Текст книги "PR-проект «Пророк» "

Автор книги: Павел Минайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

На экране появилось усталое и напряженное лицо Савушкина.

– У нас на прямой связи Игорь Николаевич Савушкин – председатель Центральной избирательной комиссии, – объявила ведущая, глядя в зал. – Игорь Николаевич, – она повернулась к камере, – насколько законно оглашение результатов известной игры – тотализатора «Президентская гонка» до оглашения результатов голосования?

Председатель попытался изобразить улыбку:

– Ничего противозаконного в этом нет. Голосование закончено, и сейчас ничто не сможет повлиять на исход выборов.

– Спасибо! – воскликнула ведущая и опять повернулась к залу.

Экран с Савушкиным погас.

– Прошу вывести на экран результаты тотализатора «Президентская гонка».

Экран над сценой снова засветился, и на нем появились столбцы диаграмм.

– Прокомментировать эти данные я попрошу пресс-секретаря «Президентской гонки».

На экране появился молодой человек в синем костюме, до этого одиноко сидевший за столиком на краю сцены.

– Данные тотализатора говорят о том, что с большим отрывом от соперников лидирует кандидат в президенты Гетман. Ставка составляет пять миллиардов двести тридцать тысяч рублей. Это более семидесяти процентов.

– А на каком месте президент?

– Президент уверенно занимает второе место.

Улыбка на лице ведущей сменилась растерянностью.

– Что означают эти цифры? – спросила она.

– Ничего не означают. Это только игра. О результатах голосования я говорить не берусь.

Президент ждал еще звонков из штаба. Звонок раздался.

– Что? – без предисловий спросил Александр Васильевич.

– Положение сложное. По данным ЦИК, в европейской части ситуация более чем напряженная.

– Что это значит? – насторожился президент. Голос его стал жестким.

– Данные пока не точные, но о вашей победе в первом туре говорить сложно.

– А что эта дура лепит по телевизору?! – взорвался президент.

– У меня пока предварительные данные. Надо ждать обработки результатов. Буду уточнять.

– Уточняй! И чтобы не говорили ерунду. Пусть мне срочно позвонит Савушкин. Срочно! – С этими словами президент бросил трубку.

– Что-то случилось? – спросила жена.

– Пока нет. Сейчас позвонит председатель ЦИКа.

– Только что показывали его по телевизору.

– Он что, в телецентре?

– Нет, кажется, это был телемост.

Президент ничего не ответил.

Телевизор на даче у Сергея продолжал работать. Фимин, сидя между девушками, допивал виски, сам Сергей с бутылкой пива по-турецки сидел на бильярдном столе.

Ведущая на экране снова улыбалась.

– У нас в гостях – известный телеведущий Андрей Авралов – автор горячо любимой всеми нами передачи «Минута правды». Скажите, Андрей, в гостях у вашей передачи были, наверное, все кандидаты в президенты…

– Кроме Александра Васильевича Иванова…

– Я об этом и хочу спросить. Можно ли, на ваш взгляд, результаты выборов связать как-то с тем, что его не было в этой передаче?

– Это было бы слишком лестно, – телеведущий улыбнулся своей знаменитой подкупающей улыбкой.

– А знаете, – обратился к девушкам Сергей, – сколько стоит эта знаменитая «Минута правды»? Четыреста тысяч долларов. Так, Толя?

– Сорок.

– Я и говорю – сорок тысяч долларов за минуту правды. Поминутный тариф. А чего вы смеетесь? На самом деле, – убеждал Сергей нетрезво смеющихся девушек.

Те продолжали хохотать.

– А что ты на это скажешь? – повернулся он к Фимину.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что только что сказали по телевизору.

– Это означает лишь то, что прав Антонович: тотализатор дает результат, обратный реальности. Все ставят на менее вероятное. Это – только подтверждение моих ожиданий. Теперь будь уверен: победа за Ивановым.

Рядом с президентом опять зазвонил телефон.

– Игорь Николаевич?! – почти крикнул в трубку президент. – Что там у вас творится?

– Делаем все, что можем, – ответил подавленный голос на другом конце провода.

– Что вы можете?!

