Текст книги "Рассвет Ив (ЛП)"

Автор книги: Пэм Годвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Мои зубы? Я стукнула своими коренными зубами друг о друга, пытаясь заглушить странную боль намеренным ударом.

Тупая пульсация оставалась в моих деснах, собирая слюну во рту и заставляя меня жаждать чего-то. Просто вкуса его крови. Лизнуть, чтобы утолить этот нечестивый голод.

– Доун, – он схватил меня за руку – ту, которой я неосознанно обхватила его за запястье – и вырвал ее. – Во имя бл*дской Ив, перестань!

– Не используй так имя моей матери, – я прижала ладони к раскалывающейся голове, и боль в деснах медленно отступила.

– Что ты увидела?

– Ничего, – я опустила руки и остановила свой взгляд на стене.

– Это не было ничего, – он подставил руки под брызги воды. – Ты впивалась ногтями и облизывала свои гребаные губы.

Мои мысли носились по кругу. Что, черт возьми, заставило меня прикоснуться к нему? Больше всего меня беспокоило то, что я даже не осознавала, что делаю это. Я была уверена, что видела что-то в его венах ранее. Это было то самое успокоительное, которое нам вкололи? Яд Дрона? Но это не имело значения. Я видела это дважды и не могла увидеть сейчас.

– Я начинаю сомневаться в твоей репутации на улицах, – он потер упрямое пятно крови на руке. – Как отреагирует мир, если узнает, что бесстрашный лидер Сопротивления психически неуравновешен?

На х*й его. Мне было наплевать, что он или кто-то еще думает обо мне.

Вода закружилась размывами ржавчины в сливе между нашими ногами. Когда последние капли крови смылись, на его руках остались только слабые точки заживающей кожи, и даже они исчезали на моих глазах.

Он закрыл кран и встряхнул руками, выходя из ванной. Я задержалась в дверном проеме, пока он опускался на пол и копался пальцами в грудах еды. Здесь не было никаких столовых приборов, ничего, что могло бы быть использовано в качестве оружия.

– Это может быть отравлено, – я скрестила руки на груди и постаралась не думать о мозговом веществе, прилипшем ко дну картона.

– Если бы наш похититель хотел нас отравить, он бы сделал это с помощью дротиков.

– Ты его видел? Или ты просто предполагаешь, что он мужчина?

Он открутил крышку со старой, хлипкой бутылки с водой.

– Просто предположение.

Я сделала то же самое предположение. Менее двадцати процентов населения земли составляли женщины. Мрачное процентное соотношение, учитывая, что на каждого человека приходилось около сотни гибридов. Половина гибридов были самками, но самки не покидали своих гнезд. Их единственной целью в жизни было размножаться, размножаться и снова размножаться.

– Ты сказал, что пробыл в этой комнате день или два, – я уставилась на его чарующий профиль. – Кто принес меня сюда?

– Дверь открылась, и в щель влетел дротик, – он проглотил глоток воды и кивнул на постель. – Ты была там, когда я проснулся.

– Это первый раз, когда тебя кормят?

– Третий. По моим подсчетам, еда всегда прибывает одним и тем же способом на таком подносе примерно каждые десять часов.

– Гибридные дети…

– Они приходили в предыдущие разы, но никогда так не нападали на ворота. Они хотели тебя.

И Салем убил их. Чтобы защитить меня?

Мои внутренности снова затрепетали от этого притяжения, такого глубинного и сбивающего к толку требования пойти к нему. Я последовала за ним из любопытства, не доверяя ему, и села, вытянув раненую ногу в сторону, лицом к нему с картонным подносом между нами.

– Где ты был, когда тебя схватили? – мой желудок заурчал от пьянящего аромата сочного жареного мяса.

– Я искал укрытие и наткнулся на особняк. Полагаю, мы в подвале, – он поднес ко рту кусок рыбы. – Дротик попал в меня, как только я вошел внутрь. Что насчет тебя?

– То же самое. Со мной был солдат, и он был… – мои ребра сжались. – Он был обезглавлен… я не знаю. Это двигалось слишком быстро. Как ты думаешь, это был…? – я повернула голову в сторону двери.

