Текст книги "Рассвет Ив (ЛП)"

Автор книги: Пэм Годвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Как такое возможно? И что мне теперь делать с этой информацией? Я огляделась по сторонам, но никакого оружия не заметила. Ни его дубины. Никаких столовых приборов. Ничего, что я могла бы использовать, чтобы выколоть ему глаза. Не то чтобы я могла владеть каким-то оружием со связанными за спиной руками.

Задняя дверь была заперта изнутри на стальной засов. Он не только протащил меня через четверть мили за долю секунды, но и запер дверь на засов. Засов, который у меня не было шансов убрать, если он так чертовски быстр.

Была ли я вообще способна убить его? Если я открою эту дверь днем, то смогу поджарить его. Но эта мысль сдавила мне грудь невыносимой болью. Может быть, я могла бы сделать это от отчаяния или страха. Я только что пыталась укусить его. Если бы я превратила его в пепел, то пожалела бы об этом? Я все еще чувствовала к нему что-то, нечто запутанное и сложное, вплетенное в мое сердце. Я не знала, как это распутать.

Я глупая, влюбленная девчонка. Возможно, слишком глупая, чтобы жить.

Я должна быть пророчеством. Предсказание, должно быть, ошибочно или неверно истолковано. Хотя его вбили мне в голову с самого рождения, у меня всегда были сомнения. Но я никогда не сомневалась в этом так сильно, как сейчас, сидя рядом с мужчиной, который заключил меня в тюрьму не один раз, а дважды. Как я могу спасти целую расу, если не могу спасти даже себя?

Двигатель с рокотом ожил, и транспорт пришел в движение.

Салем наклонился ко мне и медленно, осторожно стащил с меня сапоги, удерживая мой взгляд. Я не могла отвести взгляд, не могла пошевелиться, все мое тело застыло в сердечной боли и недоумении, когда он массировал мои ноги. Почему он заботился обо мне? Мне нужно ненавидеть его. Он солгал мне. Меня связали и заткнули рот кляпом. Черт знает, что еще ждало на горизонте.

Шлюзы снова открылись, и по моим щекам потекли следы моего смятения.

– Не плачь, – Салем подвинулся, чтобы сесть рядом со мной, и вытер слезы с моего лица. – Я расскажу тебе, что происходит, и отвечу на все твои вопросы. Тебе это не понравится, но Доун… – он взял меня за подбородок и заглянул в глаза. – Ничего не меняется. Это… – он сделал жест между нами. – Вот что важно. Все остальное – просто логистика.

Что это вообще значит? Я уставилась на него, кипя от злости под кляпом.

Салем снял сапоги. Его пальто было следующим. Затем его рубашка, оставляя грудь обнаженной и покрытой блестящими венами поверх жилистых мышц.

– Я собираюсь убрать веревку, – он повернул меня на сиденье и наклонился к моим связанным рукам.

Я напряглась, но не стала сопротивляться, когда он перекусил веревку. Как только она упала, я подняла руку, чтобы вытащить кляп.

– Подожди, – Салем сжал мои запястья, опустил их на колени и потер красные отметины на моей коже. – У тебя много вопросов и чертовски много враждебных вещей, которые тебе хочется сказать, – он усмехнулся. – Я вижу все это в золотом огне твоих глаз. Дай мне сначала договорить. Мне нужно кое-что объяснить.

Мой желудок скрутило в узел, но я прижала язык к кляпу и отрывисто кивнула.

Он развязал кляп, и я пошевелила челюстью, мое внимание было приковано к его венам. Желание укусить его покалывало мои десны, но я продышалась сквозь него, поджав губы, и ждала, когда он заговорит.

Опустив подбородок, Салем уставился на свою грудь.

– Я вижу то же, что и ты. Я вижу свои вены и слышу усиленный звук в голове.

Я открыла рот, чтобы назвать его членососущим лжецом, но предостерегающий взгляд его флуоресцирующих глаз заткнул мне рот.

– Сколько себя помню, я всегда чувствовал гибридов таким образом, – он провел пальцем по самому большому и яркому сосуду на своей груди, безошибочно проводя по его пути к сердцу. – Никто другой никогда не видел и не слышал моих вен. До тебя. А эти серебряные штуки? Это яд. Не мой, – он встретился со мной взглядом. – Это яд, который я поглотил от гибридов.

