Текст книги "Пути Деоруса (СИ)"

Автор книги: Петр Машьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)

Акт 2. Глава 1.2 Отклик

***

На следующий день Ганнон должен был встретиться с Иннаром, Виннаром и младшим сыном дома Лизарис. Виннар сказал идти к сторожевой башне севернее Внутреннего рынка, той самой, что запирала проход между Внутренней гаванью и Внешней со стороны берега. Стражник, предупрежденный о встрече, позволил гостю пройти туда, куда не пускали никого из горожан. Нижние уровни башни наполовину состояли из прибрежной скалы и тянулись до самого моря: там было отверстие, из которого выходила и сразу погружалась в воду защитная цепь. Ганнон находился выше, на одном уровне с городскими домами, где башня была сложена из того же белого камня, что и небольшая площадка перед ней. Вид на гавань и море открывался потрясающий.

Взглянув вниз и налево, на западе можно было хорошо рассмотреть внутренний порт, пляж и маяк. Справа громада Храма заслоняла восточную часть города и замок на другом берегу Голоки. К порту плыли несколько кораблей, десяток трирем, казавшихся крошечными по сравнению с флагманом. Меньшие корабли отделились и направились на запад – к маяку, а громадина заложила плавный поворот на восток – в сторону замка.

На площадке стоял небольшой деревянный стол и жаровня. Все, кроме Ганнона, уже собрались. Иннар что-то увлеченно обсуждал с Откликнувшимся, Виннар сидел откинувшись. Увидев новоприбывшего, он привстал и радостно замахал рукой, двое других тоже повернулись в сторону Ганнона: ключник кивнул и начал возиться с бутылкой эля, а парнишка-легионер внимательно всмотрелся в новое лицо – его глаза расширились от изумления. Виннар откровенно веселился, наблюдая за этой сценой.

Заняв последний свободный стул, Ганнон заговорщицки подмигнул Лизарису, похлопал по плечу Иннара и обратился к Виннару:

– Не перестаешь удивлять, сложно было сюда пробраться?

– Нет, я давно договорился, было нетрудно. Рад, что ты успел. – Он вновь откинулся на спинку своего сидения и заложил руки за голову, как делал всегда, когда подвыпьет. – Сегодня приплывает Сцилла – думал посмотреть из башни в замке, но решил, что здесь лучше.

– Виннар, как всегда, мудр, – произнес Иннар, протягивая асессору береговой эль. Откликнувшемуся он предложил долить вина, но тот отрицательно замотал головой. – После прибытия двора замок безумнее, чем Красный рынок с цирком. – Ганнон согласно кивнул и втянул носом запах брухта – вот теперь он точно был дома.

Откликнувшийся молчал, и Иннар решил помочь ему, подумав, что тот смутился:

– Иссур, это наш друг, звать его Ганнон…

– Доброго дня, почтенный, – перебил его Лизарис и с ухмылкой поклонился, приложив правую руку к груди. Юноша без смущения повторил жест и ответил:

– Рад вновь познакомиться. Зовут меня и правда Ганнон, я – асессор. – Увидев замешательство на лице парня, он продолжил: – Твой отец боялся, что я могу рассказать о яме на его дороге, но я проверяю тех, кто проверяет дорогу, помимо прочих дел. Представляться на обходе мне не позволено.

Иссур с облегчением вздохнул и сбросил напускную суровость: было видно, что она ему не по нраву. Но и спуску Ганнону он давать не собирался, пока тот не объяснился – легион есть легион, хоть парень еще и не в кирасе.

Иннар удивленно смотрел по очереди на всех присутствующих, но затем пожал плечами и невозмутимо пошел к жаровне: он уже давно привык, что его друзья вечно были замешаны в странных делишках. Паренек долго возился с углями, пока терпение Виннара не лопнуло. Он подошел и быстро раздул первый уголек, дальше дело пошло уже легче. Немного выпив и обменявшись новостями со старыми друзьями, Ганнон вновь обратился к Откликнувшемуся:

– Как тебе в городе? Как новая служба?

– В Маяке очень интересно! Интереснее уж, чем в усадьбе. – Парень расслабился и снова стал говорить быстро и с неподдельным энтузиазмом. – Тренировки те же, дома даже строже гоняли, а работа другая: счета, книги, планирование, история. Мне нравится, но Лизарис расстроился, конечно.

