Текст книги "Дар миротворца (СИ)"

Автор книги: Павел Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

– Нелюдь? Это ты хочешь сказать, почтенный Гессий? – насупился Малоний.

– Нет, вовсе нет. Я отнюдь не считаю магов и чародеев нелюдью, как это делают наши чрезмерно ретивые братья из замка Сарпедон. Но маги и чародеи… – Гессий глянул в глаза Амарте и тут же отвёл взгляд. – Они иные. По своей природе иные.

В комнате на мгновение воцарилась тишина. Барус смотрел на своего младшего собрата с уважением, ожидая, что тот сейчас мудро и убедительно докажет Малонию его заблуждение. У Радагара же молодой рыцарь вызывал скорее раздражение, как, впрочем, и всё, что затягивало нужную ему развязку.

– Что побудило тебя сделать такое открытие, брат Гессий? – тихо спросил Малоний.

– Задумайтесь сами, почтенный Малоний. Браки между магами разных мировоззрений считаются нормой. Чёрный колдун может жениться на лесной чародейке, бесцветный маг на серой магессе. Белые маги, хоть их и не так много осталось, охотно берут в жёны дочерей лунных ведьм. Но часто ли вы, брат Малоний, слышали о браке аделианина и, скажем, серой магессы? Или белого мага и аделианки? Верно, очень редко и такое бывает, но такая пара сразу становится изгоями. От таких людей отказываются соплеменники. От них не остаётся ни наследия, ни памяти. Я никого не называю нелюдью, нет. Но союз аделианина и чародейки невозможен, а если и возможен, то обречён. О чём это говорит, брат Малоний?

– О том, что магов и аделиан разделяют вероучение и мировосприятие, а вовсе не природа, – ответил настоятель. – Чем дитя аделианина, только появившееся на свет, отличается от дитя мага, кроме как родословной?

Гессий чуть нахмурился.

– Всё дело в магии, брат Малоний. Конечно, не всегда она присутствует в крови новорожденного. Но она постепенно наполняет кровь человека, по мере того, как он стремится ею овладеть. Это заёмная сила. Чужая. И всякий, кто принимает эту силу, неизбежно попадает под власть тёмного божества, навсегда искажая свою человеческую природу. Становится иным.

– Интересно, откуда ты почерпнул такие знания, почтенный Гессий? – вмешался в разговор Эфай, чуть улыбнувшись. – Заёмная сила, получаемая магом от тёмного божества – это один из источников магии, но далеко не единственный. Существует ещё врождённый магический дар, который встречается у людей всех сословий и мировоззрений. А ещё есть природные стихии, энергия хаоса, сила мысли. А чаще всего основой способностей мага является магия чувств – превращение личных переживаний в магическую силу. Источников магии – десятки, об этом можно прочитать в любом храмовом трактате о происхождении магии, но ты, почтенный, почему-то всё сводишь к тёмному божеству.

Молодой рыцарь несколько смутился и кашлянул, обдумывая ответ, но Барус, гневно сверкнув очами, не дал ему ответить:

– За такие слова, отшельник, тебя самого следовало бы предать суду!

– Предавали, было время, – снова улыбнулся Эфай. – Но времена меняются. И сегодня многое из того, чем пользуешься ты и твой орден, было под запретом патриархов Пути Истины. Орден хранителей традиций в своё время предавал суду тех аделиан, которые использовали меч или иное оружие, сделанное не из бронзы. Но многие ли хранители традиций предпочитают сегодня бронзовое оружие, особенное после печального урока Амархтонской битвы? Когда был изобретён арбалет, ваш орден первым потребовал от Совета Епископов тогдашней Морфелонской Империи запретить это «оружие врагов рода людского». Сегодня именно арбалетчики составляют гарнизон главной твердыни Ордена хранителей традиций в Тихих равнинах. Таких примеров множество, почтенные. Было время, когда многие принципы боя, которые сегодня использует всё аделианское рыцарство, находились под запретом, а того, кто их применял, клеймили отступником. Всего каких-то тридцать лет назад за Слияние души и клинка можно было получить пожизненный Шарат. Оскал Барса вплоть до Амархтонской битвы был запрещён к изучению в Морфелонском и Южном королевствах только потому, что это был излюбленный принцип боя Третьего миротворца. А сколько ещё такого, что двадцать-тридцать лет тому клеймилось греховным, а сегодня преподается в боевых школах, в том числе в храмовых орденах! Как знать, что ещё изменится через четверть века. Не будет ли та же магия чувств признана вовсе не магией, а даром Творца, данном человеку ради служения людям?..

