Текст книги "Дар миротворца (СИ)"

Автор книги: Павел Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)

– Вздор, быть такого не может! – рьяно возразил Ильмар. – Испокон веков в Каллирое чудовищ порождает грех, а не вера! Почтенный Фосферос, скажи, может ли вера в Путь Истины порождать грех?

– Может. Если она позволяет тебе считать других неверными.

Ильмар, казалось, был введён в недоумение таким ответом.

– Как же так… Ведь Путь Истины гласит…

– Люди неправильно называют это учение, – перебил его Эфай. – Изначально, когда не было ещё ни храмов, ни священников, оно называлось Путь Поиска Истины. Люди, которые его придерживались, именно «верили», а не пребывали в твёрдой убеждённости. И это правильно. Постичь во всей многогранности Творца, мир или даже самого себя невозможно. Человек – песчинка по сравнению с миром, а мир – песчинка по сравнению с Творцом. Но людям проще видеть лишь выдуманный кем-то образ истины, а не саму истину.

Сурок, сидя на своём осле, постоянно озирался вокруг, словно в предчувствии засады. Лейна же, казалось, утратила всякую бдительность, внимательно вслушиваясь в каждое слово названного учителя, боясь что-либо упустить. Ильмар хмурился, не вполне понимая воина-отшельника, и какое-то время молчал, размышляя над его словами.

– Теперь я понимаю, что имел ввиду тот рыцарь из Ордена хранителей традиций, когда отзывался о тебе, – сказал наконец послушник. – Он говорил: «Опасный человек, этот Фосферос. Он умеет выбивать почву из-под ног».

Эфай усмехнулся.

– Да, пожалуй, он был прав. Но взгляни вокруг, Ильмар: зыбь, топь, трясина – вот истинная почва этого мира. А люди по своей наивности ищут твёрдую опору под ногами. Не твёрдая почва тебе нужна, а сноровка болотоходца.

Воин-отшельник по-прежнему любовался окружающими пейзажами заболоченных лесков и заросших буйным камышом водоёмов. Но при этом Марку показалось, что Эфая не покидает чувство настороженности, как если бы он вступил в земли хитрого, коварного врага.

– Ты что-то чувствуешь, учитель? – шёпотом спросила Лейна.

– В том-то и дело, что ничего. Ни сверчков не слыхать, ни лягушек, ни птиц. Молчат болота.

От этих слов Марку стало не по себе. Он не чувствовал никакого присутствия даймонов или иной нечисти, но это лишь усиливало неприятное чувство незащищённости перед невидимым врагом.

«Но, хвала Всевышнему, с нами Эфай! А это многое решает. Что за глупое чувство я испытал в Храме Вечного Голоса? Тень славы Фосфероса затмевает Седьмого миротворца? Бред! Я был бы только рад, если бы Эфай сопровождал меня с самого Морфелона. Скольких ошибок удалось бы избежать! Я бы с удовольствием стал бы ему безымянным слугой, если бы только…»

– Вот и пришли! – сообщил Сурок, указав на добротный одноэтажный дом, построенный на бревенчатых подпорках. – Однако, прежде чем мы войдём в эти двери… надобно кой о чём договориться, друзья мои.

Марк остановил своего коня.

– Ты это о чём?

– О том, что сперва надо решить, что мы будем делать с нашим юным некромантом.

– Мы уже это обсуждали, Сурок. Нужно обрезать нити, которыми им управляет этот некромантский Кукловод. А для этого мы должны убедить Мелфая перво-наперво покинуть эти земли.

– Согласен, Маркос. Да вот незадача – Мелфай может и не поддаться на твои уговоры. И что тогда?

Марк промолчал. Внятного ответа на этот вопрос у него не было. Признаваться же в присутствии Эфая, что он возлагает все надежды на легендарного воителя, не хотелось.

– Я вот о чём толкую, – Сурок подъехал на своём осле почти вплотную к Марку и заговорил шёпотом. – Если Мелфай не захочет оставить своего учителя добром – вяжем его и тащим куда подальше… Ну чего нос воротишь?

– Надо же, а я уже почти поверила, что сарпедонец способен измениться к лучшему, – хмыкнула Лейна.

– Да-а, Сурок, прискорбно видеть, что твоя мелисская ошибка тебе на пользу не пошла, – задумчиво проговорил Марк.

