Текст книги "PR-проект «Пророк» "

Автор книги: Павел Минайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Уже теплого Илью вся эта история не смутила, хотя и немного насторожила. По роду своей деятельности он неплохо представлял себе, что такое модельный бизнес. «Я ведь и подозревал нечто подобное, – думал он позже, – наверное, и сами они начинали с того же, что и их модели». Эта мысль Илью огорчила, и он постарался относиться к Марине спокойнее. Однако, хоть и реже, продолжал заходить к девушкам, или же они заглядывали к нему, часто по совсем пустячным поводам. «Им ведь тоже скучно», – думал Илья, стараясь себя не обнадеживать. Он устал слушать их разговоры о приятелях-банкирах, о Швейцарии, Гавайях и Лондоне.

Как-то к Илье зашел его старый приятель Юра, который был в замечательном, впрочем, как всегда, настроении, и принес с собой две бутылки пива. Илья показал ему новый номер «Перфекта». Потом они выкурили по сигарете в курилке, куда захватили с собой пиво в чайных фарфоровых кружках; хотя Илья и находился на особом положении в редакции, все же не стоило демонстрировать, что он пьет пиво посреди рабочего дня.

Вернулись в кабинет, и тут вошла Катя. Юра покрылся краской и пробормотал: «Ну, я, наверное, пойду, ты работай».

– Если ты думаешь, что девушка зашла по работе, ты глубоко ошибаешься, – шутливо произнес Илья. – Она зашла поболтать или задать какой-нибудь дурацкий вопрос. Правда, девушка? Нет? Значит, она могла зайти, чтобы пригласить нас на пиво. Теперь я наверняка прав.

Катя глупо улыбалась и ничего не отвечала.

– Похоже, я угадал.

– Нет, не угадал, – наконец ответила Катя.

– Тогда что же?

– Я уже забыла.

– Может, у вас все-таки есть пиво? – спросил Илья.

– По-моему, есть две маленькие бутылки. – Катя произнесла это так серьезно, будто разговор происходил в налоговой инспекции и речь шла о каких-нибудь остатках на счету.

– Утром выпил – день свободен. Не вижу, почему бы благородным донам не выпить по бутылочке ируканского. Трудно пить боком, как говорили братья Стругацкие – этот каламбур он придумал сегодня и хотел им поскорее щегольнуть. Все улыбнулись, но Илья не был уверен, что они сделали это не из вежливости.

Илья предупредил секретаря, что к нему пришел клиент и он отведет его к девушкам. У девушек действительно оказалось пиво, но сами они пить отказались. У них можно было курить и, таким образом, совмещать приятное с вредным, не выходя в курилку.

Илья был в ударе – он шутил и каламбурил, и чем внимательнее его слушали, тем лучше у него получалось. Иногда он делал паузы, предоставляя слово Юре, но тот, похоже, чувствовал себя не в своей тарелке в компании малознакомых девушек, хотя они ему явно нравились. Пиво закончилось. Юра вызвался сходить еще. Девушки отказались – им куда-то надо было ехать, но Юра все же сходил. Рабочий день закончился, и девушки засобирались. Юра предложил проводить их, но они вежливо отклонили его предложение. Вечер с девушками заканчивался. Вечер с пивом начинался.

– Что будем делать? – спросил Юра, когда они вдвоем оказались на улице.

– Можно прогуляться, – предложил Илья. – Я заметил, ты никуда не торопишься.

– Вы абсолютно правы, сударь, – сказал Юра. – А что это были за девушки, Марина с Катей?

– Да так, просто соседки.

– Свободных нравов и легкого поведения?

– Не скажи. Не так все просто.

С тех пор Юра повадился заходить к Илье на работу. Нельзя сказать, чтобы тот был этому рад. Часто, отвечая на Юрины звонки, он ссылался на дела и в результате друг появлялся у него не чаще двух-трех раз в месяц. Оказываясь в компании девушек, они часто дурачились, подыгрывая друг другу.

– Как сложно все бывает между мужчинами и женщинами. Ну, мужчины, понятное дело, они готовы всегда. А женщины… им же это надо, но они делают вид, что им это – не надо, что им безразлично, – попытался как-то Илья предложить новую тему.

