Текст книги "Сыны Амарны (СИ)"

Автор книги: Павел Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Кстати, капитан, – сержант вскинул руку, выискивая кого-то взглядом, и прищелкнул пальцами: – Э, "братья капучино", ходь сюды!

Двое новобранцев, бросив железо, кинулись к нам. Оба – коренастые, плотно сбитые, руки толщиной с ногу. Два эдаких "маленьких Джонса" – в росте с сержантом все же никто не мог потягаться. Ни до, ни после его появления на борту… Подбежали, вытянулись – друг друга стоят: квадратные челюсти, бритые головы, рост – сантиметр в сантиметр. Разве что нос у одного ломан на пару раз больше, да цвет кожи разный.

– Знакомься, капитан, наши новые Псы, – улыбнулся Джонс, без труда обхватывая обоих за плечи. – Не волкодавы пока, конечно, но питбули точно. Снеговик и Ночь.

– Я – Снеговик, сэр, – сверкнул ослепительно белыми зубами чернокожий.

Я перевел взгляд на "белого", методом не сложного исключения определив, что он и есть – Ночь, обратно на Снеговика, и – на счастливого, как слон, сержанта. И еле сдержал улыбку.

– Эни, – мягко начал я, – ты в курсе, что он черен, как копоть?

– О! – воскликнул Эйнштейн, хлопнув себя по лбу. – Копоть! Это-то слово я и искал! Отставить, Ночь! – командирским тоном пробасил он "белому". – Отныне твой "позывной" – Копоть!.. Не, ну а чо? – развел Джонс руками с самым невинным видом, заметив, что губы мои все же растянулись. – Мавр у нас уже есть. А это такой стар… "стар-те-гический" ход! – он подмигнул. – Ребята заслужили "позывные", на "Фесалии" сразу влились в процесс. Ипман, вон, тоже со мной согласился. Правильно я говорю, Ипман? – сержант оглянулся по сторонам. – Эй, узкоглазый, ты где?

Сержант Дэшэн Хань, что тягал сейчас сто пятьдесят кило на плечи, даже не обернулся; мышцы бугрились, поблескивая потом, резкие выдохи сопровождались металлическим лязгом.

– Узкоглазый… прикрыл… твою задницу… на Тау Фрэй, – ответил он через вздох, ничуть не замедляя движений.

Джонс хохотнул:

– Да я чо, против что ли? Только ты цену-то себе не набивай! Все видели, как ты сам ту гранату уронил! Сам "накосячил" – сам исправил. Все чин-чинарем. А вот тащил-то тебя потом я! И руку твою, кстати, тоже! А то пришили бы, вон, от Чупакабры, и ходил бы сейчас, "блистал картинками", как детская раскраска.

– У него моя Мили осталась бы без головы! – весело отозвался капрал Луис Сольдадо, закидывая штангу на "крюки", и чмокнул красотку, "наколотую" на предплечье.

– Так голова ж в бабе – не главное! – воскликнул Джонс. – Главное, чтоб "остальное" было с голову!

Он довольно "оскалился", покосившись на высокую брюнетку Натали Тайлер, что занималась на "бабочке". Свой "позывной" Натс получила как раз за "орехи" крайне соблазнительного размера.

Тайлер ответила ему хитрой ухмылкой.

– Так что Ипман, мое кун-фу лучше твоего! – закончил Джонс.

Зал грянул хохотом.

– Следующий раз я, пожалуй, не стану ничего "исправлять", – перекричал толпу Дэшэн.

"Да, взвод явно в хорошем расположении духа, – отметил я про себя. – Может, и впрямь, чаще выбираться в люди?"

– А самое-то интересное, капитан! – вновь повернулся ко мне сержант. – Эти двое, – он взъерошил "ежики" на головах Снежка и Копоти, – братья! Род-ны-е! Представляешь? Я-то сперва решил, ну, Дюран и Дюран, мало ли тезок…

Лицо Джонса сияло откровенной радостью сделанного открытия, и я не стал портить момент. В отличие от него я изучал личные дела всех новобранцев, как и их ген-профили. Да и "близнецов" наблюдаю уже целый отпуск. И ведь, действительно похожи! Особенно, когда вот так, рядом. Практически одно лицо. И второе – в негативе.

