Текст книги "Неудачный персонаж (СИ)"

Автор книги: Павел Коготь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Глава 18. Лесник пришел

Облако мрака с алебастровой сердцевиной торжественно колыхалось над темным оврагом.

Грибус, срок левитации у которого тоже вышел, вновь стоял на краю обрыва – на коленях и склонив голову. Лухрасп скорчился внизу, в листьях. Я сидел выше всех, над головой Грибуса.

– Предначертанное свершилось, – вещала Ламиа. – Элоиза, дитя мое, возлюбленная жрица моя – наше изгнание закончилось. Ни безумные Спящие, ни пираты мертвые или живые, ни даже тот, кто вскоре проснется, – никто теперь не сумеет нам помешать. Ныне я в силах покинуть чащу, перенести тебя на корабль – и мы отправимся на континент, откуда некогда нас изгнали инквизиторы Светлых. И они умоются кровью!

Я вздохнул. Любитель фэнтези, в этой игре, откуда нельзя было выйти, я начинал ощущать себя в сумасшедшем доме. Это пугАло. И… кот. И шанс был снова только один… или все-таки не один?

Я осторожно, не привлекая внимания Ламиа, посемафорил Лухраспу. Спросил жестом: “Ну? Получилось?” Усач показал мне шесть пальцев и потом, отдельно, большой: все хорошо, мол.

Ладно. Усевшись в развилке ветвей, я достал из-за пазухи Коготь, а потом – ту кривую палку, обломок плАвника, который Климов метнул в голову Всеволода. Сейчас либо получится, либо нет. Давай, система, не разочаруй.

Примерившись, я приладил зауженный конец палки к желобку со внутренней стороны Когтя и накрепко перемотал эту конструкцию поясом, заложив внутрь монетку Грима. Ну?..

Вы создали уникальный предмет

Умение Крафтер: +5,1

Я присмотрелся.

Варварское копье “Погремушка дурачка”

Урон: рандомный

Класс предмета: воистину уникальный

Качество предмета: ужасное

Прочность: 4 %

Особое свойство: “Дуракам везет” (шанс нанести критический урон любой цели 0,01–10 %, зависит от уровня и умений того, кто использует, а также игрового контекста)

– Кстати, Алексей Константинович, – пробормотал я, – тут в кустах совершенно случайно стоит рояль, изволите ли сыграть?

Игра – абсолютно точно – подстраивалась под мои действия. Светка однажды прочла бульварную книжку про “квантовую психологию” и неделю сводила меня с ума, рассказывая про “формирование реальности нашим мышлением”. Потом ее попустило: после того, как я нашел и сбросил ей годный ролик, где какие-то бодрые чуваки стебали и разбирали по косточкам эту самую книжку, а заодно проходились и по мутной личности автора. Но разговаривать со мной об этом потом отказывалась.

Сейчас я чувствовал себя как в реальности из той самой книжки. Формирующейся. Беда была в том, что, подстраиваясь, игра одновременно и повышала ставки. Я мог выиграть. Но при проигрыше терял вообще всё…Ладно, пора начинать.

Я тихонько поднялся на ноги, балансируя на ветвях. Ламиа продолжала что-то там громыхать про возрождение древнего культа и обращение всех неверных в рабов, а я попытался представить, куда мне бить. Хэ зэ, куда. И как.

…И тут на плече у чудовища возник Амра. Он выбрался откуда-то из-за загривка, пошатываясь: вынырнул из плотных клубов темноты и пружинисто утвердился в той точке, где бесформенное крыло сопрягалось с сотканным из мохнатого мрака туловом. Оказавшись тем самым рядом с головой твари, вернее – близ человеческого женского торса, на котором сидела еще одна голова.

Ему явно было несладко – он прикладывал большие усилия, просто чтобы не сверзиться вниз. “Аура Прародительницы суккубов”, вспомнил я. Понятно.

Торс богини развернулся к ослабевшему пирату.

– О, ты еще здесь, – насмешливо произнесла Ламиа. – Столько жизненных сил в упыре! Невероятно. Что же, я не ошиблась – ты нам пригодишься. Я сделаю тебя Королем Ночи… О, не ревнуй, дитя! – последняя фраза предназначалась Грибусу-первожрице, который так же стоял на коленях. – Маленьким королем ночи… кукольным…

– Арргх! – взревел Амра и, прыгнув вперед, схватил богиню за горло.

