Текст книги "Чекисты"

Автор книги: Петр Черкашин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Во вновь образованных среднеазиатских республиках органами государственной безопасности правопреемниками ГПУ Туркестанской АССР являлись местные органы ОГПУ при СНК СССР в лице Государственных Политических Управлений, организуемых при Совнаркомах каждой Союзной республики.

Д. Хамзабаев
ОБЕЛИСКИ НА ДОРОГАХ

– Вы спрашиваете, где и когда я родился? Не знаю. Одни говорят, что в год змеи в Чусте, другие – в год рыбы в Касансае. От одних взял год змеи – 1905, от других – месторождение Касансай и записал их в первый в своей жизни документ – анкету ЧОН при Наманганском ЧК в 1921 году.

Сам же считаю днем своего рождения 7 ноября 1917 года. На самом деле, кем бы я был при старом режиме? Несколько лет содержал как мог меня, беспризорного мальчишку, Константин Шмулевич – наманганский телеграфист. Был я и мальчишкой на побегушках – малайкой у садовника наманганского уездного начальника Богаевского. Тем бы, наверное, и кончил, если бы не Октябрьская революция. Так что родился я 7 ноября 1917 года. В этот день я справляю свои именины.

Шестнадцатилетним мальчишкой в 1921 году записался я в отряд ЧОН. Командовал им учитель Наманганской высшей начальной школы Нехорошев. В помещении школы располагался штаб отряда и казарма.

Хоть и молод я был, но в отряд приняли меня с распростертыми объятиями. И вновь я с благодарностью вспомнил Константина Шмулевича: живя у него, я научился говорить по-русски, он же научил меня и грамоте. Узбек из народа, говорящий на русском языке, да еще грамотный, по тем временам был большой редкостью. Приняли в комсомол, а вскоре избрали секретарем комсомольской организации.

С того времени до октября 1954 года я не расставался с органами ЧК.

У частей особого назначения, создававшихся из добровольцев рабочих, бедняков, дехкан, советских служащих, дел было много. Год тяжелый, голодный. В Узбекистан прибывали эшелоны голодных людей с Поволжья. Хлеб в крае был, но у кулаков, баев, ишанов и мулл, а городской люд тоже жил на голодном пайке.

В Ферганской долине бесчинствовали тогда многочисленные басмаческие банды. Они разоряли кишлаки, совершали налеты на города, жестоко расправлялись не только с советским и партийным активом, но и со всеми жителями, в какой-то мере высказавшими сочувствие советской власти. Настоящую охоту басмачи устраивали на хлебозаготовителей и продовольственные отряды, сопровождавшие хлебные обозы для голодающего Намангана.

Нашему отряду ЧОН много раз приходилось вступать в бой с бандитами при доставке хлеба в город. Геройской смертью в боях с басмачами пали члены нашего отряда Владимир Марков, Петринцев, Увайсов, Мурадов.

Небольшая группа бойцов отряда сопровождала обоз с хлебом из кишлака Пишкурган. Командовал группой сын наманганского учителя Владимир Марков.

В горной теснине на пути обоза басмачи из банды Аман-Палвана устроили засаду. Храбро сражались комсомольцы, но что они со своими берданками и охотничьими ружьями могли сделать против английских скорострельных одиннадцатизарядок. Израненные герои попали в руки басмачей. После страшных пыток и издевательств изверги всех их сожгли на костре. Погибли от рук басмачей в те дни и замечательные парни – комсомольцы Игамберды, Абдукаххар, Самандар и многие другие из нашего отряда.

...В июне 1921 года меня утвердили в должности разведчика-переводчика Наманганской ЧК.

Хитрым и опасным был Аман-Палван, этот бывший мираб из кишлака Кызыл-Рават. Кипчак по происхождению, он обладал могучим телосложением и большой физической силой, был непобедим на курашах (национальная борьба), за это пользовался известным уважением населения. Зная его как фанатика-изувера, ярого поклонника наманганского Хаджимат-ишана, духовенство и баи сколотили для него большую банду, вооружив ее английским оружием.

