Текст книги "Дар миротворца (СИ)"

Автор книги: Павел Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)

– Алчность, дружище, а ещё – желание тихого, спокойного прожигания жизни. Сотни тысяч людей наверху живут точно так же. Здесь этот образ жизни просто усилили чуток амархтонскими чарами равнодушия.

Автолик тряхнул головой, всё ещё не в силах прийти в себя.

– Надеюсь, наш друг-следопыт не успел заразиться этой заразой… А вот, кстати, и он.

***

Калиган не спрашивал, как они сюда пробрались, и как вообще судьба свела их троих вместе. Отведя их подальше от главного зала, он коротко и чётко отвечал на вопросы Автолика. В течении четверти часа следопыт рассказал о всех своих злоключениях: о своём пленении и о сделке с Тёмным Кругом, о жутком ожидании спуска в подземную тюрьму и о своём небывалом удивлении, когда он оказался в относительно тихом сообществе узников-работяг.

Автолик в свою очередь поведал ему о своей неудачной схватке с очень странным мечником-магом в волнистом плаще, о своём ранении заклятием магии крови, о событиях в Зелёной Идиллии, встрече с Седьмым миротворцем и путешествии в Фаран, о раненой Радагаром Амарте и о схватке Эфая с некромантом в Туманных болотах.

Новость о том, что Маркос вернулся в Каллирою и сейчас должен быть в Амархтоне, Калигана обрадовала, а вот то обстоятельство, что ослеплённая Никта осталась в Фаране, заставило его погрустнеть. Он всегда недолюбливал эту девчонку, вечно стремящуюся выставить себя умнее других, но сейчас ему стало её по-настоящему жаль.

Наконец Автолик закончил. Эфай сидел рядом на камне, добавляя что-то лишь тогда, когда его спрашивали. Амарта же предпочитала молчать, прижавшись к плечу воина-отшельника.

– Знаешь, что самое удивительное в твоём рассказе? – спросил Калиган.

– Не-а, просвети меня.

– То, что ты выжил от ранения магией крови. Ты говоришь, заклятие тебе плечо обожгло… Оно должно было прожечь тебя насквозь, как сухую бумажку.

– Не веришь? Я бы и сам не поверил, если бы не знал запаха магии крови. А с Амархтонской битвы я его хорошо запомнил. Да и лекари Сильвиры это подтвердили.

– Тогда напрашивается лишь один ответ: тот, кто ошпарил тебя этим заклятием, не собирался тебя убивать.

– Как это не собирался? Зачем ему, как ты выражаешься, ошпаривать меня, и при этом отпускать восвояси? – с полушутливым возмущением вскинул голову Автолик.

– Затем, чтобы Сильвира, увидев твои раны, уверовала в то, что в рядах Тёмного Круга есть люди, владеющие магией крови, – сделал мрачный вывод Калиган. – Зачем им это нужно, неясно, но судя по тому, что ты рассказал, их замысел удался.

– Кого «их»? Жрецов крови? Или тёмных? Или они – одна братия?

– Откуда мне знать? Вот Амарта должна лучше знать об отношениях красных жрецов и тёмных магов.

– Жрецы крови всегда оставались в стороне от дел Тёмного Круга, – ответила чародейка. – Тёмные порой выторговывали у них некие секреты, вроде того, как создать Сферу Крови, но этим занимались только архимаги. Что именно они покупали и чем расплачивались, я не знаю.

– Так или иначе, ты, Эфай, был прав, – возбуждённо заключил Автолик. – Нужно рассказать всё это Сильвире до того, как она ударит по Тёмному Кругу… Поднимайся, Калиган! Надо двигаться к Западным вратам!

Старший следопыт поднял на вольного стрелка неодобрительный взгляд. За время заточения Калиган стал очень неторопливым, и сейчас ему показалось, что помимо других причин, его удерживает здесь простая лень стареющего, отслужившего своё человека.

– Ты кое-что упустил из моего рассказа, дружище. Я не могу отсюда уйти. И не по причине обилия ловушек или вот этого, – он указал глазами на чёрный браслет на своём запястье. – У них Флоя, Автолик. Она мне всё равно что дочь.

