Текст книги "Сэр Невпопад из Ниоткуда"

Автор книги: Питер Дэвид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 44 страниц)

– Ты не посмеешь... Ты... Только попробуй! – просипел Кореолис. В голосе его, однако, не было и тени уверенности. Меч свой он по-прежнему держал поднятым над головой. Но опускать его на мой тощий живот отчего-то не торопился.

– Вашим мечам пришлось бы преодолеть расстояние футов в шесть, чтобы меня прикончить, – с деловитой невозмутимостью подсчитывал я, глядя на рыцарей снизу вверх. – А мой клинок всего в каком-нибудь полудюйме от своей цели. Мне достаточно совсем легонько ткнуть им куда следует... Выходит, условия нашей задачи таковы: успеет ли простолюдин оскопить благородного сэра прежде, чем рыцари его разрубят на куски? По-моему, у меня неплохие шансы, так что... Решайте эту задачку сами.

Не без гордости вспоминаю я теперь ту речь, которую держал перед благородными дамами и господами, лёжа на полу зала Справедливости и тыча своим посохом в мошонку сэра Юстуса. Высказался я впечатляюще. Особенно если учесть, что всякое слово давалось мне с неимоверным трудом. Болезнь брала своё. С каждым мгновением мне делалось всё хуже. Казалось, язык распух и не помещается во рту, а собственный голос я слышал словно откуда-то издалека... Но, несмотря на это, мне удалось, так сказать, донести свои идеи до слушателей...

Когда я замолчал, в зале наступила тишина. Никто не двигался и не произносил ни звука. Мне начало казаться, что тут-то мы все и пробудем до конца своих дней и умрём, не меняя поз.

И вдруг под сводами раздался громкий и уверенный голос, какого я прежде не слыхал. Некто, мне доселе неизвестный, добродушно осведомился:

– Что такое у вас здесь творится, а?

Придворные зашевелились, словно их расколдовали, послышались придыхания, звуки шагов, шелест парчи.

– Ваше величество! – внятно произнёс кто-то. Все, кроме Юстуса, Кореолиса и меня, преклонили колена перед королём. Мы же трое по-прежнему не шевелились, словно демонстрировали перед Рунсибелом живую картину.

Властитель Истерии быстрым шагом подошёл к нам, и я наконец удостоился чести лицезреть его величество – разумеется, снизу вверх, так что мне мало что было видно, кроме августейших башмаков и панталон.

– Так-так, – пробормотал король. – И что бы это значило?

Тут на середину зала выпрыгнул шут, покружился на месте, вильнул бёдрами, выхватил откуда-то лиру и запел дребезжащим голосом:

 
Убогий, но бесстрашный шлюхин сын,
В зал Справедливости вбежав проворней зайца,
Двум рыцарям противится один
И сэру Юстусу готов оттяпать...
 

Я как раз начал терять сознание и потому последнего слова не расслышал. Просто угадал. И побожусь, что не ошибся.

9

И вот меня опять угораздило попасть под дождь.

Во всяком случае, так мне сперва показалось. По лбу и щекам струилась холодная вода, и я попытался смахнуть с лица избыток влаги. Но это оказалось не так-то просто. Я не мог шевельнуть рукой. Удивился этому, но как-то отстраненно, словно всё происходило с кем-то другим, а не со мной. Нет, я не был ранен, просто так ослабел, что конечности мне не повиновались.

Попытка заговорить тоже окончилась неудачей. Мне удалось выжать из себя лишь какой-то сдавленный хрип. Вокруг царили мрак и холод, и продолжалось это до тех пор, пока кто-то не убрал с моего лица влажную тряпицу. И я зажмурился от нестерпимо яркого света, лившегося в комнату сквозь окно у моей кровати.

– Где-е?.. – простонал я, но не смог закончить фразу. Начало, что и говорить, было блестящее. Да и это-то единственное слово я вряд ли сумел произнести членораздельно, так саднило в горле.