Одно время вместе с Аман-Палваном действовала банда из русских кулаков. Создали ее бывший белоказачий офицер Фарынский и Борис и Кирилл Богаевские – сыновья наманганского уездного начальника. К русским кулакам присоединились сынки киргизских баев из окрестных горных аулов, а весь отряд влился в банду Аман-Палвана. Как видите, перед классовыми интересами отступили и религиозные разногласия. Правда, это «единение» было недолгим. Как-то, убегая от преследовавшей банду 2-й интернациональной бригады Эрнеста Кужело, Аман-Палван на всем скаку выхватил из седла Фарынского и задушил его. Бандит бросил своего коня, пересел на коня Фарынского, и таким образом ему удалось замести следы и уйти от преследования. После этого банда Фарынского распалась. Братья Богаевские сдались Кужело, кулаки разбежались, а киргизы из отряда остались у Аман-Палвана.

С ним надо было срочно кончать. Много бед он натворил, много крови народной пролил. Не раз Кужело трепал банду, но самому главарю удавалось скрыться. На этой почве духовенство усиленно распространяло легенду о том, что Аман-Палван отмечен самим аллахом, а поэтому неуловим. Хитер же он был необычайно. Прибегал, например, к такому приему: преследуют его красноармейцы, видит, деваться некуда, сумеет свернуть к какому-нибудь большому арыку, бросит коня, нырнет и дышит через камышовую трубку, которую всегда возил с собой. Найдут красноармейцы коня, а о всаднике думают, что утонул или ушел, ищут в другом месте, а он здесь, рядом.

Поимка Аман-Палвана стала делом чести всех чекистов, а у меня к нему особый счет. Ведь это он в кишлаке Чартак зверски уничтожил двух моих друзей: чекиста-разведчика Игамберды и бойца-чоновца Абдукаххара Касоб.

Чекистское руководство пыталось завязать с Аман-Палваном переговоры по поводу сдачи его на милость Советской власти. Кроме того, к этому времени был обнародован декрет об амнистии басмачей, добровольно сложивших оружие.

Уговорить его прекратить кровопролитие согласился Ходжимат-ишан – некогда духовный руководитель и вдохновитель Аман-Палвана на борьбу с Советской властью. Как и некоторые другие курбаши, он к этому времени сам сдался. Был ли искренен ишан в своем стремлении помочь нам, не знаю. Думаю, что он понял, что дело их безнадежно.

Развязка была самой неожиданной: Аман-Палван отрубил всем членам делегации, в том числе и своему духовному отцу, головы и сжег их на костре.

Расправа с Ходжимат-ишаном вызвала в банде сильное брожение, и только необычайная жестокость вожака, боязнь его мести удерживала банду от развала. О добровольной сдаче главаря теперь не могло быть и речи. Надо было его брать.

В этом деле нам помог сам Аман-Палван своими дикими выходками.

Задумал курбаши жениться. Посватал дочку одного из своих приближенных, белобородого бека, сыновья которого – Якуббек и Ахметбек – состояли в банде юзбашами. Аксакал решительно отверг сватовство кизилраватского мираба. Разъяренный Аман-Палван выхватил из очага горящую головню и сунул ее под холеную бороду бека. Лишился бек главного признака своего высокого достоинства. Обезображенный, в страшном гневе, покинул он лагерь Аман-Палвана...

– Как думаешь, Джапар, не простят беки Палвану бороды? – спросил меня председатель ЧК, когда нам стало известно о случившемся.

– Не простят, председатель-ака, правоверные мусульмане бороду уважают. Убьют они курбаши. Туда ему и дорога, шакалу!

– Нет, Джапар, этого допустить нельзя. Аман-Палвана мы должны добыть живым и судить его революционным судом на глазах у народа. Сделать этот суд судом над всем басмачеством, всей старой жизнью, над беками, ишанами, муллами. Это они наплодили аман-палванов, атаджанов, юсуповых и других курбашей.

– Так вот, к бекам пойдешь ты, сынок. Пойдешь с предложением поймать Аман-Палвана, передать его нам, помочь разгромить банду, тогда они могут рассчитывать на прощение. Дай им понять, что иначе мы уничтожим и Аман-Палвана и их. В банде есть наши люди. Свяжись с ними. Действуй осторожно. Ходить будешь рядом со смертью.