– Александр Иванович, не знаю, что и сказать. Единственное объяснение, что на результаты по европейской части и по Москве так повлиял тотализатор.

– При чем здесь тотализатор? – нервничал Иванов.

– Как при чем? Вероятно, большинство ставили на Гетмана, как на наименее вероятного кандидата. Чтобы сорвать куш побольше. Ну и голосовали за него, чтобы дать ему хоть какой-то шанс.

– А что, ты говоришь, по Москве?

– Результаты почти те же, – тихо произнес председатель ЦИКа.

– Какие?

– Что и в тотализаторе.

– Делай что-нибудь! – с отчаянием в голосе говорил президент.

– А что я могу?

– Выгоню к черту! – крикнул Иванов и бросил трубку. Он обессиленно запрокинул голову на спинку дивана.

– Что случилось, Саша? – спросила жена.

– Вот подлянку-то устроил…

– Кто устроил? – озабоченным голосом спросила Валентина.

Президент ничего не ответил.

– Может, выпьешь что-нибудь? Валидол…

– Водки. Так ты говоришь, играла за Гетмана?

– В Москве три часа ночи. Только новая система голосования позволяет так быстро обработать результаты выборов, – вещал телевизор уже надоевшим голосом. – Наиболее крупные суммы были переведены с пластиковых карт и непосредственно с банковских счетов. Так что избирательным комиссиям оставалось лишь подсчитать незначительные суммы рядовых избирателей. Так, что у нас на экране? На первом месте находится Гетман Николай Данилович. Он набрал пять миллиардов двести тридцать тысяч рублей. Иванов Александр Васильевич набрал один миллиард сто шестьдесят три миллиона пятьсот сорок две тысячи триста два рубля, что составляет порядка трех процентов (чуть больше) от общей суммы.

Борисов запустил бутылкой в экран. Раздался звон стекла.

– Что теперь будет? – виновато спросила Вика.

– Ничего не будет. Президент все равно ничего не решает.

Комната на президентской даче была пуста, но телевизор продолжал работать.

– Я передаю микрофон организатору лотереи «Президентская тонка» – Льву Семеновичу Антоновичу, – из последних сил растягивая губы в улыбке, говорила ведущая.

Полнеющий пожилой человек поднялся из первого ряда и, улыбаясь, засеменил по ступенькам вверх на сцену.

XXXIX. Второй этап первоначального накопления

С тех пор, как Юра начал серьезно ограничивать себя в алкоголе, по вечерам после работы он смотрел вечерние новости. Когда они заканчивались на одном канале, он старался застать их на другом, потом на третьем.

В этот вечер у него были гости: Паша с Настей. Эти вообще не пили, поэтому на столе были торт и чай. Чай имел свои преимущества. Его можно было пить подолгу, не пьянея. Разговор был ни о чем. Или о том, о чем говорят на кухне: о политике и о жизни. Тем не менее, как всегда, в 21.00 Юра включил телевизор.

– Может, ну его? – спросил Паша.

– Давай взглянем, что сегодня, – предложил Юра.

– Пусть работает, ты не обращай внимания, – сказала Настя Паше.

Первым было сообщение о выступлении президента.

– Опять этот урод, – поморщился Паша.

– Как ты неуважительно относишься к власти, – усмехнулся Юра.

– Что делать, если там одни уроды?

– Еще бы, во власть ведь стремятся люди с комплексами, – подтвердила Настя.

На экране крупным планом высветилось достаточно заурядное и в то же время умное собранное лицо президента.

– Тс-с, подождите, давайте послушаем, – попросил Юра.

– Да бог с ним. Думаешь, он скажет что-то новое? – Паша, саркастически поморщившись, посмотрел на Юру.

Взглянув в камеру и снова опустив глаза в текст, президент начал говорить без лишнего пафоса, но разборчиво и четко, расставляя смысловые ударения: «Еще недавно мы говорили о том, что закончился бурный период реформ, под которым пора подвести черту. В это время были созданы огромные состояния, закончилась ваучерная и денежная приватизация, огромная часть государственной собственности перешла в частные руки. Возник новый класс собственников. Пора подвести итог.