– Лизарис? Ты имеешь в виду отца?

– Да… нет… ну то есть… – Иссур замешкался. – Он мой дядя, двоюродный, по матери. Взял меня на воспитание еще младенцем.

– Двоюродный дядя – не слишком близкая родня, – сказал Виннар, – очень благородно с его стороны.

– Ну мы же Откликнувшиеся. – Парень слегка ударил кулаком в грудь. – Не жрецам же в приют сдавать, – закончил он, смутившись, что приходится объяснять очевидное. Троица воспитанников переглянулась. Неловкую тишину прервал Иннар:

– Говоришь, приемный отец расстроился, а почему? В твердыне Легиона тебя ждет прекрасная карьера.

– Ну, мой брат, который уже в кирасе, он не то чтобы… в общем, дядя, то есть отец, он надеялся, что я покажу себя на кораблях перед его товарищами, что еще служат. Я из братьев один могу хорошенько метнуть копье… – он прервался, с удивлением глядя на собеседников. Ганнон еле сдерживался, Виннар сотрясался от смеха, зажав рот рукой. Иннар, точно выбрав момент, когда двое почти успокоились, громко опустил тарелку с сосисками на стол. Тут все трое расхохотались уже в голос, а Иссур покраснел: лицо его осталось бледным, но на щеках и скулах вспыхнули отдельные ярко-красные пятна.

– Сейчас я тебе объясню… – утирая слезы, заговорил Виннар.

– Нечего мне объяснять, – парень старался выдержать спокойный тон, но уши его уже тоже начинали краснеть, – батраки наши коров разводят…

Общий смех прервал его, но Ганнон решил проигнорировать утехи быков с коровами и ударить с неожиданной стороны:

– Ваши батраки? Простите нас, лорд, за скабрезные шуточки.

– Да, мы, знаете ли, не безродные! – Парень явно встал в оборону. Тон был неестественным, но Иссур старался придать ему шутливости, понимая, что его испытывают.

«Молодец», – подумал Ганнон и прочел то же в глазах Виннара. Уловив настроение, Откликнувшийся продолжил уже спокойно:

– Все говорят – Марш Легионера, забывая, что из Колоний-то они плыли, прежде чем пойти по дороге. Мой предок был на весле на том корабле, на котором плыл Руббрум, – многозначительно закончил он.

«Услышь поступь», – пронеслось в голове у Ганнона. Они с Виннаром уважительно закивали, Иннар же выглядел растерянно.

– Засечки на столбах, – пояснил ему Ганнон. Ключник задумался, припоминая истории о Марше, и тоже с почтением наклонил голову. Асессор же продолжил: – Раз речь зашла про Земных и Морских, я тут видел занятных ребят в черных плащах. – Он слышал о них раньше, но встречаться до этого года не доводилось. – Интересно, что расскажет легионер с девизом?

– Ах эти… Ну, формально они Земные и редко носят черный в Виалдисе, – стал объяснять Иссур. Он потер затылок: тема его явно не обрадовала. – Но держатся особняком, обычно их называют под-Земными.

– Вы с ними не ладите? – прищурившись спросил Виннар.

– Они ни с кем не ладят… Считают, что они одни сражаются в пещерах, где враги гнездятся, пока Земные их по Гирсосу гоняют, а мы с пиратами в догонялки играем. Так-то они и правда больше бьются, – будущий легионер вздохнул, – но при наших это лучше не поминать.

– Все те ребята в черных плащах были без гербов… Они все равно Откликнувшиеся? – спросил Ганнон.

– Да, их набирают из Земных, так что дом за каждым есть, но они уже не те…

– И еще кое-откуда, – еле слышно проговорил Виннар.

– Никогда не понимал, – встрял Иннар, – все легионеры – Откликнувшиеся? Или как это устроено?

– Тут непросто, – Иссур потер переносицу, – офицеры – да, с девизом, но начинают все равно снизу. Кто побогаче быстро это проходят, конечно. А большинство – это свободные арендаторы земли у старших родов, они тоже потомки Торговой Стражи, так что тоже Откликнувшиеся, но без девиза.

– Батраки ваши?

