Текст книги "Звезда Пандоры"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 69 страниц)

– Отлично, займитесь программой. Если круговой полет не даст результатов, мы обязательно попробуем этот вариант. Отличная идея, вы молодцы.

На второй день их недельного путешествия вдоль экватора гисрадар обнаружил нечто интересное. Первый отраженный сигнал поступил около полуночи по корабельному времени. На капитанском мостике в этот момент дежурил Оскар; он приказал вывести «Второй шанс» в реальное пространство и послал вызов в каюту капитана.

К тому времени когда Уилсон, на ходу натягивая куртку и стараясь стряхнуть остатки сна, появился в рубке, были запущены уже все основные системы сенсоров. Изображения передавались на большие экраны. Капитан прищурился, не в силах поверить своим глазам. На четкой сетке неоново-зеленого изображения, передаваемого радаром возникла безукоризненная полусфера, выступающая над поверхностью барьера. Диаметр ее основания составлял двадцать пять тысяч километров.

В рубку вошли Танде Саттон и Бруно Сеймур. Оба остановились позади Уилсона и недоуменно уставились на экран.

– Ого, – пробормотал Бруно, – а вот и первый улов.

Уилсон прошел к своему креслу и сел за пульт.

– И что же мы видим? Какая-то планета?

– Нет, сэр, – ответил Рассел. Мониторы на его пульте замерцали, отражая результаты первичного анализа. – Я бы сказал, что это продолжение самого барьера. Поверхность равномерно гладкая, как и поверхность барьера, полусфера также абсолютно правильная. Ее окружает мощное магнитное поле, на порядок превосходящее стандартные поля планет; и оно очень неустойчиво, словно вращается. Гравитационного поля как такового нет… но сенсоры регистрируют излучение гравитационных волн. Излучение регулярно пульсирует, но с изменениями магнитного поля не совпадает. Очень странно.

Уилсон повернулся к Танде, тоже севшему за пульт. Астрофизик озадаченно нахмурился.

– Сигнал? – спросил Уилсон.

– Не знаю.

– Последовательность импульсов не меняется, – заметил Рассел. – Если это и сигнал, информации в нем не много.

– Вы определили, откуда он приходит?

– Похоже, источник находится внутри полусферы, и там он постоянно перемещается.

– Ладно, что-нибудь еще?

– Отсутствует инфракрасное излучение. – Рассел кивнул на главный экран: плоская поверхность барьера была окрашена ярким карминным цветом. Большой круг в центре изображения оставался черным, словно бездонная дыра. – Постойте! Там наверху что-то есть. – Его пронзительный голос заглушил жужжание приборов. Вершина не круглая, она плоская, или… Или там какой-то кратер. Отверстие! Там какой-то проход!

– Ты прав, – воскликнул Бруно с дикой усмешкой. – Слабое фотонное излучение. Оттуда выходит свет, только его спектр за границей ультрафиолета. Он не инфракрасный, как поверхность барьера. Это может быть входом внутрь!

Уилсон и Оскар изумленно переглянулись.

– Успокойтесь, – произнес Уилсон. – Мне нужны факты, а не ваши домыслы. Дайте изображение с главного телескопа. Оскар, каково наше положение относительно объекта?

– Сто тысяч километров над барьером, семьдесят тысяч до вершины полусферы.

– Отлично.

– Фокусирую телескоп, – объявил Бруно.

Красное кольцо на экране рубки быстро разошлось, и его центр окрасился в черный цвет.

– Вот оно! – торжествующе воскликнул Бруно. Светящееся пятнышко быстро увеличилось и превратилось в полумесяц голубоватого сияния, дрожащий в центре изображения.

– Размер? – спросил Уилсон.

– Отверстие в поперечнике составляет семнадцать километров.

– Длина волны не соответствует спектру Альфы Дайсона, – сказал Танде. – Это не свет звезды.

Уилсон не мог отвести глаз от светящегося полумесяца.