И сегодня пришла пора сказать, что мы не во всем достигли тех целей, которые были поставлены. Мы должны констатировать, что управление приватизированной собственностью недостаточно эффективно. Современный менеджмент не более эффективен, чем прошлый государственный менеджмент…»

Паша тяжело вздохнул и начал щелкать переключателем на пульте.

– Паша, имей совесть, – сказала Настя.

– Я на секунду, просто посмотреть, – оправдывался Паша. Но по второму, и по следующему, и по следующему – по всем каналом шла та же трансляция, звучали те же слова. Это было слишком необычно. Паша тоже решил прислушаться. Президент продолжал:

«Выход один – и заключается он в передаче собственности в более эффективное управление. Но кто вправе определить новых менеджеров? Государство? Оно может только назначать, и, как показывает наша история и как свидетельствуют специальные разделы психологии, такие назначения не делаются по признаку реальной эффективности, но по другим причинам. Мы можем предложить и недавнюю схему, но о результатах ее действия я уже говорил. Мы уже подвели черту под этой эпохой дикого капитализма, мы провели амнистию по экономическим преступлениям. Сюда входят все правонарушения, связанные с собственностью. Это, во-первых, приватизация, проведенная с нарушением законодательства. Во-вторых, это коррупция и присвоение государственного имущества, а также извлечение выгоды, связанное с занимаемой должностью, и другие должностные преступления. Это, в-третьих, присвоение вкладов граждан и создание финансовых пирамид. В-четвертых, это вымогательство (речь идет о рэкете, с помощью которого созданы огромные капиталы, работающие сейчас на благо нашей страны)».

Интерес к штампованным фразам ослабевал. Теперь уже Юра начал щелкать переключателем. Только местное кабельное телевидение показывало детскую порнографию. По этому поводу у соседнего метро и в парке несколько раз собирались небольшие демонстрации, в которых принимали участие женщины средних лет. Сосед рассказывал, что они пытались штурмовать офис местной телекомпании, но их разогнали.

– Может, выключим? – предложила Настя.

Юра выключил телевизор и включил музыкальный центр, перебрал волны радиостанций. Музыка доносилась из угла комнаты. Он вспомнил, что одна из колонок, которые он расставил по углам, давно уже не работала. В сотый раз подумав, что надо бы ее починить, Юра остановился на радиостанции, которая передавала новости, и вернулся за стол. Диктор по радио пересказывал то, что они только что слышали по телевизору.

На следующий день на работе только и было разговоров, что о вчерашнем выступлении президента. Юра подрабатывал в небольшом оптовом книжном магазине. В его обязанности входило отслеживать спрос постоянных покупателей и искать у крупных оптовиков те издания, на которые этот спрос был. Человек пять сотрудников занимались примерно тем же.

Юра пытался понять, что же вчера сказал президент. В обеденный перерыв он сбегал за газетой. На первой странице красовались черные буквы через всю полосу: «Второй этап». Заголовки статей – «Вторая попытка», «Снова-здорово», «Запреты сняты», «Второе дыхание» – свидетельствовали о том, что все они комментируют вчерашнюю речь.

Вечером Юра, включив телевизор, с нетерпением ждал новостей и среди комментариев вчерашнего выступления президента увидел в записи часть его речи.

«Мы должны констатировать, – говорил президент, – что степень концентрации капитала в нашей стране недостаточна. Ощущается острая нехватка оборотного капитала, что тормозит развитие многих отечественных предприятий и национальной экономики в целом. Как показал опыт, эмиссия или внешние заимствования только загоняют проблему вглубь, не решая ее.

В результате долгой и кропотливой работы, тщательного изучения ситуации мы пришли к следующему решению.

С 21.00 сегодняшнего дня объявляется второй этап первоначального накопления капитала. Как гарант конституции, я обещаю, что он будет продолжаться в течение всего срока моего президентского правления. Вот основные его постулаты.

Первое: все экономические действия объявляются законными в том случае, если они не связаны с нарушением уголовного законодательства.

Второе: граждане имеют моральное право нарушать экономическое законодательство, и правительство не имеет морального права запрещать им это.

Третье: вводится трехмесячный мораторий на преследование за уголовные преступления и административные нарушения.

