Текст книги "Багровая река"

Автор книги: Перри Девни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

24. ВЭНС

– Папа! – ахнула Вера, когда мы вошли в их укрытие. Дом. Хижина. Как, черт возьми, это место вообще назвать? – О боже.

– Со мной все в порядке, – Кормак поднял руку, перепачканную кровью. Кровотечение уже остановилось, и он изо всех сил пытался вытереть нос и лицо на улице перед тем, как вправить сломанную мной кость, но все равно выглядел ужасно. – Я, эм… споткнулся.

– Споткнулся? – Вера бросала взгляд то на него, то на меня.

Кормак не спотыкался.

– Да, – пробормотал он, подходя к небольшой миске у стены. Она была наполнена свежей водой. Значит, где-то поблизости у них был источник. Он взял грязную тряпку, которая явно видела лучшие дни, и вытер лицо. Но даже без крови его кожа оставалась розовой и опухшей.

Я ударил его со всей силы, и завтра его глаза будут такими же гематомами, как у Лайлы в день, когда мы встретились. Этот ублюдок это заслужил. Мои костяшки уже начинали ныть, но черт возьми, это того стоило.

Лайла подошла ко мне, стараясь держаться как можно дальше от Кормака, насколько это позволял тесный интерьер.

Я обнял ее за плечи, прижимая ближе, и осмотрел помещение.

У задней стены лежали два спальных мешка. Каждый из них был уложен на деревянную платформу, которая приподнимала одеяла примерно на тридцать сантиметров над землей. Кровати, как и стены укрытия, были сделаны из аккуратно обрезанных веток толщиной в восемь-девять сантиметров. Их скрепляли парашютным шнуром, без сомнения купленным Верой во время ее поездок в города.

Узлы, которыми соединялись ветки, были мне знакомы и выполнены аккуратно.

За годы службы вместе Кормак многому меня научил, но об одном я всегда знал больше – об умении завязывать узлы. Прямой узел, беседочный, прусик, двойной рыбацкий – за эти навыки я был благодарен скаутскому прошлому. В детстве я часами практиковался в завязывании узлов, а потом научил этому Кормака.

И теперь он использовал эти узлы, чтобы построить этот дом для своей дочери. Чтобы спрятать ее от мира. От меня.

– Пора объясняться, – сказал я, скрестив руки на груди.

Кормак сложил окровавленную тряпку и отложил в сторону. Он посмотрел на Веру, подняв брови.

Между ними произошёл молчаливый разговор. Такое у них уже бывало, словно они могли читать мысли друг друга.

Что-то, что он ей передал, заставило ее покачать головой.

– Я принесу свежей воды для ужина.

Она взяла фонарик с небольшой самодельной полки рядом с ее спальным мешком и вышла.

Кормак проводил Веру взглядом, потом выдохнул. Когда он поднял глаза, то смотрел не на меня, а на Лайлу.

– Прости за то, что я с тобой сделал. Вера не знает.

Лайла напряглась.

– И, полагаю, ты бы хотел, чтобы так и оставалось?

– У меня почти нет секретов от моей дочери. Она знает, кто я. Можешь рассказать ей, если захочешь.

– Почему не рассказал ты? – спросила Лайла.

Кормак сглотнул.

– Не то чтобы я этим горжусь…

– Тем, что ты пытался меня убить, – холодно закончила она.

– У меня не было намерения убивать тебя. Я запаниковал. Спустился ниже, чем обычно, чтобы поохотиться. Мы запасались на зиму, это было тяжело. А когда ты так неожиданно подошла… не многие могут подкрасться ко мне. Кроме Веры, я давно не видел никого другого. Мне нужно было убедиться, что ты будешь тихо себя вести, пока я не уберусь оттуда, – Кормак вздрогнул, и странное, отстраненное выражение промелькнуло на его лице. Казалось, он сам не мог поверить в то, что сделал. – Я испугался.

