Текст книги "Багровая река"

Автор книги: Перри Девни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

17. ЛАЙЛА

С глухим стуком отодвинулся засов. От этого звука у меня опустились плечи.

Я весь вечер хотела закрыть кафе, чтобы поговорить с Вэнсом о том, что произошло ранее, о том, почему он так резко выбежал из дверей. Но пришлось ждать до конца рабочего дня. Наконец, мы остались одни.

Я выключила свет, не утруждая себя мытьём полов или протиранием столов – всё это подождёт до утра. Работа могла подождать.

Вэнс вышел из кухни, его широкая фигура освещалась тусклым светом.

– А как же уборка? – спросил он.

Проработав со мной здесь несколько вечеров, он уже усвоил мой распорядок дня.

– Утром сделаю, – ответила я, подходя к нему за стойку и обнимая за бёдра. – Привет.

– Привет.

Он откинул прядь волос с моего лица, проведя взглядом по моему носу, прежде чем наклониться и прижаться своими губами к моим.

Я ожидала лёгкий, короткий поцелуй, но его настойчивость застала меня врасплох.

Его руки скользнули вниз по моей спине и сжали мои ягодицы.

Я положила руку на его грудь и слегка толкнула, заставив его оторваться от моих губ. Но он лишь переместил поцелуй к моей шее, к пульсирующей вене.

– Нам надо поговорить, – выдохнула я, запустив пальцы в его волосы.

Он проигнорировал мои слова, резко подхватив меня на руки. Повернувшись, он усадил меня на стойку. Затем лизнул мои губы, вызвав тихий стон в моей груди, когда желание охватило меня изнутри.

Это была просто еще одна тактика, чтобы сменить тему.

– Вэнс.

– Лайла, – пробормотал он, скользя губами вдоль моей челюсти, его щетина приятно царапала мою кожу.

Моя голова откинулась в сторону, а пальцы продолжали тянуть и путать его густые, непослушные пряди.

– Поговори со мной.

– Не сейчас, Блу.

Он прикусил мочку моего уха.

У меня перехватило дыхание.

Проклятье, я собиралась уступить. Как, впрочем, и всегда.

Я бы позволила ему делать всё, что он хочет, с моим телом, и важные разговоры остались бы невысказанными. Как, например, стрельба, о которой упоминал Уинн. Как, например, то, что произошло сегодня. Как, например, тот, кого, как ему показалось, он видел на тротуаре.

– Тебе когда-нибудь трахали на этой стойке? – его голос звучал хрипло и низко, полный желания.

Я сглотнула.

– Нет.

– Значит, я это исправлю. Когда ты будешь приходить на работу каждый день, я хочу, чтобы ты думала обо мне внутри себя.

Он оставит свой след, и я уже знала, что больше никогда не смогу смотреть на это место прежними глазами.

И я собиралась позволить ему это сделать.

Может быть, когда-нибудь я пожалею об этом. Может быть, когда я встречу мужчину, за которого выйду замуж, – если я встречу этого мужчину, – я пожалею, что позволила Вэнсу заявить свои права на это место.

Но сегодня вечером я просто хотела получить от него что-то, чего никогда не забуду. Я протянула руку между нами и расстегнула пуговицу на его джинсах, расстегивая молнию, чтобы залезть в его боксеры. В тот момент, когда я сжала его член в ладони, с его губ сорвалось шипение.

– Обратного пути нет, – предупредил он.

Я любила его за то, что он знал, что я буду помнить о нем. За то, что он дал мне шанс остановиться и сохранить это для кого-то другого.

И ненавидела его за то, что он ожидал, что у меня будет кто-то еще.

Свободной рукой я сжала его рубашку в кулаке так сильно, как сжимала его член. Затем притянула его рот к своему. Теперь настала моя очередь заставить его замолчать.

Я погрузилась в него, исследуя каждый уголок его рта. Оставляя свою собственную метку и воспоминание. Я целовала его со всей любовью и ненавистью, которые текли по моим венам.

Удачи той женщине, которая будет после меня. Ей придётся постараться, чтобы стереть меня из его памяти.

Его язык переплелся с моим, пока он срывал с меня джинсы, каким-то образом стягивая их с бедер, не давая мне упасть со стойки. Затем, когда еще одна пара порванных трусиков упала на пол, он ввёл себя внутрь меня одним мощным толчком.