– Гибридный ребенок? – он проглотил кусок мяса. – Они обманчиво быстры и сильны. Обезглавливание не потребует особых усилий.

Я вздрогнула.

– Ты уже убивал их до сегодняшнего дня?

– Нет, – он пододвинул ко мне картонку, и она ударилась о мою ногу. – А ты?

– Неа, – я взяла бескостную рыбу, и мясо развалилось, когда я поднесла кусочек ко рту.

Ароматы взорвались на моем языке, дымные и сладкие с оттенками лимона и имбиря.

– Тебе нравится? – он смотрел на меня так, словно запомнил выражение блаженства на моем лице.

– Да. Наверное, нам стоит экономить еду. Поскольку ты убил его питомцев, я сомневаюсь, что у нас будет еще один прием пищи.

– Может быть, я сделал именно то, что он хотел. Он оставил еду после того, как я убил их, – он указал на поднос. – И бинты.

– Верно, – интересно, кому предназначались эти бинты – Салему или мне? – Как ты думаешь, он знает, что ты быстро выздоравливаешь?

Пожав плечами, он вытащил из кучи комок риса и сунул его в рот.

– Хочешь знать, что я думаю?

Он сверкнул клыкастой улыбкой, которая намекала на то, что его мысли не имеют никакого отношения к разговору.

Я прищурилась.

– Если это связано с запахом моей девственности или цветом волос на моей киске, держи это при себе.

– Для девственницы у тебя восхитительно грязный рот.

– Да, ну… – я подхватила кусочек риса. – Меня вырастили трое мужчин.

– Один из твоих отцов – католический священник.

– Рорк? – я подавилась крахмалистой пищей. – Если бы ты слышал, как он говорит, ты бы спросил, как я стала такой сдержанной, – в груди у меня что-то сжалось. Я так по нему скучала. – Как бы то ни было, я росла с мужчинами – солдатами – тренировалась, путешествовала, сряжаясь бок о бок. В переполненной тестостероном армии нет места для девчачьей чувствительности.

– И все же ты не отдалась ни одному из своих солдат.

– Нет.

Я фантазировала. Ох, черт, еще как. Я годами спала рядом с мужчинами, наблюдала, как они купаются в реках и тренируются полуголые и мокрые от пота. Это была пытка для моих гормонов, но не существовало ни одного живого человеческого мужчины, который бы прикоснулся ко мне и рискнул навлечь на себя гнев моих отцов.

Я уставилась на мягкие губы Салема. Скольких женщин он целовал? Трахал? Сколько сердец он разбил? Каким бы опасно привлекательным он ни был, держу пари, что он знал женские формы с опытной интимностью.

На первый взгляд он не был похож на грубых варваров, сражавшихся на моей стороне. Его гладко выбритый подбородок, аристократические черты лица и аккуратно подстриженные волосы вызывали в памяти образы цивилизованного супружества, в котором он ухаживал и уговаривал с изысканным терпением. Но его лощеный вид был обманчив. Грубая манера, с которой он говорил со мной, едва сдерживаемый голод в его глазах и непримиримая жестокость в его позе – все это обещало жесткий, безжалостный трах. Он пригвоздит меня к месту неумолимой хваткой, вопьется зубами в мою плоть и вонзится с бесславной самоотверженностью.

Мои внутренние мышцы напряглись, а соски затвердели под банданой. Здесь, взаперти в комнате с самым великолепным мужчиной, которого я когда-либо видела, у меня не было угроз моих отцов, чтобы защитить меня. У него не было отвлечений в виде миссий Сопротивления и сражений. Впервые в жизни я была праздной, безоружной и слишком остро ощущала грызущий меня сексуальный голод.

Когда это осознание пришло, я заняла свои дрожащие руки едой, разделяя кучки пополам.

– Что ты хотел сказать? – я обвела взглядом комнату, куда угодно, только не смотреть на мужчину, от которого текли слюнки. – У тебя есть теория, почему нас схватили?

– Думаю, наш похититель знает, что мы оба разные.

Моя репутация пророчества опережала меня, но…

– Откуда ему было знать, что ты не такой, как все?

