Текст книги "Джонни, будь паинькой (ЛП)"

Автор книги: Пейдж Тун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Глава 18

В следующем городе я бронирую два отеля на случай, если придется снова переезжать, и решаю так делать в каждом городе до конца тура. Иногда нам могут понадобиться резервные варианты, а иногда в выбранном первоначально отеле охраны хватит, и менять его не придется. Лучше заплатить за отмену бронирования, к тому же есть вероятность, что менеджер отеля простит нам ее на случай, если в следующий раз мы вернемся и остановимся у них.

Теперь мы в Амстердаме, здесь у нас четыре дня, и после той угнетенности Джонни перед первым концертом он держится вполне уверенно.

Ранний вечер, и сегодня у нас свободное время перед завтрашним выступлением. Вчера отыграли первый из трех амстердамских концертов, и атмосфера была бушующей. Сейчас последний вечер Кристиана с нами перед отлетом в Лондон.

Стук в дверь. Джонни сидит на кровати, перебирая струны гитары, я устроилась в кресле напротив него. Я встаю, чтобы впустить гостя.

– Джонни, привет, – говорит Ти-Джей, нервно поглядывая на меня. – Мы подумываем прогуляться в сторону, ну, ты знаешь, квартала красных фонарей. Хочешь пойти?

Я тут же напряглась, но Джонни отвечает:

– Не-а.

Я снова расслабляюсь, пока он не продолжает:

– Зачем платить, если можешь получить бесплатно? – И он подчеркивает свою забавную реплику быстрым перебором струн.

Ти-Джей смеется и захлопывает дверь за собой.

– Мегера, – грозно произносит Джонни, когда я оборачиваюсь к нему. Он впервые за несколько недель назвал меня так, и теплота разливается внутри меня. – Ты в ту ночь так и не привезла мне мою девочку.

– А? – отвечаю я, и внутри снова становится холодно. – О чем ты?

– Ты знаешь, о чем.

– В Вене? – спрашиваю, лишь чтобы убедиться.

– Угу.

– Прости, я думала, ты слишком пьян, чтобы заметить.

– Я никогда не бываю слишком пьян, – подмигивает он мне. – Так куда Кристиан хочет сегодня пойти? – переходит к другому Джонни, откладывая гитару на кровать.

– Не знаю. Ужин-клуб или что-то подобное…

– «Сапперклаб»?

– Ага, именно.

– Я знаю его. Точно, да, надо столик забронировать. Присоединяйся, если хочешь.

– Хорошо, – отвечаю, довольная. Впервые с Биг-Сура меня включают в их планы на ужин. – Где-то в девять?

– Ага, круто.

***

– Эй, я забыл тебе рассказать, что мой брат жениться собрался, – говорит Кристиан Джонни. Мы пересекаем канал Принсенграхт по пути в ресторан. Джонни решил, что он хочет бросить вызов холодной погоде Амстердама и отправиться на редкую прогулку, вместо того чтобы ехать на машине. «Сапперклаб» всего лишь в километре от нашего отеля.

– Ого! Круто, чувак! Передавай мои поздравления.

– А как зовут твоего брата? – спрашиваю я. Может, это не особо относится к теме разговора, но это лучшая для меня возможность присоединиться к общению.

– Антон, – отвечает Кристиан. – У меня есть еще и младший брат, Джоэл.

– И как там малыш Джоэл? – интересуется Джонни.

– Хорошо. Он сейчас работает с отцом, ну ты знаешь.

– Правда?

– А чем занимается твой отец? – снова вмешиваюсь я, когда мы подходим в мосту уже через другой канал.

– У него в Ньюкасле магазин электротоваров, – объясняет Кристиан.

– Отпад!

– Вот только отпадов нам и не хватает, со всем этим включенным электрооборудованием, знаешь ли.

– Ты такой забавный, тебе можно в стенд-ап шоу, – поддразниваю я.

– Нет, это мой старший брат.

– Он что, комик? – Потом уже замечаю выражение лица Кристиана. – Эй, хватит надо мной прикалываться.

– Ну, прости. Нет, он бухгалтер. Кстати, а ты знаешь, как пройти в библиотеку? – поглядывает Кристиан на меня.

– Ха-ха. – Я играючи толкаю его локтем. – Я на это не поведусь.

Я иду между двумя парнями. Справа от меня Джонни, слева Кристиан.

– Мег, а у тебя как? Есть братья или сестры? – спрашивает Кристиан.

