Текст книги "Пути Деоруса (СИ)"

Автор книги: Петр Машьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 32 страниц)

– Ну так вот. Яррон стоял очередную епитимью за то… в общем, что-то хорошее сказал он про твоего Боннара, когда хозяин против него советовал. – Иннар выдохнул и прервался на мгновение, но Ганнон промолчал. – И он мне рассказал. Это был совет по приговору. Сначала нашли чушь какую-то про потерянный путь, но потом… потом почитали еще и нашли что-то страшное.

– Что почитали? Что страшное?! – Ганнон выпрямился, оживая от нарастающей злобы. – Говори!

– Не знаю, чуть ли не основы мира он шатать собирался!

– Бред! – Ганнон бросился к сводам законов и текущих дел, которые передала ему королева. Он смахнул письмо от Иссура, под ним лежал одинокий лист. Он находился на самом верху и не был связан с пачкой других. Глаза забегали по строкам. Темно. Два коротких быстрых движения, и вот трут зажег свечу. Так-то лучше.

«Гамилькары… по праву Видевшего дома земель… простительная ересь… Боннар» – Ганнон зажмурился и потер переносицу. Лист на самом верху – она хотела, чтобы он знал. Посулы были, а вот и угроза – «возвеличивание Вортана… благочестие и узость взгляда, ссылка или строгая епитимья на усмотрение Видевшего».

– Ну что? – Иннар пытался заглянуть через плечо. – Ты сможешь помочь, ты же… – ключник изобразил высокую шапку на голове.

– Это писали до того, как «нашли что-то страшное».

– Крысы! – выругался ключник. – Мне жаль…

– Ой ли? – Ганнон с горечью посмотрел в глаза друга. – Тебе его жаль? Жаль тебе было других инструкторов, раз уж помянул крыс?

– Я… – Иннар смешался. – Нет, но я переживаю за тебя. Он же дорог тебе, уж не знаю почему. Надеюсь, что-то можно сделать. Вы с Виннаром… ох… ты, ты всегда справлялся.

– Я… – Ганнон повторил за другом и слово, и смущение. – Спасибо тебе, спасибо, что все-таки поговорил с Ярроном. И спасибо, что решил помочь Боннару.

В ответ Иннар лишь коротко кивнул. Этого было достаточно. Он протянул руку к вину, но Ганнон снова остановил его:

– Не трогай, для этого еще рано.

– Молк, что?

– Неважно, слушай. – Ганнон лихорадочно думал, отстукивая ногой ритм. – Пожалуйста, узнай, что же там такого нашли. Это очень важно.

– Да, господин, – протянул Иннар. В устах воспитанника Дубильни это слово могло быть худшим оскорблением, но на лице его не было злобы, только грустная улыбка. – Что-то еще?

Ганнон встал и взял меч, который Виннар дал ему перед походом на пляж. Повернувшись, он протянул его Иннару:

– Еще верни эту молкову штуковину в арсенал стражи.

***

Размышлять получалось только на ходу. Два шага от стены до кровати. Сегодня задачи требовали чуть больше места. «Похоже, придется-таки перебраться в комнату побольше», – констатировал Ганнон, взглянув на кипу судейских документов и письмо от Иссура. Скорее всего, ничего срочного, но даже если так – лучше прочесть. Записи от королевы он уже проигнорировал, и зря – мог бы узнать о Боннаре раньше.

Мелкий почерк был аккуратным, несмотря на тон письма. «…Сначала это чудище, а потом еще и письмо лично от Избранницы? Детина тренируется с остальными, но в Легион его принять не получится. А вот по поводу письма, я бы хотел получить личные разъяснения…» – сообщал в своем послании Лизарис. Юноша усмехнулся: бедный Бахан, для всех-то он чудовище. В остальном – все, как и ожидалось. Нужно будет поговорить с Иссуром лично, не стоит оскорблять его гордость.

Отложив в сторону письмо, Ганнон взял и повертел в руках бутыль с вином – горькое напоминание. Что же с ним сделать? Выпить, разбить, отдать? Он подавил картину последних мгновений жизни Виннара, возникшую перед глазами. Боль никуда не делась, но вместе с необходимостью спасти другого для нее появился выход. Посмотрим, удастся ли занять себя достаточно, чтобы снова не утонуть в болоте скорби.