– Кстати, не факт, – ответила Марина. – Есть мужчины, которые не подают вида.

– Женщины ждут инициативы, – уточнила Катя.

– А почему бы им самим не проявить инициативу? – продолжил мысль Юра.

– А потому, наверное, что они ждут финансовой инициативы. Помнишь, был, по-моему, такой банк «Финансовая инициатива», – все более воодушевлялся Илья.

– Не люблю женщин, которые смотрят на мужчину сначала как на спонсора, «а потом посмотрим», – вздохнул Юра.

– Наши девушки не такие. Правда, девушки?

– У меня был случай: как-то ко мне в гости зашла одна девушка и я предложил ей заняться любовью, так знаете, что она мне ответила?

– Она… не устояла, – предположила Катя.

– Она сказала, что не согласна, так как дома у меня впервые и знает себе цену. – Юра помолчал, что-то припоминая, и изрек: – Как говорится, женщина, которая ценит себя слишком низко, сбивает цену всех женщин.

Девушки молчали.

– Мало знать себе цену, нужно еще и пользоваться спросом, гласит народная мудрость, – в тон ему ответил Илья.

– Фу, какая гадость, – сказала Марина и отвернулась.

Илья вдруг спохватился, что наговорил лишнего.

– Никто никого не хотел обидеть, – попытался оправдаться он.

– А никто ни на кого не обиделся.

Через несколько дней он заглянул к девчонкам.

– О, Илюша! – радостно встретила его Марина. – Ты-то мне и нужен. Ко мне приезжает мама. Илюш, ты не хочешь зайти сегодня ко мне?

– Тебе нужно ей кого-нибудь показать?

– Да нет, просто так.

– Я, наверное, чего-то не понимаю.

– Ну, просто составь компанию. Мама сварит борщ, испечет пирог…

– И что за пирог?

– А какой ты любишь?

– Я не люблю пироги.

– Ты не знаешь, какие пироги она печет.

– Да нет, спасибо. – Первый визит к Марине не хотелось связывать с ее мамой.

На следующий день Марина сама пришла к нему в кабинет с пакетом. Там были пирожки. Илья их с удовольствием съел и не пошел обедать в столовую.

С появлением девушек Илья все чаще ловил себя на мысли, что тяготится своим нынешним положением. Работа, ставшая рутиной, отсутствие денег, которые можно было бы тратить так, как, судя по рассказам соседок, тратили их знакомые. Обещанные шефом перспективы не казались ближе. Единственное, что ему оставалось, так это усиленно создавать имидж творческого человека, далекого от мыслей о материальном достатке. Он рассказывал соседкам о своих планах, о новых проектах редакции, о глобальных замыслах, которые у него появлялись после чтения какой-нибудь газетной статьи, и в их лице находил благодарную аудиторию. Девушки увлеченно слушали его и относились к его идеям более серьезно, чем он сам.

– Мне кажется, я знаю, по какому признаку можно определить состояние влюбленности, – однажды сообщил он Марине.

– По какому? – Марина с интересом посмотрела на Илью.

– Когда мужчине хочется что-то круто изменить в своей жизни, он скорее всего влюблен.

– А тебе хочется что-то круто изменить?

– Мне всегда хочется, – улыбнулся Илья, – только кого – не знаю.

– Не знаешь? – лукаво улыбнулась в ответ Марина.

Илья часто думал о Марине. Однажды он шел по офисному центру и вдруг заметил ее в самом конце коридора. И хотя до нее было далеко, он уже видел ее глаза – пронзительно голубые, глядящие на него. И все люди, которые были вокруг, сразу стали бестелесными силуэтами и отодвинулись в стороны. Он шел ей навстречу и будто видел перед собой цель в конце пути – ее синие глаза – как единственное четкое изображение в фокусе линзы огромного оптического прибора. Он шел ей навстречу, и луч, соединяющий их зрачки, сокращался.

– Привет, – улыбнулся Илья и прошел мимо.

