Текст книги "Смертельная поездка"

Автор книги: Пи Джей Трейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

На стене деревянного дома она обнаружила еще один ящик – опять аккуратный разрез, затем осторожно подобралась к входной двери, открыла ее и, вглядываясь в темный холл, прислушалась. В осмотре дома не было необходимости – она сразу поняла, что внутри никого нет.

Она бесшумно закрыла дверь и постояла немного на крыльце в надежде, что какой-нибудь порыв ветра нарушит эту жуткую тишину, в которой Грейс тонула, как в воде.

Она не собиралась больше принимать во внимание слова Шарон о том, что в таком маленьком городе все так и должно быть, что нет ничего необычного в том, что в субботний день здесь очень тихо и ни у кого не заперты двери. Она сбросила их со счетов, так как внутренний голос властно заявил ей, что им нужно убираться отсюда подальше, и как можно скорее.

6

Шериф Майкл Холлоран сидел в своем кабинете, расположенном на втором этаже здания администрации округа Кингсфорд. Его кресло было обращено к большому окну, выходящему на молочную ферму Гельмута Крюгера.

Никто и никогда не считал Бонара Карлсона умником, но у него была способность замечать то, чего многие в упор не видели, и обращать внимание на такие мелочи, которые ускользали от глаз остального мира. Эта его черта, в ряду прочих, и делала его таким хорошим полицейским. Сейчас, из окна своего кабинета, Холлоран видел то, что Бонар заметил давным-давно, и это его несколько принижало. Получалось, что почти все лето он и глаз-то по-настоящему не открывал.

Трава на пастбище Гельмута Крюгера была совсем не такой сочной и зеленой, какой ей полагалось быть, а имела тот особый осенний оттенок, появляющийся тогда, когда трава начинает сохнуть от корней и сквозь стебли просвечивает желтизна. А если вам этого недостаточно, чтобы поверить в пророчества Бонара насчет засухи, то поглядите на коров: сегодня они сбились в черно-белую кучу, выставив зады, словно совещающиеся игроки в американский футбол, и непрерывно отмахиваются хвостами от гнуса, из-за которого летом корова может запросто потерять сотню фунтов веса.

Те или иные кровососущие насекомые – постоянная докука летом в Висконсине, но перед засухой комаров становится на порядок меньше, а слепни, оводы, оленьи и домовые мухи размножаются в диких количествах, делая светлое время суток невыносимым для скота.

Все признаки были у Холлорана перед глазами, но он не видел их. Это заставляло его серьезно задуматься о своих способностях к наблюдению и о том, годится ли он для работы, в которой успех часто зависит от того, замечаешь ли ты то, чего не замечают другие.

Взять хотя бы это дело. Для Холлорана это было второе убийство за десять лет – все время его пребывания на посту шерифа. Десять лет он был уверен, что драки в барах будут самым сложным, с чем ему придется столкнуться в его полицейской работе. Весь его опыт ни в малейшей степени не подготовил его к расследованию дела с тремя утопленными в заброшенном карьере трупами, которые выглядели так, будто были вывезены из района боевых действий.

Он поглядел на титульный листок дела. Пустые линейки нахально пялились на него, напоминая обо всем том, о чем он не имел ни малейшего понятия.

Бонар мимоходом постучал по дверному косяку, зашел в кабинет и направился прямиком к креслу напротив стола Холлорана. Когда он сел, дешевый винил вздохнул, как не очень качественная пердящая подушка для розыгрышей.

– У меня на свидетельстве о рождении есть отпечаток пальца, – без всякого вступления сказал он. – И у тебя тоже.

– Да?

– Ты же в кингсфордской больнице родился, верно?

– Верно.

– Вот тогда у тебя и взяли отпечаток пальца.

Холлоран демонстративно подвинул к себе листок бумаги и взял ручку.

– Мне записывать?

