Текст книги "Сэр Невпопад из Ниоткуда"

Автор книги: Питер Дэвид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 44 страниц)

– Драгоценности, – пояснил я, понизив голос, насколько это было возможно.

– Вы такого высокого мнения о...

– Да нет же! – вспыхнул я. – Настоящие! Золото, камни. – Оглядевшись по сторонам, я осторожно переместил мешочек так, чтобы он как можно меньше выдавался вперёд.

Только это и убедило Энтипи, что я правду ей сказал. Побледнев, она прошептала:

– Боже, вы их украли!

– Нет. Это старый долг. Идёмте же!

Энтипи ничего не поняла, да в этом и не было необходимости. Банкет продолжался. Гости и слуги сновали туда-сюда по огромному залу, и нашего ухода никто не заметил. Я старался двигаться со всей возможной осторожностью, чтобы монеты и побрякушки, которые я попрятал кроме упомянутого места куда только мог – в карманы, за подкладку камзола, в тайник, помещавшийся в посохе, – паче чаяния, не звякнули друг о друга при каком-нибудь моём резком движении.

Выйдя из зала, преследуемые звуками продолжавшегося веселья, мы крадучись устремились к выходу для челяди. Нам предстояло преодолеть широкую винтовую лестницу, просторный холл, короткий коридор, а после – дверь, за которой царили тьма и тишина. Там мы были бы уже в безопасности. Мы спустились с лестницы, и, окинув взглядом огромный пустой холл, я в который уже раз мысленно помянул недобрым словом свою хромую ногу. Насколько быстрей мы пересекли бы это бесконечное пространство, кабы не она! Мне не терпелось как можно скорей выбраться из проклятого замка, оседлать нашего конька и мчаться из резиденции Шенка во весь опор до самого трактира. Но главное – успеть улизнуть из логова диктатора, крадучись проскользнуть по короткому коридору, примыкавшему к холлу, пока кто-нибудь нас не окликнул свирепым голосом: «Эй, вы!» Что сразу же и случилось. Мы с Энтипи застыли на месте. Голос этот я мгновенно узнал. Чёртов дворецкий. А ведь мы были всего в каких-нибудь десяти футах от заветной двери, от свободы! Мы не успели ещё опомниться от ужаса и неожиданности, как этот сукин сын мерзким голосом прибавил:

– Вот ведь негодники, милорд! Глядите-ка, улизнуть хотели! Не иначе как что-нибудь стащили!

– Слуга! – пророкотал грозный, вибрирующий голос, и я тотчас же понял, что теперь нас уже ничто не спасёт. Мы с принцессой покойники. Потому как голос принадлежал самому Шенку.

Энтипи коротко вздохнула. Она не хуже моего понимала, в каком жутком, безвыходном положении мы очутились. Я лихорадочно пытался подтянуть хоть немного повыше мешочек с драгоценностями, которые Астел ещё так недавно вручила мне с большой неохотой. Во время нашего бегства он успел-таки сползти вниз и придавал мне вид похотливого сатира. Но, впрочем, какое это могло иметь значение теперь, когда меня отделяли от неминуемой смерти каких-нибудь несколько минут. Или даже секунд. Я вцепился в рукоятку посоха обеими руками: ноги у меня подкашивались, я чувствовал, что, того и гляди, свалюсь на пол.

Энтипи приблизила губы к моему уху и предложила:

– Может, попробуем удрать?

– Ничего не выйдет, – ответил я.

Даже если б нам и удалось, миновав коридор, выбежать наружу, это вовсе не означало бы, что Шенк и его люди не нагонят нас в замковом дворе и не приволокут назад силой. В таком случае расправа может оказаться даже более жестокой и быстрой, чем та, что нас и без того ожидала. Я, разумеется, не стал делиться всеми этими соображениями с Энтипи. Она и без того была сама не своя от страха, к чему было окончательно выбивать у неё почву из-под ног. К тому же, как знать, возможно, ей-то как раз и удастся сохранить жизнь. Драгоценностей при ней нет. Я попытаюсь как-нибудь её выгородить, возьму всю вину на себя...

– Куда это вы оба так торопились? – В голосе Шенка слышалась насмешка.