– Вэнс, – моё имя слетело с губ, заполняя тишину.

– Блять, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

Я уже дрожала, мои внутренние стенки трепетали.

Его взгляд скользнул за мое плечо, и я проследила за ним, посмотрев на окна, выходящие на улицу.

Мы были окутаны тьмой, скрытые от всех, кто проходил мимо. Но если бы кто-нибудь остановился, если бы он посмотрел достаточно близко, то увидел бы нас вместе. Моя киска сжалась.

– Ты хочешь, чтобы нас увидели, Блу?

Я подняла глаза, встретившись с его взглядом.

– Хочешь, чтобы кто-то остановился, прижался руками к стеклу, чтобы лучше рассмотреть, да? Может, даже ладонями прикрыл глаза, чтобы заглянуть внутрь, – он выскользнул, а затем снова глубоко вошёл, заставляя меня застонать. – Хочешь, чтобы кто-то смотрел, как я тебя трахаю.

Я застонала, голова запрокинулась назад.

– Скажи это, Лайла.

– Да, – прошептала я.

– Закрой глаза.

Я подчинилась, потерявшись в ощущениях его движений.

– Ты моя, – проговорил он, его палец нашёл мой клитор.

– О, Боже.

Эти медленные, идеальные круги, которые он один умел рисовать, станут моей погибелью.

– Ты можешь думать о том, что какой-то незнакомец видит нас вместе, но ты моя, Лайла. Моя, чтобы целовать. Моя, чтобы трахать.

Я застонала, когда его палец стал двигаться быстрее, доводя меня до предела.

– Скажи это. Скажи, что ты моя.

– Нет.

Как я могла отдать себя ему, зная, что он уезжает?

– Скажи это, Лайла.

Я покачала головой.

Вэнс тяжело вздохнул, его голос звучал почти умоляюще: – Блу.

Я открыла глаза, встретив его взгляд.

Он толкнулся вперёд, найдя ту самую точку, которая заставляла меня чувствовать, будто я создана только для него.

– Пожалуйста.

Сколько раз он заставлял меня произносить это слово, чтобы просить об оргазме. Но сейчас это «пожалуйста» звучало иначе. Оно было пропитано отчаянием.

У меня навернулись слёзы. Я коснулась его щеки и прошептала: – Твоя. Только твоя.

Он прижался губами к моим губам, заглушая мой вздох. Затем задвигался быстрее, сближая нас, пока единственным звуком не стало столкновение наших тел и прерывистое дыхание.

Я вскрикнула, и мой крик эхом отразился от стен. Он был близок к тому, чтобы последовать за мной, изливаясь долгим и горячим потоком в мое тело. И когда я без сил упала ему на грудь, его руки обвились вокруг меня, как цепи.

Боже, мне хотелось плакать. Почему он должен был уйти? Почему у него должна была быть такая жизнь за пределами Куинси? Жизнь, о которой я ничего не знала?

Слёзы снова подступили к глазам, но я зажмурилась, не позволяя им пролиться. Ещё рано. Я решительно сказала себе, что буду плакать только тогда, когда он уедет. Сейчас было глупо тратить на это наше драгоценное время.

Поэтому я прильнула к нему, уткнувшись лицом в изгиб его шеи, чтобы вдохнуть этот свежий, землистый аромат. Мы оставались в таком положении, пока наши дыхания не выровнялись, и он не отстранился, поправляя свою одежду и помогая мне снова надеть джинсы.

– Ты в порядке? – спросил он.

– А ты?

Он не ответил.

– Вэнс? – тихо спросила я. – Поговори со мной. Что случилось сегодня?

– Я схожу с ума, – вздохнул он, проводя рукой по волосам. Затем снова поднял меня и усадил на стойку. Он дважды прошёлся по комнате, меряя шагами пространство. – Мне показалось, что я увидел дочь Кормака.

– Его дочь?

Его дочь. Разве он не убил её?

Вэнс остановился и печально улыбнулся мне.

– Она мертва. Я знаю, что она мертва.

То, как дрогнул его голос, произнося это ужасное слово. Мертва. Я прижала руку к груди.

