Текст книги "Джонни, будь паинькой (ЛП)"

Автор книги: Пейдж Тун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Глава 23

Мы едем на запад от города мимо домов, увешанных гирляндами, и скоро оказываемся посреди зеленых-презеленых лугов. Стаи птиц парят высоко над голыми деревьями, а на кустах вдоль дороги полно ягод. День стоит серый и промозглый, но не слишком холодный. Снега нам в это Рождество не видать.

Джонни спит на пассажирском сиденье. Он свернул свою кожаную куртку и приложил к окну как подушку. Татуированные руки у него голые, так что я включила печку.

Мы приезжаем чуть позднее трех часов, еще засветло. По дороге я остановилась на заправке купить припасов и готовых обедов, чтобы нам хватило на неделю, однако после этого придется ходить в местный супермаркет. Моя стряпня не пойдет ни в какое сравнение с Розиной, но отчаянные времена требуют отчаянных мер.

Мы забираем ключи у владельцев дома, которые живут в деревне километрах в пятнадцати от него. Джонни анонимности ради остается в машине, а хозяева зовут нас на чай с рождественским пудингом. Ужасно неприятно отвечать отказом, но я все же это делаю.

Домик оказывается намного меньше, чем мне казалось: оштукатуренное двухэтажное здание из серого камня у подножия высокого покрытого травой холма. В саду протекает ручей, через который перекинут мостик. Сейчас там грязно и пусто, но я помню, сколько цветов в нем росло летом.

В доме нет центрального отопления, но в большинстве комнат есть газовые обогреватели, а в гостиной – настоящий камин. Наверху две маленькие спальни и ванная. Я отдаю Джонни дальнюю комнату, что смотрит окнами на холм, а сама беру ту, что выходит на дорогу с другой стороны. Я говорю «дорога», но на самом деле она больше напоминает тропу. Мы здесь действительно в полной глуши.

Я отношу сумки к себе в комнату и возвращаюсь вниз, чтобы разобрать продукты. Джонни спускается еще минут через двадцать.

– Не хочешь развести огонь, пока я делаю нам с тобой по чашке чая? – спрашиваю я его.

– Конечно.

Он проходит в гостиную, а я ставлю чайник.

– Вообще-то, знаешь, Мегера… – Он почти сразу же возвращается. – Я, пожалуй, съезжу развеюсь.

Я смеюсь:

– Ни за что.

– Просто хочу немножко покататься, только и всего.

Я его игнорирую.

– Мегера, ну брось.

– Нет, Джонни, это ты брось, – сердито говорю я. – Ты не поедешь за выпивкой. Смирись.

– Где ключи от машины?

– Никаких тебе ключей, Джонни.

– Где эти долбаные ключи?

– Я их спрятала, – выпаливаю я в ответ.

– Отдай их мне.

– Можешь просить сколько угодно, ты их не получишь.

Теперь он злится.

– Отдай мне ключи от машины, или я тебя уволю.

– Нет! – повышаю я голос.

Он смотрит на меня и начинает рыться в кухонных ящиках.

– Ты их не найдешь, – спокойно комментирую я, следуя за Джонни в гостиную, где он принимается открывать шкафы и искать под рождественской мишурой.

– Мегера, я серьезно. – Он поворачивается ко мне. – Они мне нужны. Прошу тебя. Куда ты их дела?

– Джонни, НЕТ!

Он берет в руки одну из фарфоровых фигурок с каминной полки, маленькую белую собачку с висящими ушами.

– Отдай их мне, или я ее разобью.

Я хмурю брови.

– Джонни, не надо.

– Разобью…

– Ты их не получишь.

– Отлично, – говорит он и разжимает пальцы. Я вздрагиваю, когда собачка разбивается на мелкие кусочки о каменный пол.

Он берет другую фигурку, девочку в красной юбке.

– Можешь их все перебить. Как будто мне есть до этого дело. У тебя денег хватит за все расплатиться. – Надеюсь, он не поймет, что я блефую.

– Ох, да чтоб тебя! – Он с громким стуком ставит целую и невредимую фигурку обратно на каминную полку. – Мегера, я ведь точно тебя выгоню, если ты не отдашь мне чертовы ключи.

– Позволь облегчить тебе задачу: я сама увольняюсь.

Исполненные решимости, мы целых десять секунд смотрим друг на друга. Наконец он хватает с дивана свою куртку и надевает ее.