– Нет, они так же у нас работают, но батраком может кто угодно быть, и в Легион их не возьмут. А если обычный легионер выслужится, то может получить девиз, а землю прикупить на жалование… Уф, да, сложно это… – Парень сочувственно смотрел на озадаченные лица.

– Не так много поколений прошло со времен Марша, наделение землей служивых… – начал Ганнон, но Виннар хлопнул его по плечу и закричал:

– Вот она, вот! – Он привстал, одной рукой опершись на плечо Ганнона, второй – указывая на выплывающий из-за Храма корабль. – Перед замком уже покрасовались. Прости, братишка, – сказал он, увидев недовольную мину друга, – мы эту лекцию уже сто раз слышали, а Иссуру она ни к чему. Да не будь ты унылым, как Уналмас, светлая память его скучнейшему величеству! Смотри лучше, какая красота!

Зрелище было и вправду впечатляющее: втрое длиннее самой большой триремы и с семью рядами весел, Сцилла представляла собой настоящую плавучую крепость. На носу красовались огромные красные глаза, борта были украшены деревянными скульптурами, между ними тут и там виднелись баллисты и онагры.

– Сколько же там народу? – выдохнул Иннар.

– Около тысячи моряков, – ответил Виннар, не отводя взгляда от корабля.

– Полторы, – коротко бросил Иссур. Он внимательно рассматривал паруса и весла. – Наследник ведет, плохой поворот, слишком близко.

– Да нет же, до берега еще плыть и плыть, – возразил Виннар.

– Это не трирема, тут поворачивать надо загодя, – повезет, если на мель не сядет, – напряженно проговорил Иссур. Он стоял, отбивая частый ритм носком сандалии и опершись на стол сжатыми кулаками, отчего костяшки его побелели.

Через некоторое время корабль и вправду утратил плавность хода. Один борт стал грести медленнее, а другой – налег на весла, пытаясь скорректировать курс. Вода вспенилась вокруг весел, Сцилла по широкой дуге приближалась к берегу, пытаясь встать параллельно: насколько возможно близко к городу, но все же на безопасной глубине. Иссур протянул бокал Иннару, и тот с одобряющим выражением лица щедро налил вина.

– Ветер, бездарь, с севера, – бормотал Откликнувшийся.

Словно услышав его, на корабле начали спускать паруса на всех трех мачтах. Откликнувшийся схватился за голову и стал расхаживать взад-вперед.

– Ваш старший дом? – Ганнон решил отвлечь его.

– Да, хозяин морского надела и так стоит над всеми, как Говорящий от Морского Легиона, но мы еще и их вассалы по земельному праву.

– Морского надела? – Иннар хотел добавить еще что-то, но побоялся опростоволоситься.

– Капитан Сциллы не владеет землей, она и есть его надел, – пришел на помощь Ганнон.

– Да, и без земли – немаленький, – добавил Виннар.

На корме подняли небольшой парус и повернули рею так, чтобы ветер помогал маневру, толкая заднюю часть корабля. Иссур вскинул руки к небу, благодаря всех богов. Довольно долго ничего не происходило, и все, кроме него, перестали неотрывно смотреть за ходом корабля, вместо этого наблюдая за Иссуром. Спросить Откликнувшегося, все ли в порядке, никто не решался. Наконец, на его лице показалось облегчение, он плюхнулся на стул и уронил голову на руки. Иннар похлопал будущего легионера по плечу и, когда тот поднял голову, спросил:

– Ну что, справился ваш господин?

– Сынок его, да, со скрипом. – Иссур поднял кубок и выпил залпом.

– Курум успели потратить? – Иннар снова наливал, Иссур, немного придя в себя, прикрыл рукой свой кубок. – Сцилла в город, цены вверх. На все, кроме зерна, конечно.

– На биржу зерновую мы не ходим, да и нет денег – нет проблем, – грустно улыбнулся Ганнон. – Интересно, сколько зеленых монет на ней привезли?

– Да каждый год все больше, – проворчал Виннар, положив руку на кошель.

Сцилла тем временем плавно шла на веслах вдоль берега, нацелившись в небольшую бухту рядом с Маяком. Эта часть пути не заинтересовала Иссура: корабль двигался по сигналам, которые подавали с берега. На сторожевой же башне неспешная беседа продолжалась еще полчаса. Откликнувшийся откланялся первым, сославшись на ранний подъем в Штабе Легиона. Иннар, которому спать оставалось еще меньше, задержался подольше.

