Текст книги "PR-проект «Пророк» "

Автор книги: Павел Минайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

– Пойдемте, – сказал охранник и показал на крыльцо.

Поднявшись по ступеням, они остановились у зеркальной двери. Охранник нажал незаметную кнопку на стене, что-то пробормотал в микрофон, послышался тихий гудок, и он толкнул дверь.

– Проходите.

– Добрый день, – приветствовал их коротко стриженный, с бычьей шеей молодой человек в черном костюме, оказавшийся сразу за дверью. – Раздевайтесь.

Алексей снял пальто и передал его бычьей шее. Тот повесил пальто на вешалку и повернулся к Алексею:

– Оставьте здесь все, что у вас в карманах.

Алексей выложил на стол кошелек, ключи, записную книжку. Охранник взял какой-то черный предмет, похожий на огромную скрепку для галстука.

– Разрешите, – произнес он дежурное волшебное слово и провел черным предметом по одежде Алексея, потом сказал: – Поднимите руки, – и ощупал врача – туловище, ноги, руки.

Охранник снял с Алексея часы, извлек из его одежды ручку, носовой платок, мелочь. Все, что находил, он складывал на столике. Потом снова провел металлоискателем по одежде гостя.

– Мы положим это в сейф, – он кивнул на предметы на столике, – не беспокойтесь. Шеф вас ждет.

Алексея повели по коридору, через высокий роскошный холл первого этажа, по зеленой ковровой дорожке, покрывавшей мраморные ступени широкой лестницы с позолоченными перилами, на второй этаж. Он вдруг почувствовал себя бильярдным шаром, катящимся вверх по зеленому сукну.

В небольшой для огромного здания комнате с окном во всю высоту стены сидел невзрачный человек в свитере, джинсах и домашних тапках. Он поднялся навстречу и протянул Алексею руку, глядя прямо в глаза:

– Здравствуйте, доктор. – И кивнул охраннику: – спасибо, все.

Тот ушел.

– Вас хорошо рекомендуют. Садитесь. Как вас зовут?

– Чумаков Алексей Павлович.

Алексей устроился в большом кожаном кресле напротив клиента.

– Алексей, – повторил, запоминая, клиент. – А меня называйте Владимир. Наверное, нужно как-то неофициально, ведь у нас будет сеанс…

Сухая серая кожа и мешки под глазами выдавали в нем любителя спиртного.

– Да. Давайте приступим.

– Может, сначала хотите чего-нибудь выпить… с дороги? Кофе, чаю…

– Да нет, спасибо.

– Может, коньяку… Леша?

– Нет, что вы, я же на работе. И называйте меня лучше доктор.

– Хорошо, доктор. А я с вашего позволения коньячку. Может, все-таки выпьете рюмочку?

– Нет, ни в коем случае.

– А мне-то можно?

– Ну, это к другим врачам. А для меня даже лучше, если вы снимете напряжение.

Владимир открыл дверцу в столике, достал бутылку и рюмку, наполнил ее до краев, пригубил, медленно отпил половину, наслаждаясь ощущением, и поставил недопитую рюмку на стеклянную поверхность столика. В этом уютном дачнике трудно было угадать министра, ежедневно управляющего огромным аппаратом, сотнями и тысячами людей, жестко отдающего распоряжения, от которых зависело благополучие миллионов людей.

«Впрочем, может, он и не отдает никаких распоряжений. Хотя благополучие людей от него точно зависит», – подумал доктор. Когда он выезжал из конторы, шеф сказал, что первым клиентом на сегодня будет министр. «Министр – это что, кличка?» – пошутил тогда Алексей. «Может, и кличка, но для тебя он в первую очередь клиент», – сухо ответил шеф, давая понять, что разговор окончен.

– Владимир, давайте приступим, – начал Алексей. – Постарайтесь расслабиться. Было бы хорошо, если бы вы прилегли на диван.

– Это обязательно?

– Желательно. У вас есть причина обратиться ко мне, и, вероятно, причина весомая. Что вас мучит, что беспокоит? – Алексей говорил уверенно и спокойно, стараясь не думать, что зависит от своего собеседника значительно больше, чем тот от него.

– Я доверяю вам, доктор. Это доверие многого стоит. – Пациент сел на диван.

