Текст книги "Звезда Пандоры"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 69 страниц)

Он подмигнул мальчику.

– Это потому, что я жульничал. Только так можно чего-то добиться в жизни.

– Так куда же мы теперь пойдем?

– Туда же, куда и раньше, – ответил Оззи. Он окинул взглядом большую поляну, не в силах определить, откуда они сюда вошли. – По первой найденной тропе и без всяких ориентиров.

Глава 9

Легенда гласила, что астероид являлся слитком чистого золота, ядро которого осталось нетронутым и теперь погребено глубоко под замком. Но каким бы ни был его состав, удельный вес точно был больше среднего. При ударе в южный континент Лотиана пару столетий назад, еще до появления здесь людей, он оставил безупречно круглый кратер в две мили диаметром. Вал по краям достигал высоты в четыреста футов, изнутри он был совершенно гладким, а в центре остался пик, поднявшийся почти на тысячу триста футов. Хотя пиком его трудно было назвать даже в те дни; в середине возник конический холм с осыпающимися склонами. Он недолго сохранял свою форму.

Первые поселенцы, все родом из Шотландии и по большей части из Эдинбурга, испытывали ностальгию по старинному городу и стремились сделать свой новый мир на него похожим. Их настроения получили свое воплощение при постройке новой столицы, Лейтпула, с кратером в самом его центре. В результате целая река изменила свое направление; Хайфорт отклонился от прежнего русла и семь миль тек по специально построенному акведуку, чтобы через вал кратера наполнить своими водами озеро в форме кольца. Конечно же, в середине его должен был стоять замок, но пологий скат холма совсем не был похож на скальный выступ, доминирующий над центральной частью Эдинбурга. И тогда за работу взялась целая армия роботов, используемых в гражданском строительстве. В течение нескольких лет, пока поднималась вода, из цельной скалы были высечены три зазубренных пика, достаточно острых и суровых, чтобы затеряться в любом уголке Альпийского хребта. На вершине самого высокого из них был возведен замок в баварском стиле, и к нему вела единственная дорога, петлявшая по крутым склонам.

Ниже замка, на остальной части искусственной горы, появились монолитные гранитные постройки, разделенные широкими мощеными дорогами и извилистыми закоулками. Из-за отсутствия почвы там не было ни травы, ни деревьев, только голые камни, получившие форму под резаками роботов. По мере продвижения строительных работ началось переселение чрезмерно финансируемой правительственной машины; за зданием доблестного парламента последовало сооружение изысканного дворца верховного суда, потом целый муравейник раздутого кабинета министров и главное представительство Романского межпланетного банка. Вслед за представителями власти пришли и их обычные спутники: дорогие рестораны, отели, клубы, обслуживающие компании, театры, штаб-квартиры корпораций, концертные залы, лоббирующие фирмы, легальные партнеры и средства массовой информации. По мрачным переходам правительственных зданий сновали армии выборных представителей, их помощники, советники, интерны, родственники, чиновники и осведомители. Жилье на Замковой горе нашлось только для высшего эшелона, все остальные приезжали из города, раскинувшегося по другую сторону вала. От склонов кратера миля за милей простирались городские районы и пригороды, чье население насчитывало уже четыре с половиной миллиона жителей.

Для Адама Элвина Лейтпул, представляющий приятное исключение из аккуратно расчерченных городов в большинстве миров Содружества, был одним из самых любимых городов. Улицы спускались от вала кратера причудливыми изгибами, сплетаясь и пересекаясь в хаотичном лабиринте. Предприятия легкой промышленности и жилые кварталы располагались в разных зонах, но их взаимоположение представляло собой очень плотную мозаику, составленную с удивительным пренебрежением логикой. Между каменными и бетонными зданиями раскинулись зеленые террасы великолепных парков. Густая сеть подземного метро и наземных трамваев свела к минимуму потребность в личном транспорте. Главные города планеты связывали нитки рельсовых путей, поднятых на высоких опорах, и все они сходились на северо-восточном склоне, где на окраине располагалась станция ККТ.

