Текст книги "Плата за страх"

Автор книги: Петр Акимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Прошло три дня после того, как Панкратова сделала и отправила похитителям фальшивые доверенности.

Четвертый день тянулся в почти привычной уже тревоге. Конечно, Тамара верила Надежде, утверждавшей, что все под контролем и Зайка в абсолютной безопасности, но от тревоги избавиться не могла. Слишком многое, помимо денег, стояло на кону. Да, сумма на нее почти и не давила: 12 миллионов долларов – это нечто запредельное и фантастическое, о таких деньгах невозможно переживать всерьез. Больше всего Панкратову изматывали непреходящий озноб между лопатками и опасение, что она что-нибудь испортит. Или переиграет, изображая ужас, – и тогда окружающие заподозрят, что она не в себе, или недоиграет – и тогда злодеи поймут, что она не так испугана, как должна бы.

Спасли Тамару новые неприятности.

Были они мелкими и поэтому особенно досаждали на общем кошмарном фоне, но зато по закону вытеснения именно так – досаждая, – они отвлекали от прочих переживаний. Произошла новая напасть от того, что, выполняя приказ похитителей, она слишком старалась вести себя, как обычно. В первой половине дня Тамара совместила приготовление обеда с неотложными звонками и редактированием деловых записок. Из-за вируса, разрушившего архивы «Аметиста», в офисе царила неразбериха, и Панкратова порадовалась, что на даче у шефа ее достают лишь отголоски.

Когда шеф поел и задремал, она убралась на кухне и отправилась на пруд. Возвращаясь домой в одном купальнике с сарафаном в руках, на веранде нос к носу столкнулась с Воротниковым. Он как раз открывал дверь, опираясь на плечо медсестры. Наконец-то медики позволили ему прогуляться во дворе. Увидев Тамару едва прикрытой (купальник был из тех, которые не столько прячут, сколько подчеркивают прелести), Валерий остолбенел. Он даже не сообразил, что загораживает ей вход.

– Ничего себе… – наконец посторонившись, пробормотал Валерий. И она, торопливо поднимаясь к своей комнате, до самой двери ощущала на своих бедрах его обжигающий взгляд.

Вечером, когда она в обычном балахоне записывала его распоряжения на завтра, он ощупывал ее глазами. Но ограничился служебными темами. А вот на следующее утро, когда она принесла ему завтрак, вдруг буркнул:

– Ну-ка, присядь. Я хочу знать: ты от безденежья или ради чего-то так наряжаешься?

– Как – так? – Она лихорадочно придумывала, как перевести разговор на что-то другое.

– Вот так, бесформенно!

– Это мое личное дело.

– Конечно, твое. Но такое ощущение, что ты все это время прятала, в общем, свои, э-э, формы. Нечестно как-то.

Она фыркнула:

– Валерий Захарович, вас устраивает моя работа?

– Не надо мне тут… Не стройте из меня идиота. Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. – Его переход на «вы» означал крайнюю степень недовольства. – Если человек выставляет себя не таким, как есть… Значит, он чего-то добивается. И не крутите! Зачем вы притворялись какой-то квазимодой, зачем? Ну?!

Она посмотрела на него упрямо, исподлобья и спросила:

– Хотите правду?

– Да.

– Всю правду хотите?

– Ну!

– Я старалась избежать лишнего вашего внимания. И так хватает проблем с вашими амурными делишками.

– Вот как? – Он, казалось, вполне искренне удивился. – Это вы об Ирине? И мое внимание вам было бы неприятно?

– Отвратительно!

Ей уже нечего было терять.

– Та-ак, – машинально помешивая кофе в чашке, обиженно протянул Воротников. – Значит, даже омерзительно? Допустим. Ладно, это – объяснение. Допустим. Хорошо, идите. Давайте обзванивайте клиентов насчет решений этого «киндер-сюрприза» – нового премьера.