Подписывая это постановление, я исходил не только из экономических, но и из этических соображений. „Почему, – справедливо спрашивают граждане, – кто-то создал капитал преступным путем и получил амнистию? Получается, одним можно, а другим – нельзя. Почему те, кто делает сегодня то, что делали вчера нынешние, так называемые ‘хозяева жизни’, должны попадать в тюрьму?“»

Не дав Юре насладиться хотя бы мысленно участием в дебатах, его вызвал директор, поручив ему ответственное дело.

Вернувшись от начальства, Юра тут же приступил к его выполнению: он положил перед собой телефонный справочник и набрал номер ближайшего оружейного магазина, хотя его название больше подходило для магазина женской одежды.

– Это «Катюша»?

– Да.

– Оружейный магазин?

– Нэт, интим-салон, – ответил мужской голос с кавказским акцентом. – Канэшно оружие.

– Почем у вас пистолеты?

– Какие пистолеты хочэшь?

– Боевые.

– Есть за трыста, есть за пятьсот – захады.

Юра уточнил адрес и через двадцать минут был в магазине. Небольшой торговый зал был заполнен людьми. Как ни странно, большинство из них совсем не походило на бандитов. Юра посмотрел на продавцов и почему-то вспомнил мясные ряды на рынке. Вскоре он понял почему – почти все они были кавказцами. Юра сосредоточился на витринах и прилавках, но не обнаружил боевого оружия.

– А боевое оружие у вас есть? – спросил он у продавца.

– Канэшно, ест.

– А посмотреть можно?

– Сэйчас посмотришь. Только что фуру подвезлы. Еще не разложили.

На глазах у Юры несколько «мясников» начали выносить из подсобного помещения образцы оружия и раскладывать его под стеклом прилавков и витрин – туда, откуда только что сгребли ножи. Через несколько минут тут были автомат и пулемет Калашникова и несколько их модификаций, Макаров, ТТ и Стечкин. Дешевле всех был ТТ, но продавец со знанием дела порекомендовал Макарова.

– Зачем тэбе старье? Бэри Макаров. – Что-то в интонациях продавца внушало доверие. Казалось, он говорит со знанием дела.

– Какие-нибудь документы нужны? – спросил Юра.

– Какие дакументы? Будишь брат – бири.

– А разрешение на ношение оружия? – Юра хотел подстраховаться.

Кто-то в образовавшейся за ним очереди засмеялся. Большинство же притихло и с интересом прислушивалось к их разговору с продавцом.

Юра вручил ему деньги, продавец пересчитал их, достал из-под прилавка черный новенький пистолет, передернул затвор и спустил курок. Незаряженный пистолет сухо щелкнул.

– А патроны есть? – спросил Юра.

– Канэшно.

Еще на сто долларов Юра приобрел патроны.

– Вы не могли бы дать мне чек? – спросил он продавца.

– Слушай, дарагой, какой чэк? Ты мне какой чэк давал?

Юра понял, что продавец прав и ответить нечего.

– Нэ горуй, – вдруг смилостивился кавказец. – Пиши заявление в милицию, что нашел пистолет, и носи в кармане. Понял?

Совет показался разумным – это лучше, чем ничего. Юра поблагодарил продавца, передернул затвор и, направив пистолет в пол, еще раз спустил курок. Увидев его движение, несколько покупателей отпрянули в стороны, но незаряженный пистолет снова лишь сухо щелкнул.

– Эй, завтра гранатометы будут, захады! – крикнул ему вслед продавец, уже как старому знакомому.

– А «Катюши» будут? – обернувшись, засмеялся Юра.

– Катюша на Твэрской ищи. Здэс нэ бардел, – обиделся продавец.

Кто-то из покупателей засмеялся.

Юра шел на работу. На улицах его удивляла необычная суета. В чем дело, он понял, когда уже возвращался домой, отдав пистолет директору и узнав, что теперь все сотрудники по очереди будут с этим пистолетом дежурить по ночам в магазине. Суета на улицах объяснялась повысившейся, в соответствии с обещанием президента, деловой активностью. У выхода из метро на добрую сотню метров растянулся строй, состоявший большей частью из старушек и теток неопределенного возраста. Они предлагали прохожим какие-то тряпки, безделушки, кто-то разложил перед собой на газетке книги. Среди новоявленных коммерсантов встречались подростки, торгующие кассетами и аппаратурой, мужички алкогольного вида, предлагающие бывшую в употреблении домашнюю утварь.