В этот день Адам шел по западному участку Кольца Принца – улицы, пролегавшей по верхней части кратера. Этот торговый район был известен на многих планетах. По внешней стороне Кольца стеной стояли высокие башни универмагов и магазины известных фирм, тогда как внутреннюю часть образовывал пологий спуск к озеру, плескавшемуся в двадцати ярдах ниже тротуара. При строительстве города вал был выровнен, и исключение сделали лишь для русла Хайфорта, перекрытого двойной аркой моста, и симметрично расположенного стока, откуда вода по длинному искусственному каскаду сбегала вдоль самых роскошных жилых кварталов.

Минут двадцать Адам спокойно прохаживался в толпе людей, собиравшихся перед витринами магазинов. Сегодня на каждом здании висели бело-красные флаги «Кельтской короны». И все они, без исключения, были подняты только до половины флагштоков. Два дня назад лотианская команда выбыла из розыгрыша Кубка. Этот сокрушительный удар потряс новое шотландское общество, и вся планета, казалось, погрузилась в траур. Наконец Адам нашел вход в нужное ему кафе: дверь на лестницу, ведущую на второй этаж рядом с большим офисом электрической компании. Просторное помещение представляло собой переоборудованную галерею с высокими потолками и большими арочными окнами, выходящими на Кольцо Принца. Адам устроился на слегка потертом диванчике перед одним из окон и заказал молоденькой официантке горячий шоколад с шоколадной стружкой и ореховым печеньем. За окном открывался великолепный вид на Замковую гору. В нескольких сотнях ярдов южнее над спокойной темной водой озера протянулась нитка монорельса, по которой скользил одинокий серебристый вагон, везший запоздавших служащих к месту их работы.

– Внушительное зрелище, не правда ли? – раздался голос за его плечом.

Адам, повернув голову, увидел стоящего рядом Брэдли Йоханссона с чашкой чая в руке. Этот высокий мужчина, как и всегда, производил впечатление обособленности от окружающего его мира. В его худом, утонченном лице было больше аристократизма, чем в лице любого представителя Великих Семейств.

– Мне нравится, – спокойно ответил Адам.

– Конечно, хотя во Вторник Покаяния здесь еще красивее, – сказал Брэдли, усаживаясь на диванчик рядом с Адамом. – Они всю неделю освещают замок мощными голографическими прожекторами, а во время заключительной церемонии запускают над озером настоящий фейерверк.

– Если ты предоставишь мне отпуск, я вернусь, чтобы на это посмотреть.

– Именно об этом я и хотел поговорить.

Официантка принесла Адаму горячий шоколад, и Брэдли замолчал, улыбаясь девушке с подкупающей искренностью. Она ответила ему быстрой улыбкой, а затем поспешила к следующему клиенту.

Адам постарался подавить раздражение при виде этого обмена улыбками, в очередной раз напомнившего о его возрасте.

– Ты намерен предоставить мне время для отдыха? – спросил он.

– Как раз напротив, старина. Я даже предпочел личную встречу, чтобы рассказать, насколько важными будут для нас несколько следующих лет. В конце концов, ты же не… прирожденный Хранитель. Твое участие в нашем деле по большей части определялось финансовой составляющей. Я хотел бы знать, согласен ли ты продолжать свою работу, когда обстановка станет более неблагоприятной.

– Еще более неблагоприятной? Эта сучка Мио едва не схватила меня на Велайнесе.

– Ну-ну, Адам, у нее не было никаких шансов. Ты великолепно обвел ее вокруг пальца. И продолжаешь это делать, поскольку все компоненты поступают строго по графику.

– Прибереги свои комплименты для буржуев. Меня этим не проймешь.

– Ладно. Тогда скажи, можем ли мы и дальше рассчитывать на твою помощь, и если да, то какой будет цена?