– Отлично. Я прогуляюсь до ближайшей деревни.

– Это займет несколько часов, – сообщаю я. – Ты заблудишься и наверняка замерзнешь до смерти.

– Ну, что ж тут поделаешь… – пожимает плечами Джонни, рассчитывая, что я уступлю.

Но я и не думаю сдаваться.

– Отлично, – пожимаю плечами и я. – Ты все равно стареешь и выходишь из моды. Пора тебе потесниться и дать кому-нибудь еще возможность постоять под софитами. Ты останешься жить в своей музыке.

Он бросает на меня мрачный взгляд и выскакивает за дверь, громко захлопывая ее за собой.

Я сметаю с пола осколки и, усевшись на диван, пытаюсь читать один из номеров журнала «Лошади и собаки» за 1999 год, но с каждой проходящей минутой меня все сильнее охватывает тревога. Когда входная дверь вдруг снова открывается, я с трудом напускаю на себя безразличие.

– Так я разведу огонь? – спрашивает Джонни, встав напротив меня.

– Было бы очень хорошо. – Я захлопываю журнал и поднимаюсь. – Как насчет чашки чая?

К моему удивлению, Джонни больше не выходит из себя, однако то же самое нельзя сказать обо мне. Несколько раз я порываюсь позвонить Кристиану, и даже Биллу. Мне как никогда трудно быть свидетельницей того, как Джонни трясет и ломает, бросает в холодный пот и бред. Прошлой ночью я прибежала на крик к нему в комнату, и выражения ужаса на его лице хватило, чтобы привести в ужас меня саму. Ему мерещилось, что по телу ползают пауки. Мне в конце концов удалось его успокоить, но, вернувшись в свою комнату, я горько расплакалась. Я понятия не имела, во что ввязывалась.

У нас закончились продукты, так что я съездила за ними в соседнюю деревушку, пока Джонни спал, и к моему возвращению он еще не вставал. Я скупила едва ли не каждый журнал в газетном киоске, включая некоторые музыкальные издания для Джонни. Новости о его исчезновении еще не успели попасть в еженедельные журналы – их редакции были закрыты на Рождество, однако я быстро пролистала «НМЭ» на предмет статьи за подписью Кристиана. Ее там не оказалось.

Интересно, как он поживает. И что он думает о таком нашем с Джонни побеге. Готова поспорить, он удивился. Готова даже поспорить, что он разозлился. Из этого мог бы выйти отличный материал для его книги, а теперь я все испортила.

Появляется Джонни, одетый в черную футболку и черные кожаные штаны. Сонной походкой он спускается с крутой лестницы. Смешно видеть его здесь в подобном виде. Собираясь, я хватала первую попавшую мне под руку одежду, но, пожалуй, можно было бы подобрать ему нечто более повседневное.

– Доброе утро, – чирикаю я. – Хочешь чего-нибудь? Может, яичницу?

– Ты ездила в магазин? – спрашивает Джонни. В его глазах зажигается огонек.

– Да, туда и обратно.

– Купила мне сигарет?

– Да, Джонни, – вздыхаю я, направляясь в кухню.

– Дай-дай-дай…– Он делает нетерпеливые движения пальцами.

– У тебя, что, закончились? – Я открываю ящик и извлекаю оттуда пачку.

– Почти.

Джонни берет у меня пачку сигарет и спички и дрожащими руками закуривает. Потом открывает окно над раковиной и выставляет туда руку с сигаретой. Ненадолго возвращая сигарету внутрь, затягивается и перегибается через кухонную стойку, чтобы выдохнуть дым в окно. В дом заходит холодный воздух, однако я благодарна Джонни за то, что он не курит в помещении.

– Почему бы нам не пойти прогуляться? – предлагаю я, отчаянно желая выбраться из дома.

– Холодновато, нет? – Он дрожит.

– Тебе станет лучше.

Джонни выбрасывает окурок в окно и снова его закрывает.

– Я купила тебе журналы, – говорю я ему.

– Что за журналы?

– Целую пачку.

Он идет за мной в гостиную и перебирает стопку.

– Здорово, спасибо.

– Пожалуйста, – улыбаюсь я. – Ну а теперь мы можем пойти погулять?

Джонни отрывает взгляд от статьи о лучших синглах года и смотрит на меня.