…И выпустил, едва не рухнув в овраг.

– Заморозила мою кровь, нечестивое ты отродье! – рявкнул он, так яростно вытаращившись на свою правую руку, будто хотел ее оторвать.

Ламиа переливчато расхохоталась. Теперь ее голос и смех звучали нормально, звонко, и даже больше того – привлекательно. В отличие от ее слов.

– То ли еще будет, молодой пират! Твое тело познает тысячи состояний: ты будешь молить меня, и чтобы это остановилось, и чтобы никогда не кончалось!

– Как бы не так, ведьма!

Я не мог этого видеть, но буквально шкурой почувствовал, как у Амры на максималках включается его боевое безумие, или как там зовется эта абилка. Как если бы мы были с ним в одной пачке и я мог читать логи.

…А я, кстати, теперь и мог. Потому что в следующий момент, когда Амра зарычал: “Крум!”, в овраге, вырвавшись, как черт из коробочки, из листвы, Лухрасп закричал: “Грим!..” – и подбросил монеты вверх; а я, активировав “Воззвание к Светлым” (не услышит – и хрен с ним! а вдруг?!) метнул свое копьецо Амре.

– ЛОВИ!

Амра поймал. И игра объединила нас троих в пачку.

…Левой рукой, на крохах удачи Грима, ярости бешеного берсерка и – главное – на логике сюжетного образа, где Конан обязательно побеждает и Саломею, и Акивашу, – Амра поразил цель. “Погремушка” ударила Ламиа в грудь, и на алебастровом торсе раскрылась кровавая рана.

Ламиа ужасающе закричала. Вместе с ней пронзительный крик издала первожрица. Вырвавшись из тела Грибуса, которое кувыркнулось в овраг, призрак метнулся к своей богине и беспорядочно закружился вокруг, не в силах помочь.

Амра, нанеся свой удар, покачнулся и начал падать с тела чудовища вниз. Но он успел еще раз воткнуть короткое копьецо в тело Ламиа – ее темную аморфную тушу – и несколько невероятных мгновений скользил по ней, замедляя свое падение и буквально распарывая клубящийся мрак пополам когтем ловчего. Потом древко “Погремушки” сломалось, и Амра просто камнем канул в овраг.

Ламиа преображалась и никла, как ранее капитан Гвоздь. Полотнища тьмы, окружавшие торс богини, распоротые копьем, истончались и исчезали, открывая овраг яркому свету двух лун. Тело гигантской мыши, ее крылья, увенчанные когтями, – все это растворялось у нас на глазах. Сгусток тьмы, скрывавший верхнюю половину головы Ламиа, тоже раскручивался, точно чалма, и рассеивался. Наконец, остался лишь обрубленный, раненый торс богини – и с глухих стуком он тоже упал с высоты в овраг. Призрак жрицы с криком метнулся следом.

Я с трудом сел, опершись спиной о ствол. Фух-х… Но ведь это еще не конец.

Внизу, в овраге, Лухрасп метнулся к упавшему Амре. Я видел, как он полоснул себя по руке ятаганом и поднес запястье к бледному запрокинутому лицу своего друга, лежащего без движения. И Амра зашевелился.

Мне тоже нужно было лезть вниз: в темпе, в темпе! Там – опять раскатившиеся монеты, которые Лухрасп был должен подбросить, взывая к богу удачи, и что важнее – травы, собранные Грибусом. Без них мы не сварим зелье, а без него галера не поплывет. И я не выберусь с острова.

Все остальное – лут с капитана Гвоздя и с Ламиа – меня интересовало слабо. Тем более я полагал, призрак жрицы отнюдь не утратил своей опасности. Вот перестанет она горевать по богине, отойдет от первого шока – и… мало нам не покажется. Соберись, Лёха!

Обдирая ладони, я кое-как соскользнул вниз и поковылял вглубь оврага: как же, в самом деле, эта локация надоела! Вскоре я вышел к пиратам.

Лухрасп привел Амру в чувство, но сам выглядел не ахти как.

– Монеты собрал? – спросил я.

– Не все, – устало мотнул головой усач, – осталась последняя. Седьмая.

Он сунул мне в руку Коготь: мою монетку, примотанную к “копью”, усач извлек.