– Долго выбирал… – Он похлопал рукой по пузатой бутыли с элем, после того как освежил напиток в кружке Ганнона. – Как тебе?

– Выше всяких похвал. – Ганнон медленно вдыхал запах, не поднося напиток слишком близко к лицу. Пряные нотки щекотали нос. Переместив чашу чуть ближе, он начал ощущать морскую составляющую в аромате, слегка раздражавшую обоняние. Глоток, и она разлилась по рту, на секунду затмив все остальные. Когда же напиток окончательно провалился в желудок, остались только тепло и нотки специй в долгом послевкусии. – Совсем не то, чем на пляже угощали.

– На пляже? – Иннар рассмеялся. – Тебя Молк попутал там пить?

– Ситуация была… необычная, – ответил Ганнон. Виннар усмехнулся, но промолчал.

– Еще б ракушек там поел, – ключник покачал головой.

– Мне кажется, я что-то такое и попробовал, они их варят вместе.

– Их нельзя с выпивкой смешивать! – Иннар схватился за голову. – От такого напитка можно не то, что поговорить, встретиться с богами. Особенно, если в прилив или после бури собирать.

– А ты знаток, я смотрю, – вступил в разговор Виннар, подмигнув Ганнону.

– Я понемногу! – Смешался Иннар. – Яррон вот злоупотребляет иногда, он и угощает.

– Яррон? – Ганнон пытался вспомнить, кто это, но на ум никто не приходил.

– Личный слуга Прелата, – пояснил Виннар, который лучше ориентировался в замке.

– Только тихо! – Иннар приложил палец к губам. – Это большой грех. Но без этого бесконечные епитимьи не выстоишь. Бедняга чуть не каждую ночь бдит.

– С таким хозяином, не могу его осуждать, – заметил Ганнон, вспомнив свою встречу с Прелатом, и поежился.

– Ну, не так он и плох, – хмыкнул Иннар, подливая себе вина. – Самое страшное наказание – ничего не делать. Тоже мне. Кастелянша во сто раз хуже.

– Не соглашусь с тобой, – мрачно произнес Ганнон, поболтав остатки эля в чаше.

– Да я же не спорю, что он тоже из господ, – Иннар, перегнувшись через стол, долил ему эля, – но не хуже других. Просто ты столкнулся именно с ним. Вот что ты думаешь о кастелянше?

– Ничего не могу сказать, – ответил Ганнон и отпил глоток.

– Вот! – Иннар самодовольно сопровождал каждое слово взмахом указательного пальца. – Потому что не имеешь с ней дел. А с Прелатом – пришлось. Пришлось бы с кастеляншей – получил бы и от нее.

– Ты же получаешь от нее за дело! – воскликнул Ганнон, глядя на Виннара в поисках поддержки. Тот только пожал плечами, мол, не впутывай.

– Так же, как и ты получил от Прелата. – Иннар развел руками. – Господа – они такие. Всегда мы в чем-то виноваты… Основы мира, друг.

Иннар – явно довольный своими рассуждениями – допивал вино. Тем временем Ганнон изо всех сил сдерживался, чтобы не выбросить поганца в море. Перед глазами стояли тюки книг, которые он принес Ганнону в тот злополучный день.

– Ну что ж, раз уж помянули каргу, мне пора. Подъем ранний. – Закончив с напитком, Иннар с тоской посмотрел на восток.

– Ночью надо спать, друг, вот это – основы мира! – одобрил Виннар.

– Ты, как всегда, мудр, – ответил Иннар. Закусив напоследок, он отправился в сторону замка, слегка пошатываясь.

– Да только слушать меня не хочешь, – бросил Виннар ему вслед. Ключник только отмахнулся, не оборачиваясь. – Скоро придется отправляться в Колонии? – спросил капитан Ганнона, когда их друг скрылся из виду.

– Откуда ты знаешь? – асессор наклонил голову.

– Коул велел собрать информацию после твоего возвращения. Хестол имеет интересы и на Аторе, и на остальных трех островах. Пещерники, про которых ты спрашивал, в основном работают на Гирсосе, так что про житницу мы знаем больше. Там все тихо.