– У меня только одна сестра, Сьюзан. Старшая. Тридцать два. Замужем. Скучная. Мы не особо ладим.

– Почему нет? – Джонни с интересом смотрит на меня.

– Она полностью занята собой. И мне не нравится ее муж. Он настоящая задница.

Ребята прыскают.

– Скажи как есть, Мег, – говорит Кристиан.

– Ну, он такой. На прошлое Рождество мы оставались у моих родителей, они живут на юге Франции, – поясняю я. – И вот однажды ночью, даже никого не спросив, он открыл бутылку вина, которую мой отец хранил много лет, и высосал половину, словно это была вода. И вдобавок даже не купил ни единой бутылки выпивки за все праздники. Просто жадный урод. И меня так бесит, что моя сестра его даже не одернула.

– Девушка моего брата, ну, теперь уже невеста, очень на него похожа, – замечает Кристиан. – Это просто сводит маму с ума. Она всегда ведет себя как дома, когда приезжает к нам, но кухня моей мамы – это кухня моей мамы. Лучше спросить разрешения приготовить себе чашку чая, иначе мама может выйти из себя. Ну а если она обнаружит, что ты крутишься рядом со шкафчиками в поисках чипсов или чего-то вроде этого, у тебя большие проблемы.

Я рассмеялась:

– И твоя мама так же себя вела с Клэр?

Кристиан слегка смущается при упоминании его бывшей девушки, и я жалею о своей бесцеремонности, но он быстро приходит в себя.

– Да, что-то вроде того, – хмыкает он. – Возможно, это одна из причин, почему она ушла.

Мы с Джонни не выясняли раньше, из-за чего произошел разрыв между Кристианом и Клэр. Теперь мне стало очень любопытно.

– На мой взгляд, тут не на что особо жаловаться, – сказал рядом Джонни. – По крайней мере у вас есть братья или сестры.

Я тут же чувствую себя виноватой и утыкаюсь взглядом в тротуар.

Кристиан за моей спиной хлопает Джонни по спине.

– Они такие занозы в заднице. Тебе лучше со мной, поверь. Ну, или с нами, – говорит он, подталкивая меня локтем.

Джонни смотрит на нас и улыбается.

– Так где же этот чертов ресторан? Кому вообще пришла в голову эта идиотская идея идти сюда пешком?

– Почему ты расстался со своей девушкой? – спрашиваю я Кристиана через два часа и несколько бокалов вина.

– Она задавила мою собаку.

– Нет! – восклицаю я. Джонни сдавленно смеется рядом. Я искоса гляжу на Кристиана. – У тебя нет собаки, так ведь?

– Нет с тех пор, как она ее задавила. – Кристиан строит скорбную мину.

– Хватит! Скажи правду! – Я тыкаю его в ребра.

– Ой! Прекрати, или самой хуже будет! – предупреждает он меня.

– Ладно, ладно! Приоткрой завесу тайны.

– Не сошлись во мнениях.

– Хм. А по какому поводу?

– Она не сладкоежка, Меган. Серьезный межличностный конфликт.

– Ну ладно, я сдаюсь, – признаю я, откидываясь на спинку моего стула, и смотрю на Джонни. – Он всегда такой?

– Боюсь, что да, – отвечает Джонни и привлекает внимание одной из возмутительно симпатичных официанток, чтобы заказать еще одну бутылку вина для нас с Кристианом. Он снова пьет только крепкие напитки, так что мы с Кристианом уже распили на двоих две бутылки вина.

– О нет, не думаю, что смогу выпить еще, – возражаю я.

Официантка смотрит на нас троих в ожидании конечного решения.

– Мы берем эту бутылку, – говорит ей Джонни.

Даже в приглушенном освещении я вижу, что девушка взвинчена до предела. Она старается держаться профессионально и не выказывать благоговейного трепета перед звездным статусом клиента, но это непросто. Нас уже трижды прерывали другие посетители с просьбами об автографе. Джонни даже с набитым ртом подписывал салфетки, вполне внешне довольный.

– Серьезно, я свалюсь, если выпью еще хоть немного, – предупреждаю его.

– У нас же не будет расхождения во мнениях по вопросу употребления алкоголя, правда, Мегера? – поднимая бровь, уточняет Джонни. – В любом случае мы тебя дотащим, так ведь, Кристиан?