– Тебе что, скучно?

– Есть немного, – отвечаю я, складывая руки на груди.

– Ну, пойдем тогда. – Он небрежно бросает журналы на диван. – Только обуюсь.

Вчера я нашла пару старых пальто в шкафу под лестницей, теперь достаю их и отдаю одно Джонни, когда тот возвращается.

– Нет-нет-нет, я это не надену.

– В кожаной куртке ты замерзнешь, – предупреждаю его я, все еще протягивая пальто. – Надень поверх.

– Мегера, это же точь-в-точь униформа эксгибициониста. Я его не надену.

– Как знаешь, я свое надену. – Это огромный дутый горнолыжный пуховик в розово-голубую полоску с неоновой желтой отстрочкой.

– Господи, это еще хуже, – говорит Джонни.

Я не обращаю на него внимания и, бросив его пальто на стол, запихиваю себя в дутые рукава. Затем поворачиваюсь к нему и преувеличенно восклицаю:

– М-м-м, как тепло!

Джонни смеется.

– Ты выглядишь сущей идиоткой. – А потом добавляет: – Черт с ним. – И надевает свое пальто.

Я начинаю смеяться, что, оказывается, приятно после целой недели меланхолии.

Джонни грозит мне пальцем.

– Прекрати.

Ему, кажется, намного лучше, и от осознания того, что я была права, притащив его сюда, меня переполняет радость.

Мы выходим из дома и перебираемся по мостику на другую сторону. Зимой поток намного более быстрый. Я помню, как мы с отцом делали кораблики из бумаги и сплавляли их по воде. Рассказываю об этом Джонни.

– Ты ладишь со своими родителями? – интересуется он.

– По большей части, да. – Я бросаю в его сторону улыбку. – Хотя они не слишком рады тому, что я с тобой сбежала.

– Нет? Вот блин.

Мы идем вдоль стремительно несущегося ручья вниз по течению. Пара уток с трудом гребет против потока.

– Нужно было захватить хлеба, – говорю я.

– Наверное, у тебя в детстве было полно домашних животных? – с удивлением спрашивает Джонни.

– Несколько, – признаюсь я. – А у тебя?

– Золотая рыбка. – Он смотрит на меня. – Я ужасно хотел собаку.

– И тебе не разрешили?

Он медлит с минуту, прежде чем ответить.

– Мы собирались завести. Но мама заболела.

Я молчу в надежде, что он расскажет что-нибудь еще, но этого не происходит.

– Ты мог бы завести собаку сейчас, – предлагаю я.

– Я слишком часто в разъездах. Это было бы жестоко.

– Не хочешь быть как Пэрис Хилтон? Нанять кого-нибудь, чтобы присматривать за зверинцем?

– Полная чушь. Я заведу собаку, когда уйду на покой. Нормальную собаку. Не крысу вроде Футси.

Я смеюсь.

– Тогда тебе придется довольно долго ждать.

– Ты же тут как-то сказала, что я старею и выхожу из моды…

– Я пошутила!

– Это было очень жестоко с твоей стороны. – Он выглядит обиженным.

– Я так вовсе не думаю!

– Ужасно меня расстроила, – добавляет Джонни.

– Хватит уже давить на жалость, – говорю я. – В любом случае ты сказал, что я уволена.

– Нет, – поправляет он, – ты сама ушла.

Я смеюсь.

– Ну, тогда ладно.

– Но ты же не взаправду ушла?

– Нет, мистер Джефферсон. Я, вероятно, буду продолжать работать на вас, даже когда мне исполнится тридцать. Если вы доживете.

– Ой! – Джонни толкает меня, и я чуть не падаю в ручей.

– Ах ты мерзавец! – взвизгиваю я и толкаю его в ответ.

С минуту мы продолжаем идти, и как только я успокаиваюсь и чувство безопасности возвращается, Джонни снова меня толкает.

– Джонни!

Он приобнимает меня за плечи и притягивает к себе.

– Кто же сэкономит мне десять тысяч долларов на страховке, если ты уйдешь?

Джонни отпускает меня, и я с удивлением смотрю на него. Я сказала ему об этом по дороге в Биг-Сур, но не думала, что он понял, и уж тем более запомнил, о чем я говорила.

– Возвращаемся? Уже темнеет, – замечает он.