– Признаки активности, указывающей на космические корабли или сенсоры?

– Отсутствуют, сэр.

– Как я полагаю, нам неизвестно, было ли открыто отверстие в момент нашего выхода из червоточины.

– Известно лишь, что вершина была плоской, но имелось ли отверстие – по отклику гисрадара определить невозможно.

– Ладно. Ваши предложения?

– Послать зонд, – мгновенно откликнулся Рассел.

– Было бы неплохо, – поддержал его Танде. – Но сначала надо немного понаблюдать.

– Можем продолжать наблюдения, а тем временем зонд мог бы облететь отверстие, – сказал Оскар. – Постарайтесь заглянуть внутрь, но держите дистанцию неизменной. В таком положении не слишком выгодный для нас угол обзора.

Решение Оскара несколько удивило Уилсона. Он ожидал от первого помощника большей осторожности, хотя запуск зонда казался ему вполне логичным. Если там кто-то есть, они наверняка уже знают о приближении «Второго шанса».

– Давайте.

– Начинаю подготовку.

Оскар подошел к пульту, за которым обычно сидела Анна, и включил процедуру подготовки к запуску.

– А пока хотелось бы узнать, – сдержанно произнес Уилсон, – есть ли какие-нибудь идеи о назначении этой штуки?

Жан Дювуа негромко рассмеялся.

– Темная Крепость, где скрывается повелитель зла.

– Спасибо. Есть еще идеи?

– У меня возникло предположение, – сказал Бруно. Под взглядами всех присутствующих в рубке его щеки слегка порозовели. – Мы наблюдаем активность, не так ли? Что-то, находящееся внутри, испускает гравитационные волны и магнитное излучение, и это только то, что мы смогли определить. И, согласно показаниям наших сенсоров, расположен этот объект точно на экваторе, на одной оси с эклиптической плоскостью. Не знаю, насколько это уместно… – Он смущенно помолчал. – Но мне кажется, это и есть генератор, поддерживающий барьер, или, по крайней мере, он где-то поблизости.

Уилсон посмотрел на Танде и вопросительно приподнял бровь.

– Поддерживаю, – откликнулся Танде. – До тех пор пока не появится что-то новое, что сможет опровергнуть это предположение. – Он поднял большие пальцы рук и подмигнул Бруно. – Отлично.

Через двадцать минут Оскар осуществил запуск спутника класса «Мур». Ионный двигатель отвел его от космического корабля и по плавной дуге провел над вершиной темной полусферы.

За изображением с его камер в видимой части спектра следили почти на всех корабельных экранах. Ультрафиолетовое излучение добавило не слишком много нового, а внутри не было обнаружено никакого движения. Самый тщательный анализ показал, что интенсивность света слабо, но регулярно менялась, но ни с гравитационной, ни с магнитной пульсацией его колебания не совпадали.

Спустя четыре часа после старта со «Второго шанса» спутник завис точно над отверстием, но даже при самом сильном приближении внутри не было видно ничего, кроме однородного темно-голубого свечения, словно полусфера была заполнена флуоресцирующим туманом. Еще через двадцать минут, когда половина экипажа утратила интерес к наблюдениям, свет исчез, отверстие превратилось в темное пятно. Через восемнадцать минут свет появился снова.

Замедленное воспроизведение, подкрепленное программой выделения изображений, показало, что путь свету преградил какой-то объект.

– Твой повелитель зла только что моргнул, – пошутил Оскар, обернувшись к Жану.

Через три дня непрерывного наблюдения они выяснили, что свет перекрывался с интервалом в примерно семь с четвертью часов, а разница между периодами доходила до восьми минут. Длительность затемнения оставалась более-менее постоянной величиной и составляла чуть больше восемнадцати минут, за исключением единственного случая, когда света не было почти тридцать пять минут.