Что и говорить, задание серьезное. Был разработан план операции. Сначала разведка. Выведать настроение сыновей бека, в прямую связь с ними вступать только в крайнем случае.

Крутые Чаткальские горы Киргизии. Долина Алука. Здесь в труднодоступных местах укрылся Аман-Палван.

Бродя в лохмотьях от одного костра к другому, слушая аскиябозов, не вызывая ни в ком подозрения, мне удалось все выведать постепенно, через влиятельных членов бекского рода Ахмеджана и Катипхана, войти в сплочение с братьями, уговорить их выдать ЧК Аман-Палвана.

...Аман-Палвану донесли, что братья Якуббек и Ахметбек боятся его мести и ругают отца за ссору с курбаши. Ему дали понять, что старый бек склонен помириться и за приличный калым отдаст ему дочь. Начавшиеся переговоры не затянулись и закончились обоюдным согласием. Свадьба готовилась пышная, ведь неуловимый курбаши роднился с беками.

В долине раскинулось с десяток белоснежных юрт. Звучат карнаи. Джигиты готовятся к улаку, курашу. Прибывающих почетных гостей – приближенных Аман-Палвана под руки разводят по юртам, а там... там на них набрасываются дюжие джигиты, затыкают рты, связывают. Наконец, в сопровождении свиты прибывает и жених. Его ведут в самую большую, свадебную юрту, свиту окружают джигиты, разводят...

Юрта перегорожена занавесью. За ней невеста. В народе говорят, что если аллах хочет наказать человека, то лишает его разума. От радости лишился разума и Аман-Палван. Всегда такой хитрый, здесь он потерял осторожность. Только он сел на почетное место, «приветливо» встреченный родичами, как на него обрушилась занавесь и навалилось с десяток джигитов. Скрутили его как барана, не успел и пикнуть.

Взвилась в небо ракета, и из-за ближайших пригорков на банду обрушился красноармейский отряд Сафонова с добровольной киргизской дружиной Сару. Их сюда по тайным тропам провели и укрыли заранее посланные проводники.

Операцию подготовили и руководили ею чекисты Матвеев, Сойкин, Желтиков, Поляков, Романов.

А Аман-Палвана судила выездная сессия из Ташкента при всем народе. Приговорен он был к высшей мере наказания – расстрелу. По требованию народа приговор в исполнение приведен был публично.

Пролетарский суд наказал не только зверя и выродка Аман-Палвана. Он разоблачил его хозяев – агентов английских империалистов, баев, ишанов, мулл, которые в лютой злобе к Советской власти вели эту братоубийственную кровопролитную войну.

В этот же примерно период (в июле 1923 года) совместными действиями чекистов и частей Красной Армии были выловлены и осуждены вожаки разгромленных банд, во главе которых стояли Азиз-Ходжа-Пансай, Кенжа, Умар-Али, а многие другие десятки курбашей сдались на милость советской власти. Вздохнули свободней «Тортинчи»[6]6
  «Четвертые» – так назывались все сочувствовавшие Советской власти, голосовавшие при выборах в Учредительное собрание за большевистский список № 4.


[Закрыть].

Но чекисты знали, что борьба предстояла еще длительная. Сбежал за границу с частью своей банды Ширмат Магомет Гази (басмаческая кличка Курширмат-курбаши). После сдачи Мадаминбека он возглавил все басмачество Ферганы. Старый конокрад и разбойник, он претендовал на должность главкома всех войск ислама. Туда же бежал из восточной Бухары и другой конокрад и патентованный «главком» ислама Ибрагимбек.

Там их хозяева, там английский шпион – организатор многих кровавых преступлений против советского народа авантюрист Бейли. Недавно газеты сообщили, что Бейли в преклонном возрасте «почил в бозе» у себя дома, в Лондоне. Очень жаль. Виноваты мы, чекисты, что он так еще долго коптил небо. Он успел еще написать и полную яда и клеветы на нашу родину книгу «Миссия в Ташкент». Есть мудрая поговорка: «Собака лает, а караван идет». История уже рассудила, на чьей стороне правда.