У него было три опоры. Казалось, что все они рухнули: ссора, пропажа, смерть. Но одна из них цела, а вторую можно спасти. Хотя бы попытаться. «Это еще в моих руках, пока я жив» – с этой мыслью юноша убрал вино в сундук. Не стоит постоянно на него смотреть, но пусть останется напоминанием, к чему может привести малодушие. Бездействие недопустимо, да, но что можно сделать? Он снова взглянул на стопку книг: мог ли помочь закон? Кажется, королева держала Боннара в своей личной власти, но теперь уже нет. Что же такого он написал, старый дурак? Что можно сделать, если спасти его не могут даже Избранники?

«То, что делает нас лучше остальных – скрыто даже от тех, кому мы служим» – слова Коула отозвались тягучим, липким страхом. Ганнон уже знал, что это единственный выход, но не хотел в это верить. Есть всего одна сила вне ведения самых могущественных Видевших. «Две, – поправился он и грустно усмехнулся, – но Черного жреца под рукой нет». Ганнон достал кольцо из тайника и взвесил на ладони. Согласится ли Коул помочь? Юноша вспомнил разговор хозяина со странным легионером: «два рекрута». Он не понимал, что это значит, но, если с Виннаром не вышло, значит, второму старик не откажет. Что все это было, кто тот Откликнувшийся? Ганнон потряс головой, отгоняя лишние мысли. Что бы там ни было, следующих действий это не поменяет. Он вздохнул и, поморщившись, надел кольцо. Пора к нему привыкать.

Через пятнадцать минут головокружение и тошнота почти утихли. Открыв дверь, чтобы впустить немного свежего воздуха, Ганнон увидел Иннара, спешившего к нему своей нескладной походкой. Знал бы Боннар, как «не собранный» паренек ему помогает.

– Быстро ты, – похвалил Ганнон подошедшего ключника и, не удержавшись, добавил: – Вместо какого поручения Саринны ты здесь?

Иннар остановился как вкопанный, он медленно осмысливал услышанное, а когда дошло, вздрогнул всем телом – будто от отвращения – и проговорил:

– Боги, я не сразу понял о ком ты. Не переживай за мегеру. Разберусь. – Договорив, Иннар прошел мимо Ганнона внутрь комнаты и сел на ящик.

– Что удалось узнать?

– Немного. Повезло, что Боннар нашелся. И тогда, и сейчас не хотят выносить сор из дому, – ключник кивнул на фигурку коровы, – Яррон говорит, жрецы из Арватоса только и ждут возможности прицепиться к кому-то из местных. Так что наши заперли монаха и сказали, что он отправился в паломничество.

– Вот как…

– Да, потом прочитали его записи. Я, честно, не все понял. Но это покушение на основы мира. Да, так Яррон и сказал, я запомнил. Чуть ли не про демонов Боннар там пишет.

– Вздор!

– Говорю, что сам слышал, – развел руками Иннар. – Но пока не писали писем в Красный город. Это вот точно.

– Хорошо, хорошо. – Ганнон сморщился и тер виски. Ключник терпеливо наблюдал за размышлениями, но сказать ему было нечего. Ситуация ровно такая, какой и казалась. Но за помощь все равно нужно благодарить. Ганнон вспомнил пустые похвалы Коула и решил быть участливей с другом. – Как твои изыскания? Нашел уже Шторм?

– Ну… – Иннар немного удивился. Вопрос и вправду был не к месту. – В последнее время было как-то не до того. – Ганнон мрачно кивнул в ответ. – Но да, думаю, что так. Нужно только посмотреть кое-какие морские карты…

– Спроси у Иссура.

– Да я с ним уже договорился, – с легкой укоризной произнес ключник. – Додумался.

– Мир есть и вне моего поля зрения. – сказал Ганнон, склонив голову, признавая свой проступок. – Кстати, о расширении мира. Взгляни вот на это. – С этими словами он передал другу бутыль с пляжа, взятую на память об Аторце.

Ключник развязал тряпицу и вытащил неровную деревянную пробку. Осторожно принюхался и резко отпрянул. Половина его лица так сморщилась, что глаз почти закрылся.