Я медленно повернулся к нему лицом. Даже в эти ужасные мгновения, парализованный страхом и ожиданием неминуемой гибели, я не мог удержаться, чтобы не соврать.

– Милорд... видите ли... моя подруга, – я кивком указал на Энтипи, – ей срочно понадобилось... то есть захотелось... у неё возникла нужда в... м-м-м...

Шенк вперил взгляд в то место моих панталон, где помещался мешочек с драгоценностями. И усмехнулся. А потом оглушительно захохотал, откинув голову назад.

– А-а-а! – веселился он. – Ясно, что ей понадобилось. А ты, вижу, готов удовлетворить её потребность. Ну а мой дворецкий, выходит, пытался воспрепятствовать пылкой юности радоваться жизни, прожигать её, как она того и заслуживает. Ты что ж это так оплошал, приятель? – С этими словами он хлопнул оторопевшего дворецкого по спине, так что тот покачнулся и едва устоял на ногах. И преданно улыбнулся своему господину.

Диктатор Шенк сунул руку за пояс, и внутри у меня всё похолодело. «Вот оно!» – сказал я себе. Шутки в сторону, сейчас он выхватит оттуда кинжал и прикончит нас с Энтипи. О боже, обо мне-то и пожалеть некому, а вот несчастные Рунсибел с Беатрис все глаза выплачут по несчастной своей дочери. Но диктатор, представьте себе, вместо кинжала выудил из поясного кошеля золотую монету – между прочим, не какой-нибудь жалкий соверен, а целый дюк.

– Я ведь забыл тебя отблагодарить за услугу, оказанную моей невесте, – приязненно улыбнувшись, сказал он. – Держи! – Шенк швырнул мне монету, и я поймал её на лету. Глядел на золотой кружок на ладони и глазам не верил. Никак не мог опомниться, такой неожиданный оборот приняли события... – Они только что отчеканены, эти новые дюки, – хвастливо сообщил Шенк. – И тебе одному из первых довелось получить монету нового образца. Взгляни на обратную сторону! – Я скользнул глазами по профилю Шенка на новеньком дюке и послушно перевернул золотой кружок. На оборотной стороне, как я и ожидал, красовался профильный портрет мерзавки Астел.

– Прежде мне и в голову бы не пришло тратиться на такие глупости, – поделился с нами диктатор. – Заказывать монеты с женским профилем на одной из сторон. Но коли берёшь за себя настоящую графиню, следует отдавать дань условностям и... традициям.

– Золотые просто великолепны. И слова ваши золотые, милорд, – сказал я, выдавив из себя улыбку, которая скорее походила на гримасу.

– Дворецкий, а ты им заплатил за труды?

– Н-нет, милорд. Да они этого и не заслужили. Заявились сюда после всех, а уходят в разгар праздника. У нас так не принято...

«Милорд», не говоря ни слова, выхватил меч из ножен и отсёк дворецкому голову. Та с тупым стуком упала к ногам несчастного, которые по инерции сделали два-три заплетающихся шага вперёд, после чего подломились под обезглавленным телом. Мы с Энтипи окаменели от ужаса.

– Будет ещё тут меня учить! – сварливо проговорил Шенк. – Раз я сказал – заплатить, так повинуйся! – Вытащив из кошеля второй дюк, он бросил его мне на ладонь, которую я по-прежнему держал открытой. – Будет с тебя?

– Милорд, нет слов, как мы потрясены вашей щедростью!

– Так возликуйте же, юнец и юница! – воскликнул диктатор, и только тогда я понял, что он здорово навеселе. – Радуйся, хромоногий слуга, что тебе довелось побывать на торжестве в честь моей помолвки. И гордись, что оказал услугу не кому-нибудь, а будущей супруге самого диктатора Шенка!

– Милорд! – ответил я с чувством. – Поверьте, никогда в жизни я не был так счастлив, как во время выполнения этого поручения, возложенного на меня лично вами!

Шенк махнул рукой, отпуская нас на все четыре стороны, и повернулся, чтобы уйти. Мы же со всех ног бросились к выходу из замка.