– А колонок к нему нет? – спросил Юра у паренька лет четырнадцати, который с важным видом покуривал сигарету, сидя рядом с музыкальным центром той же модели, что была у Юры.

– Нет, уже продал, – довольно улыбнулся подросток.

– А будут еще?

– Не знаю. Может, центр возьмете? Недорого.

Юра мотнул головой и прогулочным шагом пошел дальше вдоль строя продавцов.

«Может, и мне что продать?» – подумал Юра и начал перебирать в уме свое движимое имущество. Ничего, что можно было бы продать, на ум не приходило.

Поднявшись на свой этаж и уже опустив руку в карман за ключами, Юра вдруг обнаружил, что дверь его квартиры приоткрыта. Он осторожно потянул ее на себя. Дверь открылась. Появилось нехорошее предчувствие, что в квартире кто-то побывал. И явно не с благотворительными целями.

Не снимая куртку, Юра прошел через прихожую, заглянул в комнату. Там гулял сквозняк – стекло балконной двери было разбито, на полу валялись крупные и мелкие осколки. Мебель стояла на своих местах, но не было ни телевизора, ни музыкального центра. Неработающие колонки стояли на шкафу. Телефон, слава богу, был на месте. Юра набрал 02. Там было занято. Он попробовал еще раз пять – с тем же результатом. В записной книжке нашел номер своего районного отделения милиции, но и там услышал короткие гудки.

Наконец минут через десять удалось дозвониться. В двух словах он описал случившееся.

– Адрес? – спросил твердый голос.

Юра назвал.

– Хорошо, – сказали на другом конце провода, и тут же раздались короткие гудки.

Новые попытки дозвониться и уточнить, что «хорошо», ничем не увенчались. Юра припомнил паренька с музыкальным центром, от которого были проданы колонки, и в голове появилась догадка. Он рванулся было к двери, но в нерешительности остановился – сейчас может подъехать милиция. Почесав в затылке, он опять сел за телефон. Через двадцать минут дозвонился до отделения.

– Валера? – раздался голос на том конце.

– Это милиция? – спросил Юра.

– Отделение, а где Валера? – спросил тот же голос.

– Меня ограбили, – выпалил Юра, – скоро вы приедете?

– Замучили уже, блин, – бессильно выругался усталый голос, и опять раздались короткие гудки.

Он вышел на лестничную площадку и позвонил в соседнюю дверь.

– Кто там? – спросил настороженный голос бабушки-соседки.

– Это Юра.

– Кто?

– Юра. Сосед! – почти выкрикнул он и услышал за дверью невнятное бормотание и голос соседа:

– Кто там?

– Да это я, Юра.

Щелкнул замок, дверь приоткрылась, насколько позволяла цепочка изнутри, и показалась половина Сашиного лица.

Соседу Саше было лет сорок пять. Почему-то все его звали Сашок. Он, кажется, и сам так себя звал. Работал он то ли в автопарке, то ли в автосервисе. Юра редко видел его трезвым. Иногда Сашок на правах соседа заходил перехватить деньжат или спросить, нет ли опохмелиться. Юра ему давал в долг, как и сам иногда одалживал у соседа инструменты или просил помочь починить какую-нибудь мелочь.

– О, это ты?! – воскликнул Сашок.

– А кто же еще?

– Ты один? – задал Сашок новый вопрос.

– Один.

Дверь закрылась, потом открылась уже без цепочки. На пороге стоял весь Сашок.

– Привет, – сказал он, – ты чего?

– Квартиру грабанули, – виновато улыбаясь, ответил Юра.

– В милицию звонил?

– Звонил.

– И чего?

– Ничего. Слушай, ты не мог бы посидеть у меня? У меня окно разбили, а мне надо отойти – я, кажется, знаю, кто ограбил квартиру – я видел парня у метро, который продавал, кажется, мой магнитофон.

– Хорошо, – сказал Сашок. – А выпить есть?

