Текст книги "Пути Деоруса (СИ)"

Автор книги: Петр Машьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 32 страниц)

– Молк, да даже если бы я и хотела, правила древнее меня, если поверите в такое! – воскликнула женщина. «Боги, она умеет шутить?» – удивленно подумал Ганнон.

– Избранник помазан Гирваром и Гартолой, зерно и море. Помогите убедить кого-то из жрецов дать нам слово.

– Хорошо, идите, я дам вам знать. Но церковники сегодня на взводе, я ничего не обещаю! К тому же спикер Земного собирается затеять спор с вашим братом, вижу по его хмурой физиономии. – Кастелянша сложила руки на груди и зажмурилась, размышляя.

Ганнон аккуратно прошел мимо женщины, пребывающей в глубоких раздумьях. Удачный момент, чтобы отвлечь ее подчиненного. Вскоре он обнаружился: Иннар был не так уж далеко от хозяйки, но скрыт за массивным деревянным столбом.

– Иннар, надо поговорить, есть минутка? – Ганнон окликнул друга, изрядно напугав его.

– Привет, – прошептал ключник в ответ, глядя мимо товарища на кастеляншу. – Ты в своем уме? Старуха же здесь, обязательно окажусь ей нужен, если отлучусь, это основы.

– Не бойся: у нее сейчас важное дело, тебя не пошлет.

– О! – Иннар сперва обрадовался, но затем скривился. – Очень смешно!

– Пошли. – Ганнон направился к выходу, аккуратно, но твердо держа ключника за плечо.

Оказавшись в соседней зале, они отошли подальше от стражи у дверей. Иннар молча развел руками и вопросительно уставился на друга.

– Служка Прелата, – начал Ганнон, – нужно с ним поболтать по душам.

– С Ярроном? А что такое?

– Он что-то разнюхивает обо мне…

– Ну так не сам же, наверняка хозяин заставил.

Ганнон опешил и всмотрелся в лицо друга – оно выражало только искреннюю озабоченность. По всей видимости, и за Ганнона, и за Яррона.

– Разумеется, он не сам это затеял, – наконец заговорил Ганнон, осторожно подбирая слова. – Этого я и боюсь. Ты не мог бы выяснить, что Прелату от меня нужно?

– К-конечно, но не думаю, что Яррон так просто все расскажет: он боится своего хозяина.

– Пусть поразмыслит, что его хозяин скажет о любви своего слуги к дарам моря, – произнося это, Ганнон увидел, как изменился в лице его друг. Ключник сжал челюсти, ноздри расширились, в глазах появилась непримиримость. Это был просчет.

– Мы не сдаем друзей господам. – Иннар медленно и четко выговаривал каждое слово. Это был редкий случай, когда на него было бесполезно давить.

– Просто узнай, что сможешь. Я боюсь этого жреца больше остальных, – продолжил Ганнон уже мягче. – С тех пор, как я принес ему те книги. Он разозлился, что это был не ты…

– Да какая ему разница?! – Иннар тут же начал оправдываться, будто перед ним была кастелянша. – Книги есть книги, а Прелата все равно вечером не было в замке!

– Он зол, что мы что-то решили сами. Таковы основы мира. – Эти слова Ганнона немного успокоили Иннара, и асессор продолжил его увещевать: – Пожалуйста, поговори с Ярроном. Скажи правду, что я зол и подозреваю о его пристрастиях.

– Я уже ответил тебе, – отчеканил Иннар, снова ощетинившись, и даже отошел на пару шагов.

– Неужели ты не понимаешь?! – Ганнон уже начинал злиться, но говорить приходилось яростным шепотом. – Что без этого я беззащитен перед Прелатом!

– Что нам до ваших распрей? – наконец процедил Иннар после секундного колебания.

– Что ты несешь, Баал тебя забери?!

– Еще не стал судьей, а уже думаешь, что можешь помыкать мелкими людишками?

– Откуда ты знаешь? Что?.. – Ганнон умолк, ошеломленный.

– Все указы готовит мегера, и про «зерновых», как она говорит, тоже. Нет в этом никакой тайны, – скривившись в усмешке, пояснил Иннар.