– Вот как толкуешь… – Сурок поглядел на него исподлобья. – Да если бы мне тогда не помешали… сидел бы сейчас Мелфай под присмотров храмовников Сарпедона, а не здешних некромантов!

– Ещё неизвестно, что из этого хуже! – непримиримо выпалила Лейна.

– Чего-чего? – Сурок, казалось, окончательно разобиделся. – Тебе, вижу, фаранское солнце основательно башку напекло!

– Тише-тише, – Марк поспешил примирительно поднять руки. – Сурок, мы не имеем права ломать волю Мелфая. Может быть, его учитель этого от нас и ждёт.

Сурок закивал, поджав губы, вроде как и соглашаясь, и оставаясь при своём мнении.

– Маркос, поверь: иногда волю человека таки приходится ломать. Хоть это и противоречит Пути Истины. Мелфай, кем бы он ни был, истинным миротворцем или ложным, слишком важная фигура, чтобы вот так просто предоставлять его собственной воле. Тьма и свет сошлись на этом человеке. Он избран и добром, и злом. Он – поле битвы… Он – символ, который может стать ключом к изменению всей Каллирои, – в простоватом голосе Сурка появились возвышенные нотки храмового служителя. Очевидно, в Сарпедоне учили и этому. – Мелфай может стать началом новой эпохи – эпохи примирения народов. Но если он пойдёт на поводу у собственных страстей, то лишь исполнит план некромантов. И, быть может, принесёт Каллирое не меньше бед, чем Хадамарт.

– Ты прав, Сурок, – ответил Марк, поднимая взор к затянутому тучами небу. – Но именно потому, что на этом человеке сошлись такие силы, мы не можем принуждать его действовать так, как хочется нам. У Храма Призвания ты видел, на что способна его воплощённая воля.

Сурок раздосадованно вздохнул.

– Ох, Маркос, упрям ты, как мой осёл. А уж этот длинноухий был самым упрямым из всего стада старого саламорского погонщика. Пойми, если Мелфая не уведём мы – его уведёт Радагар.

– Радагар? Радагар сейчас сидит в Зелёной Идиллии и ждёт от нас вестей.

– Это он тебе так сказал? Чудак ты, Подорлик, неужели ты не догадываешься, что он заявится сюда в решающий момент? Он небось уже сидит со своими головорезами где-нибудь на постоялом дворе в Саламоре…

– И что он нам сделает? Видел бы ты, как он испугался Эфая! – вставила Лейна с гордостью за названного учителя. – Ну что, так и будем стоять в двух шагах от дома?

Марк посмотрел на молчаливого Эфая, который, находясь совсем рядом с ним, казалось, не слышал этого разговора, глубоко размышляя о чём-то своём.

– Что скажешь, Эфай?

Отшельник обернулся, и Марк испугался его взгляда. Глаза воина-отшельника выражали даже не тревогу, а какое-то смутно-тоскливое чувство безнадёжности – состояние человека готового опустить руки и сдаться.

– Не знаю, Маркос. Это твоя миссия – решай сам.

К беспокойству Марка добавилась неловкость. В мгновение ока Фосферос вознёс его выше себя, по сути, сделав себя его подчинённым. На смену прошлому чувству грусти из-за пребывания в чужой тени пришло чувство тревоги – тяжёлое бремя ответственности за каждый свой поступок.

«Моя миссия? Он что, думает, я лучше его знаю, как её выполнить?»

– Идёмте в дом, – решительно произнёс Марк, желая, чтобы всё поскорее закончилось.

***

Мелфай сидел неподвижно за столом, сосредоточив взгляд на синем камне. С недавних пор созерцание его переливающихся граней стало повседневной привычкой юного мага. Так ему было легче сосредоточиться для сложения в уме формул заклинаний, легче отвлечься от беспокойных мыслей или просто посидеть, наслаждаясь исходящей от камня силой. А она изо дня в день ощущалась всё явственней, и кто знает, каковы её пределы. Сколько же времени потребуется, чтобы изучить все уникальные свойства синего Камня Поиска? А Логоса?

– Оденься, – бросил он Эльмике, сидевшей в одной ночной рубашке у огня. – У нас гости.

– Кто? – обернулась к нему девушка.