– Седьмую никак не могу найти…

– Ребята, – я обращался к неписям по простому, снова забыв, что это не более чем куски кода, сложные и обширные, впрочем. – Ребята, я предлагаю валить. Ищем Грибуса: у него в сумке травы. Берем его самого или только сумку. И к лодке. Черт с этими монетами, кладом, со всем этим островом. Я хочу только с него уплыть.

Из глубины оврага – от двери – доносились причитания призрачной жрицы. На неизвестном мне языке она снова пела, оплакивая свою богиню. Низкие стоны, из которых состоял плач, звучали тоскливо и жутко.

– Без седьмой монеты я не уйду, – упрямо сказал усач. – Я к этому кладу полжизни шел. У нас с тобой уговор!

Я вздохнул.

– Ладно… Ты умеешь по лунам время суток определять? Полночь скоро?

– Уже почти, – обреченно отозвался усач, взглянув в небо.

– Тогда поздравляю. Подозреваю, что в полночь начнется. И это будет еще хуже, чем Ламиа.

– Так не будем продолжать терять время, – буркнул пират.

Он вздохнул, вытащил одну счастливую монетку из кошелька, пошептал над ней и несколько раз крутанулся на пятках, а потом бросил.

– Заметил, куда упала?

Я ткнул когтем – монета улетела шагов на семь, еще дальше в овраг, и опять пропала в листве.

– Где-то там и последняя, – постановил Лухрасп и снова бросился рыться в листьях. Мы с Амрой последовали за ним.

С места, куда упала монета, был виден и Грибус – его тело лежало еще в десятке шагов впереди. Я прокрался к нему.

Пират был мертв – решительно и бесповоротно. Поодаль валялись его кожаная сумка с гербарием и красный колпак. Грязные седые волосы разметались. Не знаю, отчего именно, но мне неожиданно стало очень жалко беднягу. Старик был тот еще гусь – но всерьез на моих глазах навредить никому не смог. Зато сам попал под раздачу несколько раз – и погиб нелепо и некрасиво.

Неправильное что-то происходит в этой игре. Невзирая на все спецэффекты и сценарные рояли в кустах – не должно все так быть похоже на реальную смерть. Не за этим в игру приходят. И почему-то мне все сильней кажется, что наш “эксперимент”, который нельзя прервать, как-то связан со всеми этими странностями… Ладно, с этим будем разбираться потом.

Чтобы взять сумку, нужно было сделать еще три шага. Отсюда напрямую уже было видно самый глубокий участок оврага, где в дальнем откосе зловеще мерцала древняя дверь.

То, что осталось от Ламиа, рухнуло перед дверью; призрак жрицы стоял над останками (можно их так назвать?) на коленях, исполняя свой ритуальный плач. Проклиная сухие листья, заполонившие все вокруг, я медленно преодолел необходимое расстояние и потянул торбу Грибуса. Раздавшийся громкий шорох издевательски напоминал шелест крыл Ламиа. Жрица подняла голову и посмотрела на меня в упор. А потом кинулась.

Я бросился наутек. Умирать, держа в руках сумку, я боялся. Поэтому с криком “Полундра!”, перескакивая через горы палой листвы, я рванулся назад и выскочил обратно к побратимам-пиратам. К счастью, те были готовы.

Амра подобрал ятаган капитана Хызыра и поигрывал им с ухмылкой. А усач, проведя поперек оврага линию, опять рисовал вдоль нее какие-то знаки и бормотал. Оба стояли с той стороны черты.

– Лови! – крикнул я и швырнул сумку, Амра ловко поймал ее за ремень. Впрочем, я тоже успел: перекатился и оказался за линией за мгновение до того, как пальцы призрака вцепились бы мне в плечо.

Подлетев к черте, привидение затормозило и уставилось на нас жутким взглядом.

Властное лицо первожрицы теперь перекошено было гневом и болью, а лоб и щеки – украшены кровоточащими серебром ранами, которые та сама же себе и нанесла.

– Я ждала этой ночи сотни лет, – глухо и страшно сказала она, – и вы разрушили мои чаяния за один миг. Теперь еще невесть сколько веков я должна буду капля за каплей возвращать Госпоже ее силу.