Уверен, что и остальные во взводе давно все поняли, но позволили Джонсу самостоятельно докопаться до истины. Такие маленькие открытия делают его крайне счастливым. А счастливый сержант… лучше, чем не счастливый.

– Ладно, Эни, не усердствуй с подготовкой, завтра выходим на боевой рубеж.

– Так точно, капитан, – кивнул Джонс с самым серьезным видом, разворачивая "близнецов" к снарядам.

Направляясь к выходу, я вскользь глянул на ринг, где Серафина спарринговала с "зелеными". Она как раз уложила одного. Да так, что по матам брызнула кровь из разбитого носа. Серые глаза дерзко блеснули мне, губы растянулись, и я приветливо кивнул.

– Капитан, – догнал меня в коридоре Сандерс. – Разрешите обратиться?

Он вытянулся в двух шагах позади, когда я покосился через плечо.

– Валяй, – мотнул я головой, давая понять, что не остановлюсь.

– Я знаю, вы умышленно "вырубили" меня на "посвящении", – капрал двинулся следом. – Вы тогда даже не вспотели еще… – голос на секунду замялся. – Могу я спросить почему?

– Предпочел бы, чтоб я ломал тебе кость за костью?

– Если честно, именно этого я и ждал. Не думал, что так легко отделаюсь. А после первого удара… уже и выжить не надеялся.

– Значит, ты еще смелее, чем считает Джонс. Ты поэтому не пустил в ход ноги? – и, услышав, как шаги Сандерса запнулись, я добавил: – Мне знакома твоя техника. Пару раз я подставил тебе колено, думал, попробуешь сломать.

Малыш тяжело сглотнул.

– Я… как-то сразу решил, что "кик" резко сократит мою "жизнеспособность". Хорошо, что не поддался на провокацию… Но я, действительно, не рассчитывал "на капрала", капитан! Надеялся лишь не застонать, когда ребра вопьются в легкие…

– Ты и не застонал.

– Потому что вы "отключили" меня! Я видел, вы так… улыбнулись, что думал все, конец!

Я остановился.

– Ты много думаешь, капрал. В "учебке" тебя научили выполнять приказы, но ты все равно думаешь. В бою – не "учебка". Когда по тебе хлещет "свинцовый дождь", а над головой "северное сияние", приказы нужно выполнять не задумываясь. И если слышишь команду "ложись!" – падаешь, даже если падать придется на "лягушки". А потом будешь думать, твою ли руку тебе пришили? Если выживешь.

Он молча хлопал глазами, и я уже предвидел вопрос, что зарождается в его голове.

– А разве… медики могут так ошибиться, сэр?

– Медики ошибиться не могут, капрал, – улыбнулся я. – А вот сержант Джонс может пошутить.

Уголки губ Сандерса медленно поползли вверх.

– Понял, сэр, – кивнул он. – Может этот разговор остаться между нами? Сэр.

– У Сынов Амарны все – "между нами".

Я развернулся. Впереди – куча дел: изучить данные дальней разведки, информацию о планете, выбрать место сброса, потом – брифинг с лейтенантами… На вопрос капрала я, в итоге, так и не ответил. Но, по правде сказать, я и сам не знаю ответа. Просто решил, что должен поступить именно так. А раз решил – действуй. Что теперь, извиняться, что не оправдал ожиданий?

"Может, Серафина права? Стареешь, капитан? Размяк…"

Глава 4

Рев сирены мгновенно разметал остатки сна по углам каюты, грубо выдергивая в реальность и комкая пелену сладкой неги, будто грязную тряпку. И бесцеремонно вытолкнул во флуоресцентный мир «Амарны». Всего несколько минут, и я облачился в боевую броню. Мягкая синтетика плотно прильнула к коже, тяжесть надавила на плечи, но тело ощутило гордое вдохновение и непоколебимую уверенность в силе и неуязвимости. Чувство, что я – Бог, и нет никого сильнее, заставляло вскинуть подбородок и шире расправить грудь.

Тяжелые подошвы гулко стучали по металлическим решеткам. Черно-графитовая броня тускло блестела в свете мерцающих ламп, сверкая багровой подсветкой, словно облитая кровью. Всем своим видом я напоминал демона, вырванного из Преисподней и призванного сеять смерть и разрушение по одному лишь мановению пальца. Что недалеко от истины.