– Боги, какая мерзость! – Ключник смахнул слезу и отодвинул сосуд еще дальше. – Но сделано знатно. Глоток за раз, не больше.

– Да о чем ты? Может, испортилось? – Ганнон принюхался, но ощутил все тот же приятный аромат, только немного ослабший. – Пахнет фруктами или цветами, Молк, не могу разобрать.

– Такое не портится. И цветами там точно не пахнет. Кто это сварил?

– Он уже в застенках.

– Жаль, настоящий мастер. Так сварить штормовые ракушки надо уметь.

***

Стучаться пришлось долго – хозяин спал. Когда же Ганнон оказался-таки в покоях старика, тот воззрился на него своими темными глазами, не выражавшими ни намека на эмоции. После того, как юноша закончил говорить, Коул меланхолично отстукивал по столешнице длинными кривыми ногтями. В свете очага они отбрасывали причудливые тени. Наконец советник откашлялся и произнес:

– Не думал, что ты когда-нибудь начнешь ставить условия.

– Сейчас я делаю это не ради себя.

– А, конечно же… Боннар.

– Я хочу быть полезен и вам, господин. А возвышение может быть только добровольным. Ради себя я бы не пошел на это.

– С чего ты взял, что если получится, то я выполню часть сделки?

– Именно потому, что вы только что это сказали, господин, – отвечал Ганнон. – Мы продумываем возможность обмана, используем ложь как инструмент. Но в самом ремесле между братьями я никогда не видел притворства. Правила были жесткие, но честные. Я вам верю. – Юноша старался сфокусироваться на прошлом и отсечь воспоминания и сомнения последних недель, чтобы слова звучали искренне.

Старик дернулся и издал звук умирающей от жажды вороны, видимо, это был смешок.

– Что ж, друг мой, в таком случае не будем терять времени. – Коул с кряхтением поднялся и поднес одну свечу поближе.

– Прямо… прямо сейчас, тут? – Ганнон с удивлением озирался. – А остальные? Ритуал?

– Не столько о них стоило бы волноваться. – Костлявая рука похлопала юношу по плечу. – А лучше о том, справлюсь ли сейчас я.

Не успев ответить, Ганнон почувствовал, как что-то распирает его руку изнутри. Боли не было, но давление все нарастало. Старик взял свечу в левую руку и поднял вторую: ладонь открыта, большой палец прижат к мизинцу. Палец соскользнул, с тихим шелестом пройдясь по остальным. Напряжение в руке Ганнона исчезло, и разошедшаяся волна погасила свечи.

Второй раз напряжение наросло гораздо быстрее. В темноте вновь послышался шелест сухих пальцев старика, и вот его лицо озарил синий свет единственной свечи. Каждая морщина и щербина чернела на подсвеченной ярко-голубым светом коже. Ганнон часто и глубоко дышал: он знал, что последует дальше.

Коул в третий раз повторил жест, и вместо давления юноша ощутил в руке холод. В последние мгновения – когда разум еще не был поглощен борьбой с болью – он успел удивиться этому чувству. Ганнон понимал – не чувствовал, но понимал – что его рука горит. Он знал, что кисть ощущает нестерпимый жар. Но это как будто происходило с другим человеком. Последнее, что юноша увидел глазами, – это яркую полоску кольца, выделяющуюся на фоне синего пламени.

Внутренний взор застилала абсолютная – гораздо глубже любой виденной им темноты – чернота. Это было тотальное отсутствие света. Он уже почти растворился во мгле, когда мимо него медленно проплыл мерцающий сгусток, будто пух на ветру. Ганнон сумел повернуть свой взор и увидеть границы между кольцом абсолютной тьмы и остальным пространством: тоже черным, но пустым, не поглощавшим свет. Кольцо окружало светящийся шар, похожий на маленькое солнце. Оно вытягивало энергию из светила. Юноша ощутил гнетущую тоску и грусть, глядя на это. Можно ли помочь? Нужна ли помощь? Успеет ли он, если начнет сейчас, или уже поздно и не стоит даже и пытаться?

