Текст книги "Сэр Невпопад из Ниоткуда"

Автор книги: Питер Дэвид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 44 страниц)

11

Вечером мне пришлось довольно долго возиться с Титаном. Я его мыл, чистил, поил, одним словом, уделил красавцу коню максимум времени и внимания. Ещё бы, он ведь, поди, за истёкшие пару десятков лет ни разу так не выкладывался, как нынче! Со стороны крепости до конюшен долетал шум празднества – король закатил пышный банкет по случаю окончания турнира. Я участия в торжестве не принимал, настроение было не то. Решил, что там и без меня обойдутся и что вряд ли моё отсутствие кого-либо огорчит. Забота о коне была для меня куда важней, чем пирушка в кругу малосимпатичных людей.

Покончив со своими обязанностями в конюшне, я вышел наружу и устало побрёл через крепостной двор. Тишина, которой он был окутан, показалась мне таинственной и даже зловещей, стоило только вспомнить невероятное оживление, царившее здесь днём, всего каких-нибудь несколько часов назад. Единственным, что нарушало пугающее безмолвие, помимо отдалённого гула голосов из крепости, был стук моего посоха о булыжники. И вдруг в это равномерное клацанье вплёлся ещё какой-то звук, доносившийся явно не из пиршественного зала. Слишком он близко раздавался. Я напряг слух. За мной кто-то шёл. Шаги быстро приближались, и я оглянулся, заранее зная, кто были мои преследователи.

Разумеется, я не ошибся. Вдогонку за мной пустились Булат Морнингстар и несколько его приятелей. В лунном свете, заливавшем двор, я хорошо их разглядел. Все они как один были недовольны и мрачны. Вернее, в выражениях их лиц угадывалось наряду с недовольством и мрачностью предвкушение расправы над тем, кто вверг их в такое состояние, кто осмелился их рассердить. Ни у кого из стаи не было при себе оружия, на это я сразу обратил внимание. Только по паре кинжалов в ножнах свисало с поясов, как обычно. Эта компания, похоже, ни капельки не сомневалась, что я стану для неё лёгкой жертвой.

Я уже не раз упоминал, что в случае опасности вполне мог за себя постоять. Физической силой я не был обделён, во всяком случае верхняя часть туловища у меня была развита дай бог всякому... И в схватке один на один я сумел бы дать отпор, пусть и с максимальным напряжением сил, любому из этих молодчиков. Но противостоять в одиночку им всем, этим тренированным бойцам, которые ежедневно по нескольку часов проводят в учебных сражениях...

Однако отступать было некуда и помощи ждать неоткуда. Единственное, что мне оставалось, – это попытаться уладить дело миром или хотя бы потянуть время – авось судьба смилуется и пошлёт мне хоть какой-нибудь шанс на спасение.

– А-а-а, это ты, Булат, – непринуждённо и вполне дружелюбно приветствовал я своего заклятого врага. – Пришёл отдать мне выигрыш?

Рот его искривила злобная усмешка. Глаза смотрели презрительно и враждебно.

– Мы всё знаем, Невпопад. Слабо тебе нас перехитрить. Твоя уловка не удалась.

– Да неужели? В чём же, по-вашему, она заключалась? – спросил я с самым невинным видом.

И стал ждать ответа, всеми силами стараясь скрыть от них свой страх и тревогу. Прошло несколько секунд, и я внутренне возликовал, опять-таки ничем не выдавая этого внешне. Ничегошеньки-то они не знали! Просто пытались взять меня на испуг, да не на того напали! Эти дуралеи, поди, ожидали, что я, застигнутый врасплох, во всём им признаюсь.

– Морнингстар, ты, похоже, собираешься расторгнуть пари? Я правильно понял?! – Тут мне пришлось изобразить суровость и недоумение.

– Ничего подобного, Невпопад, у меня и в мыслях не было! Вот! – Он вытащил из-за пояса кожаный мешочек и протянул его мне. – Сосчитай, если угодно.

Я слегка поклонился:

– Как водится между джентльменами, коими мы все являемся, я верю тебе на слово и считать монеты не собираюсь.

– Так держи свой выигрыш. – Мешочек – небольшой, но увесистый – очутился у меня на ладони, приятно её оттянув. – Теперь мы в расчёте.