Все время разговора Ганнон стоял на месте, но дыхание его сбилось и пульс участился. Он немного подождал, чтобы собраться с мыслями и успокоиться. Игнорируя насмешливый торжествующий взгляд друга, асессор проговорил:

– Прошу тебя, узнай, что сможешь. Как угодно.

– Рад, что вы с Виннаром целы, – вместо ответа буркнул Иннар и направился прочь.

***

Возвращаться пришлось через тронный зал. Ганнон старался не встречаться глазами с Иннаром, а тем временем тут шел жаркий спор спикера Земного Легиона с торговцами. Тот из них, что договаривался с кастеляншей, недовольно переминался с ноги на ногу, его очередь все не наступала.

– Я говорю от их имени, потому что они даже не допущены в этот зал! – прогремел мужчина и, поправив красный плащ, продолжил: – Откликнувшиеся всегда защищали и будут защищать земледельцев, но чем остальные подданные хуже? Вы также зависите от ремесленников, мастеровых и камнетесов!

– Основы мира, – со смиренным поклоном, но не скрывая улыбки отвечал ему пухлый представитель торгового дома. – Я, как человек из черни, не могу даже обсуждать договоры господ.

– Ну конечно же, вот здесь вы вспомнили о кротости! – Легионер хлопнул себя по бокам кирасы, лицо его цветом стало под стать плащу. – Запрещая нам брать деньги тех, кто может и хочет заплатить…

Раздался удар колокола, а затем – голос Прелата:

– Глава Гильдии прав: священные обязанности Откликнувшихся заверены домом Видевших и не подлежат обсуждению. К ним относится как защита земледельцев Дара, так и снаряжение себя для этой священной задачи. Это написано в пятнадцатой строке… – Прелат прервался и подошел к трону, повинуясь жесту Избранника. Королева что-то прошептала ему на ухо, и тот кивнул. Прокашлявшись, Прелат продолжил:

– Если же гильдии желают принести оружие в дар своим доблестным защитникам, то нет и не может быть договора, запрещающего это.

После этих слов улыбавшийся торговец вмиг приуныл.

– Что ж, это решит многие проблемы, но мастеровым все равно нужна защита. – Легионер задумчиво потирал подбородок.

– Вы отказываетесь? – Прелат, в лице которого сейчас говорили Гамилькары, надменно посмотрел на Откликнувшегося.

– Нет, конечно, нет. – Старый легионер поклонился трону, игнорируя жреца.

– Итак, решено. Откликнувшиеся продолжат защищать земледельцев от набегов троглодитов и, как следствие, – всех нас от голода. Защитой же прочих подданных, за подобающую подать, должно заниматься владетелям земли, на которой они…

Голос Прелата потонул в разразившихся криках и спорах. Пересмотр Пакта и права на земли в Даре – что может быть больнее для аристократов Деоруса? Слава богам, к этому моменту Ганнон уже сумел протиснуться к выходу и оставил начавшийся бедлам позади.

***

Письменный доклад Коулу был лаконичным и не требовал особых размышлений и выводов. Ганнону представилась редкая возможность отдохнуть, пока его хозяин был занят на собрании двора. Горькая ирония состояла в том, что сегодня он бы предпочел быстрее заняться новым поручением. Юноша расхаживал по двору замка, то и дело возвращаясь мыслями к Дубильне. А если и не к ней, то к Прелату. И еще Иннар. Молк бы его побрал, и Королеву вместе с ним! И не забыть про Боннара… Еще и Виннар с его возвышением.

Нужно было отвлечься. Усевшись дома перед книгой родословных, юноша задумался, что еще нужно прочитать, чтобы быть готовым к новой должности? Все равно до вечера не узнать, замок как будто вымер. Он попытался сфокусироваться на чтении, но раз за разом мысли улетали вдаль, пока другая часть сознания продолжала пропускать через себя текст. Слова проносились в голове только для того, чтобы быть забытыми, как только становилось ясно, что он вновь отвлекся. Глаза скользнули по зеленой бутыли – скорее бы ее можно было открыть.