– Будет, – заверил Юра.

– Только недолго, – согласился Сашок.

Юра добежал до метро. Строй торговок значительно поредел. Паренька с магнитофоном не было. Юра встретил двух мирно гуляющих милиционеров с дубинками на поясе, рассказал им о своей неприятности, те сочувственно выслушали и, в свою очередь, поведали ему о том, что милиция сейчас меньше чем на убийства не выезжает. Да и то не всегда – не успевают.

Делать было нечего. Настроение упало до нуля. Он пошел домой, но, вспомнив о своем обещании соседу, заглянул в магазин, взял бутылку водки и колу.

– Ну что, принес? – спросил Сашок, как только Юра открыл дверь.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Юра.

Сашок покосился на бутылку:

– Как что, магнитофон, конечно.

Юра махнул рукой и прошел в комнату, где Сашок уже приготовил стаканы.

– А что ж колонки не взяли? – сочувственно расспрашивал Сашок.

– Не работают. Или не заметили. Не знаю…

– Дай-ка посмотрю. – Сашок хоть чем-то пытался его утешить.

Юра достал неисправную колонку. Сашок сходил к себе домой, вернулся с отверткой и через несколько минут сообщил, что просто отошел проводок и теперь все нормально.

– Что ни случается, то к лучшему, – сообщил Сашок. – А то бы и колонки взяли.

Когда бутылка закончилась, Сашок предложил свои услуги, чтобы сходить за второй. Автоматически подразумевалось, что Юра должен был дать деньги. Пить в компании Сашка Юре не хотелось. Кивнув на прямоугольный след, оставшийся от телевизора на запыленной тумбочке, он сказал:

– Ты что, откуда у меня теперь деньги? Нет ли у тебя, кстати, какого-нибудь стекла? – спросил он.

Стекла у Сашка не было. Еще раз посочувствовав, сосед ушел. Юра лег на диван, чтобы посмотреть телевизор, но вспомнил, что телевизора нет. Он взял журнал, но обнаружил, что буквы расплываются перед глазами, и решил соснуть. Через час из состояния дремы его вывел звонок в дверь.

– Кто там?! – крикнул он с дивана.

– Йй-я, – раздался за дверью нетвердый голос соседа.

Пришлось открыть. На пороге, покачиваясь, стоял Сашок с листом фанеры в руках.

Повертев в руках приобретение, Юра решил, что вставлять фанеру вместо стекла лучше утром и скрепя сердце перевел на час назад стрелку будильника.

Следующим вечером в дверь позвонили. На вопрос: «Кто?» – раздалось: «Участковый. Милицию вчера вызывали?»

На пороге стоял толстый капитан милиции с добродушным лицом.

– Юрий Сергеевич? Здравствуйте, я ваш участковый. Что случилось?

Слушая Юрин рассказ, он вошел в комнату, посмотрел на заделанную фанерой балконную дверь и сказал:

– Хорошо. У вас двухкомнатная квартира?

Юра кивнул.

– Двести рублей, пожалуйста.

– За что?

– Как за что? Вы же знаете, по указу президента, мы не обязаны в течение трех месяцев вас охранять, так что в частном порядке… если хотите.

– А почему двести?

– У вас ведь двухкомнатная квартира? По сто за комнату. Платить будем?

Юра заплатил.

– А как насчет ограбления? – спросил он.

– Попробуем. Но… похоже, это местные сделали. Следов уже не найти. Но я поспрашиваю.

– Может, нужно дать какие-нибудь показания?

– Да нет, я все запомнил.

Участковый ушел. Через полчаса в дверь опять позвонили. На пороге стоял Сашок со свежеподбитым глазом.

– Слушай, Юра, у тебя сотни нет?

– Ну ты же сам знаешь. А что у тебя случилось?

– Да участковый заходил. Двести рублей просит.

– Ну и?

– А у меня нету. Он обещал еще зайти. Ладно, пойду у Витальевны спрошу, – сказал Сашок, – бывай.

Отсутствовал он недолго.

– Может, этого, а? – подмигнул заговорщицки сосед, когда Юра на очередной его звонок открыл дверь.

– Чего этого? – раздраженно спросил Юра.