– О да. Разумеется. Никто не посмел бы это отрицать. – И я, поклонившись ещё раз, повернулся, чтобы идти дальше своей дорогой.

– А теперь, – весело хохотнув, продолжил Морнингстар, – мы его у тебя отнимем.

Я снова повернулся к ним лицом.

– Что ты сказал? Мне кажется, я ослышался.

– Отберём назад твой выигрыш. Ты сжульничал, дружок, и должен быть за это наказан.

– Чушь и наглая клевета! Я честно выиграл пари!

– Помолчи уж лучше. Итак, джентльмены, – он обвёл взглядом лица своих приятелей, – в условиях пари ведь не было оговорено, что мы не имеем права потребовать свои деньги назад?

Оруженосцы закивали с радостными ухмылками. Происходящее их всё больше забавляло.

– Но ведь это... это...

– Бесчестно?

– Вот именно!

– А по какому праву ты, обманщик и плут, произносишь слово «честь»? Как у тебя язык поворачивается?! – со злобой бросил мне в лицо Булат и шагнул в мою сторону. Расстояние между нами значительно сократилось. Я предпочёл бы продолжать беседу с гораздо большей дистанции, но вслух об этом не сказал. – Ты ведь о ней вспоминаешь, только когда это сулит тебе выгоду.

Вот тут он, безусловно, был прав. Прав на сто процентов. Но я был далёк от того, чтобы посвящать его в свою философию, делиться своими взглядами на жизнь, тем более он, похоже, и без того постиг их суть. Как, впрочем, не собирался я и драться с этой оравой за горстку золотых, которую им не терпелось получить назад. Золотом можно будет как-нибудь иначе разжиться, монет на свете навалом, а вот зубов у меня во рту всего-то тридцать или около того. И их следовало поберечь.

– У меня дел по горло, Морнингстар, некогда мне тут с тобой болтать о пустяках... – С этими словами я швырнул ему мешочек. До чего ж трудно было заставить себя это сделать! Я с досадой подумал, что в стенах этой проклятой крепости только тем и занимаюсь, что расшвыриваю деньги, которые принадлежат мне по праву. Я твёрдо решил на днях унести ноги из королевской резиденции. И возвращать Морнингстару золотые мне было из-за этого ещё горше: я ведь так надеялся уйти отсюда пусть с небольшим, но капиталом, я его заработал при помощи своей смекалки, и вот поди ж ты... Но настроение Булата и остальных оруженосцев, читавшееся в их взглядах, было таково, что с надеждой на обогащение я тотчас же распростился и сосредоточил мысли и чаяния на том, чтобы выбраться из крепости без серьёзных увечий.

Но даже этому скромнейшему из желаний, похоже, не суждено было осуществиться. Потому как Морнингстар не сделал попытки поймать свой мешочек и тот с металлическим звоном упал к его ногам.

– Дело не в деньгах, ублюдок, – процедил он сквозь зубы, не находя нужным более скрывать свою ярость. – Плебейское отродье! Здесь честь затронута!

– О-о-о, а я думал, ты именно денег пожалел, иначе к чему весь этот сыр-бор? Спасибо, что прояснил ситуацию. И спокойной тебе ночи, Булат.

Я как ни в чём не бывало захромал прочь, но Морнингстар одним прыжком меня настиг и схватил за воротник камзола. Я инстинктивно втянул голову в плечи, одновременно нажав на кнопку в верхней части рукоятки посоха. Острое лезвие послушно выпрыгнуло наружу. Щелчок, который при этом издала пружина, был слышен одному мне.

Я повернулся к Булату лицом, собираясь привести в действие своё оружие, но он оказался проворнее: ловким движением ладони выбил посох у меня из рук. Я очутился лицом к лицу с ним, утратив одновременно опору и средство обороны. Булат оказался не только свирепей, чем я мог предположить, но и гораздо сильней. Теперь мне предстояло сполна заплатить за то, что я так его недооценил.

– Тебе этот трюк блестяще удался с сэром Юстусом, – прошипел он. – Но я не настолько прост, чтобы забыть о том уроке, со мной этот номер не пройдёт. Сейчас ты щедрой мерой получишь то, чего давно заслужил, шлюхин сын!