В очередной раз стоя на улице, Ганнон убеждал себя, что после того, как подышит, работать будет легче. А что тогда мешает открыть дверь и впустить воздуху? Разозлившись на самого себя за разоблачение, он уже хотел вернуться, но ему помешал оклик:

– Господин? – Голос принадлежал девушке: судя по богато украшенному зеленому платью, это была очередная служанка ее Величества. Ганнон не смог толком рассмотреть ту, что приходила в купальню, но она была едва ли не одного с ним роста. Эта же была значительно ниже и довольно полная. Ганнона, как и всех людей Коула, учили взламывать замки. Такой способ презрительно именовали «методом подбора». Королева тоже подбирает к нему ключ?

– Да? – коротко откликнулся юноша и замолчал, ожидая, что будет дальше.

– Ее Величество желает немедленно видеть вас, – произнесла служанка. Ее голос был официальным, ни намека на заискивание. – Идемте же! – призвала девушка, раздраженная тем, что Ганнон замер в раздумьях. Похоже, эта помогает госпоже в серьезных делах.

***

Королева сидела за столом в небольшой обеденной комнате недалеко от тронного зала. Стены были украшены драпировками со сценами охоты, узкие высокие окна освещали стол, на котором стояла одна золотая тарелка с остатками трапезы и кубок. Избранница оторвалась от написания письма и убрала его со стола. Она приветливо кивнула вошедшему, служанка же скрылась за дверью.

– Ваше Величество. – Асессор низко поклонился.

– Ох, что с вами случилось, Ганнон? Вы разозлили мою служанку? И зовите меня госпожа, я же велела.

«Скорее бы эти отметины зажили», – подумал юноша и вежливо произнес:

– Последствия вчерашнего выхода на пляж. Это было связано…

– Да-да, трагедия, ваш господин уже докладывал. Этим занимается Виннар, верно?

– Да, госпожа.

– Надеюсь, моя Кветинн была с вами не слишком строга. Признаюсь, я сама немного ее боюсь. – Королева наклонила голову и подняла взгляд на Ганнона.

– У всех свои обязанности, госпожа. Но, откровенно говоря, я не ожидал такой встречи до конца собрания Двора.

– Вы правы, мне следует быть там. – Голос королевы полился медовой рекой с горькими нотками тоски. – Но это безмерно скучно. Мой супруг куда лучше управляется с деньгами и богатыми людишками, недовольными, что у них этих самых денег недостаточно. – Она наклонила голову и сдвинула брови. – А я все пишу письма своей дальней родственнице, а та, представьте себе, отвечает неохотно! – В доказательство Избранница взмахнула небольшимм пергаментом, на котором было лишь несколько синих строк. – Что только сильнее распаляет меня, ведь она так образована. Ну и в конце концов! – женщина топнула ножкой. – Должна же я иметь возможность поесть? – строго спросила она и, прежде чем юноша успел ответить, продолжила: – Ох, простите, Ганнон, я не подумала о вас.

– Что вы, это было бы… неуместно. – Все та же ее ложная скромность, а Ганнон опять мямлил. Оказывается, в медовой реке можно и утонуть, и хищники там имеются.

– Но судей кормят те же повара, что готовят для Двора. Вам понравится. – Королева позволила себе совершенно фривольно подмигнуть.

– Я… не имел возможности отблагодарить Ваше…

– Отблагодарите службой, – прервала юношу Избранница. – Я, конечно, не собираюсь перегружать вас обычной работой. Но ваш новый статус позволит лучше выполнять службу старую. Коул согласен со мной. Еще бы, в конечном итоге, больше денег и власти для его людей – подспорье в его службе.

«Так, может быть, я все же не на крючке? Просто их игры с Коулом?» – зародилась в голове Ганнона робкая надежда, но надо было проверить, и он уверенным тоном произнес:

– Могу ли я расспросить Ваше Величество о некоторых деталях этого назначения?

– Для этого мы и здесь, – улыбнулась королева.

– Я бы хотел выбрать себе помощников…

– Безусловно.

– Я думал об Откликнувшемся Лизарисе, его имя Иссур.

– Прекрасный выбор! – Избранница с улыбкой кивнула. Ганнон с трудом удержал спокойное выражение лица. «Отдает. Значит, это все-таки я, а не Иссур. Мои люди – ее люди», – мысленно заключил он, а вслух подчеркнул:

– Ему, как Откликнувшемуся, не помешало бы приглашение от кого-то, чьи приказы для него существенней моих.