– Сейчас узнаешь.

Эльмика вздорно фыркнула, недовольная ответом. Мелфай знал, как её злит его надменная склонность утаивать от неё все свои дела, включая занятия с невидимым учителем. И даже начал замечать в себе, что ему нравится её злить, несмотря на то нежное и страстное чувство, которое по-прежнему к ней испытывал. В Школе серых магов Эльмика была для него недоступной, недостижимой, сейчас же – всецело принадлежала ему, и это обстоятельство словно подстёгивало его отыграться за прежние муки безответной влюблённости.

«Мелфай, Мелфай, как ты был наивен, – сказал он сам себе в мыслях, вспоминая последний урок со своим учителем. – Ты покинул родной дом, оставил отца ради погони за несбыточной мечтой. Восьмой миротворец. Маг-аделианин. Чудотворец. Но аделианский Путь Истины оказался слишком узок для тебя, а гибкие, изворотливые законы серых магов показались тебе недостойными. Маги и аделиане пытались использовать тебя в своих играх. И использовали, пока ты не нашёл в себе силы отправиться своим личным путём. И только тогда, когда ты отважился на это, только тогда тебе явился этот удивительный человек. Могущественный учитель, открывший тебе новое знание – принцип свободы личного «я», освобождающий от рабских законов этого мира… Эх, если бы этот человек встретился тебе раньше!»

Всезнающий учитель не говорил Мелфаю, что и как отвечать Маркосу, да и вообще не предупреждал о его визите, хотя не мог о нём не знать. Это было в его стиле. Учитель предоставил Мелфаю такую свободу действий, какая ему у серых магов и не снилась. Он сам должен был предугадать появление Седьмого миротворца и сам решить, что ему ответить. Камень Поиска заблаговременно подсказал юному магу приход Маркоса не хуже опытного разведчика. И Мелфай наперёд знал, что Маркос будет говорить ему, когда войдёт в двери его дома. И мог бы только посмеиваться над нелепыми доводами бывшего миротворца, если бы ни странное чувство, что этот человек способен помочь ему повернуться вспять – начать всё заново, с того дня, когда он впервые пришёл в душный, знойный Мелис. И, что самое удивительное, вспоминая о том дне, Мелфай поймал себя на мысли, что какая-то часть его души очень хочет, чтобы он вновь оказался там – на пыльной дороге в предместьях весёлого Мелиса.

«Это слабость! – твёрдо возразил он себе. – Нельзя оглядываться. Учитель прав: ничего уже не изменишь и не вернёшь. После того, что случилось у Храма Призвания, я проклят для них навсегда. Маркос способен только передать меня в руки Сильвиры или анфейских храмовников…»

Мелфай с силой сжал в руке браслет с синим камнем. При воспоминании о том дне его охватывал гнев: к настоятелю Храма Призвания, так легко переменившему своё мнение о Восьмом миротворце, к въедчивому летописцу Эрмиосу, ко всему тамошнему люду, заклеймившему его лжемиротворцем и еретиком. Но наибольшую злость вызывал именно Маркос. Это он всё испортил! Он сорвал его посвящение в миротворцы! Он довёл его до отчаяния загнанного зверя, вынудив порвать три заветные нити…

Мелфай сделал глубокий вдох, овладев собой. Нельзя гневаться. Нельзя никого винить. Надо быть выше всех низменных чувств, каким подвержен этот народ. В конце концов, Маркос такой же слепец, как и прочие аделиане, искренне верящие, что исполняют волю Всевышнего.

***

«Хватит бояться ответственности! Каким бы мудрым и опытным ни был Эфай, это мой поход и моя миссия! Я её начал и я её завершу».

– Здравствуй, Мелфай, – суховато произнёс Марк, переступив порог.

– И тебе здравствовать, Маркос.

Мелфай неспешно по-хозяйски поднялся из-за стола. Марку сразу бросилось в глаза, как он изменился. Его осанка, когда-то по-крестьянски простоватая, теперь выражала достоинство знатного воителя, чуть приподнятая голова – высокомерие учёного мага, в глазах же светился честолюбивый огонёк завоевателя. На устах его, правда, была прежняя простодушная, дружелюбная улыбка, однако и она приобрела некий оттенок тщеславия и снисходительности.

