Текст книги "Пути Деоруса (СИ)"

Автор книги: Петр Машьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц)

Акт 1. Глава 7 Первый столб

Приближаясь к первому от Арватоса постоялому двору, где его ждал «спящий» Родкар, юноша напрягал все свои силы, чтобы сохранить образ и воспоминания, полученные за прошедший день. Знания и повадки Слышавшего прочно и надежно сидели в кольце вместе с памятью о минувшем дне. Но его внешность, хоть и оставшись снаружи, как будто отслоилась от цельного образа и сжималась, стягивая с Ганнона кожу. Через разрыв утекали силы, ходьба и та давалась с трудом.

Со стороны трактира доносились обрывки яростного спора, заглушаемые собачьим лаем. Приблизившись, Ганнон разглядел во дворе две группы селян, державших в руках дубины и тяжелую утварь. Семеро мужчин с мрачной обреченностью стояли плечом к плечу, осаждаемые куда более многочисленной, но разрозненной толпой. С виду человек сорок, но едва ли дюжина из них была настроена на драку, остальные лишь подначивали и выкрикивали оскорбления, время от времени подогревая себя выпивкой. Вожаки яростно спорили на глазах у всех остальных.

– Да не было выбора, видят боги! – оправдывался бородач, представлявший меньшую группу. – Мы же, почитай, двадцать лет знакомы, думаешь, мне самому не тошно?! – Он смачно сплюнул на путевой столб.

– Смотри, осторожней, твои новые хозяева за такое вздернут! – прокричал в ответ второй мужчина, худой и высокий, с такими же каштановыми волосами, как и у противника. Люд отозвался одобрительным гулом. – Ну, где они?! – Толпа все сильнее расходилась, послышались выкрики:

– За частоколом сидят! Он им дерево и продал!

– А батраки его землю у Клики пахали!

– Я слышала, племянник его камень в Тиарпор возил, чтобы псам до нас легко ходилось!

Крестьяне кричали все громче и уже начали толкаться, – до драки оставалась самая малость. Кольцо Ганнона пульсировало, спазмы расходились по всему телу. Затягивать было нельзя, но идти напрямик было опасно. Вспомнив пляж, юноша выбрал из двух зол меньшее – пойти в обход. Это спасло ему жизнь.

Повернувшись, он едва успел заметить блик на серебристом лезвии кинжала и отшатнулся. Рука убийцы, метившего в шею, пролетела вниз и порезала ногу. Ганнон вскрикнул и, что было сил ударив нападавшего, рванул в сторону толпы, надеясь скрыться из виду в толкучке. Он пытался нащупать кинжал, но жгучая боль в ноге и тупая – в руке не давали сосредоточиться, перед глазами все плыло. Он не добежал совсем чуть-чуть. Контроль над мыслями ослаб, и Ганнон почувствовал, как что-то ушло, ему стало немного легче.

Мир перед глазами прояснился только для того, чтобы юноша смог отчетливо увидеть свою смерть: убийца стоял в трех шагах и смотрел прямо на него. Одетый в черное, худой, среднего роста, он озадаченно озирался. Ганнон, не веря своему счастью, решил, что разумнее попытаться скрыться: стиснув зубы, он сделал один шаг, затем другой, но боль взяла верх – раненая нога подогнулась, и юноша выдал себя.

Взгляд врага быстро метнулся на ногу Ганнона, кровь, на лицо, снова на ногу. С профессиональной быстротой головорез подавил удивление, оглядел толпу и пошел на жертву – ножа в его руках уже не было. Тем временем между несколькими людьми уже шла потасовка, кто-то, обессилев, валялся на земле, остальные наблюдали. «Никто не заметит одного пришибленного в драке, а зарезанный – другое дело», – похвалил сообразительность убийцы Ганнон и тут же поразился нелепости своих мыслей.