– Мы её выменяем! Поймаем кого-нибудь важного… Найдём, что предложить!

– Они убьют её. Из мести. Тёмный Круг сейчас не такой как прежде. Он не монолитен. Им правят скользкие хитрецы и одержимые местью безумцы. И, к большому сожалению, именно вторые составляют в нём большинство.

Автолик замолчал, подперев подбородок кулаком. В глазах его то загоралась, то гасла безрассудная решимость.

– В любом случае они сперва пришлют нам свои требования. И если… если они не согласятся на выкуп… я сам пойду к ним. Обменяю себя на Флою. Правда, Калиган. Раньше – жуть как плена боялся. А теперь не боюсь.

Калиган долго смотрел на старого друга тяжёлым испытывающим взглядом. Он видел, что в сердце этого безрассудного авантюриста произошли сильные перемены, и сейчас он не бахвалится, не играет в благородного рыцаря.

– Спасибо, дружище. Вижу, ты и впрямь готов на это пойти. Но я не хочу, чтобы ты жертвовал собой ради Флои. Я готов отдать за неё свою жизнь, но не чужую. Да и потом – не могу я ею рисковать. Что, если тёмные убьют её сразу, без всяких требований? Знаешь, Автолик, я достаточно в своей жизни нараспоряжался чужими жизнями. Посылал на верную смерть. Выбирал из двух воинов кому жить, а кому умирать. Вот и постигла меня заслуженная кара – нет у меня ни жены, ни детей, но есть человек, жизнью которого я не могу рискнуть. Не проси.

Автолик испустил мученический вздох.

– Выходит, я шёл сюда совершенно зря. Потащил за собой Эфая. Даже Амарта пришла тебе помочь.

– Прости, дружище. Все простите… Скоро придёт мой надзиратель. Вам лучше поскорее уходить. Тем же путём, каким пришли. Через Ущелье рока, если не ошибаюсь.

– Как ты догадался? – спросила Амарта.

– Только там наложены устаревшие охранные чары, которые ты смогла обезвредить. Ни о каких Западных вратах не мечтайте. Без здешнего мага-проводника вам туда не пройти.

– Нам нужно увидеть Сильвиру, – упрямо произнёс вольный стрелок.

– А мне – Флою. Но, видишь ли, наши намерения не соответствуют нашим возможностям.

Автолик заёрзал на камне, словно ему вдруг стало на нём крайне неудобно.

– Даймонщина! И что же теперь? Топать обратно? Без тебя? Да лучше бы меня какая-нибудь подземная бестия сожрала! – вольный стрелок пребывал в такой досаде, что Калигану стало его жаль. – Что же делать? Эфай, ты же такой умный, придумай что-нибудь!

– Калиган сказал, что без здешнего мага-проводника нам к Западным вратам не пройти, – ответил воин-отшельник с присущим ему спокойствием. – Значит, ответ очевиден: надо этого проводника найти.

Калиган усмехнулся, восприняв слова отшельника как неудачную попытку скрасить шуткой тупиковое положение.

– И ты рассчитываешь, что он добровольно проведёт тебя через все ловушки?

– Именно добровольно, – усмехнулся ему в ответ Эфай. – Так где его найти?

– Выйди на помост, произнеси какую-нибудь пафосную речь – Тайрон сам прибежит.

Ни слова не говоря, Эфай поднялся и направился к большому каменному возвышению посреди главного зала – место обмена добычи горняков на еду, нужные вещи и деньги.

– Вообще-то я пошутил, – пробормотал Калиган. – Амарта, я, честно говоря, никогда не встречался с великим Фосферосом раньше… как у него с чувством юмора?

– В последнее время я понимаю его всё меньше, – прошептала чародейка. – Идёмте к нему. Мне кажется, он затеял что-то безрассудное.

Взобравшись на каменный помост, Эфай окинул взглядом огромное пространство пещерного зала. У мелких отнорков копошились люди. Время шло к обеденной поре, а сегодня как раз был день обмена, и многие готовили добытые камни или кристаллы.