– Тьфу, и слушать противно! – сплюнул Барус. – Ещё минута, и ты договоришься до того, что Хадамарт станет другом аделианина лет через пятьдесят!

– Нет, почтенный брат, отшельник говорит не об этом, – неожиданно признал Гессий. – Есть вечные, непреложные истины, как вера в Спасителя, верность совести, а есть преходящие. Как вот отношение к бронзе или к арбалету. Магия чувств? Не знаю, не могу поверить, что однажды аделианские патриархи признают её даром Творца. Но так или иначе, этот брак обречён, поскольку вражда между магами и аделианами никогда не закончится. И знаете почему?

– Потому что вы, аделиане, не можете обойтись без врагов! – выпалила Амарта. Она знала, что ей лучше молчать, что своим яростным порывом она только сыграет на руку Радагару, но не смогла сдержаться. – Маги и чародеи подходят вам в качестве врагов как нельзя лучше. Вам не нужны маги, которые врачуют болезни, спасают посевы от засухи и саранчи, подбирают брошенных детей и пресекают насилие. Вам нужны колдуны-изуверы, что приносят младенцев в жертву, устраивают ритуальные пытки, натравливают на селения нечисть и насылают порчу. Вы любите сказки, аделиане. Страшные сказки. Всё бы ничего, да только ваши выдумки имеют свойство оживать. Вы ищите врагов вокруг, но сами же их и плодите. В Анфее вы добились своего – там больше нет лесных чародеев. Стало ли легче простым крестьянам? Сельвархи начали нападать на людей, в лесах развелась нечисть. В Спящей сельве происходит то же самое. Вы не видите самого главного врага – в себе. Даже если вы когда-нибудь победите Хадамарта, даже если он сгинет навеки в Чёрном Провале, в Каллирое ничего не изменится. Придёт новый тёмный теоит. Потому что Хадамарт живёт в вас, аделиане. Вам никуда от него не деться. Вы сами – создатели своих врагов.

Она замолчала, тяжело дыша. Голова её закружилась. После своей яростной тирады она ожидала, что оба морфелонских рыцаря, старый и молодой, дружно прикажут своим людям схватить злобную ведьму, но они промолчали, только помрачнев чуть больше.

– Малоний, в последний раз требую: аннулируй этот брак! – глухо произнёс Радагар.

– После всего, что ты тут натворил, секутор, боюсь, будет аннулирован твой титул рыцаря, – кротким голосом ответил настоятель.

– Так мы ни до чего не договоримся, – хмуро произнёс Гессий. – Остаётся только священный поединок, в котором Всевышний укажет кто прав, кто виноват.

– Воин-отшельник не сможет выйти на поединок. Погляди на него, он едва на ногах стоит, – недобро покосился на своего собрата Барус.

– Я мог бы выйти против почтенного Радагара вместо него, – промолвил Гессий, отчего старший секутор, не ожидавший такого поворота событий, сжал кулаки и скрипнул зубами. – Не знаю почему, но мне кажется, что мы не вправе требовать от брата Малония разорвать то, что он соединил.

– Я запрещаю тебе, брат, биться с этим человеком! – взъярился старый рыцарь и почти с ненавистью посмотрел на Эфая. – Ты принёс вражду и разделение на эту землю, Фосферос. Я всегда говорил: нет правды в отшельниках-воителях. Оружие отшельника – молитва, а не меч! – он поглядел вокруг. – Но ты, брат Гессий, всё-таки прав. Только Всевышний может сейчас разобраться в этом деле. Вот и оставим всё как есть на суд Всевышнего. Почтенный Радагар, тебе лучше покинуть Саламор…

– Я предпочитаю доводить дело до конца, – ледяным голосом ответил старший секутор, скрывая ярость.