Потом он часто вспоминал эту картину – восхитительно голубые глаза, немного удивленные и напряженные, будто осознающие важность момента. И ни тени улыбки на лице.

Илья очень обрадовался, заметив однажды на мониторе Марины стихотворные строчки. Марина читала стихи в Интернете. Он решил, что это – свидетельство ее душевности, способности чувствовать и что деньги и работа не испортили ее. И не только деньги и работа, но еще и ее прошлое. А может, и не было никакого прошлого.

В другой раз, прочитав статью о детских домах, Илья рассказал соседкам о своей новой идее. Идея заключалась в том, чтобы создать школу-интернат, которая переросла бы в университетский городок, где учились бы сироты. Илья считал, что, поощряя природный детский интерес к окружающему миру, можно из потенциальных бандитов вырастить великих ученых. И тем самым показать всему миру, как нужно воспитывать детей, и подать пример всем учебным заведениям.

Девушки внимательно его слушали. Катя, казалось, – больше из уважения или чувства такта, Марина как будто загоралась этой идеей.

– Да, – развивала она его идею, – это дело, которому можно посвятить жизнь. И не думать о всех этих жлобах. – Вероятно, она имела в виду окружавших ее людей. – Илюш, ты мог бы написать все это? А я попробую найти деньги.

Илья что-то написал, но к этой теме они больше не возвращались. Вероятно, друзей Марины эта тема не увлекла.

Потом Илья вспоминал фразу: «То, чему можно посвятить жизнь». И ему казалось, это значит, что Марина рвется чему-то посвятить жизнь и что не деньги для нее главное. И это очень нравилось Илье.

X. Экономическая целесообразность (октябрь)

Илье было поручено разработать новый дизайн офиса. Он объехал несколько художественных салонов, но выбрать ничего не решился. Все было слишком дорого. И хотя его американец, Илья был уверен, заплатил бы нужные деньги, но, во-первых, не хотелось слышать его ворчанья, а во-вторых, не хотелось доставлять удовольствие этим хапугам, которые напряженно притворялись искусствоведами. «Пусть дурят новых русских», – думал он.

Как-то в субботу он с другом гулял в небольшом парке у Дома художника возле Крымского моста. Его друг Юра и сам был художником. Вернее, так он себя называл. На самом деле он плел безделушки из кожи. Летом он обычно уезжал в Крым и продавал их там, называя «фенечки». На вырученные деньги он жил в Крыму все лето, а зимой работал на книжном оптовом складе. Илья не знал, что входило там в его обязанности, но судя по частым звонкам на работу и после двух посещений склада, где Юра сидел один, читая какие-то книги, Илья решил, что его друг на работе не делает большей частью ничего.

Юра был человеком-загадкой. Он знал все обо всем. Кажется, не было темы, в которой он был бы некомпетентен. Судя по его рассказам, среди знакомых Юры были и бомжи, и академики, и бандиты, и предприниматели. Он запросто общался – и Илья видел это сам – с любыми людьми, хотя иногда казалось, что Юра – маменькин сынок, которого мама только что покормила манной кашей. Так наивны были иногда его суждения, а реакции на какие-то события или рассказы Ильи – столь непосредственны.

Они болтали ни о чем, куря и попивая пиво, смотрели на странные скульптуры, во множестве стоявшие вдоль дорожек парка.

– Роден бы умер от зависти, не говоря уже о Микеланджело, – смеялся Юра, кивая на одну из скульптур. – Наверное, так выглядела его муза, – улыбался он, глядя на белый булыжник, формы которого отдаленно напоминали женщину.

– Как критик, вы слишком строги, – заметил Илья.

– Если бы я был критиком, я бы не оставил от них камня на камне. Хотя все, конечно, зависит от суммы, – опять пошутил Юра.

Они свернули в сторону крытого вернисажа, где многочисленные Юрины коллеги продавали картины. Прошли между картинами, висевшими с двух сторон, иногда останавливаясь у какой-нибудь из них. Хозяин очередного шедевра оживлялся и начинал расхваливать полотно. Все заканчивалось Юриной критической шуткой, и они шли дальше.

Наконец Илья остановился у каких-то акварелей.