Сероволосая Эльмика, облачённая в изрядно поношенный халат ученицы Школы серых магов, встретила гостей недоверчивым, если не враждебным взглядом.

– Не беспокойся, Эльмика, мы пришли поговорить с Мелфаем, а не похищать его, – поспешил сказать Марк и как можно мягче улыбнулся.

Но девушка успокоилась лишь тогда, когда Эфай, поприветствовав хозяев, сел в кресло и тихо попросил:

– Будьте добры, дайте напиться.

Эльмика метнулась к плите и подала отшельнику большую глиняную чашу с остывшем чаем из трав. Эфай долго пил большими глотками, словно с вечера был мучим жаждой.

– Спасибо, Эльмика, замечательное питиё, – Эфаю откинулся на спинку кресла. – Прошу простить, что не представился: моё имя Эфай.

– …Воин-отшельник из Фарана, прозванный Фосферосом, – добавила Лейна, усаживаясь рядом с учителем. – Остальных ты знаешь… Сурок, а где Ильмар?

– Кто-то должен оставаться в карауле, – шепнул сарпедонец с хитроватым прищуром.

– Большая честь видеть в своём доме легендарного Фосфероса, – сказал Мелфай без излишнего восторга, хотя Марк уловил в его взгляде изрядное удивление.

– А мне приятно быть гостем в доме воспитанников Школы серых магов. Как поживает архимаг Кассиафат?

Теперь и Эльмика замерла с нескрываемым удивлением в своих серых глазах.

– Ты знаешь Кассиафата?

– Да, виделись как-то раз в Мелисе. Занятная получилась беседа.

– О чём вы говорили? – затаив дыхание, спросила Эльмика.

– Высокочтимый архимаг уверял меня, что я выдумка, аделианский миф. А я пытался доказать, что я живой, – Эфай рассмеялся. – Признаться, он почти убедил меня, ведь по-своему он был прав. Аделиане и впрямь сделали из меня миф, да ещё и поверили в него… Ну, не буду вам мешать.

Устроившись поудобней в кресле, Эфай закрыл глаза и блаженно предался отдыху.

– В прошлый раз нам не удалось поговорить по душам, Мелфай, – начал Марк. Он сбросил у дверей вещевой мешок, оставив там же зачехлённый меч. Он заметил, что Лейна положила свои парные сабли рядом с собой, и Сурок поступил со своими топорами так же. Марку это не понравилось. Сарпедонец и ученица Школы рыцарей юга, нарушая законы гостеприимства, как будто готовились к тому, что разговор Марка с Мелфаем может закончиться резнёй.

– К сожалению, у Храма Призвания ты понял меня превратно. Я пришёл туда вовсе не для того, чтобы разоблачить тебя…

– Брось, Маркос, к чему ворошить прошлое! – дружелюбно усмехнулся Мелфай и махнул рукой, разом обрезав вступление Марка. – Два миротворца для Каллирои, пожалуй, многовато. Раньше или позже мы неизбежно должны были столкнуться лбами, как два барана на узкой горной тропе.

Марк замолчал, не веря, что после всего случившегося этот человек так запросто может его простить.

– Я ведь тебе должен спасибо сказать, Маркос, – продолжал юный маг. – Если бы не ты – стал бы я верным служакой Храма Призвания и в конечном итоге – верноподданным королевы Сильвиры. А так, сделав меня врагом всех этих лицемеров, ты подарил мне свободу от них. Я больше не преклоняюсь ни перед королями, ни перед епископами, ни перед архимагами. Отныне лишь моя воля мне судья и мститель.

– Ты говоришь почти как Четвёртый миротворец, – сказал Марк, спешно отбрасывая всё, что собирался сказать и строя свою тактику убеждения почти с нуля. – Ты слышал о его судьбе?

– Ещё бы! Это преступно: жить в Саламоре и не знать о его благодетеле! Я понимаю твой намёк, Маркос, и спешу тебя успокоить: ошибки Четвёртого я не повторю. Его погубило отчаянье, порождённое обидой, я же – ни на кого не держу зла. Я выше всего этого, понимаешь?

– Ты думаешь, что сможешь устоять против тех сил, с которыми связался?

– И что же это за силы, с которыми я связался, Маркос? – улыбнулся Мелфай.