Поскольку за все это время из отверстия ничего не появилось, Уилсон разрешил приступить к более близкому наблюдению. Со «Второго шанса» стартовал «Галилей», более крупный по сравнению с «Муром» спутник, оснащенный дорогостоящим комплектом самых точных сенсоров. При сближении с барьером Анна замедлила его скорость и вывела на высоту в двадцать километров над гладкой черной полусферой. Телеметрические датчики указали на колебания аппарата под воздействием магнитных и электромагнитных волн. Несмотря на то что аппаратура была рассчитана на самые суровые условия вблизи активных газовых гигантов, Анне приходилось постоянно следить за ее работой, опасаясь перегрузок и временных сбоев.

Интерференция вызвала сильные помехи на канале передачи информации, что сказывалось на качестве изображений и ошибках в измерениях.

Вся команда корабля смотрела, как на экране появляется неяркое голубоватое сияние, словно над горизонтом встает умирающее солнце. Но как только спутник подошел ближе, иллюзия рассеялась. Светящееся отверстие было совсем небольшим. Спутник проплыл над его краем и остановился. Магнитная флуктуация вкупе с гравитационными волнами заставляли аппарат заметно покачиваться, создавая впечатление морской болтанки. Ради получения наиболее точной информации Анна изо всех сил старалась скомпенсировать колебания. В четырехстах километрах ниже спутника в голубом сиянии медленно двигалась скругленная решетка из гигантских темных нитей. Дополнительная фокусировка позволила разглядеть, что решетка представляла собой не что иное, как сеть из однородных шестиугольных ячеек с различными промежутками от простых треугольников до двенадцатиугольных секторов. При этом площадь отверстий была сравнима с площадью небольших стран, а толщина нитей достигала двух сотен километров. По степени кривизны с учетом движения можно было предположить, что вся эта сеть замкнута в сферу.

Еще ниже, на глубине тысячи километров, виднелась вторая решетка, тоже образованная темными нитями, но ее структура была более упорядоченной, ячейки имели форму треугольников и пятиугольников. Вторая решетка тоже вращалась, но в другом направлении по сравнению с наружным слоем. В самом низу располагалась третья сетка, с более широкими ячейками. Ее сравнимые с протяженностью континентов нити испускали яркий синий свет, составлявший часть видного снаружи сияния. Его дополняли идущие снизу розоватые лучи, указывающие на четвертую сеть, увидеть которую не удавалось. Третью по счету решетку окутывал какой-то искрящийся туман.

– Черт побери! – прошептал Уилсон.

Он ожидал увидеть в Темной Крепости все, что угодно, только не кинетическую скульптуру, превышающую планетарные размеры. Масштаба барьера было вполне достаточно, чтобы поразить человеческое воображение, но если он представлял собой энергию, то все эти решетки явно выглядели массивными и твердыми. Обработка и манипуляции с такими объемами материи были непостижимыми для технологий Содружества. Сооружение строителей барьера с определенной точки зрения казалось до абсурда механическим, в самом прямом смысле этого слова. Теперь Уилсон был почти готов к тому, чтобы обнаружить редуктор с шестернями размером с луну, приводящий в движение всю эту систему.

– А эти нити действительно твердотельные? – спросил он.

– Не могу сказать точно, – ответила Анна. – Электромагнитные волны сильно искажают показания с радара спутника.

– Такой массив материи должен был рухнуть под собственным весом, – сказал Бруно. – Видимо, это энергетические образования.

– Нет, неправда, – возразил Рассел. – Там нет ничего похожего на планету. И вращение ослабляет давление.

– Чепуха, при таких условиях целостность подобной структуры может сохранить только металлический водород.

– Ну и что? Пусть будет металлический водород. Но это не относится к светящимся элементам. Они должны состоять из экзотической материи. Изнутри практически нет инфракрасного излучения.

– Интересно, внешний слой замкнут? – спросил Оскар. – Хотелось бы знать, есть ли внутри барьера аналогичная полусфера, или это только гигантская направляющая для решетчатых сфер?