Кольцо не то что не помогало, а, напротив, не давало полностью использовать руку – до толпы не успеть, хоть и оставалось шагов тридцать. Звать на помощь нет смысла: никому нет дела до еще одной пары дерущихся, хотя нет, до пары чужаков. Озарение настигло юношу в тот момент, когда руки противника уже смыкались на его горле. Вцепившись в них что было силы, чтобы дать себе еще глоток воздуха, Ганнон что есть мочи прокричал:

– Я пру, как Мирток под Перемычку?! Ах ты собака!

Лицо убийцы оставалось бесстрастным, но по наступившей тишине вокруг Ганнон понял, что его отчаянная задумка сработала. Хватка врага ослабла – к ним приближались еще стоявшие на ногах бойцы с обеих сторон конфликта: впереди шли провинившиеся, полные решимости искупить грехи. А подвыпившие зеваки, которым не хватило смелости на честную драку, почуяли легкую добычу. Головорез переводил взгляд с одного угрюмого лица на другое, но не мог выдавить ни слова. «А вот этому тебя не учили!» – позлорадствовал про себя Ганнон, пока пятился. Темнота скрывала лицо, а говор Арватоса он изображал мастерски.

Наемник глубоко вдохнул и ринулся бежать, вслед ему полетели палки и деревянные кружки, одна достигла цели, и он упал лицом в грязь. Убийца попытался подняться, но на него уже со всех сторон сыпались удары: в ход пошли палки, кулаки и ноги, раскрасневшаяся дородная крестьянка мастерски орудовала колотушкой для мяса, какой-то ушлый парень уже успел сорвать с жертвы сапоги. Ганнон, убедившись, что никто не смотрит, быстро оторвал часть плаща и перевязал рану – слава богам, ничего серьезного. Затем он приблизился, желая получше рассмотреть неудачливого убийцу, чтобы узнать хоть что-то.

– Ба, да тут и нож имеется, да на столбовом дворе... – протянул высокий вожак обвинителей, рассматривая переданный ему кем-то обоюдоострый кинжал. – Так может ты, господин, из Слышавших? Да что-то герба не вижу…

– Да что уж там, из Видевших! – раздался ехидный женский голос, на что толпа отреагировала дружным раскатом смеха.

– Я… – убийца поднял голову и, задыхаясь, начал говорить. Покрытое кровоподтеками лицо было не рассмотреть. – Я требую отвести меня на суд владельца земель. – Он потерял несколько зубов и прокусил язык – даже говор не опознать!

– Это к Клике что ль? – вступил в разговор предводитель провинившихся, до этого оплевавший столб. – Наши предки, – он указал на своего недавнего противника, – тут землю пахали, когда и Успевших-то не было. Чай и сами справимся, – мрачно закончил мужчина. В его карих, казавшихся черными в темноте, глазах зловеще блеснули золотые искорки.

Горячка опасности спала, и Ганнон снова ощутил спазм в руке, не такой сильный, как до этого, но время было лучше не терять. Да и крестьянам сейчас правильнее на глаза не попадаться: за Слышавшего он уже не сойдет, а его право, как королевского слуги, носить оружие тут вряд ли оценили бы. К тому же монета осталась в комнате. Проходя мимо бочки с водой под факелом, юноша проверил свою догадку – прежняя внешность действительно вернулась, но память и личность Родкара все еще были при нем. Поразительно.

Поправив плащ, чтобы закрыть окровавленную штанину, Ганнон вошел в здание трактира и, погладив Адиссу, направился к лестнице. В зале никого не было, по ступеням удалось подняться тихо, провернуть ключ в замке – тоже, но вот дверь предательски заскрипела. Закрыв ее изнутри на засов, Ганнон прислонился к деревянной поверхности спиной. На кровати, не подвинувшись ни на йоту, лежал Слышавший. Приложив к его лбу кольцо, юноша зажмурился в надежде, что все сработает, как надо. Зеленая вспышка полыхнула перед глазами – Слышавший заворочался, теперь он просто спал, пусть и крепко. Скоро он отправится домой с воспоминаниями о встрече. От внезапно накатившего чувства освобождения Ганнон чуть не упал, рука наконец расслабилась. К эйфории освобождения добавилась и радость от того, что воспоминания все-таки удалось передать, несмотря на потерю внешней личины.