– Некроманты… – приглушённо ответил Марк. На лице Мелфая оставалась прежняя снисходительная улыбка скептика. – И Зеркало Мглы.

Марк сам не понял, как у него вырвалось это слово, но на Мелфая оно произвело сильное впечатление. Юный маг мгновенно перестал улыбаться. Снисходительность и скепсис его испарились, в глазах вспыхнула тревога. Он посмотрел на Сурка, на Лейну, на дремлющего в кресле Эфая, оглянулся на Эльмику, и тут указал Марку глазами на дверь.

– Выйдем-ка, поговорим.

Марк подчинился. Лейна явно была недовольна таким поворотом, но Марк убедительно глянул ей в глаза, как бы заверяя, что потом ей всё расскажет. Эльмика, будучи ещё более недовольной, вздорно фыркнула и отвернулась к окну.

– Это ещё кто? – Мелфай натолкнулся на стоящего у дверей Ильмара.

– Я Ильмар! Послушник Храма Вечного Голоса! – гордо и даже дерзко ответил тот, неумело пытаясь показать, что ничуть не боится зловещего чаровника.

– Иди-ка, послушник, помолись где-нибудь в сторонке, – не совсем вежливо ответил Мелфай. Тот подчинился лишь после того, как Марк дал ему знак кивком головы. – Не хочу пугать Эльмику, – объяснил Мелфай причину своего желания поговорить с Марком наедине. – Откуда ты знаешь о Зеркале Мглы, Маркос?

Марк замялся, не зная, что отвечать. Пересказывать легенду, которую поведал ему старый архивариус Фабридий, было бы глупо. Случайно соскочившим с уст словом он сумел убедить Мелфая, что знает какую-то его тайну, и теперь следовало воспользоваться этим везеньем.

– Ты знаешь, кто такой Саркс, Мелфай?

Юный маг кивнул, чуть сдвинув брови.

– Греховный двойник Седьмого миротворца, как говорит молва. Его тёмная сторона, вырвавшаяся наружу и существующая отдельно от него. Так он и впрямь существует?.. Хм, и что же он тебе сказал о Зеркале Мглы?

– О том, что однажды мне придётся взглянуть в него.

Возникла недолгая пауза.

– И всё? Каким же лешим ты привязал Зеркало Мглы ко мне?

– Не много ли односторонних вопросов, Мелфай? – уклонился от ответа Марк. – Расскажи, что тебе известно об этой сущности, и сложим эту картину вместе.

Мелфай отвернулся, глядя вдаль лесистых болот, и простоял так с полминуты, вероятно, думая над своим ответом. Марку почудилось, что юный маг как будто прислушивается, силясь услышать подсказку от кого-то невидимого. Но, судя по складке между бровей и выражению удручённости в уголках глаз, болота ничего ему не ответили.

– Зеркало Мглы – это не сущность. Это инструмент сущности. Многоликой, непостижимой и очень опасной сущности, имя которой – Акафарта.

Марк вздрогнул. Он впервые услышал это имя, но испытал такое чувство, будто сверху и со всех сторон на него надвинулись клубы густого, холодного и слизкого тумана. Он даже сделал глубокий вдох и расправил плечи, чтобы избавиться от неприятного чувства.

– Кто она? – чуть слышно произнёс Марк.

– Кто она? – по губам Мелфая пробежала нервная усмешка. – Не знаю, уместно ли по отношению к ней слово «кто». Акафарта – это не существо, а именно сущность. Если верить магам Жёлтого Змея, она – древняя магическая стихия, обладающая разумом, но лишённая личности. Её истинная природа и место обитания никому неведомы. Кроме, конечно, тех некромантов, которые ухитряются черпать из неё силу. Каким-то образом Акафарта обрела неограниченную власть над Зеркалом Мглы. Которое, в свою очередь, окутано не меньшим облаком тайн, домыслов и слухов. Одна аделианская легенда о его происхождении чего стоит. Лично я уверен лишь в двух вещах. Первое – оно существует. Второе – оно способно высвобождать из человеческой души энергию чувств и преобразовывать её в сильнейшую магию.

– В некромантию?

Мелфай поджал губы, не желая отвечать прямо.

– И в некромантию тоже.