– Пещерники работают на нас?

– Да, и некоторые из них – из Дубильни. Самые буйные уходят туда, с добровольцами из Земного у них не очень.

– Веди себя как положено, не то увезут в Отлив… – пробормотал Ганнон старую угрозу братьев-инструкторов и поднял взгляд на Виннара, тот мягко кивал.

– Я был к этому близок в свое время, – усмехнулся он.

– И ты на связи с ними?

– Да.

– Все время?

– Конечно. Ганнон! Право слово, ты иногда ведешь себя так, как будто ты один работаешь! – Виннар беззлобно рассмеялся, сверкнув белоснежной улыбкой к вящей зависти асессора. – Впрочем, похоже, не ты один так думаешь. Старик хочет поднять одного со второй ступени, как ты помнишь. И первым он предложит тебе. Думаю, он сказал мне об этом, чтобы я прощупал почву.

– Я… не приму эту честь, ты же знаешь. – Ганнон замотал головой, представив себе, как рушится тот мир, что он выстраивал для себя долгие годы.

– Твой страх… – начал было Виннар. Он точно захмелел: дела Братства не стоило обсуждать в городе. К тому же они не единожды спорили об этом раньше, всякий раз оставаясь каждый при своем мнении.

– Вполне обоснован, – отрезал Ганнон. – Мы оба видели…

– Знаешь, некоторые говорят, что это лишь спектакль. Неудачников отправляют в Колонии с разумом деревенского дурачка.

– Некоторые? Из толпы? – усмехнулся Ганнон: посвященных было раз два и обчелся.

– Стражи покоев старика, – с улыбкой пояснил капитан, а в ответ на изумленный взгляд друга добавил: – Я тоже был в шоке. Но, да, они иногда говорят.

– Да, со мной тоже недавно говорили, жуть. Но все равно – чушь… – Ганнон помотал головой, сбрасывая морок. – Сказки, чтобы отогнать страх.

– Думаю, ты прав. Не все подводят хозяина при попытке возвыситься. Кто-то встречает более… типичную участь. – Погрустневший капитан поболтал вино на дне кубка и разом допил. – Просто так старик ничего не дарит…

Ганнон уже не слышал последних слов: его мысли занимала судьба тех, кто все же смог освоить искусство Братства. Лишь немногие доходят до второй ступени, но почти никто – до третьей. Он сжал пальцы левой руки, вспомнив о кольце, что лежало в сундуке под вторым дном. Его жест не ускользнул от внимания Виннара – тот положил правую руку на плечо друга и сказал:

– Ганнон, ты же знаешь: чего я не могу выносить, так это видеть, как просирают талант. Тебя выбрали, но это повод для радости, а не страха. И не думай, что я откажусь быть следующим, если ты сдрейфишь. Меня не остановит гордость. А еще один шанс тебе может и не выпасть.

– Пусть так и будет. – Ганнон мягко снял руку друга со своего плеча. – Для меня будет честью служить под твоим началом.

«Если ты пройдешь возвышение, – мрачно подумал юноша, глядя на сиреневую кайму над горизонтом. – Но отговаривать Виннара – занятие еще более безнадежное, чем плыть в Шторм».

Акт 2. Глава 2 Глубина греха

Верх пера в руках Ганнона казался неподвижным, но острый кончик так и мелькал, с невероятной скоростью выводя аккуратные символы на небольшом пергаменте. Рядом лежал футляр, в котором предстояло отнести доклад Коулу: юноша сомневался, нужно ли это после разговора, но решил не рисковать. Разум без усилий переводил слова в знаки шифра – годы практики давали свое. А вот выводы давались с трудом: хотелось написать больше, показать, что он годится на что-то и без кольца. Возвышение всегда было добровольным, без желания его просто невозможно было провести. Но Ганнон слишком хорошо знал, как человеком можно манипулировать: через посулы, угрозы, стыд или чувство верности. Наверняка ключик есть и к нему.