Надо мной с улыбкой склонилась незнакомая женщина в тёмно-синем платье простого покроя. Какая-нибудь служанка, решил я, безуспешно силясь улыбнуться ей в ответ. Симпатичная, пронеслось у меня в голове, заботливая, совсем как моя Маделайн. Да и по возрасту она мне в матери годилась. Ей было, пожалуй, за сорок, а точней, к пятидесяти. Её большие карие глаза смотрели на меня приветливо и дружелюбно, с едва уловимой насмешкой, впрочем, совсем не обидной, скорей дружеской. Свои чёрные с заметной проседью волосы она собрала на затылке в тугой пучок, стянув его сеткой. Первые её слова были обращены не ко мне, а к кому-то, находившемуся в комнате вне поля моего зрения:

– Ступай доложи: наш юный бунтарь пришёл в себя.

А после она сразу переключила внимание на мою персону, и улыбка на её добродушном лице стала шире. Продолжая вытирать мне лицо мокрой холодной тряпицей, так усердно, словно оно было покрыто грязью и она вознамерилась всю её стереть, женщина весело проговорила:

– Привет. Ну и напугал же ты нас, негодник этакий!

– Напугал? – прохрипел я. На сей раз мне удалось высказаться достаточно внятно. – Чем... напугал?

Она снова погрузила тряпку в плошку с водой, тщательно её отжала и приложила к моему лбу. Тут только я заметил, что лежу голый по пояс под чистыми тонкими простынями, прикосновение к которым приятно холодило кожу.

– Ты был в беспамятстве долгих три дня, – вздохнула женщина. – Каких трудов нам стоило тебя поить! Но к счастью, у нас служат плетельщики-лекари. Они куда искусней любых докторов.

Я внутренне содрогнулся при мысли о том, что кто-то врачевал мою болезнь посредством магии. Для меня куда предпочтительней были методы Тэсита, тот любую хворь излечивал травами и кореньями, в которых и меня научил малость разбираться.

– Три... дня... – повторил я, не без усилия разомкнув пересохшие губы.

Служанка подала мне чашу с водой. Я стал жадно пить. Хоть она и говорила, что меня пытались поить, я испытывал ужасную жажду, словно внутри у меня всё огнём спалило. И тотчас же поплатился за свою неосторожность: поперхнулся и закашлялся, расплескав воду. Но женщина на меня не рассердилась, хотя несколько капель попало даже на её платье. Взяв со стола сухую тряпку, она молча прижала её к пятну на подоле.

– Три дня? – снова переспросил я.

Она кивнула.

– Тебя сильно лихорадило из-за простуды. Стражники у ворот сказали, что ты вымок под дождём, измерзся, а после долго стоял под палящим солнцем. Этого было бы довольно, чтобы свалить с ног даже самого выносливого и крепкого мужчину.

– Значит, мне есть чем гордиться... – Я это сказал в шутку, и она на неё тотчас же ответила добродушной и ободряющей улыбкой. Мне всё больше нравилась эта немолодая особа. Что-то неуловимое в ней мучительно напоминало мне мою незабвенную Маделайн.

– Так я... в лечебнице, да?

Женщина, продолжая улыбаться, покачала головой. Терпения ей было не занимать. А может, я её забавлял своими вопросами. Но скорей всего по обеим этим причинам она так же дружелюбно ответила:

– Нет, ты всё ещё во дворце.

– И до сих пор жив? Невероятно! Как же это рыцари меня не прикончили, когда я лишился чувств?

На лицо служанки набежала тень, но лишь на мгновение. В следующий миг она снова улыбнулась и мягко, хотя и назидательно произнесла:

– Рыцари на такое не способны.

– Простите, что осмеливаюсь вам противоречить, мадам, – с горечью возразил я, – но я, с вашего позволения, успел на себе испытать многое из того, на что способны сэры рыцари. Поверьте, они вовсе не такие, какими желают казаться.

– Неужто? – Она слегка изогнула брови и вернулась к прежнему занятию – стала протирать мне лицо и шею смоченной в воде тряпицей. – Придётся поверить тебе на слово. – Вздохнув, она бросила на меня лукаво-насмешливый взгляд. – Ты, как видно, человек бывалый.

– Бывалый! – прыснул я. – Скажете тоже, мадам! На самом-то деле я почти ничего ещё в жизни не видел. А на то, что попадалось на глаза, принуждён был смотреть в основном снизу вверх.