– Значит, некроманты каким-то образом научились использовать силу Акафарты – превращать, грубо говоря, человеческий грех в убийственную магию, – медленно проговорил Марк, размышляя на ходу. Он благоразумно не стал спрашивать, откуда Мелфай всё это знает. И так ясно, что от своего таинственного учителя.

– Всё перекрутил на храмовничий лад, – проворчал Мелфай. – Ну да ладно. Скажи мне лучше вот что, Маркос. Ты ведь веришь, что я попал под власть некромантов, не так ли? И вот теперь-то, когда ты узнал, с какой могущественной сущностью я связался, как ты собираешься меня вызволять? Ты ведь ради этого пришёл в Саламор, разве нет?

Казалось, прежнее беспокойство Мелфая улетучилось. Выговорившись и осознав безграничное могущество сил, взявших над ним наставничество, он будто погрузился в спокойствие фаталиста, убеждённого, что вся его судьба расписана от и до, и бороться с ней – всё равно что разгонять руками амархтонские тучи или туман Белого Забвения.

– Есть два пути. Первый – принять бой. Я слышал, что некроманты – всегда одиночки и собираются по двое-трое лишь в исключительных случаях…

– Маркос, да чтобы справиться с одним некромантом тебе понадобится целое войско! Что-то ты быстро позабыл бойню у «Морского конька». Впрочем, допустим совершенно невероятный расклад: тебе удалось победить некроманта. Что дальше? Некромант, каким бы он ни был сверхмагом – существо из костей и плоти. Но как ты, поведай мне, собираешься победить Акафарту? Разумеется, в том невероятном случае, если её отыщешь?

– В этом ты и должен мне помочь, Мелфай, – сказал Марк, тщетно стараясь не выдавать неуверенности в собственных словах.

– Чудно! Великолепно! – Мелфай разразился саркастическим смехом. – Выставишь меня как приманку, а когда Акафарта выползет из своего логова и облачится плотью, чтобы меня сожрать, ты выскочишь из засады и рубанёшь её легендарным мечом-Логосом! Как тебе задумка, а?

Марк досадно прикусил губу. Разговор становился всё более трудным.

– Значит, остаётся второй путь – отступление. Пока мы не знаем ни замысла некромантов, ни природы Акафарты, тебе будет лучше убраться подальше от этих болот.

– Это куда же? В Амархтон, к Сильвире? Или к сарпедонцам? Нет, Маркос, здесь единственное место, где меня приняли, одарили и возвысили, не требуя ничего взамен. А что меня ждёт у Сильвиры или у Кивея? Благодаря твоим доблестным деяниям в Зелёной Идиллии, молва о наглом лжемиротворце Мелфае разошлась по всей Каллирое. Так что зря ты проделал весь этот путь, Маркос. Сожалею, но твои усилия бессмысленны. Ты обманываешь сам себя и гоняешься за призраками. Займись чем-нибудь другим, Маркос, а меня предоставь самому себе.

«Сурок был прав. Он меня не послушает, – устало подумал Марк. – И вовсе не потому, что он неспособен пойти наперекор своему тайному учителю. Мелфай попросту не хочет идти со мной. Перед ним открываются огромные просторы власти и влияния, которые наобещали ему некроманты. А что могу предложить ему я? Стать сподвижником Седьмого миротворца в бессмысленной борьбе? Что же делать? Неужели единственный выход – это предложенное Сурком похищение?»

– Не могу, Мелфай. Не могу махнуть на тебя рукой и отправиться по своим делам. Если ты ещё веришь в Путь Истины, то должен понимать, что такое призвание…

Юный маг кисло поморщился.

– Не надо нравоучений, Маркос. Роль храмовника тебе не к лицу. Скажи лучше, что теперь ты намереваешься делать?

– Хорошо, скажу. Если ты отказываешься уходить из Саламора, то я поселюсь здесь же – напротив твоего дома. Буду следить за тобой и выслеживать твоего учителя. Буду разгадывать замысел некромантов и цели этой Акафарты. Если ты переберёшься в другое место – я последую за тобой. Считай это навязчивостью, но это я передал тебе Логос – я и в ответе за этот искривлённый путь миротворца, на который ты стал.