***

Ко времени, когда мы заходим в следующий бар, я уже конкретно злюсь. Мне хочется вернуться в отель, но парни тянут меня в клуб, и я уже слишком пьяна, чтобы возражать. Прямо сейчас я сижу в затемненном чилауте, окруженная Кристианом, Джонни и четырьмя членами группы, которые присоединились к нам после своего «эротического приключения».

Они обдолбанные и пьяные вдрызг, и без стеснения обсуждают свои похождения в моем присутствии. Если бы я не была сейчас так пьяна, наверное, меня бы затошнило от скабрезностей. Хотя меня и так подташнивает после всех этих бутылок вина.

– Ты в порядке, Меган? – еле разборчиво спрашивает на ухо Кристиан.

– Не-а, – так же невнятно отвечаю я. – Чувствую, что меня сейчас стошнит.

– Фу, она же не собирается заблевать тут все? – встревает Ти-Джей.

– Проводить тебя к туалету, Меган?

– М-м-м, – киваю головой, хотя не особо хочу, чтобы меня провожал Кристиан. Ну и где всякие подружки, когда они так нужны? – Думаю, я лучше отправлюсь в отель.

– Хорошо. – Он встает и протягивает мне руку. Я медленно скольжу по сидениям. Джонни хватает меня за руку.

– Куда это ты? – раздосадованно интересуется он.

– Я провожу ее в отель, – объясняет ему Кристиан.

– Почему?

– Посмотри на нее, Джонни, она же пьяна в стельку!

Я слегка спотыкаюсь, и Кристиан поддерживает меня.

– Да с ней все в порядке. Ты же в порядке, а, Мегера? – Джонни старается говорить радостно.

– Нет, – качаю головой.

Кристиан ведет меня к выходу из чилаута.

– Эй, да ладно! – кричит Джонни. – Вечеринка же только начинается!

– Увидимся завтра, чувак, – кричит в ответ Кристиан.

– Да нафиг, – последнее, что я слышу от Джонни, когда Кристиан выводит меня из забитого клуба.

С трудом вспоминаю дорогу на такси в отель. Следующее, что всплывает в памяти – я около двери в свой номер.

– Не могу найти ключ, – разочарованно говорю я и вытряхиваю содержимое сумочки на ковер коридора. Кристиан тут же наклоняется поднять ключ, потом запихивает все мои вещички и прочую мелочевку в сумку, пока я пошатываюсь рядом со стенкой.

– Эй, Мег, ты в порядке?

Я не отвечаю. Кристиан засовывает ключ в замок, проворачивает его и помогает мне зайти в спальню.

– Пойду в ванную, – выдаю я.

Через пять минут он стучит в дверь ванной комнаты:

– Мег, я волнуюсь. Можно я зайду?

– Э? Ага…

Я на коленях сижу перед унитазом. И никак не могу вытошнить.

– Иисусе, давай я помогу тебе с пальто. Ты наверняка уже сварилась в нем! – беспокоится Кристиан, а потом добавляет. – Я звонил в обслуживание номеров. Они принесут нам тостов.

Он выглядит заметно трезвее, учитывая, сколько ему пришлось выпить. Хотя, может, это лишь в сравнении со мной.

Кристиан заставляет меня съесть пару кусочков, прежде чем усаживает на кровать и помогает лечь на покрывало. Он встает на колени и снимает с моих ног шпильки. Потом тянет меня вперед и расстегивает молнию на платье.

– Так ты сможешь его снять, когда я уйду, – заявляет мне этот в высшей степени джентльмен.

Но, словно лунатик, я тяну платье через голову и застреваю. Кристиан тут же подскакивает и помогает мне избавиться от него совсем. К счастью, я сегодня хотя бы в лифчике.

Кристиан садится на кресло напротив кровати.

– Что ты делаешь? – сонно спрашиваю я.

– Я останусь с тобой, – устраивается в кресле он.

– Что за глупость. Со мной все будет хорошо.

– Мег, даже не спорь со мной.

– Кристиан, я в норме. Отправляйся в постель.

– Нет, Мег, давай спи.

– В таком случае, – говорю я, тихонько сдвигаясь по кровати. – Спи здесь.

Он окидывает меня взглядом на моей прекрасной королевского размера кровати, и ему не надо предлагать дважды.

– Только если ты уверена.

– Конечно, я уверена. – Переворачиваюсь и закрываю глаза.

***

Ранним утром я подскакиваю, чувствуя себя хуже некуда. С губ срывается стон.