– Хорошо хоть шею при этом не вывихнул, – подхватила она.

От общения с этой славной симпатичной женщиной у меня здорово улучшилось настроение, даже сил прибавилось. Я, хотя и не без труда, принял на своём ложе полусидячее положение и спросил:

– Как ваше имя, мадам?

– Беатрис. Для друзей и родных – просто Беа. А ты, как я слыхала, Невпопад из Ниоткуда?

– Моё имя стало известно широкому кругу лиц, – усмехнулся я. – Знать бы, к добру это или к худу.

– Как и всё на свете, это должно иметь и хорошую сторону, и дурную. – Беатрис снова мне улыбнулась. – Вроде лезвия обоюдоострого меча.

– Потому-то я и предпочитаю держаться поближе к рукоятке.

Она от души рассмеялась этой нехитрой остроте. Смех её, такой непосредственный и заразительный, совсем не походил на жеманное хихиканье придворных дам, которого я вволю наслушался в зале Справедливости. Что ж, в том, что служанки держатся милее и естественнее знатных особ, для меня лично не было ничего удивительного.

Но тут Беатрис, перестав смеяться, сказала такое, от чего меня буквально бросило в дрожь:

– Король хочет кое-что тебе предложить.

– Но откуда он обо мне знает? – Мне захотелось забраться под простыню и просидеть там до ночи, а потом удрать куда-нибудь подальше отсюда.

– Ему рассказали твою историю.

– И он решил идти войной на Меандра? – встрепенулся я.

– Не говори глупостей. Он распорядился удвоить число патрулей, чтобы с Меандра и его разбойников глаз не спускали. Так им будет неповадно нападать на мирных жителей Истерии. Но атаковать короля-скитальца его величество не будет, не надейся.

– Ну да, конечно, подумаешь, какую-то шлюху прикончили. Туда ей и дорога! – с горечью выпалил я.

– Это одна из точек зрения, – спокойно ответила Беатрис. – Но мне интересно, что бы ты сказал, увидев воочию последствия битвы с Меандром. А это, друг мой, пожары и разрушения, города и деревни, обращённые в руины. Меандр, впав в гнев, повсюду сеет хаос, а страдают от этого мирные жители. Сотни и тысячи ни в чём не повинных людей. Я сочувствую твоему горю, Невпопад. Но разве война с Меандром, в которой многие матери и отцы, а также и их дети будут обречены на гибель, воскресит твою убиенную мать?

Она, в сущности, говорила то же, что и сэр Юстус, но голосом столь дружественным, спокойным, рассудительным, что смысл её слов верней доходил до моего сознания, чем аргументы сэра магистрата. Возможно, всё объяснялось ещё и тем, что я не был предубеждён против Беатрис: ведь она-то точно не насиловала мою мать!

– Ну, что скажешь?

Мне казалось, что по моему лицу и без слов легко было прочитать, что я согласен со всеми её доводами, но раз Беатрис настаивала, я подтвердил это ещё и вслух:

– Я... считаю, что гибель других людей... была бы и правда слишком дорогой ценой... Но...

– Но тебя всё ещё не покидает мысль о восстановлении справедливости или о возмездии.

– Почему же «или»? Разве это не одно и то же?

– Данной темы мы коснёмся в другой раз. – И она бросила тряпку в фарфоровую чашу с водой, уселась на низкий стул у моей кровати и сцепила пальцы. – Скажи-ка лучше, ты ведь пока не решил, чем станешь зарабатывать на жизнь? Имеешь представление, куда тебе теперь податься?

– Ну... Вообще-то... ничего определённого, – выдавил я из себя.

– Король намерен предложить тебе придворную должность оруженосца.

– Оруженосца? – Я взглянул в её безмятежное лицо с некоторым беспокойством. – Что может быть нелепей? Простите, мадам, но вы в своём уме?

– Вполне, – усмехнулась она.

– А вот я в этом не уверен! Оруженосцами назначают сыновей титулованных и владетельных господ, а я Невпопад из Ниоткуда, как вы сами только что мне напомнили. Мне не от кого ждать наследства. Вся земля, какой я когда-либо буду владеть, уместится в кладбищенской ограде, где меня похоронят. Так что я никогда и никаким образом не смогу сделаться оруженосцем.