– Я уже несколько лет живу в Канаде, – он прожевал кусочек рыбы и проглотил. – Может быть, он наблюдал за мной. У меня зубы и скорость гибрида, но я могу контролировать голод, – его хрустальные глаза нашли мои. – Я думаю, он запер нас вместе, чтобы посмотреть, что будет дальше.

– Секс, – мой голос был таким же дерзким, как огонь, пылающий на моем лице.

– Да. Секс, – жаждущее звучание этого слова на его языке вызвало теплую влагу между моих ног.

Если бы я была заключена с ним в тюрьму на какое-то время, это могло бы случиться. Я могла бы заняться с ним сексом и выяснить, из-за чего вся шумиха. Что касается влечения, то я никогда не была так сильно увлечена мужчиной. Дело не только в его скульптурном гладиаторском телосложении, мужественной структуре или завораживающих глазах. Он смотрел на меня так, словно только что нашел то, чего жаждал всю свою жизнь.

Если это так, то ему повезло. И это очень удобно.

– Ты живешь в Канаде? – я прищурилась.

– Недалеко от южной границы Альберты.

– Это очень далекая прогулка, – примерно в полторы тысячи миль отсюда. – Что ты делал в этой глуши Юкона?

Он положил руку на согнутое колено и наклонился вперед, его взгляд был хищным.

– Я кое-кого выслеживал.

Лед скользнул по моей спине. Мне не нужно было спрашивать. От ответа уголки его губ поползли вверх.

– Меня, – я стиснула зубы.

– Тебя.

Глава 6

Я не была экспертом в преследованиях, но за годы я всадила стрелы в нескольких жутких типов – и гибридов, и людей. Насущный вопрос заключался не в том, откуда Салем знал, кто я, и даже не в том, почему он следил за мной. Хотя последнее мне было до ужаса интересно.

Заставив себя остаться сидеть на полу, я посмотрела ему прямо в глаза.

– Как ты узнал, где меня искать?

Не то чтобы я рекламировала свое расписание поездок. Я разрабатывала стратегии миссий в мрачной тишине заброшенных зданий, временных лагерей или в редких случаях на домашней базе, в плотине Гувера. На этих собраниях присутствовали только мои отцы или самые верные солдаты Сопротивления.

– Вы пересекли мою территорию около месяца назад, – Салем наблюдал за мной с расстояния нескольких дюймов, и его глаза горели неестественным внутренним светом, который кружил в его радужках, как расплавленное стекло, зловеще гипнотизируя…

Я моргнула, разрушая чары.

– У тебя есть территория? Кто ты такой, черт возьми?

– Я – никто, – он откинулся на спинку стула и принялся ковыряться в убывающей куче мяса, жуя и глотая, словно пытаясь растянуть свой проклятый ответ. – Я нашел себе место. Оно отдаленное. Укреплено против незваных гостей. Достаточно большое, чтобы поделиться с друзьями, которые заботятся обо мне, как и я о них.

– А что это за друзья? Люди? Гибриды?

– Гибриды.

– Как? – я встала и натянула то, что осталось от моих штанов с одной штаниной. – Ты не можешь дружить с гибридами.

– Могу, – он прислонился к стене с довольным выражением лица. – Когда они не могут оплодотворить или обратить тебя, они действительно очень дружелюбны.

Его нельзя было превратить в гибрида. Последствия этого были ошеломляющими. Мои отцы и я не могли быть обращены, потому что мы несли иммунитет моей матери. На протяжении многих лет Мичио экспериментировал с нашей кровью, пытаясь разработать вакцину. Казалось, она действовала на тех немногих людей, на которых он ее испытывал, но в конце концов их тела отвергли противоядие и отключились. Никто не выжил.

Я прошлась по бетонной комнате, сделав всего несколько шагов.

– Очевидно, ты невосприимчив к укусу гибрида. Я имею в виду, тебя только что укусили, и ничего не случилось. Но у тебя есть друзья-гибриды? Это просто… я не понимаю. Ты проводишь с ними время?

– Иногда.

Я потерла виски, изо всех сил пытаясь представить себе гибридов, делающих что-нибудь кроме изнасилования и убийства.