– Приветствую вас, труженики Подземных Копей! – громко возгласил отшельник, и голос его эхом прокатился по бесконечным пещерам. – Моё имя Эфай из Нафариса, называемый также Фосферосом из пустыни Фаран…

«Он спятил, – подумал Калиган. – Он всех нас погубит».

Амарта смотрела на него с каким-то диким восторгом, Автолик же – как на самоубийцу, решившего найти себе смерть покрасивее.

– Он свихнулся, наш отшельник, это точно, – зашептал вольный стрелок. – Сейчас не только надзиратели – весь Тёмный Круг сбежится. Замечательный план!

То, что говорил Эфай, показалось Калигану наивной попыткой расшевелить этих поглощённых бессмысленной суетой людей. Он призывал их вспомнить те чувства, какие испытывали они, когда видели восход или закат солнца, любовались зеленью трав, слушали приятную мелодию или смотрели весёлое представление кукольников. Затем он предложил им сравнить это чувство с тем, что они испытывают в повседневном долблении камня. Он убеждал их вновь пережить чувства душевного тепла, когда их обнимали родные, когда они сидели с друзьями у костра или в трактире, или когда возвращались усталые после работы в родной дом; а потом – подумать о своих здешних жилищах и о ночах, которые они проводят в них, и сравнить эти чувства.

Тем временем из ближайших отнорков вылезло уже около полусотни людей. Приблизившись к помосту, все они, покрытые пещерной пылью, молча слушали. В выражениях их лиц Калиган не заметил ничего, кроме обычного каменного равнодушия, но уже то, что эти люди оставили работу, чтобы послушать пришлого оратора, было удивительно.

Между тем отшельник всё говорил и говорил, а люди всё подходили и подходили. Их уже столпилось около сотни. И тут Калиган, не столько слушавший Эфая, сколько наблюдавший за людьми, увидел, как в выражениях их лиц что-то неуловимо меняется. За месяцы своего заточения он хорошо изучил этих людей и знал, что никакими красочными повествованиями невозможно пробудить у них интерес к жизни «наверху». Но сейчас, вслушиваясь в негромкую, безпафосную речь отшельника из Фарана, они как будто пробуждались от долго сна. Выражение тупого равнодушия на их лицах сменялось переживаниями сильных, трепетных чувств – забытых за годы заключения, и вот, о чудо, возрождённых вновь…

…Резкий шипящий свист под сводом, – и народ испуганно засуетился, попятился к своим убежищам. Люди отступали не в панике, как при появлении пещерного чудовища, а с обыденной покорностью перед своими надзирателями. Правда, как заметил Калиган, чуть-чуть с не такой покорностью, как всегда.

– Эфай, берегись! – крикнул он, мгновенно поняв, что означает этот шипящий свист.

Автолик скинул лук с плеча, настороженно глядя вверх. Три пещерных горгульи, быстрых и сильных, выращенных учёными умами Тёмного Круга, парили под сводом главного зала. Из тоннеля, откуда обычно прибывала повозка с харчами, выбежала группа легионеров, возглавляемых подземным магом Тайроном.

«Три мага, пять мечников. Восемь против четырёх, если не считать трёх крылатых тварей, – мгновенно прикинул шансы Калиган.

– Держи, дружище, – Автолик сунул ему свой меч и натянул тетиву.

Тайрон, которого Калиган называл не иначе, как «хитрой сволочью», с первого взгляда понял, что за гости сюда пожаловали, и не стал тратить время на предложение сдаться. Наконечник его кривого посоха полыхнул лазурным пламенем, и тотчас ослепительный голубой шар ударил в Эфая. «Паралич!» – мелькнула у старшего следопыта мысль, однако магический шар, ударив отшельника в грудь, рассыпался на сотни голубоватых огоньков, по-видимому, не причинив тому никакого вреда. Эфай, похоже, всё ещё пребывал в тех чудесных переживаниях, которые столь искренне старался передать подземному люду. Он не спеша, словно перед выходом на турнирное поле, обнажил свой меч странника и, миролюбиво держа его остриём вниз, сошёл с помоста.

Тайрон замер. Калиган не без удовольствия заметил, как изменилась его ухмылка.

– Те-е-ефрозо-о-о! – выпалил он формулу одного из самых распространённых заклятий магии огня, и два других мага вторили ему такими же огненными сгустками.