– Лучше уж быть шлюхиным сыном, чем таким надутым индюком, высокомерным кретином и спесивым болваном, как ты, – сказал я. Если мне впредь суждено страдать дефектами речи из-за отсутствия передних зубов, пронеслось у меня в голове, то пусть хоть последние мои внятно произнесённые слова будут смелыми, вескими, запоминающимися.

Прихвостни Булата стали подзадоривать его одобрительными возгласами. Им не терпелось поглазеть, как он со мной расправится. Красавчик Морнингстар сжал кулаки. И в этот момент кто-то позади меня громко откашлялся. Я оглянулся.

Неподалёку от нас в тени от замковой стены стоял сэр Умбреж. Стоял и смотрел на меня и стаю оруженосцев, скрестив руки на груди. С пояса у него свисал меч в ножнах. Мы замолчали, и старик тоже не произнёс ни слова. Ему, ясное дело, ничего не стоило подойти к нам неслышно – ведь мы с Булатом так друг на друга орали. Старый рыцарь был одет в придворное платье, серый парадный костюм с чёрной оторочкой на рукавах камзола и панталонах.

– У нас к вам нет претензий, добрый сэр рыцарь, – приветливо заверил его Морнингстар, – и никаких вопросов тоже. Вы наверняка стали жертвой плутовства этого вот негодяя, вернее, одной из жертв. Как и мы все.

Сэр Умбреж ничего ему не ответил. И с места не сдвинулся.

– Так что спокойной вам ночи, – сладким голосом прибавил Булат, – а мы, с вашего позволения, продолжим... дискуссию.

Ни слова не произнёс на это старик. И даже не шелохнулся.

– Сэр Умбреж, при всём моём к вам уважении, право же, будет лучше, если вы... – Булат осёкся, видя, что его увещевания не возымели на пожилого рыцаря никакого действия. Тот словно окаменел, полностью утратив не только дар речи, но и способность двигаться.

Стоило Морнингстару умолкнуть, и вокруг нас воцарилась мёртвая тишина. В воздухе веяло чем-то недобрым, и я уверен, что Булат и его дружки тоже это почувствовали. Даже цикады, и те перестали трещать.

В конце концов он таки выпустил из своей пятерни мой воротник и с нарочито брезгливым видом отряхнул ладони. Сперва он открыл было рот, чтобы ещё что-то сказать моему патрону, но потом передумал и вяло махнул рукой. И отступил, побрёл прочь в сопровождении своих приятелей, задержавшись лишь на мгновение, чтобы поднять с земли кожаный кошель. Удалившись на расстояние нескольких шагов от меня, Морнингстар вытянул в мою сторону указательный палец и с бешенством бросил:

– Мы с тобой ещё посчитаемся, Невпопад!

И тут к сэру Умбрежу вроде как вернулся дар речи.

– Нет, – произнёс он тоном, не допускавшим возражений, и хмуро взглянул на удалявшихся оруженосцев. – Не советую даже и помышлять о подобном.

Им нечего было на это возразить. Через секунду вся ватага, обогнув выступ стены, исчезла из нашего поля зрения и не иначе как отправилась на пиршество, которое было в самом разгаре.

Я первым делом подобрал с земли свой посох, потом подошёл к Умбрежу и только было начал мямлить: «Сэр, благодарю вас от всей души за то, что вы...» – как его кулак со всего размаху впечатался мне в физиономию. Раздался хруст, не оставивший у меня никаких сомнений: мой несчастный нос снова оказался сломан. Я пошатнулся, но на ногах устоял, вцепился что было сил в посох и восстановил равновесие, хотя перед глазами плыли разноцветные круги и в ушах здорово звенело. Я было зажмурился, но от этого меня ещё хуже замутило. Глаза пришлось открыть, и, хотя головокружение усилилось, мне удалось выпрямиться. Первым, что я смог разглядеть, когда перед глазами перестали мелькать яркие круги и точки, была рука сэра Умбрежа, двигавшаяся к моему лицу. Я стремительно пригнулся. Второй такой удар наверняка вышиб бы мне мозги. Но старик всего только протягивал мне льняной платок, чтобы вытереть кровь.