– Будьте уверены. Для меня то, что вы скажете – это как тайна исповеди. Кстати, если вам будет удобно, можете лечь и закрыть глаза.

– Зачем? – вдруг напряженно спросил министр. – А, в смысле, как в западных фильмах?

– Ведите себя так, как вам удобно, и постарайтесь расслабиться. Рядом с вами друг. Так что вас беспокоит?

Пациент помолчал, будто прислушиваясь к себе, потом, подыскивая слова, неуверенно начал:

– Понимаете, доктор… Вы видели, наверное, такую рекламу: «Заплатите налоги и спите спокойно».

– Да, кажется, видел.

– До этой рекламы я спал спокойно. Перед тем как она вышла на экраны, рекламное агентство показывало ее у нас. После этого предварительного просмотра я не могу заснуть. Кстати, этот вот… этот момент про выключатель мы уже вместе придумали…

– А что там про выключатель? – перебил Алексей.

– Ну, если помните, там мужчина, который не заплатил налоги, не может заснуть. Он встает с постели, щелкает переключателем ночной лампы…

– А зачем он щелкает переключателем?

– Он нервничает. И там такой подтекст, что он стал чуть ли не импотентом.

– Чуть ли?

– Он просто не может.

Алексей никак не мог сосредоточиться на новых чужих проблемах:

– Значит, рекламный ролик…

– И потом были еще два.

– Еще два чего?

– Два рекламных ролика. Вы их должны были видеть. Сейчас только о них и говорят. Там такой сюжет: «Наши учителя не получают зарплату. Пожалуйста, заплатите налоги». И второй – про пенсионеров. Что-то такое: «Наши пенсионеры не получают пенсию, пожалуйста, заплатите налоги».

– Да, кажется, видел. Теперь вспомнил, – кивнул Алексей.

Он конечно же помнил эти ролики и помнил известный анекдот на эту тему, когда чиновник в кадре обращается к зрителям: «Граждане, нам стало нечего воровать, пожалуйста, заплатите налоги».

– Что же вас все-таки беспокоит?

– Так я же и говорю. Я не плачу налоги.

Это было совсем не то, что ожидал услышать Алексей. Будь он не на работе, он бы удивился, или рассмеялся, или разозлился – в зависимости от ситуации. Здесь же он должен был говорить так, чтобы пациент стал как можно откровеннее, чтобы он смог открыться, чтобы они вместе могли разобраться в его чувствах. Пациент должен чувствовать уверенность в словах врача, а врач должен говорить так, чтобы эта уверенность стала для пациента надеждой, первой прочной ступенькой на пути к выздоровлению.

– Многие не платят налоги, – произнес он с ударением на первом слове. – Вернее сказать, почти все не платят налоги, – сказал Алексей и, поймав на себе подозрительный взгляд, осекся и пожалел о том, что решил успокоить министра таким образом.

Тот помолчал и продолжил:

– Нет, вы не поняли. Я, конечно, законопослушный налогоплательщик. Я не плачу налоги потому, что моя зарплата ниже некоторого минимума, а если бы у меня было еще какое-то второе место работы, то, конечно, я бы платил…

– Тогда я не понимаю.

– Что вы думаете, все это, – Владимир подался вперед и махнул рукой, обводя комнату, – на министерскую зарплату? То есть, конечно, все по закону, определено государством, по закону приватизировано – не подкопаешься, но…

– Что еще?

– Ну сын у меня учится в Англии.

– Так ведь все законно?

– Да, все законно, не придерешься. Но знаете, сейчас часто говорят, и по телевизору в том числе, раз не заплатил налоги – значит, уворовал у бабушки, у военного там. Это все – моя идея. В том смысле, что именно мы – заказчики этой информационной кампании по промыванию мозгов. Может, банкир, через которого проходят бюджетные деньги, и ворует у бабушки, но при чем тут бабушка, которая торгует после работы своими огурцами, то есть имеет побочный заработок? Она, что ли, ворует у пенсионеров или у военных?

– Хорошо, успокойтесь. Значит, вас беспокоит то, что вы по совести не платите налоги?

– Да нет же, они мне по фигу. Какая совесть? Это понятие абстрактное. Слышали выражение: «Заплати налоги и спи спокойно… на лавочках, в подвалах, на вокзале». Шею бы свернул этому шутнику…

– Так что же тогда вас беспокоит?