– Что конкретно ты от меня хочешь?

– Наступил момент, ради которого так долго работал Звездный Странник. Добрым людям пора провести черту и сказать: хватит.

– Дальше некуда, – пробормотал Адам.

Брэдли отпил чая и усмехнулся.

– В прошлом, может быть. Но сейчас я знаю, что нужно сделать. И последствия будут весьма неприятными.

– Революция не для тех, кто ее совершает, так было всегда.

– Это не революция, Адам, это мой крестовый поход. Я намерен зашвырнуть растлителя человечества в такие глубины ада, куда не осмеливается заглянуть сам дьявол. И там ему самое место. Я отомщу за себя и всех остальных, погубленных злобным Звездным Странником.

– Браво.

– Адам, у тебя свои вера и убеждения, у меня – свои. И прошу, не насмехайся над ними, мне это неприятно. В мои намерения входит перенос наших боевых действий с Дальней. Я хочу напрямую препятствовать действиям Звездного Странника в Содружестве. Ну, теперь ты скажешь, чего будет стоить твое сотрудничество, если это не противоречит твоим антикапиталистическим убеждениям?

– Напрямую? Ты хочешь, чтобы я вел в бой твою армию?

– Да. Ты лучше любого из нас знаком с секретными операциями и процедурами безопасности. И это делает твою помощь бесценной для меня, Адам. Ты мне нужен. Я могу лишь сказать, что без человечества не может быть никакого социалистического общества. Ты нам поможешь?

Адам не мог не признать, что вопрос был поставлен предельно откровенно. Не этого он ожидал, сидя в приятном кафе и глядя на спокойное озеро со сказочным замком. Но, с другой стороны, где еще задавать подобные вопросы? И чего он хочет от жизни? Его решимость снова ослабела. До сих пор он придерживался принципа не прибегать к омоложению, поскольку это означало бы уступку буржуазии и правительству плутократов. Общество должно быть организовано таким образом, чтобы каждый мог пройти эту процедуру, независимо от своего финансового положения. Древняя политическая мечта о справедливости и равенстве, об истинном социализме. Несмотря на его активное участие в этом деле, несмотря на жестокость и насилие, проявляемые по отношению к власть имущим, ничего не изменилось. Но это не означало, что он поступает неправильно. Думая о других, о бывших друзьях и товарищах, оставивших борьбу за прошедшие десятилетия или, хуже того, предавших свое дело, он сознавал свою правоту, несмотря на мечтания людей о вечной жизни. Если и он, при всей своей преданности, откажется от борьбы, на что останется надеяться?

– Я устал, Брэдли; действительно, очень устал. Я всю свою жизнь видел, как плутократы попирают мои идеалы. Я продолжаю безнадежную борьбу, поскольку не знаю ничего другого. Ты понимаешь, какая это для меня трагедия? Знаешь, я больше не хочу спасать Содружество. Я пытался сделать это на протяжении пятидесяти лет и ничего не добился. Больше не могу. В этом нет никакого смысла. Капитализм или Звездный Странник – мне все равно, кто уничтожит это общество. Я с этим покончил.

– Нет, не покончил; и перестань набивать себе цену, Адам. Ты не можешь оставаться в стороне и смотреть, как чужаки устроят геноцид всей твоей расе. Ты идеалист. Это великолепный недостаток, которому я могу только позавидовать. Ну а теперь, что ты хочешь за свои неоценимые услуги?

– Не знаю. Возможно, надежду.

– Достаточно честно. – Брэдли кивнул на величественный замок на вершине горы. Солнечные лучи скользили по полированной поверхности каменных стен, заставляя их сверкать бронзой и изумрудами. – Прототип этого замка в Эдинбурге служил пристанищем шотландского национализма. Для твердолобых фанатиков он был сияющим символом. Несколько поколений горцев ждали, пока шотландская нация воспрянет после смерти их веселого Принца. Их цель временами казалась недостижимой, а дело обреченным; они обрели независимость от Англии только для того, чтобы снова утратить ее с образованием Европейской Федерации. Но теперь люди достигли звезд, и истинная нация возродилась здесь и еще в двух мирах. Хранимый во мраке идеал может расцвести, если ему дать шанс, и не важно, сколько длится ночь. Не отказывайся от своих идеалов, Адам. Никогда.