– Откуда ты знаешь? – ахнула я. – Ты что, пьешь…

– Заткнись, – мускул на его челюсти дернулся.

Я откинулась назад, раздувая ноздри.

– Гибриды, путешествующие с нами, не нападают на тебя, – сказал он, – потому что я укусил их всех. Опустошил их почти до смерти. Сделав это, я освободил их.

Освободил их от ментального программирования? Салем мог снять упряжь Дрона с мозга гибридов?

– Они не излечены, – он провел большим пальцем по своему обтянутому кожей бедру, нахмурив брови. – Они все еще жаждут крови и секса, все еще испытывают потребность размножаться и распространять инфекцию. Но их разум свободен принимать решения. Они могут ментально бороться с инстинктом. Некоторые из них держатся со мной с раннего детства.

Он освободил их разум, а взамен обрел их преданность.

Мой пульс зашкаливал. Салем был ближе к лекарству, чем Мичио когда-либо мог создать в лаборатории, но Салем скрыл это от моих отцов. Почему? Он мог бы спасти…

– Ты мог бы спасти Кипа и других моих солдат, – мои глаза расширились, наполняясь слезами. – Это ты послал гибридов, которые пробили стену в лагере?

– Нет. Я не имею к этому никакого отношения.

Но он мог бы вылечить их разум. Но это привлекло бы слишком много внимания со стороны моих отцов, и они бы его не отпустили. Нет, если у него есть ключ к исцелению. Вот почему он скрыл это от них. Поэтому вместо того, чтобы спасти гибридов, которые напали на нас, он убил их.

От ужасной мысли у меня перехватило дыхание.

– Гибридные дети…

– На детей это не действует. Мне нужно изъять опасное количество крови, чтобы удалить программу. Я пытался, – Салем уперся локтями в раздвинутые колени. – И потерпел неудачу.

– Ты говорил мне, что никогда не убивал ребенка-гибрида.

– Я никогда не убивал их намеренно, – он уставился на свои босые ноги, не мигая. – До того, что было в особняке.

Почему он их убил? Почему они вообще там оказались? Я схватилась за лоб и потерла голову, когда тысячи вопросов хлынули на поверхность. То, что было важнее всего, сорвалось с моих губ.

– Чего ты хочешь?

Салем поднял голову, и его глаза сияли, как расплавленный лунный свет.

– Я хочу трахать тебя, лелеять и защищать до конца наших дней.

Это не тот ответ, которого я ожидала, и он заставил меня запнуться.

– Это… я… я не понимаю.

– Я тоже.

Я вздрогнула, схватившись за горло.

– Ты любишь меня?

– Я не знаю, что это значит.

Кислота жгла мой желудок, распаляя голос.

– Ты бы умер за меня?

– Это просто смешно. Никто тут не умирает.

– Это гипотетически, и ты, черт возьми, это знаешь. Отвечай на вопрос.

– Ешь, – он указал на изобилие продуктов и вина. – Мы пробудем здесь пять дней. У нас полно времени для разговоров.

– Что? Путешествуя на машине, мы должны добраться до Альберты к завтрашнему дню.

Салем откинулся на подушку и склонил голову набок.

– Я живу не в Альберте.

Глава 25

Все мое тело похолодело, несмотря на электрический жар, поступающий из какого-то невидимого отверстия в роскошной колеснице Салема.

Он не живет в Альберте.

Он нарисовал карту для моих отцов, указав, где я буду и как туда попаду. Он также сказал Мичио, что когда он укусил гибрида, ничего не случилось. Притворился, будто не видит и не слышит своих светящихся вен. Утверждал, что никогда не убивал ребенка-гибрида. Скрывал свою способность двигаться быстрее гибридной скорости. И просидел со мной в этой тюрьме десять дней, гадая о том, кто наши тюремщики.

Всё это ложь.

Умалчивание.

Преднамеренные вымыслы.

Почему? Потому что он хотел трахать меня и защищать? Чушь собачья!