– То, как ты себя держал, произвело на нашего короля огромное впечатление, – уверенно произнесла Беа. – Слыханное ли дело: выступить против сэров Юстуса и Кореолиса! Да на такое вряд ли отважился бы даже самый испытанный воин! И ведь вдобавок ты неважно себя чувствовал, мягко говоря.

– Потому и надерзил достойным сэрам, – угрюмо буркнул я. – Плохо соображал, что делаю. Меня вовсю лихорадило.

– Возможно, дело в этом, – кивнула Беатрис. – Но я не исключаю, что в твоём характере есть качества, о которых ты сам пока ещё не знаешь.

Голова моя бессильно упала на подушку.

– О праведные боги, вы говорите точь-в-точь как моя покойная мать! – Помолчав, я всё ж не утерпел и задал вопрос, который так и просился на язык: – Но если допустить, что такая невероятная вещь, как присвоение мне титула оруженосца, стала бы осуществимой, то кому и зачем это могло понадобиться? И что за польза была бы от этого мне самому?

– Польза очевидна, – ласково взглянув на меня, ответила Беа. – Тебя научили бы обращению с оружием. Ты бы сделался настоящим воином. Впоследствии, – при наличии ума, выдержки, отваги, – ты занял бы ещё более высокое положение. Приобрёл бы друзей и покровителей. Сам стал бы значительной персоной. Со временем ты смог бы потягаться силой с тем негодяем, который лишил тебя матери. Ты наверняка отыскал бы его, вызвал на поединок и рассчитался бы с ним сполна.

– Но на всё это потребуется много времени. Годы! И Меандр со своими разбойниками успеет убраться из Истерии куда глаза глядят.

– Верно, – с лёгкостью согласилась Беа. – Но не можем же мы удерживать его здесь силой. – Губы её тронула лёгкая улыбка. – А ты выследишь своего обидчика, где бы тот ни находился, ты из-под земли его достанешь, если захочешь. И чем дальше от границ Истерии ты с ним расправишься, тем будет безопасней для нашего королевства. Не думай, что я не понимаю, насколько это трудно. Но разве ты из тех, кто страшится трудностей, Невпопад?

Я задумался над её словами. Говоря по правде, терять мне было нечего. Раз уж так вышло, что я, пусть и совершенно случайно, ненамеренно «отказался» от денег, которые мне были предложены, следовало придерживаться этой же линии и впредь. Даже если мне станут навязывать эти несчастные двенадцать дюков, придётся со сдержанным достоинством отвергнуть подачку, как бы мне ни хотелось заграбастать этакие деньжищи. Чтобы не дать этим ублюдкам, благородным рыцарям, повод смотреть на меня свысока, презирать меня за алчность. Польстись я на золото, и в глазах сэров Юстуса и Кореолиса это стало бы достойным оправданием их мерзкого со мной обращения. Не дождутся!

– Нет, – солгал я. – Трудностей я не боюсь.

– Значит, решено. – Она подбоченилась и взглянула на меня весьма одобрительно. Едва ли не с восхищением. – Тебя поселят вместе с другими оруженосцами. Им будет велено относиться к тебе как к ровне. Один из рыцарей станет твоим господином и наставником. Ты будешь учиться всему, чему подобает, овладеешь боевыми навыками, отшлифуешь свои манеры, ты вырастешь в чинах. И рано или поздно тебе откроется твоё истинное предназначение.

Я негромко застонал. Опять, опять это слово!

Но внезапно в душе моей всколыхнулось воспоминание: я словно воочию увидал рисунок на гобелене в зале Справедливости. И спросил о нём мою сиделку.

– Ах, вот ты о чём? – Беатрис пожала плечами. – Знаешь, его много лет тому назад выткал один колдун. Плетельщик-прорицатель.

Я снова приподнялся на подушках. Ну ничего себе! Магов-плетельщиков, обладающих даром предвидения будущего, во всём нашем королевстве были считанные единицы. В отличие от чародеев, специализировавшихся в других разновидностях магии.