– Иногда я вижу рыжие волосы и думаю, что это одна из его девочек. Знаю, что это не так, но скорбь... она не проходит, – он провёл рукой по своей груди, словно пытаясь стереть эту боль. – Его старшей было бы двадцать один. Мы могли бы пойти выпить пива. Возможно, она бы училась в колледже. Близняшкам было бы четырнадцать.

В четырнадцать лет мы с Талией переживали из-за прыщей и размышляли, кто пригласит нас на зимний бал.

Вэнс не назвал мне их имён. Это потому, что ему было трудно говорить о них?

– Какие они были? – спросила я.

– Они были лучиками света, – он тяжело сглотнул, его кадык заметно дёрнулся. – Близняшки были неповторимы. Каждая из них. Индивидуально. Они становились хозяйками каждой комнаты, в которую заходили. Невозможно было не улыбнуться, когда они были рядом. Они были невероятно артистичны, с воображением, которому можно только позавидовать. Придумывали истории и разыгрывали их за ужином – с костюмами и гримом.

Слеза скатилась по моей щеке. Как можно плакать из-за детей, которых ты никогда не встречала? Но в голосе Вэнса было столько любви и боли, что удержаться было невозможно.

– Старшая дочь Кормака была моей любимицей, – он поднял взгляд, и горе в его глазах разбило мое сердце на тысячи осколков. – Ты бы её полюбила, Блу. В ней была такая энергия. Это было заразительно. Она всегда была в движении. Всегда готовая к любым неожиданностям, как будто если она будет сидеть неподвижно, то погибнет. И, Боже, она была такой милой. Всякий раз, когда я ее видел, она бросалась вперед, широко раскидывала руки и кричала «Дядя Вэнс!» во весь голос. Она обожала своих близких. И я был одним из них.

Дядя Вэнс.

Он был бы хорошим дядей.

– Я не знаю, что сказать, – прошептала я. – Мне так жаль.

– Тебе и не нужно ничего говорить. Хватает того, что ты просто слушаешь.

Конечно, я слушала. Почему он говорил это, будто это нечто необычное? Люди в его жизни не слушали его? Или это был первый раз, когда он поделился своими чувствами?

– Они были моей семьёй, – сказал он.

А Кормак забрал их. Этот ублюдок.

– Он утопил их, Лайла, – Вэнс провёл руками по волосам. – Он погасил эти огоньки. Как он мог это сделать? Как он мог забрать у меня семью?

Слёзы текли непрерывно, и я больше не пыталась их остановить.

– А твоя семья? – спросила я.

Он снова принялся расхаживать взад-вперед. Он прошел тем же путем, которым я ходила миллион раз, от кофеварки эспрессо до полки, где я держала запасные кружки для кофе. Туда-сюда. Туда-сюда. С каждым шагом, с каждым поворотом мои надежды угасали.

Сейчас он сменит тему. Начнёт снова снимать с меня одежду – лишь бы избежать разговора.

Я огляделась, бросив взгляд на свою темную кофейню, на её стены.

Это место было особенным. Когда люди заходили в мое здание, они делились секретами. Делились своими проблемами с друзьями и семьей. Они отмечали достижения или помолвки. Я не раз слышала объявления о беременности.

Единственным человеком, который, казалось, был невосприимчив к магии «Кофе у Иденов», был Вэнс Саттер.

Я уже собиралась спрыгнуть со стойки, чтобы закончить этот вечер, когда он остановился так резко, что я застыла на месте.

Его плечи опустились. Как и подбородок. Затем он подошёл к стойке и сел рядом со мной. Его ноги были такими длинными, что ему даже не пришлось подтягиваться. Он просто сел рядом, наши бёдра соприкоснулись.

– У меня три сестры. Мы не разговариваем уже шесть лет.

Шесть лет? У меня отвисла челюсть. Мысль о том, чтобы не разговаривать со своими братьями и сестрами, была невыносимой. Конечно, мы иногда ссорились, но всегда мирились. Всегда.

– Что случилось?

– Я старший. Андреа на год младше меня. Рошель младше на шесть лет, а Джейси на восемь. Из-за разницы в возрасте мы с Андреа всегда были близки. В детстве мы вместе отправлялись на поиски приключений, строили крепости и укрытия на нашем заднем дворе. Мы дружили всю старшую школу. Она была моей младшей сестрой. Все парни знали, что если они посмеют обидеть её, им придётся иметь дело со мной. Полагаю, Гриффин и Нокс такие же.