– Я запрещаю тебе приближаться к этому дому, почтенный Радагар. Я поставлю здесь охрану, пока этот человек со своей женой не покинет Саламор. Рассчитываю, что ты сделаешь это сразу же, как только тебе позволит здоровье, Фосферос!

– Благодарю за доверие, почтенный Барус, – дружелюбно улыбнулся воин-отшельник.

***

Она словно забыла о всех тревогах, переживаниях и стремлениях. Порой ей казалось, что она слышит какие-то грозные далёкие голоса, требующие выполнения её обязательств. Амарта не обращала на них никакого внимания. Впервые за много лет, здесь, в Туманных болотах, она точно знала, чего хочет и за что готова бороться. Великие силы, до чего же это прекрасно – просто знать, чего ты хочешь! А хотела она, чтобы эти ночи и дни, тянулись как можно дольше.

Эфай уже на второй день почувствовал себя лучше, хотя тёмная язва на груди, словно какое-то жуткое родимое пятно, не изменилась. Зато воин-отшельник сумел самостоятельно подняться и, опираясь на свой меч-посох, выйти из дому, чтобы полюбоваться восходом. Амарта, с болью передвигая свою пострадавшую от топора сарпедонца ногу, доковыляла до него и обняла его обеими руками, прижавшись грудью к его спине. Они долго стояли так, невзирая на утреннюю сырую прохладу, пока солнце не поднялось и не согрело их приветливыми лучами. В такие минуты, сквозь облако светлых, упоительных чувств в душу Амарты просачивался холодок тревоги, что эта идиллия вот-вот будет кем-то разрушена.

Оснований для этих страхов пока не было. Рядом с домом теперь стоял походный шатёр хранителей традиций, возле него постоянно стояли караульные, и Амарте никак не верилось, что эти люди здесь – чтобы её защищать, а не преследовать. Просыпаясь ночью, Амарта вздрагивала, боясь, что сейчас дверь содрогнётся от удара, и в дом ворвутся с руганью и проклятиями беспощадные секуторы. Или сверкнёт магическая вспышка, и дом со всех четырёх сторон охватит неугасимое пламя.

Однако ночи, равно как и дни, не приносили никаких происшествий. Единственной гостьей в доме была юная разбойница Даная. Получив от Амарты щедрую плату за помощь, она теперь каждое утро приносила в дом хлеб, молоко, яйца и прочую снедь и, оставив еду на столе, быстро убегала, чтобы не нарушать идиллического уединения новобрачных.

Эфай быстро крепнул, но оставался молчалив и малоподвижен. От себя Амарта не скрывала, что желает близости с ним, но сказать ему об этом почему-то боялась. Происходило нечто загадочное для неё, непонятное и потому – ещё более привлекательное. Весь её огромный опыт с мужчинами куда-то исчез, всё прежнее показалось каким-то постыдным баловством юной легкомысленной девицы. Это был её мужчина – единственный, желанный, горячо любимый – сейчас Амарта уже не сомневалась, что любит его до глубины души, и любви этой конца не будет – до гроба, до посмертия, до конца вечности. Где-то на третью ночь она с кошачьей осторожностью приласкалась к его груди и тихо с трепетом спросила:

– Скажи, Эфай, а если бы свадьба не была единственным способом меня спасти… ты бы… всё равно однажды сказал мне те слова?

Эфай лишь улыбнулся, и в этой улыбке был самый полный ответ.

– Ты слишком долго был один, – ласково прошептала она, сбрасывая ночную рубашку и улыбаясь в полутьме. – Мы оба слишком долго скитались в одиночестве.

А потом всё было чудесно.

На пятый день её охватило тревожное предчувствие. К шатру хранителей традиций приехал посыльный и долго им что-то рассказывал. Эфай вышел его послушать и вернулся, если не опечаленный, то со странной грустью в глазах.

– Что случилось? – спросила Амарта.

– Война, – коротко ответил Эфай и посмотрел чародейке в глаза, будто какую-то секунду колебался, стоит ли разрушать её душевную идиллию вестями из далёких амархтонских земель. – Война людей против людей. Пока Сильвира воевала с Хадамартом в Тёмной долине, её ненадёжные союзники захватили в Амархтоне власть. Наследник Геланора, некий Дарвус объявлен новым королём. Похоже, всё то, чего добивался Хадамарт с тех пор как утратил Амархтон, сбылось.