– В большинстве больниц это делается прямо в родильной палате. Стопы, ладони, большой палец, не знаю, что еще, – для того чтобы не перепутать и не отдать матери не того ребенка. Так вот, интересно было бы узнать, трудно ли, сняв полный набор отпечатков с каждого новорожденного, собрать их в своего рода базу данных?

– Бонар, дружище, да у тебя задатки государственного деятеля!

– Знаешь, сколько неопознанных трупов обнаруживают каждый год? Сколько семей ждут, что их родственник вернется домой, а он в это время уже лежит в земле, а на могиле у него написано: «Неизвестный»?

Холлоран вздохнул:

– Попробую догадаться. Ничего не вышло с отпечатками?

– Ни в американской федеральной информационной системе, ни где-либо еще, куда можно было заглянуть. И я не стану скрывать от тебя, что очень удивлен, что ни на одного из троицы нет досье арестов. Такие серьезные ребята, так закончили свою жизнь, и ни разу никто из них не отсидел? Это противоречит логике.

Холлоран стал складывать титульный лист дела гармошкой.

– А может, они просто обычные, ничем не примечательные ребята, оказавшиеся не в том месте не в то время.

– Тебе придется очень постараться, если ты хочешь убедить меня в том, что расстрел из автоматического оружия – это просто неудачное стечение обстоятельств. – Бонар вытащил из брючного кармана раздавленный «сникерс», сорвал с него обертку и отхватил зубами здоровый кусок. – Есть что-нибудь по линии службы по пропавшим без вести?

– В записях никого похожего. Хаггерти разошлет фотографии по всей стране, хотя я думаю, это ничего нам не даст.

Бонар смахнул с губы крошку шоколада.

– Эти молодчики еще свежие. Может, никто их еще не хватился.

– Может, и так. Возможно, что-нибудь прояснится после получения результатов вскрытия, но их еще надо дождаться. Док говорит, что у патологоанатомов в Уосо дел по горло из-за этой мясорубки на 29-м шоссе.

Бонар вздохнул и встал, чтобы выбросить обертку от «сникерса» в мусорное ведро.

– Хочешь сказать, что мы должны расследовать тройное убийство, даже не установив личность жертв?

Холлоран вернулся к складыванию гармошкой листа бумаги.

– Бонар, как ты думаешь, сколько автоматов можно найти в наших краях, если поискать?

– Думаю, на один-два больше, чем в форте Брэгг.

– А у кого? Кто их использует?

Бонар задумался.

– Ну, в ноябре прошлого года мы задержали Карла Вильденауэра за то, что он лупил из автомата по уткам.

– Помимо Карла.

– В Грин-Бэй на прошлой неделе, во время кокаинового рейда, взяли пару АК-47.

Холлоран черкнул в записной книжке.

– Хорошо. Торговцы наркотиками.

Бонар состроил недоверчивую гримасу:

– Ну бывает тут у нас, в округе Кингсфорд, что подростки выращивают траву где-нибудь в дальнем углу родительского кукурузного поля, но я сильно сомневаюсь, что они держат на довольствии расстрельную команду. Настоящие, серьезные драгдилеры работают в городах.

– Может, это как раз городское дело. Может, они у нас только тела утопили, и ничего больше. Не в первый раз такое случается. А что, если мы разошлем фотографии жертв в подразделения по борьбе с наркотиками по всему штату, даже в Чикаго можем отправить – возможно, кто-нибудь их узнает?

– Отличная мысль.

– Спасибо. Теперь скажи, для кого еще характерно использование автоматического оружия – вообще?

Бонар закатил глаза к потолку и начал перечислять:

– Военные, организованная преступность, идиоты из Национальной гвардии, коллекционеры – а у нас тут, в молочном штате, и тех, и других, и третьих, и четвертых хватает.

– Такой же список получился и у меня, и я подумал, что раз наши три трупа принадлежали к одной из этих четырех категорий, Милуоки может помочь нам с опознанием.

