Текст книги "Пути Деоруса (СИ)"

Автор книги: Петр Машьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)

Его люди, к несчастью, не были столь же беспомощны: с десяток «ловцов моллюсков» с железными ножами были готовы дать отпор незваным гостям. Шансов у них было немного, но они этого еще не знали. Хоть в черных тенях, которыми казались легионеры в ночи, было трудно опознать опытных бойцов, они, безусловно, были таковыми. Двоих защитников зарубили сразу, и остальные стали отходить. Сзади раздался крик одного из стражников Виннара – того, что стерег Аторца: пленник, немного придя в себя, вцепился в его незащищенную руку зубами и, освободившись, бросился бежать.

Виннар, теснивший вместе с подземниками и вторым стражником береговых головорезов, отослал своего человека в погоню. Тот, прихватив покусанного товарища, умчался во тьму. Воспользовавшись моментом, береговые попробовали контратаковать. Все это время Ганнон стоял с мечом в стороне, вместе с двумя подземниками, прикрывая фланги. Он прекрасно понимал, что в гуще сражения может только помешать опытным бойцам. Но вот и ему представился шанс проявить себя. Потерявший шлем Васар сумел отделить от общей группы особенно сильного рубаку, до этого ранившего одного из его людей. Быстрыми и короткими взмахами меча легионер раз за разом наносил тому небольшие, но чувствительные раны. Увидев это, со стороны берегового люда с криком вырвалась женщина и побежала прямо на подземника.

Все произошло в один миг. Ганнон бросился наперерез бегущей. Он не желал причинить ей вреда – молков меч мешался – и схватил женщину левой рукой. Васар, хоть и получив порез от своего противника, сумел вонзить меч ему в грудь. Береговая взвыла и, извернувшись, сумела вырваться из хватки Ганнона, сильно оцарапав тому лицо. Васар повернулся, ощупывая рану, и тут же оказался под градом ударов обезумевшей женщины. Ганнон подбежал следом, пытаясь оттащить ее. Легионер же, недолго думая, махнул мечом, убив несчастную на месте. Та опрокинулась, упав Ганнону в руки и забрызгав его кровью. Он отшатнулся, и тело женщины с мягким звуком рухнуло на влажный песок.

Остальное запомнилось отрывками и в красном тумане: кровь на ладонях, девочка, рыдающая над телом матери, береговые, уносящие ее подальше от опасности. Ганнон запомнил боль в руках, раз за разом бесполезно бьющихся о кирасу, и удивление на лице Васара, быстро перешедшее в гнев. Удар, вспышка перед глазами – и вот юноша оказался на песке рядом с телом убитой, после чего еще несколько вспышек боли заполнили все его существование: ребра, живот, спина.

Где-то за пеленой тумана послышался знакомый голос и ответ легионера. Боль отступила, и Ганнон увидел, как Виннар оттолкнул Васара в сторону. Разъяренный подземник огляделся, понял, что людей Виннара тут нет, и достал воткнутый в песок меч, наступая на капитана. Вооруженных береговых, похоже, уже не осталось. Виннар, держа оба меча в руках, осмотрел остальных легионеров: они не собирались вмешиваться, лишь окружили противников, отделяя их от тех жителей пляжа, что еще не разбежались.

Васар атаковал. Быстро сорвавшись с места, он стал осыпать капитана частыми резкими ударами: черненый меч был еле заметен в темноте, локти легионера никогда не отходили далеко от туловища, как будто он сражался в тесном коридоре. Виннар едва успевал парировать и отходил, пока наконец не получил глубокий порез поперек щеки. Он сделал еще один широкий шаг назад и выставил перед собой длинный меч в правой руке. Кровь стекала по шее вниз, пропитывая ткань рубахи. Запыхавшийся подземник дал ему несколько секунд передышки, которыми капитан воспользовался для ответной атаки.

Он бросил короткий меч в песок и начал наступать, делая широкие размашистые выпады с боков, удерживая дистанцию. Васар парировал с большим трудом: руки по привычке норовили прижаться к телу. Сделав четыре шага вперед, Виннар сумел обезоружить неприятеля. Не прерывая движения, он перехватил свой меч, взявшись за незаточенное основание лезвия, и со всей инерцией ударил Васара крестовиной в лицо. Легионер упал навзничь, глубоко впечатавшись в песок. Виннар обвел мечом остальных, указав на каждого острием прежде, чем убрать его в ножны. Забрав короткий клинок, он помог Ганнону встать. Вся сцена заняла от силы минуты две-три, но в затуманенном сознании юноши время тянулось гораздо дольше. Убедившись, что друг может держаться на ногах, Виннар помог подземникам поднять их вожака и привести его в чувство. Пока Ганнон вытирал кровь с лица и искал свой меч, вернулся один из людей капитана.