«Какое это имеет отношение к нам?» – хотелось спросить Амарте, но она смолчала, почувствовав, какую грусть излили на сердце Эфая эти вести.

Впрочем, этой ночью всё было по-прежнему чудесно.

На шестой день у дома послышался топот лошадиных копыт.

– О, нет, – чуть слышно прошептала Амарта, поднимаясь с кровати. – Я знала, что всё это скоро закончится.

– Пока что ничего не случилось, – спокойно ответил Эфай, подходя к окну и прислушиваясь к словесной перепалке морфелонцев, охраняющих дом, с приезжими гостями. – Пропустите их, почтенные! Это друзья! – крикнул он.

– С каких это пор непобедимый Фосферос стал нуждаться в личной охране? – раздался в ответ задорный голос, а через секунду в дверях возник улыбающийся черноволосый лучник в зеленовато-жёлтом плаще с остроконечным капюшоном.

– Автолик? – удивлённо прошептала Амарта. – Откуда ты здесь взялся?

Вольный стрелок бесцеремонно вошёл в дом, обнялся с Эфаем, а затем галантно поцеловал руку Амарте.

– Да вот, проезжали мимо, услыхали, что где-то здесь свадьбу играют, да и решили заглянуть! – Автолик молодцевато хохотнул. – А если без шуток, то мы в Зелёной Идиллии услышали, что Фосферос с Седьмым миротворцем отправился в Саламор. Мы ведь в Амархтон двигались. Я после того, как у тебя, Эфай, в Фаране погостил, решил снова Орден вольных стрелков собрать и – к Сильвире на помощь. Там сейчас такое начинается…

– А я тебе зачем понадобился? – спросил Эфай, почему-то хмурясь.

– Как это зачем? – изумлённо вскинул брови вольный стрелок. – Сам вызвался помочь мне в Подземные Копи спуститься и друга выручить, забыл, что ли? Я, конечно, понимаю, ты теперь человек семейный, но я оставил своё войско и прискакал сюда только потому, что получил твоё послание.

– Какое послание? – ещё сильнее нахмурился Эфай.

– Не понимаю… ты что, не посылал в Зелёную Идиллию гонца, чтобы меня там перехватить и назначить мне встречу в Саламоре?

– Какой гонец, Автолик? – кисло усмехнулся Эфай. – Откуда мне вообще было знать, что ты в Амархтон едешь, да ещё и через Зелёную Идиллию?

– Ну, не знаю… я и не думал об этом. Привык, наверное, что ты у нас всезнающий.

Автолик выглядел до крайности обескураженным. Амарта понимала, что он не лукавит, но на душе её становилось всё тревожней, и неотступно преследовала роковая мысль: «Всё лучшее в жизни скоротечно. Этот Спаситель, если он и впрямь существует, подарил мне всего пять дней».

– Как так могло получиться? – закатил глаза вольный стрелок. – Не так много людей знало о том, что я ищу способ проникнуть в Подземные Копи. А о том, что я просил у тебя помощи в Фаране, вообще никто не знал! Кому могло прийти в голову так меня разыграть?

– Тому, кто очень сильно хотел, чтобы мы с тобой встретились в Саламоре, – Эфай крепко задумался. – Что ж, как бы там ни было, а нам и так пришло время покинуть этот дом. Так ведь, Амарта? Я почти поправился, и твоя нога поджила. Не стоит больше испытывать терпение почтенного Баруса.

– Покинуть дом… и отправиться в искусно расставленную ловушку? – прошептала упавшим голосом Амарта. Она подумала о том, что за прошедшие пять дней ни разу не заговорила с Эфаем о том, куда они отправятся жить – в Фаран ли, в Спящую сельву или куда-то ещё. Наверное, правильно сделала, что не обмолвилась об этом. Зачем строить радужные планы, которым не суждено сбыться…

Эфай опустил глаза. Амарта невольно ощутила его смешанные чувства: желание уединённого покоя с любимой и в то же время – неудержимое стремление следовать туда, где множество людей нуждаются в его помощи, сами не подозревая об этом.