– Надо бы определить уровень цен, – шепнул он Юре. – Извините, сколько стоят эти акварели? – спросил он у бородатого молодого человека, крутившегося возле них.

– Эти – по сто пятьдесят.

– Все?

– Каждая.

– А-а-а… понятно. А сто пятьдесят чего?

– Долларов, конечно.

– А вот эта? – Илья указал на небольшую картину маслом, где была нарисована лодка, в которой сидело несколько человек в средневековых костюмах, где-то вдалеке были видны расплывчатые очертания берега. Он обратил внимание, что несколько минут назад художник показывал ее какому-то человеку через увеличительное стекло.

– Эта – пятьсот.

Илья потерял к картине всякий интерес, но вмешался Юра:

– Простите, это – с рамочкой?

– Да, конечно, – совершенно серьезно ответил торговец.

– А зачем вы показывали ее кому-то через лупу?

– А вы посмотрите, – опять оживился торговец, наводя лупу в антикварной оправе на одну из фигурок. – Видите?

Сквозь лупу фигурка выглядела так же, только немного крупнее.

– Да, конечно вижу, – ответил Юра.

– Ее не стыдно повесить в любой прихожей, посмотрите, какая работа.

– Это как миниатюра? – спросил Юра, сообразив, что через лупу деталь обычной картины выглядела бы как сгусток мазков.

– Да, совершенно верно. Та же техника. Обратите внимание, здесь – пять человечков. – Художник посмотрел на потенциальных покупателей, ожидая реакции. Не дождавшись, он продолжал: – Гораздо выгоднее рисовать по одному человечку на картине, написать пять картин и продать каждую дешевле. Они разойдутся гораздо легче… И значительно выгоднее. А здесь – целых пять человечков на одной картине!

– Угу. Спасибо. Я только хотел узнать, сколько стоит, – попытался закончить разговор Юра.

– Вы подумайте, – не унимался художник. – Значительно выгоднее приобрести эту картину. Вы повесите ее в прихожей…

Они отошли от создателя пяти человечков.

– Надо же, целых пять человечков, – восхищенно повторял Юра.

Илья подошел к одной из картин, похожей на хрестоматийную «Грачи прилетели».

– Что-то знакомое… Левитан? В смысле – копия? – произнес вслух Илья.

– В смысле Саврасов? Нет, просто сюжет похож.

– А да, там было много грачей, – без задней мысли сказал Илья.

– Да, у дурака Саврасова было много грачей, хотя экономически намного целесообразнее было бы рисовать и продавать по одному, – смеялся Юра. – Вот уж никогда не думал, что можно так говорить о живописи. Нет, Гайдар никогда не повесил бы у себя в прихожей такую картину, как экономически нецелесообразную.

– Или Чубайс.

День клонился к вечеру, повеяло холодом. Гуляющие покидали парк.

– Слушай, а каким идиотом был Суриков, ведь мог бы нарисовать по одному человечку вместо боярыни Морозовой – одну боярыню, одного нищего. Значительно прибыльнее. Он был экономически неграмотен. А этот, который нарисовал трех медведей? Надо было продавать по одному. Пусть не был бы так известен, зато купил бы лишнюю дачу на Рублевке.

– Идем в метро? – предложил Илья.

– Может, еще по бутылочке пива? – предложил альтернативу Юра. – Этот художник открыл мне глаза, – не унимался он. – Я вот теперь смотрю на людей и вижу человечков.

Илья посмотрел вокруг. Всюду сновали человеческие фигуры, спешащие домой, вдалеке гораздо медленнее двигались фигурки.

– Давай по пиву, – согласился Илья.

В ближайшем ларьке они взяли по бутылке и устроились рядом под тентом, который еще не успели убрать на зиму.

– Как, кстати, девушки поживают? – Пиво обратило мысли Юры в другое русло.

– Все так же.

– Слушай, давай их того… туда-сюда поужинаем?

– В «Максиме»? Вы приглашаете?

– Ну, можно у меня. Они, что, каждый день ходят в «Максим»?

– Ну, может и не каждый.

– Тебе же нравится Марина?