В эту секунду Калиган поразился быстроте коварной сообразительности Тайрона. Каким-то образом он догадался или почувствовал, кем являются друг для друга этот отшельник и эта чародейка. И направил свой удар в Амарту, тогда как двое его помощников – в Эфая, рассчитывая, что тот, в первую очередь бросится защищать женщину, позабыв о собственной защите.

Но Эфай, словно будучи уверен в безопасности Амарты, лёгким движением меча рассыпал оба направленных в него огнешара. Третье заклятие сгорело, не долетев до Амарты самую малость. Сгорело как будто само по себе, и Калигану оставалось только гадать, что за секрет постиг Фосферос, позволяющий ему сжигать вражеские заклятия в полёте. Секундой спустя ошеломлённый своей неудачей Тайрон упал, сбитый с ног обездвиживающим заклятием Амарты. Двое его собратьев, правда, не растерялись, тотчас приказав легионерам атаковать, а сами вскинули посохи, синхронно создавая общее заклятие, чтобы поразить чародейку наверняка. Амарта опередила их на долю секунды, использовав силу лесной магии. Растений в пещерах не было – её излюбленной, как помнил Калиган, Плотоядной лозы у неё не вышло, зато из-под ног магов вырвался столб песка и камня, ошеломив и опрокинув их навзничь.

– Сверху! – раздался крик Автолика.

Вольный стрелок метко всадил стрелу в зубастую пасть пикирующей горгульи. От когтей второй твари он увернулся в прыжке-перекате, сделав второй выстрел, уже лёжа на спине – горгулья рухнула с пронзённой шеей. Третью крылатую хищницу разрубил взмахом меча Калиган, тут же отбивая выпад клинка легионера и повергая его на землю своей коронной подножкой. Мышцы стареющего следопыта ожили, мгновенно возродив все подзабытые за время заключения боевые навыки. Второй легионер рухнул на своего собрата, получив носком сапога в живот, третий и четвёртый в мгновения ока лишились оружия, едва скрестив мечи с Эфаем, а последний – просто застыл в нерешительности, выставляя перед собой клинок.

– Довольно! – приказал Тайрон, осадив вскочившего на ноги рыжебородого мага. – Остынь, Ксаркес, нам с этой четвёркой не справиться, – Калигана насторожило, что этот хитрый тип так просто признаёт поражение. – Переговоры?

Сложив меч в исходную форму посоха, Эфай шагнул к магу с прежним выражением дружелюбия на лице.

– Переговоры, почтенный. Первое: ты немедленно посылаешь весть в Тёмный Круг, чтобы пленница по имени Флоя была освобождена и доставлена в Аргос. Второе: ты ведёшь всех нас кратчайшим путём к Западным вратам, так, чтобы мы оказались там до того, как к ним подойдёт войско Сильвиры.

Подземный маг слушал его насторожённо, но когда Эфай закончил, заметно расслабился и рассмеялся.

– Не знаю, кто ты, почтенный, но у тебя, верно, есть и другой план: на случай, если я откажусь.

– Мое имя Эфай, прозванный Фосферосом. А другой план таков: если ты отказываешься выполнить два моих условия, то тогда я согласен быть препровождённым тобой в Башню Тёмного Круга и лично вступить в переговоры с высокочтимыми архимагами.

Калиган переглянулся с Автоликом. Амарта нахмурилась. Что он делает? Добровольным пленником в Башню тёмных? Он что, только что родился? Он победил в схватке и он согласен сдаться? Только безумец может вести переговоры подобным образом!

Похоже, Тайрон был сильно удивлён таким оборотом. Несколько секунд он думал, очевидно, пытаясь понять, где тут кроется подвох, но, в конце концов, словно о чём-то вспомнив, развёл руками.

– Хорошо. Тогда можешь не тянуть и сразу переходить ко второму плану.

– Почему? – в голосе отшельника Калиган впервые почувствовал тревогу – холодное предчувствие страшной беды.

– Потому что со своими двумя условиями ты немного опоздал, почтенный Фосферос.