– Ты слышал о том, что происходит в Амархтоне, Автолик? – спросил Эфай.

– Конечно слышал. Слухи несутся по Каллирое со скоростью скаковых лошадей. Сильвире теперь несдобровать. Я приказал своим не ждать меня, а двигаться к Амархтону, и там уж по обстоятельствам…

– Нужно остановить Сильвиру, – неожиданно сказал воин-отшельник.

– Остановить? О чём ты говоришь?

– Она сейчас в Тёмной долине, так ведь? За спиной – враги и предатели, кругом – враждебные племена нерейцев. И никого нет рядом, чтобы удержать её от страшной ошибки.

– Какой ещё ошибке?

– Удару по Тёмному Кругу.

Автолик развёл руки.

– А иного пути у неё нет. Меликертская гряда перекрыта силами Хадамарта, а прислать корабли за Сильвирой некому. У неё остаются только Западные врата – твердыня Тёмного Круга.

– Она точно ударит… Какое безумие, – проговорил Эфай вполголоса.

Амарта не могла проникнуться его мотивами, продиктованными, очевидно, его тревогой за судьбу двух королевств, а ещё – его призванием воина, но его решительность передалась ей мгновенно. Внезапно ей сильно захотелось преодолеть своё тягостное, скорбное чувство конца, совершить что-то смелое, дерзкое, решительное! Однако от мысли, что расплатой за эту смелость будет потеря всего, что она обрела в эти дни, её сердце сжала тоска.

– Если это нужно тебе, Эфай… Я пойду с тобой. Если надо – проведу вас через Подземные Копи.

О том, с каким безумным риском сопряжена такая авантюра, она не смела и думать. Сейчас она думала лишь о том, что нет в мире такого места, в которое она отказалась бы сопровождать этого удивительного человека. Даже в сам Чёрный Провал.

***

Автолик не переставал удивляться переменам, произошедшими с Амартой. Даже учитывая поистине чудотворное влияние легендарного Фосфероса, она изменилась неправдоподобно сильно. Больше не было злобной, одержимой местью колдуньи, встреча с которой когда-то давно едва не стала для Автолика фатальной. И что самое удивительное, когда Автолик рассказал ей, что за друг у него томится в Подземных Копях, она и бровью не повела. Хотя Калигана она ненавидела давно и особо. Автолику казалось, у неё один ответ: «Если это нужно Эфаю, то нужно и мне».

Из Зелёной Идиллии Автолик привёл с собой пятерых вольных стрелков. Троих ему пришлось отправить пешком обратно, чтобы освободить двух лошадей для Эфая и Амарты и ещё одну – для вещевых мешков. Двоих чернявых братьев – бывших кочевников из Вольных степей, а ныне – метких вольных стрелков, – он решил взять с собой.

Выносливые степные лошади понесли пятерых всадников на юг – через мельвийские предгорья, прямо к Драконовым скалам. Туда, где как уверяла Амарта, находился один из наименее охраняемых входов в Подземные Копи.

Освободить Калигана. Прорваться с ним к Западным вратам, чтобы остановить Сильвиру… Даже Автолику с его врождённой страстью к безумным приключениям эта задача казалась невыполнимой. Но на душе его было радостно. Непонятно, кем был тот странный гонец, солгавший ему о том, что Эфай ждёт вольного стрелка в Саламоре, но сейчас Автолик был ему благодарен. Без знаний Амарты о Подземных Копях и без сверхчеловеческих способностей Фосфероса он не решился бы отправится в это овеянное самыми жуткими слухами место.

Три дня они ехали предгорными долинами Мельвии, останавливаясь на ночлег в селениях, затем два дня поднимались, преодолевая тяжёлый перевал и углубляясь в такую глушь, куда не забредают даже самые заядлые охотники. Наконец перед ними открылось узкое и необычайно крутое каменистое ущелье, заканчивающееся глухим тупиком изъеденных трещинами стен Драконовых скал.

– Нам туда? – удивлённо спросил Автолик, оглянувшись на Амарту.

Чародейка неотрывно смотрела вниз. Всю дорогу она держалась рядом с Эфаем, как будто боялась, что он куда-то сбежит, о чём-то с ним говорила, но в общем кругу у костра была молчалива.