– Заботливые? Да, они такие. Матео тоже.

Несмотря на то, что он был младшим братом, все в Куинси знали, что если ты будешь приставать к Талии, Элоизе или Лайле Иден, тебе придется дорого заплатить.

– Андреа поступила в колледж в Аризоне, – продолжил он. – Мы не потеряли связь, но утратили близость. Она встретила парня, Брэндона, и вернулась домой на последнем курсе уже помолвленной. Они поженились сразу после выпуска и переехали обратно в Айдахо.

– Тебе он не понравился? – догадалась я.

– Он был не из тех, кого я бы выбрал для нее, но я держал рот на замке.

– Что тебе не понравилось?

– Сначала это были мелочи. Он говорил ей, что нельзя надевать, что нельзя есть. Затем перешёл к тому, чтобы указывать, что ей делать. Он контролировал всю её жизнь. Как она укладывает волосы. Куда ходит каждый день. И убедил её, что это всё из-за его любви. Что это нормально, когда он бьёт её и ломает рёбра.

Я ахнула, закрыв глаза.

– Боже мой.

– Она долго это скрывала. Или он начал её бить не сразу. Мы договаривались встретиться за кофе или обедом, а ей становилось нехорошо. Пряталась, пока синяки не проходили.

– Как ты узнал?

– Шесть лет назад, на Рождество, они пришли в дом моих родителей. У неё был синяк под глазом. Она пыталась это скрыть, но...

– Некоторые синяки тяжело спрятать, – тихо сказала я, вспоминая собственный опыт, когда никакая косметика не могла полностью замазать следы.

– Я потерял самообладание и избил Брэндона до полусмерти, – голос Вэнса был полон ненависти. – Этот ублюдок вызвал полицию. Он издевался над моей сестрой, и меня арестовали за нападение.

– Твою мать.

– Примерно так, – пробормотал он. – Сказать, что это плохо сказалось на моей карьере, ничего не сказать. Но Кормак вмешался. Поговорил с капитаном. Попросил знакомого адвоката помочь. Всё замяли. На моей репутации осталась чёрная метка, но работу я сохранил. А Андреа уговорила Брэндона отозвать заявление.

– Она его бросила?

– Неа, – Вэнс покачал головой. – Я думал, что бросит. Когда все узнали, что он с ней делал, был уверен, что она уйдёт. Но она осталась. Он сказал, как сильно её любит, пообещал, что изменится и обратится за помощью.

– И изменился?

– Нет. Спустя три месяца мы устроили ужин в честь дня рождения моей племянницы у родителей. Андреа хромала. Когда я спросил, что случилось, она сказала, что вывихнула лодыжку на пробежке. А через пятнадцать минут я подслушал её разговор с Джейси – она говорила, что поскользнулась на мокром месте на кухне.

Этот ублюдок продолжал её избивать.

– А родители? – спросила я.

– Андреа выбрала Брэндона. И, как настоящий абьюзер, он делает всё, чтобы отдалить её от друзей и нашей семьи. Чтобы изолировать её. Но как-то маме, папе, Джейси и Рошель удалось остаться рядом с ней. Они держатся, чтобы Андреа не была одна. Они льстят Брэндону. Думаю, в какой-то степени они убедили себя, что он не такой уж плохой. Что он её больше не трогает. Может, это правда. Надеюсь, что да. Они сделали то, что должны были, чтобы остаться рядом, чтобы, если она когда-нибудь решит его бросить, у неё была поддержка. Я не могу быть для неё опорой сейчас.

– Почему? – я нахмурилась.

– Это было частью сделки, которую Андреа заключила с Брэндоном, чтобы он снял обвинения в нападении. Меня не будет в её жизни. Он поставил ей ультиматум: либо обвинения, либо я ухожу.

Поэтому Андреа решила вступиться за Вэнса. Но, поступив так, он потерял свою семью.

– Мне не стоило лезть и бить этого ублюдка, – Вэнс покачал головой. – Я проебался.

– Думаю, многие старшие братья поступили бы так же.

В том числе и мои.

Вэнс снова покачал головой, будто всё ещё не мог поверить в такой исход. Да и я, если честно, тоже.