Она решила, что на этом вопрос исчерпался. Шли пятые сутки, как над ними с Зайкой нависла угроза, и это ее изрядно вымотало. Но зато у Воротникова, которого Надежда запретила вводить в курс событий, сил прибывало. Вечером, выслушав резюме о планах клиентуры, он вдруг сказал ни с того ни с сего:

– Я думаю все-таки, как женщина одевается на службе, не совсем ее личное дело. Понимаете? – Он столь красноречиво посмотрел при этом на ее грудь, вернее, на соответствующее ей место, что она рассердилась:

– Мы уже закончили разговор на эту тему!

Воротников рассмеялся, закинув шелковистую бородку, в которой посверкивали седые волоски:

– Где были мои глаза! Давно меня так не лажали. А вы, когда сердитесь, вообще прелесть. Простите, но теперь уже не могу относиться к вам по-старому. Только что заметил: у вас не макияж, а натуральная штукатурка! Что, вкуса не хватает?

– Вам что, мало проблем? – Тамара смотрела в золотистые глаза с угрюмым вызовом. Ожил, жеребчик. Пора съезжать.

– Но согласитесь, – на «вы», но без недовольства сказал шеф, если бы вы служили не только опорой, но и украшением фирмы, это бы хорошо сказалось? В присутствии красивой женщины легче сдерживаться и быть тактичнее, правильно?

Служила! Она уже служила одному и опорой, и украшением. Гаврилов молодец: научил на всю оставшуюся жизнь. Больше она на подобное не купится.

– Вам мало Ирины Павловны?

Воротников побледнел от злости, но постарался взять себя в руки:

– Перестань. При чем тут она? Ты на редкость хороший работник, и я не хочу тебя терять. Но что плохого, если б ты выглядела посимпатичнее?

Она потупилась – если он ее выгонит, она не сможет с ним сутяжничать. Она не может шантажировать человека, которого кормила с ложечки. Ответила сухо:

– Конечно, Валерий Захарович, я завишу от вас. От зарплаты, которую вы платите. И уходить из «Аметиста» мне страшно. Но только подонок может пользоваться тем, что женщине приходится цепляться за приличную работу. Вы – такой?

– Так. – Он растерялся. – Значит, я – подонок? Чего молчите? Почему? Чем это таким я пользуюсь?

– А тем хотя бы, что я должна терпеть этот разговор! Мне можно тыкать, меня можно обсуждать, а я ни по морде не дам, ни… Ни уйти не могу, хлопнув дверью. Хорошо, да?

Она подняла голову и увидела, что он уже малиновый и едва сдерживается. Но ей терять уже нечего: ее достали со всех сторон. Похитители требовали одного, Кузнецова другого, а тут еще этот пристает с потягушками.

– И вам ведь не стыдно? Вот что ужасно: вам даже не стыдно! Или вам еще и нравится?

Тамара отвернулась, ожидая приговора. Она отдавала себе отчет, что не только из-за нужды в деньгах не хочет уходить от него. Но и стать для него новой Колосковой она не может.

– Извините, – после паузы услышала она. – Извините, ничего подобного я и в мыслях не держал! Возможно, я себе позволил лишнее. Возможно. Но ведь и мне приходится много чего терпеть!

Он оправдывался. Не перед ней – перед самим собой. Выруливал на свои резоны.

– И опоздания всякие, и забывчивость, и путаницу вашу бабскую я же терплю? Терплю. И лень. Почему же и моим сотрудницам немного не потерпеть, если я даже в чем-то не прав? Что вы – люди, вам можно ошибаться, а я ангелом должен быть?

– Когда я опаздывала? Или путала? Я что, мало вкалываю?

– Ладно, вы – нет. Зато другие путают!

– А я – не другие! Почему я должна выслушивать? Я же про вашу одежду ничего не говорю. Как хотите, так и наряжайтесь.

– Хорошо. Я прошу прощения, – решив что-то для себя, осторожно сказал Валерий Захарович. – Впредь буду держаться в рамках. Но если я сейчас перейду на «вы», люди заметят, лишние разговоры. Разреши мне… в знак, что ли, дружелюбия обращаться по-прежнему? А я взамен, ну, не знаю что. Придумай что-нибудь, я заранее согласен. Договорились? Не молчи: простила?

– Да. Извините.