– А что... что означает рисунок на гобелене? – дрогнувшим голосом спросил я.

– Явление величайшего из героев. Одного из будущих правителей Истерии... Некоторые утверждают, что он объединит под своим владычеством также и другие королевства, и тогда на нашей земле настанет золотой век. – Склонив голову набок, она смерила меня лукавым взглядом. – А почему ты спрашиваешь? Мнишь себя этим героем?

– Что? – Я расхохотался. – Мадам, я такой же герой, как вы – королева Истерии.

В дверь постучали. У выхода из комнаты стояла в ожидании приказаний какая-то молоденькая девица. Она обратила вопросительный взор к Беатрис и поспешно распахнула створки лишь после того, как та повелительно кивнула и произнесла:

– Пусть войдут.

Не иначе как прислуга этого крыла замка находилась в подчинении у моей симпатичной сиделки.

Сквозь растворённую дверь в комнату вошёл король в длинном развевающемся пурпурном плаще.

Девушка, дежурившая у двери, тотчас же опустилась на колени и низко склонила голову. Я же, поскольку и без того находился в распростёртом положении, не сдвинулся с места. Вряд ли от лежащих на одре болезни требовалось при виде монарха спрыгивать на пол и принимать коленопреклонённую позу.

Беатрис, к моему величайшему изумлению, приветствовала Рунсибела ласковой улыбкой – и только. Правда, со скамеечки своей она поднялась, но никаких иных знаков почтения вошедшему не оказала. Король стремительно подошёл к ней и, взяв её руки в свои, нежно поцеловал тонкие белые пальцы.

– Ну и как поживает наш юный сэр, столь скорый на расправу с моими доблестными рыцарями и несдержанный на язык? – добродушно обратился ко мне Рунсибел.

Чувствуя, что краснею до корней волос, я пробормотал:

– Я... Я... ничего... благодарю, ваше величество.

Беатрис тотчас же вступила в разговор:

– Я передала ему ваше предложение, милорд. Он к нему отнёсся... несколько скептически. Возможно, – тут она обнажила в улыбке белоснежные ровные зубы, – это из-за того, что он не принимает всерьёз слова простой служанки, не верит, что она уполномочена передавать кому-либо волю монарха.

У Рунсибела буквально глаза на лоб полезли.

– Что-о-о?! – сердито выдохнул он. – Ну и наглец! Да как это он посмел усомниться в словах самой королевы!

Тут настал черёд моим глазам вылезти из орбит.

– Королевы? – пролепетал я, переводя взгляд с Рунсибела на Беатрис и обратно. – Вы... Ваше величество хотите сказать, что... что...

– Королева Беа к вашим услугам, оруженосец, – разрешила она моё недоумение, слегка наклонила голову и задорно улыбнулась.

– К моим услугам?! – Тут уж мне волей-неволей пришлось покинуть своё ложе, чтобы воздать должные почести царственным супругам. К несчастью, прыжки мне и прежде-то не особенно удавались, теперь же, после того как я неподвижно пролежал в постели несколько дней кряду, мои мышцы так ослабели, что я свалился с кровати на пол, как куль с овсом.

– Величественное зрелище, – без тени улыбки прокомментировал моё приземление Рунсибел.

Королева Беа наклонилась было, чтобы подать мне руку, но я с таким отчаянием на неё взглянул и так решительно помотал головой, что она отступила. Король придержал её за локоть и выжидательно уставился на меня. Медленно, с колоссальным напряжением всех сил, я таки поднялся на ноги. Меня так шатало, что пришлось схватиться рукой за спинку кровати. Но всё же это было лучше, чем валяться на полу в присутствии властителей государства. А уж тому, что я предстал перед ними по пояс голым, я решил просто не придавать значения. Не нарочно же оголился, это они и сами понимали. Чтобы не пялиться на них, как неотёсанный мужлан, я опустил глаза, немного наклонив голову. Лица королевы Беатрис мне не было видно, но я почему-то не сомневался, что она по-прежнему улыбается.

– Осмелюсь спросить ваше величество, – негромко и почтительно проговорил я, – почему сама королева взялась за мной ходить?