– Ты как? – шепчет Кристиан.

– Ну зачем я это сделала? – прижимаю ладонь к голове.

– У тебя не было особого выбора. Ему сложно отказать.

– Ну у тебя же получается, по большей части.

– На это потребовались годы практики. – Его хриплый голос даже глуше обычного.

Я медленно сажусь в кровати. Мне требуются таблетки от головы, но я не хочу вылезать из-под одеяла совсем раздетая.

– Что тебе нужно? – приходит на помощь Кристиан, видя мою озабоченность.

Я ему говорю.

– А где они?

– В моей косметичке в ванной комнате.

Он возвращается с таблетками и стаканом воды.

– Выпей и ложись.

Делаю, как он велит, потом ложусь на спину рядом с ним. Моя рука упирается в его. Я бессознательно отодвигаюсь.

Тут он неожиданно вскакивает с кровати.

– Куда ты? – ошарашенно спрашиваю я.

– Пойду в свой номер. – Он натягивает штаны. – Ты ведь уже в порядке, да?

– Да, со мной все хорошо.

Он надевает ботинки, хватает пиджак и направляется к двери.

– Увидимся на завтраке?

– Конечно.

И тут на ужасные несколько мгновений мне в голову приходит, что его, выходящего из моего номера, мог засечь Джонни и прийти к неверному выводу. Но такого не происходит. И когда ближе к обеду я все-таки выползаю из номера, Кристиан уже уехал в аэропорт.

Глава 19

После Амстердама мы отправляемся в Цюрих, затем в Рим и Милан. Все стадионы заполнены под завязку, и европейские города как будто начинают сливаться воедино.

Я не получаю особого удовольствия, на которое рассчитывала. Сочетание постоянных разъездов и неведения относительно того, что происходит между мной и Джонни, вызывает у меня легкое чувство тревоги.

Прямо сейчас я стою за кулисами на стадионе «Валле Ховин» в Осло и смотрю на уставленный напитками стол. Поверить не могу, сколько алкоголя уже выпито с начала тура, а группа не отыграла еще и половины концертов. Каждую ночь Джонни выпивает все больше и больше. Ранее я уже озвучивала свое беспокойство Биллу, но он меня высмеял.

– Ерунда. Вот видела бы ты его семь лет назад!

– Просто я не хочу, чтобы это повторилось, – ответила я.

– «Просто я не хочу, чтобы это повторилось», – передразнил он. – Ну ты и выражаешься, дорогуша. Вся такая правильная, некуда деться. Нанимая тебя, я не думал, что ты настолько наивная.

Впредь я не высказывалась.

За кулисы выруливает Джонни со своей гитарой.

– Вот ты где! Ну-ка, как тебе?

Последние несколько дней у него такое приподнятое настроение – полная противоположность тому, каким угрюмым он был в начале тура. По крайней мере в этом Билл оказался прав.

Джонни садится рядом и наигрывает несколько нот.

– Это новое вступление для «Что ты есть», – объявляет он.

«Что ты есть» – один из его главных хитов.

– Но зачем? – удивляюсь я. Песня ведь и так отличная.

– Она мне надоела.

– Но ты исполняешь ее всего месяц! – Он менял аранжировку перед самым началом тура.

– Да, и она мне надоела, – повторяет он, выделяя каждое слово, чтобы точно донести свою точку зрения.

– Хорошо, валяй, – сдаюсь я, не желая убивать его энтузиазм.

Он начинает играть и, повысив голос, рассказывать мне о своих планах.

– И здесь вступают струнные, и я говорю не о той крошечной струнной группе, которую мы взяли с собой на гастроли, я хочу целый симфонический оркестр.

– Что-что ты хочешь? – появляясь в комнате, спрашивает Билл.

– Билл! А вот и ты! Послушай-ка…

Он снова наигрывает персонально для Билла.

– Угу, неплохо, малыш Джонни, но мы не сможем найти целый оркестр посреди тура, слишком поздно.

– Нет, сможем, – отвечает Джонни, продолжая бренчать.

– Но где мы его возьмем? – фыркает Билл.

– Это целиком и полностью твоя задача, – замечает Джонни. – Но, я знаю, ты справишься. За то я тебе и плачу.

– Ладно, посмотрю, что можно сделать. – Билл зыркает на меня. – Но Терренс будет вне себя.

Терренс – организатор гастролей, отвечающий за все это дело.