– Ладно, забыли. Но насчет одежды ты не права. – Он, как ни в чем не бывало настаивал на своем. – Мы работаем с людьми. Они не только встречают по одежке. Тебе все чаще приходится участвовать в переговорах. Для успеха надо выглядеть, как клиенты. Резонно?

– Не знаю. У меня нет денег, чтобы так наряжаться.

– Деньги не проблема. Давай я дам. Ничего унизительного! Служебная спецодежда. Значит, договорились! Завтра бери Володю и давай по магазинам. Теперь о лондонском фиксинге на золото…

Прежде не раз случалось, что, отдав не очень существенное распоряжение, Воротников надолго о нем забывал. Но на сей раз, когда она утром принесла ему завтрак, он встретил ее необычно:

– Привет, красавица! Так, ставь поднос. Володя на месте?

– Да. Доброе утро.

– Доброе-доброе. Вот, бери этот конверт и давай отоваривайся. Смотри, про салон не забудь!

– Какой салон? – растерялась Тамара. Права Надька: дура она дура. До седых волос дожила, а все еще в мужскую совесть верит.

– А тот, в котором женщин красят, завивают и прочее. Кстати, чеки не забудь! Это не какие-то фигли-мигли. Все по работе, через бухгалтерию. Не тяни, отправляйся. Мне просто не терпится увидеть тебя в нормальном виде. И к тому же сегодня у нас тут будут гости. Деловые. Проверим на практике мою теорию о влиянии на дела твоего внешнего вида.

Он опять глянул на нее мерзким, ощупывающим взглядом.

Тамара ощутила, как жар заливает щеки. Она растерялась от неожиданности. А этому все как с гуся вода. Он что, считает ее своей рабыней? Но как возразить? Пока еще все на ниточке и с Зайкой, и с ней самой. Случись такое неделю назад, она отказалась бы наотрез. Могла даже уйти. И тогда не было бы ни ужасного звонка, ни письма на компьютере. Сейчас уходить из «Аметиста» нельзя. Надежде нужна еще минимум неделя, чтобы обезопасить их с Зайкой будущее.

Тамара молча взяла из рук хозяина туго набитый конверт и вышла, чувствуя себя оплеванной. Поднявшись в свою комнату, она долго сидела, уставившись в одну точку и ни о чем не думая. В висках пульсировала одна мысль: «Дура! Какая же я проклятая, тупая дура!» Расслабилась. Купаться ей, видите ли, захотелось. А потом шляться полуголой. Доигралась. Вот и сон оказался вещим: он же ее предупредил – не оголяйся на работе!

Осознав, что бегущие по кругу слова давят ее, она встрепенулась. Что ж, если ему хочется потратиться на ее наряды, на прическу и массажиста, то она доставит ему это удовольствие.

По первому классу.

Так обозленно размышляя на заднем сиденье машины, она по дороге в город набрала номер Кузнецовой.

– Давно пора, – не удивилась та просьбе Панкратовой пройтись вместе с ней по магазинам. – Однова живем! Но я советую поменять порядок. Вначале – по магазинам, потом салон. В наше время и при твоей фактуре легче внешность подгонять под одежду. Сколько он тебе отслюнил? Ого! Гуляем, подруга!

Пока они объезжали магазины, Надежда, уверив ее, что с Зайкой полный порядок, и выслушав пересказ разговора Тамары с шефом, напомнила об основополагающих принципах смирения:

– Во-первых, он прав, потому что он владелец «Аметиста». Ты от него зависишь, мы ведь его фирму как наживку используем. А почему он должен помогать даром?

– Мы же его деньги спасаем!

– Ха! Но он-то об этом не знает, правда? Во-вторых, он прав, потому что мужик и торопится жить. Сумел заработать и гуляет. В-третьих, он пока ничего плохого не требует. И сон твой в руку: доверься шефу, и все будет отлично.

– Ага, – иронично покивала Тамара, – все и сразу!

– А что? Бывает же. Что это за жизнь, не понимаю, если большую ее часть ты тратишь на дурные предчувствия?! Высказала их, обдумала, учла и – забудь. Тебе не пятнадцать, чтобы всего бояться. Вот начнет приставать, тогда и будешь маяться. Мало у тебя проблем?