Еда, которую оставили для благородного гостя еще до заселения, уже подпортилась. А вот вино пригодилось, чтобы промыть рану. Кряхтя, Ганнон перевязал ногу как следует. Из-за двери донесся шум: кто-то переминался с ноги на ногу и недовольно вздыхал. Юноша осмотрел листы, которые ему отдал Леорик: обычные строки из Писания, но с числами на полях – разобрать шифр не было и надежды, скопировать времени тоже не было.

Вернув все вещи на свои места и забрав свои, Ганнон осмотрел кошелек Слышавшего и достал оттуда несколько серебряных и курумовых монет. Рука задержалась над золотым харом, но он переборол себя. Эти наверняка на счету. Поправив плащ, чтобы скрыть рану, юноша открыл дверь, намеренно чуть не ударив хозяйку, что пришла на скрип. Запершийся благородный гость, похоже, волновал ее больше потасовки снаружи. Раздосадованная, она только успела открыть рот, как в руку ей вложили двойную плату за комнату серебром.

– Простите, что не открывали. Лорд спит, вскоре он отправится домой. – Сказав это, Ганнон быстро, насколько позволяла рана, начал спускаться с лестницы. Позади он услышал приглушенные проклятия и плевок.

***

На дороге, несмотря на поздний час, было много обозов. Сезон Приливного Ветра наступил, и крупные купцы отправляли свои караваны на север. Выбрав телегу посвободнее, со сложенными пустыми мешками, Ганнон окликнул возницу:

– Возьми грузом! Плачу курумом!

– Курум хозяйский уже у преторов лежит, зерна дожидается. – Возница все прекрасно понимал, но набивал цену.

– А ты свой найдешь на что в Тиарпоре потратить, в прилив там и от серебра нос воротят, не то, что от меди. – Ганнон показал четыре тана, держа еще два за спиной, надеясь сторговаться на шесть.

– Пять, – буркнул мужчина, – останавливаться не буду.

– По рукам! – Ганнон с кряхтением забрался в движущуюся телегу и отсчитал три монеты, показав еще две. – Отдам, когда доедем, – заявил он.

Возница молча забрал деньги и не стал спорить. Устроившись поудобнее на мешках с символом купеческого дома, выжженным на грубой материи, юноша смотрел в темнеющее небо, где все ярче горели звезды. В плавно раскачивающейся телеге его быстро начал одолевать сон, но приближающиеся голоса спугнули дрему. Двое посланников быстро приближались и оживленно обсуждали сторонний заработок.

– До конца топаешь? – Первый голос был высоким и звучал суетливо.

– Ну, до конца. Честную дюжину. – ответил второй, который был пониже и говорил медленно и четко. Путь его лежал до самого моря, тринадцать переходов.

– Возьми весточку от хозяйки Красного столба. Обещал ей передать на все до третьего, но сам не дойду туда, сверну на шестом.

– На шестом свернешь и до третьего не сможешь передать?

– Первый от Белого.

– А хозяйке так же сказал? – В спокойный низкий голос закрались насмешливые нотки.

– Дураков нет, у ней дома первый столб ее. От Красного города. Говорила: «Скажи всем, кроме двух собачьих столбов у Тиарпора».

– Добрая женщина. Нечего Клику баловать. Что ж взялся, если не идешь дотуда?

– Главное схватить первым, дальше доторгуешься, – тараторил предприимчивый посланник. Ганнон не видел его, но представлял похожим на дрожащего суетливого зверька. – Три столба, тебе по дороге: пять, четыре, три – даю один лан.