– Как вы не понимаете… Я… как бы это сказать. Мне кажется, что я становлюсь импотентом. Я обращался к урологу. Мне говорят, что причина – не в сосудах там… В общем, причина – психологическая.

– И что вам посоветовали?

– Посоветовали… не с женой.

– И…

– Ну вы же понимаете, был бы я простым человеком…

– Понятно, положение не позволяет. Но все-таки вы пробовали.

Владимир гаденько замялся:

– Почему вы так решили?

– Потому что, не попробовав, вы не обратились бы ко мне.

– Но, доктор, это между нами.

– Конечно, Владимир. Я же врач, а не газетчик, – успокоил его Алексей.

– Да, знаете, что еще самое противное? В правительстве у меня… можно сказать, кличка главный наложник.

– Как давно это началось?

– Что началось?

– Ваше недомогание.

– С год, наверное.

– И врачи говорят, что причина – здесь… – полуутвердительно произнес Алексей, дотронувшись пальцем до головы.

– В том-то и проблема, доктор.

«Забавно, – подумал Алексей, – он сам надоумил рекламщиков использовать те приемы, которые бы воздействовали на него страшнее всего». И спросил:

– Так, скажите, Владимир, вы женаты один раз?

– Да.

– А ваши родители? – Алексей ступил на привычную твердую почву, которая была очень зыбкой для пациентов. Отвечая на такие «фрейдовские» вопросы, они начинали смотреть на него с суеверным страхом. Может быть, те, кто что-то слышал о психоанализе, ощущали его пальцы, что-то нащупывающие в черных глубинах их предательского подсознания. Или, может, Алексей просто льстил себе.

– Они до сих пор женаты.

– Один раз на всю жизнь… – Алексей сделал ударение на этой фразе. Так он расставлял «вешки», которые должен был запомнить клиент. – А вы помните ссоры между родителями?

– Это так важно?

– Думаю, да. Так ваши родители ссорились?

– Да. Они иногда и сейчас ссорятся.

– Позвольте нескромный вопрос: а почему они не разводятся?

– Ну, сейчас уже, наверное, поздно.

– Только поэтому?

– Ну, может быть, они опасаются, что как-то подведут меня… Хотя не знаю, у них всегда были какие-то на то причины. Думаю, они всегда считали, что брак – это раз и навсегда.

– На чьей вы стороне?

– Это их дела. Хотя в детстве я жалел мать. – Чиновник замялся.

Алексей помолчал, потом тихо и глубокомысленно произнес:

– Все правильно. Думаю, я знаю, в чем причина вашего недуга. Но надо еще проверить…

– Мне советовали пообщаться с другими женщинами.

– Но вы испытывали комплекс вины.

– Ничего я не испытывал. И не внушайте мне этот комплекс сейчас.

– Видите ли в чем дело, Владимир. Вы можете не чувствовать никакой вины. Но, вероятнее всего, она сидит в вашем подсознании. Так же, как вас гложет мысль о том, что вы не платите налоги, призывая к этому других.

– Я же говорю, что плачу налоги.

– Формально – да. Но ваше недомогание мучит вас не формально. И мы должны найти реальную причину этого и реальный выход из положения. Попробуйте не возражать, если я сформулирую что-то не очень точно. Я создам некоторую психологически логическую конструкцию, а вы попробуйте ее принять. Если же вам покажется, что я совсем не прав, поделитесь сомнениями. Итак, вас мучит мысль о том, что вы пользуетесь благами, которые, мягко выражаясь, не рекламируются. При этом вы призываете других честно сознаться в том, какими благами пользуются они, и «поделиться» ими – заплатить налоги. Вы испытывали подсознательное – по Фрейду – влечение к матери, но на вашем пути всегда стоял отец. И вы чувствовали, что он является для вас препятствием не по своей воле – он должен был стоять там, где стоит. И делать то, что делает. В том числе – выполнять свои супружеские обязанности – именно обязанности. Долг. – Здесь Алексей опять поставил «вешку». – И если даже он не выполнял их, то оставался супругом – возможно, ради вас. Так же, как многие люди платят или не платят, но должны платить налоги, исполнять свои обязанности налогоплательщиков, в том числе ради вас, чтобы вы могли пользоваться теми благами, которыми пользуетесь. От вас, возможно – только возможно – требуется то же. То есть играть по тем же правилам, которые вы навязываете другим людям. И здесь начинается противоречие: вы формально исполняете свой долг – как ваш отец формально оставался главой семьи, но, с другой стороны, не можете его исполнять. И эта ваша неспособность переносится в другую сферу вашей жизни – половую. Вы не платите своеобразный налог своей жене.