– Потому что меня это забавляло, – весело ответила она. – Поверь, Невпопад, одна из главнейших задач королевы – найти способ развеять скуку, которая является неизбежным уделом супруги монарха.

Мне ещё о многом хотелось её расспросить, но в разговор наш нетерпеливо вклинился король.

– Так он принял моё предложение, да или нет? – спросил он Беатрис.

«Почему не меня самого?» – промелькнуло у меня в голове.

Но королева молчала. Я бросил на неё осторожный взгляд, она едва заметно мне кивнула, давая понять, что я сам должен ответить королю. Набрав полную грудь воздуха, я браво выпалил:

– Я был бы неблагодарнейшим из ваших подданных, если бы осмелился отвергнуть такую редкостную возможность учиться полезному делу и расти над собой, ваше величество!

– Ну-ну, – одобрительно пробормотал король. – А её величество сообщила тебе об альтернативе?

– О чём? – Я озадаченно нахмурился.

Беатрис покачала головой.

– Ну как же, – благодушно усмехнулся Рунсибел. – Двадцать дюков, если ты откажешься от должности оруженосца и покинешь замок. Это почти вдвое больше той суммы, которую ты отверг.

У меня перехватило дыхание. Почти вдвое больше. Это решило бы все мои проблемы. На долгие годы, если не навсегда. Это было...

Это было...

Это было слишком хорошо. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Желание заполучить эту невероятную сумму завладело всем моим существом. Забрать деньги – и поминай как звали. Ноги моей больше не было бы ни в замке, ни в столице, пусть она провалится. Но что-то меня останавливало от принятия такого решения. Внутренний голос нашёптывал, чтобы я не поддавался на обманчивую лёгкость этой новой возможности. Уж не ловушка ли это? В конце концов осторожность взяла во мне верх над алчностью, и я с поклоном сказал:

– Благодарю ваше величество от всей души. Я покорён вашей щедростью, но мне, право же, невыносима даже мысль о том, чтобы продать память матери. Это было бы... равносильно бесчестью. – Кажется, мне вполне удалось придать своему голосу достаточно искренности и убедительности.

Беатрис на это купилась.

– Прекрасно сказано, оруженосец. Благородное решение. Я не сомневаюсь, что, если бы ты дерзнул отказаться от возможности служения великому королю Рунсибелу в качестве оруженосца при одном из его доблестных рыцарей и предпочёл бы этому блестящему предложению звон презренного металла, мой венценосный супруг...

– ... вышвырнул бы тебя прочь без единого гроша в кармане, – напыщенно закончил король. – Помолчав, его величество с милостивой улыбкой прибавил: – Рад приветствовать тебя, оруженосец. Добро пожаловать в ряды моих приближённых. – Кивнув мне на прощание, он торопливо прошествовал к выходу, но у самой двери остановился и бросил через плечо: – За назначением своим обратись к сэру Юстусу.

От этих слов по спине у меня пробежал холодок. Больше всего на свете мне хотелось раздобыть какую-никакую одежонку, натянуть её на себя и удрать из замка через ближайший выход, где бы он ни находился.

Но потом я вдруг представил себе, что должен был почувствовать сэр Юстус при известии о моём новом назначении. Я словно воочию увидал его, беседующего с королём. Или с королевой. Вот каким рисовался в моём воображении этот разговор:

«Помните того юношу, который чуть было не отсёк своим клинком ваше мужское достоинство, Юстус? Ну, калеку, что поставил вас в идиотское положение? Представьте себе, мы решили произвести его в оруженосцы, чтобы он мог со временем сделаться рыцарем».

О, как он, наверное, побелел бы при этих словах! Как вытянулось бы его надменное лицо!

«Но... Но ваше величество, – заикаясь, пролепетал бы сэр рыцарь, – вы, полагаю, изволите шутить. Ведь он простолюдин! Разве возможно допустить его в наш клуб избранных?! Насколько мне известно, этот уродец не кто иной, как незаконнорождённый отпрыск одного из рыцарей, находящихся на вашей службе. Возможно, что и мой собственный».

«Какое мне дело до всего этого, до ваших альковных похождений, – ответил бы ему король. – Извольте выполнять, что вам приказано, сэр Юстус».