– Тебе легко рассуждать. Сама бы попробовала такую зависимость, – пробурчала Тамара, потерянно расхаживая по магазину вслед за подругой. Панкратова не умела просто ходить по магазинам. Прежде, попадая на рынок, она специально не смотрела по сторонам, чтобы не расстраиваться зря. Наряды, особенно красующиеся на отдельно стоящих манекенах, и в самом деле великолепны. Но цены! Обидно, что она должна тратить на тряпки деньги, которых хватило бы на год жизни.

– Может, ты и права, – подтвердила Надежда. – Я бы могла и врезать. Но в том, что мужик хочет бабу, нет ничего плохого. По природе положено. Вопрос в том, как он хочет. Если предлагает попользоваться его карманом, в этом есть что-то скользкое. Есть. Но раз уж ты согласилась, чего ныть?

– Ой, ты договоришься, – ответила Тамара, влезая в нечто сиреневое, томно обтягивающее, – что мне в проститутки пора.

– Не передергивай! А чего – тут нормально, повернись-ка боком. Отлично. С тобой по магазинам ходить, только завистью давиться: что ни наденешь, все как на куколке! Проститутке платят как раз за то, что с ней ничего такого не надо. Ее сгреб, поимел, как захотел, и выбросил. Проститутка выпрашивает деньги, а порядочная женщина их милостиво принимает. Ощущаешь разницу?

Тамара, увидев себя в зеркале, онемела.

Панкратова отвыкла от себя такой – изящной, но не тощей, женственной, но без ленивых складок. «Нет, – подумала она вдруг печально, – я себя такой никогда и не видела!» Сейчас она узнала, как может выглядеть, если одежда выбрана не по цене, а по фигуре и характеру. Вот где горе: убедиться, что в 34 ты впервые увидала себя такой, какова ты есть.

– Спасибо тебе. – Она от полноты чувств обняла подругу.

– Ладно. – Надежда выглядела чуть смущенной. – Все тип-топ.

На самом деле она отнюдь не была уверена, что будущее Тамары так уж лучезарно. Отгоняя размышления о пересказанном подругой сне, она напомнила:

– Надо не забыть сразу после салона купить приличные очки!

Когда Панкратова вернулась на дачу Воротникова, до приезда гостей оставалось всего полчаса. Шеф, пожирая ее глазами, не отпускал замечаний относительно ее новой внешности, основное внимание он уделил нюансам предстоящих переговоров. Тамара Владиславовна опять почувствовала себя паршиво. Как рабыня, которую хозяин разукрасил, чтобы повыгоднее продать. Она цепенела под плотоядными взглядами шефа, изо всех сил стараясь сконцентрироваться на работе. В названии фирмы, руководителей которой он сегодня пригласил, ей послышалось нечто знакомое, но она так и не смогла вспомнить что.

Ее подташнивало. Непривычное платье саднило кожу. Казалось, что так плохо ей еще никогда не было. Но судьба сделала очередной кульбит: неисчерпаемо разнообразие возможных неприятностей. Едва гости, прибывшие в сопровождении главного маркетолога «Аметиста» Бутицкого, небрежно оглядываясь и лучезарно улыбаясь, вошли в холл-гостиную, ей стало еще хуже: среди приехавших оказался и Олег.

Олег Викторович Гаврилов.

Бывший «ураган страсти» вынырнул из пятилетнего небытия изрядно обрюзгшим. Он обзавелся солидным пузечком, фривольно нависающим над брючным ремнем. Но взгляд его был по-прежнему быстр и зорок. Он заметил и узнал ее с порога. Заулыбался. То ли перемена освещения после улицы, то ли Тамаре просто показалось, но в глазах Олега узнавание смешалось с озадаченностью.