– Что ты с ними делаешь? Пьешь виски и торгуешь тактикой мирового господства за шведским столом из человеческих горл?

Его глаза сузились, но сохранили свой блеск.

– Осуждение не делает тебя сексуальной.

– Осуждение? – я ткнула пальцем в сторону двери. – Ребенок-гибрид обезглавил моего друга! Как ты думаешь, что твои дружки-гибриды сделают со мной?

Он пожал плечами.

– Возможно, тебе следует быть более приветливой к людям, которые отличаются от тебя.

– Они не люди! – гнев вспыхнул на моем лице, когда я указала на шрамы на моем горле. – Ты знаешь, откуда они у меня? А это? А вот это? – я по очереди указала на каждую выцветшую отметину на груди, животе и руках. Все мое тело превратилось в гобелен из следов зубов. – О, а как насчет этого? – я положила свое раненое бедро ему под нос.

– Любовные укусы? – улыбка пробивалась на его губах, пока не превратилась в глубокий, рокочущий смех.

Жар пробежал по моей коже и собрался между ног. Я не могла игнорировать соблазнительное, осязаемое, греховно-сексуальное влияние, которым его смех воздействовал на меня. Но мне это не должно было нравиться.

– Знаешь что? Иди на х*й.

– Осуждающая и стервозная, – выражение его лица стало серьезным, голос низким и отрывистым. – Сядь, нах*й, и заканчивай есть.

– Нет, – я скрестила руки на груди. Мой вызов казался немного дерзким и очень глупым, но мне было все равно. – Ты до сих пор не объяснил свое преследование.

Он подтолкнул ногой поднос с едой в мою сторону и откинулся к стене, прикрыв глаза. Его поза напомнила мне Джесси – скучающая сутулость, руки небрежно сложены на животе, выражение лица расслабленное. Мой отец проделывал эту чертову штуку всякий раз, когда хотел, чтобы я думала, что он не обращает на меня внимания. Но я чертовски хорошо знала, что он всегда слушает, наблюдает.

Я села рядом с подносом и схватила бинты и медицинский пластырь. Рана на моем бедре не гноилась. Никакого гноя. Немного розового по краям, а не гневно-красного от инфекции. Убедившись, что рана заживает, я перевязала ногу.

– Мои друзья… – Салем выгнул бровь, словно ожидая, что я вмешаюсь.

Я плотно сжала губы, отказываясь давать ему удовлетворение в виде еще одного спора.

– Мои друзья заметили рыжеволосую человеческую женщину, проезжавшую через Альберту, – он издал фыркающий смешок. – Мне не нужно было быть волшебником, чтобы знать, что это ты, скандально известная дочь Ив, ведешь свою банду мятежников-людей в Канаду. Сколько заведений потомства вы устранили?

Мы сровняли с землей все четыре известных гнезда в Канаде, но я не собиралась признаваться ему в своих целях или успехах. Он был чужаком, и это делало его угрозой. Не говоря уже о двух жемчужно-белых лезвиях, спрятанных за его губами.

Но он меня не укусил.

Я хотела доверять ему. Это не было моей обычной Ох-я-надеюсь-что-он-не-убьет-меня склонностью. Я чувствовала всепоглощающее желание положиться на него, превратить эту зависимость в нечто глубокое и длительное. Как бы это ни было хреново, моя потребность верить в него выходила за пределы моих возможностей подавить этот порыв.

Здесь не было никакого очарованного порабощения. Я даже не смотрела ему в глаза. Нет, я смотрела на панораму идеально гладкой кожи, плоских бледных сосков и волнистой террасы мышц с V-образными впадинами, которые тянулись стрелой вниз, вниз, ниже… да, прямо туда, где мое воображение разыгралось. Тонкие хлопчатобумажные брюки сидели низко на бедрах и обрисовывали достаточную выпуклость, чтобы гарантировать, что его дразнящая мужественность не останавливалась на поясе.

Меня охватила лихорадка, пульс участился. Почему меня так безрассудно тянуло к нему? Из сотен мужчин, которых я знала всю свою жизнь, почему именно Салем? Потому что он был потрясающе, недвусмысленно, потрясающе красив? Неужели я и впрямь такая недалекая?