– Хороший вопрос, – кивнул Танде. – Анна, нельзя ли сфокусировать телескоп спутника на области ниже решеток?

– Нет, сэр, это невозможно, – ответила она. – Туман вокруг третьей решетки не дает заглянуть глубже. И чем ниже, тем он гуще.

– Как масло, – пробормотал Оскар. – Смазка между сферами. – Он поймал взгляд Танде и смущенно усмехнулся. – Просто пришло в голову, – добавил он.

– Анна, спутник его выдержит? – спросил Уилсон.

Она глубоко вздохнула, не сводя глаз с основного изображения на большом экране.

– Почему бы и нет? Радарное сканирование показывает, что там пусто – по крайней мере, до первой решетки.

– Ладно, – медленно произнес Уилсон, ощущая прилив энтузиазма. – Давайте попробуем.

Анна запустила к входу Темной Крепости, как теперь все называли таинственный объект, второй спутник «Галилей». Вскоре он приблизился к цели, и тогда первый спутник она направила внутрь, а второй остался в качестве ретранслятора. По мере приближения аппарата к внешней решетке значительно усилились броски энергии, и в конце концов ей пришлось отказаться от попыток скомпенсировать колебания; при таком расходе топлива спутник мог проработать всего несколько часов. Она позволила ему раскачиваться, так что визуальные изображения получались смазанными. Теперь Анна останавливала его через каждые восемьдесят километров, стабилизировала и быстро снимала показания, пока колебания вновь не возрастали. Да и смотреть было почти не на что. Пространство между внешней оболочкой и первой решеткой оказалось пустым, и сенсоры определили его как абсолютный вакуум.

Спутник прошел примерно половину пути, когда одна из огромных нитей скользнула под отверстием, заслонив свет от внутренних решетчатых сфер. К этому моменту исследователи успешно завершили съемки первой решетки и выстроили план значительной части второй сферы. В их строении не было ничего общего, зато теперь стало проще предугадать момент затемнения.

По мере приближения к первой решетке качество изображения стало заметно улучшаться.

– Это очень странно, – заметила Анна, после того как в очередной раз стабилизировала положение спутника.

– Какие-то проблемы? – спросил Танде.

– Я использую параллакс для проверки расстояния между спутником и нитью, но результат отличается от показаний радара. Развертка радара выдает дистанцию на три километра меньше.

– Может, виноват туман, создающий оптический эффект?

Она покачала головой:

– Пространство чистое, вокруг этой решетки тумана нет.

Разница в показаниях продолжала увеличиваться по мере приближения спутника к цели. Исследование магнитных потоков вокруг нити выявило завихрение силовых линий, похожее на движение облаков в области циклона.

После продолжительного и напряженного совещания с членами исследовательской группы, Танде озвучил общее мнение:

– Помимо всего прочего внешняя решетка обладает свойством отталкивать электромагнитные импульсы. Луч радара не доходит до ее поверхности.

– Можно ли еще опустить спутник и попытаться посадить его на решетку? – спросил Уилсон.

– Я бы этого не советовал. Отталкивающая сила может повредить электронику. Придется изучать сеть на расстоянии.

«Галилей» провисел в тридцати километрах над первой вращающейся решетчатой сферой двое суток. Для получения самой точной информации все его сенсоры были настроены на предельные уровни. Физики и инженеры на корабле тем временем пытались сконструировать простейший наконечник, которым можно было бы коснуться одной из нитей. Для связи были использованы оптико-электронные кабели и лазер, а набор сенсоров пришлось сильно ограничить. Любая информация даже о самом полете к нити была невероятно важной.