– Ты не смотри, ты делай, – стоит на своем Джонни.

Билл удаляется. Я под впечатлением. И очень довольна. Шпилька Билла про мою правильность задела за живое, поэтому мне приятно, что ему придется вкалывать.

– По-моему, звучит отлично. – Я киваю на гитару Джонни.

– Вот и ладушки.

Биллу удается найти целый симфонический оркестр в столь короткий срок, и это свидетельствует о том, каким влиянием в музыкальной среде обладает Джонни. Они прилетают в Копенгаген через четыре дня, и остается всего пара свободных дней на репетиции перед концертом на Олимпийском стадионе в Мюнхене. Я зарезервировала для них не используемый по назначению театр, и в данный момент сижу с журналом на заднем ряду. Но я не читаю, я смотрю. Смотрю, как Джонни руководит своей обычной группой и бэк-вокалистками наряду с совершенно новым оркестром.

Всем не помешала бы пара дней передышки между Копенгагеном и Мюнхеном, но приходится репетировать. Однако никто, кажется, не возражает. Когда Джонни на подъеме, как сегодня, это отражается на всех. Я не исключение. Меня переполняет обновленное чувство уважения к нему из-за того, на что он способен. Вот почему было так больно стать свидетелем вчерашнего случая.

Я как раз была в его номере, показывала газетные вырезки, когда в дверь постучали.

– Обслуживание!

– Попросить их прийти позже? – предлагаю я Джонни.

– Нет, я бы не отказался от еще одной ванны с пеной.

– Ванны с пеной?

– А что?

– Ничего. Войдите! – зову я.

– Обслуживание! – Еще пять коротких стуков.

– Я сказала, войдите!

Тук-тук-тук!

– Странно, – бормочу я. – Почему она без ключа? – Открываю дверь. На пороге стоит симпатичная миниатюрная брюнетка, которой на вид не больше двадцати, а то и меньше.

– Обслуживание? – спрашиваю я. Она одета в униформу горничной, но личико светится таким энтузиазмом, когда она пытается заглянуть в номер, что у меня закрадываются подозрения. Не верится, что девица приходит в такой восторг от уборки туалета.

– Вы точно из обслуживания? – с опаской уточняю.

Она перевозбужденно кивает.

– Что-то я сомневаюсь. – Начинаю закрывать дверь.

– Подожди, – останавливает меня Джонни. – Пусть войдет.

Он подходит к двери и упирается правой рукой в косяк.

– Джонни Джефферсон! – восклицает «горничная».

– Привет. – Он расплывается в улыбке.

– Джонни Джефферсон! – повторяет она. – Я войти?

– Довольно, – вмешиваюсь я. – Спасибо, вы свободны. – Пытаюсь закрыть дверь, но Джонни толкает ее обратно.

– Не будь такой занудой, Мегера, – говорит он, бросая взгляд на девицу в униформе горничной. Та улыбается ему, поглядывая сквозь опущенные ресницы.

– Я войти? – повторяет она на этот раз более сексуально.

Джонни распахивает дверь и отступает в сторону, приглашая гостью.

– Джонни! – Теперь путь преграждаю я, но пигалица спокойно проходит мимо меня в комнату.

– На сегодня все, Мег.

Я не двигаюсь с места.

– Ты ведь не говоришь по-английски? – спрашивает Джонни девушку.

– По-английски? – переспрашивает та с сильным итальянским акцентом. – Нет. Я не говорить по-английски.

– Тем лучше, потому что разговаривать нам не придется. – Он подмигивает мне и закрывает дверь, оставляя меня в коридоре.

Никогда не привыкну к фанаткам. Каждый раз, когда вижу его с другими женщинами, чувствую, как от меня откалывается кусочек.

– Отлично получается, ребята. Давайте устроим перерыв. – Джонни спрыгивает со сцены и трусцой бежит между рядами. Я сильнее выпрямляюсь в кресле.

– Можешь принести мне бутерброд или еще что-нибудь? – просит он меня.

– Конечно. – Беру свое пальто. – Принести прямо сюда?

– Да. Я собираюсь продолжить. Думаю, надо поработать над риффом.

Джонни – трудяга. Поначалу за всеми гулянками допоздна, выпивкой и женщинами я этого не замечала, но он такой.

Вскоре приношу булочку с тунцом и майонезом.