– Да я бы с радостью…

– Но речь здесь идет не только о вашей жене. Потому что – чего проще – изменить ей и все. Чтобы произвести перенос, нужна полная аналогия – полный перенос. Именно поэтому ваш организм поступает так, что вы не хотите никого, вернее, не можете никого. Происходит еще одно, более глубокое, замещение: эти другие женщины – тоже налогоплательщики…

– Так вы советуете мне предложить законопроект, чтобы и они платили налоги?

– Прошу вас не перебивать меня. Но, если на то пошло, вы прекрасно знаете, что те, другие женщины, уж точно не платят налоги.

– Вы думаете, это какие женщины? Вы думаете, мной не могут заинтересоваться приличные женщины?

– Так… А вы о каких женщинах говорите?

Чиновник поперхнулся и замолчал. Алексей продолжал:

– Ну ладно, мы отвлеклись. Вы находитесь в сложной ситуации – в плену детских комплексов. И не факт, что нужно их ломать. Думаю, что из ситуации можно выйти с меньшими потерями. Надо распутать саму ситуацию.

Алексей был спокоен: этому импотенту не в чем будет его упрекнуть. Сначала ему придется уплатить все налоги и отказаться от побочных доходов, и только потом он сможет предъявить претензии по поводу лечения. Алексей был уверен, что, будь такие претензии предъявлены, всегда отыщется что-то еще, за что чиновник не платил и в получении чего не мог и сознаться кому-либо, кроме, естественно, самого себя. Сам и будет знать вечную причину своего бессилия – вечно недоплаченные налоги. В том, что он никогда не заплатит всего, Алексей не сомневался. Этот больной всегда сам будет выбирать импотенцию.

– Скажите, доктор, а что, если – частичная уплата налогов? Например, оплатить дом? – Зерна, зароненные Алексеем, давали корни.

«Ему и больно, и смешно, а… а мать грозит ему в окно», – всплыли в памяти Алексея заученные в школе строки, но он авторитетно ответил:

– Для того чтобы убедиться в правильности моей гипотезы, мы проведем еще несколько сеансов. А позвольте спросить: почему вы так ставите вопрос?

– Видите ли, боюсь, что все оплатить невозможно. Я даже не знаю всего до мелочей.

– Думаю, что мелочи не в счет. Если вы говорите о каких-то мелочах, ну, подарках, скажем… Всех подарков никто не помнит.

– Вы не понимаете. Ведь можно сказать и так, что все это – подарки! Вы понимаете: ВСЕ!

Доктор задумался. Конечно, это не просто хорошо, а очень хорошо – не просто получить деньги с клиента, но и сделать из плохого человека хорошего, подарить государству не последнего налогоплательщика, добавить денег в казну – глядишь, лишнюю копейку какому-нибудь пенсионеру заплатят, а Алексею на том свете зачтется… У него в голове рождались фразы, которые могли бы помочь убедить министра в необходимости платить все: «Нельзя ехать на половине мотора». Или: «Бессмысленно частично надувать шины». Или: «Не полностью надутый шар не полетит»… Нет, пожалуй, лучше так: «Нельзя обратиться в истинную веру наполовину». Но, с другой стороны, зачем резать золотоносную курицу? Какой нормальный доктор сегодня лечит сразу? Правда, Андрей советовал обойтись одним сеансом. Но тут действительно не очень понятный случай. Как же быть?

– Как же быть?.. – задумчиво произнес Алексей. – Вот как мы поступим. Вы должны твердо определить для себя то, что поддается декларированию. Задекларировать и оплатить налоги. Как задекларировать, думаю неважно. Как сочтете нужным. Важен сам факт. При этом важно декларировать не что попало. Определить круг доходов, как бы это сказать, наиболее вопиющих, что ли. Тех, которые беспокоят вас в первую очередь. Думаю, мы сможем отследить позитивное движение.