– А тебе – Катя…

– Видишь, какое удачное совпадение. Никакой конкуренции.

– Я не думаю, что их заинтересует твое предложение… Боюсь, что мы, как человечки, покажемся им экономически нецелесообразными. Мне иногда кажется, что они по определению не испытывают полового чувства к мужчинам, у которых в кармане меньше тысячи баксов.

– Брось, ты подумай, кто ты и кто они. Да они просто лимитчицы черт знает откуда.

– Ну и что? – Илья не очень понимал, что хотел сказать Юра.

– Как «что»? Как ты не понимаешь… – Похоже было, что Юра и сам не понимал.

– И куда ты их позовешь?

– Ну я же говорю, ко мне, – героически настаивал Юра.

– Ну, попробуй.

– Ты же их знакомый, вот и позвони. У тебя есть их телефон?

– Телефон-то есть. Тебе хочется, а как звонить, так я.

– А тебе не хочется?

– Ладно. Откуда ты собираешься им позвонить?

– У меня есть карта. Позвоним из таксофона. А вон и таксофон. Пошли?

Они пошли.

– А у тебя деньги-то есть? – спросил Илья, снимая трубку.

– Какие деньги?

– Ну, наверное, их угостить чем-то надо. Не домашним же самогоном.

– Купим пиво. У меня есть немного.

– С креветками?

– Ну, с креветками, – нехотя ответил Юра.

Илья набрал номер мобильного Марины. Она сразу ответила и неожиданно для Ильи так же сразу согласилась ехать «на тусовку к художнику». Илья продиктовал адрес, и Марина пообещала быть с Катей через два часа.

– Не было печали, – буркнул Илья.

– Отлично, – сказал Юра. – Да не переживай ты так.

На подходе к Юриному дому в местном павильончике они купили креветки, нарезанную ветчину, две трехлитровые бутыли пива.

– А не мало будет? – спросил Илья. И они купили еще две. «По сиське на рыло», как неожиданно выразился Юра.

– Может, еще вина? – предложил Илья.

– А плохо не станет? Тогда закусывать придется манной кашей и винегретом: манная каша выходит легко, а винегрет – красиво.

– Возьмем вина – сэкономим на винегрете.

– Да. Это будет экономически целесообразнее.

Девушки пришли почти без опоздания. Они были веселы, вели себя просто и легко. Оробевший было опять Юра быстро пришел в себя – то ли благодаря выпитому уже пиву, то ли – свободной манере поведения девушек. Выяснилось, что на сегодня у них – никаких планов и «до пятницы они совершенно свободны».

– Пятница – это людоед такой, – пояснил Илья. Все улыбнулись.

Пиво шло на убыль, настроение поднималось. Вскоре они лежали вповалку на ковре перед включенным на MTV телевизором. В середине стояли тарелки с креветками и кожурой от них, бокалы и бутыль пива. Юра как-то между прочим поставил кассету, потом вроде бы случайно переключил канал. Кассета оказалась с порнухой. Это событие вызвало радостную панику и требование переключить, потом было решено голосовать, и ее единогласно оставили.

Илья с Мариной начали целоваться, залезая друг другу под майки, Юра и Катя тактично вышли в другую комнату, где выключили свет.

Через час в дверях появился Юра в одних трусах и спросил, не принести ли им белье. Илья с Мариной переглянулись и молча кивнули друг другу.

– А ты говоришь, экономическая целесообразность, – сказал Юра, появившись с подушками и простынями. – Мир держится на чистых чувствах.

XI. Самая дорогая девушка Мурманска

– Наташа, угощайтесь, – любезно обратился к корректору главный редактор.

Пол Вермауэр, почти безвыездно прожив в России три года – с момента основания русского журнала с английским названием «Перфект», совсем неплохо говорил по-русски. Однако его манеры были совсем не русскими, и всем, во всяком случае сотрудникам журнала, его стиль поведения иногда казался странным. Так и сейчас. Обычно суховатый, хотя и улыбчивый редактор проявлял совсем необычную по отношению к Наташе любезность, которая была бы уместна с малознакомым человеком, но не со своей сотрудницей, которой он лишь говорил «привет» при редких встречах, но никогда даже не заговаривал. Такие странности казались несколько неуклюжими, однако были простительны иностранцу и списывались почему-то на недостаточное знание языка. Наташа любезно согласилась принять чашечку кофе и, напряженно улыбаясь, ловила каждое слово босса.