20

Учитывая, с какой неохотой Мари в своё время наняла нас с Энтипи на службу и как она с нами обходилась, я был немало удивлён тем искренним огорчением, с которым она встретила известие о нашем предстоящем уходе. Что же до нас с принцессой, то мы буквально ног под собой не чуяли от радости, что наконец-таки покинем опостылевший трактир «У кромки леса». Единственным, что меня в связи с этим всерьёз беспокоило, была погода: судя по календарю, зима должна была бы уже покинуть Приграничное царство, но морозы и ледяные ветры по-прежнему не ослабевали. Казалось, в этих краях никогда не наступит весна. Однако хотя меня и не вдохновляла перспектива езды по заснеженным дорогам, я каким-то инстинктом чувствовал, что откладывать отъезд нам не следовало. Пора было пускаться в путь. Везение, благодаря которому я сумел отомстить Астел и фантастически разбогатеть, не могло длиться вечно. А ну как эта хищная, хитрая бестия вздумает меня отыскать и поквитаться за своё унижение? Опомнившись от испуга, в который ввергло её моё неожиданное появление на пиру у Шенка, и поразмыслив на досуге, она могла догадаться, что все мои рассказы о слежке за ней, о моих «помощниках», о благоволении ко мне могущественной Гекаты – чистой воды ложь. В таком случае она возжелала бы немедленно избавиться от меня – никем и ничем не защищённого, а значит, являющего собой весьма лёгкую жертву потенциального шантажиста, чьё существование – вечная угроза её благополучию. К тому же совсем не обязательно ей самой марать о меня свои нежные белые ручки – достаточно нанять профессионального головореза, который разыщет меня и тихо прикончит, обставив всё как несчастный случай.

Вот поэтому я так торопился покинуть негостеприимный кров Мари. Именно ей я поручил приобрести для нас с Энтипи двух лошадей, чтобы самим нам лишний раз не высовывать носа на улицу. Мы с принцессой долго совещались и наконец порешили, что поскачем верхом по утоптанному снегу больших дорог. Можно было бы пробираться и лесом – на своих двоих, ибо о том, чтобы путешествовать по заснеженной чаще на лошадях, даже и речи быть не могло – те увязли бы в снегу, едва ступив под лесные своды. Разумеется, мы отдавали себе отчёт, какому риску себя подвергаем. Ведь на дорогах можно было за здорово живёшь угодить в руки разбойникам. Однако, если на то пошло, лес также был местом отнюдь не безопасным. Там мы могли стать жертвами хищников, лесных духов и мало ли кого ещё. К примеру, тех же самых разбойников, от которых, встреть мы их на дороге, можно было всё же попытаться удрать на быстроногих конях. Иное дело – в лесу. Там мы оказались бы практически беззащитны. Да и передвигались бы куда медленней.

Мари в ответ на мою просьбу о приобретении лошадей презрительно фыркнула, но когда я ей протянул деньги, которых с лихвой хватило бы не только на покупку, но и на солидное вознаграждение за услугу, вмиг посерьёзнела и потребовала объяснить, как это нам с Энтипи удалось разбогатеть в столь короткий срок. Загадочно улыбнувшись, я её заверил, что диктатор Шенк и его невеста самолично и на удивление щедро нас вознаградили, поскольку мы с Энтипи не только им прислуживали, но и разыграли перед гостями небольшую пантомиму. Трактирщица с жадным любопытством принялась расспрашивать нас о банкете, гостях, хозяине и будущей хозяйке замка. Мы отвечали подробно и охотно, расхваливая Шенка, Астел, замок и в особенности парадный зал. Мари только и делала, что всплёскивала руками от восхищения.

Итак, когда со сборами было покончено, мы с принцессой отправились в путь. Рассвет едва занимался, оранжевые лучи солнца освещали узкую полоску безоблачного синего неба. Дул холодный ветер. Мы взобрались в сёдла, но прежде чем тронуть поводья, я спросил Мари, которая вышла нас проводить:

– Погодите, а как мы узнаем, который из домов – колдуньин?

– О, вы его сразу отличите от остальных, – рассмеялась Мари. – Он... выглядит иначе, чем все другие.

Больше она ничего не прибавила, и нам только и осталось, что поверить ей на слово.