– Значит, это будет еще не все?

– Посмотрим, может быть, этого будет достаточно. Знаете, как горнолыжнику необходим первый толчок, первое, так сказать, позитивное движение.

– И что? Я заплачу налоги, а где гарантии?

– Какие гарантии вы имеете в виду? Вы же сами поняли, в чем причина. Я вам ее показал. Дальше ваше право поступать так, как находите нужным. Право выбора.

Министр помолчал и наконец выдавил из себя:

– Думаю, нам надо будет еще встретиться.

– Есть смысл встречаться тогда, когда вы станете выполнять, так сказать, предписание. Через месяц, допустим, если, конечно, вы сможете. Я хочу сказать, если работа позволит.

– Смогу. – Министр сделал пометку в блокноте, лежавшем на телефонном столике рядом с диваном..

– Значит, через месяц после того, как вы выполните предписание.

– Это когда же?

– Ну, может быть, так: после того, как вы начнете его выполнять и для себя твердо решите выполнить его до конца. Вы должны понимать – себя не обманешь. Если вы оставите хоть одну лазейку в подсознании – толку не будет.

– Вы не курите, доктор? – Получив отрицательный ответ, министр достал из того же места, где был коньяк, сигареты и зажигалку. Прикурил сигарету, затянулся. Посидел молча несколько минут и наконец повернулся к собеседнику:

– Я должен вас отблагодарить, доктор.

Может, он подумал, что Алексей не уходит, ожидая денег?

– Доктор, а вы собираетесь декларировать ваш гонорар?

Этот вопрос застал Алексея врасплох.

– Думаю, это зависит от того, приняли ли вы решение лечиться.

– Возьмите этот портсигар. Уникальная вещь. Раритет. Из чистого золота. Это подарок.

– Но… я не могу принять такой подарок. Он стоит, наверное…

– Я не знаю, сколько он стоит. Считайте, что я совершаю первый шаг… прочь от золотого тельца. – Он положил портсигар на стол перед Алексеем. – Берите.

И Алексей взял:

– Спасибо.

– Вам спасибо. Всего доброго. – Министр поднялся, протянул руку: – Все, о чем мы говорили, – строго между нами.

– Безусловно. Всего хорошего. – Алексей пожал протянутую руку.

– Найдете дорогу?

– Думаю, что да.

Испытывая облегчение и приятную тяжесть во внутреннем кармане пиджака, Алексей вышел из комнаты. На обратном пути его взгляд снова притянула к себе зеленая дорожка. Но теперь он подумал, что это – огромный игральный стол. Он был пуст. Раньше на нем лежали фишки, делались ставки… «Хотя какая я, на фиг, ставка», – подумал Алексей и спустился вниз. На выходе ему вернули вещи. Машина стояла у крыльца. Там его встретил сопровождающий, открыл заднюю дверцу. Алексей сел. Машина тронулась.

– Теперь куда? – спросил Алексей.

– По плану, – ответил сопровождающий.

XIV. Управление государственными ресурсами (декабрь)

Десятого декабря в редакции был праздник, день рождения журнала – три года с момента основания. Илья пригласил своего старого друга Диму, с которым недавно возобновил отношения. Дима работал в МИДе. Когда лет пять назад он приезжал из командировки в «отпуск на родину», Илье показалось, что Дима сильно изменился, и не в лучшую сторону. Всем своим поведением тогда он подчеркивал свое превосходство над общими знакомыми, и Илье было неуютно со старым другом. Когда же два месяца назад дома у Ильи раздался звонок и он услышал в трубке голос Димы, то не уловил в нем тех неприятных ноток, которые так задели его когда-то. Они договорились о встрече, ходили до самой ночи по замерзшему городу, пили пиво, делились проблемами. Дима к тому времени проел все деньги, накопленные за время командировки, и язвил по поводу бывших однокурсников, которые не избрали государственную службу в качестве поля приложения сил. Расстались они пьяными и довольными встречей. С тех пор они иногда созванивались, Илья несколько раз приглашал Диму навестить его на работе, тот обещал, но так и не добрался. В этот раз Илье удалось соблазнить Диму грандиозной пьянкой и толпами фотомоделей.