– Два и по рукам, – пробасили в ответ. Этот мужчина по голосу казался толстым, но для посланника такое было бы немыслимо.

– Эээ, тут наших много и почти все сейчас в Виалдис идут, берешься или нет?

– В Тиарпор, – поправил его второй и сплюнул. – Хорошо, что за вести?

– Самые что ни на есть вкусные. Вкусы знати. – Самодовольное веселье в голосе первого посланника вызывало тошноту. – Дом Вертол, парень не представился, только перстень засветил, годков шестнадцать на вид, со светлой бородой. Подавать юношей посмуглее, лучше – неардо.

– Ух ты! – раздался в ответ второй голос. – Давненько такого не было.

– И в тот раз тоже был прилив, чтоб их. Но дом был Видевший.

– А почему неардо?

– Ну, тут дело понятное. Эти издавна в Серебряную Бухту… заплывали, – хохотнул предприимчивый курьер.

– Давай монету, до шестого ждать не буду.

Ганнон прикрыл лицо мешком, пока посланники обгоняли телегу. Стараясь не рассмеяться в голос, он вспоминал, как, хромая, выходил из комнаты юного Родкара из дома Вертол. Следующее путешествие по Тропе у парня будет веселым.

Акт 2. Глава 1.1 Отклик

Возница оказался на редкость скучной компанией, и дорога тянулась необычайно долго. Но идти весь путь пешком с раной – пусть и не серьезной – было невозможно. Ганнон возблагодарил всех богов, когда, встав на телеге потянуться, наконец увидел Виалдис под вечерним небом. Издалека были видны облака пыли, от Зерновых Врат столпотворение тянулось чуть ли не до Первого столба. Вспомнив обещание, данное себе после пляжа, Ганнон достал знак асессора и, как только его телега пристроилась в хвост очереди на въезд, расплатился с возницей и продолжил свой идти пешком. За три недели в дороге рана успела зажить и почти не мешала.

Протискиваясь между телегами, задыхаясь от пыли и вони волов, юноша дошел почти до самых врат, пока не уперся в сплошную стену из повозок и животных. Стражники обливались потом и работали на износ, докричаться до них не было никаких шансов. Приметив возницу, взявшего на обучение подмастерье или сына лет семи, Ганнон направился к ним, приготовив остатки курума.

– Доброго вечера, долго ли стоите? – поздоровался Ганнон дружелюбно, но без лишней радости в голосе, зная, что путники устали и наверняка раздражены. Скучавший мальчик обрадовался, но не осмелился говорить без разрешения старшего.

– Доброго, путник. Почитай с утра от столба. Чего тебе? – Возница не был зол и даже смог улыбнуться, но было видно, что он смертельно устал.

– Сын твой? – Ганнон кивнул в сторону ребенка, что с любопытством его разглядывал.

– Да, вот взял его учиться.

Ганнон показал горсть курумовых тарсов на ладони и спросил:

– Пролезет малец под телегой? Нужно до стражника добраться.

Глаза мальчика загорелись, он начал тянуть отца за рукав, тот усмехнулся и кивнул. Ганнон отдал монеты мужчине, наклонился к мальчугану и с улыбкой спросил:

– Говорить-то ты умеешь?

– Да, дядя. – Худой, с копной соломенного цвета волос, он немного смущался.

– Повтори «а-се-ссор».

– Асе…ссор. – Взгляд мальчика блуждал, пока он несколько раз повторял чудное слово.

Ганнон протянул ему значок и велел показать стражникам. Мальчик лихо соскочил с облучка и помчался к воротам, протискиваясь между повозками и пролезая под ними. Стража поначалу раздраженно отмахивалась, но, увидев значок, посмотрела в нужную сторону. Ганнон приветливо замахал рукой. Сплюнув и выругавшись, стражник бесцеремонно взобрался на одну из повозок и – где поверху, где, расталкивая людей, – добрался до нужной телеги. Сын возницы легко обогнал его и вернул Ганнону черный с золотым жетон.