– Я долго спорил, пытался убедить всех, что Андреа нужно просто уйти от Брэндона. Эти споры создали разлад, особенно с мамой и сёстрами.

– А что насчёт отца?

– Он поддерживает маму и сестёр. Мы переписываемся, иногда разговариваем, но поверхностно. Я сообщаю, где я, даю знать, что у меня всё нормально. Но он не любит находиться между двух огней. В итоге он на стороне мамы. Они не порвут с Андреа. Она нуждается в них больше, чем я. Я смирился с этим. Я не видел папу больше года.

Год? Я не могла представить, чтобы не видеть отца так долго.

– У Андреа и Брэндона есть дочь. У Рошель – две девочки. У Джейси – два мальчика. Я отправляю подарки на дни рождения, хотя меня больше не зовут на праздники. То же самое с Рождеством. Дочь Андреа занимается танцами. Папа раньше присылал мне расписание её выступлений, и я приходил, сидел в одиночестве и смотрел. Но год назад Брэндон меня заметил. Похоже, ему это не понравилось, потому что больше я ничего о её выступлениях не слышал.

Я наклонилась ближе, положив голову ему на плечо.

– Для справки: я не думаю, что ты поступил неправильно, когда врезал этому ублюдку. Но мне жаль, что всё сложилось так, – прошептала я.

– Спасибо, – Вэнс положил руку мне на колено.

Это было так несправедливо. Он потерял свою настоящую семью. Потом – семью Кормака.

Боже, как же мне хотелось обнять его. Принять в нашу семью, потому что, хоть мы и не идеальны, мои родители и братья с сёстрами верят в институт семьи. До самого конца.

Но вместо этого он уедет обратно в Айдахо.

Дурацкий Айдахо.

Вэнс повернул меня лицом к себе, подцепив пальцем подбородок, и наши глаза встретились.

– Лайла, у меня дома полнейший бардак. Как бы сильно я ни хотел его игнорировать...

– Ты не можешь, – я тяжело вздохнула.

Значит, он уедет, чтобы разобраться с этим. Один.

– И проблемы не только в моей семье, – сказал он.

Ещё и та стрельба, не так ли?

– Что случилось?

– Сколько историй ты хочешь услышать сегодня?

Я переплела наши пальцы, сжимая его руку.

– Столько, сколько ты мне скажешь.

18. ВЭНС

С чего мне начать?

Все дома знали о том, что произошло на заправке, даже моя семья. Не потому, что я сам им рассказал. Нет, они были такими же, как и все остальные жители Кер-д'Алена. Они прочитали о стрельбе в газете.

В том числе и Тифф. Она была чертовски зла на меня за то, что я сам ей ничего не сказал. Но тогда я говорил только с капитаном и заместителем, которого он назначил для расследования.

От мысли, что придется все это объяснять, у меня внутри все перевернулось. В глубине души я хотел стащить Лайлу со стойки, погрузить в свой пикап и отвезти домой, чтобы провести остаток ночи, любуясь ее телом. Но она заслуживала того, чтобы знать всю правду. Она заслуживала того, чтобы знать, почему я должен был вернуться домой и встретить свою судьбу лицом к лицу.

Она заслуживала того, чтобы знать, почему я уезжал.

– Некоторое время назад ты спрашивал меня, стрелял ли я когда-нибудь в кого-нибудь

Она кивнула.

– Дважды, ты сказал.

– Я расскажу тебе об этом. Но я также знаю, что произошло в отеле. С Элоизой. С Уинн. Если ты предпочитаешь...

– Я хочу знать.

Тогда она узнает. Из моих уст.

– Примерно за две недели до того, как я приехал в Куинси, однажды утром я был на пробежке. Было, наверное, часов пять. Было темно, тихо. Когда я не на смене, стараюсь либо бегать, либо ходить в спортзал.

– Чтобы оставаться в форме для работы?

– Частично, – ответил он, пожав плечами. – И если быть честным, это было ещё и хорошей отговоркой, чтобы избегать Тифф.

– Тифф – твоя бывшая?

– Да. Она хорошая женщина. Но в последнее время у нас всё было сложно.

Вместо того, чтобы разговаривать, было проще просто избегать ее. Не было острой необходимости просто находиться в ее компании, не то, что с Лайлой.