– От кого-то, на чей зов его дом откликнулся, – добавила, улыбнувшись, королева. – Да, это разумно. Я распоряжусь. Кто-то еще на примете?

– Да, один береговой юноша, довольно сильный, может быть, пара Откликнувшихся подземников и еще кое-кто из слуг.

– Какая занятная компания для судьи! – рассмеялась Избранница. – Впрочем, я понимаю, что в вашем ремесле нужны разные люди. Что-то еще?

– Конечно же есть вопрос денег… – медленно проговорил Ганнон, внимательно следя за реакцией собеседницы.

– О, не беспокойтесь, – ее Величество только взмахнула рукой, унизанной перстнями, – можете обращаться напрямую, если не хватит того, что я передам для вас Коулу.

«На себе не экономит», – мрачно подумал Ганнон, но вежливо произнес:

– Благодарю вас. Постараюсь не злоупотреблять вашей щедростью.

– Чушь, я верю, что все пойдет в дело. О! Я, признаться, чуть не забыла. – Избранница постучала по стопке книг на соседнем стуле, что была скрыта за столешницей. – Вы, конечно, не будете судить день за днем, но для правдоподобности вам придется немного поучиться. Мне сказали, что это только самые основы, – закончила она, держа руку на внушительной кипе фолиантов.

– Благодарю вас, госпожа. Я как можно скорее начну.

– А мне пора возвращаться к ним. – Избранница печально вздохнула, но затем усмехнулась. – Хах, кажется, нам обоим предстоят тоскливые дела! Негоже королеве страдать одной. Но вы хотя бы сможете сперва поговорить с вашим господином. Я уже отпустила его.

Акт 2. Глава 8 Возвышение

Глядя на собратьев по службе Коулу, чертящих на полу круги и пентаграммы, Ганнон безуспешно пытался зажечь трут для свечи. Серый плащ с капюшоном мешал, но снимать его было нельзя. Братство всегда отличалось практичностью, но по такому поводу не отказывало себе в атмосфере загадочности и мистицизма. Помимо одеяния мешала тревога за друга, но с третьей попытки огонек все же занялся.

Вечерний свет уже слабел, обветшалое здание, находившееся в распоряжении их братства, располагалось в городе на правом берегу реки. Узкие извилистые улочки старого города часто оканчивались тупиками. В одном из них и находился дом, когда-то принадлежавший наследным слугам Гамилькаров. Зажигая свечи, Ганнон задумался, была ли их судьба благополучной? Или они просто сгинули в бедности и безвестности?

Шаркающей, но быстрой походкой Коул подошел сзади и поправил один из подсвечников. Хриплый голос обратился к юноше:

– Значит, Избранница возлагает на тебя еще большие надежды, чем я думал.

– Да, господин. Надеюсь, что она не слишком… вмешивается в нашу работу.

– Признаться, мне все равно, кто из четы Избранников отдает приказы. Они во многом зависят от наших предыдущих докладов. – Старик улыбнулся. – А дополнительные средства и полномочия нам не помешают.

– К сожалению, на пляже все прошло не очень гладко. – Ганнон вспомнил про футляр, который принес с собой. Но времени на письменный доклад не оказалось. Хозяин велел идти прямо сюда. Юноша не мешкал, но старик каким-то чудом очутился на месте быстрее.

– Да, да, я слышал, – Коул был удивительно спокоен. – Но сегодня вечером у нас более важное дело.

– Да, господин, – кратко ответил Ганнон. На душу тяжелым камнем давил страх. Суета последних дней вытеснила тревогу, но сейчас она вернулась с новой силой. – Виннар всегда хорошо управлялся с огнем. Получше меня.

– Тут ты прав. – Старик внимательно посмотрел на Ганнона. – Вижу, у тебя еще остались вопросы.

– Да, если позволите.

– Говори. – Коул нахмурился, но сдавать назад было уже поздно.

– Ваше первоначальное желание возвысить меня и… фаворитизм королевы, они как-то связаны?

Коул молча прошел по комнате и отвернулся от юноши, встав лицом к окну. Затем повернулся и медленно проговорил:

– Кто мы для Избранников?