Уилсон, желая получить по возможности полные сведения о Темной Крепости, разрешил эксперимент. Были запущены еще два «Галилея». Для дистанционного управления Анна и Жан Дювуа воспользовались автоматическими регуляторами из пилотирующей системы. Два спутника прошли в отверстие и начали спуск к первой решетчатой сфере. Жан остановил свой спутник в пятидесяти километрах над нитями, чтобы использовать его в качестве усилителя сигнала, а Анна направила второй «Галилей» в центр пятиугольной ячейки и запустила ионный двигатель, заставив спутник спуститься ко второй решетке. При прохождении между нитями в электронных системах произошли множественные сбои. К счастью, многократное дублирование обеспечило непрерывную работу основных компонентов и постепенно восстановило вышедшие из строя элементы. Зонд был благополучно выпущен, и спутник продолжил спуск.

Ниже уровня первой решетки «Галилей» восстановил все свои функции. Анна, воодушевленная успехом, провела вниз второй спутник. Оба аппарата оказались в свободном пространстве и сохранили полную работоспособность.

Тем временем зонд продолжал опускаться к выбранной нити. Информация, передаваемая через лазерный канал, указывала на завихрения энергетических потоков вокруг значительной массы. Контакт с зондом пропал за пару минут до удара о нить. Физики приписали это действию отталкивающей силы, повредившей аккумулятор.

Анна продолжала опускать оба спутника ко второй сфере. После прохождения первого уровня магнитные и электромагнитные броски постепенно исчезли, и вторую решетчатую сферу можно было посчитать инертной. Анна нацелила один из спутников к краю нити, образующей большой пятиугольник. Отраженный сигнал радара приходил практически без искажений, датчики указывали на отсутствие магнитного поля и электромагнитных волн, инфракрасное излучение было минимальным.

– Его что-то тормозит, – объявила Анна.

Скорость спутника быстро уменьшалась, будто он встретил сопротивление атмосферы. Молекулярные датчики продолжали упорно регистрировать полный вакуум.

Анна смогла опустить спутник до высоты в семьдесят километров над решеткой, но после этого он остановился окончательно. Только для того чтобы удержать его на месте, ей потребовалась полная мощность основных двигателей.

– Его что-то выталкивает, – сообщила она физикам.

После трехдневных попыток приблизиться ко второй сфере на разных скоростях на помощь призвали еще один спутник «Галилей», оснащенный простейшей рельсовой пусковой установкой для стрельбы инертными снарядами. Стрельба началась. Каждый снаряд, независимо от составлявших его компонентов, останавливался над нитью и, набирая скорость, возвращался назад. Получив результаты активных и пассивных исследований, группа физиков высказала общее мнение: они имели дело с материей с эффектом отрицательной массы.

– Ее сила притяжения противоположна нашей, – пояснил Танде на очередном совещании, – и потому всегда отталкивает все, что состоит из обычной материи.

Однако спутники могли бы преодолеть решетку через отверстия, где инверсная сила притяжения была наиболее слабой. Анна спустила один из аппаратов на следующий уровень, и он погрузился в светящееся облако крошечных искр, заполняющее промежуток между второй и третьей вращающимися сферами. Блуждающие огоньки не сразу попали в сектор наблюдения сенсоров, но в итоге физики определили, что это была разреженная холодная плазма, возбуждаемая излучением экзотической материи снизу и ограниченная отрицательной массой сверху.

Анализ экзотической материи было провести труднее, чем изучить два предыдущих уровня решетки. Исследователям пришлось запустить целую группу больших спутников класса «Армстронг», оборудованных мощными универсальными сенсорными комплексами. Прошло еще две недели, прежде чем они смогли составить графики энергетических потоков в плазме между двумя сферами из экзотической материи. После этого ученые обрели достаточную уверенность в своих знаниях, чтобы провести спутник сквозь четвертую решетчатую сферу.