– Куда ты меня везешь? – мое дыхание сделалось быстрым и неглубоким, потому что проклятый корсет сжимал мои ребра.

– Это единственное, чего я не могу тебе сказать, – хмурое выражение, скривившее его идеальные губы, говорило о том, что Салем сожалеет о своем ответе.

Да чтоб он подавился членом. Моя грудь тяжело вздымалась, и внезапный румянец запылал на щеках. Я сорвала с себя меховой плащ и взялась за крючки корсета. Я не могу дышать. Бл*дь, мне нужен воздух.

Салем оттолкнул мои руки и быстро расстегнул переднюю застежку корсета.

– Чтобы защитить тех, кто живет в моем доме, это место должно оставаться тайной.

– Чтобы защитить их или тебя? – я отбросила корсет и провела рукой по тонкой рубашке, чтобы успокоить свои ноющие ребра. – Это не единственное, что ты отказываешься мне говорить, – гневно глядя на него, на обнаженную силу его груди и рук, я ненавидела его высокомерную красоту и превосходство. – Ты бы умер за меня?

Салем откинулся рядом со мной, положил руку на подушку за моими плечами и наклонил голову, чтобы посмотреть мне прямо в глаза.

– Нет. Я умру ни за кого.

Несмотря на боль, пронзившую мою грудь и обжигавшую горло, я оставалась неподвижна. Даже спокойна. Мне нужно было услышать этот ответ, и теперь я могла обдумать ситуацию с отстраненной точки зрения, не жаждая его любви с каждым ударом своего сердца.

– А кто твои друзья? – глухо спросила я, оцепенев.

– Они работают на меня.

Я не удивилась. Он был не из тех мужчин, кто подчиняется приказам. Он командовал со всей мощью безжалостного тирана.

Слезы блеснули в уголках моих глаз, но я ничего не заметила.

– Расскажи мне про особняк.

– Тебе нужно поесть, – Салем поставил мне на колени тарелку с жареным мясом и картошкой.

Узел в моем животе протестовал, но мне нужны умственные и физические силы. Голод был бы контрпродуктивен. Я выбрала остывающий кусок мяса, прожевала и проглотила, не чувствуя вкуса.

Салем зеркально вторил моим движениям, ел из своей тарелки и смаковал каждый кусочек с довольным выражением лица.

– Я знал, что ты нацелишься на Юконское заведение по воспроизведению потомства, прежде чем привел туда своих солдат.

Логично. Это было последнее гнездо в Северной Америке. Но если он не жил в Альберте, как и когда он начал выслеживать меня?

– Поэтому я устроил ловушку в особняке, – Салем прожевал, проглотил и уставился в тарелку. – Я организовал погоню, которая привела тебя туда. Ты убила много моих людей.

– Ты убил Джереми!

– Его убили дети-гибриды.

Кусок картофеля застрял в моем сдавленном горле.

– Эти люди, гибриды, которые преследовали меня… они были заражены. Обезумевшие от голода…

– Они притворялись. Я удалил их программу.

Я вспомнила гибридов, с которыми столкнулась в тот день. Того, который назвал меня дочерью Ив прямо перед тем, как я всадила ему стрелу в глаз. Он мог напасть на меня, но не сделал этого, и другие, которые упали на меня сверху, дергая за одежду. Я была в меньшинстве, слабее, но только один укусил меня. И я убила их.

– Гибриды, которые гнались за мной по лесу… – у меня сдавило грудь. – Они могли бы обогнать мою лошадь.

Почему я тогда не усомнилась в этом? Может быть, и усомнилась. Так много всего произошло в ту ночь.

– Они могли бы обогнать тебя, – сказал Салем. – Могли проскользнуть через ворота, которые окружали особняк. Могли убить тебя в любой момент. Я приказал им направить тебя ко мне, не причинив вреда.

– Некоторые из них умерли, – боль под ребрами не была сожалением. Все гораздо сложнее. Путаница. Печаль. Гнев.

– Они были обязаны мне жизнью, – произнес он без тени эмоций.

Я сунула ему свою тарелку, не в силах больше есть.

– Эребус спросил тебя, почему я еще не умерла. Я тоже обязана тебе жизнью?