– Он скрылся у циркачей! – запыхавшийся стражник с трудом говорил. – Нужно прочесать… быстрее.

– Значит, идем в цирк! – скомандовал Виннар и повернулся к потрепанным легионерам, держа руки на рукоятях мечей, со своей обычной улыбкой, как будто ничего и не произошло.

– Убрать оружие, шлемы снять, – обратился к своим Васар, утирая кровь. – И мой заодно найдите. – Он открыл рот и поводил челюстью туда-сюда.

– В цирке устраивать резню нельзя, – осмелился вмешаться Ганнон: он собрал все свои силы, чтобы голос звучал ровно. – Ты хочешь взять всех своих людей?

Старший легионер – к удивлению юноши – не стал огрызаться, а, коротко кивнув, произнес:

– Роннак, пойдешь в город за подкреплением, скажешь, что Виннару нужны люди в цирке.

Светловолосый ненавистник Атора, чье лицо все еще закрывало забрало шлема, медленно повернул голову в сторону Ганнона. Несколько секунд белый череп безмолвно таращился на юношу, но затем он все же кивнул и бегом направился к Рыбным воротам.

***

Согнувшись, Ганнон продолжал обшаривать пляж в поисках потерянного меча. Наконец он увидел отблеск – его оружие лежало под навесом Аторца. Юноша наполовину залез туда, чтобы подобрать оружие, и ощутил, как что-то прикоснулось к нему, скользнуло по лицу и шее. Он присмотрелся к бахроме, на деле оказавшейся множеством кусочков янтаря, болтающихся на тонких веревках. «Похоже, он и правда боялся прихода нечистой силы», – удивленно отметил асессор.

– Ну что там еще, почему топчемся? – Недовольный голос Виннара привлек внимание Ганнона к двум Откликнувшимся, что направили мечи на высокого парня – того горбатого, что носил зерно.

– Да это чудище никак не уймется! – ответил один из подземников. – Сейчас успокоим, капитан!

На лице несчастного малого застыла гримаса ужаса и непонимания. Он стоял, сжимая в руках огромный кусок дерева и что-то невнятно бормоча. Двое невысоких легионеров медленно подходили к нему. Парень пятился, хотя, даже ссутулившись, сильно превосходил ростом Ганнона, а Виннара – в ширине плеч. Подойдя ближе, Ганнон увидел отблески слез, что текли по лицу бедолаги. Бахан – кажется, так его звали – продолжал бормотать: «Кто вы такие? Кто вы такие?»

Оглядев залитый кровью пляж, юноша убрал меч в ножны и решительно направился в сторону горбуна. Он встал между Баханом и легионерами, подняв руки.

– Бахан! – Ганнон говорил медленно и громко. – Посмотри на меня!

– Кто вы такие? – Парень сделал шаг вперед. Ганнон услышал, как подземники, выругавшись, отступили назад, но сам не сдвинулся с места.

– Мы из замка, пришли только для того…

– Кто вы такие?! – повторил Бахан чуть громче, поднимая руки с дубиной, держа ее перед собой. Нужно было говорить откровенно, чтобы успокоить его.

– Меня зовут Ганнон, Бахан, мы с тобой виделись, когда раздавали зерно.

– Ты Молк! – Теперь уже парень сделал шаг назад, подняв над головой дубину, которая оказалась массивной опорой одного из навесов. – Аторец говорил!

– Как видишь, нет. – Ганнон с усмешкой провел рукой по разбитому носу и показал окровавленную руку.

– Что мне делать? – спросил Бахан, его руки с дубиной чуть опустились.

– Иди отсюда подальше…

– Зачем вы тут? Что мне делать?!

– Мы пришли за Аторцем, он… плохой.

– Что мне делать?! – Бахан замотал головой.

– Сейчас мы уйдем, но потом ты нам все расскажешь про Аторца, – миролюбивым тоном произнес Ганнон, сделал шаг навстречу здоровяку и положил руку на его дубину, опуская ее вниз.