– Это тот путь, о котором я говорила. Другого здесь нет.

Автолик осмотрелся. Амархтон уже был недалеко, но его скрывали острые зубцы Драконовых скал. К западу от них вздымались пики Диких гор. Самые дальние из них поднимались выше облаков. В ущелье, в которое им предстоял спуск, кое-где виднелись мелкие кустарники и низенькие кедры, цепко обхватывающие камни могучими корневищами. Пожалуй, спуститься можно, но о лошадях придётся забыть.

Здесь было решено сделать последнюю ночёвку. Братьям-степнякам Автолик приказал забрать лошадей и возвращаться на мельвийскую дорогу, а оттуда – к месту сбора Ордена вольных стрелков в амархтонских предместьях. Братья не спорили. Они явно не горели желанием спускаться в Подземные Копи, хоть и скрывали это, боясь показаться трусами.

Утренний спуск казался бесконечным. Узкое каменистое ущелье не выказывало никаких признаков человека. Впрочем, ничего странного в этом не было – кому понадобится спускаться в ущелье, заканчивающееся глухим скалистым тупиком. Странно было то, что, по словам Амарты, здесь должен был находиться вход в Подземные Копи.

Отшельник, вольный стрелок и чародейка шли молча. Склон становилась всё круче, идти становилось всё труднее. Эфай шёл первым, опираясь на посох и изредка хватаясь свободной рукой за камни. Он с наслаждением вдыхал полной грудью порывистый горный воздух и время от времени покашливал. Автолику его кашель не нравился. Он обратил на него внимание ещё в пути и теперь заметил, что кашель Эфая стал более частым и мокрым. Вряд ли закалённый воин мог простудиться, но справляться о здоровье Автолик не стал. В конце концов, Эфай не походил на больного. Шёл он бодро и по-обыкновению умиротворённо созерцал горные склоны, как истинный фаранский отшельник, видящий красоту в каждом листике и травинке.

Когда спуск закончился, они оказались в большом горном котловане, окружённом неприступными скалами. Опасения Автолика, что Амарта ошиблась, развеялись. Под сводчатым пластом скал здесь притаилась скромного вида башенка, сооружённая из неотёсанного камня.

– Это и есть легчайший путь в Подземные Копи? – спросил Автолик, недобро поглядывая на тёмные решетчатые бойницы.

– Лёгких путей в Подземные Копи не существует, – ответила Амарта. – Но этот вход запечатан уже много лет. Он создавался на случай отступления из рудников. Просто так им никто не пользуется.

– Значит ли это, что здесь только охранная магия без живых стражников? – поинтересовался Автолик.

– Тёмный Круг никогда не полагается на одну магию. В этой башне всегда караулит дозорный маг… И, кажется, я его чувствую.

– Его можно обойти, обмануть или… хм, договориться?

– Он не станет с тобой разговаривать. Даст сигнал своим, как только нас увидит.

– Понятно. А как мы пройдём у него под носом?

Амарта принялась рыться в своей походной сумке.

– Подумай. Ты же такой находчивый, вольный стрелок.

Автолик закусил губу, наблюдая за неприметной с виду башенкой.

– Я могу пустить стрелу с дымящейся сон-травой в бойницу. Пять минут – и колдун заснёт таким сладким сном, что и грохота тарана не услышит.

– Прежде чем уснуть, он успеет дать сигнал. А тогда сюда сбежится вся охрана Подземных Копей… Однако… своей сон-травой ты натолкнул меня на интересную мысль, Автолик.

Оставив сумку, чародейка спустилась чуть ниже и опустилась на колени, приложив ладони к своим вискам. Так она и застыла, словно погружаясь в глубокую медитацию.

– Что она делает? – прошептал Автолик, с подозрением наблюдая за неподвижной чародейкой. – Если мне не изменяет чутьё, наша чародейка балуется с очень нехорошей магией чувств.

– Почему же нехорошей? – отозвался отшельник. – Она навевает дозорному магу сладкий сон, как ты и хотел.

– Без жезла, ингредиентов и прочей магической дребедени?