Он отставил нашу еду в сторону и положил босые ступни на противоположную подушку, скрестив ноги в лодыжках.

– С тобой все иначе.

– Вот как?

– План всегда состоял в том, чтобы устранить тебя. Мои друзья пытались… – он глубоко вздохнул. – Очень долго.

Я напряглась.

– Как долго?

– С тех пор, как ты начала покидать плотину без своих отцов. Когда ты создала Сопротивление и управляла миссиями.

Мне тогда было пятнадцать.

– Они пытались убить меня четыре года? – недоверчиво переспросила я.

– Ты не легкая мишень. Всегда окружена солдатами или заперта за стенами.

– Потому что у каждого гибрида на планете есть стояк на меня. Они хотят трахнуть меня, укусить или убить, – я прищурилась. – В свете твоей сверхчеловеческой скорости ты мог бы проскользнуть мимо моей линии обороны или пробраться в мой лагерь, пока я спала, разорвать мне горло и удрать прежде, чем кто-нибудь тебя увидит.

– Я пытался.

Мое сердце сжалось, жалкое несчастное существо.

– Помнишь гнездо, которое ты устранила у побережья Орегона? – тихо спросил Салем.

Я сжала пальцы на коленях.

– Это была одна из моих первых миссий, – мои брови сошлись на переносице. – У нас не было никаких проблем. Тогда у меня было много солдат.

– Пятьдесят солдат. В ту ночь вы разбили лагерь на пустынной стоянке.

– На старой заправке.

Он кивнул.

– Твоя армия стояла на страже, защищая своего драгоценного лидера, пока она спала внутри. Одна.

– Ты там был? – мои ногти впились в ладони.

– Я склонился над тобой в задней комнате этого здания, готовый положить конец пророчеству, которое держало моих друзей в постоянном состоянии беспокойства. Я буду честен, Доун. Мне было наплевать на войну. Мне до сих пор плевать. Я блаженно не обращаю на нее внимания в безопасности моего дома. Но тогда я все еще пытался построить место для себя, с людьми, которым доверял…

– С гибридами.

– С гибридами, которых я освободил. И они были обеспокоены тем, что ты бродишь по планете. Они восприняли твои миссии как знак. О пришествии пророчества. Твоя мать покончила с тлей одной мыслью, когда забеременела. Каков твой триггер, и как ты уничтожишь гибридов? Пока ты жива, ты представляешь угрозу. Но их попытки убить тебя закончились неудачей.

– Ты решил разобраться с этим, – мой голос звучал сдавленно. – Только ты этого не сделал.

– Я не смог, – Салем наклонился ближе, так близко, что у меня перехватило дыхание. – Я почувствовал это.

Связь между нами воспламенилась в моей груди, выстреливая электричеством вдоль невидимой линии, сплавляя нас вместе на уровне, который выходил за пределы физического пространства. Его глаза вспыхнули, клыки удлинились, и на мгновение мне показалось, что он схватит меня за шею и растерзает. Попытаюсь ли я остановить его? Яростная потребность притянуть его ближе горела инстинктивным желанием в моем нутре.

Дыхание Салема участилось, пока он смотрел на меня, как будто его слабый контроль боролся с желанием трахнуть меня и укусить.

– Ты чувствуешь эту штуку? – я помахала рукой в наэлектризованном пространстве между нами, не зная, как это назвать. – Я тоже это чувствую, но с твоей стороны, – я прижала ладонь к его твердой груди, – она закрыта.

Салем резко отстранился и провел руками по лицу, его плечи сгорбились вперед.

– Я не знаю, почему ты думаешь, что я закрыт для этого, потому что я чувствую, как эта связь освещает мои бл*дские внутренности, – он, казалось, понял, что его поза противоречит его утверждению, и сел прямо, открыв грудь и опустив руки по бокам. – Именно поэтому я сохранил тебе жизнь на той заправке. И поэтому я не убил тебя в подвале тюрьмы.

Все мое тело начало тянуться к нему, теряя связь, нуждаясь в ней снова.

«Не поддавайся на это. Он лжец мирового класса».