– Довольно банально, как мне кажется.

– Тогда послушай еще. Я видел, во что превращаются общества, похожие на наше. Я ходил по их мирам и восхищался ими. Содружество – это лишь промежуточная стадия для такой расы, как наша; в процессе эволюции даже твой социализм останется позади. Мы станем особенной, удивительной цивилизацией. У нас есть для этого необходимый потенциал.

Адам долго смотрел в его лицо, стараясь проникнуть сквозь эти удивительные глаза в самый его мозг. Брэдли всегда отличался непоколебимой верой в себя и свое дело. За последние три десятилетия ему не раз хотелось отречься от Брэдли, как это сделали власти Содружества, считать его обычным чокнутым террористом. Но всегда оставались какие-то незначительные детали, пройти мимо которых было невозможно. К примеру, его непревзойденная способность добывать информацию. И некоторые особенности политики руководства Содружества, не согласующиеся с интересами Великих Семейств и Межзвездных Династий. Адам уже почти верил в существование Звездного Странника – или, по крайней мере, больше не отвергал эту вероятность.

– Я хотел бы кое-что узнать, хотя, боюсь, это будет проявлением личной слабости.

– Я буду честен с тобой, Адам, это я тебе обещаю.

– Где ты проходишь процедуру омоложения? Или для таких, как мы, существует какая-то подпольная клиника, о которой мне неизвестно?

– Нет, Адам, ничего подобного. Я пользуюсь услугами ярувской клиники Ансторн. Прекрасное заведение.

Адам вызвал через своего эл-дворецкого виртуальное расписание ККТ.

– Ярува, это какой-то город?

– Нет, это планета. ККТ ликвидировала переход туда двести восемьдесят лет назад, после гражданской войны между различными общественными фракциями националистов и радикальными евангелистами. Единственное, что их как-то объединяло, – это ненависть к Содружеству, превосходившая ненависть друг к другу. До Изоляции там было совершено несколько неприглядных актов терроризма. К счастью, с тех пор обстановка там стала значительно спокойнее, каждая фракция обосновалась в своей стране. Структура похожа на земное общество середины двадцатого века. Но боюсь, ни одна из фракций не склонна строить социализм.

– Понятно, – протянул Адам. – И как же ты туда добираешься?

– На Яруву ведет тропа, которой сильфены уже давно не пользуются.

– Я почему-то предвидел подобный ответ.

– Я с радостью провожу тебя туда и оплачу омоложение, если ты этого хочешь.

– Давай пока оставим этот вопрос открытым, ладно?

– Как пожелаешь. Но предложение искреннее, и оно остается в силе.

– Хотел бы я верить так, как веришь ты.

– Ты близок к этому, Адам. Правда. Я уверен, события нескольких следующих лет окончательно тебя убедят. Хотя к тому времени я надеюсь убедить всех.

– Ладно. – Теперь, когда решение было принято, Адам почувствовал почти облегчение. Он от многих слышал об удовлетворении после признания своего поражения и с удивлением убедился, что это правда. – Что же ты хочешь делать в Содружестве со своими Хранителями? Только не забывай, что я никогда не соглашусь повторить Абадан. Я больше не сторонник политического насилия.

– Дружище, я тоже против него. И благодарю за то, что ты согласился нам помочь. Я понимаю, насколько все это противоречит твоим целям. Не отказывайся от них. Ты еще увидишь социально справедливое общество.

– Как священник увидит рай.

Мягкая улыбка Брэдли выразила одновременно сочувствие и понимание.

– Куда ты намерен нанести первый удар? – спросил Адам.