Волна гнева на самого себя за испытанное отчаяние отозвалась вспышкой на звезде. Протуберанец вырвался с поверхности только для того, чтобы быть поглощенным разрастающейся чернотой. Одновременно Ганнон узнал, что его тело упало на одно колено, а ему самому стало холоднее. Боги! Он был не там, где находилось его восприятие! Он и был светилом! Ганнон направил свое внимание на звезду и стал приближаться, пока не слился с солнцем. Сияние в центре исчезло, он начал ощущать тепло. Тепло, уходящее из него в окружающую пустоту вместе со сгустками света.

Ганнон узнал окружающий мир, как во время транса в зале Совета, но гораздо глубже. Пергаменты появились в окружающем его пространстве. Нет, не появились, они были здесь с самого начала, но теперь стали видны. Листы метались, как отчаянные птицы, атакуя уходящие всполохи. Когда это удавалось, сгустки энергии рассыпались на мириады мелких искр, оставаясь в пустоте люминесцентным туманом.

Привычный приказ отозвался болью и потребовал больших усилий, но он был возможен. Пергаменты медленно потянулись к искре сознания, выстраиваясь в щит. На миг видимое воплощение этого странного мира задрожало и исчезло, оставив ничто: причиной этого было осознание. Ганнон понял, что листы можно соединить только следуя заученным связям, хотя в настоящем пространстве это не имело бы значения. Еще юноша понял, что ни он, ни пергаменты не имели размера: окружить себя защитой полностью можно было только сложив головоломку, а не выстроив кольцо или сферу. Его сознание не выдержало мерцающего ничто, и обычная пустота, а вместе с ней пространство, размеры и формы, снова возникла перед внутренним взором.

Привычные имена, гербы и девизы с приятной податливостью вставали на свои места, становясь барьером между тускнеющим светом и жадной тьмой. Ощущение утекающей жизни сменилось приливом сил. Оставалось вернуть на место еще добрую половину почтенных семей Неардора, но энергии терялось уже меньше, чем прибывало. Закончив работу, Ганнон решил облететь вокруг и осмотреть результаты со стороны.

С неожиданной скоростью его взор рванулся вперед, он с трудом смог остановиться и развернуться. Маленький огонек светился вдалеке, юноша всмотрелся внимательнее: «расстояние» не влияло на его видение, каждая буква была видна так же отчетливо, как и вблизи. Не было разницы между перемещением и сосредоточением внимания. Кольцо из пергаментов надежно укрывало его от зияющей черноты. С их внешней поверхности срывались лишь светящиеся пылинки, что медленно плыли в сторону внешней тьмы.

Сил стало достаточно, чтобы обратить внимание на тело, находящееся где-то далеко. Похоже, он все так же стоял на одном колене. Ганнон попытался заставить себя встать. Ощущение было такое, будто он впервые пробовал управлять цирковой марионеткой. Юноша неуклюже поднял тело на ноги, используя только самые большие мышцы. Боги, как это сложно! Он застыл, стараясь не упасть. Балансировать, используя сразу несколько десятков мускулов поменьше, было бы непосильной задачей. Пока Ганнон пытался осмотреть свое тело заново, как наблюдатель со стороны, привычка начала уверенно брать свое.

Вместе с обретением контроля и умения, он с сожалением терял знания о своем теле. Мускулы, связки и кости вновь становились с ним одним целым. Веки он поднял уже легко, не осознав отданной команды. Перед ним все так же была его кисть: кольцо еле светилось, можно было подумать, что это лишь блики света, отраженного от граней. Перчатка из огня напоминала скорее дрожащий горячий воздух.

Старик стоял не шелохнувшись, похоже, тут прошло не больше пяти секунд. Его рука все еще сложена в прежнем жесте: большой палец, приложенный к мизинцу. Ганнон успел уловить оттенок разочарования на лице хозяина, когда тот аккуратно развел пальцы и опустил руку.

– Хм, я полагал, что пламя будет повыше, – медленно проговорил Коул, оглядывая Ганнона. – Но в твоей способности к контролю я не сомневался.

– Это все? Получилось? – Глаза юноши слезились, мир вокруг кружился и все еще казался ненастоящим.

– Мне ведь не нужно напоминать про печати? – Коул попросту не обратил внимание на вопрос.