– Так ты душил меня, пока я почти не потеряла сознание, и оставил рядом с кучей внутренностей, где любой хищник мог бы прийти и закончить начатое тобой, – спокойно продолжила Лайла.

Она не собиралась облегчать ему задачу. Молодец, Блу.

– Я дождался, пока ты встанешь, – сказал он. – Убедился, что с тобой все в порядке. А потом пошел за тобой до машины.

Глаза Лайлы сузились.

– Как мне знать, что это правда?

– Ты водишь темно-синюю Хондау.

– О, – пробормотала она.

Итак, Кормак причинил ей боль, а потом последовал за ней, чтобы убедиться, что она в порядке. Это хоть что-то. Спасибо я ему, конечно, не скажу, но, может, не стоило бить его так сильно.

Хотя нет. Он заслуживал удара за то, что сделал.

Со всеми нами.

Лайла шумно выдохнула и замолчала. Похоже, с темой реки было покончено. Пора перейти к другому вопросу.

– Подождем Веру? – я кивнул на дверь.

Кормак подошел к своему спальному месту и сел на его край, опершись локтями на колени.

– Она не хочет говорить об этом. Уже четыре года прошло, а я до сих пор не знаю, что именно произошло той ночью.

– Что? – четыре года – и она так ни разу об этом не заговорила. – Почему?

– Раньше я пытался спрашивать. Умолял её рассказать. Она просто замыкалась в себе и переставала говорить совсем. Со временем я решил, что это уже не имеет значения. Хэдли и Элси всё равно не вернуть, – его голос дрогнул. – Я не хотел рисковать и терять Веру тоже.

Значит, он не знает, что случилось? Что, черт возьми, происходит? А как же Нора? Улики были неопровержимы. Он убил ее, так? Почему Вера единственная знала, что произошло?

– Лучше присядь, – Кормак жестом указал на утоптанный земляной пол. – Вера не вернётся в дом, пока мы не закончим. Я постараюсь быстро, не хочу, чтобы она долго оставалась одна на улице в темноте. Но всего случившегося много. Очень много, о чем я никогда тебе не говорил.

Еще бы. Я сдержал этот комментарий и сел на пол. Похоже, здесь мы и будем спать этой ночью. Я лягу на землю, а Лайла пусть спит на моей груди. Я ни за что не рискну спускаться с горы в темноте, не на таком крутом склоне.

Лайла устроилась рядом, плотно прижавшись ко мне. Мы оба молча смотрели на Кормака, который тоже смотрел на дверь, словно хотел быть где угодно, только не в этой хижине.

– Лучше начать с самого начала, – произнес он. – Я когда-нибудь рассказывал тебе, как мы познакомились с Норой?

– Да. Однажды, – ответил я. – Ты был там с друзьями, а она – одна. Ты взглянул на нее и оставил свою компанию. А потом сделал ей предложение на следующий день.

– Ха, – фыркнул он. – Все было немного не так. Это та история, которую она придумала для девочек. А правда в том, что я действительно был там с друзьями, а она одна. Я зашел в мужской туалет и нашел ее без сознания в кабинке с иглой от героина в руке.

Я дернулся так сильно, что Лайла ахнула.

– Что за черт?

– Я не делал ей предложение на следующий день, – продолжил Кормак, проводя ладонью по щеке с щетиной. В его волосах теперь было больше седины, чем тогда, несколько лет назад. Белые пряди смешивались с рыжими. – Я навестил её в больнице, куда отвёз прямо из бара. На следующий день снова пришёл. Сказал, что, когда она выйдет из реабилитации, пусть позвонит. Я угощу её молочным коктейлем с печеньем из своей любимой закусочной.

Его голос был ровным. Мертвым. Совершенно не похожим на тот, каким он когда-то говорил о своей жене.

Любви всей своей жизни.

Этот человек любил Нору всем сердцем. Как он мог говорить о ней без единой эмоции?