На пергаменте оставалось место для последнего квадрата: символы шифра следовало записывать по спирали – снаружи вовнутрь. Поэтому весь «абзац» следовало продумывать заранее. Погрузившись глубоко в свои размышления, юноша в последний миг успел поймать каплю чернил, чуть не упавшую на лист. Вздохнув, он аккуратно отодвинул пергамент и убрал перо в чернильницу. Асессор пытался ухватить мысль и составить внятный текст, но раз за разом образ ускользал, оставляя за собой только ноющую пустоту в голове. Тонкие линии символов на пергаменте высыхали на глазах, дождавшись пока последние перестанут поблескивать в свете свечи, Ганнон свернул пергамент и убрал до поры в футляр. Ложные Мученики… природа их ереси могла бы дать подсказку.

В прошлый раз он приходил в Замковую Обитель к Прелату, рассчитывая как можно быстрее ее покинуть. Теперь же придется задержаться подольше. Без особой надежды Ганнон проверил покои Боннара: они все так же были заперты снаружи, на замке начинала скапливаться пыль. Строения обители, где за счет казны Гамилькаров жили и трудились жрецы всех богов, окружали небольшой сад с фонтаном в центре. Вспомнив рассказы монаха, Ганнон проследил за скрытыми под землей трубами вплоть до массивных внутренних стен, в которые был встроен резервуар для сбора дождевой воды, теперь питающий фонтан.

Обритые послушницы и послушники деловито сновали через сад от одного строения к другому: мелькали синие, зеленые, бурые и бледно-желтые одеяния. Попадались и служители Ихариона в белом, ведь только их Братству было дозволено изучать Старшие Книги. Впрочем, здесь их было не в пример меньше, чем в любом другом храме. Королевский род поддерживал жизнь в увядающих культах, создавая противовес Красному Городу, но не нарушал при этом ни единого слова писания.

«Благочестие и дерзость, – Ганнон вспомнил рассказы старого монаха о церковных максимах, – две опоры из трех, необходимых для ереси». Благочестие не могло составлять ересь, как одна из двух опор. Третьей и последней могло стать отклонение от догмы, но чистота исследований блюлась строго, и все они были доступны для проверки, что наверняка не могло не злить Больший Круг Ихариона.

Приблизившись к слугам Вортана, что возились с фонтаном, Ганнон поинтересовался, где находится брат Боннар. Вместо ответа они промямлили что-то неразборчивое и углубились в работу. Это повторилось несколько раз, вызывая все большую тревогу: кто-то пожимал плечами, другие молча уходили, кто-то шарахался от него, как от чумного. Юноша мрачно расхаживал по саду, наблюдая, как люди огибают его, едва завидев, словно косяки рыбы при появлении хищника. Вскоре его внимание привлекла фигура в белом с диковинной хромой походкой. Завидев Ганнона, идущего следом, служка узнал асессора и ускорил шаг. Хромающий на обе ноги помощник Прелата не мог далеко уйти, бесплодные попытки вызывали чувство сострадания, но дело было важнее.

– Яррон! – Служка вздрогнул то ли от громкого оклика, то ли от звука своего имени и замер. – Куда же ты так торопишься? – насмешливо спросил его Ганнон. – Морских гадов объелся?

Теперь бедняга побледнел под стать своему одеянию, он затравленно смотрел на асессора, боясь сдвинуться с места. Тем временем тот приблизился и, слегка наклонившись, произнес:

– Не переживай, живот от них крутит, но если не ел сырыми, то нечего бояться. – Было видно, как Яррон пытался сообразить, о чем Ганнон говорит: о еде с рынка или ракушках с пляжа. – Я ищу брата Боннара, ты не знаешь, где он?

– Кого? – переспросил служка.

– Брата Боннара, – ровным тоном и с улыбкой повторил Ганнон. – Служитель Вортана, тучный такой, с кудрявой бородой.

– Он странствует, – медленно произнес Яррон и облизнул пересохшие губы. – Да, наверное, уехал вместе с братом Второго Круга, – чуть увереннее закончил он.

«Странствует? Что за чушь! – Ганнон обдумал уверенную интонацию служки в конце. – Нашел кусочек правды, которая хорошо крепится к его лжи».

– Брат Тризар уехал? Вместе с пленником?

– Д-да, – служка помедлил, – но не насовсем, должен вернуться. Его слуги стерегут темницу.

– Спасибо! – Ганнон похлопал его по плечу, Яррон же облегченно вздохнул и быстро поковылял прочь.