– Не мы пролили первую кровь, жрица, – рыкнул Амра, опять жутко мне кого-то напомнив с ножом в руке.

– Вас ждет гибель. – Палец призрака протянулся вперед, отдернулся от черты, но потом по очереди ткнул в каждого. – Я говорю об окончательной гибели, забвении ваших дел и лиц в этом мире и в остальных. И вас, морские разбойники, и тебя, Спящий.

Я снова почувствовал дискомфорт: это было неправильно! Не должна непись так к игроку обращаться… Амра тоже поёжился и толкнул Лухраспа:

– Пора убираться отсюда. Не приведи Мимир, сейчас нашлет мужское бессилие – хуже этого нет, ходи по знахаркам потом… У меня было такое.

– ПРОКЛИНАЮ! – взвизгнула жрица. – Проклинаю гибелью и забвением!

…В этот момент кое-что началось. Хоть я и отдалился от самой глубокой точки оврага, но по-прежнему видел за его поворотом верхний краешек таинственной двери, мерцающий в лунном свете. И этот краешек дрогнул, а затем медленно двинулся вбок. Дверь открывалась!

– Ну всё, – пробормотал я. – Пришел лесник и всех разогнал.

Мгновеньем позже донесся шум осыпающейся земли, а светящиеся линии ярко вспыхнули. А потом – сильный и гулкий звук, будто бы распахнулись тяжелые створки бункера. Да почему – будто бы?.. Я знал – так и было. Наступила третья ночь, и свет обеих лун Терры одновременно пришел в овраг. Полных лун – изображенных на тех самых двух створках.

“Бункер” этот был, вероятно, гробницей. А ее обитатель (или несколько обитателей?), как я успел понять по нескольким оговоркам, был силой, связываться с которой не рисковали ни Ламиа, ни капитан Гвоздь: два этих ночных хозяина острова, проживавшие здесь, как кошка с собакой, в состоянии некоего вооруженного нейтралитета, могли лишь радоваться тому, что его истинный, третий хозяин выбирается из своего логова только раз в три года, не мешая их мелким сварам.

И в этот раз они оба рассчитывали успеть заполучить преимущество и закончить свои дела до того, как проснется живущий в гробнице… но не успели. И мы не успели тоже.

Лухрасп и Амра бросились прочь из оврага, причем новоявленный упырь – куда быстрей и ловчее. Когда усач запнулся о корень, заваленный листьями, и растянулся в середине тропы, Амра с рычанием схватил его за руку, вздернул – и повлек дальше со стремительностью экспресса.

Призрак жрицы, когда раздался жуткий гул, как будто ветром швырнуло вперед, но она вновь налетела на незримый барьер и отпрянула. Потом, выкрикнув “Госпожа!”, метнулась обратно вглубь оврага. Но, снова вскрикнув, свечой ушла вверх, за обрыв.

…Супер, неписи разбежались, как тараканы… А мне что делать? Я не верил, что крох выносливости, которые у меня оставались, хватит на бегство от неведомого врага. Ну хоть сумка была у Амры – можно было не беспокоиться. Поэтому доковылял до ближайшего подходящего углубления в сторонке, под стеночкой – и трясущимися руками забросал себя листьями. Если мне суждено быть обнаруженным – ну что же, здравствуй, респаун. В самом худшем случае эта тварь из гробницы сделает возрождение “отложенным” – до утра. Это значит, я опять не смогу просто так добраться до корабля… а откладывать отбытие с острова больше нельзя… но я не знал, что еще можно сделать. К черту, теперь все зависит не от меня.

В очередной раз навалившееся виртуальное “утомление” причудливо коррелировало с настоящей психологической усталостью. Не могу я больше решать эти всё новые и всё более нерешаемые задачи. Слишком много древних проклятий, призраков, хтони, кровищи. Слишком высокоуровневые противники. Слишком тяжелые, неподъемные квесты – как в старых играх, о которых рассказывал мне отец. И главное, это всё не заканчивается.

Буду просто лежать, зажмурив глаза, в листве и… Что это? Прямо у меня перед носом лежал золотой кругляш. Седьмая монета снова пришла ко мне! Стараясь не двигаться резко, я прошуршал рукой и цапнул ее. В то же мгновение перед глазами выскочили системные строчки.

Вы находитесь в сооруженном убежище.