Против ожидания общее веселье не особенно порадовало мидовца. Он держался скованно. После официальных поздравлений и представления некоторых гостей он совсем погрустнел. На фуршете он попробовал расслабиться с помощью шампанского, но все же старался быть рядом с другом.

Во время фуршета к Илье подошла роскошная дама с ярко крашеными волосами, лет тридцати – тридцати пяти. Она засыпала его какими-то малозначащими вопросами, при этом с интересом поглядывала на Диму и постоянно улыбалась, демонстрируя изумительно белые зубы. Илью кто-то позвал, и Дима решил поддержать разговор.

– А вы… работаете? – спросил Дима у белозубой блондинки.

– Да, конечно. Я – дизайнер.

– В смысле? – спросил Дима.

– Я дизайнер по интерьерам.

Дима с сомнением посмотрел на блондинку:

– И как сейчас обстоят дела с дизайном интерьеров?

– Великолепно. Я создаю интерьеры жилых помещений. Как правило, квартир. Я бы сказала, моя профессия – моделировать пространство. И эта услуга, – она со значением посмотрела на Диму, – нынче дорого стоит на рынке.

– Насколько дорого?

Блондинка в свою очередь смерила его взглядом, что-то взвешивая, и, будто отбросив сомнения, начала объяснять:

– Ну вот смотрите. Я покупаю квартиру. Желательно, в центре. Ведь квартира должна быть эксклюзивной. Ну, допустим, за двести тысяч. Я вкладываю в нее еще, скажем, двести – двести пятьдесят тысяч…

– Это с работой?

Блондинка посмотрела на него уважительно:

– Да… допустим, с работой.

– Ого.

– Видите ли, это, конечно, зависит от многих факторов – не существует общих цифр или расценок. Я, конечно, понимаю, что моя работа – эксклюзив, но я не стараюсь загнать цену повыше. В конце концов, деньги для меня – не главное.

– И что в результате? – заинтересовался Дима.

– И продаю – тысяч за шестьсот, – ответила дама, по-своему поняв Димин интерес к цене.

– И покупают?

– Разумеется. Это же эксклюзив – в единственном исполнении. Вы можете посмотреть мои работы в журнале «Дом и интерьер», «Искусство дизайна», «Салон» – они часто печатают фотографии моих работ.

– Скажите… Дело в том, что я знаю многих дизайнеров, ну, может, не по интерьеру, но у меня много знакомых в рекламном мире… Как это: вы сидели-сидели дома и вот просто так решили стать дизайнером по интерьерам.

– Ну почему просто так? Я с детства любила рисовать. Нашу с мужем квартиру оформляла я. Потом я закончила двухмесячные курсы по дизайну интерьеров, так что…

– А как вы оформляете квартиру?

– Я ее не оформляю – я ее моделирую. У меня есть архитектор, у меня есть прораб, у меня есть снабженец и бухгалтер. Все не так просто. Потом, понимаете, – она лукаво улыбнулась и опустила глаза, – эта работа позволяет мне чувствовать себя независимой. Я не сижу на шее у мужа. Я знаю, что способна сама зарабатывать и могу содержать не только себя, но и детей.

Она выдержала паузу, давая Диме возможность по достоинству оценить ее самостоятельность, и спросила:

– А у вас какой бизнес?

Дима задумался, затягиваясь сигаретой:

– У меня очень сложный бизнес…

Она внимательно смотрела на него. Он продолжил:

– Я занимаюсь регулированием государственных ресурсов.

– Да? Как интересно. Я тоже хотела бы заниматься регулированием государственных ресурсов. Где этому можно научиться?

– Где? Попробуйте в МГУ или в МГИМО, например. В Институте управления…

В этот момент, к великому облегчению Димы, вернулся Илья.

– Я свободен, – сообщил он Диме, – можно ехать.

– А вы – фотограф? – спросила у Ильи блондинка.

– Да. Я – фотохудожник.

– Да? Это любопытно. А я – дизайнер по интерьерам. Ирина, – представилась она. – И где вы работаете?

– Журнал «Перфект».

– Да? Я знаю. Прекрасный журнал.

– Неудивительно – мы же сейчас в редакции.

– Можно вашу визитку? – спросила блондинка.