– Наташа, мы вам очень-очень признательны за вашу серию рассказов, которую вы для нас пишете. Вы знаете, что во многом благодаря вам наш журнал поднимается на новую ступень. Вчера мы получили диплом конкурса, основанного Министерством информации. Это – большой успех. – Пол смотрел на Наташу в ожидании реакции.

– Спасибо, – сказала Наташа.

– Я считаю, что вам необходимо всерьез заняться журналистикой, – продолжал Пол, – и хочу вам предложить тему, точнее, постоянную рубрику «Успешные женщины». Что вы на это скажете?

Пол не сомневался в ответе.

– Конечно, – ответила Наташа, – я была бы очень рада.

– Вот и отлично. Мы с вами еще поговорим о вашей новой зарплате. Сейчас я хотел бы поручить вам сделать репортаж о какой-нибудь выдающейся business-woman. – Слова английского происхождения он произносил по-английски, без русского акцента.

– Скажите, а это будет рубрика только о женщинах?

– Пока я думаю, что да, – произнес Пол серьезно, но почувствовав, как ему показалось, новый подтекст фразы, улыбнулся: – У вас прекрасно получается писать об успешных женщинах. Интервью, конечно, могут быть разные. У меня есть прекрасная идея, – продолжал он. – Вы слышали про телеведущую Эллу Георгиеву. Красивая женщина. Она приехала, как это называется… из глубинки. Я слышал, она создает свою передачу на телевидении. Повстречайтесь с ней. Возьмите Илью. Нужны отличные фотографии. Материал должен выйти в следующем номере. – Фраза была закончена четко. Разговор тоже.

– Я могу идти?

– Да, конечно. Успеха вам.

«Вот он – успех», – думала Наташа, выходя из кабинета редактора. Ей хотелось писать и писать об известных людях, она уже видела себя звездой российской журналистики, предвкушая славу и деньги. В голове роились мысли о многочисленных поклонниках, о долгожданной собственной квартире, о многих мужчинах, которых она не удостоит вниманием, о том одном, которого она наконец встретит. Да и поработать с Ильей ей давно хотелось.

Три дня Наташа договаривалась о встрече с Георгиевой и за это время кое-что выяснила о ней. Наташу несколько огорчил слух о том, что ее подобрал ведущий передачи о шоу-бизнесе Лев Старожилов. «Завистницы распускают слухи», – решила Наташа. «Она вышла замуж по расчету, – говорили про нее, – делает все на деньги мужа, на его деньги и раскрутилась, если бы не он – грош ей цена», – говорили злые языки. «Проверим», – решила Наташа и отправилась брать интервью. Поехали они с Ильей на редакционной машине.

По дороге ей на глаза попался рекламный плакат в оливково-красных тонах. На нем была изображена черноволосая девушка в прозрачных трусиках и бюстгальтере. Надпись на плакате гласила: «Самая дорогая девушка Флориды». «Неплохое название для материала о самой дорогой журналистке… Ну, одной из самых…» – подумала Наташа.

Во время интервью Наташе почти не пришлось задавать вопросов. Элла сама рассказала о том, как приехала в Москву из далекого Мурманска, не зная в столице никого и ничего, поступила на факультет журналистики и закончила его, как подрабатывала моделью, работала в группе поддержки малоизвестного певца, участвовала в чужих программах, как встретила Старожилова – лучшего телепродюсера, какого когда-либо знала. По ее словам, недавно ей сделали предложение поработать в Америке, и сейчас она раздумывает и всерьез занимается английским. Получалась неплохая история о селф-мейд вумен.

Элла в подробностях рассказала и историю своей любви – о том, как встретила на приеме будущего мужа, как трогательно и старомодно он за ней ухаживал, как долго она притворялась недоступной, влюбившись в него с первого взгляда.