Укрытие от посторонних глаз: 22,4 %; умение “Крафтер”: +0,12.

Хотите впасть в летаргический сон?

Да / Нет

Внимание! Из летаргического сна нельзя будет самостоятельно выйти до истечения назначенного вами периода.

От двери не доносилось больше ни звука – снова мертвая тишина. Но я знал, чуял, что проклятая непись, выползшая на третью ночь, отсиживаться в норе не будет. Может быть, уже стоит рядом и глядит на меня, как на страуса, засунувшего башку в песок. “22,4 %”, надо же…

Я ткнул “Да”.

Выберите, на какой срок хотите погрузиться в летаргический сон.

Перед мысленным взором всплыл таймер, и я поспешно поставил его на десять минут. Всё!…Сам до конца не был уверен в правильности решения: все же на тварь, вылезшую в овраг, посмотреть хотелось. Но я помнил: бывают случаи, когда для маскировки гораздо лучше, если ты не видишь противника, не думаешь и… не боишься его. И этот случай был как раз из таких.

…И пришла мягкая тьма без картинок.

Когда тьма рассеялась, я, не шевелясь, выждал еще пару минут. Обратил внимание, что шкалы показателей подросли: ненамного, но все же заметно. Похоже, в “летаргическом сне” персонаж восстанавливается быстрее. Надо запомнить… Тут же я понял, что и мое моральное состояние улучшилось. Так бывает порой “в реале”: днем после бессонной ночи поспишь минут десять-пятнадцать – и как огурец, снова готов на подвиги. В универе я так перед экзаменом делал. Жаль, теперь работает уже не всегда: зачастую лишь голова начинает болеть.

Прорвемся! Держись, котофей! Я осторожно смахнул с лица листья. По-прежнему было тихо, но ощущение непосредственной угрозы миновало. Поднялся и, стараясь потише шуршать, подошел к линии, проведенной Лухраспом.

…Она исчезла. Борозда в земле, выписанные палкой значки – все это было сметено прочь, будто ковшом. Я двинулся дальше, вглубь к двери.

Та оказалась распахнута: в стене оврага зиял огромный проход. Чёрт…

Здравый смысл велел мне бежать. Нет, не потому что страшно. Потому что нельзя рисковать. Надо, надеясь, что обитатель гробницы не переловил еще важных для меня игроков и неписей, бежать к хижине, куда мы перегнали лодку. Прыгать в нее и валить: плыть подальше с этого проклятого острова. Но…

Я ведь догадывался, кто мог обитать в этой гробнице. Кто сожрал много лет назад команду капитана Гвоздя – всю, кроме Бен-Ганаша, которого сделал своим слугой и обязал водить сюда корабли, соблазняя их зарытым сокровищем. Намеков и оговорок было достаточно. Мой старший “родственник”, вот кто. И может быть, в его логове я – именно я! – смогу и успею урвать что-нибудь интересное именно для упыря?.. Раз уж так получилось, что двери открыты и я – здесь…

И я осторожно пошел вперед. Ночное зрение выручало: во тьме за распахнутыми дверями, куда не проникал лунный свет, я легко различил лестницу, уходящую вниз, и вдоль нее по стене – ряд фигурных кованых скоб, чтобы вставлять факелы. Как есть гробница. Сами высокие створки – теперь, когда они были открыты, можно было их разглядеть – были сделаны не то из металла, не то из камня. Снаружи они заросли слоем земли, изнутри тоже были покрыты то ли патиной, то ли грязью, но толстые боковые края хранили идеальную гладкость. По ним продолжали сновать огоньки, намекая, что обе махины могли быть созданы и сдвинуты с места либо высокими технологиями, либо магией.

Стоп… а что с нашей падшей богиней?

…Бледный торс Ламиа лежал в листьях, как никогда прежде напоминая статую Венеры Милосской. Я присмотрелся – да это теперь и была статуя. Никаких хлопьев мрака, никаких щупалец. Верхняя часть головы тоже была отколота, как и конечности. А вот призрака жрицы не было видно.

Алебастровая статуя

Аватар темного божества Ламиа

(Аватар неактивен. Хотите попытаться вознести молитву Ламиа?)

Да / Нет

Не-не-не. Лежи, богинюшка…

Откуда-то с побережья донесся крик – не понять чей. Он сработал для меня спусковым крючком. Сорвавшись с места, я скользнул мимо циклопических створок и шагнул в подземелье.