Поэтому я находил предлоги, чтобы не появляться дома. Брал дополнительные смены. Ездил на рыбалку или ходил в поход. А по утрам, когда не работал, я отправлялся на длительную пробежку, стараясь отсутствовать достаточно долго, чтобы к моему возвращению домой она уже ушла на работу.

Меня не шокировало, что Тифф ушла.

Больше всего меня удивляло, как долго она оставалась.

Хотя, возможно, если бы я не был таким гребаным трусом, избегающим свою девушку, я бы не оказался на той заправке.

– Как долго вы были вместе? – спросила Лайла.

– Три года.

– Оу.

Лайла напряглась. Возможно, от ревности. Возможно, от страха, что я использую ее, чтобы забыть бывшую.

– Я заботился о Тифф, как я уже сказал, она хорошая женщина. Но я никогда не любил её так, как она любила меня. И мне следовало расстаться с ней раньше. Нам было плохо вместе.

Она переехала ко мне год назад, и я уже через пару месяцев понял, что это была ошибка.

– Она не понимает, почему я предпочитаю проводить дни в горах, а не работать в офисе в департаменте, чтобы иметь возможность работать с восьми до пяти. Она любит наряжаться и выходить в свет по пятницам вечером, в то время как я предпочитаю оставаться дома и читать книгу. Мы просто очень разные люди. И она ненавидит, что я продолжаю пытаться найти Кормака после стольких лет. Она считает, что я должен забыть обо всём.

Лайла подняла глаза и подождала, пока наши взгляды не встретились. Затем слегка улыбнулась мне. Никаких слов, только улыбка. Она поняла. Она знала, зачем мне нужно было найти Кормака.

Завершение. Отмщение. Справедливость.

Лайла никогда бы не попросила меня остановиться, не так ли?

– Итак, ты был на пробежке...

– Я был на пробежке.

Может, мне стоит бросить бегать? Секс с Лайлой показался мне гораздо лучшей альтернативой кардиотренировкам.

– Примерно в восьми километрах от моего дома есть заправочная станция. Она маленькая. Такая старая, что на заправках нет устройства для считывания кредитных карт. Она находится не в лучшем районе города, но я познакомился с ее владельцем много лет назад. У него была старая модель Ford Ranger на продажу. Кормак купил его своей старшей, когда ей исполнилось шестнадцать. Я поехал с ним, чтобы он мог сделать ей сюрприз на день рождения.

Я никогда не забуду, как она взвизгнула от радости, когда Кормак вручил ей ключи от того старого пикапа.

После ее смерти я был тем человеком, который продал этот пикап. Это был один из худших дней в моей жизни.

– Мужчина двадцать минут торговался с Кормаком, прежде чем они сошлись в цене. Тем временем я провел эти двадцать минут на заправке, выбирая конфеты для близняшек.

Элси была помешана на шоколаде. Хэдли нравилось всё с корицей.

– Я познакомился с женой владельца, пока ходил по магазину. Она работала за кассой. Никогда в жизни не встречал человека, который может уложить столько слов в пять минут. Она с мужем владела заправкой уже пятнадцать лет. Их дочь недавно бросила колледж и тоже работала там. Скорпион по знаку зодиака, единственный ребёнок в семье, родители переехали в Айдахо из Атланты. У неё аллергия на морепродукты и проблемы с щитовидкой. К моменту, когда я вышел из магазина, я знал о ней всё.

Лайла склонила голову мне на плечо, её теплая близость делала разговор немного легче.

– Она тебе понравилась?

– Сразу, – признался он. – Через несколько дней, когда я снова пошёл на пробежку, я специально направился к их заправке. Это стало частью моего маршрута на многие годы. Иногда она работала, иногда – её муж или их дочь Селеста.

Селеста не была такой разговорчивой, как ее мать. Она также не была такой жизнерадостной, особенно в пять утра. Но она была приятным человеком. И после нескольких лет беготни на ту заправку я тоже многое узнал о ней. Например, почему она бросила колледж.

Она ушла не потому, что ей не нравилась учёба, а чтобы помочь родителям с бизнесом после второго инфаркта её отца.