...А с Ибрагим-беком нам еще предстояло встретиться.

1923 год закончился блистательной победой Советской власти над контрреволюционным басмачеством во всей Средней Азии. В этой борьбе победили, прежде всего, ленинские идеи. Народ решительно встал на защиту Советов. В кишлаках и аулах организуются добровольные отряды самообороны. Туго стало остаткам басмаческих банд, скрывавшимся в неприступных горах. Разгневанный народ встречал их палками, кетменями, а где мы его успели вооружить, то и добрыми залпами из винтовок. С помощью народа только в восточной Бухаре в конце 1923 – начале 1924 года было уничтожено 39 курбашей и более полутора тысяч рядовых басмачей, а 78 главарей и 1200 их нукеров сдались в плен.

Под руководством партии большевиков развернулось социалистическое строительство.

В органах ВЧК и ОГПУ в Намангане я проработал до конца 1925 года. Хотя и спокойней стало, но в краю, где совсем недавно еще бушевало басмачество, дел для чекистов было много: ликвидировали бродившие по горам мелкие банды, вылавливали прятавшихся по кишлакам у родственников баев и мулл, которые боялись явиться с повинной, так как знали, что совершенные ими преступления народ не простит.

И все же вызывает меня как-то начальник:

– Учиться поедешь, Джапар!

Я от неожиданности оторопел, не знаю, что сказать. Учиться. Дверь школы я открывал как чоновец, когда там был наш штаб, но как ученик я в нее никогда не заходил... А начальник тепло улыбается:

– Всем нам надо учиться, Джапар. А первым мы решили послать тебя. Тебе нужней. Поедешь в Ташкент.

...И вот я курсант национальной школы ОГПУ в Ташкенте. Учусь. Два года. Ох, как трудно было. Казалось, Аман-Палвана ловить было легче. Все начинал сначала. И арифметику, и теорию классовой борьбы. На практике я ее усвоил хорошо, где и в каком сражаться стане знал, а вот теория давалась трудней. Позднее мне еще приходилось учиться. Довелось быть и студентом Московского института востоковедения, но первую в своей жизни школу ОГПУ я ценю выше всякого университета.

...Май 1928 года. Школа окончена. В руках командировочное предписание: г. Термез, на должность помуполномоченного восточного отдела ОГПУ. Мне 23 года.

Но события развивались таким образом, что не успел я как следует обосноваться в Термезе на должности помощника начальника, как был назначен начальником райотдела ГПУ в Денау. Тогда это был большой район, включавший в себя горную территорию в добрую Швейцарию.

Курс партии на коллективизацию всего сельского хозяйства вызвал ожесточенное сопротивление баев и кулаков. За кордоном решили, что сложились благоприятные условия для новой попытки свержения Советской власти в Средней Азии. Зашевелилось недобитое басмачество. Для накапливания его сил удачная обстановка была в Афганистане. Авантюристу Бачо-и-Сакао с помощью англичан и басмаческих банд Ибрагим-бека удалось в марте 1929 года свергнуть Эмира Амануллу и объявить себя падишахом Хабибуллой.

Усилилась заброска посланцев Ибрагим-бека на нашу территорию, которые должны были подготовить население к встрече «армии» ислама. Но в листовках-обращениях к населению речь шла не о войне за веру, а о свержении большевиков, которые лишают имущества «почтенных» людей. Адресовано обращение к узбекам, таджикам, киргизам, русским, армянам...

Чекисты готовились к встрече непрошенных гостей. Было установлено, что плацдармом начальных действий контрреволюция избрала горный массив, ограниченный населенными пунктами Шурчи, Денау, Регар, Гиссар, Файзабад, Куляб. К Аму-Дарье и Пянджу в форме подковы спускаются хребты Байсунтау, Бабатаг, Актау, Каратау. Между ними долины рек Сурхандарья, Кафирниган, Вахш, по которым, в случае успеха, обеспечивался выход на Душанбе, Шахрисабз, Самарканд, через Джиргиталь в Алайскую долину и далее на Фергану. А главное, чего не могли забыть за рубежом, – в этом районе жило большое воинственное племя горцев-локайцев, которые в Бухарском эмирате выполняли ту же роль, что и русское казачество для царя, и на первом этапе оно активно поддерживало басмачество. Одного не учли горе-стратеги – время не то. Не 1921, а 1929 год. Народ понял Советскую власть.