– Шпионы, советники.

– Именно, и не единственные. Но лучшие. То, что делает нас лучше остальных, – он поднял руку с кольцом, – скрыто даже от тех, кому мы служим. Это тебе известно?

– Известно, что мне не дозволено выдать тайну. Но я не знаю, обсуждаете ли это с Избранниками вы сами. – «Как и пределы твоих сил», – подумал Ганнон, припомнив гостя Коула. Непрошенная мысль привела юношу в ужас, но он все же сумел сохранить лицо невозмутимым. Оставалось надеяться, что способность читать мысли была за пределами возможностей старика.

– Нет, Ганнон. Вот такой простой ответ. – Советник снова улыбнулся, что пугало не меньше, чем его раздражение. – Для того, кто не стремится идти по нашему пути, ты слишком много хочешь о нем знать. – Он говорил с улыбкой, но слова внушали тревогу: в них скользили сомнения в лояльности Ганнона, а ведь люди бесследно пропадали и за меньшее.

По окончанию приготовлений присутствующие позволили себе немного расслабиться, атмосфера оставалась сдержанно торжественной. Внезапная тишина послужила сигналом к началу. Нельзя сказать, что до того было шумно – фигуры в капюшонах говорили только шепотом, но наступившее безмолвие было абсолютным и всепоглощающим. Ганнон глубоко дышал и пытался услышать, как воздух проходит в его теле, но без толку. Кто-то еще шевелил губами, не успев замолчать, но слов уже было не уловить.

Все повернулись к центру зала, где сбоку от ритуального круга стоял Коул. Он разжал руку, и звуки вернулись. После предшествующей тишины даже самые тихие из них ворвались обратно с ошеломляющей мощью. Сердце стучало в висках, как барабан. Шорох ткани и звуки дыхания оглушали. Когда звон в ушах затих, Ганнон заметил единственную фигуру, выделяющуюся на фоне остальных. Виннар стоял в центре круга, одетый в алый плащ. Он скинул капюшон, на лице его были написаны радость, предвкушение и все же, да, волнение.

Один из братьев пошел по кругу, по очереди подходя к каждому. В руках он нес плоскую серебряную тарелку с затейливой гравировкой, на которой уже лежало его кольцо. Каждый, мимо кого он проходил, снимал свое и складывал на тарелку. Кому-то это удавалось легко, некоторые морщились, как от боли.

За секунду до того, как очередь дошла до Ганнона, он с усилием стянул с себя кольцо. Юноша протянул пальцы, сжимающие его, к тарелке и почувствовал сопротивление. Связь Ганнона с талисманом все еще существовала, пока он держал его, но была слаба. Юноше нужно было использовать силу самого кольца, чтобы сделать то, что лишало этой самой силы – преодолеть защиту и отпустить украшение над тарелкой. Небольшое усилие, но работа тонкая. «Задача на баланс», как говорил Коул.

Когда все подтвердили свое право на присутствие, очередь дошла и до хозяина. Он положил свое кольцо в центр без видимых усилий. Многие братья потирали руки, лица их были встревожены. Ганнону же, напротив, было куда комфортнее без своего кольца.

– Все здесь – братья, – тихо проговорил Коул, обводя зал рукой, – но ты один сейчас владеешь силой. Готов ли ты овладеть еще большей?

– Готов! – сказал Виннар и вступил в центр круга, заставив колыхнуться огоньки свечей.

– Посвященный, я могу лишь отпустить мощь, скрытую в твоем кольце. Только ты можешь ее обуздать. Готов ли ты?

– Готов! – капитан поднял руку, показывая кисть с кольцом на пальце.

– Первая печать, власть погасить разум – уже твоя. – После этих слов Коула от кольца разошлась волна, словно ветер во все стороны сразу, погасив свечи.

Ганнон стоял в полной темноте, тяжело дыша, он почувствовал насыщенный запах дыма и воска. Несколько секунд юноша слышал только свое дыхание, пока голос хозяина не раздался вновь:

– Вторая печать, власть изобразить разум – уже твоя. – Свечи вспыхнули неестественными синими, идеально ровными огнями, придав комнате еще более зловещий вид. Хотя куда уж. В этом ярком, безжизненном свете было видно движение каждого мускула на лице Виннара. Он уже был немного напряжен и дышал учащенно, но азарт в глазах и легкая улыбка не покидали его. Ганнон затаил дыхание в ожидании. Сейчас, сейчас это будет…

– Готов ли ты подчинить третью печать? Получить высшую власть, доступную нам? Власть над огнем.