– Она часто работала. Её отец всё больше болел. Обычно в это время я был единственным посетителем в магазине. В тот день, когда всё случилось, я стоял у дальней стены, скрытый витринами. Только взял бутылку воды из холодильника, когда услышал, как открылась дверь. А потом этот парень начал орать на Селесту, требуя деньги из кассы.

– Её ограбили? – спросила Лайла.

– Таков был план.

– Ты его остановил?

В её голосе прозвучало восхищение, будто я был героем. Я не был героем. Я был просто парнем на пробежке, который знал, как обращаться с оружием.

– Я подкрался к нему сзади. Он был молод, слишком молод, чтобы держать в руках пистолет. Он целился прямо в лицо Селесте. Она вся дрожала, пытаясь достать деньги из кассы, но он продолжал орать. Каждый раз, когда он кричал, она вздрагивала и роняла деньги на пол.

Его крики были единственной причиной, почему мне удалось незаметно подобраться. Он кричал, ругался, называл её «тупой пиздой». Когда она пыталась поднять упавшие деньги, он орал ещё громче, требуя держать руки поднятыми.

– Селеста заметила меня. Посмотрела через его плечо. Он проследил за её взглядом и резко развернулся. К тому моменту я был уже достаточно близко, чтобы сбить его с ног. Пистолет выстрелил, но пуля ушла в стену.

Лайла облегчённо выдохнула.

– А Селеста?

– Не пострадала, – сказал я. – Физически.

Кто знал, как они поправятся в эмоциональном и финансовом плане. До того, как я приехал в Монтану, я слышал, что заправочную станцию закрыли. Согласно Google, она в настоящее время выставлена на продажу. Я не был уверен, что кто-нибудь купит ее, не сейчас, не в этом районе. Но ради Селесты и ее родителей я надеялся, что это произойдёт.

– Я забрал пистолет из рук парня. Засунул его за пояс своих брюк. Затем я попросил Селесту позвонить в 911.

Каждый раз, прокручивая в голове то утро, я все еще не был уверен, что все пошло не так, как надо. Как я пропустил крик снаружи, пока не стало слишком поздно.

– У него был сообщник, – сказал я Лайле. – Пока я удерживал первого на коленях, влетел второй. Он увидел, что что-то не так, и ворвался с пистолетом, нацеленным на Селесту. Я просто… среагировал.

В один момент, оружие было у второго парня, в следующий, уже у меня в руках.

– Я выстрелил другому парню в грудь, и он просто упал, – я щёлкнул пальцами. – Вот так. Пистолет у него даже не был заряжен.

– Но ты не мог этого знать. Ты поступил так, как считал нужным.

Нет, я отреагировал, руководствуясь исключительно тренировкой и инстинктом. Я не особо задумывался о своей реакции.

– Он жив.

Лайла выпрямилась, удивлённо посмотрев на меня: – Он выжил?

– Я не попал в сердце. Пуля прошла под углом, через грудь и задела позвоночник. Он проведёт всю свою жизнь в инвалидной коляске.

Парализован ниже шеи.

– Ему шестнадцать, Лайла. Он младший брат того парня. И я лишил его шанса на нормальную жизнь.

– Ты сделал то, что должен был, – твёрдо сказала она.

– Разве? – если это было правильное решение, почему всё пошло наперекосяк? – Родители этих парней уже наняли адвоката. Они собираются подать в суд на меня, на шерифа, на Селесту… да хоть на всех нас. Это просто кошмар.

Лайла фыркнула: – Подать в суд? Да это же чушь! Что ты должен был сделать? Позволить им ограбить Селесту? Застрелить её? Тебя?

– Не знаю, – я тяжело вздохнул. – Но в отношении меня сейчас ведется расследование.

– Что? – Лайла спрыгнула со стойки и повернулась ко мне лицом с широко раскрытыми глазами и отвисшей челюстью. – Ты шутишь?

– Хотелось бы мне, чтобы это была шутка, Блу.

– Я ничего не понимаю. В чём здесь твоя вина?

Она начала ходить туда-сюда, повторяя мои собственные шаги.

– У моего босса большие планы. Он хочет стать заместителем шерифа.

– И что? – недоумённо спросила она.

– Ему нужны сотрудники, которые не создают проблем.

А я создаю одни проблемы.