Джонни снова разжигает камин, а я решаю попробовать приготовить нам ужин. Наливаю немного оливкового масла в сковороду и принимаюсь нарезать лук, на ходу бросая его в посудину.

– Что на ужин? – Джонни входит в кухню, когда я отправляю очередную порцию лука в начавшее дымиться масло.

– Макароны с помидорами и луком, – сообщаю я ему.

Он смотрит в сковородку, содержимое которой, похоже, подгорает.

– Ох, нет! – восклицаю я от огорчения.

– Ты перегрела конфорку, – говорит Джонни, снимая сковороду с плиты и выбрасывая почерневшие овощи. Он протирает сковороду кухонным полотенцем и, залив свежее оливковое масло, ставит обратно на плиту.

– Не знала, что ты умеешь готовить, – язвлю я, потом достаю из холодильника еще одну луковицу и начинаю ее резать.

– Я нечасто этим занимаюсь, но у тебя что-то совсем руки не из того места растут. Подвинься. – Джонни забирает нож и отодвигает меня от плиты.

– Ой! – кричу я.

Он принимается очень тонко нарезать лук.

Теперь я удивлена.

– Где ты этому научился?

Ломтики лука такие тонкие, что почти прозрачные.

– Мама научила. – Джонни замолкает. Руки у него дрожат.

– Как, когда тебе было…

– Двенадцать. За год до того, как умерла, – подтверждает он, глядя на меня. – Ей хотелось научить меня заботиться о себе, прежде чем я стану жить с моим никчемным отцом. – Он сохраняет легкость в голосе. – Вот что я тебе скажу, – продолжает Джонни. – Иди в гостиную, а я здесь все закончу.

– Это очень по-домашнему, Джонни Джефферсон. – Я с удивлением смотрю на него.

– Ты так считаешь, Мег Стайлз?

– Ничего себе, ты знаешь мою фамилию, – отмечаю я.

– Разумеется, я знаю твою фамилию, Мегера! Бог ты мой, что, по-твоему, я за начальник?

– Извини, – неловко говорю я.

– Ступай. – Джонни указывает ножом по направлению к гостиной.

Подчинившись, я иду и усаживаюсь на ковер перед камином, облокотившись спиной на диван. Джонни приходит спустя пятнадцать минут. Я начинаю вставать.

– Хочешь, поедим тут? – предлагает он.

– Да, давай. – Я усаживаюсь обратно.

– Вообще-то, я никудышный начальник. – Джонни передает мне тарелку с едой. – Я даже не купил тебе подарка на Рождество.

– Ты не обязан был покупать мне подарок на Рождество. Я же тебе не купила.

– Да, но ты как раз и не обязана. А я твой начальник. Я должен был купить тебе подарок.

– Не переживай из-за этого.

– Я заглажу свою вину, – обещает он.

– Просто не начинай опять пить, это будет мне самым лучшим подарком.

Он улыбается, глядя на меня.

– Ты такая милая, Мегера.

Я накручиваю несколько спагетти на вилку и стараюсь не капнуть на себя соусом, держа тарелку на коленях.

– Очень вкусно, – сообщаю я Джонни. – Твоя мама – прекрасный учитель.

Он улыбается и смотрит в огонь.

– Что имел в виду Кристиан, когда назвал тебя Джонни Сниденом? – осторожно спрашиваю я.

Проходит довольно долгое время, прежде чем он отвечает.

– Фамилия моей матери была Сниден. Я сменил имя на Джефферсон, когда переехал жить к отцу. Это его фамилия, – объясняет он. – Они никогда не были женаты. Мама даже не записала отца в моем свидетельстве о рождении.

– Ясно, – с неловкостью говорю я. – Джефферсон звучит намного круче…

– М-м-м, – соглашается он, все еще уставившись на пламя.

– Ты из-за этого чувствуешь себя виноватым. – Это не вопрос. – Уверена, она бы тебя поняла.

С минуту Джонни гоняет спагетти по тарелке.

– А вот я в этом не уверен.

– Какой она была? – нерешительно спрашиваю я.

– Да как сказать... Для меня она была просто мамой. Я знаю, что она меня любила, и что ей было бы больно видеть меня в таком состоянии. Она часто наказывала мне не кончить как отец.

– А каким он был?

– Выпивка, наркотики, женщины… – Джонни бросает на меня взгляд.

Я молчу.