– Хорошо… – ответил парень. Он немного успокоился и присел на песок, не выпуская, все же, столб из рук. Ганнон медленно отошел на два шага назад. Он ощутил похлопывание по плечу. Это был Виннар.

– Молодец, – похвалил он. – Но времени в обрез. Давайте уже выдвигаться!

Акт 2. Глава 5 Аторцы и Аторец

Вблизи цирка скопился народ: даже в столь поздний час тут было не протолкнуться. Сцена напоминала Ганнону увиденную не так давно на Красном рынке: повсюду были толпы подвыпивших зевак, здесь щедро разбавленные полуголым береговым людом. Огни, еда и представления циркачей. Отдельные группки артистов со своими зазывалами и сборщиками денег собирали вокруг себя столько народу, сколько могли. Зазывалы не стеснялись переманивать чужих зрителей, не гнушаясь клеветой и грязными оскорблениями в адрес конкурентов. За перепалкой двух особо языкастых наблюдало публики больше, чем за представлениями, ради которых оба так старались.

– Быстрое зерно ты нам продаешь, паскудник! – кричал один из карликов-зазывал в красно-желтом костюме. – Сгниет за день, а вонять будет год, как портки твои драные!

Толпа встретила остроту одобрительным гулом и смехом. Второй зазывала – ростом не выше первого – по самую грудь натянул зеленые штаны: красуясь так перед публикой, он заработал не меньше аплодисментов. Да еще и подлил жару, с хохотом ответив оппоненту:

– Ты не бойся за мои портки: мать твоя мне их постирала, да заштопала! Рассказать, как порвались?!

Не стерпев такого оскорбления, красно-желтый бросился на второго зазывалу к вящему восторгу публики. Двое хватали друг друга за пеструю одежду и быстро оказались на земле, катаясь и осыпая друг дружку ударами. Скоро вся земля была покрыта медью и курумом: такое представление было зрителям больше по вкусу.

Времени на это сомнительное зрелище не было, и группа во главе с Виннаром продолжила проталкиваться сквозь толпу к сердцу цирка – кибиткам и повозкам, где жили сами артисты. Акробаты, факиры и силачи работали с разношерстной толпой, а в самом цирке давали спектакль для чуть более изысканной публики. Повозки и разноцветные шатры окружали сцену, вокруг которой собралась пара сотен горожан. Виннар приказал отряду остановиться, чтобы обсудить план.

– Нужно тихо осмотреть палатки и повозки. На той стороне от сцены безлюдно, обойдите, но держите ухо востро, если позову, – приказал капитан.

– А что с той палаткой? – Один из подземников указывал на самый большой шатер, примыкавший к сцене. Оттуда постоянно выносили реквизит, входили и выходили люди. Изнутри шатер был хорошо освещен, похоже, он служил домом для циркачей.

– Надо незаметно зайти, послушать, поговорить, – прошептал Васар. Он ухмыльнулся, глядя на Ганнона. Затем предводитель подземников подтолкнул его в сторону шатра. – Ну же, у тебя хорошо выйдет.

– Он прав. Театр это по твоей части, – сказал Виннар и развел руками. – Не волнуйся: я со своими постою снаружи, пока остальные обыскивают повозки, а если задержишься – придем сами. Подтянется подкрепление, – обратился он уже к легионерам, – отправляйте ко мне.

Воины разошлись в стороны, а Ганнон в сопровождении Виннара и его людей шел мимо сцены ко входу за кулисы. В Белом Городе, конечно же, ставили «Марш Легионера», куда без него. Повозка с намалеванными глазами изображала корабль, на носу которого стоял ряженый бородатый легионер: сдвинув брови, он смотрел вдаль. Когда «корабль», наконец, тряхнуло будто бы от столкновения о берег, циркач, сделав сальто, соскочил с него прямо на плечи подбежавшему товарищу. Толпа только успела начать аплодировать прыжку, как одеяние акробата развернулось, скрывая в своих недрах нижнего артиста. Раздались овации, смех и выкрики «Руббрум!».

«Услышь поступь» – тут же отозвалось эхо в голове у Ганнона. Высоченный «легионер» стал маршировать на месте, двигая руками, в одной из которых держал огромный бутафорский меч. Мимо него один за другим пробегали люди, державшие путевые столбы, изображая марш по торговой дороге, что на глазах превращалась в Тропу Легионера, а сам Руббрум награждал каждый столб ударом меча, раз за разом вызывая восторженные крики зрителей.