Присев под небольшим деревцем, Ганнон обдумывал слова служки: «Куда мог поехать Боннар? Он же годами не покидал не то что город, а даже замок. И Тризар тоже… Как это связано?» Вопросов было больше, чем ответов. Завидев группу жрецов, асессор решился обратиться к ним. Выбор пал на слугу Гирвара, чье темное лицо неардо резко контрастировало со светлым одеянием. Гладко выбритый и с длинной тонкой косой, он шел к выходу из Обители. Юноша направился наперерез и, когда пути их пересеклись, глубоко поклонился и произнес:

– Она приносит нас вначале…

– Он же принимает в конце. – Жрец не мог не ответить на ритуальное приветствие, но насупленные брови выдавали недовольство. Он говорил с совсем легким акцентом, но точно пришел из-за Гор.

– Я прошу прощения, но мне поручили передать сообщение, – Ганнон притворно задумался, – брату Боннару. Я нигде не могу его найти.

– Он странствует. Когда вернется – пока неизвестно, – ответил жрец и продолжил свой путь, не сочтя нужным добавлять что-либо еще.

«В последнее время королева стала обращать внимание на разных придворных, может статься, она и ему нашла применение?» – подумал Ганнон. Пока он решался, можно ли обратиться к кому-либо из других жрецов, у дверей в покои Прелата началась какая-то суета. Решив не рисковать, юноша двинулся прочь из Обители, тем более что – кроме Боннара – он не был лично знаком с кем-либо из здешнего духовенства.

Направляясь обратно к цитадели, Ганнон вспомнил слова Яррона о брате Второго Круга. Его пленник, возможно, был связан с Леориком или хотя бы мог что-то знать о контактах еретиков и демонопоклонников. Допросить его? Не слишком ли это рискованно? Юноша прикрыл глаза и увидел всполохи пламени, пожирающие его руку, оголяющие плоть до самых костей. Увидел безмолвные фигуры в капюшонах, стоящие в круге из свечей. Сжав кулаки, он направился внутрь цитадели и дальше знакомой дорогой – вниз в темницу.

Завидев Ганнона, один из стражников – местных из замка – встал и преградил ему путь, не дав спуститься ниже.

– Стой! – прокричал полноватый мужчина в накидке с гербом поверх кольчуги, который охранял дверь, ведущую к камерам на первом этаже подземелья. – Сюда проходить не велено, приказ! – Он многозначительно указал пальцем наверх.

– Прошу прощения, – Ганнон с улыбкой поклонился, – но я направляюсь вниз. – Он кивнул в сторону лестницы, которую наполовину закрывал стражник. – Туда тоже нельзя?

– А-а-а… – протянул мужчина и посторонился. – Туда можно, но, смотри, там ребята пострашнее меня обитают! – усмехнулся он в бороду и вернулся к своему столу, потеряв к гостю всякий интерес.

– А у вас что за злодей такой сидит? – Ганнон постарался выдержать тон непринужденным, но страж только молча уставился в неровную столешницу, освещенную единственной оплывшей свечой.

Спустившись ниже, Ганнон увидел двух охранников. Опоясанные короткими мечами и в кожаных доспехах с нашитыми металлическими платинами, они стояли возле той самой двери, где королева пыталась подслушать разговор Прелата. Не дойдя четырех шагов, юноша представился:

– Ганнон, асессор его Величества, представитель Избранника в деле этого заключенного. – В ответ стражники не проронили ни слова, продолжая бесстрастно смотреть на незваного гостя. – Я бы хотел поговорить с ним, – закончил Ганнон.

Двое мужчин переглянулись, после нескольких секунд раздумий один их них приоткрыл дверь и скользнул внутрь. Через минуту он вернулся в сопровождении еще одного стража. «Интересно, сколько их там?» – пронеслось в голове Ганнона. Осмотрев пришедшего, мужчина с седой косой и золотым кольцом на мизинце жестом пригласил войти.

Комната, что когда-то показалась Ганнону безопасной, теперь уже точно не была таковой. Двое стражей остались снаружи. Еще трое и вожак были внутри, дав гостю осмотреться и понять расстановку сил, старший, наконец, произнес:

– Мое имя Саур. Брат Тризар запретил кому-либо говорить с отродьем без него, и так оно и будет. – Он стоял, опершись руками на стол, его взгляд источал уверенность. Надо сказать, небеспочвенную – трое вооруженных подчиненных придавали словам вожака вес. Ганнон окинул глазами его, руки, золотое кольцо, стол, книгу на нем.