– Тогда зачем устраивать ловушку? – я откинула волосы с лица и наклонилась, дрожа от гнева. – К чему все эти хлопоты по поимке меня? Провожать меня обратно в лагерь, как влюбленный бойфренд? – мой голос поднялся до крика. – Тусоваться с моими отцами, как будто мы одна большая счастливая гребаная семья?

– Ты закончила?

– Нет! Я никогда не забуду, как я позорно отдала свою девственность такому лживому, скрытному, ядовитому змею. У тебя расстройство лобной доли, и ты обладаешь всей привлекательностью лоботомии. Но тебе как раз лоботомия и нужна, судя по тому, как сказываются на тебе эмоциональные и социальные тягости. Ты живешь, чтобы ублажать своих друзей? Вот почему я здесь? Моя смерть все еще в меню? Ты что, оттягиваешь этот чертов финал? Или, может быть, ты хочешь намочить свой член еще несколько раз, прежде чем разорвешь мне глотку?

Со скоростью, слишком быстрой для восприятия, Салем дернул меня под себя, грудь к груди, с рукой на моем горле и его бедрами между моих бедер.

– Я мог бы трахнуть тебя в тот же миг, когда усыпил транквилизатором в особняке. То, что я сказал тебе в пещере, было правдой. Ты заставила меня заботиться о тебе. Трахать тебя только для того, чтобы трахнуть, больше не имело значения. Тогда я захотел, чтобы ты мне доверяла, и я все еще этого хочу.

Я толкнула горло в кандалы его ладони, и каждый мускул в моем теле напрягся от резкого дыхания.

– Почему ты просто не сказал мне правду? Вот как ты завоевываешь доверие людей, говнюк ты этакий!

– Правда не привела бы нас сюда, – вскипел Салем, крепче сжимая мою шею. – Твои отцы убили бы меня, и тайна нашей связи была бы потеряна навсегда.

– Итак, мы вернулись к тому, что ты спас свою жизнь и уничтожил мою. Почему ты просто не забрал меня из особняка?

– Я хотел познакомиться с твоими отцами, – его пальцы дернулись на моем горле. – Я хотел узнать, может ли Мичио рассказать мне что-нибудь о моей генетике. Они мне нравятся, Доун. И знать, что они не ищут тебя, пока я везу тебя домой – это бонус.

Мои отцы верили, что я свободна и делаю свое дело. Они не волновались, по крайней мере, не больше, чем обычно.

Я обмякла под Салемом, весь мой пар иссяк в этом бессмысленном взрыве ярости. Я была истощена, раздавлена, и мне некуда идти. Я не могла сравниться с девяноста килограммами нечеловеческой силы.

Должно быть, Салем почувствовал, как напряжение покидает мое тело, потому что отпустил мое горло и положил руки возле моей головы, опираясь на локти.

– Когда нам было по пятнадцать, меня гипнотизировала не только наша связь, – он погладил меня по волосам, следя за каждым движением. – Я часами смотрел, как ты спишь на той старой заправке. Твои рыжие волосы скользили сквозь мои пальцы, как огонь, твоя кожа была теплой и мягкой на ощупь. Я жаждал увидеть легендарное золото твоих глаз. Ты была так молода, но выглядела устрашающе свирепой и ослепительной, даже во сне, как будто ты каким-то образом обуздала рассвет и обернула его вокруг себя.

Боль вспыхнула в моих глазах, в горле встал ком от противоречивых эмоций. Он прикасался ко мне? Следил за мной? И не убил меня.

– В ту ночь я чуть не похитил тебя, – его лицо напряглось, заострив скулы. – У меня не было безопасного места, чтобы держать тебя. Поэтому я уехал перед самым рассветом, – его пальцы вцепились мне в волосы. – Это был тот самый рассвет, который выжег цвет из моих глаз.

Я задрожала под ним, борясь с отчаянной потребностью обнять его. Вместо этого я ухватилась за повод оттолкнуть его.

– Ты выстрелил дротиком, который усыпил меня после того, как Джереми был обезглавлен.

– Да, – его лицо посуровело. – Я отнес тебя в подвал.

– Тебя никогда не накачивали наркотиками? А как насчет той ночи, когда нас выпустили?