– Да, с шагом силы: вторая и первая печать. Оглушение и похищение личины. – Ганнон сделал долгий выдох через рот, пытаясь подавить тошноту. Мир понемногу приходил в норму.

– Славно, что помнишь про шаги, не придется долго объяснять. Теперь у тебя их три. Только руку направь от себя. – Губы старика тронула легкая улыбка – Используй как последнее средство. Ритуал ты прошел, но по краю. Приличный всполох заберет все силы. Но ты показал хороший контроль за своим разумом, так что давай обсудим новые обязанности – мирские, так сказать. Очень вероятно, что мне придется вскоре отлучиться из столицы, времени до этого момента мало. – Коул заметил, что Ганнон смотрит куда-то за его плечо. – Ты меня слышал? Что-то не так?

– Прошу прощения, господин. Но просто случилось то, чего я так боялся, – я справился.

– Объяснись. – Старик с трудом опустился в кресло и жадно отхлебнул от кубка.

– Теперь я точно знаю, что мой страх был неоправдан. – Ганнон закрыл ладонями лицо и протер глаза. – А значит, Виннар был бы жив, если бы я согласился сразу.

– Отнюдь. – Коул встретил внимательный взгляд юноши, морщинистое лицо старика не выражало никаких эмоций. – Та же неудержимость, что не дала ему преуспеть, все равно сподвигла бы его пройти испытание. И с еще большей охотой и меньшим контролем, если бы он пытался угнаться за тобой. – Коул отхлебнул еще темного вина. – Ты же сейчас – не ты тогда. – Старик откинулся на спинку кресла. – Было больше страха и меньше твердости, чем сейчас. – Ганнон молча обдумывал слова хозяина, и тот продолжил: – Итак, я могу отбыть, и на твои плечи ляжет разбор донесений. Надеюсь, Избранникам не взбредет ничего в головы за это время.

– А что делать с Боннаром, господин?

– С кем? – Коул поморщился и прикрыл глаза. – Ах да, с этим проблем не будет. Отошлем в земли Дара, он останется под нашим присмотром, а кто нужно – получит соответствующие воспоминания.

– Прелат? – Ганнон был удивлен и обрадован. Решение Коула было надежнее, чем шантаж церковника бастардом в Дубильне. Хорошо, что юноша не успел высказать эту идею. – Мы это можем?

– Белый жрец – не Черный, – Коул повторил известную пословицу и пожал плечами в глубине балахона. – И даже не Серый, – добавил он. – А жреца Вортана сможешь проводить на корабль сам.

– Я… – Ганнон был поражен. – Благодарю, господин. Это очень… благодарю. А куда именно он отправится? Кто из Братства будет за ним присматривать?

– Этого тебе знать не нужно. Служи верно, и с ним все будет в порядке. Понял?

– Да. – Ганнон кивнул, стиснув зубы: «Куда же без этого?»

– Отлично, – уголки губ старика приподнялись. – Я устал, Ганнон, так что, если позволишь, перейдем к насущным делам. Нам надо обсудить их, хоть они и скучны.

Акт 2. Глава 9 Новое место

Высокие окна новых покоев давали много света: достаточно, чтобы днем читать бесчисленные пергаменты без свечей. Прошла неделя, а свитки все не кончались. Коул настоял на скорейшем переезде Ганнона – ему нужно было соответствовать новому положению. По большому счету старик был прав, ведь оттягивать неизбежное не имело смысла. Но Ганнона всегда тянуло спрятаться и переждать. «Больше никогда», – пообещал он себе.

Судья перевел взгляд на стопку листов и свитков, которые запланировал прочитать за сегодня. Кипа высилась на богато украшенной столешнице. Ганнон закрыл глаза и растирал их, пока не увидел огоньки. Стук заставил его неохотно прерваться.

– Войдите!

Подмастерье портного зашел, склонив голову. В руках он держал настоящего монстра. Короткий взгляд исподлобья успел выдать удивление, которое слуга поспешил скрыть. Ему явно показалась диковинной потертая практичная одежда, надетая на вельможе, в то время как богатое одеяние судьи лежало на кровати. Парень поставил чудовищное сооружение на стол и молча отошел на пару шагов назад.