Наташа спросила: «А как же семья?» Элла странно на нее посмотрела и сказала: «Для настоящей любви нет преград». «Вот это женщина!» – подумала Наташа.

Расстались они почти подругами. Так считала Наташа.

Вернувшись в редакцию, Наташа долго изучала, разложив на столе, женские журналы, подмечая интересные, на ее взгляд, аннотации, названия статей и рубрик. «Сотвори сама» – да, может быть… «Начать все сначала» – это о ком-то другом… «Окружите себя красивыми вещами – это возбуждает нервную систему» – при чем здесь это? «Знаете ли вы, что такое новая роскошь?» – нет… «Вот это ворлд-класс» – не по-русски, для тупых американок… «Она этого достойна» – так себе… Рубрика «Успех» – жалко, что такая уже есть в каждом издании…

Наташа еще полистала журналы и отодвинула стопку в сторону. Открыла чистый лист в компьютере и напечатала крупными буквами: «Самая дорогая девушка Мурманска».

XII. История любви (ноябрь – декабрь)

Илья проснулся от прикосновения. На своих губах он почувствовал мягкие теплые губы Марины. Вопреки распространенному правилу утром Марина выглядела так же хорошо, как и вечером. Занятие любовью с похмелья было еще более восхитительно, чем занятие любовью спьяну. Илья старался не дышать на нее перегаром. Но даже эта мысль и головная боль не могли испортить утра, когда иллюзия стала осязаемой реальностью.

– Придется жениться, – пошутил Илья, стоя под душем вместе с Мариной.

– Так сразу и жениться, – засмеялась Марина.

– Ну зачем же сразу? Надо все хорошенько обдумать. Дней пять…

Марина улыбалась. Она тоже любила фильм «Москва слезам не верит».

– Надо потренироваться. Пожить немного друг с другом…

Илья не верил своим ушам. О большем он не мог и мечтать.

На работу они поехали вместе. Марина жила одна, но в этот вечер они снова были у Юры, собравшись той же компанией. И третью ночь они провели у Юры. Половину рабочего времени Илья висел на телефоне в поисках квартиры. В субботу утром они вместе пошли смотреть предполагаемое жилье. Квартира Илье понравилась, но неожиданно хозяева попросили за нее больше, чем обещал агент. Марина предложила, раз они будут жить вместе, вносить часть арендной платы. Илью это немного покоробило, но в конце концов он решил, что это вполне эмансипированный европейский подход. И согласился.

Они начали жить вместе. Когда Илья, задержавшись на работе, шел домой, ему всегда хотелось побыстрее дойти до угла соседнего здания. И тогда каждый раз в том месте, где дорожка выворачивала напрямую к их дому, он с надеждой смотрел на свое окно. Вид освещенных изнутри голубых штор переполнял его теплой детской нежностью, и он торопился еще сильнее. Когда окно было темным, ему становилось грустно и спешить уже не хотелось. Войдя в квартиру, он не мог ничем заняться и ждал ее, хотя она всегда заранее предупреждала, когда придет, если ей нужно было задержаться.

Иногда она приходила поздно и пьяной. Тогда она плакала, а он ее утешал. Он знал, что она ему не изменяла, потому что чувствовал ее, видел всю и не находил в ней хоть капельки неискренности. Она плакала потому, что ей было противно общаться с «богатыми уродами», у которых душа умещается в бумажнике. Впрочем, так она говорила о них только когда была пьяной. Почти каждую ночь накануне выходных, несмотря на мороз или слякоть, они подолгу гуляли по городу. О чем бы ни говорил Илья, Марине все было интересно, она задавала вопросы только по существу, слушала внимательно или удивлялась, когда он говорил что-то особенно, на его взгляд, значимое и интересное.

Марина прекрасно готовила и никогда не предлагала сходить в ресторан или в дорогой клуб. Она отдавала себе отчет в том, что они могут себе позволить, а что – нет.

Даже Катя почти не появлялась у них. Зато часто бывали приятели Ильи.