Камуфлирующая поверхность, конечно, способна принимать любой оттенок. Но Сыны Амарны предпочитают черный графит, украшенный насыщенным гранатовым багрянцем. "Анализы", тихо перешептываясь, называют это психологической атакой, а мы… Нам просто нравится сочетание крови и пепла.

Во всей космопехоте, я единственный, кто еще носит тяжелую броню "Викинг" старого образца. Очень старого, надо признать: серию давно сняли с производства. Но по первому запросу, мне регулярно поставляют ремкомплекты. Причем оригинальные, точно такие, какими и должны быть, без всяких новых веяний научной мысли и ультрасовременных новшеств. Меня полностью устраивает, как есть, каким его создали.

Да, медицинский интерфейс не располагает тем количеством препаратов, что "Лазарь" седьмого поколения, и на любое повреждение реагирует морфином. Но при этом, умеет "запенить" любой разгерметизированный отсек, не пролив ни каплю крови наружу. Черт! Да если мне оторвет голову, я еще несколько минут смогу наблюдать, как тело "косит" врагов "свинцом" под управлением компьютера "Викинга", который мгновенно перехватит управление!

Может, даже голову пришить успеют…

Но однозначный и неоспоримый плюс кроется в совокупности тяжелых пластин, "двухслойных" щитов и абляционного покрытия, благодаря которым "Викинг" до сих пор остается практически "непотопляем" ручным вооружением. Включая, как кинетические заряды, так и плазменные пучки, и лазеры. А грудные пластины выдержат даже попадание легкой ракеты и танкового снаряда. Хотя, в последних случаях предпочтительно, чтобы позади находилось метров двести свободного пространства.

Уязвимыми остаются подвижные сочленения, но это уже мелочи.

Казалось бы, почему всех космопехов не одеть в "Викинга"?

Ответ в его весе. Тяжесть бронекостюма – притом что мышцам помогают сервомоторы! – большинству космопехов не позволяет "эффективно маневрировать", выражаясь словами ВКС. Прибавить к этому стоимость самого "Викинга" – и выходит, что рентабельнее вырастить новую руку, чем защищать старую. К тому же, зачастую, и выращивать не приходится: пришить оторванную способен любой стажер-медик. Причем на ощупь. Этому учат и, нас, космопехов, но… работать иглой – это же так скучно! Да, и зачет в "учебке" существует только один: дожить до восемнадцати…

Сделать "Викинга" легче не позволит "предел эффективной зашиты", который зашкаливает до невозможности. То есть, можно, конечно, сделать пластины тоньше и снизить "усилие" сервоприводов, тем самым добившись большей мобильности, но… но это будет совсем другая броня. А "Викинг" создавался именно танком. Быстрым, вертким, но все-таки танком. А танк должен давить!

К тому же, оружие, во времена его проектирования, получало все большую и большую пробивную способность, и разработчики старались учесть самые невероятные варианты…

Тут, впрочем, все давно ходит по кругу. Оружие пробивает лучше – броня становится крепче. Оружие вновь наращивает мощь… И настал момент, когда "твердая защита" перестала справляться. В дело пошли щиты. Сперва, так называемые "магнитно-силовые", или "кинетические" – они снижают скорость летящей пули до "защитного предела" самой брони. И, как следствие, летать пули стали быстрее. Но и "силки" стали "толще".

Решили проблему, отказавшись от пуль – "кинетические" поля не срабатывали на плазменное оружие, и броня вновь оказалась под угрозой.

И вновь "защитники" вывернулись: "предел эффективной защиты" понизили, нарастив мобильность и увеличив за счет этого энергоблоки, а сама броня получила абляционный слой, поглощающий тепло плазменного пучка.

Ход вновь перешел к "оружейникам".

С первыми лазерами, более или менее, справлялась абляция, но это продлилось недолго. Так появился второй щит – "энергетический". Цель его не сильно отличается от "абляции": рассеять луч. Только до касания с броней. А так как энерго-силовое поле тоже, в общем-то, щит, в "народе" его по привычке называют "силкой".