Глава 19. Никудышное сокровище

Поставив ногу на первую из ведущих во тьму ступеней, я все-таки остановился.

Подземелья – это ловушки. Классика жанра. Конечно, в реальных “данженах” простенькие защитные приспособления ставили от воров-гробокопателей. А здесь, в фэнтезийном мире, обитатель гробницы сам ведет активную светскую жизнь, не прочь иногда выйти наружу – спрашивается, зачем бы ловушки были нужны. Но одно дело – логика, а другое – традиции. Я вспомнил кучу более примитивных, чем “Терра”, игр: везде нужно было, так или иначе, смотреть под ноги. Разнообразие подземельных угроз, впрочем, обычно исчерпывалось ямами с кольями, вылетающими из стен дротиками и падающими лезвиями, ну и опускающимся потолком. Еще в памяти всплыл почему-то мужик в шляпе, убегающий от громадного шара. Отец, что ли, кино показывал…

Медленно двинувшись вглубь, я вскоре обнаружил две подозрительные ступеньки – они, в отличие от остальных, не были вытертыми – и обе перешагнул. И точно – прямо перед второй ступенькой в стене была малозаметная откидывающаяся крышка, из которой явно вылетало что-то не слишком приятное…Так я достиг конца лестницы.

Вслед за ней начинался коридор, оснащенный все теми же скобами для факелов. В разных местах посреди коридора было натянуто три тонких тросика, а некоторые из плиток пола снова выглядели поразительно новенькими. Если бы не ночное зрение, я бы вляпался.

Стены были затянуты паутиной, стоял густой запах сырости.

В какой-то момент коридор вышел в округлую ассиметричную залу, с потолка которой свисала огромная темная люстра, подозрительно перекошенная. Под ней возвышался холмик из окаменевшего воска. В узоре тяжелого кованого абажура среди паутины угадывались кинжалы, направленные вниз остриями, так что я обошел сию жемчужину интерьера по дуге. Однако с другой стороны залы обнаружились целых три выхода, ведущих в три разных коридора. Началось…

Лабиринтов мне еще не хватало. Хотя… ну а что я теряю – одну единицу характеристики? Ловушка точно отправит меня на простой респаун, даже не на отложенный. А вот лут тут может быть – ого-го. Лучший лут на этом острове, по всем признакам. Так что, пока хозяина дома нет…

Но куда идти? Я закрыл глаза, прислушиваясь к своей интуиции…Круто звучит, да? – конечно же, “интуиция” не помогла мне никак. С таким же успехом мог бы монетку бросить. Впрочем, я как будто почувствовал какой-то едва уловимый запах.

Не то чтобы привлекательный, но и не противный. Как будто пахло железом… Запах, скорее, был в коридоре справа, и я сделал шаг туда. И… обратил внимание на мерцающую тонкую линию на полу. Она была еле-еле заметной и появлялась лишь на границе моего поля зрения, но она точно была: уходила по центру правого коридора вперед, а потом сворачивала в один из проходов. Не четкая и прямая, а рваная, будто кто-то разбрызгивал нечто… я пригляделся тщательнее, поворачивая голову так и эдак, пытаясь “поймать картинку”, и тогда…

Получено умение “Чуять кровь” 0 уровня! Умение распознать след зависит от его выраженности, давности, вашей сосредоточенности, а также наличия/отсутствия отвлекающих факторов.

Умение “Чуять кровь”: +0,23.

А сама линия на полу проступила четче.

Кровавый след. Давность следа: очень старый.

Ого! Однако же, это какой-никакой ориентир. Я осторожно пошел по следу – и оказалось, что он ведет по пути, свободному от ловушек. Все глубже и глубже…

Лабиринт действительно оказался запутанным. Коридоры были одинаково ровными, прямоугольными снизу и гармонично сужающимися вверху, стены и пол – выложены аккуратными серыми кирпичами. На перекрестках периодически попадалась крепь, поддерживающая своды, – одинаковые кирпичные же столбы. Лохмотья паутины повсюду. Развилки тоже были похожими и ритмичными, и сам я мгновенно здесь заблудился бы или как минимум застрял до утра, доверившись “правилу одной руки”. Потому что на мини-карте лабиринт не отображался: место, которое я миновал, немедленно вновь заволакивало чернотой.