– Спасибо, – благодарит Джонни, поднимаясь и откусывая бутерброд. Он лезет в карман и достает маленькую фляжку, открывает и наклоняет ко рту. – Черт. Закончилось, – говорит он, протягивая фляжку мне. – Ты не могла бы ее наполнить?

– Э-э, конечно, – неуверенно отвечаю. – Чем?

– Виски, чем же еще? – Он, улыбаясь, смотрит на меня.

– Может, я лучше принесу тебе что-то другое? Коку? Пепси?

– Коку я бы употребил. – Он нагло ухмыляется. Сходу я шутку не понимаю, но потом до меня доходит. Видя мое лицо, он смеется. – Нет, цыпа, мне только виски.

– Что, сейчас?

– Да.

– Джонни, я немного обеспокоена тем, как много ты выпива…

– Спасибо. – Он обрывает меня и кивает на фляжку в моей руке.

Разворачиваюсь и стремительно удаляюсь в поисках местного винного магазина. Я знала, что для театра надо было запастись обычным набором закулисной еды и напитков, но Джонни велел ради репетиции не заморачиваться.

***

Два дня спустя стою за сценой на Олимпийском стадионе Мюнхена, когда появляется Джонни. Сегодня он выглядит еще привлекательнее, чем обычно.

– Все нормально? – спрашиваю его.

– Да, да и еще раз да, Мегера! Всех ждет очешуительное шоу!

Джонни очень возбужден и подпрыгивает на месте.

Появляется техник с гитарой, но ему не сразу удается надеть инструмент на Джонни, потому что тот не может стоять спокойно.

Выступление начинается со «Что ты есть», обновленной версии с участием оркестра, и я сильно нервничаю, даже если этого нельзя сказать о Джонни. На репетициях песня звучала великолепно, но я уверена, что исполнять ее перед восьмидесятитысячной толпой – совсем другое дело.

– Не переживай ты так. – Он встает передо мной и кладет руки мне на бедра, глядя прямо в глаза. Сердце замирает, пока он изучает мое лицо и весело улыбается. Взгляд у него какой-то странный. Немного дерганый. Он явно на взводе, и внезапно я понимаю, что это состояние наверняка не естественное.

– С тобой все нормально, Джонни? – снова спрашиваю я, на этот раз осторожнее.

– Да, да, да! Остынь, подруга!

Он лихорадочно трет мои бедра и, прежде чем их отпустить и снова начать прыгать на месте, шмыгает носом.

– Ну, поехали. – Он смотрит на сцену.

Оркестр начинает играть, и группа Джонни присоединяется, представляя обновленную версию старого хита. На сцену выскакивает Джонни, поет первую строчку, и толпа приходит в неистовство.

В такие моменты я вдруг понимаю, что знаю этого парня, того самого Джонни Джефферсона.

Я смотрю, как он ласкает микрофон руками, пока песня успокаивается, как раз перед мощным припевом. Гитара висит на ремне у него за спиной, он перебрасывает ее вперед и ударяет по струнам так, будто от этого зависит его жизнь. Я смотрю и горжусь им, но тут вспоминаю дикое выражение его глаз, и мне становится не по себе.

После концерта он возбужден еще больше, и это повторяется на следующем выступлении в Ницце и через два выходных дня перед концертом в Барселоне.

Я нехотя делюсь своей озабоченностью с Биллом.

– И? – говорит он.

– Что значит «и»? – недоумеваю я.

– Дело в чем? Разве мы не закрыли эту тему, когда обсуждали его пьянки?

– Да, да, да, – расстроенно соглашаюсь я. – И мне все равно, считаешь ли ты меня чересчур правильной или нет, я просто волнуюсь за него, Билл.

– Господь всемогущий, девочка! Уймись. И вообще, что, по-твоему, я должен с этим делать?

– Не знаю – остановить его.

– Остановить его? – Он смеется. – Остановить его? Как, черт побери, я должен это осуществить? Он большой мальчик, знаешь ли, деточка, и не станет делать то, что ему велят. А теперь иди и не отвлекай меня своими глупостями.

Разумеется, Билл начинает меня серьезно раздражать.

В самом начале декабря мы добираемся до Барселоны. Это первый из трех испанских городов – еще нас ждут концерты в Сан-Себастьяне и Мадриде.

Мы останавливаемся в центре города, и у нас есть свободный вечер перед завтрашним концертом в «Камп Ноу». Я решаю пойти прогуляться, поэтому тепло одеваюсь и выхожу из отеля.