Переводя взгляд с меня на принцессу, трактирщица с не свойственной ей мягкостью сказала:

– Вы уж не держите на меня зла. Сама знаю, что слишком была к вам сурова. Но вы не унывали и держались молодцами. Особенно ты, милая. – Слова эти она сопроводила кивком в сторону Энтипи. Принцесса молча передёрнула плечами. – Вы – хорошая пара, – заключила Мари.

– Вы полагаете? – спросил я, не скрывая удивления.

– Да это ж и слепому видно. Вы так выразительно друг на дружку смотрите, умеете без слов меж собой разговаривать. Хорошая пара, подходите друг другу, одним словом. И товарищи хорошие. Удачи вам обоим и счастливого пути.

Мари плотней закуталась в шаль, повернулась и побрела к крыльцу. Мы с Энтипи переглянулись и... засмеялись. Впервые за всё время нашего знакомства мы с ней хохотали сообща. Ощущение было приятное, я даже не ожидал, что мне так понравится делить с ней веселье.

Вскоре мы выехали на дорогу, которая должна была привести нас к дому плетельщицы-связной по прозвищу Чудачка. Лошади скакали бодрой рысцой. Мы с Энтипи молчали, но как-то по-новому, совсем иначе, чем прежде. Ни её, ни меня это молчание не тяготило. В нём не было агрессии, затаённых обид, неприязни – наоборот, оно, казалось, нас объединяло: мы не разговаривали, словно предварительно решив не тратить лишних слов, когда и так всё ясно, всё рассчитано, всё оговорено заранее.

Путешествие прошло на редкость спокойно. Не иначе как боги решили дать нам небольшую передышку, позволили поднабраться сил перед тем, что нам предстояло. Мерно покачиваясь в седле, я размышлял над словами Мари. Интересно, почему она с такой уверенностью заявила, что мы без всякого труда отличим дом Чудачки от остальных? Не следовало ли мне попытаться разговорить её, узнать хоть какие-то внешние приметы жилища колдуньи? Но стоило дороге сделать очередной поворот, как я тотчас же понял – Мари была совершенно права. Перед нами появился домик плетельщицы-связной. В этом не могло быть ни малейших сомнений.

С виду он был самый обыкновенный, пожалуй даже неказистый. Ставни на всех его маленьких окнах оказались затворены, но, приглядевшись, сквозь щели в них можно было заметить разноцветные искры, плясавшие внутри, за стёклами. Волшебные огни! Но не одно лишь это вселило в меня уверенность, что мы с Энтипи наконец-то достигли своей цели: едва взглянув на крышу, всякий понял бы, что под ней обитает весьма необычное существо.

Конструкция, которая была на ней укреплена, формой своей напоминала не что иное, как гигантскую миску. Дно её покоилось на скате крыши, а верх был обращён в сторону дороги. Посудина могла бы вместить в себя нас обоих с Энтипи, да ещё, пожалуй, и место бы осталось. Я даже не пытался себе представить, для чего волшебнице-связной могла понадобиться такая необычная штуковина. Кстати, сделана она была из кованого листового железа. И как только крыша выдерживала этакий груз? И ещё я не мог взять в толк, каким образом колдунье удалось поднять гигантскую миску и взгромоздить её на крышу. Но я заставил себя выбросить подобные мысли из головы, подозревая, что ответы на эти вопросы могли бы лишить меня душевного равновесия.

И кстати, я не только миску заметил на крыше колдуньиного дома. Позади неё имелось ещё нечто весьма любопытное. Вернее, не совсем позади – оно было к ней привязано.

Сперва я её не разглядел. На предметы, которые служат магическим целям, вообще лучше сперва не смотреть в упор. И только заметив их буквально краешком глаза, запомнив, где они располагаются, можно развернуться к ним лицом. Тогда они точно не скроются у вас из глаз. Так, во всяком случае, учил меня Тэсит. А если допустить, что его и в самом деле воспитали единороги, значит, он в таких вещах знал толк.

Я вспомнил его слова, стоя у домика волшебницы и уставившись на миску на крыше. Переводя взгляд на жилую часть домика, его стены и ставни, я, сам того не желая, приметил что-то странное у края металлической посудины. Поднял глаза, стараясь мысленно воспроизвести образ предмета, сверкнувшего на мгновение в солнечных лучах, и тотчас же воочию его увидел.