– Вот, держи-ка, – сказал он. – Зажми как следует нос.

Я последовал его совету. Задрал голову кверху и приложил платок к ноздрям, взвыв от боли, настолько мучительным оказалось прикосновение к покалеченному носу. Но всё ж я не отнял платок от лица, пока кровь не остановилась.

– Сэр, за что вы меня так? – прогундосил я.

– Ты ещё и не такого заслужил, – сердито ответил Умбреж. И со вздохом добавил: – Ты нас обоих обрёк на страдания и тяжелейшие испытания, молодой человек. Понимаю, что не нарочно... Но как же туго нам теперь придётся! Ладно, следуй за мной, я тебе всё растолкую.

Он повернулся и зашагал к замку, не прибавив больше ни слова. Я, совершенно сбитый с толку, покорно последовал за ним.

Войдя в свои покои, Умбреж заложил дверь на засов, чтобы никто не помешал нашему разговору. Из пиршественного зала по-прежнему слышался отдалённый шум. Мне он казался чем-то почти нереальным, я ловил себя на том, что воспринимаю эти звуки как смутный гул из потустороннего мира, к которому лично я не имею теперь никакого отношения, с которым ничто меня больше не связывает.

Сэр Умбреж вынул из шкафа большой серебряный кувшин и снял с него крышку.

– Выпьешь?

– А что это? – с беспокойством спросил я.

– Напиток, получаемый из виноградного сока. Ну так как?

Я заставил себя согласно кивнуть, стараясь ничем не выдать своей тревоги. А ну как старик решил меня отравить? Но, немного поразмыслив, я счёл свои опасения безосновательными. Вздумай он от меня избавиться, ему для этого достаточно было бы просто не вмешиваться в нашу «дискуссию» с Морнингстаром и остальными. Да и мало ли ещё в распоряжении старика других способов покончить со мной без всякого шума, вдали от собственных покоев и даже от крепости, так, что никто его ни в чём не заподозрил бы. У меня отлегло от сердца, и я налил себе полный кубок виноградного вина.

И осушил его с наслаждением, одним духом. Терпкий напиток был на диво хорош. Я облизнулся и вытер губы тыльной стороной ладони, выпачкав её не только каплями вина, но и кровью, которая незаметно для меня всё ещё продолжала сочиться из разбитого носа.

Умбреж столь же быстро опорожнил свой вместительный кубок и уставился на меня не мигая, каким-то странным, изучающим, осуждающим и вместе с тем завораживающим взглядом. Я поёжился, но глаз не опустил.

– В молодости... и даже в зрелые свои годы... я был отчаянным рубакой, – так начал он свой рассказ. Голос старика звучал уверенно и твёрдо, от привычной дрожи и гнусавости в нём и следа не осталось. – Уважение ко мне короля Рунсибела... зиждется не на пустом месте, уж поверь. А потом настал день, когда я решил узнать своё будущее и обратился к оракулу. Никогда подобного не делай, юный Невпопад! Ни к чему хорошему это дерзостное любопытство не приведёт. Меня тоже пытались отговорить от столь опрометчивого шага мудрые сэры рыцари преклонных лет, но я, пустоголовый и самоуверенный болван, пренебрёг их советом. Молодость всегда всё знает лучше всех. Дело было в том, что я тогда оплакивал безвременно почившую супругу и жаждал узнать, чем для меня станет жизнь без неё, найду ли я утешение в своём горе, которое тогда казалось мне безмерным. Оракул возвестил мне следующее: «Ты погибнешь в великой битве». Ну и я, как ты догадываешься, был весьма рад услыхать это пророчество. Ибо нет для рыцаря участи более достойной, смерти более почётной и величественной, чем на поле боя с оружием в руках. По крайней мере, именно это добрые наставники пытаются внушить всем юным оруженосцам, мечтающим стать рыцарями. У меня же была и другая причина страстно желать подобной развязки – смерть соединила бы меня с той, которую я оплакивал. Весь во власти этой надежды, я вступал в одно сражение за другим. Именно в ту пору я и снискал себе славу бесстрашного и непобедимого воина. Страха у меня в душе и впрямь не было, я его только на противников нагонял, сам же мечтал как можно скорей сложить голову в великой битве во исполнение пророчества оракула. – Сэр Умбреж со вздохом покачал головой. – Но годы шли, и многое переменилось вокруг меня и во мне, а я оставался невредим. Полагаю, что я уцелел не только благодаря своему мастерству и отваге, но главным образом – везению. Со временем боль моей утраты притупилась, и я уже не чувствовал себя осиротевшим без своей любимой супруги, не горел желанием с ней воссоединиться. Одиночество стало меня вполне устраивать. Время лечит любые раны, Невпопад, даже самые глубокие. И ещё, заметь себе, чем старше делается человек, тем он выше ценит жизнь и все нехитрые радости, что она даёт. С каждым прожитым годом я не без удивления осознавал, как во мне нарастает жажда продолжать свой земной путь, во что бы то ни стало не дать ему оборваться. Представь себе, я вполне поверил в то давнее пророчество, согласно которому, чтобы не лишиться жизни, мне следовало избегать участия в сражениях. И тогда... В таком случае я мог бы рассчитывать едва ли не на бессмертие...