– Она бросила. И когда вышла из реабилитации, нашла меня. Я купил ей тот коктейль, – его челюсть напряглась, как будто он пытался сдержать проклятие.

– Мы не спешили, – сказал он. – Или… планировали не торопиться. Пока не узнали, что она беременна Верой. Это все изменило. Мы с Норой поженились. Она осталась дома с ребенком, а я работал. И какое-то время все было идеально. Слишком чертовски идеально, наверное. Когда Вере было около девяти месяцев, я вернулся домой и нашел Нору без сознания в ванной. Вера лежала в своей кроватке в грязном подгузнике и орала. Она была голодна. Потому что ее мать решила вместо обычного завтрака выпить литр водки.

Это шутка? Это же шутка, правда? Или ложь? Но я знал Кормака. Даже после четырех лет ненависти к нему я знал, что это правда.

– Ты мне никогда этого не рассказывал.

– Никто этого не знал. Все произошло, когда мы жили на Аляске. Нора пообещала, что это никогда больше не повторится. Она сказала, что это было из-за послеродовой депрессии. Из-за долгих, темных зим. Мы начали давать ей лекарства. Я начал искать работу в южных штатах. В итоге мы оказались в Айдахо.

Кормак был на десять лет старше меня, и я всегда смотрел на него как на брата. Но теперь казалось, что я вообще ничего о нем не знал. Будто у него была целая другая жизнь, о которой он никогда не рассказывал.

– После переезда Норе стало лучше. Нормальные сезоны, солнечный свет – помогли. Быть подальше от ее семьи помогло. Они были такими же токсичными, как и те наркотики, которые я нашел у нее в тот день. Но есть причина, почему я так долго ждал, чтобы завести еще детей. Мне нужно было убедиться, что Нора в порядке. Что она стабильна.

Нора действительно выглядела нормальной. Она была стабильна, любила своих дочерей. Она обожала их, как и все мы. Самое большее, что я видел, чтобы она выпила, – это пара бокалов красного вина за ужином. Иногда бутылка пива, если мы все были на лодке в летний зной.

Она была хорошей матерью, всегда следила, чтобы девочки чистили зубы и делали домашнюю работу, заплетала им волосы и заставляла съесть хотя бы два кусочка овощей перед тем, как дать что-то сладкое.

Мой мир снова переворачивался с ног на голову, будто я жил внутри песочных часов и не мог понять, в какую сторону течет песок. Кто же здесь злодей?

Кормак? Нора?

Все, что я думал, все, во что верил, оказалось ложью. Я жил в мире дыма и зеркал.

Эти люди, которых я любил, скрыли столько правды. Теперь я не знал, что думать. Им нельзя было доверять. Даже собственные воспоминания казались ненадёжными.

Лайла тихонько вложила свою ладонь в мою.

Один-единственный жест. Все головокружительные мысли разом исчезли. Раздражение отступило.

Я опустил взгляд на ее потрясающие голубые глаза и почувствовал твердую почву под ногами.

Лайла держала меня за руку, а я держал ее. И мы слушали, как Кормак продолжал перерисовывать прошлое в уродливых красках.

– После рождения близняшек я не сводил с неё глаз. Почти никогда не оставлял её одну. Если был на работе, просил друзей иногда заходить под любым предлогом. Постоянно звонил. Она была… великолепна. Счастлива. Мы были счастливы. Всё у нас было хорошо, – Кормак взмахнул рукой. – Да что я тебе рассказываю? Ты ведь всё это сам видел.

– Да, – ответил я. Я был там. Видел это «счастье» собственными глазами.

Пока оно не обратилось в пепел.

– Когда мои родители умерли, я использовал наследство, чтобы купить дом у озера, – продолжил он. – Купил лодку, потому что она хотела научить девочек кататься на водных лыжах. Занялась скрапбукингом, боялась, что мы забудем, какими были девочки, когда были маленькими. Все было хорошо, – Кормак закрыл глаза. – Эта чертова стерва заставила меня поверить, что все было хорошо.