Ганнон сжал кулаки, не смея отвести взгляд, он бы не простил себе…

– Готов! – почти радостно, стараясь не выдать напряжения в голосе, провозгласил Виннар и махнул свободной рукой. Широкий рукав почти задел свечи, но их огни остались неподвижными.

В этот раз Коул промолчал, только повел кистью и отошел назад. Пламя свечей качнулось, когда кольцо на руке Виннара стало светиться. Сияние, начавшееся с граней, постепенно разрослось и покрыло всю поверхность. Виннар сморщился, его дыхание участилось, на лбу проступили капли пота. Свечение стало разрастаться, его щупальца начали выходить за границы кольца, превращаясь в языки пламени. Сперва как будто осторожно, но затем все дальше и сильнее. Вскоре руку Виннара покрывало пламя, уходящее вверх на три его ладони.

Посвященный смотрел на пламя, не отводя взгляда. Пот все обильней покрывал его лоб и стекал по раскрасневшемуся лицу. Он сжал губы и тяжело дышал, отчего раздувались щеки. Ганнон старался оставаться неподвижным, внутри все заледенело, он чувствовал, как по его спине катится холодный пот. Огоньки свечей колыхались, но все слабее, пока не остался лишь легкий трепет.

Робкая надежда начала теплиться в душе. А тем временем пламя на руке Виннара постепенно убавлялось, пока не стало похожим на перчатку, сотканную из огня. Ганнон почувствовал, как его крепко схватил за предплечье соседний серый плащ. Как же легко было забыть, что под этими одеяниями тоже живые люди. И друзья, если не ему, то уж Виннару – точно.

«Боги, всеблагие, благодарю», – пронеслось в голове Ганнона, пока его друг подчинял последние непокорные языки пламени. К радости юноши добавился стыд: как он мог сомневаться в Виннаре? Как же он сказал? «Безродные сироты еще поправят в этом замке»? Ганнон склонил голову, чтобы никто точно не заметил его улыбку. Он видел только полы красной робы и серый рукав позади. «Одних безродных будет мало, – подумал юноша, – но есть у нас и нужные друзья». «Лизарис, Сквозь волны и шторма» – эхом отозвался разум.

Ганнон увидел, как качнулся серый рукав, как дернулась красная ткань. Хватка на его предплечье стала сильнее. Поднимая взор, он уловил взглядом пляску огоньков свечей. И только после этого раздался крик.

Укрощенное пламя вновь расходилось по руке Виннара. Он пытался подавить его, но огонь бушевал с невиданной силой. Несчастный кричал все громче, не выдержав, он рухнул на одно колено. Кольцо превратилось в светящуюся – даже на фоне пламени – точку. Крик Виннара заполнил все существо Ганнона, для него во всем мироздании больше ничего не осталось. И когда казалось, что его разум готов вот-вот расколоться, звук стал еще громче, превратившись в нечеловеческий, звериный стон. Юноша, не отрываясь, смотрел на друга, на его лицо, искаженное болью. Рука Виннара продолжала гореть, но страдание в его глазах ослабло. Кожа стала бледнеть, а губы потемнели. Через мгновение начало убывать и пламя на его руке, будто угасал настоящий огонь, оставшийся без воздуха. Вмиг исхудавшее тело Виннара опустилось на пол удивительно тихо, как пустой мешок. Только кольцо звонко ударилось о камень.

***

Ганнон с трудом разлепил глаза и тут же зажмурился от света, пробивающегося в мутное окошко. Он еще не успел шевельнуть головой и мог думать, пока похмелье не вступило в свои права. Сколько дней прошло, два? Как он – бывало – считал часы до подъема, теперь счет шел на дни. Юноша горько усмехнулся, вспомнив «милость» хозяина. Три дня на траур. Убить бы его на месте за то, что он сделал, за его спокойное лицо. И все же разум Ганнона прилежно старался не опоздать. «Всегда верен заведенному другими порядку» – так сказал про него старик. Видимо, он прав.