– Купи мальцу слив, они только в прилив хорошие, потом портятся, – сказал Ганнон мужчине, потрепав его сына по голове, отдал монеты и тепло попрощался с обоими. – Боги в помощь!

Угрюмый стражник провел его тем же путем, что и пришел. В этой очереди он – и Гирвар, и Ихарион. Проделай Ганнон такое один, получил бы от возниц по первое число, несмотря ни на какие чины. Отдав стражнику остаток тарсов и тан, немало его удивив, Ганнон вошел на Красный рынок.

Там творилась настоящая фантасмагория: горели огни и лилась нестройная музыка, всюду были торговцы и покупатели, гуляки и проститутки, лоточники предлагали еду и вино, а заодно – отвар штормовых ракушек. Но всеобщее внимание было приковано к циркачам в середине площади: факиры выдыхали огонь и жонглировали факелами, акробаты и силачи показывали чудеса, на которые способно тело, разодетые карлики сновали по толпе, собирая щедрые пожертвования, и зазывали народ на главное представление за городом, обещая чуть ли не коней и драконов. Похоже, «настоящий» цирк все-таки прибыл с Атора.

Растерявшие выправку гвардейцы из Верхнего квартала и легионеры с обветренными – только из Колоний – лицами яростно препирались у винного прилавка. Вся площадь утопала в выпивке на любой вкус и кошелек, спорщикам, видимо, просто не терпелось найти драку. Конфликт был быстро разрешен, когда показалась группа мрачных легионеров в черных пенулах с низкими воротами и в окрашенных черным же доспехах.

Странные Откликнувшиеся прошли сквозь толпу, расталкивая плечами всех, кто был достаточно неосторожен, чтобы попасться им на пути. Досталось и спорщикам, причем как гвардейцам, так и собратьям-легионерам. Что одни, что другие предпочли промолчать и побыстрее скрыться, пока глава группы в черном плаще без застежки-герба отсчитывал курум торговцу. Подбежавшего карлика-циркача он проигнорировал, но один из его людей – невысокий и светловолосый – не был столь добр: его удар повалил несчастного зазывалу на землю, зазвенели рассыпавшиеся монеты, медь заскакала по камням, несколько курумовых тарсов раскололись от удара. Ловко встав, карлик быстро подхватил то, что можно было собрать, не приближаясь к обидчику, и поспешил дальше. Ганнон проводил его сочувственным взглядом: похоже, бедняге было не привыкать. На странных Откликнувшихся пялиться было неразумно. В темноте в глаза бросалась только их бледность, превосходившая даже обычный «ветряной загар» людей из Дара.

Покинув рынок, Ганнон почувствовал себя так, будто вышел из натопленной забитой комнаты трактира в ночную прохладу. В пустом городе, словно вымершем вне рынка, было темно и тихо. Редкие прохожие, пошатываясь, шли в сторону своих домов. Тусклые огни подсвечивали небо там, где располагались два других рынка, но этот свет было не сравнить с заревом за спиной. Быстро преодолев пустые улицы, Ганнон увидел грустного стражника у ворот замка. Тот прищурился, пытаясь разглядеть редкого прохожего, а когда ему это удалось, он кивнул асессору, разрешая пройти. Ганнон медленно шел через ворота, пока стражник переминался с ноги на ногу, поглядывая на сторожку, где был его сменщик.

***

Несмотря на поздний час, Ганнон хотел расспросить Боннара о Ложных Мучениках прежде, чем писать донесение. Он прошел мимо астрономической башни монаха, надеясь застать его, но там не было ни света, ни дыма из трубы, значит, скорее всего, отсутствовал и брат Боннар. В окнах его покоев тоже было темно – заходить в здание, где жили церковники, юноша не рискнул. «Придется обойтись своими силами», – с этой мыслью Ганнон отправился к дому. Там перед комнатой его уже ждал один из привратников, что обычно стерег вход в покои Коула. Вместо привычного молчаливого кивка он заговорил:

– Хозяин ждет. – Голос собрата немного срывался, как у человека, который не успел прочистить горло.