Предмет этот оказался не чем иным, как магической нитью, какими пользуются плетельщики, когда колдуют. Ярко-красная, тонкая, упругая, она колебалась под порывами ветра, и мне показалось очень странным, что такая земная, реальная, обыденная, если хотите, стихия, как ветер, может воздействовать на предмет сугубо волшебного происхождения. Но мне это не почудилось – нить и в самом деле подрагивала, колеблемая ветром, а вдобавок она то и дело пропадала у меня из виду. То появлялась, то исчезала. Ну, в этом-то как раз ничего удивительного не было. Именно так и должно было обстоять дело с магической утварью. Спасибо, что хоть миска из железа оставалась на своём месте, никуда не исчезая. Нить поднималась над домом и тянулась вдаль над высокими кронами деревьев. Где она могла бы заканчиваться, я не представлял. Возможно, что и нигде – вплеталась в другие волшебные волокна, потом, через сколько-то миль, снова от них отъединялась и так опоясывала всю землю.

Энтипи, заметив, что я не отрываясь гляжу на крышу, озадаченно проговорила:

– Странная какая чашка.

– Видите, да? – осторожным шёпотом спросил я.

– Ещё бы! – фыркнула она. – Её только слепой не заметит.

В голосе принцессы явственно слышалось нетерпение. Лошадь под ней, словно уловив настроение всадницы, потрясла лохматой головой и негромко заржала. Не ведая, в чём дело, животное явно выражало недовольство этим бесцельным топтанием на одном месте. Мой конёк стал вторить подруге, давая понять, что также предпочёл бы продолжать путь или, если уж пришлось остановиться, то он желал бы получить заслуженную охапку сена и хоть немного отдохнуть.

– Не чашу, а нить. Нить!

– Какую ещё нить? – Сощурившись, она обвела глазами крышу, но ничего, кроме металлической миски, не увидела. – Не понимаю, о чём вы.

– Так, ничего особенного. Мне, видно, померещилось.

– Ну, знаете, не хватает ещё, чтобы вам бог весть что начало мерещиться, – сердито проговорила она. – Так ведь и с ума сойти недолго, а вы, коли желаете продолжать мне служить, должны быть абсолютно вменяемы.

Это высказывание было настолько в духе прежней Энтипи – надменной, высокомерной и вздорной, – что я с трудом подавил тяжёлый вздох. Молча ей поклонился и натянул поводья. Мой жеребец, издав недовольное ржание, поскакал вперёд, к домику колдуньи. Кобыла Энтипи засеменила следом.

У жилища связной мы спешились и оставили лошадей у коновязи. Снег вокруг неё был густо испещрён отпечатками подков. Похоже, связная-плетельщица не знала недостатка в клиентах. Я подошёл к двери, поднял руку, чтобы постучаться, и... замешкался. Мне всегда казалось небезопасным иметь дело с магами и волшебниками. Я был почти уверен: стоит воспользоваться услугами кого-либо из этой братии, и всё, жди неминуемой беды. Но тут Энтипи нетерпеливо бросила мне:

– Чего это вы медлите?!

И я забарабанил в дверь кулаком. Громко, настойчиво и, как мне казалось, властно.

Сперва на мой стук никто не отозвался. Изнутри не слышно было шагов хозяйки, спешащей отворить дверь. И тут, стоило мне только представить, в каком ужасном положении окажемся мы с принцессой, если Чудачка по какой-либо причине не сможет или не пожелает нас принять, как вся моя предубеждённость относительно колдунов и магов испарилась без следа. Я стал молить богов, чтобы плетельщица-связная оказалась у себя, здравая и невредимая, и отворила бы нам дверь, иначе где же мы станем искать другую колдунью, способную передать наше сообщение Рунсибелу и Беатрис? Да и как приступить к этим поискам, к кому обратиться, как себя держать, чтобы не вызвать подозрений, не навести врагов на свой след?

Но прежде чем я уверился, что домик пуст, и окончательно пал духом, дверь широко распахнулась нам навстречу. В проёме, однако, никого не было.