Юноша медленно сел, поморщившись от головной боли, и мутным взором обвел комнату. Боги, сколько бутылок! Он и не помнил, где их достал. Но без них заснуть было невозможно. Забытье, хоть на пару часов, помогало не сойти с ума. Среди пустой тары стояла одна нетронутая – зеленое стекло, то самое, что они собирались… Ганнон скривился, отчаянно пытаясь отогнать страшные мысли и образы, и сосредоточился на комнате. Деревянный конь на полке. Меч, который он так и не вернул Виннару… Что ж, это было бы даже поэтично. Юноша вернулся к игрушке, что была с ним со времен его первых лет в Дубильне. Прятать ее было негде: кровать была посреди зала, стены далеко. Если бы не друзья, он лишился бы ее через месяц.

Жестоко отдавшись в висках, прозвучал стук в дверь. Ганнон откинулся и оперся лопатками и затылком о стену. Вдруг уйдет? Стук раздался снова, уже громче. Под стать звуку усилилась и боль в голове. С тяжелым вздохом юноша все же поднялся и отворил дверь.

На пороге стоял слуга из Легиона, Ганнон узнал одежды, такие же он видел в Маяке. Посыльный резко вдохнул и прикрыл нос рукавом: винные пары из комнаты чуть не отбросили его на шаг назад. Собравшись, он все же смог сохранить официальный тон:

– Срочное послание от Иссура Лизариса для асессора…

– Спасибо, давай сюда, – прервал его Ганнон, кивнул и закрыл дверь.

Он повертел запечатанное послание в руках и бросил его на стопку книг и пергаментов от королевы. Ах да, он же больше не асессор. Взгляд юноши снова скользнул по зеленой бутыли: «Отметим вечером, когда и мне будет чем похвастаться» – вспомнились слова Виннара. «На его месте мог быть я, Коул же выбрал меня», – горько подумал Ганнон, зажмурился и сел на кровать, схватившись за волосы. Он потянул с такой силой, что в глазах выступили слезы. Юноша посмотрел на послание. В тот вечер он подумал о пергаментах, прежде чем… чем все случилось. Мог ли он своими мыслями помешать ритуалу? Этого уже никогда не узнать.

«Неважно! – резко оборвал его внутренний голос. – Именно твоя трусость позволила этому начаться, вина все равно на тебе!» Взгляд снова остановился на мече, затем перешел на стопку книг. Королева, Коул – ловушка на каждой дороге, и никуда не сбежать. Не на что опереться. Иннара они отняли, но тут вина была и на самих друзьях. Боннар пропал: тут не обошлось без интриг жрецов, наверняка не обошлось. Виннар… «Я позволил своему другу прыгнуть в огонь. Рано или поздно он бы вызвался сам, ничто бы его не остановило, но здесь и сейчас он мог бы быть жив. А, может, успел бы набрать достаточно сил», – удрученно думал Ганнон.

Три опоры – столько было нужно для любого устойчивого понятия. В самых простых максимах – две. Ганнон попытался припомнить базовые, но не смог. Может быть «Неверие и упорство» или «Благонравие и слабость»? В голову почему-то приходили только обвинительные изречения. А, неважно. Он вновь посмотрел на вино и меч. Сначала нужно было поговорить с Иннаром, попросить прощения. Юноша вспомнил непримиримое выражение лица своего друга и поморщился от воспоминаний о разговоре. Надо передохнуть. Время еще есть, теперь-то уж можно позволить себе такую слабость.

Последние два дня Ганнон не мог заснуть без почти смертельного количества выпивки. Но сейчас, предчувствуя окончательное небытие, он легко провалился в глубокий сон. Юноша видел последние два дня своей жизни, посвященные трауру, но парил над ними, как бесстрастный наблюдатель. Тот, за кем он следил, впрочем, тоже был равнодушен к происходящему. Прежде боявшийся лишний раз попасться на глаза не тем людям и планировавший каждый свой шаг, теперь юноша шел через залы и сады напрямик, едва не сталкиваясь со встречными, будь то слуги или вельможи.