– Выше Черной Башни, а? – судья попытался по-свойски пошутить с подмастерьем, но тот лишь встревоженно закивал.

– Вы довольны, господин? – после недолгого молчания решился спросить слуга.

– Да, работа прекрасная. – Ганнон осмотрел шляпу, не уступающую высотой стопке документов в его комнате. – Главное об потолки не поцарапать. – Он взглянул на растерянного паренька, пока тот не отмерил ему вежливый смешок. – Ты свободен, большое спасибо.

Слуга откланялся и быстрым шагом удалился. Ганнон закрыл лицо руками и запрокинул голову. Он ощущал себя круглым дураком. Слишком хорошо юноша понимал, как себя чувствовал и что думал подмастерье. Будет о чем посудачить со своими и над кем посмеяться. На Ганнона снова нахлынул страх: справится ли он? Обязанности асессора приходилось выполнять в полной мере, только осмотры были реже, чем у остальных. Официальная роль должна была быть достоверной, иначе под угрозой оказалась бы роль истинная. И все же его настоящая работа куда важней.

Он осмотрел серебряную застежку с мутным синим самоцветом, которую Коул вручил ему перед отбытием. В тот вечер старик выглядел еще хуже обычного, Ганнон даже забеспокоился, выдержит ли он дорогу. Но хозяин был твердо настроен отбыть. Хоть и еле ворочал языком, он все же смог объяснить, как обращаться с талисманом. Очередной секрет на новой ступени: способ дать знать Коулу, что он нужен в столице. Приложить к самоцвету кольцо и выполнить любой из ритуалов. Использовать разрешалось только, если на связь выйдет некая Силаи. Кто она такая, старик не посчитал нужным рассказать.

Судья покрутил большим пальцем кольцо на среднем. После открытия третьей печати его ношение перестало причинять неудобства. Комната Коула в подземелье была заперта. Искушение попытаться вскрыть дверь было сильным, но юноша боялся, что у старика имеется трюк другой для незваных гостей. И уж точно Коул узнает, что кто-то был у него. Да и вряд ли он достаточно глуп, чтобы оставить там что-то, что помогло бы найти Боннара. Не после того, как сам же оставил Ганнона за старшего, по сути пригрозив расправой с монахом. Отвезут на один из островов и передадут провожатому, а потом другим кораблем придет послание, куда его отправить дальше.

Очередной стук в дверь. Похоже, придется привыкать к такому. После приглашения в комнату вошел Иннар. «Почему он не стучал как обычно?» – успел подумать Ганнон, а после увидел бледную фигуру позади друга – Яррон. «А ему что тут нужно?» – недоумевал юноша.

– Господин, – Иннар отыгрывал роль перед своим приятелем, – вот записи, которые вы просили. – С этими словами он положил на стол несколько свитков. Может, удастся наконец разобраться с Пересмотром Пакта.

– Спасибо, Иннар. – Ганнон подыграл бескомпромиссному защитнику простого люда от власть имущих господ, будь они хоть бывшими друзьями. – Позже зайди и забери, – повелел судья. Ключник молча поклонился и направился к выходу. Ганнон же обратился к оставшемуся гостю: – Яррон, чем обязан?

– Мой господин, – начал служка Прелата, когда Иннар вышел, – желает видеть вас, чтобы дать наставления в деле законов. Он готов принять вас завтра ранним утром.

– Я сообщу позже, есть ли у меня время. – Ганнон знал, что разговоры с отвратительными личностями являются неотъемлемой частью того, что люди почему-то называли «успехом». Но пересилить себя не смог.

– Прелат настаивает на необходимости наставлений от жречества судьям, – нервное лицо Яррона исказила странная улыбка, – особенно в свете тех… неточностей, которые вы допустили в деле культиста.

Последние слова обожгли Ганнона. Он и вправду не знал, что писать, когда выбивал себе право поговорить с ним наедине. С братом Второго Круга еще предстоит тяжелый разговор, юноша не сомневался в этом. Глядя на довольное выражение слуги Прелата, судья заскрежетал зубами. «Чувствует за своей спиной хозяина и рад этому. Зря я его жалел», – сердито подумал он.