Она же, напротив, совершенно не удивилась, заметив, что на предстоящих переговорах именно Олег – главный. Она никогда не умаляла его способности работать, организовывать людей и делать карьеру. Именно ему, как ей недвусмысленно дал понять ничего не заметивший Воротников, она и должна была уделять основное внимание. Но это получилось само собой, без всяких усилий с ее стороны. Олег Викторович, с присущей ему в таких делах сноровкой, сумел сделать так, что она всегда оказывалась рядом с ним. И когда гостям показывали дом и его электронную начинку, и когда для завязки разговора сидели за обеденным столом. Официантками на сей раз были Зинаида Сергеевна и безудержно кокетничающая Ирина Павловна.

Колоскову новое обличье Панкратовой поначалу привело в шок. Надолго утратив высокомерие, она не могла поверить глазам. Потом, уловив, что шеф в курсе, Ирина Павловна закусила удила. Она только что не вешалась гостям на шею, играя роль девочки по вызову. Воротников реагировал на это так, словно именно этого и ждал. Сильные мужики не прощают, когда их хотят заставить ревновать.

Панкратову шеф представил как свою правую руку и относился к ней с соответствующей уважительностью. Как говорят спецы в деловом общении: «играл королеву». Заметив, что глава гостей уделяет Тамаре Владиславовне должное внимание, Воротников удовлетворенно улыбнулся и занялся замом Олега Викторовича.

Легко пообедав, перешли в кабинет, и там уже пошел чисто деловой разговор. Основным докладчиком был, естественно, Воротников. Это на какое-то время отвлекло внимание от Панкратовой.

Олега не шокировало ее нынешнее обличье. Напротив, он млел, когда во время экскурсии по дому сподобился пару раз поддержать ее за локоток. Впрочем, своего умения быстро и точно переходить к делу он за эти годы не растерял. Воспользовавшись случаем, когда рядом никого не было, он сказал:

– Очень рад тебя видеть вообще. А тем более – процветающей. Но скажи прямо: ты с ним спишь?

Тамару вопрос не смутил, хотя Гаврилов буквально впился глазами в ее лицо. Чего-то в этом роде она и ожидала. Этому эгоистичному сукину сыну и в голову не пришло спросить: как и на что она жила эти годы? Как она выживала, пока он купался в деньгах. Сейчас его интересовало, свободна ли она для флирта, есть ли смысл тратить на нее свое драгоценное время. И она ответила с демонстративной небрежностью:

– А тебе не все равно?

– Конечно, нет! – став на мгновение прежним, распахнутым Олегом, почти возмутился нынешний грузный и самоуверенный делец. – Ты так прекрасна, что я просто… Просто не могу даже описать, как я по тебе соскучился.

Даже на совещании, цепко выспрашивая Воротникова, Олег Викторович нет-нет да и бросал на нее задумчивый взгляд. В свое время именно он учил ее работать, прививая вкус к методологии и планированию. Поэтому она могла представить весь ход его мыслей. Она заметила, что он как бы оставил без внимания несколько важных моментов в предлагаемом договоре. Он даже перебил своего зама, который хотел в них разобраться. На самом деле Олег Викторович ничего не упустил. Он готовился к следующей встрече. На своей территории.

И когда в завершение деловой части он предложил Воротникову, чтобы «завтра ваш очаровательный референт подъехала к нам и на месте объяснила все нюансы моим исполнителям», она ничуть не удивилась. Зато Воротников прореагировал странно. Его одновременно и радовало, что планы сбываются, и злило что-то.

Потом, как водится, вернулись за стол – для более основательной трапезы. Панкратова не без мстительности изображала «особое» внимание к Олегу Викторовичу. Она танцевала с ним, не мешая его попыткам прижаться потеснее. Она дала ему понять, что отнюдь не тает в его в объятьях, но может немного и потерпеть в память о прошлом. Со стороны все выглядело так, точно флирт у них шел полным ходом.

В отличие от прочих мероприятий подобного рода, Воротникову не удавалось быть в центре внимания. Гости, хоть и держались вежливо по отношению к хозяину, центром притяжения выбрали Панкратову. К ней обращались с вопросами, с ней советовались, ее смешили анекдотами и тостами. Лев Александрович Бутицкий, главный маркетолог «Аметиста», сначала глядевший на сказочно преобразившуюся Тамару с почти мистическим ужасом, постепенно оттаял и отважился на неказистый комплимент. И Колоскова сориентировалась. Она оставалась громогласной и разбитной, но крутилась теперь подле одного Воротникова. Как бы извиняясь за предыдущее и показывая, что уж она-то – только его.