– Вот именно, – заключает он, ставя наполовину недоеденную тарелку на пол рядом с собой.

– Зачем ты спишь со всеми этими женщинами? – Слова вырываются у меня изо рта прежде, чем я успеваю подумать, хорошая ли это идея – говорить с ним на подобные темы.

– А почему нет? – пожимает плечами Джонни.

Я отворачиваюсь от него.

– Я просто не понимаю, как ты так можешь.

– Это же просто секс, Мегера.

– Но как у тебя получается не привязываться? – Я хмурю брови в недоумении.

– А что тут такого? Разве ты не можешь? – спрашивает Джонни прежде, чем поднять глаза к небу и добавить: – Глупый вопрос.

– Вообще-то, нет, – все же отвечаю я. – Мне нравится, когда секс что-то значит.

– Разумеется.

– Ты считаешь меня наивной.

– Разве я так сказал?

– Все равно, что сказал, – упорствую я.

– Вообще-то, я считаю тебя милой, – продолжает Джонни. – Я думаю, ты смотришь на жизнь сквозь розовые очки.

– Я не такая уж невинная, как кажется. – Теперь я слегка раздражена.

– Конечно… – отзывается он, скрестив ноги перед собой и глядя на огонь. Он явно со мной не согласен.

– Это правда! – настаиваю я. – И вообще, мы говорим не обо мне. Я хочу понять тебя.

– Зачем?

– Не знаю. – Я отвожу взгляд. – Просто хочу. Так со сколькими женщинами ты спал?

Он смеется.

– Брось. Я не стану отвечать на этот вопрос.

– Почему? Не можешь вспомнить? – бросаю ему вызов я.

– Честно говоря, да, – легкомысленно признается Джонни. – Но даже если бы мог, я бы тебе не сказал.

– Тогда скажи, со сколькими женщинами у тебя был секс, который что-то значил?

– Это легко. Ни с одной.

Недоверчиво смотрю на него. Он спокойно встречается со мной взглядом, прежде чем объяснить.

– Секс не может что-то значить, если ты не влюблен, так? – Он берет стоящий рядом стакан с водой, делает глоток и с отвращением ставит стакан обратно. – Господи, как я скучаю по виски.

Не обращаю внимания на это замечание. Я все еще в шоке.

– Ты никогда не влюблялся?

– Нет.

– Ты это серьезно?

– Зачем мне врать?

– Ты спал со всеми этими женщинами и ни разу не был влюблен ни в одну из них?

– Нет.

– Но как же Серенгети?

– Нет.

– А что насчет… девушки Кристиана? – нерешительно спрашиваю я.

– Нет.

– У тебя не было даже первой любви?

– Нет, Мегера, нет, нет, нет! – Джонни выбрасывает руки вверх. – Я никогда в жизни не влюблялся!

– Ладно, ладно! – Пауза. – Это действительно печально.

Он смеется.

– Господи, детка, если меня это не огорчает, почему это должно огорчать тебя? – Он встает, нагибается, чтобы поднять с пола свою тарелку, а затем берет мою и относит посуду на кухню.

Я поверить не могу, что он никогда в жизни не влюблялся. Может, я сумею влюбить его в себя? Да! Так я и сделаю. Ха!

Спустя минуту Джонни возвращается.

– Слушай, а ведь сегодня новогодняя ночь! – внезапно говорю я.

– Серьезно?

– Что будем делать?

– Напьемся? Шутка. Пойдем сходим в город? – предлагает он.

Я неловко переминаюсь с ноги на ногу.

– Не думаю, что это удачная мысль.

– Почему? Мегера, я не собираюсь бежать в ближайший бар и там надираться текилой.

– Знаю, – пожимаю плечами я.

– Ты не знаешь. Но однажды тебе снова придется начать мне верить.

Я молчу.

– Только, может, не сегодня? – Джонни направляется к шкафу под лестницей. Я остаюсь сидеть c гадким чувством. – Что тут еще есть? Окромя дрянных пальтишек?

– Что ты ищешь? – интересуюсь я.

– У них что, нет никаких настольных игр? – Он вываливает содержимое шкафа на пол.

– Джонни! – смеюсь я. – Хватит разводить бардак! Они не здесь, а в буфете возле окна.

Он отправляется к указанному мной буфету и начинает рыться в нем.

– Ага, вот они. – Джонни достает кипу старых коробок.