– Именно так. Сначала она нащупывает душу этого мага. Потом начинает вызывать из его памяти самые счастливые мгновения его жизни. Предаваясь сладким грёзам, он не замечает, как его клонит ко сну. Постепенно он засыпает. Но в отличие от обычного сна, его не разбудит шум шагов или даже сигнал тревоги. Пребывая в обители своего счастья, заново переживая всё самое лучшее в своей жизни, он сам, невольно, приложит все усилия, чтобы не проснуться. Таково действие настоящей магии чувств.

– Забавно. Более человечного снятия часового и не выдумать. Правда, какая же досада возьмёт беднягу, когда он проснётся от своих грёз! – Автолик помялся. – Знаешь, Эфай, я не такой уж правильный аделианин и уж тем более не моралист, но… проникать куда-то с помощью такого коварства, как магия чувств, мне ещё не доводилось.

– Мне тоже. Но вот беда – я не вижу ни единого другого способа проникнуть внутрь.

– И то верно, – согласился Автолик. – Даже не знаю, как бы мы без неё обошлись. Хотя… с другой стороны… не представляю, каково это – вести в самое пекло молодую жену, с которой ещё и двух недель не прожил вместе.

– Тяжело, Автолик. Неимоверно тяжело, – с улыбкой произнёс Эфай. – Но куда тяжелей было бы оставить её где-нибудь в таком месте, которое кажется надёжной защитой. Пока она рядом, я могу её защитить. Или умереть рядом с ней, тут уж, как получится…

Тут Эфай вдруг поперхнулся и зашёлся в хриплом кашле.

– Что с тобой, дружище? Ты ещё в Туманных болотах кашлял, я подумал было, что ты просто прихворал…

– Да, – спешно подтвердил Эфай. – Я просто слегка прихворал.

Четверть часа стояла тишина. Затем Амарта медленно поднялась на ноги, тряхнула головой, словно вырываясь из дурмана крепкого сна и, слегка пошатываясь, вернулась к Автолику и Эфаю.

– Идёмте. Дозорный спит и видит розовые сны.

В гладкой поверхности каменной двери Амарта отыскала незаметное углубление, быстро пробежала по нему пальцами и что-то прошептала. Утробно заурчав, дверь поползла вверх, открыв вход в охранную башенку.

– Вот уж не думала, что эти секреты когда-нибудь понадобятся, – прошептала чародейка, входя в башенку и тем же способом закрывая дверь.

– Ловко, до чего ловко! – не удержался от восторга Автолик. – Никто и не заметит, что здесь были гости!

Заглянув в комнату с мирно посапывающим в кресле магом, Эфай, Автолик и Амарта поспешили в широкий рукотворный коридор, плавно переходящий в естественный пещерный тоннель. Здесь пришлось зажечь припасённые заранее факела. Амарта шла первой, держа перед собой лозовый жезл бесцветных магов. Ловушки она находила, видимо, интуитивно. Здесь были и ямы, раскрывающиеся под ногами чужака, и сдвигающиеся стены, и неподвижные чудища-големы, следящие парами магических глаз – всё это было Автолику знакомо. Кое-где встречались новые, совершенно непонятные западни, с которыми Автолик никогда не сталкивался и мог поспорить, что Амарта тоже. Каким образом ей удаётся выявлять и обезвреживать эти охранные чары, Автолик не стал и задумываться.

Они шли уже около часа, а пещерный коридор всё тянулся и тянулся, пересекая многочисленные пустые залы, минуя узкие ответвления. Пещерная тропа вертелась и плавно, незаметно уводила всё ниже и ниже. Наконец вдалеке послышался отдалённый стук молотков. Начинались Подземные Копи.

– Погоди-ка, погоди-ка, – остановив чародейку, Автолик аккуратно скользнул вперёд и коснулся кончиком кинжала шершавой стены. Что-то тихо свистнуло, и перед отпрыгнувшим назад вольным стрелком взвился сетчатый кокон.

– Хвала Всевышнему! Он здесь, здесь! – возликовал Автолик, едва не прыгая от радости.

– Чего скалишься? – зашипела Амарта, уязвлённая тем, что прозевала обычную охотничью ловушку.

– Это изобретение Калигана! Только он мог так лихо её запрятать! Значит, он где-то здесь.

– Тогда дело за малым: отыскать его среди сотен других узников, – сказал Эфай.