«Ну вот, – промелькнуло у меня в голове, – чудеса начинаются».

Представьте, как я был разочарован, когда из-за распахнутой створки двери выглянула женщина, которая, чтобы нас впустить, просто потянула ручку на себя и отступила назад и в сторону. Оговорюсь: то, что перед нами стояла именно женщина, было всего лишь моим предположением. Это создание, если судить по его внешности, запросто могло оказаться кем угодно другим: к примеру, лягушкой или жабой чудовищных размеров, имеющей некоторое сходство с человеческим существом женского пола. Кожа складками свисала с её широкого лица, маленькие глазки так и бегали по сторонам – казалось, она высматривала жучков и мух, которых могла бы отправить в рот, выбросив вперёд длинный язык. На голове у женщины-лягушки топорщились короткие сероватые волосы, видом своим напоминавшие солому, глубокие морщины делали её смуглую физиономию похожей на старый потрескавшийся кожаный башмак. Существо вдруг облизнуло тонкие сухие губы. Только что мысленно уподобив её охотящейся жабе, я невольно отпрянул назад и мгновенно представил себе, как она этим своим длинным языком опутывает меня по рукам и ногам и тащит к себе в пасть, чтобы проглотить не жуя.

– Кто такие? – спросила она.

– Я Невпопад.

– Откуда?

– Ниоткуда.

Голос у неё оказался препротивный – сипловатый и одновременно визгливый. У меня от столь несочетаемых звуков мгновенно в висках заломило. Оставалось надеяться, что со временем мне удастся к ним притерпеться, иначе просто голова лопнет. Хозяйка тем временем переключила внимание на Энтипи: – А эта? Она кто?

– Мари, – представилась принцесса, многозначительно покосившись в мою сторону.

Я не мог в душе не похвалить её за такую предусмотрительность. Мы ведь имели дело не с кем иным, как с колдуньей, волшебницей. Этому народу доверять нипочём нельзя! Они всецело преданы своему ремеслу, ну и, может, ещё себе подобных также воспринимают более или менее всерьёз, нас же, «непосвящённых», то есть простых смертных со всеми нашими заботами и проблемами, попросту презирают. У Энтипи имя слишком редкое, правильно она сделала, что скрыла его от связной-плетельщицы. А то мы могли и оглянуться не успеть, как очутились бы в лапах солдат Шенка. Со всеми вытекающими последствиями.

Старуха ещё некоторое время пристально нас изучала, переводя взгляд с меня на принцессу и обратно. По-моему, от неё не укрылось, что Энтипи ей солгала: пожевав губами, она негромко хмыкнула и махнула иссохшей рукой. Мол, мне-то безразлично, как вас звать на самом деле. Я облегчённо вздохнул.

– Зачем пожаловали?

Но мне прежде хотелось удостовериться, что она именно та, кого мы искали.

– Вы – плетельщица-связная по прозвищу Чудачка?

– Может статься. Так чего вам надо-то?

– Ну, вообще-то говоря, – ответил я, стараясь сдержать нетерпение, что мне, впрочем, плохо удавалось, – мы хотим кое-кому отправить сообщение.

– Вот как? И куда же?

– В Истерию.

– Истерия. Далековато будет. – Она в глубокой задумчивости принялась попеременно втягивать свои тонкие иссохшие губы в рот и тотчас же их вытягивать вперёд трубочкой, как будто целовала воздух.

– Вы сможете отправить туда наше послание? – спросила Энтипи.

– Хм-м-м, – отозвалась старуха. В груди у неё при этом засипело и забулькало. – Смогла бы... будь я связной, а я ведь ещё вам не ответила... плетельщица я или нет. Волшебница или нет...

– А если вы не волшебница, – запальчиво воскликнул я, – почему тогда к этой вашей дурацкой чашке на крыше привязана магическая нить?

Старуха вскинула голову. Энтипи словно перестала для неё существовать, колдунья сосредоточила всё своё внимание на мне одном. Её маленькие чёрные глазки не мигая впились в моё лицо.

– Значит... ты её увидал, так выходит? – свистящим шёпотом произнесла она. – И какого она была цвета, а?