– ФБР?

– И может, еще БАТО[2]2
  БАТО – бюро по алкоголю, табачным изделиям, огнестрельному оружию и взрывчатым веществам.


[Закрыть] – могу спорить, и у того и у другого бюро есть базы данных только для внутреннего пользования.

– Я гляжу, остаток недели ты решил посвятить прыжкам через горящие обручи.

– Да нет. Я надеялся, что мы сможем чуть-чуть подмазать колесо. Что там насчет твоего приятеля, с которым ты играешь в покер? Ты вроде говорил, что у него сын работает в Бюро?

Бонар прищелкнул языком:

– Уже нет. У паренька возникли проблемы с нервами, и ему пришлось уволиться. По-моему, он сейчас работает управляющим на «Дэйри куин»[3]3
  Имеется в виду сеть закусочных быстрого питания.


[Закрыть] в Фонд-дю-Лак.

– Не повезло человеку.

– Да все не так плохо. Когда будем поблизости, можем заехать к нему – поедим бесплатного мороженого.

– Было бы неплохо. А сейчас давай-ка отошлем фотографии и отпечатки пальцев в Милуоки, в ФБР – по крайней мере, хоть совесть чиста будет.

– Ну да, мы можем, конечно, начать в стену лбом биться. Или ты просто можешь позвонить Шарон в Миннеаполис и попросить ее об услуге.

Холлоран притворился, что ничего не слышал, и зашуршал бумагами на столе.

– Как зовут начальника отделения ФБР в Милуоки? Барт?..

– Экман.

– Точно. Не хочешь собрать пакет документов для отправки, пока я настрочу ему письмо?

Бонар склонил голову набок.

– У тебя есть прямая линия связи с ФБР, и ты не воспользуешься ею только потому…

Холлоран с сосредоточенным видом шуршал бумагами, а найдя наконец пустой бланк для факса, стал заполнять его с видом хирурга, проводящего сложнейшую операцию. Он не обращал на Бонара ровно никакого внимания, пока тот не встал и не навис над столом Холлорана, как глумливый рекламный дирижабль фирмы «Гудиир».

– Позвони ей, Майк. Строго по делу.

Холлоран тихо-тихо положил ручку на стол.

– Даже не подбирайся ко мне с этим, Бонар, – ни в лоб, ни в обход. Мы с Шарон больше не разговариваем, и ты об этом знаешь.

– Да, я об этом знаю. И если уж мы об этом заговорили, то я считаю, что это чертовски глупо.

– А я нет.

– Но тебе же придется с ней когда-нибудь поговорить. Официально она все еще помощник шерифа округа Кингсфорд.

– Только до понедельника.

– Что?!

– В понедельник кончается ее отпуск. Если она утром не появится на перекличке, то будет уволена.

От такой новости Бонар отступил на шаг, медленно опустился в кресло и поглядел на старого друга через стол.

– А она об этом знает?

Холлоран коротко кивнул:

– Официальное уведомление было отослано месяц назад. С печатью. Она его получила.

– Ты послал ей письмо с сообщением о возможном увольнении? Письмо?

– Письменное уведомление. За тридцать дней до конца оговоренного отпуска. Это закон.

– Телефонный звонок был бы уместнее.

Холлоран отложил ручку и посмотрел Бонару в глаза:

– Я поступил так, как счел нужным. У меня под началом полицейский участок, и дыра в расписании, которую я заделывал месяцами, с тех самых пор, как Шарон ушла в так называемый «временный отпуск». У меня в кабинете есть телефон, который обязательно звонит, если мой помощник вдруг соблаговолит набрать номер. Шарон перестала звонить мне давным-давно, и я устал беседовать с ее автоответчиком. Будешь продолжать утюжить меня насчет Шарон или послушаешь, какие еще у меня есть соображения по поводу того, как опознать наших трех утопленников?