– В настоящий момент моя главная цель – это «Второй шанс». Часть твоей задачи состоит в том, чтобы подобрать команду для его уничтожения.

– Старый глупец! Ты никогда не сможешь остановить познание. Если даже нам удастся разбить «Второй шанс» вдребезги, они построят другой корабль, потом еще один, и еще, пока миссия не будет выполнена. Они знают, как их строить, и потому будут продолжать бесконечно.

– К несчастью, я должен признать твою правоту. Но уничтожение «Второго шанса» будет жестоким ударом по Звездному Страннику. Ты же знаешь, что постройка корабля начата по его желанию.

– Знаю. Я получил эту дробь. – Некоторое время Адам молча смотрел на Замковую гору. – А тебе известно, что замки не всегда были только символом? Они служили для защиты от захватчиков и обеспечивали безопасность королевства. Теперь их никто уже не строит.

– Но они нужны нам, и теперь больше, чем когда-либо.

– Хорошая из нас с тобой парочка! – сказал Адам. – Оптимист и пессимист.

– И кем же считаешь себя ты?

– Мне кажется, тебе это известно.

* * *

К некоторому неудовольствию своих подчиненных, Уилсон каждый день появлялся на своем рабочем месте примерно в половине восьмого утра. И после совещаний с руководителями подразделений, учебных сессий, интервью, технических экспертиз, обзоров прессы, обязательной часовой тренировки и десятка других дел, включенных в расписание, уходил не раньше чем в начале десятого вечера. Он даже не тратил время на обед в отличной столовой на первом этаже, а перекусывал за рабочим столом. Его влияние постепенно распространялось на все грани проекта, а вместе с тем окружающие заражались его энтузиазмом. Под его неустанным наблюдением график постройки заметно уплотнился, а стратегия стала более четкой и эффективной. Служащие комплекса ощущали гордость за свою работу, и это побуждало их еще энергичнее двигаться вперед.

Раз в неделю Уилсон встречался с Найджелом Шелдоном для ставшего традиционным осмотра «Второго шанса». Они проходили через переход и устремлялись к сборочной платформе, оживленно обсуждая каждую новую секцию корабля, словно расшалившиеся школьники.

Уже были установлены все плазменные двигатели и турбонасосы для их автоматического запуска. В полость центральной части машинного отделения доставили огромные резервуары для ядерного топлива – темно-серые эллипсоиды, содержащие внутри соты из миниатюрных емкостей.

– Это превосходная конструкция гасителя динамических колебаний, – пояснил Уилсон, когда они вдвоем скользили вдоль вспомогательной сетки над центральным цилиндром. – Мелкие емкости способны подавать топливо при любом маневренном ускорении и обеспечивают стабильное состояние массы во время движения по инерции. Если бы подобное устройство имелось у нас на «Улиссе», мы избежали бы многих проблем с механикой, но с тех пор технология материалов продвинулась далеко вперед.

Найджел остановился на одной из платформ, глядя на яйцеобразный резервуар, осторожно устанавливаемый на место манипуляторами роботов. Инженеры-конструкторы с мобильными сенсорами кружились над ним, словно пчелы над маткой.

– Почему мы не используем водород? Я считал, что это наилучший вариант для создания движущей силы при запуске ракеты.

– Если говорить о химической реакции, то да. Но в плазменных двигателях процесс протекает при такой высокой концентрации энергии, что топливо расщепляется почти на ядерном уровне. Установленные нами нуль-батареи обеспечивают такую мощность, что плазма становится горячее, чем в ядерном реакторе. При такой эффективности криогенная техника была бы пустой тратой сил. В идеальном мире мы бы, конечно, использовали в качестве топлива ртуть, но при этом возникли бы сложности с ее перемещением, не говоря уж о стоимости и недостаточных для нас объемах добычи. Поэтому мы остановились на углеводороде очень высокой плотности. По существу это почти чистая сырая нефть, но химики подправили ее молекулярную структуру, чтобы вещество оставалось жидким при практически неограниченных изменениях температуры. Учитывая почти идеальную изоляцию, покрывающую резервуары, нам не придется заботиться о температурном режиме для топлива.