– Водочки? Ты не против?

На душе было слишком пасмурно, чтобы возражать, и Юра пропустил соседа в квартиру.

– Где ты водку взял-то? – спросил он, ставя на стол рюмки.

– Купил. – На лице Сашка отразилось безмерное удивление глупому вопросу.

– У тебя же денег не было.

– Так я ж у Витальевны одолжил, – еще больше удивился вопросу Сашок и наполнил рюмки.

– Ты же говорил, что для участкового…

– Пошел он, поганка!.. Ему и так хватит. У меня воровать нечего, значит, и охранять нечего. А балконную дверь я себе укреплю. Еще и сигнализацию поставлю.

Минут через двадцать Сашок, пошатываясь, удалился и вернулся еще с одной бутылкой. Разговор пошел о наболевшем.

– Сашок, а что ты думаешь обо всем этом? – спросил Юра.

– О чем?

– О моратории.

– О беззаконии? – Сашок был неумолимо точен в определениях.

Юра кивнул.

– Ты веришь президенту? – уточнил он свой вопрос.

Сашок, пьяно оттопырив нижнюю губу, отрицательно покрутил головой:

– Это нужно им, чтобы преступники расслабились и себя открыли.

– Думаешь?

– Точно. А иначе какой смысл? Смотри, что творится. Сегодня меня на улице чуть не застрелили – случайно. Нет, смысл может быть только один: чтобы преступники обнаружились.

– Да. Пятнадцать лет назад я тоже так думал – и теперь на бобах.

Сосед ничего не ответил.

– Это последний шанс. – Юра смотрел в пространство перед собой и как будто сам с собой разговаривал.

– Зачем тебе, Юра?

Юра с удивлением посмотрел на соседа. Тот был трезвее, чем он думал.

– Понимаешь, это шанс для тех, кто не успел тогда. Вот ты можешь купить нефтяную скважину?

– На что она мне?

– Если тебе уже все по фигу, то хотя бы затем, чтобы на твоих детей в школе не показывали пальцем и не говорили, что у них папа – нищий. Чтобы после школы они могли спокойно поступить в институт, пусть не в Америке, но хотя бы здесь. Чтобы они не комплексовали перед своими девчонками, потому что Вася Пупкин может сводить их в ресторан, а они – нет.

Сашок помрачнел.

– И однажды сын у тебя спросит, – продолжал Юра, – «Папа, а почему у Васи Пупкина есть, а у меня нету, почему Вася Пупкин может, а я нет, почему ему можно, а мне нельзя? Разве у меня папа – не самый лучший, не самый сильный, не самый умный, не самый богатый?»

– Наше дело маленькое, – угрюмо ответил сосед.

– Все зависит от тебя.

– Ничего от меня не зависит. – Сашок уже не злился, в его пьяном голосе чувствовались философские интонации.

– Что-то еще зависит. Помнишь, ты мне говорил, что сейчас даже мастерскую не откроешь, потому что все бумажки не соберешь?

– Да уж, пожарным дай, милиции дай, санэпидемконтролю дай, налоги, лицензии. И, главное, как можно сделать деньги без денег?

– Вот тебе дали еще один шанс.

– Э-эх, – потянулся Сашок. Он не был настроен на то, чтобы поддерживать эту тему, но Юре хотелось перед кем-то выговориться.

– Понимаешь, Сашок, надо дергаться. Пока есть силы, надо дергаться.

– Висельник тоже дергается. Сначала.

– При чем здесь висельник? – Юра вспомнил слышанное от Ильи сравнение. – Вот представь: две амебы… Знаешь, кто такие амебы?

– За амеб. – Сашок поднял полную рюмку.

– Это одноклеточные. Простейшие микроорганизмы. Может быть, наши предки. Так вот, если взять двух амеб, и вокруг нет пищи… Какая выживет?

– Хитрая?

– Нет. Выживет та, которая больше двигается. Пускай вслепую, наобум, но двигается. У нее больше шансов. Она может натолкнуться на пищу. Та, которая не дергается, не натолкнется уж точно. Понял, Саша? Надо дергаться. Даже когда нет пищи. Надо дергаться. Это касается и людей. Закон один.