Тамара держалась уверенно и непринужденно. Оказывается, и привлекательность может быть не худшим скафандром, чем уродство. Ей не стоило труда твердо, но тактично дать понять Олегу, что у нее к нему чисто деловой интерес. То есть она будет очень рада, если его холдинг наладит сотрудничество с фирмой Воротникова. Она готова для этого работать, обеспечивая максимальное качество обслуживания. Но не более. Сама по себе она – пас. Никаких встреч вне бизнеса, никаких авансов на личный счет. Да, она по-прежнему ценит его ум и деловую хватку. Да, она рада его успехам. Да, она помнит, как ей с ним было хорошо, но это давно пройденный этап. И опять наступать на те же грабли она не собирается.

Чуть-чуть перебрав, Гаврилов даже унизился до обещаний немыслимых благ, если она соблаговолит сегодня же «осмотреть его особняк». Но то, что когда-то лишало ее всякой возможности трезво мыслить, теперь смешило. Этот пузан, которому осталось гордиться только густой жесткой шевелюрой, явно терял голову. И она, мимоходом перемолвившись с Воротниковым, убедила его, что лучше ей уехать раньше всех и не прощаясь. По-английски. Дескать, срочная надобность. Озадаченно-сердитый шеф только кивнул, приспустив веки на сумрачные золотые ободки зрачков.

Погрузив с помощью шофера в машину свои вещи, Тамара всю дорогу до города продремала. Нечто в душе подсказывало ей, что случился еще один поворот в жизни. А каким он будет – счастливым или горестным, еще неизвестно. Предсказанное сном появление Олега Гаврилова ничего не объяснило.

Едва она вошла в квартиру, зазвонил телефон. Она с любопытством посмотрела на него. Понимала, что еще вчера поспешила бы схватить трубку, а сейчас, став иной, верит в свою неуязвимость. Телефон позвонил и замолчал. Она пожала плечами, легко избавляясь от гаданий о том, кто это ей звонит в первом часу ночи. Но спустя несколько минут телефон зазвонил опять. Она лениво взяла аппарат, повернула регулятор, делая тише звук. А потом, поскольку сигналы не прекратились, лениво сняла трубку. Молча приблизила ее к уху.

– Алло, алло! Тома?! – прокричал обрадованный Воротников.

– Да, – равнодушно ответила она.

– Я уже забеспокоился. Володя позвонил, что отвез и все в порядке, а ты не отвечала. Ой, извини, я не разбудил? – Еще вчера спросить об этом ему бы и в голову не пришло.

– Почти, – спокойно ответила она.

– Тогда хорошо. Я вот чего звоню: сказать, что ты сегодня была великолепна. Алло! Ты слышишь?

Вероятно, ей полагалось поблагодарить его за оценку, но разве он не предал ее сегодня, выставив, как на продажу?

– Алло-алло?! Тамара?

– Я слушаю.

– Я говорю: ты была великолепна! Вот видишь, правильно мы сделали, что принарядили тебя. Согласна?

Воротников говорил напористо, но в отличие от привычного тона его голосу недоставало твердости. Сейчас он ждал ответных реплик, нуждался в диалоге.

– Наверное, – снисходительно согласилась Тамара.

– В общем, я отправил Ирину с гостями. Они от тебя в восторге. Завтра Олег Викторович ждет тебя после обеда. С утра я уже буду в офисе, там все обсудим в подробностях. Алло? Куда ты пропадаешь?!

Он начинал злиться, и она нехотя откликнулась:

– Я поняла: завтра утром в офисе все обсудим. До свидания, – спокойно ответила она и вежливо дождалась, пока он повесит трубку.

Зачем он сказал об Ирине?

Сначала он нарядил и разукрасил ее, как куклу, для витрины своей лавки. А теперь хочет, чтобы она реагировала как живой человек?

Поздно.