– Зачем мне визитка, когда есть вот что. – Он показал на стопку юбилейных номеров.

Собеседница молчала, с любопытством разглядывая Илью и ожидая объяснения.

– В том смысле, что там мои работы, а это лучшая визитка.

– Да, согласна с вами.

– Ты хотел куда-то идти? – спросил Илью друг.

Давно зная Диму, Илья понял, что это рекомендация в отношении восторженной дамы.

– Да, нам надо ненадолго отлучиться, – сказал он ей. – Если что, обращайтесь. Рад буду помочь. Запомните – главный фотохудожник журнала «Перфект».

– Я буду ждать вас, – пообещала блондинка.

Они направились в сторону коридора и встретили Наташу.

– Наташа, видишь, там у нас за спиной стоит роскошная крашеная блондинка? – спросил ее Илья. – Это, по-моему, твой клиент.

– Где?

– У дальнего стола, в кремовом платье с декольте.

– А… Так это же Вика Андреева! – восторженно воскликнула Наташа.

– Какая такая Вика? – спросил Дима.

– Это же известный дизайнер, жена Андреева.

– Кто такой Андреев? – в свою очередь спросил Илья.

– Андреев – это хозяин крупнейшей в Москве сети мебельных магазинов «Монд».

– Тогда все понятно, – сказал Дима. – Уникальный эксклюзив.

– Эксклюзивный уникал, – добавил Илья.

– Зря вы так, – ответила Наташа и пошла дальше в поисках знакомых лиц.

XV. Разные девочки (январь)

Наконец Илья дозвонился до Марины. «Это ты?» – спросила она. Он ответил, и она положила трубку, как бывало уже не раз. Он снова набрал ее номер, но на этот раз услышал короткие гудки. Он набрал через час. «Я же просила тебя не звонить мне», – сказала она и положила трубку. Такая реакция Марины на его звонки совсем не прибавляла ему оптимизма, и несколько дней он ходил как в воду опущенный. Его переполняли противоречивые чувства. Он ненавидел ее, он хотел отомстить ей, он снова вспоминал, как они были счастливы, как по-детски радовалась она каждый раз, когда он приходил домой. Ему было жалко ушедшего счастья, ему было жалко себя. Иногда ему казалось, что это он обманул ее, и тогда он жалел Марину. Может, он действительно ее обманул? Разве того, что она так считала, было недостаточно, чтобы убедиться в этом?

Иногда он ловил себя на желании снова сойтись с ней, чтобы потом бросить ее самому.

Как-то вечером, спустя месяц после того как Марина ушла, Илья набрал ее номер. Она узнала его и не положила трубку. Он предложил ей встретиться и поговорить.

– Где мы встретимся? – спросила она.

– Приходи ко мне.

– Нет.

– Где ты хочешь?

– Пойдем в какой-нибудь ресторан, – сказала она.

– Разве мы сможем там спокойно поговорить? – Он не хотел тратить деньги на ресторан, к тому же не мог представить, как можно объясняться во время еды.

– Конечно, сможем.

– Я хочу, чтобы мы были одни.

Они встретились в субботу в сквере у памятника Грибоедову. Ее машина притормозила в нескольких метрах от него.

Марина была в голубых джинсах и короткой замшевой куртке с меховыми отворотами.

– Привет, – сказал он, когда она подошла.

– Привет, как дела? – спросила Марина. Она улыбалась ему, как будто они не расходились и между ними никогда ничего не было. Просто как старому другу.

– Спасибо, хреново. – Он достал сигарету и наклонил голову, прикуривая. Если она сейчас тоже достанет сигарету, значит, у него будет хотя бы пять минут.

Она тоже закурила.

– Ну что? – спросила она.

– Давай пройдемся, – предложил Илья.

– Давай.

– Тебе не холодно?

– Нет, не холодно.

Они пошли по утоптанному снегу дорожки. Еще несколько затяжек, и молчание могло стать гнетущим.

– Не скучаешь? – спросил Илья.

– Зачем ты спрашиваешь…

– Ты ушла от меня, потому что прошло три месяца?

– Нет, не только поэтому.

– Почему же?