– Эребус ждал моего сигнала. Три удара в дверь, за которыми последовал приказ выпустить меня. Один из моих охранников сопровождал меня, пока я нес тебя за тридцать миль от особняка, чтобы он мог оставить следы на снегу, ведущие на север.

Я закрыла глаза. Сообщение, которое, по словам Салема, он получил («Трахни дочь Ив, и ты будешь свободен»), было всего лишь еще одной ложью в арктическом аду лжи. После всего, что он мне рассказал, я не удивилась, но я не могла остановить предательство, сжимающее мое сердце.

– Какова была цель гибридных детей? – я встретила его хрустальный взгляд. – Убийство их идет вразрез с инстинктом размножения гибридов.

– Эребус забрал их из селекционного центра. Я подозреваю, что он использовал их, чтобы напугать тебя, но это не было частью плана, – его челюсти напряглись. – Я не знал, что он приведет их туда, поэтому убил этих тварей, чтобы дать ему знать, что я об этом думаю.

Твою ж мать.

– Он будет мстить? Насколько ты контролируешь своих друзей? Если они хотят моей смерти…

– Никто тебя не тронет, – глаза пылали адским пламенем, и в них столько обещаний, что от них мои внутренности плавились.

Я ошеломленно уставилась на него, когда Салем опустил голову и лизнул мои губы. Наши рты соприкоснулись, и это простое прикосновение вывело меня из равновесия. Мое предательское тело вибрировало на грани безумия, мои руки были прижаты к бокам лишь моей собственной силой.

Я была слишком эмоционально слаба, чтобы оттолкнуть его, каждая частичка меня тосковала по мужчине, в которого я влюбилась. По мужчине, который слушал мои детские рассказы, пронес меня пятьдесят миль в метель и хвалил мое мастерство владения луком. По мужчине, который прикасался ко мне со знакомым желанием защитить.

Его рот на ощупь был влажным шелком, дыхание – теплым и пьянящим. Салем не спешил углублять поцелуй. Он пробовал и испытывал, каждое движение его языка было обдуманным, уговаривающим, намеревающимся соблазнить. Железная длина в его брюках уперлась мне в бедро, но он не терся и не толкался, хотя его мускулы сжались от сдерживаемого голода.

Я ответила на поцелуй с силой, раскачиваясь ему навстречу и задыхаясь, когда жар затопил мою талию ниже и ниже. Мне это нужно…

Он был манипулятором, властелином обольщения. Он соблазнял меня своим грешным языком и успокаивал своим членом. А потом что?

Я оторвала свой рот.

– Ты сказал, что пошлешь письма моим отцам.

– Напиши письма, и я распоряжусь, чтобы их доставили, – предательская улыбка скользнула по его губам, и его пальцы запутались в моих волосах, сжимая нежно, собственнически.

– И надолго? Я сказала им, что пробуду здесь всего три месяца.

Его ртутные глаза окаменели.

– Ты никогда не упоминала об этом.

Нет, не упоминала. Я сверкнула клыками в невеселой улыбке.

– Мы это исправим, – его голос понизился до властного мужского скрипа. – Когда придет время, ты напишешь им и скажешь, что остаешься.

– И надолго? – с рычанием повторила я.

– Навсегда.

– Что? – мое сердце ударилось о ребра. – Ты не можешь разлучить меня с ними.

– Я могу делать все, что захочу.

Охваченная паникой, я толкнула его в грудь. На какую-то долю секунды мне показалось, что я действительно сдвинула его с места. Тепло его тела исчезло, сменившись порывом холодного воздуха. Прежде чем я поняла, что происходит, Салем снял с нас обоих штаны и вонзил свой член мне между ног.

Моя голова запрокинулась в беззвучном крике, мой разум бесконечно твердил возражения, в то время как мое тело растворилось под его безжалостными толчками. Я попыталась мысленно отстраниться. Шлепающие влажные звуки были просто двумя трахающимися людьми. Электрические покалывания в груди ничего не значили. Он был никем.

Но он был во мне. Его язык в моем рту, его член в моей киске, его душа в моей груди, и его глаза встретились с моими. Он был огненной искрой в холодном темном месте. Жгучая, всепоглощающая и неистовая страсть. Он вколотил меня в щель между подушками, прижав лопатками к металлическому полу и не отводя взгляда.