– Ты это серьезно? – с удивлением спрашиваю я. – Настольные игры?

– А почему нет?

– Ни за что бы не подумала, что ты из тех, кто играет в настольные игры.

Он не обращает на меня внимания, одну за другой разглядывая коробки.

– Лила?

– А что там еще есть?

– Пазл…

– Ну да.

– «Счастливый случай»?

– М-м-м.

– «Монополия»! – восклицает Джонни.

– Нет. – Я качаю головой. – Ненавижу «Монополию».

– Почему? Что тебе сделала «Монополия»? – спрашивает он, ставя коробки на стол и придвигая стул.

– Люди так озлобляются, когда играют в «Монополию». Мне не нравится выигрывать и огорчать всех остальных, но проигрывать я не люблю еще больше. В общем, фигово, с какой стороны ни посмотри.

Джонни смеется.

– Так чего ты хочешь?

– А что там за пазл?

Он показывает мне коробку, выразительно поднимая брови. На ней изображены разноцветные котята в корзинке.

Я хихикаю и поднимаюсь со своего места.

– Замечательно.

– Ты имеешь в виду, замурчательно?

– Не могу поверить, что ты только что это сказал.

Джонни смеется и складывает остальные игры обратно в буфет. Я сажусь рядом с ним за стол и высыпаю из коробки кусочки мозаики.

– Так, сначала надо найти уголки, – инструктирует меня Джонни.

Это не первый мой пазл, но я помалкиваю и потакаю ему.

– Теперь нам нужны края, – продолжает Джонни, когда углы оказываются на своих местах.

Некоторое время мы молча трудимся, передавая друг другу подходящие кусочки. В конце концов я заговариваю первой.

– Ты позвонишь Кристиану, когда вернешься в Лос-Анджелес?

– М-м-м. Дай мне вон тот кусок.

– Этот?

– Ага.

Я передаю его Джонни и смотрю, как тот пытается его вставить. Кусочек не подходит. Джонни отбрасывает его и продолжает поиски нужного.

– Что ты ищешь? – спрашиваю я.

– Нос, – отвечает Джонни. Он собирает рыжего котенка. – Я позвоню Кристиану, – вдруг говорит он. – Не хочу потерять с ним связь, как в прошлый раз. Кроме того, он по-прежнему отвечает за мою биографию. – Он цокает языком. – Боюсь представить, что за помои он сейчас на меня выливает.

– Спорим, он злится на меня, что я вот так тебя утащила. – Мне также страшно подумать, что сделает Билл, когда меня увидит…

– Утащила… – смеется Джонни. – Не переживай по этому поводу. И насчет Билла тоже не переживай, – добавляет он, словно читая мои мысли. – Я ему скажу, что уволю, если станет тебя доставать. Будь у него побольше мозгов, он бы понял, что так не могло продолжаться. Я определенно катился по той же наклонной дорожке, что и в прошлый раз.

Мы продолжаем работать над мозаикой, пока не остаются только несколько кусочков. Один за другим мы вставляем их на места. Последний Джонни вручает мне.

– Ты уверен? – улыбаясь, уточняю я.

– Да, – твердо отвечает он.

Я вставляю кусочек на место и легонько нажимаю на него.

– Ах, – счастливо вздыхаю я. – Есть в этом нечто приносящее удовлетворение. Это все равно, что разделить с кем-то последнюю конфету.

Джонни улыбается, а я думаю о Кристиане. Ему бы понравилось такое сравнение.

– Устал? – спрашиваю я, когда Джонни громко зевает. Он кивает и снова зевает, затем с шумом двигает свой стул по каменному полу и встает. Я делаю то же самое, но с большей осторожностью, чтобы не произвести звук, раздающийся, когда мел царапает классную доску.

Я бросаю взгляд на часы.

– Ой, с Новым годом! – восклицаю я. – Уже полпервого. Мы пропустили бой часов!

– С Новым годом, Мегера.

Джонни притягивает меня к себе и обнимает. Он такой теплый, что мне не хочется его отпускать. Он разжимает объятия и, чуть отстранив меня от себя, с минуту ласково мне улыбается.

– Ты ведь понимаешь, что нам теперь придется съездить в город за новым пазлом?

– Завтра, – говорю я. Мне хочется снова начать доверять Джонни, но я боюсь. Я не хочу опять его потерять. Во всех смыслах этого слова.