– Я посчитаю отказ ответом на мой вопрос, – сказал он, – как признание вины.

Подождите. Какой был вопрос? А, ну да.

– Ты хочешь сказать, что одобряешь заведения для воспроизведения потомства?

– Мне плевать, как размножаются гибриды, и как далеко зайдет Сопротивление, чтобы остановить их. Пока политика и борьба держатся от меня подальше, я счастлив провести остаток своей жизни в моем маленьком кусочке утопии, изолированном и ничего не ведающем.

– Утопия? На этой планете? – я изумленно уставилась на него. – Ты заперт в… в… тюрьме, захвачен гибридом-психопатом. Вероятно, несколькими гибридами, которые нацелились на меня из-за моего положения в Сопротивлении. Кто знает, почему ты здесь, но это так. Из-за этого ты оказываешься по самые яйца в этом огромном несчастном мире, любовничек.

– Мне нравится, когда ты меня так называешь, – он облизнул улыбающиеся губы. – Особенно когда ты говоришь о моих яйцах.

– Ты невозможен, – я прикоснулась ледяными пальцами к своей теплой шее, надеясь, что она не была свекольно-красной. – Ты хоть что-нибудь слышал из того, что я сказала?

– Да, и если бы я не поддался своему любопытству, то сейчас был бы дома, с роскошной кроватью, чтобы спать, и множеством восхитительной еды, чтобы поесть. В комфорте и счастье. Но ты решила приехать в Канаду и пройти через мою территорию, – он склонил голову, изучая меня с напряженным выражением лица. – Я много слышал о тебе за эти годы. Много разговоров о мистических способностях, которые ты унаследовала от Ив.

Все это фольклор и чушь собачья. Единственное, что я унаследовала, – это ее золотистые глаза и безумное упрямство.

– И ты решил проверить мои способности на себе? Посмотреть, из-за чего вся эта шумиха?

– Ага.

– Ты же понимаешь, что без небольшой армии ты не смог бы подойти ко мне ближе чем на сорок метров, – я бы всадила ему стрелу в глаз, как только он попытался бы приблизиться, и это в том случае, если бы ему удалось прорваться в мой лагерь. – И все же ты здесь, удобно уединившийся со мной для какого-то непредвиденного будущего. Счастливый случай. Слишком повезло, бл*дь. Думаю, ты все это подстроил.

– Ты называешь это везением? – он вытянул руку, указывая на единственный тюфяк с постелью, картонный поднос с едой и стальную дверь. – Тебе следует хорошенько обдумать свои обвинения, прежде чем разбрасываться ими, – он провел рукой по лицу. – Ты чертовски утомительна.

– Я утомительна? – раздражение вспыхнуло во мне. – Давай посмотрим… ты флиртовал, красовался, смеялся и умолял о сексе…

– Я не умоляю.

– …и признался, что ты сталкер…

– Черт возьми, женщина. Я не…

– Но ты ни разу не предложил план побега, – я поджала губы. – Если ты действительно захвачен и заперт вдали от своей любимой утопии, почему ты так расслаблен?

– Может быть, потому, что я провел первый гребаный день, изнуряя себя попытками сбежать из этой гребаной комнаты.

О.

Не хорошо.

Тяжесть ситуации давила мне на живот свинцовой тяжестью. Если он не мог убежать, то и я не могла убежать. Будь ли он гибридом или человеком с экстраординарной физиологией, как у моих отцов, простой факт состоял в том, что я нуждалась в нем как в подкреплении. Если… когда мне удастся выбраться отсюда, я столкнусь с неизвестным врагом по ту сторону этой двери. Без оружия. Помощник с клыками был бы бесценен.

Я склонилась над картонным подносом и прикончила рыбу с водой с тошнотворным чувством страха, зная, что моя следующая еда зависит от прихоти моих похитителей.

– Если мы нужны им живыми, то, может быть, они не станут морить нас голодом.

– Если только это не испытание, чтобы увидеть, как много мы можем вынести, что мы можем пережить. Без сомнения, до них дошли слухи о предсказанной дочери. Может быть, они хотят узнать твои секреты, посмотреть, есть ли у тебя какие-то силы, которые они могут использовать, прежде чем убить тебя.