– Сунь пальцы в розетку – будешь дергаться.

– Нет, Сашок, ты не понимаешь…

– Тут не дергаться надо. Надо, чтобы не было совести.

– Согласен! – горячо поддержал его раскрасневшийся от духоты и алкоголя Юра. – Если взять двух: у одного есть совесть, у другого нет, то лучше при прочих равных устроится тот, у кого ее нет. У него не будет никаких… оков.

– У амебы?

– При чем здесь… Помнишь, Илья учил: «Забудь о совести – и ты станешь другим человеком». Сейчас я понимаю, как он прав.

– Да что мне твой Илья – такая же сука, как все…

Ночью Юра видел один и тот же сон: как будто под микроскопом двигались полупрозрачные амебы, яростно дергая хвостиками. Утром он был преисполнен готовности действовать. Надо было придумать как.

Подойдя к зданию, где находился его мелкооптовый магазин, Юра увидел пожарные машины и толпу людей. Выяснилось, что ночью магазин горел, пожарные приехали по вызову жильцов дома – магазин был в подвале жилого дома. Милиция пока не приезжала, подвал никто не опечатывал. Позже выяснилось, что магазин ограбили – взяли кассу. Книги подожгли, чтобы замести следы. Директор через знакомых нашел бандитов, с которыми уже давно не общался. Приехали несколько бритоголовых шайб, почесали репы и сказали, что «концов не найти», а следов из-за пожара, наверное, тоже, работали скорее всего новички, которых никто не знает. Посоветовали обратиться в милицию. До вечера все сотрудники пересчитывали уцелевшие книги, сушили промокшие, раскладывали все по полкам, подсчитывали ущерб.

Голодный и пропахший гарью Юра возвращался домой поздно вечером. В вагоне метро людей было немало.

– Всем на пол!!! – вдруг раздался крик и в подтверждение серьезности намерений сразу прозвучал выстрел. В замкнутом помещении вагона звук был похож на оглушающий хлопок.

Пачкаться на полу не хотелось, но и спорить с обладателями оружия – тем более.

– На пол – живо! Не оглядываться!

Нехотя опускаясь на пол, Юра заметил троих, размахивающих пистолетами парней лет двадцати в черных куртках.

– Всем выложить бумажники, быстрее! – прозвучало новое требование. Вслед за этим раздался женский голос и крик боли. Похоже, ребята кого-то торопили пинками. – Бумажники на пол – рядом с собой!

Один шел впереди – собирал бумажники, передавая второму, который бросал их в полиэтиленовый пакет. Третий шел сзади, не отвлекаясь на товарищей, с пистолетом в руке, контролируя пассажиров.

– Бумажник, живо! – снова прозвучал крик, и через несколько секунд снова раздался выстрел. Юра, медливший с кошельком, выложил его.

Собрав за две минуты свою добычу, налетчики перерезали кабель, соединявший кнопку вызова с кабиной машиниста. Поезд затормозил у станции.

– Всем сидеть! Никому не выходить! Выйдете на следующей! – крикнул один из грабителей.

На станции в вагон вошли еще два пассажира. Ребята в черных куртках выскочили из вагона перед самым отправлением. Никто из пассажиров не отважился вызвать машиниста или хотя бы дернуть стоп-кран. Вошедшие ничего не заметили.

На следующий день после работы Юра остался дежурить в магазине. Ему был оставлен пистолет и дано строгое указание никуда не отлучаться.

Просидев взаперти до двенадцати, Юра решил сходить к ближайшему ларьку – что-нибудь купить из еды. Он взял с собой пистолет и закрыл дверь на ключ. На улице было безлюдно, и даже у метро, где светился огнями круглосуточный магазин, народу против обыкновения не было.

Возвращаясь и уже повернув во двор, он увидел несколько темных фигур за деревьями. Одна из них отделилась и подошла к нему.

– Закурить не будет? – спросила фигура ломающимся голосом подростка.

– Не курю.

– А ну стой! Деньги есть?

Юра не остановился, но и не ускорил шаг. Трое сорвались с места и побежали за ним. Юре хватило несколько секунд, чтобы развернуться, выставить перед собой пистолет и крикнуть: «Стоять!»