Старик блаженно улыбнулся, качнул головой и продолжил:

– Больше всего на свете меня бы устроила почётная отставка. Уйдя на покой, я решительно ничем не рисковал бы и мог бы жить в полное своё удовольствие. Так ведь нет! Наш добрый король Рунсибел... Его величество давно меня знает и помнит о моих подвигах. Он питает ко мне благодарность и своего рода привязанность. Чтобы выразить эти чувства во всей их полноте, он держит меня при дворе и осыпает милостями. И ни о какой отставке даже слушать не желает. Сколько я его ни просил, всё без толку. Наш монарх, если уж заберёт что себе в голову, то стоит на этом насмерть. В особенности когда пожелает кого-либо облагодетельствовать и осчастливить. В случае со мной он так и заявил: мол, для него непереносима мысль, что моё великое воинское искусство и моя рыцарская доблесть будут «пропадать втуне». Он этого не может допустить. А я, пойми, со своей стороны не могу ему признаться, что от былой доблести у меня в душе и следа не осталось. Ведь стоит мне об этом только заикнуться, и другие рыцари тотчас же назовут меня презренным трусом. Но этого никак нельзя допустить, ведь тогда пострадает моя честь! – Умбреж вскинул голову. Глаза его гордо сверкнули.

– Но вас ведь чуть не в открытую называют пугалом огородным, выжившим из ума идиотом! – выпалил я.

– Ну-у, это другое! – Он пренебрежительно махнул тощей рукой. – Старость приходит ко всем и никого не щадит, Невпопад. И потом, зная, что над моим слабоумием насмехаются едва ли не все рыцари и придворные, я сам в душе тихонько посмеиваюсь над господами весельчаками и радуюсь тому, как ловко мне удаётся водить за нос этих умников. Но слово «трус», прозвучи оно в мой адрес, ранит меня по-настоящему, попав, что называется, не в бровь, а в глаз. Правда жестока.

Всё было предельно ясно.

– Вы прикидывались немощным старцем, а на самом деле...

– Слабоумного из себя разыгрывал, верно. Что же до телесной немощи, то и она не столь велика, каковой я долгие годы пытался её изобразить. Силы у меня уж не те, что были в молодости, это правда, но я и теперь легко одолел бы многих и многих.

– Вы, значит, нарочно тогда с коня свалились.

Умбреж молча кивнул.

– Но так неудачно, что вывихнули плечо. Не повезло вам.

– Да нет же, это последствия старого увечья. Я благодаря ему могу выворачивать руку под неестественным углом без всякого для себя вреда. – Старик пожал плечами. – В конце концов, у любого свои таланты. – И, помрачнев, прибавил: – Твой же, очевидно, заключается в том, чтобы мешать другим радоваться жизни! Я и в мыслях не держал демонстрировать всему двору, сколько у меня ещё осталось сил и боевого задора! И вдруг помимо своей воли стал победителем турнира! Ко времени поединка с Кореолисом я догадался, что всё подстроено и что благодарить за это мне следовало тебя, идиота безмозглого! Я намеревался проиграть Кореолису и, конечно же, поддался бы ему, если бы его проклятая лошадь не свалилась в самый неподходящий момент.