Первый из «Армстронгов», прошедший через решетку, новых сфер не обнаружил. Внутреннее пространство, имевшее в диаметре около шестнадцати тысяч километров, содержало несколько концентрических окружностей, выровненных относительно самого барьера. Наиболее удаленное от центра кольцо, насчитывавшее в поперечнике около тринадцати тысяч километров, сразу же окрестили гирляндой, поскольку оно состояло из двояковыпуклых дисков, соединенных между собой черным кабелем. За ним шло простое зеленое кольцо, настолько гладкое и ровное, что его вращение было трудно заметить. Дальше виднелось плетеное кольцо, в котором толстые серебристые нити плавно скользили, обвивая друг друга, словно маслянистые змеи, а за ним следовали кольцо из чистого алого света и еще несколько плотных колец. Сложные структуры из сотен тысяч шаров, по мнению офицеров рубки, имитировавшие чужеродную ДНК, вращались вокруг своей оси и все вместе – по орбите вокруг центра. Затем перед взором астронавтов предстала широкая лента из изумрудных и янтарных огней с хвостами, как у комет, вращавшихся в разные стороны, но никогда не сталкивавшихся. Было и кольцо из воды либо из какой-то другой прозрачной жидкости, покрытой рябью. В самом центре же зияла пустота – пятно темноты, поглощавшее свет.

Планетарий самого Бога.

В столовой корабля не утихали споры: решетчатые сферы питают кольца энергией или наоборот? Так или иначе, теперь все были уверены, что Темная Крепость и есть генератор барьера.

Один за другим спутники направлялись вниз к кольцам. И один за другим они теряли контакт со «Вторым шансом»: в центре Темной Крепости бушевал энергетический вихрь, которому человеческие технологии противостоять не могли. Глядя на дисплеи, где всплески квантовых возмущений захлестывали поврежденные спутники, некоторые физики клялись, что в нормальном пространстве-времени кольца не существовали, просто не могли существовать.

И каждого члена экипажа мучил один и тот же вопрос: было ли на противоположной стороне Темной Крепости соответствующее отверстие?

– У нас нет возможности провести что-либо через центр мимо колец, – сказал Танде. – Можно попытаться, если запрограммировать спутник на полет в обход центра, вдоль наружной сферы. Но он должен работать автономно, поскольку у нас не так уж много спутников, чтобы образовать ретрансляторную цепочку.

– Это напрасная трата времени, – возразил Оскар. – Я не верю, что там есть еще один выход. В противном случае, установка барьера была бы бессмысленной.

– Я тоже так думаю, – поддержал его Уилсон. – Но посмотреть надо. Анна, запрограммируй «Галилей» для запуска.

Полет занял три дня. По возвращении спутника в зону связи результаты работы сенсоров показали, что внешняя оболочка напротив отверстия была цельной – спутник обследовал более двадцати тысяч квадратных километров. Уилсон приказал дозаправить его и снова отправить в полет. За семь вылетов была обследована вся полусфера по ту сторону барьера: в ней не оказалось ни отверстий, ни каких-либо других проходов к плененной звезде.

Через три месяца после обнаружения Темной Крепости Уилсон пригласил Оскара и Танде в свою каюту на совещание по поводу дальнейшей судьбы миссии.

– Я хочу знать, сможем ли мы добиться от Темной Крепости чего-то еще, – обратился он к Танде.

– Вы шутите? – удивленно воскликнул Танде. – Тут кладезь информации из области экзотической физики – больше, чем вся база данных, накопленная человечеством, с тех пор как Ньютону на голову упало яблоко.

– В этом я не сомневаюсь. Но теперь, когда мы идентифицировали основные элементы, что вы реально можете добавить к нашим сведениям о барьере? Я имею в виду, что нам до сих пор неизвестно, генератор ли это.

– Таково логическое заключение.

– Признаю. Но можете ли вы это доказать? И, что более важно, можете ли вы это доказать при помощи имеющихся на борту сенсоров и инструментов?

Танде саркастически хмыкнул, но затем неохотно кивнул:

– Нет. Ни в малейшей степени. Как вы и сказали, мы в состоянии перечислить, что здесь находится. Но взаимосвязь и определяющая функция… На данный момент проект потребовал бы усилий всех современных теоретиков на протяжении пары следующих веков. Нам нужен большой корабль, а еще лучше – постоянная база вроде Высокого Ангела с такими же производственными мощностями. И только при условии цепочки червоточин для обеспечения необходимых ресурсов мы могли бы надеяться решить эту загадку.