– Ну-у-у... красная...

Она с улыбкой покачала головой:

– Пурпурная. На самом-то деле пурпурная она... Но то, что ты её смог разглядеть, пусть маленько и напутал с цветом... означает, что у тебя дар. Повтори-ка мне своё имя, паренёк.

– Невпопад. – Я успел пожалеть, что не назвался иначе подобно Энтипи, но пытаться исправить эту ошибку было уже поздно. – Меня зовут Невпопад.

– Хм-м-м. Что ж, добро пожаловать. Добро пожаловать, Невпопад и... – Сделав паузу, колдунья искоса взглянула на Энтипи и словно нехотя процедила: – Мари.

Мы последовали за хозяйкой и, миновав узкий коридор, очутились в просторной комнате. По сравнению с тем, что успело нарисовать мне воображение, комната выглядела довольно обыденно. Почти. Если быть точным, она напоминала скорей огромную кухню, чем жилое помещение. В углу на жёрдочке важно восседал сокол. В отличие от своих приручённых собратьев-охотников он не был привязан к жёрдочке за лапу и голову его не покрывал колпачок. Прыгал себе где хотел и внимательно посматривал вокруг глазами-бусинками. В какой-то миг наши с ним взгляды встретились, и мне стало не по себе: сокол, казалось, прикидывал, стоит ли ему мной пообедать. Вопрос, судя по всему, был решён им отрицательно: отвернувшись, он уставился в стену. Я заметил, что к одной из его лап была привязана маленькая деревянная капсула, и тотчас же догадался: сокол доставлял почту Чудачки. Те послания, что были адресованы людям, живущим поблизости. Она заметила, что я разглядываю её птицу, но ничего мне на это не сказала.

Другой угол комнаты занимал вместительный котёл, в котором что-то кипело. Старуха подошла к нему, вооружившись большой оловянной ложкой, и подняла крышку. Боже, что за какофония звуков вмиг наполнила комнату! Я зажал ладонями уши. Казалось, в котле рыдали, пищали, скулили и мяукали сотни младенцев, мышей, щенков и котят. Энтипи этот невообразимый концерт также поверг в замешательство. Она вопросительно взглянула на хозяйку, но та как ни в чём не бывало принялась помешивать в котле ложкой. Лишь покончив с этим занятием и водворив крышку на место, после чего звуки тотчас же смолкли, она оглянулась и в виде пояснения буркнула:

– Новорождённые заклинания.

– Значит, вы всё-таки Чудачка. Та, кто нам нужен! – твёрдо сказал я.

– Хм-м-м, я самая и буду. А теперь вот что мне скажите: деньги при вас есть? Вы готовы заплатить мне за мои труды звонкой монетой? Середина дня, чтобы вы знали, дороже, чем вечер. Много всяких вестей бежит туда-сюда по нашим нитям, трудненько сквозь них пробиться, сил уходит больше. Не обождать ли вам с вашим делом, покуда стемнеет?

– Нет, ждать нам не с руки, – ответил я. – Лучше сразу приняться за дело.

Энтипи энергично закивала.

– А что касается вознаграждения... – Я сунул руку в кошель, вытащил горсть монет и аккуратно выложил перед старухой на стол. Она принялась их разглядывать, изумлённо подняв брови.

– Подумать только! Здесь и впрямь довольно денег, чтобы отправить ваше письмецо до самой Истерии. – Удовлетворённо улыбнувшись, она потребовала: – Ну так давай, не тяни, Невпопад. Говори, что и кому надобно передать.

Я решил, поскольку мы с принцессой заранее не обговорили текст послания, составить его в целях конспирации так, чтобы никто, кроме Рунсибела и Беатрис, не догадался, о ком в нём идёт речь. В открытую сообщать о местонахождении Энтипи было небезопасно. Мы не могли слепо довериться Чудачке, равно как и не были уверены, что никто посторонний не сумеет подключиться к линиям передачи и не ознакомится с нашим сообщением. Энтипи, как оказалось, также пришли в голову все вышеперечисленные соображения. Не успел я и рта раскрыть, как она принялась деловито, с расстановкой диктовать колдунье:

– Сообщение для королевы Беатрис от Невпопада. Пакет, который я должен был вам доставить, находится здесь, в Приграничном царстве Произвола, в неповреждённом виде. Однако во избежание похищения оного просим выслать эскорт для сопровождения. Подробности при личной встрече.