– Вы зря пытаетесь всю вину на меня одного свалить, милорд! – возразил я, наклоняясь к нему через стол и одновременно наполняя свой кубок вином. – Вам ничего не стоило бы поддаться любому из противников, с которыми вы бились до Кореолиса. Признайтесь, вам нравилось их одолевать одного за другим. В глубине души вы на них очень даже сердиты за то, что они вас держат, простите, за безнадёжного придурка. Потому вы и воспользовались случаем с ними поквитаться.

– Ничего подобного! – поджав губы, ответил Умбреж, но я-то знал, что моя догадка верна, сколько бы он ни отпирался. Старик, хмурясь, что-то обдумывал. Несколько мгновений прошло в молчании, потом он, почесав затылок, подытожил: – Но в любом случае всё решилось, когда Кореолис бросил мне вызов и замахнулся мечом. У меня не осталось выбора. Пришлось его проучить как следует, дурака этакого. И король убедился, что я ещё кое-чего стою. А то ведь, когда речь заходила об участии в опасных сражениях, моё имя в тайном списке его величества значилось одним из последних, и меня это вполне устраивало.

– Сэр, до меня дошли слухи, что ваши прежние оруженосцы сложили головы в битвах. Не вы ли их?..

– Прикончил? – весело усмехнувшись, спросил Умбреж. – Мне что, по-твоему, больше заняться нечем? А я-то думал, ты сам догадаешься. Дело, видишь ли, вот в чём. Даже в тех заведомо успешных для нашего короля сражениях, куда меня в последние пару десятков лет посылали наряду с другими, существует опасность, пусть и незначительная, быть убитым или раненым. Оруженосцы, мир их праху, видя, как я боязлив и осторожен, рвались в самую гущу схваток, им, бедолагам, не терпелось выказать себя неустрашимыми воинами. Ведь, находясь при мне, они нечасто располагали такой возможностью. Юность почитает себя бессмертной и неуязвимой. Это заблуждение многим стоило жизни. В том числе и моим несчастным оруженосцам. Но безрассудство этих юношей сослужило мне хорошую службу: королю донесли о высокой смертности среди моих оруженосцев. И благородные отцы перестали доверять моему попечению своих отпрысков. Рыцаря же, не имеющего оруженосца, нельзя отправлять на поле боя, тебе это известно.

– И тут Бог послал вам меня, как снег на голову, – мрачно пробормотал я.

– Именно, именно, – закивал головой сэр Умбреж. – Мои более чем скромные успехи на боевом поприще за последние два десятка лет низвели меня до уровня едва ли не самого последнего из рыцарей, которого весьма неблагоразумно было бы снаряжать в военные походы. Ну разве что жребий выпадет, как было на твоей памяти. А благодаря тебе, достойный оруженосец, благодаря твоим стараниям мы с тобой вознеслись теперь в самые верхние строчки тайного списка. Побьюсь об заклад, что это так! И винить в этом ты должен одного себя!

– Вам надо было меня предупредить! Раньше ещё, в самом начале... Да знай я, что у вас на уме, разве б...

– Ну и что бы от этого изменилось? Ты стал бы мне подыгрывать, ты не попытался бы публично меня разоблачить? Ведь именно этого я и опасался со стороны любого из своих оруженосцев. Теперь-то мне понятно, что тебя стесняться не стоило. Юноша, способный на плутовство в таком святом деле, как рыцарский турнир, безусловно, имеет самые смутные представления о чести и достоинстве... Да, выходит, надо мне было сразу тебе во всём открыться... Но кто же мог знать, что всё так обернётся?

– Но ведь теперь вы всё мне рассказали без утайки. Чем я заслужил такое доверие?

– Чем? – с горькой усмешкой спросил старик. – Да ведь теперь мы с тобой очутились в одной лодке, юноша! Я, разумеется, все силы приложу к тому, чтобы восстановить свою репутацию старого идиота, которой ты нанёс столь значительный ущерб. Но в какой мере мне это удастся? В случае же полного провала придётся заняться тобой, оруженосец.

Мне этот его посул пришёлся совсем не по душе.