Наблюдавший за собой, Ганнон с легким удивлением заметил, как он прошел мимо Прелата, чуть не толкнув того плечом, как разрезал строй стражей, как подвинул с дороги зазевавшегося Откликнувшегося. Слухи о кончине капитана разнеслись быстро, хоть о причине никто и не знал. Несколько легенд, каждая еще более героическая, чем другая, боролись между собой в устах и ушах слуг и придворных. То, как много людей горевали по Виннару, совершенно не удивляло. «А будут ли так же вспоминать меня? Хоть вполовину?» – размышлял Ганнон.

Выходить приходилось нечасто, в основном, чтобы достать вина. Люди из отряда Виннара опустошили изрядную часть запасов, но никто не выразил даже намека на недовольство. Они знали Ганнона как друга их командира и без слов выдавали положенную долю лекарства. В алькове Ихариона, что был в каждой казарме, появилась новая фигурка, которой приносили отдельные дары, – «Почти что святой».

По дороге назад юноша видел мрачных девушек и женщин, что несли цветы и подношения к новому алтарю. Те, кто раньше готовы были рвать друг другу волосы, сплотились в общем горе. Юноша прошел и мимо них – одна тень посреди других.

***

Знакомый стук разбудил Ганнона, и еще не до конца проснувшийся разум позволил себе надежду. Может, все это был лишь ночной кошмар? Вместе с ясностью к юноше вернулось и отчаяние. Нет, не сон. Однако это был их стук, значит, Иннар решил показаться. Что ж, на ловца и зверь бежит.

Ганнон медленно поднялся и открыл дверь. Стоявший на пороге Иннар не удивился виду друга, но его плечи поникли. Ключник без приглашения прошел в комнату, еле коснувшись Адиссы. Оглядев бутылки, он поднял взгляд и спросил:

– Значит, правда?

– Боюсь, что так, – тихо ответил Ганнон. Он не конца понимал, как много знает их с Виннаром друг. Жестом юноша пригласил ключника присесть на ящик, а сам опустился на кровать.

– Он так ждал этого испытания. Много рассказывал о нем, – уставившись в стену скорбно произнес Иннар.

– Правда? Когда? – спросил Ганнон.

– Хах, Виннар говорил, что ты будто не замечаешь, – горько усмехнулся ключник. – Не знаешь, что вне твоего поля зрения тоже есть мир. – Иннар потер виски. – Мы-то в городе сидели, пока ты странствовал.

– Так что он рассказывал?

– Ну не про само испытание, конечно. Не о том, что это. Говорил о нем только, что оно будет. – Иннар обвел руками круг в воздухе. – Что он его ждет. Хоть оно и опасно…

– Иннар…

– Знаю! – Ключник махнул рукой. – Вам нельзя ничего говорить. Он лишнего и не говорил. Но вижу, что дело пошло скверно.

– Не то слово.

Минут пять они оба сидели молча, избегая встречаться взглядами. Первым тишину нарушил Иннар:

– Надо выпить за нашего друга. – Он поискал глазами невскрытую бутыль и остановился на единственной оставшейся – зеленой. «Что ж, почему бы и нет, два последних дела сразу», – подумал Ганнон и проговорил:

– Иннар, я хотел попросить прощения…

– Не стоит, – перебил его ключник, – я и сам повел себя, как завистливый скот. Злился и на тебя, и на него с этим повышением.

– На Яррона? – с недоумением спросил Ганнон.

– На Виннара, – понизив голос, ответил Иннар и поднял ладони. – Знаю, знаю, трудно в такое поверить. К тому же про Прелата и правда стоило разузнать, я потому и пришел.

Иннар снова потянулся к вину, но Ганнон выхватил его и отставил в сторону к удивлению друга.

– Что ты имеешь в виду?

– Боннар. – От этих слов друга у Ганнона все похолодело. А ведь казалось, что он уже мертв внутри. Иннар продолжил: – Он чем-то разозлил хозяина Яррона, и тот послал людей к нему, ну, обыскать-поразнюхать.

– Как и про меня?

– Нет, про тебя только поразнюхать. С тобой-то все в порядке, он за всеми шпионит.

– Какое облегчение, – мрачно ответил Ганнон. – Так а что с Боннаром?