"Викинг" как раз застал те переходные времена, потому имеет и абляцию, и "два слоя" щитов. Но из-за относительно низкой мобильности все же оказался признан ВКС "не годным в условиях современного боя", и не получил распространения. От тяжелых бронекостюмов на тот момент уже отказывались: "энергетический" щит вставал на пути лазеров, "абляция" рассеивала плазму, а "кинетический" – гасил скорость пули до "приемлемой"…

"Сверхсветовые" винтовки, получившие кодовое имя "САРа", проредили космопехоту, как культиватором. Ослабленные "силки" просто не успевали реагировать, а сниженный "предел эффективной защиты" не выдерживал к тому моменту уже и "досветовых" зарядов.

И "Викинг" вновь показал себя во всей красе: тяжелая броня оказалась совершенно неуязвимой в области торса. Ну, останется болезненный синяк во всю грудь – разве это урон для космопеха? Да у нас на ринге в "тренажерке" можно большие увечья получить!

С конечностями дело обстоит чуть хуже: пластины выдерживают попадание до семидесяти семи градусов, и только при девяноста – пропускают в кость. Но "Викинг" тут же пенит разгерметизацию, накачивает тело морфином и перехватывает нервные импульсы, не доходящие до окончаний. И сервомоторы помогают двигаться.

Один раз такой заряд, срикошетив от левого колена, перебил мне сустав на правом – рухнул я тогда, как подкошенный. А потом сломанной же ногой втоптал лицо незадачливого стрелка в "бетон"…

А вот распространенную, к тому моменту, легкую и среднюю броню "САРы" прошивали насквозь. Правда, при ударе пули не деформировались, благодаря твердому сплаву, и наносили минимум внутренних повреждений. И "защитники" признали подобный урон "не угрожающим жизни при определенных условиях". И на поддержание этой жизни "на должном уровне" бросили силы всех разработчиков.

Так появились специализированные классы, призванные увеличить эффективность в отдельно взятых ситуациях. Самыми популярными стали: пехотная "Игуана" и "Призрак" для разведчиков.

"Игуана" получила маскирующую поверхность способную не просто менять оттенок, но динамически адаптироваться под окружающий пейзаж, становясь практически незаметной на средней и дальней дистанции. "Призраки", и того пуще, пока не начнут двигаться, не разглядишь, если не запнешься.

Но разведчикам оказался доступен исключительно легкий вариант, рассчитанный на скрытность и скорость. Не разбираюсь в деталях, но суть в маскирующей поверхности. Она то ли снижает прочность материала, то ли еще что, но даже тяжелый вариант "Призрака" не выдержит большего урона, чем легкий, при весе трижды превышающем. А для чего таскать бесполезный груз?

С пехотной "Игуаной" дела обстоят несколько лучше: существует вариант средней тяжести, или "аверага", как ее называют у нас, в космопехоте. Что, фактически, означает, что ты ничем не выделяешься, и ничего особого из себя не представляешь. "Игуана" уступает "Призраку" по маскировке, а "Викингу" по "пределу защиты". Но зато прекрасно сбалансирована, и обладает средней подвижностью, вкупе с неплохой штурмовой мощью. А самое главное, не требует особых навыков ношения и специальной "нейронной настройки", за что ее и предпочитают многие.

Но только не 9-й Легион.

Сыны Амарны всегда идут в бой гордо и прямо, усмехаясь в лицо смерти и не страшась ее. Адские Псы – так иногда нас называют. В основном, конечно, за багровую подсветку на черном графите превалирующей во взводе тяжелой брони "Фенрир", которая фактически является вторым – и последним – поколением "Викинга", также не получившим одобрения ВКС. Но не только. Нет, не только.

Нас всегда посылают на самые безнадежные задания, откуда живыми не возвращаются. В самое пекло, в самый ад, как считается. Но 9-й Легион, мало того, что всегда выполняет поставленную задачу и возвращается с минимальными потерями. В тот ад, куда нас забрасывают, мы приносим свой. И он оказывается во сто крат ужаснее. Описать то, что остается после Сынов Амарны, не берется никто. В рапортах указывают кратко: "задача выполнена, противник уничтожен, сектор под контролем". Не хватает не только слов – а любая попытка их подобрать вызывает спазмы и тошноту у большинства флотских, – но и воображение, читающих подобные строки, меркнет, не в состоянии представить всей полноты картины.