...В центре горного края, километрах в двухстах восточнее Душанбе, на берегу бурной речушки Кзыл-Су располагался горный кишлак Бальджуан, а еще дальше – Ховалинг. Где-то здесь плетутся нити заговора. Сюда идут следы посланцев из-за кордона. Надо их найти, обезвредить, сорвать планы подготовки плацдарма для вторжения банды Ибрагим-бека.

...Как и во всяком кишлаке, чайхана – средоточие всех событий Бальджуана. Здесь за чайником чая совершаются все сделки, договоры, ведется агитация. Чайханщик – наш человек.

Недалеко от чайханы на глиняной супе постоянно сидит и что-то бормочет старый дервиш-каландар в остроконечной шапке. Когда я прохожу мимо него, руки за подаянием не протягивает, а окидывает острым взглядом из-под насупленных седых бровей. Чем-то он не похож на нахальных странствующих монахов-суфистов. Что за человек? Народ о нем отзывается хорошо, умный, помогает беднякам, лечит людей. Не странствует, потому что стар, но с орденом не порвал и у всех дервишей края состоит кем-то вроде шейха.

Раздумываю: умный человек, по всему видно, бедняк, значит, не должен идти против народа и его власти. Решено, надо поговорить.

Друзья устраивают как бы случайную встречу. И сразу он меня огорошил.

– Салам, Джапар-ГПУ. Пусть сопутствует тебе счастье и благословение аллаха.

– Кроме самых близких моих людей, никто не знает, кто я. Откуда знаешь ты, бобо?

– Мы, странствующие дервиши-каландары, знаем все. Тебя мои братья видели в Термезе, Денау и других местах и знают о твоих делах.

Вот тебе и конспирация... Беседа наша была длинной и памятной.

Каландар и сам давно видит, что все установки корана защищают интересы кучки богачей, оставляя в вечной темноте и нужде народ. Знаком он был с философией просветителей Фараби и Ибн Сины. А главное, он много слышал о Ленине и его учении.

...Помогать нам дервиш согласился охотно. Для начала дал полезные сведения о том, что среди старейшин локайских родов нет согласия. Не только народ, но и главы родов не хотят идти против Советской власти. Таковы многие локайские старейшины, например, Абдулазиз, которого зовут ревкомом, Юзбай и Абдулазиз-бий, ставший командиром отряда.

Коренной народ этого края – таджики-кухи – раньше ненавидели локайцев, так как эмир Алимхан отдал лучшие их земли локайским старейшинам, а кухи выгнал на голые камни. Сейчас земля общая, для вражды нет причин.

Каландар подтвердил уже имевшиеся у нас сведения о том, что под видом паломников на могилу Энвер-паши, которого духовники возвели в сан святого, идут «правоверные» с той стороны. Здесь, в ущелье Оби-дара, между Бальджуаном и Ховалингом их удобно перехватывать.

На прощанье монах просил меня больше с ним не встречаться.

– Враг хитер. Будь осторожен. Узнали тебя мои братья, узнают и те. Увидят нас вместе – меня убьют, но это бесполезная смерть. Я могу еще принести пользу народу. Все, что узнаю, передам тебе.

Так, опираясь на народ, чекисты вели глубокую разведку и контрразведку.

С некоторыми из таких помощников, являвшихся родовыми старейшинами, дело иной раз доходило до курьезов. Обязавшись вступить в борьбу со своим соплеменником Ибрагим-беком, они требовали, чтобы от них приняли клятву на коране. И что же, принимали. Тогда это имело глубокий смысл. О том, что руководитель рода на коране поклялся служить Советской власти, становилось известно всем членам рода, и клятва как бы распространялась и на них. Особенно это было важно в отношении локайцев, фанатиков-кухи. Безбожниками всех мы тогда сделать не могли, а чрезмерной антирелигиозностью можно было навредить делу. Нам приходилось быть не только воинами, но и тонкими психологами.