Двигаясь вместе с потоком цирковой обслуги, несущей массивные декорации крепостных стен, Ганнон легко проскользнул за сцену. Навстречу ему в нелепо тяжелых бутафорских доспехах с трудом пробирался актер, изображавший Миртока. Пройдя через несколько «комнат», разделенных полотнищами, Ганнон наконец остался один. Сквозь тканевые стены просвечивали огни, виднелись силуэты. Похоже, в этой комнате хранили реквизит, что не был нужен прямо сейчас. Он медленно прошел мимо сундуков и сваленных в кучу мешков. Приоткрыв крышку одного из сундуков, он увидел кривляющуюся маску, изображавшую плач. Ганнон вспомнил, как много лет назад прямо в такой маске актеру отрубили голову за неуважение к предку нынешних королей, прозванному Унылым.

Ненавистный на Аторе, он стал героем насмешливых легенд и спектаклей. В Белом городе такое, конечно, ставить не будут, но вот в землях ближе к Арватосу знать хорошо заплатит за зрелище, унижающее любого из Гамилькаров. Пусть сами лорды и считают аторцев «грязью». Ганнон прикрыл глаза и вновь припомнил имена и гербы мятежников, «мелочь» в сто золотых харов, оружие в землях Дара… Юноша вздрогнул, вырванный из раздумий громкими голосами. Слава богам, они раздавались из-за занавесок. «Опять я провалился в грезы! Молковы пергаменты, каждый раз!» – отругал себя Ганнон и прислушался: несколько человек сидели за столом в шаге от него.

– Есть еще вино? – спрашивал низкий мужской голос.

– Да, но только местное, – отвечал еще более глубокий голос.

– Молк, эта рыбья чешуя? Нет, положи на место! Я же сказал: вино! – уточнил циркач, и Ганнон действительно различил странное произношение этого слова.

– Свое продали за вечер, – вступил мягкий женский голос с легкой хрипотцой, – вышло прилично – нравится оно им.

– Всем оно нравится, а торговать почти не дают. Эти голодранцы со своим брухтом, со всего пляжа сбежались попить хмельного.

– Не вали на работяг, они тоже под ярмом, это все купцы…

– Аргх! Порезал руку! – воскликнул недовольный мужской голос. – Баал послал нам этот урум-дурум, сил моих уже нет!

– Это моих сил нет слушать твои причитания, купи уже здесь нож! – отвечала ему женщина. – Нам еще несколько месяцев кататься.

– И что потом? Выбросить железо? Это грех!

– Отдай, подари, продай… Боги, как с тобой сложно! Мучайся с дурумовым, если тебе так больше нравится, мне все равно!

– Ага. А я, значит, выбрось. Хотя Габха уже и…

– Тихо ты, дурень! – зашипела женщина. Послышалась возня и шаги.

С этими словами занавеска откинулась и в слабом свете показалось лицо с рыжей бородой, похоже, это был Руббрум. С удивленно распахнутыми глазами циркач попятился обратно вовнутрь, рука его протянулась вбок и скрылась за пологом тканной стены. Нож? Но нет, когда артист прошел вглубь освещенной комнаты, стало видно его руки, они были пустыми. Потом стало видно и все остальное: циркач оказался… циркачкой.

– Кто ты, Барбатос подери, такой? – воскликнула она. Сомнений не было – Руббрума изображала женщина. Обладательница мягкого голоса и рыжей бороды дошла до середины комнаты, по обе стороны от нее встали двое циркачей. Один из них, с перемотанной левой рукой, в правой держал нож зеленого цвета с голубыми прожилками. Второй – необъятных размеров силач – просто сложил руки на груди. Оружия у него не было, но оно ему и не требовалось.

Пригнув голову, Ганнон вошел следом, держа руки на виду. Сбоку от себя он увидел фигурку Адиссы все из того же зеленого с синим материала. «Дурум? Так они сказали?» – скользнуло в мыслях асессора. Он прикоснулся к голове коровы, что была изображена более шерстистой, чем обычно. Присутствующие немного расслабились, нож уже лежал на столе, но все же напряжение оставалось.

– Мне повторить? Кто ты такой, господин? – рычащий акцент девушки выдавал в ней островитянку. Все артисты враждебно осматривали незваного гостя, особое внимание уделяя мечу.