– Вот оно что! – воскликнул Мелфай с долей раздражения. – Да ты, оказывается, ещё тот настойчивый сукин сын! Надо же, какой великий подвиг задумал! Кто-то мечтает победить дракона, а ты взял ещё выше!

– Я хочу вытащить тебя из этого болота не ради собственной прихоти.

– Ой, как ты плохо знаешь себя, Маркос! Вглядись хорошенько в самого себя. Идеалы Пути Истины и присяга миротворца – это лишь твой способ удовлетворения собственных страстей. Разве мечтая спасти одураченного некромантами доброго парня или победить зловещую сущность, ты не жаждешь утвердить этим своё «я»? Знаю, что жаждешь. И это правильно. Потому что нет никакого Пути Истины. Есть твой путь и мой путь – иных нет.

– Тогда встань на свой путь! – твёрдо проговорил Марк. – А не на тот путь, к которому тебя толкает жажда властвовать и владеть исключительным знанием.

– А разве жажда властвовать и владеть исключительным знанием – грех? Я уже на своем пути, Маркос! И я с него не сверну.

– А что тебе говорит твоя совесть? – понизив голос до шёпота, спросил Марк.

Мелфай отвернулся.

– Мы по-разному понимаем это слово, Маркос. Совесть, о которой ты говоришь – это всего-навсего жалкий набор догм, правил и предписаний, прочно вбитый в твою и мою голову храмовниками. Лицемерами, жаждущими, чтобы люди не искали истину, а слепо верили каждому их слову. А потому для меня эта совесть – всего лишь преграда, которую нужно преодолеть. Прислушайся к ней, Маркос, и поймёшь, насколько она зла и жестока. Она не только мучит тебя за ещё несовершённое преступление, но и заставляет уязвлять других. Это последнее, что надо преодолеть на пути к высшему магу… к сверхчеловеку.

Марк сжал кулаки. Ему захотелось выпалить Мелфаю в глаза, что весь его путь к могуществу – изощрённый обман, лживые обещания, нечистый путь, конец которого будет хуже смерти…

«Бесполезно. Чужая воля. Чужая жизнь. Я бессилен перед его свободой выбора».

Марк понял, что проиграл. Ему не переубедить этого человека. В душе хором заныли тоска и одиночество. Только теперь он отчётливо понял, что тот, кто свил его судьбу с судьбой Мелфая – Саркс ли это, некромант ли, Кукловод или сама Акафарта – просчитал всё до мелочей. И всё, что делает Марк сейчас, только соответствует его плану.

«На что же я рассчитывал, идя в Саламор? Полагался на великого Фосфероса? Но Фосферос не сделает за миротворца его работу...»

– Вечереет, – как ни в чём ни бывало подметил Мелфай. – Идём в дом, Маркос, здесь становится прохладно.

– Подожди, – сказал Марк. – Я хочу тебе ещё кое-что сказать…

И тут Марк осёкся, так как услышал мягкие вкрадчивые шаги за спиной, а затем хрипловатый женский голос произнёс:

– Бесполезно, Маркос. Он сделал свой выбор. И сам приговорил себя к вечному падению в Чёрный Провал.

Выступив из зарослей осоки, чародейка глянула с ядовитой усмешкой на изумлённое лицо Мелфая, подняла руку с зажатым в ней лозовым магическим жезлом, и на конце его вспыхнул зелёный огонёк.

***

В Зелёной Идиллии Амарта без труда узнала о страшных событиях, произошедших у Храма Призвания. Всё, что она услышала от местных крестьян, подтверждало, что Мелфай избран некромантами. Сложнее было узнать, куда отправился лжемиротворец после того, как Маркос его разоблачил. Проведя несколько дней в этом селении и узнав, что Мелфай, по всей вероятности, сбежал в Туманные болота, Амарта без промедления отправилась в путь. Возникли новые трудности. Туманные болота – слишком обширный край, чтобы отыскать одного человека. Однако и тут Амарте повезло. В поселении бесцветных магов, куда она заехала купить себе новый магический жезл, уже слышали о некоем чаровнике, которого местные аделиане считают новым миротворцем. Появился этот человек недавно и поселился в селении Саламор. Купив у бесцветных превосходный жезл и дважды обратив с его помощью в бегство местных разбойников, позарившихся на одинокую всадницу, Амарта через несколько дней добралась до Саламора.