Илья предложил Марине бросить работу, но она сказала, что не может позволить себе жить нахлебницей и хочет чем-нибудь заниматься. Тем более что ей что-то обещали какие-то знакомые. Ему это понравилось. Он не хотел, чтобы она сидела дома, если ей скучно. Ему хотелось, чтобы ей не было скучно.

На работе они стали держаться подчеркнуто нейтрально по отношению друг к другу, и только Катя знала, что они живут вместе. Потом Марина сообщила ему, что ей предложили создать туристическое агентство, благо потенциальные клиенты у нее есть. Ей и так часто приходилось отправлять своих «почти моделей» в Испанию или Таиланд. Илье не понравилось, что она будет днем находиться вдали от него, и он сказал ей об этом. Но все равно лучше заниматься туризмом, чем тем, чем она занимается. И Марина с Катей переехали из своего офиса куда-то в центр.

Однажды она спросила его, когда они поженятся. Он сказал, что надо еще «притереться друг к другу», еще подождать и проверить их любовь временем. Спустя месяц она задала ему тот же вопрос, и он ответил, что жениться стоит только тогда, когда они решат завести детей.

Однажды он возвращался домой позже обычного. В окне не было света. Как всегда в таких случаях, Илье стало грустно, но не более того. Он открыл дверь, в квартире его встретила темнота. Илья разделся, прошел в комнату и ощутил неприятное беспокойство. Он вышел на кухню и увидел на столе тетрадный листок. На клетчатой поверхности было написано крупными буквами таким родным, милым почерком: «Илья. Я встретила другого человека. Вещи забрала. Не звони мне больше. Марина». Илья опустился на стул. Он чувствовал себя обманутым. Ему казалось, что это какая-то злая шутка. Он бросился в комнату – вещей Марины действительно не было. Ни на диване, ни на столе, ни в шкафу. В прихожей не было ее тапочек.

Он с грустью подумал, что она забрала и тигренка, которого он ей подарил. На душе стало теплее и еще больнее. Он повертел в руках телефонную трубку, но не стал набирать номер ее мобильного.

В голове возникла неожиданная мысль. Он вернулся на кухню и посмотрел на записку. Под подписью стояла дата: 14 декабря. С запиской в руке он вернулся в комнату и посмотрел на календарь. Неужели так и есть? Прошло ровно три месяца с той ночи у Юры, с того разговора под душем. Случайность?

На следующий день он позвонил ей на работу, но там ответила Катя. Она передала ему просьбу Марины, чтобы он ей больше не звонил. Мобильный Марины был отключен.

Теперь вечерами Илья оставался дома один. Он ужинал на скорую руку, смотрел телевизор и ложился спать. Один. Илья старался разобраться в своих чувствах. И тогда он думал, что причина подавленного состояния в том, что инициатором разрыва впервые оказался не он, а его девушка. Ему казалось, что его обыграли. Но еще он чувствовал грусть и нежность. Такого как с Мариной, у него никогда и ни с кем не было.

И еще он не знал, что делать с квартирой, одному снимать ее было слишком дорого.

XIII. Психотерапевт (декабрь)

Трехметровый кирпичный забор, КПП с железными воротами и солдатами остались позади. Вычищенная от снега и ровная, как стол, дорога вела к даче. А дача министра по налогам и сборам являла собой трехэтажный безвкусный особняк из красного кирпича.

На окруженной сугробами площадке перед ней автомобиль остановился, сидевший на переднем сиденье охранник вышел и открыл заднюю дверцу. Теперь и доктор вышел из машины. Он почти привык к этой традиции, объяснявшейся якобы требованиями безопасности, но, по мнению Алексея, имевшей причиной растущее чувство собственной значимости тех, кому открывают дверь, и банальный страх, растущий, как на дрожжах, на текущих криминальных сводках. Хотя нет, главное, наверное, все-таки собственная значимость…

Алексей был психотерапевтом. Вернее, он закончил мед с дипломом невропатолога, но жизнь заставила его уйти из государственной медицины и устроиться помощником к психотерапевту, который называл себя известным целителем. У него Алексей проработал год, потом поменял место работы – ему предложили более выгодную. Потом еще раз – там была богаче клиентура. Вернее сказать, это была постоянная и необычная клиентура.