– Ты прекрасно знаешь. Проблема в тебе. – Она с грустью посмотрела на него. – Ты ни к чему не стремишься, ты готов все терпеть таким, как есть. Тебе все безразлично. И ты сам в первую очередь.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что тебе безразлично, во что ты одет, что ты ешь… Ты, наверное, вообще можешь жить без еды – на одном пиве.

– Это не самое главное. Я имею в виду, что не самое главное, во что ты одет.

– Ну, если тебе это безразлично, то это не безразлично мне. И еще мне не безразлично, как одета я и что я ем. Я хочу себе позволить одеваться так, как мне хочется.

– Одевайся.

Она готова была ответить сразу и резко, но вздохнула и сказала спокойно:

– Но я не всегда могу себе это позволить при такой жизни.

Он молчал.

– Ты принимаешь такую жизнь, а я не могу, – сказала Марина.

– Тебе нужны слава, деньги?

– Не говори глупости.

– Так тебе не нужны ни слава, ни деньги?

– Они, конечно, нужны, но… дело не в этом. Понимаешь, я женщина. Мне нужно не просто существовать. Мне нужно рожать детей, я хочу, чтобы у меня был муж, чтобы этот муж мог моих детей обеспечить. Я не хочу, чтобы они были нищими, я не хочу, чтобы я была нищей.

– Я тоже.

В воздухе появились снежинки. Они шли по дорожке вокруг покрытого льдом пруда. Дети катались на коньках и что-то весело кричали, гуляющие пары шли навстречу… Когда кто-то оказывался рядом, приходилось понижать голос. Обстановка не слишком располагала к объяснению, и они опять шли молча. По дороге вдоль сквера проносились машины, разбрызгивая снежную грязь.

– Ты ни к чему не стремишься. Тебе все безразлично, – повторила Марина с таким выражением, как будто он не слышал от нее этих слов. – И я тебе безразлична.

– Да нет, почему же…

– Для тебя нет таких понятий, как долг… Тебя обеспечивают родители. Ты знаешь, что у тебя за спиной – они.

– Тебе нужно, чтобы я чем-то увлекался или чтобы я много зарабатывал?

– Мне нужен сильный человек.

– Тебе нужен жлоб, у которого бы была куча денег, и ты готова его за это любить.

– Не говори так.

– Как?

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

– Нет.

– Я хочу любить мужчину, за которым я была бы как за каменной стеной…

– А сегодня это означает деньги, нахрапистость и пробивные способности…

– И чтобы он любил меня.

– За что?

– Любят ни за что.

Они опять шли молча. Он выбросил окурок, прикурил новую сигарету и сказал тихо:

– Вернись ко мне.

– Нет, Илья.

– У тебя кто-то есть?

– Зачем тебе?

– Потому что мне не все равно. Потому что ты мне не безразлична.

– Нет, у меня никого нет.

Он помолчал и почти умоляюще посмотрел на нее.

– Пойдем ко мне.

Она покачала головой:

– Нет.

– Пойдем. Тебе ведь все равно нечего делать.

– Я больше не хочу этого.

Ему казалось, что стоит только настоять. Он взял ее за руку.

– Нет, Илья. Я прошу тебя, не надо.

Они остановились. Она смотрела ему в глаза. И он понял, что даже если сейчас она пойдет к нему, это ни к чему не приведет.

– Мне надо идти, – сказала Марина. – Прощай. – Она обняла его одной рукой и пошла от него по дорожке.

Он смотрел на ее изящную фигурку в голубых джинсах и короткой замшевой куртке. Эта фигурка вызвала в нем прилив жалости. Была ли это жалость к себе, к тому, что прошедшее никогда не повторится, к тому ли, что он теряет этого милого, дорогого ему человека? Была ли это грусть о тех тихих, по-детски трогательных встречах каждый вечер? Он проследил за тем, как она садится в свой белый жигуленок, как он отъезжает…

На улице потихоньку смеркалось. «Мы в ответе за тех, кого приручили», – вспомнил он известную фразу. «Хотя кто кого приручил?» – думал Илья.

По дороге домой он выпил бутылку пива. Не хотелось идти к родителям и не хотелось быть одному. Из таксофона он позвонил Юре и пригласил его к себе на съемную квартиру. Юра, вероятно, что-то почувствовал в его голосе и спросил, что случилось. Илья сказал, что только что встречался с Мариной.