Я вздрогнул. Никогда, ни разу я не слышал, чтобы Кормак называл Нору стервой. Даже если они ссорились, он никогда не позволял себе порочить ее имя.

– Девочки были заняты, – сказал он. – Я был занят. Каждый вечер у нас была какая-то активность: баскетбол, софтбол, плавание. Хэдли хотела заниматься актерским мастерством. Элси решила написать книгу, – глаза Кормака наполнились слезами, он всхлипнул и вытер слезу. – До сих пор больно… произносить их имена.

Вот почему я сам почти никогда их не произносил.

Он на мгновение замер, тяжело дыша, пытаясь справиться с болью. Передо мной сидел отец, потерявший двух прекрасных дочерей. Отец, оплакивающий их утрату.

Не убийца.

Он их не убивал.

Я верил в обратное целых четыре года. Или, может, глубоко внутри, я все это время знал, что он не мог бы убить своих девочек.

Он резко вдохнул, собирая себя по кусочкам.

– Одна подруга Норы ещё со времён школы приехала к нам в Айдахо, – начал Кормак. – Я её не знал. Она была в её жизни ещё до меня. Честно говоря, я не придавал этому значения. Они встретились один раз за ужином, а потом она уехала. Видимо, этого одного ужина ей и хватило.

– Хватило для чего?

– Хватило, чтобы она сорвалась.

Нет. Не может быть. Мы бы заметили.

Кормак встретился со мной взглядом, его печальные глаза будто прожигали дыру в моей душе.

– Думаешь, мы должны были заметить, да? Если бы она пила или употребляла, мы бы увидели признаки?

– Должны были.

– Я должен был! – он ударил себя по груди так сильно, что Лайла вздрогнула. – Должен был увидеть это. А я даже не догадывался. До той ночи. Пока я не пришёл домой и не нашёл её пьяной. Обдолбанной. И одну.

Кормак закрыл лицо руками, словно если бы он физически отгородился от мира, то всё исчезло бы, и ему не пришлось бы говорить об этой ночи.

Лайла крепче сжала мою руку и уставилась на дверь, словно могла увидеть Веру сквозь эти ветки.

Вера была там, той ночью. С Норой, с Хэдли и Элси. И всё, что тогда произошло, наверняка оставило на её душе глубокие шрамы.

Кормак опустил голову, слёзы капали на землю.

– Я поцеловал девочек утром, перед тем как они сели в автобус, но не сказал, что люблю их, – его голос дрогнул. – Надо было сказать, что люблю. Но я спешил, просто поцеловал их в макушки и отправил за дверь. Потом ушёл на работу.

Со мной.

Он тогда работал вместе со мной.

– Это был обычный день, – всхлипнул он. – Тогда уже гроза начиналась, но день был абсолютно нормальным.

– Да, – отозвался я. Обычный день. Последний нормальный день.

– Помнишь, у меня после работы была встреча в школе? Все тренеры-волонтёры должны были пройти обучение по оказанию помощи при сотрясениях. Редкий случай, когда у девочек не было никаких занятий. Я написал Норе, что после встречи привезу пиццу на ужин.

Пицца была в их доме – на месте преступления. Половина с пепперони, половина вегетарианская.

Она лежала на кофейном столике в гостиной, а не на кухне. Коробка была не открыта, еда не тронута. Словно его что-то отвлекло, и пицца осталась забытой.

– Она была не в себе, – голос Кормака стал тише, то ли потому, что говорить это было сложно, то ли потому, что он боялся, что Вера может подслушать. – Она всё время бормотала про уроки плавания. О том, что девочкам нужно больше тренироваться, что они не смогут снова выйти на лодке, пока не научатся лучше плавать.