На всю жизнь запомнился такой случай. Нам стало известно, что Бачо-и-Сакао – «калиф на час» – для инспекционной проверки готовности края к приему Ибрагим-бека заслал к нам двух своих эмиссаров. Было приказано их изловить. Поручили это двум локайцам, поклявшимся на коране. Через некоторое время они приехали с докладом о том, что живыми шпионов захватить не удалось, а в завязавшейся стычке обоих их пришлось пристрелить. Один из наших руководителей высказал сомнение в достоверности доклада. Ничего не сказав, джигиты ушли, сверкнув глазами. Некоторое время спустя джигиты возвратились и вывалили из хурджумов отрубленные головы тех самых шпионов. Вот в какой обстановке нам приходилось работать.

К концу 1929 года чекисты полностью вскрыли план внутреннего заговора и вторжения ибрагимбековских банд, установлены были имена и местонахождение всех его основных резидентов, оставленных с прошлых времен и вновь засланных.

К этому времени басмаческие агенты действовали во всех основных районах края. Кроме клеветы на Советскую власть, сбора шпионских сведений и вербовки сторонников, эти выродки временами собирались в небольшие банды и совершали налеты на ревкомы, кишлачные советы и особенно кооперативы.

Всю эту нечисть надо было как можно быстрее уничтожить еще до прихода Ибрагим-бека.

А сил у нас было не так много. К этому времени белокитайские генералы развязали конфликт на КВЖД. Ушла от нас на Дальний Восток славная 8-я кавалерийская дивизия и некоторые другие части. Поэтому в борьбе с басмачами мы должны были опираться на народные добровольческие отряды.

В сравнительно короткий срок нам удалось создать такие отряды в Денау под командованием Мусулманкула Хаитова, в Файзабаде – Минкабула-командира, в Джанчики (ныне Узунский район), где руководил Ула-командир, в кишлаке Байбури – Балта-аксакал, в таджикском районе Локая – под командованием Кувандыка Алашева, на правом берегу Вахша действовал отряд муллы Шарифа Рахимова (мулла не всегда означает духовное лицо, часто, как и в данном случае, этим подчеркивается, что это человек грамотный), на левом берегу Кафирнигана – отряд Карахан Сардара.

Бедняки охотно шли в отряды. Но вся беда в том, что большинство из них никогда не держало в руках винтовку. Надо было учить их стрелять. И мы учили. И сейчас еще без улыбки нельзя вспомнить, как мы объясняли взаимодействие мушки и прицела. Складываю кулак в дулю и показываю, то высовывая вверх, то опуская вниз между указательным и средним большой палец. Большой палец – это мушка, указательный и средний – это прорезь прицела. Большой палец высоко – крупная мушка, пуля пойдет вниз, большой палец ниже среднего и указательного – мелкая мушка, пуля пойдет вверх. Держи вровень. Очень хороший способ, быстро понимали.

Но лучшей школой были боевые операции с мелкими басмаческими бандами, то и дело переходившими из-за рубежа.

В начале 1930 года наши отряды получили боевое крещение по разгрому банд Утанбека и Ходжи Сагата. Пришлось мне руководить добровольческими отрядами в операциях по ликвидации банд Азим Марка, Кури-Зарифа, Мулла-Джайлоа, а также во многих других стычках с басмачами. Хорошо действовали, можно было надеяться, что не подведут.

Весна 1931 года.

В кишлаках баи жарят пшеницу и батманами отправляют в горы. Закупают и заказывают кузнецам много конских подков. Обо всем этом рассказывал мне каландар. О запахе жареной пшеницы в байских дворах горных кишлаков сообщали и другие наши друзья. А мы знали, что жареную пшеницу бай есть не будет. Это пища бедняков и джигитов в походе. Перемелют ручными жерновами или истолкут в ступе, разбавят водой, вот тебе и готовый харч – атала, что-то вроде тюри. Батманы жареной пшеницы отправляют в горы? Значит готовят тайные базы для пропитания многих людей. Много подков – значит ждут много конников. По свежим следам с помощью друзей нам почти все эти тайники удалось обнаружить и ликвидировать.