Глава восьмая Искра вражды

(Амархтон. Западные врата)

Над Амархтоном вставало солнце. Не озаряя окутанный тучами город, оно всемилостиво простирало свои лучи на раскинувшуюся за Амархтоном Тёмную долину Нерею – бескрайние степные просторы, дикий край многочисленных варварских племён.

– Приближаются, – нервно произнёс старый остробородый архимаг в чёрной мантии, исшитой тёмно-красными змеевидными узорами.

Трое других магов почтенно кивнули.

– Через час будут у наших стен, – уточнил маг средних лет, худой и бледный, с белыми как снег волосами и скользким ядовитым взглядом.

– Я хочу знать не когда они будут здесь, Хоркис, а когда они все до единого отправятся в свой Гадес! – раздражённо ответил остробородый.

– Исход не всякого боя можно предугадать, высокочтимый Калид, – отозвался тот с почтением, но без раболепия.

– Это потому, что опаршивело ваше племя! Много битв я повидал на своём веку, но не было ни одной, исход которой я бы не предвидел!

– Кроме Амархтонской, – чуть слышно напомнил беловолосый.

У остробородого нервно дёрнулась щека. От неприятного воспоминания его голова мелко затряслась: издёрганный ежедневными мучительными видениями своих жертв, доведённый до полубезумия ночными кошмарами, архимаг Калид держался в последнее время на одних эликсирах.

– Геллена! – сварливо прикрикнул он. – Как они настроены? Что ты чувствуешь, говори!

Немолодая колдунья с изъеденным морщинами лицом и страшными тёмно-синими мешками под глазами, которые не могла скрыть никакая магия, томно дышала.

– Я чувствую их сердца… Он горят. Они жаждут победы… Они идут не умирать, а побеждать. Они верят… верят!

– Словом, их боевой дух на высоте, – с ледяным спокойствием истолковал её слова беловолосый маг. – Много же потребуется усилий, чтобы его сломить. Очень много.

– Мы сожжём этих варваров вместе с их злобной атаманшей! – дрожащим от ярости голосом выговорил остробородый маг. Его руки, сжимающие усеянный белыми кристаллами посох, мелко тряслись. – Эта рыжая потаскуха возомнила себя императрицей, владычицей двух королевств! Долго же мы терпели эту тварь… Но наступает её час… время страшного падения и конца! Скоро… скоро её постигнет кара… Кара страшная, неотвратимая, так что ужас будет охватывать каждого, кто вспомнит о ней!

– Высокочтимый Калид, мы все разделяем ваше справедливое негодование, но сейчас нам следует сохранять боевое хладнокровие, – с почтением заметил беловолосый. – Не сочтите за дерзость, если я предположу, что вам не помешало бы спуститься в свои покои и посвятить оставшееся время концентрации, так как очень скоро ваши уникальные способности должны будут сослужить величайшую службу Тёмному Кругу.

Остробородый нервно двинул скулами, однако, будучи польщён словами беловолосого мага, сделал яростный выдох, словно каким-то страшным усилием намеревался выдохнуть из себя весь гнев.

– Твоя правда, Хоркис. Рыжая шлюха не вынудит меня утратить над собой контроль. Я буду в зале звёзд.

– Высокочтимая Геллена, вам бы тоже подготовиться к грядущим событиям. Ваши удивительные способности оракула ещё не раз сослужат великую службу Тёмному Кругу, но сейчас наступает черёд боевой магии.

Как только два пожилых мага удалились, беловолосый чародей изменился в лице, сбросив лилейную учтивость.

– Теперь можно говорить свободней, высокочтимый Дарет, – обратился он к высокому архимагу с короткой чёрной бородой. – Дело обстоит так. Концентрации устеляющей магии подавления чувств явно недостаточно для искажения боевого настроя варваров Сильвиры. Следовательно, стихийные элементы боевой магии чувств будут недостаточно сильны. Необходимо нечто более… более…

– Истребительное, – произнёс чернобородый с усмешкой. – Всегда хотел услышать это слово из уст главного идеолога «целесообразных». Что именно, Хоркис? Сфера крови? Тебе мало того, во что превратился Калид и остальные?

– У нас имеются более утончённые средства, чем крайне ненадёжные творения красных жрецов…

– Какие? – нетерпеливо оборвал его чернобородый.