– Хм, а как искать-то? Что думаешь, Амарта?

– Что тут думать? Подойдём к людям и спросим.

Автолик усмехнулся, восприняв её слова как шутку.

– Надо только раздобыть подобающую одежду, чтобы не вызывать подозрения у стражников, – вполне серьёзно продолжила чародейка.

Тут Эфай снова недобро закашлял, сплёвывая, и факел в его руке задрожал.

– Эй, дружище, твой кашель мне всё больше не нравится, – нахмурился Автолик. – Ты кашляешь всё сильнее… постой, ты не кровью часом плюешь?

– Я говорила ему, говорила! – с укором выпалила Амарта. – Он и слушать меня не хочет, говорит, здоров и всё тут!

– И это правда, любимая, – с одышкой ответил Эфай. – Если воин стоит на ногах, значит, он здоров.

Звук инструментов привлёк их в большую пещерную залу. Здесь было несколько человек, погружённых в работу. На большом камне посреди залы стоял масляной светильник, слабо освещая эту часть рудника. Рядом лежали сброшенные верхние одежды.

– Амарта, а если мы встретим надсмотрщиков?.. – начал было Автолик.

– Не встретим, – отрезала чародейка.

Подойдя к груде одежд, она начала быстро перебирать ветошь, пока не остановила свой выбор на трёх самых длинных робах. Работники, наконец, проявили интерес к чужакам, прекратив стучать своими молотками и зубилами.

– Чьё? – прозвучал вопрос чародейки.

От стены отделились и подошли трое мужчин: бородатых, длинноволосых и полуголых.

– Нам нужны ваши одежды.

– Динар… два динара, – с ударением на слово «два» сообщил самый рослый горняк, а двое других промычали, подтверждая, что их одеяние стоит столько же.

– Будем торговаться? – Амарта с усмешкой глянула на Автолика. – В Амархтоне за такое и медяк вряд ли кто-то даст.

Автолик не сразу пришёл в себя от изумления. Похоже, торговля в кишащих чудовищами подземельях была таким же естественным явлением, как и на городском базаре.

– Торговаться не будем, – ответил он, развязывая кошелёк. – В труднодоступных местах необходимые вещи всегда имеют большую наценку.

– Эй, а что это за деньги? – алчно схватив монеты, заголосил рослый. – …Постой, да это же мелисские динары!

К чужакам проявили интерес остальные рабочие. Вокруг пришельцев столпился уже целый десяток.

– Мелисские, это хорошо, – подбежал к гостям какой-то шустрый озорной мужичонка. – Почтенные, а камешки драгоценные не купите? – он вынул из мешочка на поясе несколько крупных агатов и два рубина. – Недорого отдам.

Автолик даже в полусвете увидел, что камни настоящие. Если такой добычей здесь может похвалиться каждый, то все они наверху могут стать богачами. Вот только, судя по их лицам, горящим нездоровой страстью к работе и заработку, о свободе они не слишком мечтают.

– Спасибо, не интересуемся, – ответил Автолик, облачаясь в купленное тряпьё. – Скажи-ка лучше, почтенный, где здесь найти следопыта по имени Калиган?

– Следопыта? Имени не знаю, но следопыт у нас всего один. Бродит где-то неподалёку, – мужичок потянулся к уху Автолика. – За один динар его разыщу и к вам приведу, моргнуть не успеете, а?

Получив монету, пронырливый добытчик умчался прочь. Переодевшись и теперь почти не выделяясь из среды местных рабочих, Эфай, Автолик и Амарта поднялись в главную залу – огромную площадь под куполообразным сводом. Здесь можно было потушить факелы, так как сверху через трещины падал яркий дневной свет.

– Что, удивились? – не без удовольствия сказала Амарта. – Ты тоже думал, что здесь мучаются рабы, закованные в цепи?

– Я догадывался, что в этих копях не всё так просто, как о них толкуют, – ответил Эфай. – Потому и не советовал Сильвире пытаться захватить Подземные Копи грубой силой.

– А я, признаться, ошарашен и разбит, – отозвался Автолик. – Это что же надо с людьми сделать, чтобы они в таком гиблом месте не о свободе думали, а о заработке!