Были и другие признаки приближающейся развязки. Еще в конце 1929 года был растерзан народом на кабульской площади один из покровителей Ибрагим-бека – Бачо-и-Сакао. Другим его покровителям – англичанам – все труднее было держать такую банду в страхе. Действовала и наша дипломатия. Афганский король вынужден был объявить Ибрагим-бека вне закона и даже назначил за его поимку денежное вознаграждение.

Авантюра явно шла не по плану и была обречена на провал. Но, ухлопав массу денег на Ибрагим-бека, враги хотели хотя бы укусить Советское государство.

13 апреля 1931 года трехтысячная банда головорезов прорывает границу в районе Чубек и устремляется в сторону Куляба и далее в горы. В горах банда разделилась на несколько отрядов, которые во главе с курбашами направились каждый в предназначенный ему район поднимать народ. И народ поднялся, но... против басмачей.

Мне пришлось руководить действиями отрядов Шехабутдина Таирова, Халифаева, Муллы Исмата в районе Бальджуана и Ховалинга.

В первом же бою мы завлекли в засаду и разгромили банду, возглавлявшуюся афганцами Гулям Хусаин Ханом и Сеид Гусейн Ханом. Многих басмачей этой банды взяли в плен, многих убили. Среди убитых были найдены тела обоих афганских авантюристов. Затем внезапно напали на банду Кур Артыка Додхо и также разбили ее. Кур Артык с небольшой группой бежал в направлении Алайской долины на Дараут Курган. Я преследовал его с небольшой группой отрядников. Долго пришлось нам за ним гоняться. Правая рука Ибрагим-бека, он был матерым нашим врагом. Захватили мы его вместе с восемнадцатью его соратниками в кишлаке Кызыл-мазар у родственников.

Так же успешно частями Красной Армии и добровольческими отрядами были разгромлены остальные банды. Как мыльный пузырь лопнула и эта кровавая авантюра английского империализма. Жаль погибших товарищей. Многих чекистов, командиров, красноармейцев, бойцов-отрядников похоронили у горных дорог и троп, на перевалах и в теснинах.

А в горах метался главный зверь – Ибрагим-бек. 23 июня 1931 года на берегу Кафирнигана у кишлака Исанбай его поймали командиры добровольческих отрядов Мукум Султанов, Кувандык Ташев, Абдулазиз-ревком, Юлдаш Махибназаров, Кувандык Алашев. Руководил их действиями чекист Валишев.

Басмачество перестало существовать, Ибрагим-бека, Кур Артыка и десятки других сдавшихся и выловленных курбашей доставили в Душанбе. Народ ликовал, на митинге все выступающие благодарили партию и правительство за избавление от напасти, которая более десятка лет мешала строить счастливую жизнь. Требовали сурового суда над врагами народа. Все участники поимки Ибрагим-бека и Кур Артыка, в том числе и я, за эту операцию были награждены орденами Боевого Красного Знамени.

Свои скромные и безыскусные воспоминания я хотел бы посвятить чекистам, погибшим в борьбе за Советскую власть в Средней Азии. В Узбекистане нет ни одного города, ни одного кишлака, где бы не пролилась кровь борцов за народное дело. В парках и на площадях, на братских могилах им установлены памятники и обелиски. Но в те годы у нас была традиция хоронить товарища там, где он погиб. Мы не насыпали курганы, как это делали Чингиз-хан или Тамерлан. В память о погибших оставался маленький холмик, на нем столбик, а чаще всего камень с высеченным изображением пятиконечной звездочки или серпа и молота. Часто хоронили товарищей у подножия скал и высекали эти знаки на скале. На перевалах, горных дорогах и тропах, на замшелых камнях и сейчас еще можно различить их.

Остановись, товарищ, – это обелиск! Здесь похоронен герой!

Литературная обработка В. Барбонова