– Заняться мной, сэр? – забеспокоился я. – Позвольте спросить, в каком смысле? Что вы этим хотите сказать?

Но он на мой вопрос ответить не пожелал.

– Можешь идти. – Вот всё, что я от него услышал.

– Но...

– Повторяю: можешь идти. – И Умбреж повернулся ко мне спиной.

Поняв, что ничего больше не добьюсь, я побрёл к двери, но на полпути меня остановил властный окрик старика.

– Невпопад! – чеканя слова, произнёс он. – Тот, кто начисто лишён чести и совести, в ситуации вроде твоей нынешней наверняка замыслил бы бегство. Я не утверждаю, что тебе совершенно чужды понятия, которые я упомянул, но если это так, советую от планов побега отказаться раз и навсегда. Я из-за тебя, похоже, очутился в скверной ситуации, и ты обязан делить со мной все тяготы этого положения. Попробуй только ускользнуть... Я тебя отыщу, не сомневайся. И тогда уж ты от меня получишь по заслугам.

Не в первый раз слышал я подобную угрозу. И снова не мог не подивиться тому, что люди, не питавшие ко мне ни малейшей привязанности и нисколько не жаждавшие находиться в моём обществе, готовы были разбиться в пух и прах, лишь бы только я оставался в поле их зрения.

Следующим же утром я стал свидетелем того, как отчаянно Умбреж пытался восстановить свою порушенную репутацию слабоумного старца. Поднявшись, по своему обыкновению, очень поздно, он ввалился в большой зал крепости, где рыцари, многие из которых мучились похмельем после ночного пиршества, мирно поглощали свой обед, и с порога воззвал к ним:

– Замечательный денёк для нашего турнира, не так ли, милорды? Когда же мы начнём?

Хитрый старик хотел всем внушить, что из памяти у него успели уже выскользнуть события минувшего дня. Рыцарей, впрочем, повергло в смущение не только это, но и восторг, который Умбреж выразил по поводу погоды: небо было свинцовым, с самого утра задул ледяной северный ветер, косой дождь моросил не переставая, и турнирное поле уподобилось болоту. На все заверения, что турнир прошёл вчера и не кто иной, как он, оказался победителем, старик отвечал смущённо-недоверчивой улыбкой и лишь головой покачивал. Вот такими средствами стремился он восстановить статус-кво, и я от души надеялся, что усилия его окажутся ненапрасными. Ну, разве что у нескольких особо недоверчивых рыцарей и придворных останутся в душе смутные подозрения на его счёт.

Что же до меня самого...

Вечером, выйдя из конюшни, я носом к носу столкнулся с великаном-воином, меня поджидавшим. Прежде я ни разу его не встречал, так что, скорей всего, это был наёмник. Грудь у него была точно бочонок, лоб довольно низкий, но тем не менее к разряду идиотов отнести его было никак нельзя, в чём я вскоре с большим сожалением и убедился.

– Ты будешь Невпопад? – строго спросил он меня.

– Нет, – не раздумывая, ответил я.

– Меня предупредили, что ты хитрая бестия. Что ж, пошли. – Он повернулся и зашагал в сторону площадки, где оруженосцы совершенствовали свои боевые навыки. Я, снедаемый любопытством, старался от него не отставать.

Великан вооружился тупым тренировочным мечом, протянул мне второй такой же и встал в стойку.

– Делай как я!

И вот тогда-то, в глубокой тишине, под покровом ночи я впервые сподобился заняться тем, чему другие оруженосцы посвящали изрядную часть каждого из своих дней, проведённых на королевской службе. С той поры несколько месяцев кряду я ежевечерне учился владеть мечом под руководством наставника-великана. Этот таинственный воин неизменно являлся в крепость после наступления темноты, днём я ни разу его не видел. Он почти со мной не говорил, только замечания делал, если у меня что-нибудь не получалось. Ни одной похвалы я из его уст не слыхал. Полагаю, его нанял сэр Умбреж, который сразу же после турнира решил для себя, что отныне ему надо быть готовым ко всему и что я вследствие этого должен уметь в случае необходимости защитить на поле боя и себя, и его.

Меня не покидала надежда, что эта предосторожность старика окажется излишней.

Но, как вы легко можете догадаться, прав был Умбреж, а не я.