Найджел окинул резервуар задумчивым взглядом.

– А я всегда считал ракеты предельно простыми устройствами.

– Принцип действия действительно прост, сложности возникают при его техническом осуществлении. Но мы делаем все, чтобы его упростить, и современная техника позволяет нам избавиться от целого комплекса вспомогательных систем.

– Я слышал, что ты инициировал работу комиссии по рассмотрению проектной документации.

– Да, для окончательного утверждения проектов. Для меня это предпочтительнее, чем множество созданных тобой управляющих комитетов. – Уилсон оттолкнулся от вспомогательной решетки в сторону кольца системы жизнеобеспечения. – Это обеспечивает целостную архитектуру проекта.

– Я не возражаю. Теперь это твое шоу.

Они проплыли над рулевым отсеком. Панели стен и настила уже были установлены, четко обрисовывая внутреннее расположение.

– К концу следующего месяца начнется сборка корпуса, – сказал Уилсон.

– Значит, вы почти не отстаете от графика.

– Точно. Ты собрал отличную команду. И неограниченное финансирование тоже значительно ускоряет процесс.

– Я бы не сказал, что смета не ограничена, и, как я заметил, она постоянно растет.

– Это было неизбежно, но теперь уровень расходов должен приостановиться, поскольку мы окончательно определились с конструкцией. Мы уже начали модификацию центрального цилиндра, чтобы увеличить период наблюдения во время миссии. Обновленный комплект сенсоров проходит стадию первичного анализа, и вскоре будет объявлен тендер на его изготовление. И у нас уже имеются технические проекты дистанционных спутников-зондов третьего и четвертого класса. Их сборка будет проводиться на Высоком Ангеле компанией «Бэйфосс» – мы здесь только компетентные заказчики, а они эксперты. Они же поставляют большую часть спутников для геосъемки вашей исследовательской группе.

– Да, конечно.

Найджел снова посмотрел на сборочную платформу, где началась установка атмосферного процессора, еще обернутого в серебристую упаковочную пленку.

– Знаешь, старик, я еще не до конца осознал, насколько велик этот красавец. Надо подумать… Не знаю, может быть, надо было построить что-то не столь грандиозное?

– Одноместный космический корабль? – изумленно спросил Уилсон. Он махнул рукой в сторону цилиндра. – Ты сконструировал двигатель для гиперпространства. А я жил в домах меньшего размера, чем этот монстр.

– Да, да, понятно. Я должен вернуться к базовым принципам и еще раз все внимательно просмотреть.

– Можешь этим заняться, но я тебе говорю, что космический корабль размером с автомобиль никуда не годится. Если предстоит полет в неизведанное, я предпочитаю нечто большое и мощное.

– Эх, старик, Фрейд мог бы здорово с тобой повеселиться. Ну ладно, а как продвигается отбор экипажа?

– Ох, парень!.. – При воспоминании о проблемах с экипажем Уилсон поморщился. – Фактический состав уже утвержден. Мы отобрали двести двадцать кандидатов, приступающих ко второй фазе тренировок на следующей неделе. Окончательный состав в пятьдесят человек будет известен за месяц до старта. С научным составом немного труднее; пока отобрано семьдесят человек, и люди Оскара пытаются разобраться с оставшимися заявками. Собеседования отнимают массу времени, а в Содружестве ужасно много высококвалифицированных специалистов, и по каждому приходится проводить оценочный и психологический анализ. Я бы хотел ограничиться тремя сотнями кандидатов, чтобы произвести окончательный отбор.

– Ага. – Найджел остановился над жилым кольцом, наблюдая за установкой очередной панели. – А ты не рассматривал кандидатуру доктора Боуза?