– Передай, что приложу все усилия, чтобы быть вовремя, – поборов раздражение, с улыбкой проговорил Ганнон и отпустил посетителя.

Снова приступать к изучению законов не было сил. Судья прошел из рабочего кабинета в спальню и еще раз оглядел свои покои, подмечая признаки прошлой жизни, с которыми он не пожелал расставаться. Скромная фигурка Адиссы. Кровать, которую – к удивлению слуг – он оттолкал от середины стены в угол. Ящик, где все еще лежало вино, которое он хотел разделить с Виннаром. Деревянная фигурка сказочного зверя.

Он вернулся в кабинет. Донесений от братства не было: они выполняли долгие поручения, которые Коул раздал перед отбытием. Судейские документы смотрели немым укором. Очередной стук в дверь вместо раздражения заставил ощутить облегчение. Пришел точно вовремя. Ганнон направился к двери и открыл ее. На пороге стоял Откликнувшийся в кирасе и при оружии. Судья сощурился от яркого света и инстинктивно сделал шаг назад, чем легионер после заминки воспользовался как приглашением войти.

– Добрый день, Ганнон, эм, судья. – Иссур стоял держа руки за спиной – прямой, как и положено легионеру. Плащ, доспехи и оружие, все сидело как влитое. Выправка тоже была безупречной. Но в то же время его взгляд любознательно блуждал по комнате: шея не двигалась, но зрачки, стесненные неподвижностью тела, жадно изучали обстановку, пытаясь охватить побольше.

– Иссур, то есть, легионер Лизарис, – Ганнон указал на кирасу, – прошу, очень рад видеть.

Откликнувшийся кивнул – снова после короткой заминки – и прошел к столу. Когда Ганнон сел напротив, гость заговорил:

– Да, теперь легионер, но называть можно Иссур. – Его речь все так же радовала своей непосредственностью. Хотя она и стала чуть более медленной: было видно, что парень сдерживался. – Боги, много всего произошло.

– Это верно. – Ганнон расчистил стол, но предложить гостю было нечего. Две бутылки и обе не для питья. «Надо бы сходить на рынок или послать кого-то?» – подумал новоиспеченный судья. – Тебя можно поздравить? Прости, но нечем угостить гостя…

– Да, но ведь не под Адиссой – тут служба. – Легионер обвел рабочий кабинет рукой. – Так что простительно, да и ритуалы с ней это… – Он сморщился и прикрыл глаза, вспоминая.

– Старое слово, хоть и не порицаемое, – закончил за него Ганнон.

– Точно! – Иссур щелкнул пальцами, в глазах блеснул огонек. После краткой улыбки он снова стал чуть серьезнее и задумчиво продолжил: – Надо сказать, прием в Легион у меня оказался необычным. Вот пришел расспросить…

– Спрашивай. – Ганнон откинулся на спинку, готовясь к неприятному разговору, но Иссур заговорил без претензии, скорее с любопытством.

– К нам в Маяк пришла королева, – Легионер кивнул, соглашаясь с удивленным взглядом собеседника, – якобы расспросить про корабли, чтоб поймать, ну, того, из Приюта… Так и не узнал ничего, к сожалению. – Иссур сделал паузу, вздохнул и продолжил: – А потом битых полчаса говорила с Тхалассом обо мне… я рядом стоял.

– Ого! – Ганнон от души рассмеялся. – И как он это вынес?

– Как я это вынес! – Иссур скривился. – Красный был, как глиняный.

– Глиняный?

– Земной. – Иссур подергал синий плащ Морского Легиона. Ганнон кивнул. – А наследничек и рад услужить. Предложил зачислить тем же днем, представляешь?! – Рот легионера превратился в узкую полосу, на лице появились красные пятна.

– Так ведь нельзя? – воскликнул Ганнон – догадаться было несложно.

– Именно! – Откликнувшийся ударил кулаком по столешнице, после чего часто заморгал и, немного успокоившись, продолжил уже веселее: – Тхаласс чуть не сам на меня хотел кирасу надевать…

– Откуда? У него запасная что ли? – спросил Ганнон с улыбкой: тон Иссура оказался заразительным.