Рыба скисла у меня в животе. Не в силах больше смотреть на пропитавшийся жиром и пятнами крови картон, я отнесла его в ванную и положила в стопку под раковиной.

На туалетном столике лежали зубная щетка, пищевая сода и кусок мыла ручной работы, похожего на козье молоко. Я понюхала его, и в нос мне ударил запах сосны.

– Если они собираются нас убить, то с какой стати им давать нам мыло?

– Может быть, – сказал Салем из соседней комнаты, – его принес последний заключенный.

Я вздрогнула. Здесь не было ни зеркала, ни чего-либо острого или хрупкого, что можно было бы превратить в оружие. Я вернулась в комнату, села на тонкий меховой тюфяк и уставилась на свои штаны. Мне нужно сделать штанины одинаковой длины, просто чтобы занять руки.

– Когда дверь снова откроется, – сказала я, потянув за шов на щиколотке, – мы должны попытаться завести с ними цивилизованный разговор. Может быть, они объяснят, чего хотят.

Салем кивнул, и его блестящие черные волосы упали на лоб. Он наблюдал за мной с другого конца комнаты, пока я возилась со швом, пытаясь оторвать оставшуюся штанину.

– Если это не сработает… – я понизила голос почти до шепота. – Я могу притвориться, что умираю или что-то в этом роде. Может быть, это заманит их сюда.

– Мне нравится эта идея, – он опустился на колени. – Я могу притвориться, что затрахиваю тебя почти до смерти, – его зрачки расширились. – Или не притворяться.

Моя кровь закипела.

– Я не об этом…

Он пошевелился и в мгновение ока оказался сидящим на корточках на расстоянии одного вздоха от меня, а его руки легли поверх моих на лодыжку. Тепло его тела наполнило меня в равной степени шоком и возбуждением. Я попыталась вырваться, но он воспротивился моему отступлению, его пальцы сковали мою ногу.

– Расслабься, – он уставился на меня с пристальностью голодного охотника. – Я только помогу тебе со штанами.

Мои вздохи вырывалось медленно, неровно. Я убрала руки и прислонилась к стене, позволяя бетону поддерживать мою спину и охлаждать кожу.

Не сводя с меня глаз, он наклонил голову и прокусил упрямые нити вокруг моей лодыжки. Его выдохи обжигали мою плоть, заставляя меня дрожать. Он не отводил взгляда, пока его руки рвали замшу вверх, открывая шов вдоль моей икры, внутренней стороны моего колена, моего бедра и…

– Тпру, – я сжала его пальцы. – Это достаточно высоко.

Он придвинулся ближе, плавно вставая на колени между моих ног.

– Здесь?

Я оторвала взгляд от его наэлектризованных глаз и уставилась на руку, лежащую на моем бедре, на расположение его пальцев, совпадающих с оборванным краем другой штанины. По моему кивку он оторвал мягкую кожу и отложил ее в сторону, оставив меня одетой в приемлемую пару замшевых шорт.

Приемлемую, если бы я не была заключена в тюрьму в арктической Канаде.

– Мы можем использовать обрезки, – сказал он, – чтобы вытираться после душа.

Я надеялась, что мы сбежим до того, как будет упомянут этот широко открытый душ без дверей. Не то чтобы я когда-нибудь могла позволить себе такую роскошь, как скромность. Я купалась в озерах и общих душевых со своими солдатами, умываясь и прикрывая друг другу спины в интересах времени и безопасности. Но у меня было смутное подозрение, что Салем превратит время в душе в возможность наблюдать за мной сзади и спереди, с головы до пят и со всех сторон.

К счастью, туалет находился за углом, но звук распространялся. После пары дней переваривания пищи наша интимная ситуация станет намного более интимной.

А до тех пор… я выдохнула.

– Значит, подождем.

Он устроился на мехах рядом со мной, вытянул ноги рядом с моими и посмотрел на дверь.

– Подождем.

Так началось мое пребывание в Чистилище.