Адские Псы. Да, так нас называют…

Я спустился на нижнюю палубу, встретив по пути нескольких инженеров. Они вжимались в стены, едва завидев меня: черно-графитовый "демон" внушал трепетный страх. Они знают меня не понаслышке. И если в отпуске могут, небрежно "козырнув", пройти мимо, поглощенные своими заботами, то на дороге облаченного в боевую броню, предпочитают не попадаться.

Откуда в них это, уж не знаю: инженеров я ни разу не трогал. Они же следят за моей "Амарной"! И они же, по моей "просьбе", помогли отучить флотских "пинговать" нас, в попытках "достучаться" до нашего ВИ. Первая такая попытка в ответ заблокировала все системы главного крейсера нашего крыла – флотские тогда не вняли "предупреждению", списав на сбой системы. Вторая – чуть не отправила всю эскадру с "трамплина" в "темный космос" с призрачной надеждой на возвращение.

– Ладно, капитан, будь по-вашему, – ничуть не "обиделся" тогда полковник Стэнли, понимая, что не все любят, когда лезут "в душу"…

Сирена затихла, но алые мерцания продолжали пульсировать. Огоньки бежали вдоль коридора, указывая путь, который я проделал бы и с затененным "забралом". Гулкий стук шагов металлическим эхом разносился по пустым коридорам.

– Смир-но! – рявкнул Джонс, когда я появился на пороге десантного отсека.

В боевой броне сержант казался еще огромнее. Черно-графитовый "Берсерк" – сверхтяжелая модификация "Викинга" – тускло светился кровавым багрянцем.

"Адские Псы", – довольно оглядел я Сынов Амарны.

Все готовы. Глаза горят так, что сам черт поседеет. Челюсти сжаты, на щеках – каменные желваки. Ноздри раздуваются, нагнетая в грудь дезинфицированный, "безвкусный" воздух, словно поддувая в кузнечный горн и распаляя яростное пламя. Все, как один, не шелохнутся, смотрят прямо перед собой – железная дисциплина Джонса дает о себе знать.

– Станцуем с "бледной" под "свинцовым салютом"? – грянул мой голос по металлическим переборкам.

– И Ад содрогнется! – ответил единый рев.

"И Ад содрогнется", – усмехнулся я про себя.

Боевой клич Сынов Амарны звучит коротко. Но, черт побери, так гордо!

***

Сигма Вторая, полностью закованная в лед и укрытая снежной вуалью, крайне не дружелюбна, и определенно не годна для терраформирования. Дикий холод и непроницаемые бураны, что царствуют ночью, сменяются палящими лучами днем, плавя все обилие льда и покрывая поверхность морями и поймами, которые даже на теневой стороне лишь подмерзают, благодаря теплым течениям, и грозят разверзнуться от любого неосторожного шага. Передвигаться можно исключительно "ночью". Да и то, крайне осторожно: плавать в боевой броне получается только в одном направлении: вниз. А дальше – пешочком по дну. Глядишь, и добредешь до суши, которую здесь, по определению, найти проблематично.

До крайности антигуманная планета.

Но при этом здесь есть воздух. Правда, такой же ледяной, как и весь мир. Стоит вдохнуть без подогревающих фильтров, и легкие просто лопнут, превратившись в "стекло". Но все же – чистый и свежий.

Над "западным" горизонтом зависли три луны Сигмы. Самая маленькая едва отличалась от рассыпанных бриллиантов звезд. А самая большая – казалось, вот-вот рухнет. Ее красноватая поверхность, окрашивала небо, словно пожар, охвативший всю дневную сторону. Непередаваемое зрелище!

Впрочем, лунами они представлялись только нам, только отсюда. Потому что, фактически, луна – именно Сигма Вторая: второй спутник, той самой, огромной, красноватой Сигмы, восемнадцатой планеты этой Системы.

В коммуникаторе раздавалось довольное сопение космопехов, наслаждающихся свежей прохладой. Да я и сам убавил фильтр подогрева – на "Амарне" воздух более сухой, он не расправляет так легкие, как этот, не кружит голову… Приятно иногда выбраться. Правильно говорят: "Лучший отдых, это – смена…" Да, любое разнообразие – отдых! Потом так приятно возвращаться домой, на "Амарну".