Бонар откинулся на спинку кресла и сложил руки на той впадине, которую он по-прежнему считал грудью.

– Я бы еще поутюжил тебя насчет Шарон, но, если тебе от этого и правда будет лучше, давай послушаем твои соображения.

7

Уже третий год подряд полицейское управление Миннеаполиса организовывало ярмарку для программы «Проблемы молодежи», и по всему было видно, что в нынешнем году все пройдет лучше, чем в предыдущие два. Было уже четыре часа, но в парке по-прежнему ступить было негде из-за толпы родителей с детьми. Свободные от дежурства полицейские либо заведовали аттракционами и лотками с сувенирами и сластями, либо, если у них были свои дети, просто гуляли с ними и наслаждались праздником.

Детектив Лео Магоцци только что освободился после добровольной смены в палатке с хот-догами и теперь собирался хорошенько повеселиться. Он купил три билета на «Сливной чан» у новичка из отдела по борьбе с мошенничеством, из вежливости посмеялся, когда тот не слишком остроумно назвал аттракцион «Пивным чаном», и встал в очередь, где под ярким августовским солнцем уже жарилось человек двадцать, и среди них – шеф Малкерсон. Высокий, светловолосый, с льдистыми синими глазами, шеф был похож на скандинава, и легкая летняя одежда смотрелась на нем как-то не к месту. Магоцци первый раз в жизни видел этого болезненно щепетильного в отношении внешнего вида человека не в дорогом костюме, и это его даже немного нервировало. Даже сам шеф, казалось, еще толком не освоился с легкой рубашкой и широкими брюками и то и дело теребил не защищенный галстуком ворот – будто искал и не мог найти отсутствующую часть тела.

– Добрый день, сэр. Хорошо, что вы сегодня смогли прийти, – поздоровался Магоцци.

На лице Малкерсона промелькнул легкий намек на улыбку.

– Я и сам рад здесь оказаться, детектив. Хотя должен признать, что, стоя в этой очереди и собираясь причинить физическое неудобство одному из сотрудников нашего управления, я испытываю некоторое чувство вины.

– Ну, вы не один такой.

– Да, я это вижу. И я помню, что нас оправдывает достойная цель.

– Совершенно верно, сэр. Больше того, если это вас успокоит, могу сказать, что я точно знаю, что детектив Ролсет только рад возможности внести такой значительный вклад в наше общее дело.

Это, конечно, была полная чушь, и все, включая шефа Малкерсона, об этом знали. Джино Ролсет, напарник и лучший друг Магоцци, рвал и метал, узнав, что будет сегодня основным развлечением. Но крыть ему было нечем. Чуть раньше на этой неделе кто-то, не назвавший себя, позвонил в управление и изъявил желание пожертвовать в фонд программы «Проблемы молодежи» сумму, равную всему предполагаемому доходу от ярмарки, но с единственным условием: Джино должен был занять насест над чаном.

Джино отказался наотрез, закатив форменную истерику, но, как только слухи о предложении дошли до отдела по расследованию убийств, каждый детектив не преминул напомнить ему, что своим отказом он отнимает еду у голодных детей, что из-за него они завтра могут оказаться на улице, и так далее и тому подобное.

Никто не знал, кто за этим стоит, – у каждого, естественно, были свои соображения, – но одно уже было ясно: в это дело Джино будет вгрызаться зубами до тех пор, пока не докопается до истины.

Магоцци и Малкерсон инстинктивно съежились, когда начало очереди взорвалось радостными воплями и хохотом. Минутой позже к ним, приплясывая, подошел маленький, худой и рыжий детектив Джонни Макларен с голубыми разводами от мороженого на обгоревшем лице.

– Черт, это было здорово! Вы бы видели его лицо, когда мяч попал в цель и он ухнул вниз! Я страшно рад, что взял отпуск на неделю и не скоро появлюсь на работе. – Он обратился к Малкерсону: – Шеф, ну вы же должны знать, кто стоит за всем этим. А? Ведь вы же говорили с ним по телефону. А?