– Из того, что мы имеем уже сейчас, я советовал бы использовать концентрированные линейные молнии Ксараха, именуемые мудрецами Сильвиры Косой Танатоса…

– Язык простонародья оставь для ушей Сильвиры, Хоркис.

– Прошу простить, высокочтимый. Кроме того, я бы отдал предпочтение элементам раскалывания чувств, а также раздвоения или разтроения разума. Также нам следует воспользоваться энергетическим полем Хасмоновой тьмы, что несомненно приведёт к смятению в рядах врагов…

– О, надо же, магия хаоса! – с наигранным удивлением сказал чернобородый. – Правда, самая безобидная её часть, но признаться, я не ожидал от тебя даже этого.

– Высокочтимый Дарет, я в очередной раз призываю вас забыть все наши разногласия и действовать так, как того требует высшая целесообразность, а не наши амбиции. Я настоятельно предостерегаю вас относительно тех вещей, о которых толкуют наши обезумевшие стариканы: некромантия, хаймафрония, взрывы отторжения, эфирное расщепление воздуха… Это безумие. Применение столь уничтожительных средств вызовет необратимые последствия.

– То есть, мы похороним Сильвиру вместе с собой, это ты хочешь сказать? Калиду и другим, как ты учтиво выражаешься, обезумевшим стариканам, только того и надо. Кто-то из них на недавнем совете даже обмолвился о метаморфии.

– Дарет, эти люди безумны. Вверять судьбу Тёмного Круга в их руки означает стать такими же безумцами.

– Пожалуй, тут я с тобой согласен, Хоркис. Но беда в том, что для многих наших людей слово архимага Калида по-прежнему очень весомо, – чернобородый задумчиво посмотрел на приближающееся войско. – Да, он безумен. Но разве мы не называем безумцами аделиан? И тем не менее, их энергия веры позволяет им легко избегать магических законов и не зависеть от своенравных и изменчивых источников силы, как зависим от них мы. Безумцев легко победить. А с Сильвирой мы бьёмся сколько себя помним.

– Безумными мы называем фанатиков, но, к сожалению, далеко не всех приверженцев Пути Истины можно назвать таковыми, – ответил беловолосый, задумываясь. – Фанатика легко заставить пойти ложным путём, легко натравить на собственного брата. Но таких как Сильвира победить сложнее. И дело тут не только в энергии веры. Слишком много в них такого, чего не постичь умом и не добиться усилиями. Мы не умеем так, как они убеждать сторонников верить в своё божество, в своего предводителя или в самих себя. Мы добились большого искусства в убеждении и обольщении, но почему-то немного сторонников приобрели. А ещё мы слишком привязаны к жизни. Бьёмся над долголетием, цепляемся за надежду продлить свою жизнь до двухсот лет. А они довольны своим шестидесятком: считают этот ничтожно малый срок милостью своего Творца и с улыбкой идут на смерть, уверенные, что их гибель – всего лишь переход к новой, высшей форме жизни, – беловолосый замолчал, собираясь высказать давнему оппоненту опасную мысль. – Знаете, высокочтимый Дарет, я хотел бы это сказать до боя, а не после него… Мы слишком долго считали своих врагов тупоголовыми варварами, которые побеждают лишь числом и фанатичной верой. А между тем, у них есть чему поучиться.

Чернобородый слушал, не отводя взгляда от длинной вереницы войск, и губы его расплывались в предвкушающей торжество усмешке.

– Сейчас у тебя будет такая возможность, Хоркис. Пора по местам.

– Ещё один момент, высокочтимый Дарет, – глаза беловолосого мага чуть сощурились. – Вам не кажется, что наш многомудрый Совет, столь ожесточённо обсуждая вопрос обороны, не предусмотрел одно весьма вероятное обстоятельство?

– Какое?

– Что нам делать, если Сильвира не пойдёт на штурм?

***

Войско королевы Сильвиры двигалось сильно растянувшейся колонной – в походном, а не в боевом порядке, как бы демонстрируя Тёмному Кругу миролюбивость своих намерений. Риск, что маги контратакуют неподготовленное к бою войско, был невелик. Необходимой для атаки конницы у Тёмного Круга нет, а легионеры привыкли больше к городским улицам, чем к чистому полю.