– Я разыскиваю здесь сбежавшего преступника, – сказал Ганнон. Лица актеров не выражали никаких эмоций, а вот силач еле шевельнул головой в сторону. Асессор продолжил: – Этот недостойный человек смеет именовать себя Аторцем, хотя он и не является выходцем с вашего благословенного острова. Я уверен, что вы не знаете ничего ни о нем, ни о его делишках, – циркачи замерли, стараясь не реагировать, – но мы с Откликнувшимися и капитаном стражи, – продолжил Ганнон громче, чем вызвал усмешки на лицах артистов, – просим вашей помощи в поисках.

Напряжение нарастало, аторцы поглядывали на актрису, что стояла, задумчиво постукивая ногтями по столу. Позади Ганнона раздался шорох ткани. «Спасение или конец?» – пронеслось в его голове: затылок гудел, ожидая удара.

– Ух ты, впервые вижу Откликнувшуюся! – произнес знакомый голос – от облегчения юноша чуть не подпрыгнул, но вместо это он лишь топнул ногой, вызвав удивленные взгляды.

– Полагаю, вам уже разъяснили суть дела? – спросил Виннар.

Вместе с ним в комнату зашли, потрепав голову Адиссы, двое стражей и Роннак. «Молк его дери, почему из всех легионеров именно этот умалишенный? С другой стороны, это значит, что подкрепление уже на подходе», – думал Ганнон. Виннар с удивлением, но без опаски осмотрел циркового силача и присвистнул, а затем невозмутимо обратился к островитянам:

– Ну так что? Поможете найти злодея?

Внимание женщины переключилось на Виннара, она сложила руки на груди, выступила вперед и твердым голосом произнесла:

– Капитан, мы протестуем против вторжения в наш дом! Мы не знаем, о ком вы говорите, но мы готовы обсуждать это со многими поклонниками наших… талантов, что живут в замке и квартале господ. Многих из них вы наверняка знаете по долгу службы.

Ганнон видел, как Виннар колеблется между насилием и уговорами: первого хотелось бы избежать, но последнее было бы равносильно отступлению.

– А комедию Уналмаса Унылого вы только в этом квартале ставите или в замке тоже? – невинным голосом спросил Ганнон. Он не смотрел на циркачей, вместо этого пристально разглядывая рисунки на полотнищах стен. Наступил его любимый вид тишины – он попал в цель. «Добить?» – на секунду задумался асессор.

– Уверен, за такое зрелище дают любой металл. – «Медь, серебро, золото… железо?» – додумал он то, что циркачи, несомненно, поняли. Пьеса не была запрещена официально, а вот железо на острове бунтовщиков – страшно даже подумать, какая кара была уготована за такое.

С минуту женщина молчала, сжав губы. Наконец, она присела и махнула рукой силачу, тот медленно пошел прочь. В наступившей неловкой тишине они провели минут пять. Циркачка нервно дергала бороду, развеяв последние сомнения Ганнона в ее подлинности, в то время как остальные старались не пялиться на артистку. Наконец, послышался шум. Пленник отчаянно извивался, но вырваться у него не было ни единого шанса: человек-гора нес его, как детскую игрушку. Силач грубо усадил берегового на стул – бедняга был бледен и озирался по сторонам. Увидев Ганнона, он перестал дергаться, но зато начал мелко дрожать. Женщина села напротив него и с трудом смогла заставить обратить на себя внимание.

– Прости, Аторец, – вздохнула она, когда это ей удалось, – но ты – не аторец. – Актриса повернулась к Ганнону. – Как ты сказал, господин? Ты уверен, что мы ничего не знаем о нем и его делишках?

– Безусловно. – Краем глаза Ганнон посматривал на Виннара, тот кивнул.

– Ну что ж… – протянул было капитан, но в этот момент Аторец бросился к Ганнону. Раздался звук обнажившихся мечей, но береговой упал на колени и заплакал:

– Молк, я ведь не нарушил законы гостеприимства, разорви меня Мархокар! Каюсь, хотел опоить и прирезать, но до того, как ты коснулся Адиссы! – затараторил он, схватившись руками за сапоги юноши и уткнувшись в них лицом. – А отвар ракушек ты сам попросил, уже гостем был! Поспал бы с цветными снами, да половины денег лишился, всего-то… Да и того не случилось, целый ушел! Каменюка твоя меня напугала, я выучил урок, Гирвар мне свидетель! Пощади, не обращай в камень!