Я включил внешний эфир. В уши ворвались завывания ветра, гуляющего между ледяными скалами, далекие грохоты и раскаты грома. Похоже, на солнечной стороне бушует гроза. А, скорее, шторм – там наверняка расплавленный лед превратился в безбрежный океан. Плато, что является нашей целью – единственное место, где земля превышает уровень моря. Этот плацдарм необходим для разработки ресурсов планеты, которых, по сводке, здесь немерено.

Лед хрустел под тяжелыми подошвами, что впивались в него острыми "когтями", не позволяя ногам проскальзывать. Перед глазами мелькали цифры, точки, диаграммы: температура, расстояние и прочая информация. Тактический дисплей схематично отображал расположение взвода, инфракрасные сканеры подсвечивали окружающий ландшафт.

Серафина со своими "Призраками" двигались чуть впереди, нисколько не выделяясь даже в тепловом диапазоне. Они, оставаясь незаметными, прокладывали маршрут – Сыны Амарны, хоть и удут в бой гордо и прямо, но не прут на убой! И если нас "встречают" – "Призраки" обнаружат засаду.

Разыгравшийся буран скрывал мир все плотнее с каждым шагом. Белые ледяные горы, что возвышались повсеместно, ик-сканеры рисовали довольно точно, но разглядеть получалось исключительно упершись лбом.

– Кругом лишь чертов снег, капитан. За вытянутой рукой ни хрена не видать… – раздалось в коммуникаторе недовольное ворчание Эйнштейна, и тут же громоподобный бас взревел: – Куда прешь?! Под ноги смотри!.. Да, твою-то!..

На правом фланге началась суета, отметки на "ти-вайсе" замельтешили. В общем канале послышались натужные пыхтения, невнятная брань.

Я отдал приказ остановиться.

– Что там у вас, сержант?

– Моржи, капитан… – хрипло откликнулся Джонс. – Искупаться решили… Да, вытаскивай его!..

– Капитан, – вмешался голос по общему каналу. – Я… "подкрутил" сенсоры, они теперь отмечают "опасный лед"…

– И ты ждал, пока мы окунемся?! – заорал Эйнштейн на рядового Брэйкера.

Джереми Брэйкер – самый "светлый" из наших "умов", как называет их майор Грэйс. Уровень "тяги" рядового к электро– и радиотехнике значительно превышает уровень среднестатистического космопеха. При этом чаще всего, он создает что-то раньше, чем находит тому практическое применение. За что и получил "позывной" Тесла.

Но именно благодаря Джереми на всей нашей броне можно смело ставить литеру "M" – модифицированная.

И вот – Эйнштейн орет на Теслу…

– Капитан, как меня слышно? – тихий голос Серафины заставил приглушить полемику сержанта.

– Отчетливо.

– Мы на точке "два". Продолжаем движение.

– Принято.

А в общем канале все разносилась ругань сержанта. Он материл и Теслу, что сразу не додумался настроить сенсоры, и "слепых моржей", которым "вода – дом родной", и планету, что "такая снежная тварь"…

– Двигаемся осторожно, – прервал я. – Мы близко к точке "два". "Призраки" выдвигаются на точку "один". И… смотрите под ноги.

И вновь во внешнем эфире только стоны ветра, раскаты грома и хруст льда. Свистящие потоки нещадно бросают в "забрало" снежные хлопья, что застилают взор, словно "белый шум". Треск "расколотого неба" терзает перепонки… Но ландшафт рисуют сенсоры, а звук гасят фильтры, так что это не сильно мешает. Больше всего настораживает тишина биосканера – никого живого вокруг. Даже Серафина со своим отрядом скрылись вне зоны его действия.

– Тампер, возьми чуть левее.

– Есть, капитан, – спокойно отозвался второй лейтенант в командный канал, а в общий – взревел: – Шагай левее, какого черта жметесь к капитану?! Думаете, он сопли вам утирать будет?!

– Лейтенант, там полынья!