В общем, я многое бы отдал, чтобы хоть краем уха услыхать подобный диалог.

Настроение моё резко улучшилось. В конце концов, удрать из королевского замка я всегда успею. Плевать мне на стражников, я уж как-нибудь исхитрюсь проскользнуть мимо них незамеченным, если в том возникнет нужда. Так почему бы прежде не поразвлечься как следует? Одна лишь встреча с сэром Юстусом сулила мне бездну удовольствия. Как бы ни был он на меня зол, ему придётся подчиниться воле Рунсибела и назначить мне наставника из числа рыцарей. Но тут меня снова словно ледяной водой окатило при мысли о том, что Юстус ведь может определить мне в менторы самого себя! Или ещё того хуже – сэра Кореолиса! Но я быстро отбросил это опасение. Вряд ли любому из этих сэров захочется, чтобы я по целым дням маячил у них перед глазами как живое напоминание о том эпизоде в зале Справедливости... Скорей уж он по-другому мне отомстит: приставит к какому-нибудь свирепому рубаке, который с меня три шкуры спустит. Вот тогда-то я и уберусь отсюда восвояси.

У меня почти не было сомнений, что именно так всё и получится.

Ну и дураком же я был!

* * *

Никогда ещё мне не доводилось видеть рыцаря, подобного сэру Умбрежу, владельцу Пылающего Испода.

Сказать, что я не ожидал заполучить такого наставника и господина, значило бы не сказать ничего. По правде говоря, когда меня после окончательного выздоровления от болезни препроводили в кабинет магистрата – сэра Юстуса, – я терялся в догадках, чем для меня закончится наша с ним встреча. Полагал про себя, что ко всему готов, к любому исходу. Но оказалось, что ошибался.

Юстус восседал за огромным письменным столом. Когда я вошёл в его кабинет, почтительно поклонился и замер у порога, он взглянул на меня лишь мельком и погрузился в изучение какого-то пергамента. Не знаю, так ли уж важен был документ, который он читал, или ему просто хотелось заставить меня поволноваться, почувствовать себя неловко. Думаю, именно моё последнее предположение и было верным. И я решил не выказывать нетерпения, ничем не выдавать своего присутствия, а терпеливо ждать, когда он соизволит заняться мной. Я облокотился на посох и замер, почти не дыша. Если он вознамерился игнорировать меня до бесконечности, что ж, у меня и на этот срок хватит терпения.

Но пауза, которую взял сэр Юстус, тянулась недолго – всего какую-нибудь минуту. Отложив пергамент, он равнодушно воззрился на меня.

– Так-так... Оруженосец Невпопад. Мне сообщили, что вы какое-то время будете находиться при дворе.

– Мне тоже об этом сказали, милорд.

– Обращения «сэр» вполне довольно. «Милорд» – это уж чересчур. – Помолчав, он легонько хлопнул обеими ладонями по столу, так, словно принял какое-то важное решение, и с деланным дружелюбием продолжил: – Хотя нам с вами, оруженосец, и есть в чём друг друга упрекнуть... я на вас не в обиде. – Взгляд его словно ненароком скользнул по моей увечной ноге.

– Я тоже на вас зла не держу, сэр! – подхватил я. А что мне ещё оставалось?

– Мы теперь оказались по одну и ту же сторону крепостной стены. И значит, между нами не должно быть недоразумений и недопонимания. Верно?

– Согласен с вами, сэр.

– Будем считать, что данная проблема улажена, – подытожил Юстус таким тоном, словно сам в это верил. Даже улыбнулся – почти что дружески. – Итак, поскольку вы заступаете на должность оруженосца, вам необходимо назначить рыцаря-наставника, из тех, кто нуждается в помощнике. Верно?

– Вполне, насколько мне известно.

– Ну так вот, хочу вас обрадовать. – Он чуть подался вперёд, сцепив пальцы. Его надменное лицо приняло восторженное выражение. – Я уже выбрал для вас достойного наставника. Это один из опытнейших рыцарей, которые когда-либо служили нашему славному королю Рунсибелу. Я имею честь знать его долгие годы. Долгие-долгие годы.

– И у этого прославленного рыцаря нет оруженосца?