– Боуз? А, тот астроном, который наблюдал окутывание. Помню, Оскар говорил о его заявлении. У него наверняка найдется немало спонсоров. На что ты посоветуешь обратить внимание, если он пройдет первичное обследование?

– Нет, дело не в этом. В мой офис, как и в кабинет вице-президента, поступает множество вопросов о его участии в полете.

Уилсон сразу догадался, что Найджел говорил о вице-президенте ККТ.

– Ты имеешь в виду Элейн Дой?

– Да. Это создает некоторое неудобство. Каждый раз, когда информационные компании ставят сюжет об окутывании, они обращаются к Боузу, и это понятно. Проблема в том, что он охотно с ними сотрудничает. Со всеми. Когда он спит, я не знаю. Но в любом случае в глазах общественного мнения он тесно связан с этим проектом. И он этим пользуется.

– Постой, ты хочешь сказать, что мне придется взять его с собой?

– Я хочу сказать, что, если в твоем списке предусмотрен астроном, это не самый худший вариант. Для неизвестного профессора из захудалого мира он чертовски ловко занимается саморекламой.

– Я скажу Оскару, чтобы он обратил внимание на его личное дело, если тебя это так беспокоит.

– Отлично. И я надеюсь, в процессе отбора нет возрастной дискриминации?

– Что?

– То, что профессор, видимо, подошел к тому времени, когда требуется омоложение, вот и все.

– О господи!

* * *

Плантация, где жила Тара Дженнифер Шахиф, располагалась на другой стороне гор, поднимающихся за северной окраиной Дарклейк-сити. Поездка туда, хоть и по современному шоссе, заняла у машины, везущей Паулу и детектива Хоше Финна, добрых три часа. После поворота у развилки перед спуском в широкую долину началась местная дорога, не менее извилистая, чем основная магистраль. Склоны с обеих сторон были густо усажены кофейными кустами, и почти в каждом ряду можно было увидеть сельхозробота, ухаживающего за зелеными растениями. Зато люди и строения в местном ландшафте встречались гораздо реже.

Наконец автомобиль свернул к широким входным воротам плантации, увенчанным белой каменной аркой. Длинная подъездная дорожка, усаженная вишнями, привела к невысокому белому зданию с ярко-красной черепичной крышей.

– Все соответствует традициям, – заметила Паула.

Хоше взглянул на арку.

– В этом мире часто можно встретить такие примеры. Мы склонны идеализировать прошлое. Предки большинства поселенцев достигли успеха еще до приезда сюда, а их потомки хранят свои традиции. Планета только выигрывает от этого.

– Если это работает, не пытайся улучшить.

– Верно.

Он ничем не показал, что понял ее ироничное замечание.

Машина остановилась на засыпанной гравием дорожке перед главным входом в дом. Паула, выбравшись наружу, окинула взглядом обширный классический парк. На эту огромную лужайку с окружающими ее деревьями было потрачено немало сил и времени.

Тара Дженнифер Шахиф встретила их на крытой галерее перед двойными дверями из акмового дерева. Рядом с ней, покровительственно обнимая ее за плечи, стоял ее муж, Мэтью де Савоэль. Паула заметила, что он старше жены на пару десятков лет; в густых темных волосах уже проглядывало серебро, и животик заметно выдавался вперед.

Машина уехала на стоянку, а Паула шагнула вперед.

– Спасибо, что согласились со мной встретиться, – сказала она.

– Все в порядке. – Тара немного нервно улыбнулась, затем кивнула детективу Финну. – Еще раз здравствуйте.

– Я надеюсь, вы не будете ее расстраивать, – заговорил Мэтью де Савоэль. – Моя жена вычеркнула из памяти тяжкое испытание оживления.

– Все в порядке, Мэтью, – повторила Тара, похлопав его по руке.

– Я не собираюсь намеренно причинять неудобства, – сказала Паула. – Но семья вашей жены выразила желание продолжить расследование.