Один из молодых. Именно таких мы, обычно, и тащим назад по частям. Многих, впрочем, собрать удается. Дэшэн, вон, сержантом стал…

– Значит, сука, вплавь! – заорал Тампер. – Приказы исполняются молча!

Лейтенант не сильно отличается от Джонса педагогическими методами. Разбитый нос учит куда лучше, чем грозящий пальчик, а живым живется всяко лучше, чем мертвым. И в этом я полностью, поддерживаю обоих.

– Вперед, тюлени! – неистовствовал второй лейтенант в коммуникаторе, подгоняя "зеленых".

А "снаружи" одинокие завывания…

Я живо представил картину со стороны. Тампер размахивает руками, раздает "оплеухи", орет… Но голос не покидает герметичной боевой брони. И если заглушить канал…

– Капитан, – Серафина оторвала меня от внутреннего созерцания немого кино, – мы на точке "один". Видимость никакая. Снег, чтоб его, мгновенно залепляет объектив и "забрало". Мы продвинемся дальше.

– Будьте внимательны, лейтенант. Держите связь.

– Так точно, капитан.

– Прибавить ходу, – не повышая голоса, приказал я. – "Призраки" прошли точку "один", выходят на "нулевую". Дождемся – убивать некого будет.

И вновь свист бурана, хруст льда под шипами подошв, белая мгла, что застила все вокруг, и мерное сопение в коммуникаторе. Мы молча продираемся сквозь снег, обходя "подсвеченные" поймы и огибая ледяные скалы…

И эфир ухнул взрывом! Пелена впереди озарилась огненным всполохом, выхватив вершину хребта. А следом грянул стрекот очередей, и до боли знакомое "вжух-вжух-вжух"…

– Капитан, нас обнаружили, – холодно отрапортовала Серафина. – Лупят из гранатометов, носу не высунуть.

– Броню "вглухую"! – скомандовал я, включая "климат контроль". – Дэшэн, со мной! Джонс, вы чуть правее! Тампер, обходи хребет вдоль подножья! Ударишь… в тыл, в бок – как получится, но только после нас! Все! Пошли, пошли!

Бронекостюм, переведенный в режим автономии – что и называется "климат контролем", – пустил наружный воздух через систему очистки, делая его привычным и "безвкусным". Теперь внутренняя среда будет поддерживаться на оптимальном уровне независимо от окружения.

Я сорвался с места.

И Адские Псы ринулись следом, не проронив ни единого слова.

Мы понеслись вперед, меся снег подошвами и, почти физически разгребая буран, бушующий кругом. 9-й Легион своих не бросает, даже если цена спасения одного – жизни всего взвода!

Грохот становился громче, взрывы все чаще. Звонкие трели, перемежались с гулким треском. "Призраки" отвечали редкими одиночными, реже – короткими очередями. Отвечали молча. Лишь задержка связи дублировала звуки в эфир коммуникатора. Мерно сопели космопехи, слушающие эхо в открытом канале, стремясь не сбить дыхание, пустыми разговорами. И даже Джонс отдавал приказы короткими отрывистыми фразами, без присущих красочных описаний и уточнений.

Тампер и вовсе не лез в эфир, соблюдая радиотишину. Но "ти-вайс" отмечал, как споро они продвигаются. Все знают свои задачи, не впервой в бою. Ну, или почти…

"Черт, как же сильно оторвались… – я попытался найти на дисплее "Призраков". – Чуть более километра до подножия горы – это минут шесть… И до вершины – еще…"

В бронекостюме в гору по сугробам – это надо пережить, чтобы прочувствовать! Но я полз, загребая снег всеми четырьмя конечностями, сервомоторы работали на пределе. А за мной, пыхтя, спешили остальные Сыны Амарны.

Снег сменился льдом – стало полегче. Шипы со скрежетом впивались в замерзшую воду, высекая "хрустальную" крошку, из-за которой ноги проскальзывали. Но это не то же самое, что по колено в снегу.

Тактический дисплей, наконец, отметил "Призраков"… Точнее, пляшущие вокруг них тепловые всполохи. Жестко их там "прессуют"…

– Серафина, можете выйти из-под огня?