Что за чушь? Девочки прекрасно плавали, особенно Вера. Она была в школьной команде по плаванию. Почти каждое летнее воскресенье мы с Кормаком катали их на ватрушках или учили кататься на водных лыжах.

– Я испугался, – тихо сказал он.

Он говорил то же самое, что и Лайле. Неужели именно поэтому он и душил её у реки? Возможно, это напомнило ему о Норе. Может быть, в тот момент он думал о своей жене. Может быть, вспоминал дочерей, и внезапное появление Лайлы выбило его из колеи.

– Я всё спрашивал Нору, о чём она говорит, – продолжил Кормак. – Подошёл ближе и почувствовал запах алкоголя. Увидел её затуманенные глаза. Она даже не узнала меня. Думала, что я спасатель. Спросила, могу ли я забрать её детей из бассейна, потому что пора ужинать.

Бассейна у них не было.

Только озеро.

– Я выбежал на улицу. Кричал, кричал и кричал, звал девочек. Лодка была вытащена на берег, не привязана к причалу. Волны... они были... – из его груди вырвался рыдающий стон. – Мои девочки были хорошими пловцами. Но не настолько. Не в такой шторм.

В хижине на несколько долгих минут повисла тишина. Единственный звук исходил от Кормака, который плакал и вытирал слёзы.

– Я вернулся внутрь и ударил её. Ударил так сильно, Вэнс. Просто чтобы она пришла в себя. Чтобы она сказала мне, что случилось.

В результате вскрытия на её щеке обнаружили след от удара. Причиной смерти стало удушение. В её крови нашли алкоголь, но мы все предположили, что она просто выпила слишком много вина из открытой бутылки на кухне. Никаких следов наркотиков не зафиксировали. Хотя, в зависимости от того, что она могла принять, некоторые вещества, вроде ЛСД, быстро метаболизируются. Но задумался ли кто-нибудь, в том числе патологоанатом, о необходимости проверить её на наличие наркотиков?

Маленький город. Известная семья. Трагический случай. Ни один человек, включая меня, даже не подумал провести расследование смерти Норы.

Не после того, как Кормак сбежал, подтвердив в наших глазах свою вину.

– Она сказала, что вывела их на уроки плавания, – Кормак посмотрел на дверь.

Мой взгляд проследовал за его.

Снаружи находился единственный человек, который знал, что произошло на той лодке.

– Я убил её.

Я резко повернулся к нему. В его голосе не было ни капли раскаяния. Только факт.

– Она утопила их. Она утопила моих маленьких девочек, – его глаза сверкнули сквозь новые слёзы. – Поэтому я убил её.

Вот почему он сбежал. Все улики, указывавшие на него, оказались правдой. Он убил Нору.

Эту чёртову тварь.

Четыре года я винил Кормака в их смерти. Похоже, следующие сорок лет я проведу, ненавидя за это Нору.

Лайла провела рукой по щеке, стирая несколько слёз, пролитых по детям, которых она никогда не знала. Я любил её за это тоже. Она сильнее прижалась ко мне, словно безмолвно обнимая, а потом крепко сжала мою руку, пока мы ждали, когда Кормак вытрет лицо.

– Прости, – он покачал головой, выпрямляясь. – Я никогда об этом не говорил.

– Даже с Верой? – спросил я.

– Нет. Мы не... так проще.

Проще не упоминать ту ночь. Проще не произносить имён Хэдли или Элси.

– Я кремировал девочек, – неожиданно выпалил я.

В завещании Норы и Кормака было указано, что они хотят быть похоронены на кладбище, где уже приобрели участки. Но никаких конкретных пожеланий относительно девочек там не было. Родители не планируют смерть своих детей. На кладбище не оказалось двух свободных мест рядом с Норой, только одно – для Кормака. А я не хотел разделять близняшек.

Теперь, когда правда открылась, я считал это благословением. Поэтому я их кремировал.

– Помнишь ту тропу, что мы нашли давным-давно? Она вела к полянке с дикими цветами.