Мэтью де Савоэль раздраженно хмыкнул и открыл дверь.

– Мне кажется, мы должны пригласить адвоката, – бросил он, провожая посетителей через прохладный холл.

– Это ваше право, – бесстрастно ответила Паула.

Если де Савоэль и думал, что его жена полностью оправилась, он глубоко ошибался. Никто, имея за спиной три жизни, не мог так нервничать, как нервничала Тара. По наблюдениям Паулы, каждый, кто погиб в результате преступления или несчастного случая, нуждался в длительном восстановлении, чтобы избавиться от душевной травмы после возрождения.

Они вошли в просторную гостиную с каменным полом; большую часть одной из стен занимал огромный камин с настоящими колосниками и лежащими на них бревнами. По стенам были развешаны охотничьи трофеи. Чучела инопланетных животных скалили зубы и показывали когти, демонстрируя предполагаемую жестокость.

– Ваши? – спросил Хоше.

– Все до одного, – с гордостью ответил Мэтью де Савоэль. – В горах и поныне много свирепых зверей.

– Никогда не видел такого огромного горалла, – признался Хоше, останавливаясь перед одной из голов.

– А я и не знала, что на Октиере имеются ружья и традиции охоты, – сказала Паула.

– В городах нет ничего подобного, – ответил де Савоэль. – Тех, кто обрабатывает землю, они считают варварами и думают, что мы охотимся ради развлечения. Никто из них здесь не жил, никто не знает, какой вред поселениям людей могут нанести гораллы и види. Есть даже несколько политических обществ, желающих ввести запрет на стрельбу за пределами культивируемых земель. Можно подумать, гораллы будут соблюдать границы. Именно из-за этих угнетающих споров я и отправился сюда.

– Значит, на этой планете достаточно легко приобрести ружья?

– Вовсе нет, – ответила Тара. Она устроила целый спектакль, устраиваясь на широком диване. – Вы не поверите, как трудно получить лицензию даже на охотничье оружие.

Паула выбрала место напротив Тары.

– А у вас когда-нибудь была лицензия?

– Нет.

Тара мягко улыбнулась, словно услышала не всем понятную шутку. Она достала сигарету из портсигара и поднесла ее к зажигалке, вмонтированной в его дно. По комнате поплыл сладковато-ментоловый аромат высококачественной генномодифицированной майаны.

– Вы не возражаете? Это помогает мне расслабиться.

Хоше Финн нахмурился, но ничего не сказал.

– У вас когда-нибудь имелось оружие? – спросила Паула.

Тара рассмеялась.

– Нет. А если бы и было, я не сохранила этого в памяти. Но думаю, это маловероятно. Оружию не место в цивилизованном обществе.

– Похвальное убеждение, – отметила Паула. Она никак не могла понять, действительно ли Тара настолько простодушна или хочет в это поверить после смерти. – Я бы хотела поговорить о Вайоби Котале.

– Пожалуйста. Только я уже говорила детективу Финну, что у меня остались о нем лишь двухнедельные воспоминания.

– У вас была с ним связь?

Тара глубоко затянулась, потом медленно выдохнула дым.

– Ну да. Господи, какое тело было у этого мальчика! Не думаю, что когда-нибудь о нем забуду.

– Следовательно, ваш брак с Мортоном близился к концу?

– Не совсем так. Мы все еще сохраняли хорошие отношения, но им недоставало свежести. Вам ведь известно, как это бывает.

В ее голосе прозвучала едва заметная насмешка.

– У вас были другие связи?

– Пару раз. Как я уже говорила, мне стало ясно, к чему приведет брак с Мортоном. Наша компания продолжала успешно развиваться и требовала от него все больше и больше внимания. Такие люди, как он, часто бывают одержимы не тем, чем надо. Некоторые из них.

Она с томным видом протянула руку де Савоэлю, и тот снисходительно коснулся губами бледных пальчиков.

– Мортону было известно о других мужчинах?