– Исключено, – заявил Оскар. – Вернее, так должно бы быть. Но с политической точки зрения вы открыли источник проблем в эзотерической физике. На необходимое финансирование надеяться нельзя.

– Найджел Шелдон поймет, – сказал Танде.

– Да, он поймет, – согласился Уилсон. – И он больше, чем кто-либо другой, сделал для осуществления этого полета. Но даже ему не под силу получить согласие всего сената Содружества на финансирование проекта. Если бы мы выяснили причину возведения барьера, хоть какой-нибудь намек на угрозу Содружеству, мы могли бы рассчитывать еще на одну или две миссии, но не более того. Но перед нами тайна, а мы уже давно привыкли жить с тайнами. Поначалу они волнуют и поражают нас, затем мы учимся жить с ними. Со временем мы даже прекращаем попытки их разгадать. Вспомните сильфенов. Почему в их мирах не работает электроника? Как, черт побери, они путешествуют от звезды к звезде? Мы придумали легенду о тропах в их лесах, ведущих в другие миры. В это верят те, кто ищет волшебство. Более практичные люди считают, что сильфены распространились по Галактике на космических ковчегах много тысяч лет назад. Но мы смирились с этой загадкой, и она нас больше не волнует. И теперь, насколько мы можем судить, барьер, при всей его грандиозности, тоже не должен нас волновать. Здесь нет боевых флотилий чужаков, готовых разнести Землю на куски и украсть наших женщин и наше золото. Это еще один непостижимый артефакт, на осмысление которого уйдет несколько столетий. А потом настанет день, когда мы придем сюда и посмеемся над своей недогадливостью.

– Вы собираетесь повернуть корабль назад? – догадался Танде.

– Не сразу. Но мы и в самом деле посвятили Темной Крепости достаточно времени. Если у вас нет альтернативных предложений, я намерен продолжить облет барьера вдоль периметра. Если мы больше ничего не обнаружим, исследуем полюса, как и планировали раньше. Кроме того, мы могли бы осмотреть и Бету Дайсона. Уже после этого я бы предложил отправиться домой.

– Поддерживаю, – сказал Оскар. – Руководители групп уже задавали вопросы о продолжительности дальнейших исследований. Никто не жалуется, но я полагаю – пора двигаться дальше.

Они оба посмотрели на Танде.

– Хорошо, – сказал он. – У нас и так достаточно информации, чтобы занять все университеты лет на десять. Но я молю Бога, чтобы вы ошиблись относительно следующей стадии проекта. Овладение технологиями Темной Крепости поднимет человечество до невероятных высот. Мы выйдем за пределы галактики. Да что там говорить, нашим достижениям не будет предела.

Анна начала переводить спутники на ручное управление и стала осторожно поднимать их наверх, тщательно направляя по запутанному лабиринту четырех решетчатых сфер. Из тридцати семи запущенных аппаратов девять спутников были потеряны либо в самом центре сооружения, либо из-за обрыва связи. Как только последний спутник оказался на борту, Ту Ли вывела «Второй шанс» в гиперпространство и задала скорость, при которой кольцевой маршрут вокруг барьера закончился бы через пять дней.

Сигнал тревоги вырвал Уилсона из объятий спокойного сна. В каюте автоматически зажегся свет, и капитан заворочался в постели, стараясь хоть немного прикрыть глаза. Анна со стоном зажмурилась.

– Что за черт… – проворчала она.

– На капитанском мостике объявлено чрезвычайное положение, – доложил Уилсону его эл-дворецкий.

– Проклятье!

Он скатился с койки и метнулся к выходу. В виртуальном поле зрения вспыхнули многочисленные иконки, но сосредоточиться на них в коридоре, да еще на бегу, было невероятно трудно. К счастью, конструкторы корабля не изменили давней морской традиции, и каюта капитана находилась близко к рубке.