Кормак кивнул.

– Я развеял их прах там. Это был самый трудный день в моей жизни.

Он положил руку на сердце, будто пытаясь удержать его от разрыва.

– Я знал, что ты позаботишься о них.

В то время как он заботился о Вере.

– Как ты нашёл Веру? – спросил я.

– После того, что сделала Нора, я взял лодку и вышел в озеро. Даже не представлял, где искать. Было темно. Лил дождь. Волны захлёстывали корпус. Я оставался в воде, пока не решил, что утону вместе с ними. Вернулся на берег только потому, что кончился бензин. И тогда я увидел её – лежащую на причале. Промокшую до нитки, оцепеневшую. Она выжила. А её сёстры – нет.

Лайла прижалась ко мне, пытаясь заглушить свои всхлипы в рукаве моего пальто.

О Боже. Моё горло сжалось. Нос щипало. Глаза застилали слёзы, одна из них скатилась по щеке.

Какой ужас пережила Вера? Как страшно было близняшкам перед тем, как их утащило под воду?

Я зажал переносицу пальцами, дыша через рот, пока сердце в тысячный раз разбивалось.

Хэдли и Элси больше нет. Их убила мать, а не отец. Чёрт побери, как же я скучал по ним.

Это несправедливо. Это, блин, так несправедливо.

– Мне жаль, – прошептал я.

– Мне тоже, – ответил Кормак.

– Почему ты сбежал?

Кормак пожал плечами: – Либо сбежать, либо иди в тюрьму. Я не мог оставить Веру. Не после всего этого.

И он нашёл способ остаться с ней.

– Вера сказала, что вы уезжаете из Монтаны, – сказала Лайла.

Кормак кивнул: – Мы не можем оставаться. Если ты нашёл меня, значит, скоро найдёт кто-то ещё. Мы и так слишком долго здесь задержались.

Мой живот сжался при мысли, что он снова увезёт её. Исчезнет.

– Куда вы пойдете?

– Цель всегда была добраться до Канады. Но пару лет назад, когда мы были в этих краях, Вера заболела. Нашли это место. Ей не хотелось уезжать.

– Мне до сих пор не хочется уезжать, – сказала Вера, входя в дверь и скрестив руки на груди.

Сколько она подслушивала?

– Это не обсуждается, – сказал Кормак, поднимаясь. Его голова почти касалась крыши убежища. Он построил его таким, чтобы самому можно было ходить, не нагибаясь.

– В этот раз я не уеду, – ответила Вера. – Не снова.

– И что ты будешь делать? Жить здесь? Одна?

Вера тяжело вздохнула, опустив голову: – Ты мог бы остаться.

Кормак пересёк комнату и обнял её: – Ты знаешь, почему я не могу.

Нет, он не мог остаться. Но и это не была жизнь для двадцатилетней девушки. Она заслуживала большего.

Она заслуживала лучшего в этом мире.

– Она может поехать со мной, – сказал я, резко вставая и помогая Лайле подняться. Может быть, Кормак и мог жить вдали от цивилизации. Может быть, он даже смирился с этим. Но это не жизнь для Веры.

– Что? – Кормак резко обернулся, на его лице появилось яростное выражение.

– Ты действительно хочешь, чтобы это стало её жизнью? – я обвёл рукой убежище.

Его взгляд метнулся к крыше, которую он сам построил над их головами. Но выражение гнева исчезло быстрее, чем я успел заметить. Он наверняка думал об этом уже раньше. Наверняка представлял будущее и понимал, что так долго продолжаться не может.

Это была не та жизнь, которую он хотел для своей дочери.

Он повернулся к Вере и грустно улыбнулся. Но когда заговорил, его голос был твёрдым. Неоспоримым: – Ты поедешь с Вэнсом.

Может, он ожидал, что она начнёт спорить.

Но Вера лишь тихо ответила: – Хорошо.