А потом коридор вывел меня в еще одну залу. “Па-бамм!” – как будто прозвучало у меня в голове.

С потолка свисали ржавые цепи с мясницкими крючьями, а на крючья были насажены иссохшие, как бы мумифицированные тела. Я узнал их всех. Всех, кто стоял за спиной у капитана Гвоздя, десяток зверских пиратских физиономий… но самого капитана не было. Тела выглядели очень неряшливо. Я не стал их рассматривать, однако на каждом виднелось множество жутких, но некогда кое-как затянувшихся ран, а некоторые не имели конечностей.

“Мертвое тело” – услужливо сообщила система, когда я, хоть и стараясь держаться на расстоянии, все же приблизился к одному из пиратов, чтобы идти дальше, в другой проход. “Хотите обыскать его?”

“Нет”. Идите нафиг с такими локациями… Квест-рум про маньяка на максималках, блин. И, как в любом квест-руме, тут была дальняя комната. В нее из залы вел отдельный узкий проход. И да, как бывает в таких играх и таких фильмах, там была клетка: железная, со ржавыми толстыми прутьями. В углу клетки валялась куча тряпья.

– Снова пришел меня мучить?.. – сказала куча.

Голос был слабым, едва-едва слышным, но в мертвенной тишине подземелья, где до этого я слышал лишь звуки, издаваемые мною самим, он заставил меня подпрыгнуть.

– Ты волен творить грязные ритуалы с моею кровью, упырь, но мой дух тебе неподвластен. Несмотря на твои ухищрения, он однажды покинет тело – и Мирт воздаст моей душе за страдания, а когда-нибудь – и твоей богохульной немертвой плоти.

Я закашлялся.

– Э… уважаемый, боюсь, вы не за того меня принимаете.

– Что?! – голос прибавил громкости. – Неужто?? Спасение? Через десятки лет, которые я перестал считать! – Куча тряпья на моих глазах трансформировалась в изможденного диннобородого мужика, который, впрочем, довольно шустро подполз к решетке.

А потом испустил разочарованный вздох.

– Еще один мелкий прислужник, обращенный проклятым патриархом нежити, всего-навсего! Я-то надеялся, что за мной всё же явился славный герой! Видит Мирт, я заслужил это! За те годы, покуда я был гроссмейстером, я неплохо послужил Ордену! …А впрочем, во мне говорит гордыня, не изжитая до сих пор, – тут же поправился он, разговаривая сам с собой. – Мирту виднее, а значит, я продолжу свое пребывание в плену у гнусного кровососа, который может творить грязные ритуалы с кровью, но ему не сломить мой дух!

…Кажется, пластинка пошла по кругу. Впрочем, возможно, этот мужик только тем и держался.

– И все-таки я опять не тот, за кого вы меня принимаете, – сказал я. – Пленитель ваш и мучитель – вовсе не мой начальник. Я – Спящий. И – клянусь Гримом, Миртом и Кроткой Ванессой – я воин Светлых богов… ну уж какой есть.

– Ложь! – взвизгнул яростно бородатый. Видать, не так уж и обессилел тут. – Грим вообще не входит в пантеон Светлых! А тебя прислал ОН – чтобы надо мной издеваться, внушив чувство ложной надежды!…Не-е-ет, вы не купите старого инквизитора на все эти приёмчики! Ибо твой мерзостный господин может творить с моей кровью любые богомерзкие ритуалы, но мой дух…

– Зажмурьте глаза, уважаемый, – сказал я со вздохом. – Я предупредил.

И, зажмурившись сам, кастанул свою паладинскую “визитную карточку”. Теплая и яркая вспышка, какой это подземелье не видело никогда, залила грязные кирпичные стены, ржавую клетку, полотнища паутины и обалдевшее лицо узника с вытаращенными глазами. Закрыл он их, как же. Бородач тут же рухнул с воем, схватившись, собственно, за глаза.

– Отрыжка сельской воскресной школы! – завопил он. – Где тебя такому учили?.. Ты должен был сотворить “Вспышку” десятой ступени, чтобы мои глаза исцелились настолько же быстро, насколько ослепли! О-о-о, Мирт! Я не вижу, я ничего больше не вижу! Кто ты такой, демоны тебя раздери?…О, прости за богохульство, великий Мирт!… Как упырь сумел овладеть заклинанием воинов Света??