Моя борьба была бессмысленной. Я пыталась укусить его, но его рефлексы были быстрее, проворнее. Салем уворачивался от моих клыков так же плавно, как и доставлял мне удовольствие, трахая меня с бесконечной энергией и пожирая мой рот с агрессивной самозабвенностью. Он кряхтел сквозь затрудненное дыхание, его руки ласкали и сжимали мое тело.

Затем сверкнули его клыки, и он укусил меня за горло, вновь открывая следы, которые всегда были там. Его метка.

Я продолжала бороться, но в какой-то момент мои бедра начали работать с ним, а не против него. Я становилась неистовой, настойчивой, брыкалась и кричала, одержимая бредовой любовью и ищущая разрядку.

В тот момент, когда его большой палец закружил по моему клитору и наши глаза снова встретились, моя киска сжалась, бушуя от взрыва ощущений, которые охватили мое тело. Я кончила так сильно, что сорвала голос. Салем погрузился глубоко и замер, его член набух и пролился внутри меня, пока его руки обхватывали мое лицо, а зрачки расширились в море расплавленных блесток.

Пока мы лежали в бездыханной куче бескостных конечностей, мои мышцы все еще сокращались от остатков адреналина и экстаза. Я ненавидела себя за то, что не была достаточно сильной, чтобы сопротивляться ему. Я ненавидела его за то, что он обратил мое тело против меня. Я ненавидела его за то, что он лгал мне. За то, что извратил нашу связь в то, что я презирала. За то, что убил Джереми и позволил моим солдатам умереть. Но больше всего я ненавидела его за то, что он внушил мне страх, что я никогда больше не увижу своих отцов.

Следующие дни культивировали во мне ненависть. Салем соблазнял меня снова и снова, как мастер-искуситель, играющий с моей израненной душой. Ему никогда не приходилось меня принуждать. Он был слишком хорош, а я слаба и отвратительна. Он трахал меня до тех пор, пока мои внутренности не начинали болезненно ныть, а кровь не запела. Потом мы ели, и он снова трахал меня.

Конвой делал по паре остановок в день. Грузовики заправлялись. Нам приносили еду, мне завязывали глаза, раздевали и выводили на улицу облегчиться. Нагота делала меня менее склонной к бегству, но целью была гигиена. Мы постоянно были окутаны запахом секса, и Салем регулярно купал нас обоих, стоя рядом с грузовиком с тряпкой и контейнером теплой воды, отчего воздух пропитывался ароматом ванильного мускуса. Я сомневалась, что он позволял кому-нибудь увидеть меня голой, но я не знала этого наверняка. С закрытыми глазами я прислушивалась к знакомым звукам, ища намеки на мое местонахождение. Единственным ключом к разгадке было постепенное повышение температуры. Мы направлялись на юг. Достаточно далеко на юг, чтобы зимой пальто не требовалось.

На пятый день колонна остановилась, и Салем впервые открыл дверь, не завязывая мне глаза.

– Мы дома.

Я вытерла вспотевшие ладони о кожаные штаны и подтянула зеленый шелковый корсет. Моя грудь и плечи оставались обнаженными во влажном воздухе. В этом наряде я чувствовала себя незащищенной, уязвимой, почти вульгарной, но это была единственная одежда, которую он дал мне сегодня.

Трепеща внутри, я выбралась наружу, и мои ботинки дрожали, когда я ступила в тускло освещенный подземный гараж.

– Не нервничай, – Салем положил руку мне на поясницу и повел через огромное пространство к стальной двери.

На потолке мерцали электрические лампочки. Трещины в бетонном полу были заделаны слоями похожей на клей смолы. Сотни парковочных мест были разбросаны вокруг меня, но тут стояло только несколько десятков легковых и грузовых автомобилей, все с такой же броней и прочными бамперами, как и в конвое.

С другой стороны гаража находилась дверь без окон, достаточно большая, чтобы через нее мог проехать грузовик, и укрепленная толстыми стальными прутьями. Если двойных ворот было недостаточно, чтобы предотвратить побег, то двадцать вооруженных гибридов, которые охраняли их, остановят меня. Никто не входил и не выходил, пока ему не разрешали.