Пиктограммы статуса не сигнализировали о физическом повреждении корабля, и гипердвигатель работал нормально. О нападении извне сведений тоже не было. Значит, немедленное крушение «Второму шансу» еще не угрожает. Перед открывающейся дверью рубки Уилсон заставил себя немного успокоиться. И только тогда он обратил внимание на показания сенсоров. Луч гисрадара прошел сквозь барьер.

– Черт!

На его возглас обернулись немногочисленные дежурные ночной смены.

– Это началось пару минут назад, – сообщил Оскар, поднимаясь из-за командного пульта. – Я приказал остановить корабль.

Уилсон, усаживаясь на свое место, взглянул на экраны.

– Мы все еще в червоточине?

– Да, сэр.

– Хорошо. Ту Ли, приготовиться к выходу, но не раньше, чем я скажу.

– Есть, сэр.

Оба экрана транслировали изображение барьера, получаемое гисрадаром. Его поверхность больше не была стабильной, она прогибалась внутрь, словно подвергалась бомбардировке ракетами. Уилсон прикинул масштаб: если причина колебаний в снарядах, они должны иметь размер газового гиганта. Враждебная сила! Причина возведения барьера.

– Астрофизики, можете сказать, чем вызваны изменения?

– Нет, сэр, – с готовностью ответил Бруно. – Ни малейшего понятия.

– Снаружи есть что-то еще? Корабль? Какая-нибудь система вооружений, способная вызвать колебания?

– Ничего, – доложила Сэнди Ланьер из-за своего пульта. – Гисрадар регистрирует чистое пространство на тысячу а. е. по эту сторону барьера.

Уилсон хмуро уставился на экран. Флуктуации усиливались. Определить, что там происходит, сидя в сторонке, никак не удастся. Пора принимать решение.

– Оборона, активировать силовые поля. Надо посмотреть, что там случилось.

Пришли люди из дневной смены. Они занимали места за свободными пультами или же становились рядом с ночными дежурными. Уилсон вспомнил, что такое же неподдельное волнение царило и на «Орле-2» перед подготовкой к посадке. Он непроизвольно вытер руки о свою помятую белую футболку и убрал со лба пряди растрепанных волос; ноги ниже края его шортов уже начали прилипать к кожаному сиденью. Он на мгновение задумался, не пойти ли переодеться для такого важного в истории полета момента (бортовые сенсоры ведут непрерывную запись), но ведь половина экипажа одета примерно так же. А, ну их всех!…

– Один миллион километров, сэр, – доложила Сэнди Ланьер.

– Выводите корабль из гиперпространства.

Один из экранов заволокло голубоватой пеленой. Затем из его центра протянулись темные штрихи, и вслед за ними появилось изображение. На этот раз, чтобы увидеть барьер, переключаться на инфракрасный спектр не потребовалось.

– О боже! – охрипшим голосом воскликнул Танде. – Он становится прозрачным!

В тридцати а. е. перед ними то появлялась, то исчезала Альфа Дайсона, лишь ненамного превосходившая яркостью окружающие звезды. Отмечаемые гисрадаром флуктуации происходили нерегулярно, в физическом отношении барьер никуда не двигался. Он терял плотность.

– Сенсоры, защита, наблюдается ли обстрел барьера? – нетерпеливо спросил Уилсон.

– Нет, сэр. Ни энергетического, ни какого-либо еще обстрела нет. Квантовое состояние настолько стабильное, насколько мы можем определить. Барьер… Ого! Он исчез! Развертка гисрадара пуста. Эта дрянь пропала.

Уилсон перевел взгляд на экраны. Один из них, на котором отражалось гравитонное сканирование, остался пустым. Секундой позже, когда корабля достиг свет, в центре колоссального чистого круга засияла Альфа Дайсона.