Лицо Малкерсона приобрело выражение истукана с острова Пасхи.

– Не имею ни малейшего представления, детектив. Принимая во внимание обстоятельства, я не мог настаивать на том, чтобы звонивший назвал себя. Этот очень щедрый человек особо оговорил, что желает сохранить свое инкогнито.

Макларен скосоротился и покачался взад-вперед на каблуках, словно решая, верить шефу или нет.

– Ну ладно, шеф. Я понимаю, дареному коню в зубы не смотрят. Удачи вам обоим. Пойду куплю себе еще билетик.

– Поверить не могу, что ты – не кто-нибудь, а мой, черт тебя побери, Богом данный напарник – тоже участвовал в этом извращении. – Джино сидел за залитым солнцем пластиковым столом вместе с Магоцци и угрюмо вычерпывал из поплывшего бумажного стаканчика липкие остатки растаявшего мороженого. Он уже сменил мокрые плавки и футболку на джинсы и старомодную рубашку для боулинга, видевшую лучшие дни – хотя были эти дни, скорее всего, еще до начала корейской войны.

Магоцци прилагал все усилия к тому, чтобы сохранять на лице сокрушенное выражение.

– Ну, мы с шефом поначалу сомневались и думали, стоит ли, но когда увидели, что тебя отправила в чан собственная дочь, то вроде как успокоились.

– Да уж. Но на этой маленькой предательнице я еще отыграюсь – она у меня получит разрешение на вождение аккурат лет в пятьдесят. Черт, как чувствовал, что не надо было отдавать ее в секцию софтбола.

– В общем, если это будет для тебя утешением, мне сейчас очень неловко перед тобой. Черт, я и понятия не имел, что до сих пор неплохо бросаю.

Джино посмотрел на него яростным взглядом:

– Да, и шеф тоже понятия не имел, а я тут только что совершенно случайно узнал, что этот сукин сын был лучшим питчером всех времен, когда учился в Миннеаполисском университете. Вот что я тебе скажу: ты найдешь главного комедиографа – того, кто все это устроил, – а я тогда подумаю, простить мне тебя или нет.

– Даже шеф не знает, кто это.

Джино скривился и поскреб мокрый ежик светлых волос.

– Да уж конечно, не знает. А знаешь, что я на самом деле думаю? Я думаю, что вся эта порнография – заговор управления против меня, и ставлю десять баксов, что придумал все Макларен, этот ирландский крысеныш. Зуб даю, что никакого анонимного жертвователя вообще не было, а вы все сейчас со смеху помираете над наивным Джино.

– Ничего подобного. На днях я сам видел на столе у Малкерсона номер электронного счета для перевода денег. Выглядел как настоящий.

– Не врешь? Ты его проверил?

– Слушай, дружище, я ради тебя выйду на линию огня, но я не хочу из-за этой истории терять работу. – Магоцци выдержал многозначительную паузу и улыбнулся. – Я отдал его Грейс.

Кислая гримаса Джино растаяла быстрее, чем до этого – его мороженое.

– Ты официально вычеркнут из моего черного списка, дружище.

– Рад слышать.

– Ну ладно, тогда колись – правосудие в нетерпении.

– Я пока ничего не знаю. У Грейс не было времени проверить его до того, как она отправилась в Грин-Бэй.

– Черт, совсем об этом забыл. Когда она вернется?

– Через пару дней.

– Не пойдет. Я так долго ждать не могу. – Джино на несколько секунд задумался, затем торжествующе посмотрел на Магоцци. – Эй, а если попросить Харлея с Родраннером? Они обработают номер не хуже Грейс, и им сейчас, наверное, скучно до чертиков – без их двух барышень, с которыми они носятся как курица с яйцом. Можем за услугу вытащить их на пиво с бургерами.