– Да это больше про принятие, чем прямо кираса. – Иссур положил локоть на стол и подставил ладонь под голову, согнувшись, насколько позволял доспех. – Но да, у нее, кхм, у ее Величества и мастеровые с собой были, мерки снять.

– А, ну да. Сперва же мерки.

– Вот, вот. А потом прислали, через день прислали! Все снаряжение в подарок! Значит, готово было, просто выбрали! – Легионер постучал по груди, где был вытиснен герб его дома. – Еще и вторая есть с золотым, – Иссур покачал головой, – но ее я надеть так и не решился, даже после Заплыва. Заплыв это… – он вдохнул, приготовившись объяснять.

– Да, знаю, – Ганнон с укоризной взглянул на Откликнувшегося, – не первый год живу на море.

– Сначала совсем без него хотели! – Иссур снова начинал злиться. – Настоял, чтобы испытание было, чтобы по всем правилам!

– И как прошло?

– Берег, гребля и баллиста. Все осилил. Поэтому дали и поплавать. Но корабль сразу взять почти никто не может, такому не натренируешься. – Иссур будто бы извинялся. – Трое из десяти сразу это испытание выносят. Кирасу дают и без него.

– Значит, все честь по чести?

– Наверное, но пахнет скверно. Чувствую, не удастся мне на корабль попасть, судя по такому вниманию.

– Отец расстроится? – Ганнон сохранил ровное выражение лица, но мысленно улыбнулся проницательности парня.

– Ооо, нет. Этот рад, как будто с Селаной в… – Иссур заозирался под смех Ганнона, испуганный собственным богохульством: компания солдат давала о себе знать. – Я теперь самый молодой в семье: так рано никто кирасу не надевал. Будет, чем похвастаться и без того, чтобы на весла отправлять. И денег не надо на меня тратить. Хорошо бы он на братьев с этим не наседал… – Лизарис унесся мыслями куда-то далеко.

– Ты хотел что-то спросить?

– Ох, да! – Иссур опомнился. – Избранница упоминала твое имя, да и сам ты приходил. Несложно догадаться. – Он вздохнул. – Я говорил с Иннаром, но он мало что знал, а стражника, Виннара, я не нашел... – Взгляд Ганнона дал ему все нужные ответы. Иссур подобрался и произнес ритуальную фразу: – Дар не только дарует.

– Но и забирает, – тихо закончил за Откликнувшимся Ганнон, – но это было не там.

– Да, но мы просто… всегда так говорим.

– Капитаны, асессоры, судьи – неважно, – юноша продолжил после недолгого молчания, – Избранники могут потребовать особой службы от любого. И выбор королевы пал на тебя.

– Стало быть, это все еще Отклик. – Иссур постукивал ногтями по кирасе, похоже, его такое объяснение устраивало. – Все та же клятва. А что надо делать?

– По большей части – все то же, что и раньше, – улыбнулся Ганнон, указав на стопки пергаментов – Но будут и поручения, что важнее остальных. Тогда обычная служба может и подождать.

– Да, спикер мне новых поручений совсем не давал. Даже время появилось.

– Ты ведь знаешь, где найти Иннара?

– Да, мы с ним сдружились. Очень интересный оказался, много знает.

– Передай ему это для кастелянши. – Ганнон протянул заготовленное письмо. – Пусть даст тебе ключи от библиотеки.

– О! – Иссур с любопытством осматривал скрепленное судейской печатью письмо. – Гартола дарующая, спасибо! – Ганнон с удовольствием отметил, что подарок попал в точку. – Судья, так вас тоже нужно поздравить! – В глазах Иссура появилась неподдельная вина, речь ускорилась. – Не знал, из кого их… судей, то есть вас, набирают, но поздравляю, это высокий пост!

– Спасибо. – Ганнон встал и шутливо поклонился, Иссур тоже вскочил следом. – Никак не решусь примерить это. – Судья указал на шляпу.

– Да, с наш Маяк, не ниже! – воскликнул Лизарис: после пренебрежения от слуги, веселье Иссура согревало Ганнону душу. – Всегда удивлялся, как они в этом ходят, – легионер перевел взгляд на Ганнона, – ну, то есть вы, вы ходите, – поправился он, но улыбаться не перестал.