Я одобрительно кивнул. Сам не знаю почему, но мне вдруг вспомнилась леди Розали, супруга сэра Гранита. Та, стоило ей открыть рот, неизменно изрекала какую-нибудь глупость. Энтипи выказала себя существом совсем иного рода. Ничего общего с дурищей Розали. Приходилось признать, что когда наши дела принимали опасный оборот, когда её и моя жизни зависели от нашей находчивости, хладнокровия, сообразительности, Энтипи неизменно оказывалась на высоте. Поначалу я её счёл опасной и непредсказуемой особой, которая способна в случае чего и нож в спину всадить. И до сих пор, кстати говоря, не мог бы поручиться, что в глубине своего существа она не такова. Но в то же время принцесса не раз доказала, что в трудную минуту на неё можно положиться, как мало на кого другого. Повторюсь: я всё же не до конца ей доверял. Но, с другой стороны, кто в этом мире заслуживает полного и безоговорочного доверия?

Чудачка кивала, с сосредоточенным видом записывая текст послания скрипучим пером на пергаменте.

– Вы, поди, ответа станете дожидаться, – полуутвердительно пробормотала она. – Так это всяко день займёт, а может, и больше.

– А можем ли мы найти ночлег где-нибудь поблизости? – спросил я.

– Позади дома у меня амбар. Хотя вам, наверно, там зазорно покажется ночь коротать. Таким знатным да богатым господам. – В голосе колдуньи я уловил нотки неодобрения.

– О-о-о, нам не привыкать ночевать где придётся, – устало махнув рукой, заверила её Энтипи. – Амбар так амбар.

Отвязав лошадей, мы завели их в колдуньин амбар. Животные были счастливы очутиться под крышей. В этой части света темнело рано, так что, хотя солнце ещё не закатилось за горизонт, вокруг насколько хватал глаз уже сгущались длинные сумеречные тени. Я задумчиво взглянул на Энтипи.

– Что? Что такое? – спросила она с беспокойством.

– Решительно ничего, – усмехнулся я. – Просто меня удивило, с какой готовностью вы приняли предложение Чудачки переночевать в амбаре.

Она пожала плечами:

– Ну и что в этом особенного?

– Как это – что?! Вы успели за недолгий срок нашего знакомства столько раз мне сообщить, что, на ваш взгляд, вам в качестве принцессы, наследницы трона, августейшей особы подобает, а что нет... Я наизусть это вытвердил. И убеждён: ночёвка в амбаре – именно то, чего принцессы крови должны по возможности избегать.

Энтипи весело рассмеялась:

– Ваша правда. Но, учитывая обстоятельства, приходится признать, что лучшего места для ночлега нам с вами не найти. Ведь мы на вражеской территории и, следовательно, в большой опасности. Здесь, вдали от посторонних глаз, нам будет спокойней, чем в самой дорогой гостинице. Поэтому я так покорно и охотно согласилась спать в амбаре. Хотя вам, полагаю, такая перемена в моём поведении не могла не показаться странной.

– Вот именно. Вы мне кажетесь теперь ещё более непредсказуемой, чем когда я впервые вас увидел.

Принцесса уселась на охапку соломы в углу амбара и вытянула ноги вперёд.

– Хотите правду? При всём том, что я нередко напоминаю окружающим о своём титуле и требую от них соответствующего отношения к своей особе... Чтобы их позлить или поставить на место... Мне, представьте себе, вовсе не по нраву быть принцессой. И я не испытываю ни малейшей радости от того, что родилась в королевской семье. Кстати, это одна из причин, по которым родители меня отправили в монастырь к благочестивым жёнам. Мои отец и мать, представьте себе, начали подыскивать мне жениха из числа юношей благородного происхождения, когда мне едва сравнялось восемь! – На лице её мелькнула гримаса досады. – Они хотели решить этот вопрос раз и навсегда, не думая о том, как отнесусь к этому я сама, когда вырасту.