– Сегодня суббота. У тебя что, не назначено свидание с женой и детьми?

– Жена и дети бросили меня ради пиццы с софтобольной командой, в которой играет Элен.

– Ты пропустишь пиццу?

– Да они идут в один из этих кошмарных ресторанов, ориентированных на родителей с детьми. Там ребятишкам можно хоть на уши вставать, на стенах – обои с пеперони. Я до такого не опускаюсь. И к тому же это исключительно женское мероприятие.

– А как же твой Сюрприз? Его мужские качества не потерпят ущерба от стопроцентно девичьей компании?

– Ученые доказали, что половая самоидентификация начинается не раньше чем в пять лет.

Магоцци пожал плечами:

– Я позвоню Харлею.

Джино просиял:

– Ты настоящий друг. Слушай, купи мне хот-дог. Я дохну с голоду.

Магоцци полез в карман за кошельком, и тут зазвонил его сотовый.

– Иди один, – сказал он, протягивая напарнику двадцатку. – Я пока отвечу. – Он вдруг понял, что надеется, как дурак, что Грейс Макбрайд вдруг одолела непреодолимая потребность услышать его голос. По правде говоря, такого еще ни разу не случалось, но иногда ничего другого не остается, кроме как цепляться за мечту.

Он уже закончил разговор, когда вернулся Джино. Он был нагружен тремя длиннющими хот-догами, двумя пакетами мини-пончиков и неопознаваемой на вид закопченной штукой на палочке и брел медленно-медленно, опасаясь все это растерять.

Сдачи у Джино оставалось всего два доллара, которые он и вручил Магоцци.

– И все?

– Меня оправдывает достойная цель, как ты сам не устаешь мне твердить. Это Грейс была?

– Если бы. Наш старый приятель Майк Холлоран.

Джино понадобилась пара секунд на то, чтобы вспомнить, кому принадлежит это имя.

– Да ну?! И какие там дела в сырном географическом поясе?

– Любопытные, если судить по тому, что произошло там сегодня утром.

– Да? И что?

– Они выловили три трупа в затопленном карьере. Сначала думали, что это утопленники, но потом, разложив их на берегу, увидели, что в них полно дыр, не предусмотренных природой. Кто-то полоснул по ним из автомата – коронер полагает, из М-16.

– Не каждый день такое случается.

– Да, по крайней мере в цивилизованных странах. Одна очередь на всех троих, как при расстреле.

Джино отхватил от хот-дога, который сочился горчичной кровью и щерился луковой щетиной, чудовищный кусок.

– Господь-Спаситель. Не лучший способ провести субботний день. А почему он тебе позвонил? Думает, здесь есть связь с Миннеаполисом, или что?

Магоцци пожал плечами:

– Они просто не знают, с чего начать, потому что не могут опознать тела – все трое голые, никаких особых примет, и отпечатки никак не помогли. Холлоран подумал, что Грейс может прогнать фотографии через ее программу распознавания лиц. Он надеется, что хоть так что-нибудь всплывет.

– А почему он не позвонил Шарон? Это было бы проще. Они же сейчас едут практически мимо его ворот. – Джино смолотил один хот-дог и принялся за второй.

– Потому что он и знать не знает, что Шарон едет в Грин-Бэй с Грейс и Энни.

Брови Джино поползли вверх.

– Я думал, эти двое – парочка.

– Трудно ходить на свидания, когда между вами две сотни миль.

– А что плохого в сексе по телефону?

– Я не спрашивал.

– Черт, надеюсь, она не променяла его на фэбээровскую форму.

– Мы до таких подробностей не добрались.

– Ты позвонил Грейс?

– Ее сотовый не отвечает. Я оставил сообщение. – Магоцци озадаченно разглядывал закопченное нечто на палочке. – Что это за ужас?

– Мясо цыпленка с овощами.

– Отвратительно.

– А ты будто знаешь!