Я скачала себе на айфон все альбомы Джонни и упорно слушаю их один за другим. Я не сказала Джонни – он, наверное, посмеялся бы надо мной, – но его музыка нравится мне все больше и больше. Надеваю наушники и гуляю по городу под его песни. Специальные прожекторы озаряют Храм Святого Семейства работы Гауди, и огромная, богато украшенная церковь эффектно смотрится в темноте. Мой телефон начинает звонить, и музыка в ушах замолкает.

– Алло?

– Мег, это мама.

– Привет! Как ты?

– Ох, не очень, дорогая.

– Почему? Что случилось? – тревожно спрашиваю я.

– Твоя бабушка. К сожалению, сегодня днем ее не стало.

Меня охватывает печаль. Я любила бабулю. Понимаю, что с тех пор, как покинула Лос-Анджелес, я не написала ей ни единого письма. Чувствую себя ужасно. Я начинаю плакать.

– Мег, Мег, не плачь, дорогая. Ты знаешь, она так тобой гордилась.

От этих слов начинаю плакать еще сильнее.

– Что случилось?

– Ей нездоровилось. Она лежала в больнице. Несколько дней назад она уснула и больше не проснулась.

– Почему мне ничего не сказали?

– Мы не хотели тебя беспокоить, – объясняет мама. – Ты ведь занята…

– Мама! Вы должны были сказать мне! Когда похороны?

– Послезавтра.

Послезавтра концерт в Сан-Себастьяне.

– Я знаю, что ты не сможешь присутствовать, – продолжает мама.

– О чем ты говоришь? Я должна приехать!

И, хотя возражаю, я понимаю, что мне будет невероятно сложно покинуть тур.

– Мег, – журит мама, – все нормально. Она бы не хотела, чтобы ты жертвовала своей работой. Ты же нужна там Джонни…

Возвращаюсь в отель, чтобы предаться горю.

Ох, бабуля… Страшно переживаю из-за того, что придется пропустить ее похороны. Однако чем больше я размышляю, тем больше осознаю – мой отъезд обернется кошмаром.

Пожалуй, надо предупредить Джонни, что сегодня вечером меня с ними не будет. Мы планировали посетить бар в Готическом квартале.

Из его комнаты доносится громкая музыка, и вряд ли он услышит мой стук, поэтому достаю из сумочки запасной электронный ключ.

Открыв дверь, вхожу в номер и мгновенно впадаю в ступор при виде Джонни, вдыхающего через трубочку полоску белого порошка. Рядом с ним на диване развалился какой-то с виду обдолбанный небритый парень с сальными волосами.

– Хочешь? – обращается ко мне парень, перекрикивая музыку. Он наклоняется вперед и протягивает прозрачный полиэтиленовый пакетик.

– НЕТ! – Джонни кладет руку парню на грудь и с силой толкает на диван.

– Ого! – восклицает парень.

– Она этим дерьмом не занимается, – рявкает Джонни, направляя пульт на стереосистему и выключая музыку.

– Ладно, ладно, чувак. – Парень снова наклоняется вперед и начинает неспешно упаковывать в кожаную сумку серебряную трубочку, которой только что воспользовался Джонни.

Какое-то мгновение я стою, даже не зная, что сказать или сделать. Развернуться бы и убежать, но вспомнив покровительственное высказывание Билла, я стараюсь сохранять спокойствие.

– Джонни, я хотела сказать тебе…

Тяжело сосредоточиться и не смотреть на белые полоски порошка на кофейном столике. Немытый парень тоже сильно меня отвлекает одним своим присутствием.

– Я хотела сказать…

Джонни по-прежнему в ярости. Не знаю, то ли он злится на меня, потому что я видела его нюхающим кокаин, то ли на своего приятеля, который предложил мне попробовать.

– Я не могу пойти сегодня в бар, – кое-как выдавливаю я.

– Почему нет? – спрашивает Джонни. Зеленые глаза пронзают мои темные.

– Моя… моя… у меня плохие новости, – заикаюсь я. – Это личное. Хорошо? – Должно быть, я выгляжу ужасно. Очень хочу сейчас же покинуть комнату.

– Мег. Мег! – зовет он, когда я начинаю пятиться.

– Мне надо идти…

Джонни блокирует выход.

– Что случилось? – Он пристально смотрит на меня, упираясь рукой в дверь. Отвожу взгляд. – Эй! Мегера! Посмотри на меня! – требует он. – В чем дело?