«Нет, они не решаться контратаковать, – твёрдо решила королева. – За этими стенами они считают себя неуязвимыми».

Со спины высокого гнедого коня королева выжидающе смотрела на крепостные ворота – Западные врата Амархтона. Собранные из длинных деревянных брусьев, скованные железными скобами и оббитые медными листами, они хоть и уступали Восточным вратам в толщине и прочности, но были усилены охранной магией. Двухстворчатые ворота крепились на двух толстых надворотных башнях, возвышающихся над крепостными стенами. Сами стены, усеянные прямоугольными зубцами, укреплённые оборонительными башенками, тянулись и тянулись, перекрывая всё пространство между Драконовыми скалами с севера и Меликертской грядой с юга.

Главная Башня Тёмного Круга возвышалась над своими внешними стенами и стенами крепости – грозная, мрачная, непоколебимая, как амархтонские тучи, клубящиеся над её верхушкой.

«Справимся, – подумала королева, провожая взглядом скачущих к воротам послов. – Это не Гадесовы врата, это не Аргос. Здесь нет ни легионов даймонов, ни изолитов, ни смертеносцев. Одни маги и легионеры, которым не слишком хочется умирать за своего падшего владыку».

Она неотрывно смотрела, как её четверо послов остановились у стен, как, спустя несколько томительных минут, рядом с воротами открылась дверь узкой потайной калитки, как вышел из неё кто-то из магов, принимая из рук посла свиток с королевским посланием.

«О чём-то говорят. Это хорошо. Значит, они расположены к переговорам. Очень хорошо!»

Один из послов поскакал назад. Остальные остались у закрытой калитки в ожидании ответа. Стало быть, маги ещё не дали окончательный ответ, взяли время подумать. Что ж, это тоже хороший знак.

Посол спрыгнул с коня, встав перед владычицей на одно колено.

– Сиятельная королева, маги просят на обдумывание три часа.

Сердце у Сильвиры упало. Надежда тщетна. Они всего лишь затягивают время.

– Ты сказал им, что мы будем ждать не более часа?

– Сказал. Они говорят, что этого слишком мало, чтобы созвать совет и вынести решение.

Сильвира на некоторое время погрузилась в раздумья. Итак, маги не собираются идти на уступки. И, скорее всего, они до сих пор как следует не готовы к обороне, если жертвуют гордостью ради каких-то трёх часов отсрочки. Эх, надо было прислушаться к Тибиусу и ударить ещё затемно! Ну да ладно. Пусть готовятся. Самим для подготовки лишние три часа не помешают.

Королева приказала трубить готовность к атаке. Войско зашевелилось: длинная вереница рассыпалась, быстро перестраиваясь в стройные фаланги, разделяясь на сотни и когорты. Копейщики, мечники, лучники, воины отдельных штурмовых бригад, которым предстоит первым ринуться на грозные стены – все забегали, засуетились в волнении и тревоге. Тяжеловооружённые латники облачались при помощи слуг в свои громоздкие доспехи, стрелки в двадцатый раз проверяли луки и самострелы, щитоносцы с плотниками поспешно сколачивали большие передвижные щиты, проверяли устойчивость лесенок. Священники и храмовые служители обходили войско, давая напутствие каждому, кто в нём нуждался. Те же, кому делать было нечего, сидели в кругу, перешёптывались, попивая кислое вино или воду из бурдюков. Иные тихо молились, опустившись на колени и закрыв руками лицо.

Тем временем солнце, скрытое за амархтонскими тучами, близилось к полудню. Начиналась жара. Главк объезжал когорты, желая убедиться, хорошо ли понимают военачальники то, что от них требуется. Начальники когорт отвечали бодро, глава Серебряного Круга с суровой благосклонностью кивал головой.

Королева хранила молчание. Ей овладело то состояние, когда она уже была не в силах обсуждать тактику и всякие военные хитрости – состояние высочайшего предбоевого напряжения. Полное эмоциональное оцепенение – ледяная голова и пылающее сердце. В таком расположении духа плохо о чём-то рассуждать. Оно хорошо для боевого клича, вдохновляющего тысячи воинов, идеально для неистовой атаки, ломающей магию врага и сокрушающей вражьи ряды.