Эребус и еще несколько гибридов вошли следом за нами, с выжидающим выражением лица и настороженными взглядами провожая нас до двери.

Желание дотянуться до стрел скрутило мои пальцы. У меня не было ни лука, ни кинжала моей матери. Мне нечем защищаться, кроме клыков, впившихся в нижнюю губу. Я была добычей в окружении стаи хищников, и Салем вел меня в их логово.

Когда мы подошли к двери, из-за нее донесся странный ритмичный звук. Я наклонила голову, нахмурив брови. Он звучал электронно, почти металлически, как что-то из тех музыкальных плееров, которые я слышала в детстве.

Я остановилась у двери, прижала к ней руку, удивляясь, как глухой стук отдается в моем теле.

– Что это такое?

Салем рассмеялся и покачал головой.

– Добро пожаловать в мою утопию, – сверкнув глазами, он открыл дверь.

Глава 26

Дверь распахнулась, принося с собой приглушенный диссонанс электронного грохота. Звук пульсировал в постоянном темпе – бум-бум-бум – заставляя мое сердце подчиняться бешеному ритму. Там, где была музыка, были и люди. Гибриды. Волосы у меня на затылке зашевелились.

Я видела акустические инструменты на плотине и во время своих путешествий. Но здесь все было по-другому, более варварски, глубокие гудящие звуки заставляли пол вибрировать и пульсировали в моем теле. Струйка страха пробежала по моей спине, но любопытство заставило меня двигаться дальше.

С возвышающейся тенью Эребуса позади меня, Салем провел нас через дверь, вниз по нескольким пролетам бетонной лестницы и в коридор, пол которого был выстелен белым и черным узорчатым ковром.

Салем не прикасался ко мне, но его длинные шаги замедлились, подстраиваясь под мои. Черная кожа обтягивала его мощные ноги, футболка была слишком тесной для моих жадных глаз. Я ненавидела его. Я жаждала его. Все мое тело гудело от его близости.

Как он определит мое положение в своих владениях? Как его друзья отреагируют на мое присутствие? Здесь я ему не ровня. Я также не была похожа на пленницу. Отсутствие оков давало ложное ощущение свободы. Ему не нужно связывать мне руки или надевать намордник на клыки. Его скорость и сила наделяли его более эффективной властью, чем цепи, кандалы или кляпы.

Если каким-то чудом мне удастся ускользнуть от него, мне ни за что не удастся пробраться мимо его вооруженных охранников-гибридов. Они стояли на каждом углу каждого коридора. Арбалеты, топоры, мечи и клыки – я видела все формы и размеры грубого оружия на пути от гаража до недр его логова. Во рту пересохло, я сжала руки и заставила ноги двигаться вперед.

Стены были покрыты темной фактурной краской, освещены вмонтированными в потолок светильниками. Чем глубже мы углублялись в подземелье, тем громче гремела музыка.

– У вас есть неограниченное электричество? – я держала руки по бокам, а плечи расправленными. – Свет и музыка… это все работает от генераторов?

Плотина Гувера была гидроэлектростанцией, работающей на воде. Она практически обеспечивала саму себя. Но это место, где бы оно ни находилось, было обновлено в новом мире.

– У меня есть инженеры, – он повысил голос, чтобы перекричать все более громкую музыку, доносившуюся из-за угла. – Они всем этим занимаются.

Неудивительно. Гибриды изобретательны. У них имелись скорость, интеллект и власть, чтобы основывать небольшие города, в то время как люди прятались в лагерях и боролись за выживание.

– Ты строил это место с пятнадцати лет? – спросила я.

– Да, – в его глазах блеснула гордость.

Мне было неприятно это признавать, но я находилась под впечатлением. Неудивительно, что я не видела его и не слышала о нем до недавнего времени. Он был очень занят.

Впереди коридор вел в просторную комнату. Бархатная мебель обрамляла периметр, и на ней мерцали тени от движения за углом.

– Сколько здесь живет гибридов? – я волочила свои ботинки по ковру, чувствуя, как сжимается живот.

– Около семидесяти или восьмидесяти в любой момент времени.