Мы проводили часы в непринужденной беседе. Я объяснила, что видела в его венах, и высказала предположение о том, что нам могли сделать инъекцию. Он по-прежнему был убежден, что мое рентгеновское зрение не имеет ничего общего с нашими тюремщиками и имеет отношение исключительно к пророчеству.

Мои глаза зудели от усталости, пока я говорила, придерживаясь таких безопасных тем, как мои отцы. Каждый мужчина, женщина и гибрид знали о легендарных хранителях. Рассказы о том, как они защищали мою мать и убили Дрона, распространялись от лагеря к лагерю в течение двадцати лет. Пока Салем задавал вопросы, я отделяла приукрашивания от фактов, делясь тем, что рассказывали мне в детстве мои отцы – делясь рассказами о своей жизни в старом мире и приключениях с моей матерью после вируса.

Мы с Салемом обошли такие деликатные темы, как его мать, Сопротивление и война гибридов против человечества. Он много говорил о своей утопии, о том, как она была построена под землей и вне поля зрения, и о том, как десятки мужчин-гибридов жили там гармонично, держась сами по себе без насилия и хаоса, пожиная те крохи счастья, которые они могли найти.

– Чтобы поверить в это, мне нужно увидеть, – я прикрыла голые ноги складкой меховой подстилки, чтобы не замерзнуть.

– Когда мы выберемся отсюда, тебе стоит нанести визит.

Мой желудок напрягся.

– Я так не думаю, Салем.

– Почему нет?

– Одинокая женщина среди гибридов? – я невесело рассмеялась.

Он повернулся ко мне лицом, прислонившись плечом к стене и свирепо глядя на меня.

– Ты будешь под моей защитой.

Его защита нуждалась в хорошем тест-драйве, прежде чем я когда-либо рассмотрю его предложение. Чего я хотела, так это привести его к моим отцам и позволить Мичио потыкать в него иголками.

Мичио всю мою жизнь изучал меня как научный образец, пытаясь безуспешно выведать лекарство от гибридной инфекции из моей генетики. Но что-то изменилось с тех пор, как я приехала сюда. Я чувствовала себя… другой. Определенно более сексуально осведомленной. Будь проклят Салем и его дерзкое влияние на меня. Может, это что-то вроде искр, летящих от похоти? Я не знала, поэтому списала свои странные чувства на сексуальную неопытность.

Именно другие вещи ломали мой мозг – например, то, как гибридные дети, казалось, напали на Салема только потому, что он оказался на пути в их попытках добраться до меня. Если бы Салем был человеком, как мои отцы, они бы вцепились ему в горло. И что еще более важно, это моя реакция на его вены, его кровь. Почему я почувствовала такое глубинное желание укусить его? Это было просто… нет. Слишком уж фу, чтобы осмысливать.

Мне нужно, чтобы Мичио проанализировал мои реакции своим медицинским умом. И мне нужно, чтобы Джесси и Рорк сказали мне, что все будет хорошо. Мне нужно убираться отсюда к чертовой матери.

По мере того как часы шли, я становилась все менее болтливой, уходя в себя и борясь со своей скручивающей нервозностью. Я никогда не была инертной так долго. Меня никогда не сажали в тюрьму.

Салем, должно быть, незаметно преодолел расстояние между нами, потому что, когда я повернула голову, он оказался совсем рядом, его дыхание было на моем лице, а его взгляд был слишком ярким, таким чертовски ошеломляющим.

– Тебе нужно отвлечься, – в его глазах промелькнул коварный пошлый намек.

Я застонала.

– Не говори этого.

Он наклонился так близко, что его губы коснулись моего уха.

– Ничто так не отвлекает, как член, разрывающий твою девственную плеву.

Шокированный хрип пополз вверх по моему горлу и сорвался с моих губ фыркающим хихиканьем, которое быстро превратилось в полный, безудержный, гортанный смех.

Он засмеялся вместе со мной, не так истерично, но звук его смеха был эйфорическим, заразительным и прямо-таки чувственным. Именно тогда я поняла, что он, без сомнения, соблазнит меня. Это уже происходило – покалывание в груди, прерывистое дыхание и влажная пульсация между ног.