Но это ли нужно сейчас?

– Мойрана, – коротко позвала королева.

Зрящая второй час стояла на коленях, сжав руки под подбородком, не видя пред собой ничего, кроме стоптанного тёмного ковыля.

– Мойрана, мне нужно знать, есть ли на стенах крепости жрецы крови?

Молодая женщина поднялась с колен и откинула капюшон. Веки её были влажными, щёки, несмотря на жару, бледны.

– Я молилась, чтобы благоразумие магов взяло верх. Чтобы они отказались от истребительной войны…

– Это хорошо, Мойрана. Но мне надо знать…

– Красных жрецов нет на стенах. Там нет даже архимагов: только старшие ученики и боевые маги среднего звена.

– А в Башне?

– Башня сокрыта от меня, – Майрана вдруг поглядела на королеву с мягкостью храмовой служительницы. – Владычица, неужели этого нельзя избежать? Неужели нам предстоит убивать людей? Наших соплеменников, у которых семьи и дети в Падшем городе…

– Мойрана, прекрати! – резко ответила королева. – Я готовлюсь терять моих верных воинов, моих друзей и близких, моих подданных, за которых потом придётся смотреть в глаза их жёнам и детям. Не взваливай на меня вину ещё и за убитых врагов.

Зрящая отвернулась.

– Друзей… врагов. Разве не дико это деление по отношению к людям? Не все ли беды нашего рода происходят от того, что мы привыкли делить человечество на своих и чужих? Почему мы не можем видеть друзей во всех людях, как предписывает Путь Истины?

– Потому что этому не способствуют обстоятельства, – сдержанно ответила королева, чувствуя, что её сдержанность вот-вот лопнет. – Есть вещи, которые не подлежат даже божественному всепрощению. Ты поймёшь меня, когда столкнёшься со жрецом крови. Когда проникнешь в его мысли и память. Когда увидишь людей, доведённых до безумия от боли утрат. Когда услышишь вопль обречённых, у которых отняли не только самое дорогое, но и вообще всё, включая право на смерть. И когда постигнешь всё то, что совершило это красное чудовище, принявшее человеческий облик, спроси себя: это ли твой друг? Но вряд ли ты будешь способна рассуждать в эту минуту. Так что лучше подумай об этом сейчас, Мойрана. Времени почти не осталось.

Королева теряла терпение. Отведённые три часа подходили к концу. Почти всё её войско бездельничало, томясь в доспехах на жаре. Уже давно можно было начать штурм, тут и там слышалось ворчание «Сколько еще ждать?», «Пора уже задать колдунам!», и в сторону королевы устремлялись всё более нетерпеливые взгляды.

Наконец у Западных врат возникло какое-то движение. Посыльный маг что-то пересказал послам, после чего исчез, наглухо задраив потайную дверку. Послы вскочили на коней.

«Нет, маги, больше я вам не дам ни минуты, – твёрдо решила королева. – Или вы нас пропускаете добром или…»

О том, что будет «или» не хотелось и думать.

Запыхавшийся посол опустился на одно колено. То, что весть неожиданна, королева поняла по одному его виду.

– Сиятельная королева, они согласны!

Она выдержала паузу. Подоспевший архистратег Тибиус, весь во внимании, комично вытянул голову вперёд, словно ему было плохо слышно. Дексиол покрутил усы ничего не выражающим движением. Главк недоверчиво сдвинул брови. Мойрана наоборот, казалось, посветлела.

– Согласны на что? – спокойно уточнила королева.

– Согласны пропустить войско через Западные врата и Тёмный город!

– Что, без всяких условий?

– Одно условие, сиятельная…

– Ну так говори быстрей!

– Вы должны дать клятвенное слово, что ни один из ваших воинов не поднимет руку на людей Тёмного Круга. Иными словами…

 – Я понимаю. Они хотят убедиться, что мы не готовим ловушку. Глупцы. Разве я хоть раз брала крепость обманом? Хорошо, меня это устрагивает… Или есть возражения?