– Возможно, речь идет о тех, кто не говорил с… отродьем раньше, но я не из их числа, – сказал асессор и вежливо указал на книгу. Ему удалось смутить церковника: тот и вправду начал листать страницы. Ганнон же продолжал уверенным тоном: – Во-он там, где несколько клякс.

Саур гневно взглянул исподлобья в ответ на издевательскую подсказку, но все же дошел до нужного места и принялся читать, водя пальцем по строкам. Закончив, он ответил резко, однако в его голосе уже была слышна трещинка сомнения:

– Это ничего не меняет, пленник остается в нашей власти.

– Прошу вас, прочтите внимательней. Там записано и заверено вашим господином, что я – представляю здесь дом Видевших, – Ганнон решил, что этот статус для церковников важнее короны «попутчиков милости богов», – как полноправный участник процесса в их землях, на… а точнее под которыми, мы находимся, – произнес асессор. Стражник молчал, только громко вдыхал и выдыхал. Подручные Саура застыли и смотрели на него. Ганнон продолжил, воспользовавшись тишиной: – Допустим, я попытаюсь пройти. Вы желаете устроить резню и так встретить брата Тризара? При всем почтении ко Второму Кругу, мы все же в Виалдисе.

Несколько томительных секунд церковник колебался. Ганнон был почти уверен, что в худшем случае его просто вышвырнут, почти. Ответ на лице Саура юноша увидел на мгновение раньше, чем тот пробурчал:

– Напиши все, что ты мне сказал про Видевших, в книгу. – Он пододвинул ее к краю стола. – Пусть попробует разговорить! – сказал старший церковник уже громче, решив приободрить своих людей. – Если он даже брату Тризару пока слова не сказал, то куда уж этому! – Саур вызвал смешки. – Но это пока что, все они, в конце концов, говорят, – закончил он под одобрительное бормотание своих подчиненных.

Пока Ганнон скрипел пером по пергаменту и пытался припомнить хотя бы название документа, утверждавшего его права, подал голос один из младших церковников:

– Вы, кажется, сказали, что мы находимся не на, а под землями…

– Остороожнее, господин, – нараспев проговорил Ганнон, не отрываясь от письма, – а то придется отпустить всех лиходеев и еретиков, которых владетели земель держат в подземельях. – Общий смех немного разрядил обстановку к облегчению асессора.

Закончив и поставив точку, юноша выразительно взглянул на дверь. Старший стражник снял со стены факел и передал Ганнону, затем он потянулся к ключам, что висели на крюке, довольно высоко вбитом в стену. Рукав задрался и открыл татуировку на предплечье: два частично перекрывающихся круга, меньший и больший. Церковник отворил дверь и уже было шагнул вперед, но Ганнон вмешался:

– Мое право посещения исходит от Видевших, распоряжение же вашего господина остается в силе. Церковь не дозволяет вам говорить с пленником.

Кулак, в котором была связка ключей, сжался до хруста костей. Лицо Саура потемнело, он медленно проговорил:

– Дерзость и искажение буквы закона в угоду злу – это ересь, даже если не создали еще такой максимы.

– Как хорошо тогда, что за ересь в этих землях судят Видевшие. – Ганнон пожал плечами, прошел в дверь и закрыл ее за собой. Прислонившись спиной к деревянной поверхности, он закрыл глаза и минуту глубоко дышал, пока сердце, бешено колотившееся в груди, наконец не успокоилось.

***

Свет едва разгонял тьму, ярко отражаясь только от влажных выпуклых камней стены. Ганнон шел по коридору по памяти, придерживаясь рукой за стену. После очередного шага тьма, наполнявшая пустоту прямо перед ним, поглотила свет факела. Оглянувшись по сторонам, юноша увидел отблески на стенах уходящих вбок коридоров. Пройдя еще чуть дальше вперед, асессор смог различить очертания прутьев клети и человека, лежавшего в ней. Поднеся факел ближе, Ганнон рассмотрел следы пыток, покрывавших тело несчастного. Шрамы от кнута и синяки от ударов, разбитые ногти и ожоги.