– Капитан обожал Кормака. Это единственная причина, по которой я не лишился значка после того случая с Брэндоном. Кормак помог мне тогда, убедил капитана уладить это дело.

– Но потом Кормак…

Лайле не нужно было заканчивать это предложение.

Кормак слетел с катушек.

– С тех пор наши отношения с капитаном стали напряжёнными. Когда он смотрит на меня, он видит друга Кормака. Его партнёра. Он видит доверие, которого не должен был оказывать. Это странно. Мы оба ненавидим Кормака за то, что он сделал. Казалось бы, это должно нас сблизить. Но всё получилось наоборот.

С уходом Кормака капитан нашёл себе мишень для обвинений в виде меня.

– Я не самый надёжный сотрудник, – признался я. – Если я слышал хоть намёк на след Кормака, я бросал всё и уходил, не предупреждая. Потратил все дни отпуска, ни одного больничного не осталось. Я и так был на плохом счету. А потом произошла эта стрельба.

– Но он не может винить тебя за это, Вэнс.

– Нет, он винит меня в неприятностях, которые возникли после этого.

Пресса. Возможные иски.

И мой взрывной характер.

– Когда я узнал, что парень парализован, то не очень хорошо это воспринял. Я был в участке. Капитан вызвал меня к себе в кабинет. Сказал, чтобы я взял несколько выходных. Поэтому я пошел забрать кое-какие вещи из своего шкафчика. Там был еще один помощник шерифа, который съязвил, что я слишком «быстро нажимаю на курок».

– Мудак, – пробормотала Лайла.

– Я тоже самое сказал. А потом сломал ему нос.

– Ого, – она поморщилась. – Наверное, это не вызвало восторга у твоего начальника?

– Вместо пары выходных он отправил меня в неоплачиваемый отпуск, пока не закончится расследование. Формально меня не уволили. Значок остался. Но в участке я теперь нежелательный гость.

Лайла остановилась, упёрла руки в бока: – Ты сделал то, что должен был.

Любой другой коп поступил бы так же, независимо от того, был он на дежурстве или на пробежке. Невозможно было знать, что у того парня пистолет не заряжен.

– Но я всё равно жалею, что выстрелил.

– И что теперь?

– Теперь я жду завершения расследования. Скорее всего, меня оправдают. Но если капитан захочет от меня избавиться, он найдёт способ. Посадит за стол, зная, как я ненавижу это. Или уволит под предлогом сокращения.

– Тогда он тоже урод, – пробормотала она. И была права. – Что, если эта семья подаст на тебя в суд?

– Если повезёт, этого не случится. А если да, найму адвоката и буду разбираться.

Я буду бороться за свою репутацию. За свое имя.

Коренные зубы Лайлы сжались так сильно, что я услышала, как они скрипят. Затем, раздраженно вздохнув, она снова принялась расхаживать по комнате.

– Это какой-то, блять, пиздец.

Да. Да, это было так.

И теперь она знала, почему мне приддётся вернуться в Айдахо.

– Это несправедливо.

Она вскинула руку, ее гнев был ощутим. Блять, это мне даже нравилось. Что она заводилась из-за меня.

Тифф так не делала. Ни разу. Она была расстроена, волновалась. Но никогда не сердилась.

Лайла имела право злиться. И, твою мать, я тоже.

В течение нескольких недель я скрывал это. Однажды я сорвался в раздевалке, и это стоило мне работы. Поэтому стал сдерживаться. Прятать эти чувства подальше. Я отказывался говорить о стрельбе, потому что злюсь.

Или злился. Что-то в ярости на лице Лайлы, в том, как она кипела, заставило меня забыть о своем разочаровании. Она дала мне выход, в котором я отчаянно нуждался, хотя и не осознавал этого.

– Иди сюда, Блу.

Она продолжала расхаживать взад-вперед.

– Твой капитан должен стоять у тебя за спиной. Петь тебе дифирамбы.

– Честно говоря, тот придурок, которого я ударил, – другой помощник шерифа? Это его сын.

Лайла хихикнула. Это прозвучало так непринужденно, что она прикрыла рот рукой.

Я усмехнулся. Как получилось, что мы смогли закончить этот разговор смехом?

Блять, я буду скучать по ней.

– Спасибо.

Она убрала руку ото рта и пожала плечами.