Сэр Юстус вздохнул и с напускным огорчением подтвердил:

– К сожалению, нет. В настоящий момент. Боюсь, он с ними довольно суров, с бедными юношами.

Ну что ж, я был вполне к этому готов. Юстус решил отдать меня на растерзание какому-то живодёру. Тому, кто, по его мнению, запросто меня сломает. Но у меня, право же, было чем удивить и огорошить их обоих. Напрасно они надеются, что я стану их безответной, лёгкой жертвой. Подавятся мной эти сэры, но проглотить себя я им не дам. А может, лукавая лиса сэр Юстус надеется так меня напугать, чтобы я тотчас же задал стрекача из замка? Ну уж нет, я уйду, когда сам сочту нужным, когда станет совсем невмоготу, не прежде.

– Вы хотите сказать, он слишком требователен к своим оруженосцам?

– О нет. Нет, дело в другом. Юноши просто... – Он выразительно развёл руками. – Просто выбывают из строя один за другим. Убитыми или тяжело раненными, умирающими. Обычно это с ними приключается, когда они в сражениях защищают от нападений своего наставника.

– То есть как это? – Я был совершенно сбит с толку. Но моё недоумение разрешилось неожиданно скоро...

За моей спиной послышался лязг оружия. Звук был такой, словно доспехи и меч вынимали из оружейной комнаты. Поверить, что так жалостно скрипеть и дребезжать своими латами и прочим снаряжением может шагающий по коридору замка рыцарь, было невозможно. Я оглянулся и при виде старика в доспехах, приблизившегося ко мне сзади, чуть не прыснул со смеху.

У него были густые белоснежные волосы, которые росли во всех мыслимых и немыслимых направлениях и стояли над его головой огромной шапкой, словно в результате взрыва, случившегося внутри его черепа. Щёки и подбородок скрывала окладистая белая борода. Доспехи, в которые он вырядился, когда-то наверняка были ему впору, но с тех времён бедняга здорово похудел и теперь просто в них терялся. Усталый и тусклый взгляд старческих глаз ни на чём подолгу не задерживался. Да и вид у старика был изнурённый. Выше меня ростом, он весил, думаю, раза в два меньше, чем я. С пояса у него свисал меч, ножны волочились по полу. Я готов был поклясться, что старик с трудом удерживается от искушения воспользоваться ими вместо посоха, во всяком случае, туловище его заметно клонилось набок. Надо отдать ему должное: через каждые несколько шагов он делал попытку выпрямиться, но после снова слегка заваливался на сторону.

– Я поручаю вас менторскому попечению сэра Умбрежа из Пылающего Испода, – торжественно произнёс Юстус – Сэр Умбреж, вот ваш новый оруженосец.

Старик облизнул тонкие сухие губы и воззрился на меня, склонив голову набок. Голос оказался под стать всему его облику – надтреснутый и глуховатый. Тем не менее, заговорив, старикан слегка вздрогнул. По-видимому, его самого удивило, что он ещё способен к членораздельной речи.

– Новый оруженосец? – Моргнув, он с недоумением уставился на Юстуса. – А что с моим прежним?

– Да вы и сами отлично помните, – фальшиво бодрым голосом ответил Юстус. Он встал из-за стола и, приблизившись к старику, почтительно взял его под руку. – Сражение с Синим рыцарем и его отрядом. – Покосившись на меня, он заговорил полушёпотом, словно сэр Умбреж был неодушевлённым предметом: – Бедняга! Никогда не видел человеческого тела, разрубленного на такое количество мелких кусочков. Но зато... – И тут он возвысил голос: – Зато сэр Умбреж уцелел и невредимым покинул поле боя!

– Это правда, так всё и было, – закивал Умбреж. Потом качнул головой. – Но с кем мы сражались?

– Нам надо поговорить, сэр, – обратился я к Юстусу, еле сдерживая злость.

– Но разве мы молчим? – с ледяным спокойствием возразил тот.

– Нет ли у вас для меня кого-нибудь... – Я старался подобрать наименее обидное определение, что-нибудь нейтральное, учитывая присутствие здесь старика, чьи чувства следовало пощадить. – Кого-нибудь не столь обременённого годами...