«Завтра всё будет кончено, – думала она, едва не засыпая от усталости на своём коне. – Я уничтожу игрушку некромантов и вернусь в сельву».

Но покушение на жизнь Мелфая пришлось отложить. На подъезде к Саламору Амарту схватила жестокая лихорадка. Голова раскалывалась от боли, крутило внутренности, слабость была такой, что она ежеминутно рисковала упасть с коня и уже не подняться. Чародейка приняла эликсиры – и свои сельвейские, и приобретённые у бесцветных магов, но заранее знала, что они не помогут. Лихорадка была не простой хворью. Её наслали. Невидимый, необычайно могущественный колдун наслал на неё эту хворь уже в третий раз. Амарта ненавидела его бессильной ненавистью. В первый раз из-за этой напасти она не успела проститься с лежащим на смертном одре отцом. Во второй – не смогла сойтись в Поединке Правды с миротворцем Маркосом. И вот, проклятый колдун остановил её в двух шагах от заветной цели!

«Он связан с Мелфаем, – думала чародейка едва ли не в бреду. – Он его покровитель. Он ослабил меня, чтобы убить».

Не в силах держаться в седле, Амарта остановилась в саламорской таверне. Завидев больную лихорадкой женщину, хозяин замахал руками, заявляя, чтобы она убиралась, дескать, у него тут не дом милосердия. Однако, получив плату за десять дней вперёд и сверх того, он тотчас распорядился поселить её на втором этаже в отдалённой комнате, попросив только не спускаться в обеденный зал. Амарта была не в силах этого сделать, даже если бы очень захотела.

Потянулись дни, сливающиеся с ночами. Страшные сны сменяла тревожная явь, когда Амарта вздрагивала от каждого скрипа, ожидая, что это идут её убийцы. Каждый раз, когда дверь в её комнату открывалась, она хваталась за жезл, будучи не в силах сплести самое простенькое заклятие. Однако это приходила служанка, принося еду и предлагая послать за знахарем. Амарта отказывалась и от того, и от другого. Она знала, что бороться с болезнью бесполезно. Эта хворь могла пройти только сама по себе. Так и случилось. Провалявшись с неделю на жёсткой кровати, кишащей блохами, отощав и ослабнув, Амарта в конце концов оправилась от болезни, но чувствовала себя прескверно.

«Настоящая болотная ведьма, – криво усмехнулась она, разглядывая в зеркальце свои бледные впалые щёки, тёмные круги под глазами и слипшиеся волосы. – Мелфай остолбенеет от одного моего вида».

Во дворе её ждал новый неприятный сюрприз. За время её болезни из конюшни украли её коня. Препираться с хозяином, требуя, чтобы он возместил убытки, не было ни сил, ни желания. До дома чаровника, о котором тут болтали на каждом углу, можно было дойти пешком.

Подходя к указанному дому, Амарта насторожилась. Похоже, у Мелфая в доме было полно гостей. У коновязи стояли три лошади и два осла, а у самых дверей топтался худощавый послушник. Засев в зарослях осоки, Амарта принялась ждать.

«Подожду, пока они уберутся. Или дождусь ночи и сделаю всё бесшумно».

Однако ждать ей пришлось недолго. Дверь отворилась… да, она не ошиблась! Мелфай – недоучившийся серый маг, лжемиротворец, жертва, избранная некромантами для мерзкого ритуала – вышел во двор. А за ним…

«Ого! Маркос?! Как это возможно? Ты пришёл к Мелфаю в один день со мной? Вот так совпадение!.. Или… или это вовсе не совпадение?»

Амарта не успела развить свои смутные подозрения, потому как ей пришлось вслушиваться в разговор Мелфая и Маркоса. То, что она услышала, ошеломило её. Акафарта! Зеркало Мглы! О, силы хаоса, неужели это возможно?! Даже высшие маги Тёмного Круга говорили об Акафарте – Мглистой Богине – шёпотом. Это была вечная зловещая тайна, раскрыть которую желали очень немногие. И если это она избрала своим инструментом Мелфая… Амарту охватила дрожь. Ей и в голову не могло такое прийти. Он страшилась возрождения Проклятия миротворцев, думая, что ничего худшего быть не может. Оказывается, может. Убить, убить Мелфая немедля! Следующего шанса может не быть!