– Никак нет, капитан, – как всегда, хладнокровно рапортовала лейтенант. – Нас зажали в пещере. "Кроют", не переставая, "потолок" уже сыпется… Вы там осторожнее, крупноват калибр для "подствольников"…

– Танки, сука, мать их! Танки, капитан! – завопил Джереми с правого фланга. – Вон за той грядой!

На т-дисплее тут же вспыхнули отметки за изгибом хребта, в ущелье, куда вскоре выйдет отряд Тампера.

– Да еще и "шагалы"! Значит, так вы решили играть?! – злобно прошипел Джонс. – Ну-ка, Невр, дай "пулялку"… Да знаю, что умеешь! Давай, говорю!

Прямо представил, как огромный "Берсерк" отвесил рядовому Романову подзатыльник, словно "зажавшему" конфетку ребенку…

"Пулялкой" среди "своих" называют Портативный Ракетный Лаунчер. Штука довольно увесистая и норовистая. Но если с ней "поладить", не подведет – так "вжарит", что дай бог каждому! Самое оно против любой техники…

Тонкий свист разрезал ледяной воздух… Наверное, разрезал: в броне, да за воем ветра не слышно… Дымный след прочертил кривую дугу. И вспух "ядерный гриб". Фильтры шлема, мгновенно притушили чувствительность, спасая глаза от вспышки.

Да, с "пулялкой" шутки плохи…

– Вот вам, сучье племя! – злорадствовал Джонс в коммуникаторе. – Эйнштейн – два, "глиномесы" – ноль. Держи, гринго!

Видимо, отдал "пулялку" рядовому.

Честно говоря, до сих пор не понимаю, откуда Джонс набрался "эпитетов" подобных "гринго". Никак вычитал где. "На эмоциях" он и не такое мог выдать. Его, как выяснилось, не зря назвали в честь "смешного ученого": сержант очень хорошо запоминает все, что ни попадя. Правда, с применением знаний на практике дела обстоят хуже.

– Сложнее было не попасть, – съязвил Романов.

– Рот закрой! – рявкнул Джонс и тут же заорал: – Ложись!

На правом фланге взметнулся фонтан льда, и две багряно-черные фигуры бросило в долину, к подножью. А сверху накатила белая густая волна. С гребня тут же раздались короткие ответные очереди, хлопнули несколько "подствольников" – Дэшэн отвлек огонь на себя.

– Серафина, будьте готовы, – скомандовал я, видя, как Тампер огибает хребет.

– Слушаюсь, капитан.

Джонс в это время уже выбрался из сугроба и с усердием рыл снег, откапывая рядового.

– Живой?.. Живой… – облегченно выдохнул сержант в общем канале. – Уф, напугал… Да, вставай, нехер прохлаждаться! Самое веселье пропустим!

Да, знал бы я только эту – "заботливую" – сторону Джонса, удивился бы, как парень вообще попал в космическую пехоту? Но все объясняла другая, "темная"…

Это сейчас сержант холоден и рассудителен, а когда начнется то, что у нас называют просто – "мясо", им вновь овладеют кровожадные предки, он превратится в того самого, пресловутого берсерка, в честь которого названа его броня. Разум полностью потонет в ярости, взор застит кровавая пелена, а в уголках губ запузырится пена.

Все не раз это видели. Пугающее зрелище.

Сержант в такие моменты превращается в "машину смерти"… Да, именно, в "машину", и именно, "смерти"! Он сеет вокруг себя настоящий кровавый хаос. И если, через прицел врагов от друзей отличает безошибочно, то в рукопашной рвет и крушит всех, кто подвернется под руку. В такие моменты хлопать его дружески по плечу категорически не рекомендуется. Так мы потеряли Монро. Один единственный удар бронированного кулака…

Впрочем, из всех Сынов Амарны, я один остаюсь на ногах после правого хука сержанта. Потому-то с ним никто и не играет в "кулачки". Хотя, нет. Новобранцы, бывает, играют, наивно полагая, что бить будут по кулакам, как в традиционном варианте.

Но после случая с Монро, Джереми нашел применение одной из своих первых разработок: он добавил "Берсерку" динамическую подсветку. Когда бронекостюм фиксирует у сержанта зашкаливающий уровень "безумия", гранатовый багрянец "раскаляется" до адского пламени, делая "Берсерка" похожим на Сурта.