Наступил совсем иной вид тишины. Циркачи с Атора, легионер-подземник, дворцовые стражники и даже лучший друг смотрели на Ганнона одинаково испуганными глазами. На мгновение он ощутил власть, власть и удовольствие от нее. Одни и те же суеверия крепко сидели в каждом жителе Деоруса, Дара и даже Атора. И в каждой истории Молк оказывался тем, от кого этого меньше всего ожидали. Ганнон увидел встревоженное лицо Виннара, и подъем сменился стыдом. Асессор оттолкнул Аторца сапогом и обратился к циркачам:

– От этого безумца, – он почувствовал, как напряжение спало, – толку немного. Позовите Веннону, – ее имя стражники в свое время упомянули наравне со вторым главарем, – о чьих делишках вы наверняка тоже ничего не знаете.

Подкрепляя его слова, в шатер начали один за одним протискиваться все новые стражники и легионеры.

***

В этот раз пришлось подождать подольше: спустя полчаса вернулся запыхавшийся циркач с замотанной рукой.

– Она согласна встретиться, но только с вами двумя, на дальнем пляже, – доложил артист.

– Что думаешь? – обратился Виннар к Ганнону, с тихим скрипом сжимая и разжимая пальцы на рукоятях мечей. – Ловушка?

– Да нет, с чего бы? Она уже знает о наших силах и резне, что учинили у ворот. Думаю, она боится нас, – высказался асессор.

– Хорошо. – Виннар повернулся к циркачу. – Передай, что придем.

Женщина, что владела дальней половиной пляжа, чем-то напоминала Ганнону кастеляншу… если бы та пила «эль» Аторца и таскала мешки с зерном лет десять. Толстая старуха с огромной грудью и выдающимся задом, которые переваливались, как будто независимо друг от друга, с пыхтением подошла к ящику, что притащил один из ее людей. Больше с ней не было никого. Она села сложив руки на трости из куска дерева, форму которому придало само море.

– Что, мальчики? – Веннона осмотрела обоих любопытным взглядом. – Слышала я, вы кого-то ищете? Пошумели знатно…

Виннар подался вперед, но Ганнон остановил его. Береговая тем временем подмечала каждый их жест.

– Да, так и есть. Похоже, что Аторец, – начал Ганнон, прозвище конкурента заставило женщину презрительно фыркнуть, – помог уйти из города не обычному… злодею, а из ряда вон выходящему.

– Из ряда вон, вот как?

– Приют, – процедил Виннар.

– Ох, вот как, твоя правда, мальчик. С таким лучше не связываться.

– Мы надеялись, что вы сможете нам помочь.

– А мне что с того? – Веннона усмехнулась, издав звук наподобие крика больной чайки.

– Вы же не хотите, чтобы наш шум дошел до вашей части пляжа? – вступил в разговор Виннар.

– Не первый раз нас будут мучать городские, – женщина начала нараспев, но закончила резко: – и не сто первый, да мы все живы. —. Она спокойно смотрела на Виннара. – Повернись-ка, красавчик, дай-ка сзади на тебя посмотреть.

Пока его друг боролся с яростью, Ганнон поспешил продолжить переговоры, чтобы погасить ее. Самоуверенной старухе было наплевать на своих людей, но ему уже хватило крови.

– Зато от нас зависит, вернется ли Аторец к делам или сгниет в подземелье.

– Ха! – Веннона с трудом привстала со своего сидения и шагнула им навстречу, колыхнув грудями, оба парня отшатнулись. – Хорошо! Но знаю я немного, слушай! Аторец никого не возил, не отвозил. А вот ко мне приходил один, в плаще, – Ганнон напрягся, – да не понравился он мне. Отправила на рынок, велела обратиться к ореховым чужакам, вроде тебя, – она провела пухлой кистью возле своего лица. – Говорю, запасись курумом, и проблем не будет!

– Этот в плаще, – Ганнон тяжело дышал от волнения, – как он выглядел?

– Да, Молк его разберет, еще затемно было. Но плащ этот я везде узнаю. Маяк близко, ходят тут из Клики, до девок береговых охочие. Но походка не та, не та…

Виннар и Ганнон переглянулись.

– Благодарим вас, боги в помощь.

– И вам, мальчики, и вам.