– Уважаемый, – прошипел я, – может, мы не будем с вами шуметь? А то у нас тут и свет, и звук – натуральная дискотека. Я боюсь, что в любое время может вернуться тот парень, который вас держит в этом подвале. Вы вообще хотите отсюда выйти? Я готов постараться вас выпустить, но все вопросы и особенно вот эти претензии насчет десятой ступени – потом.

– Какой сейчас год? – спросил бородач, чуть-чуть успокоившись.

– Год Короны 7934-го круга, – ответил я, мельком глянув в меню.

– Триста лет с хвостиком! – возвестил узник, сбавив громкость, но совсем ненамного. – И во что за это время, скажите мне, превратился без меня Орден? Начали принимать упырей! А я ведь предупреждал круг магистров: потакание новомодным тенденциям, терпимости и этому якобы “гуманизму” – не доведут до добра!

– Ну я пошел, – сказал я. И развернулся.

– Погоди, глупый семинарист! – воскликнул пленник. – На стене у входа рычаг. Потяни его!

Я послушался, и дверь клетки со скрежетом отворилась. Бородач ловко из нее выскочил, но тут же врезался в стену лбом.

– Ничего не вижу…

– А ну слушай сюда, гроссмейстер хренов! – рявкнул я, схватив его за бороду. – Как я уже сказал – я Спящий. Мне плевать на твой Орден, я к нему не отношусь. Но я могу тебя вытащить, если ты меня будешь слушать. За этой комнатой – лабиринт с ловушками; слепой – ты точно по нему не пройдешь. А времени у нас мало. Решай – ты со мной или остаешься здесь. Делать то, что я скажу – молча, быстро.

– С тобой, – буркнул бородач, рывком забирая бороду из моей когтистой ладони.

– Отлично, тогда пошли.

Мы выбрались из комнаты с телами пиратов, и я повел бывшего инквизитора по лабиринту назад – по тому же тусклому кровавому следу. По дороге я кратко расспрашивал о его истории. Что сказать, она четко заполняла почти все белые пятна в лоре этого островка. Почти…

Около трехсот лет назад некий паладинский Орден, к которому принадлежал мой спутник, окончательно разгромил темный культ Ламиа – там, на большой земле. Остатки жриц во главе с верховной бежали на этот остров. Их преследовал специальный отряд инквизиторов и, разыскав тут, уничтожил и самих жриц, и темные алтари, которые те успели воздвигнуть – все, кроме одного. Порыскав по острову, инквизиторы отчалили прочь – опять-таки все, кроме моего спутника, бывшего главой их отряда и – ни много ни мало – великим магистром Ордена. Он выбрал остаться на острове и поклялся посвятить жизнь поискам последнего алтаря. Именно он и возвел ту хижину, что мы нашли на восточном берегу острова.

Прошло три года. Инквизитор методично обшаривал остров, однако так и не сумел отыскать тайник в дупле дерева. Меж тем уцелевший алтарь притянул к себе душу убитой верховной жрицы и напитал этого призрака магической силой. Но инквизитор тогда был сильнее – и призраку оставалось лишь прятаться, дожидаясь своего часа.

И этот час наступил. На остров высадились пираты капитана Гвоздя, чтобы зарыть здесь сокровища. Отшельник, прекрасно справлявшийся с привидениями и искушениями, оказался не столь хорош против банды морских разбойников. Он принял неравный бой, его посекли саблями и бросили на берегу умирать.

А потом произошло… что-то. Очевидно, клад был успешно закопан – по иронии игровых сценаристов, в центре острова, в двух шагах от последнего алтаря и… в трех шагах от логова еще одного, самого древнего обитателя острова.

Да, это был упырь. Разумеется, непись: очень сильный, видимо, как раз из тех “древних”, упоминание о которых я видел в вики. И ему как раз пришло время проснуться. Кровосос ничтоже сумняшеся сцапал всю команду Гвоздя, устроив охоту за ними по всему острову. Насчет самого капитана – непонятно. Так или иначе, в течение ночи он заволок в свое логово всех или почти всех живых, включая полумертвого инквизитора. Да, Бен-Ганаша среди них не было.