– Знаю, – ответил Ганнон. – Я напишу свиток и отнесу без промедления.

– Нет, он велел идти сразу и доложить, – твердо сказал брат. Вместо пояснений он только пожал плечами: было видно, что привратник и сам удивлен не меньше.

Ганнон повторял про себя детали миссии, пока ноги сами несли его по привычному пути. Дверь в кабинет Коула была открыта – что-то было нет так. Вернее, чего-то не было… из двери не шел жар. Юноша ступил в прохладную комнату, удивившись, как быстро под землей исчезает тепло, даже копившееся годами. Продолжая череду сюрпризов, хозяин стоял напротив пустого очага, заложив руки за спину.

– Заходи скорее, к сожалению, у меня мало времени. – Голос старика звучал живее, чем обычно. На столе в хрустальном кубке была налита вода. Если бы в мире существовал кто-то, способный обыграть старика в его же игре, Ганнон бы заподозрил, что перед ним личина. Коул отпил из бокала, показав руку и серебряное кольцо с сапфиром, будто бы отвечая на подозрения.

Все время рассказа Ганнона Коул водил пальцами по каминной полке. При упоминании оружия и Синдри, он задумчиво потрогал бороду, но не произнес ни слова. К удивлению Ганнона, Черная жрица не заинтересовала старика. Сев, он побарабанил пальцами по столешнице и спросил:

– Этот человек, что может помочь с этим их Оружием в землях Дара… кто он, по-твоему?

– Тот, с кем даже еретику не по себе иметь дело, – Ганнон немного помедлил, – ереси могут порой расходиться между собой дальше, чем с истинным каноном. Но, думаю, это был демонопоклонник.

– Я тоже так полагал, и пока тебя не было, мы выяснили, что Корб действительно связывался с культистами, но позднее их контакт оборвался.

– Раскол, – констатировал Ганнон: он был уверен – все сходилось.

– О котором мы знаем от брата Второго Круга, – заметил Коул, сложив пальцы домиком. – Впрочем, в этом я ему верю. Откуда взялся убийца?

– Я думал, что это мог быть Корб, что он что-то заподозрил. Но зачем тогда он отдал мне сверток с записями?

– Хм, может быть, он решился после твоего ухода, когда собрался с мыслями, – предположил старик.

– Или его противники не такие трусливые простаки, как он думает. Культист тоже был настороже.

– Для него это нормально, в его глазах Родкар ничем не опаснее остальных. – Коул, зажмурившись, потер виски. – С тобой никто не пытался связаться? В Тиарпоре у нас был ценный человек, но контакт с ней очень непостоянен.

– Нет, милорд.

– Хорошо, хорошо, – приговаривал Коул, снова встав лицом к камину. В этом «хорошо» читалось: «плохо, но это не твоя вина», однако, Ганнона это вполне устраивало. – Можешь идти… Ты прекрасно справился, – добавил старик. Как и всегда, похвала была не то чтобы неискренней, просто Коул как будто не видел в ней необходимости. Но почему-то он каждый раз проговаривал положенные слова.

– Корб еще упоминал, что Видевшие некогда были ровней Черным жрецам. – Все же решился упомянуть Ганнон. Расспрашивать хозяина о природе таких сил было опасно. Но сейчас юноша формально выполнял долг, пересказывая чужие слова. Любопытство пересилило страх.

– Тщеславные бредни! – Отмахнулся старик. – Отдохни пока в Виалдисе, – быстро продолжил он, – и поговори с Виннаром, он уже начал работать с Откликнувшимся королевы, которого ты ей посоветовал.