Может, мне оттолкнуть его? Скрывать свои реакции? Втиснуть между нами стену? Я не доверяла ему, но кроме этого, не было никаких причин, по которым я не могла просто оседлать его колени и трахнуть до изнеможения. Мои соски напряглись при этой мысли, и все мое тело болезненно ощущало каждый дюйм его тела.

Мой первый раз, наверное, будет неловким, но насколько это может быть сложно? Наслушавшись, как мои солдаты бубнят о позициях и технике, я понимала механику процесса. Потом были все эти неловкие разговоры с моими отцами. Мичио объяснял мне, как важен безопасный секс. Рорк объяснял эмоциональную связь, которая должна возникать, когда соединяются два или более тел. А Джесси, продолжая вести себя так, будто я асексуална, заявил: «У тебя не будет секса. Никогда».

Какую мысль я из этого вынесла? Для такого интимного акта требовался определенный уровень доверия.

Доверие. Это скользкое маленькое чувство просочилось в мои более мягкие части тела, но я была далеко не готова принять его. Черт возьми, я даже не чувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы заснуть с Салемом в одной комнате. Я задремала на несколько часов, борясь с этим, не желая ставить себя в такое уязвимое положение.

Как долго я здесь пробыла? Здесь не имелось ни окон, ни видимого горизонта, отмечающего течение времени. Я ведь прибыла сюда ночью, верно? Мои внутренние часы говорили мне, что близится рассвет.

Рядом со мной Салем завел разговор о нехватке хороших охотничьих ножей, и тембр его голоса струился сквозь меня, как ирландское виски моего отца, гладкий и пьянящий, убаюкивая меня до оцепенения.

Я мычала и ворчала в нужных местах, но мой разум ускользал. Я выпрямилась, прислонившись спиной к стене, пошевелила ногами, потерла глаза, но тело отказывалось подчиняться мне. Мои веки весили тысячу фунтов. Закрывались. Все расплывалось. «Моргай, моргай, моргай…»

Я проснулась от стучащего звука, напоминающего галоп. Бум-бам. Бум-бам Бум-бам. Он эхом отдавался в моей голове, пока я лежала на боку, прижавшись щекой к твердой, теплой поверхности. Что, черт возьми, это был за шум?

Подняв голову, я поняла, что спала на груди Салема. Я больше не слышала неестественно громкого «бум-бам», но догадывалась об его источнике.

Вены растекались по его шее, становясь толще, ярче вокруг сердца, и кишели серебристыми ленточными-организмами. Мои десны покалывало, и жадное тепло охватило меня изнутри.

Мой взгляд метнулся к нему, и когда я обнаружила, что он наблюдает за мной, моя жажда к нему усилилась.

– Что случилось? – он слегка приподнялся, упершись локтями в пол позади себя.

Электрическое жужжание привлекло мое внимание к двери. С механическим стоном стальной барьер отодвинулся.

Глава 7

С бешено колотящимся сердцем я вскочила на ноги и метнулась к двери. К тому времени, когда я до нее добралась, литая сталь наполовину открылась, показывая закрытые ворота, которые преграждали проход. За решетками ждал пустой коридор. В настенных факелах подрагивало пламя, воздух всколыхнуло то, что только что убежало. Черт подери!

– Вернись! – я вцепилась в ворота, вжавшись лицом в узкую щель между двумя прутьями.

Дверь провалилась в углубление в стене и, содрогнувшись, затихла. Картонный поднос ждал в нескольких дюймах от моих ног, запах жареных устриц и перца чили заполнил мои чувства.

Я затаила дыхание и прислушалась. На какое-то мгновение я готова была поклясться, что услышала слабый звук удаляющихся шагов.

– Я просто хочу поговорить, – мой голос прогремел в тишине. Я ничего не видела за углом, ни черта не видела с этого места. – Пожалуйста. Просто скажи мне, чего ты хочешь.

Салем проскользнул мимо меня, нагнувшись, чтобы перетащить еду и воду под воротами в комнату.

Вены под его кожей на моих глазах стали незаметными, исчезая, как струйки пара. Этот феномен должен соотноситься с удаляющимися шагами. Кто-то или что-то, что был здесь прямо сейчас, связано с ним. Это самое простое объяснение.