То есть помимо того, что я вижу, как человек, к которому у меня чувства, каждую ночь напивается, волочится за фанатками и принимает наркотики?

Меня снова невыносимо тянет плакать, не только из-за бабушки, но и из-за себя самой. Последние несколько месяцев оказались такими насыщенными. Я постоянно чувствую себя сбитой с толку. Сегодня Джонни кажется мне славным, завтра чужим и неприятным. Я продолжаю твердить себе, что эта глупая влюбленность в него пройдет, что это несерьезно, но каждый раз, когда я вижу его флиртующим с девушками за кулисами, я ощущаю, будто он причиняет мне физическую боль. Эта боль и сейчас внутри меня, когда я смотрю на Джонни.

Он грубо хватает меня за руку и снова требует ответа:

– Мегера, что случилось?

Потом шмыгает носом. Это с грохотом сбрасывает меня с небес на землю.

– Моя бабушка, – говорю ему. – Вчера днем ее не стало. Просто я немного расстроена из-за этого, вот и все.

– Мне жаль. Я могу чем-то помочь?

– Нет. Мне просто нужно какое-то время побыть одной.

– Конечно, конечно. – Он отпускает мою руку, оставляя ее холодной. – Когда похороны?

– Послезавтра. – Я быстро рассказываю ему, что не собираюсь ехать.

– Ты уверена?

– Да, уверена.

Берусь за дверную ручку и смотрю на Джонни в ожидании, когда он отойдет. Потом открываю дверь и выхожу в ярко освещенный коридор.

***

Когда мы всего через неделю добираемся до Парижа, поведение Джонни меняется в еще более худшую сторону. Пару дней назад, после выступления в Мадриде, я вошла к нему в комнату, чтобы разбудить. Он был в отключке. В его постели лежали две девушки, которые также пребывали в отключке, и на полу в углу кого-то стошнило. В комнате воняло. За день до этого он заставил меня пообещать, что я разбужу его в десять, чтобы он успел посетить городскую художественную галерею, которая в полдень закрывается.

С минуту я с бешено бьющимся сердцем стояла у изножья его кровати, потом вернулась в свою комнату, откуда позвонила ему. Раздалось три гудка, прежде чем он невнятно ответил.

– Зачем ты меня разбудила?

– Ты говорил, что хочешь сегодня пойти в галерею…

– Нет, – пробурчал он. – Лучше посплю.

Весь день я его не видела. Я звонила ему еще дважды, но каждый раз слышала, что ему нужно поспать.

Сейчас мы в Париже, и он снова перевозбужден. Мы играем два концерта на «Стад де Франс» – первый был прошлым вечером, следующий состоится завтра, – и после направимся через Ла-Манш в Манчестер, Ньюкасл, Глазго, Дублин, Кардифф и Лондон.

Мы остановились в прекрасном старинном пятизвездочном отеле близ Елисейских полей, и у меня есть свободный вечер перед завтрашним концертом. Мои родители приехали из Грасса, чтобы поужинать со мной в Центре Помпиду. Мама рассказывает мне о похоронах бабушки.

– Сьюзен и Тони приехали? – Тони – это муж моей сестры.

– Конечно, – отвечает мама, прежде чем понимает, что это могло прозвучать немного бесчувственно, учитывая мое отсутствие.

– Готова спорить, она здорово разозлилась из-за моей отлучки, – ворчу я, глядя из окна на простирающийся перед нами Париж. Вечер дождливый и ветреный, но мне удается разглядеть вдалеке Эйфелеву башню.

– Она сказала, что ты несколько месяцев с ней не разговаривала, – строго замечает мама.

Отец вертит в руках стеклянную вазу с единственной розой на длинном стебле в центре стола. Он ненавидит семейные дрязги, и обычно они происходят в связи со мной и Сьюзен.

– Ты же вроде говорила, что собираешься ей позвонить? – продолжает мама.

– Да, но она сама никогда мне не звонит.

– Вы друг друга стоите, – выносит вердикт мама, заканчивая разговор тем, что берет меню и с головой погружается в его изучение.

– Кто-нибудь сказал что-то о моем отсутствии? – упорствую в надежде хоть как-то облегчить свою вину и одновременно осознаю, что могу получить обратный эффект.

– Все поняли. – Мама старается меня успокоить. Не срабатывает. Я угрюмо листаю меню.

– Это довольно необычный ресторан, вам не кажется? – Папа пытается сменить тему.