Текст книги "Черные шляпы"

Автор книги: Патрик Калхэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Прошло меньше тридцати секунд, когда Эл и двое его помощников ринулись вниз по лестнице наружу, где их ждал «Ласаль». Эхо выстрелов позади утихло, и на смену крикам пришли рыдания.

Число погибших было скромным, всего трое, но ранеными оказались практически все тридцать присутствовавших.

– Мы просто вошли внутрь, – рассказывал Эл Фрэнки тем же вечером в их кабинете в трактире «Гарвард». – У них даже охранников на дверях не было.

– Эти гады думали, что они в безопасности, – едко усмехнулся симпатяга Фрэнки. – Разве какой-нибудь бессердечный ублюдок посмеет нарушить празднование Дня святого Валентина?

«Фрэнки прав, – подумал Эл. – Мы поступили четко и однозначно».

Теперь, месяц с лишним спустя, напряженность между бандой Йеля и «Белой Рукой» продолжала оставаться очень высокой, но Фрэнки уже мог контролировать ситуацию. А Эла он послал за реку, чтобы выяснить новые перспективы и возможности на «Ревущих Сороковых».

Сегодня он и Фрэнки встретились в клубе «Адонис» – закопченной двухэтажной развалине, обшитой вагонкой, ресторане на Двадцатой улице с видом на залив Маргариток, чей менее чем завлекательный аромат тухлых яиц был главной визитной карточкой этого предприятия питания.

Внутреннее убранство «Адониса» тоже не блистало – старые шатающиеся деревянные стулья с драными плетеными спинками, порвавшими не одно платье у посетительниц. Стены и потолок были украшены росписями художника-любителя, который, вероятно, нашел новые причудливые способы сочетания религиозных мотивов с образами Колизея и Везувия. Эл слушал, как пьяницы восхваляют искусство мазилы, изумленно пялясь в потолок этой дешевой имитации Сикстинской капеллы. Но только пьяницы.

Еда, однако, здесь была чудесной. Бешеная Арголия, заправлявшая рестораном, подавала свои бесчисленные салаты и итальянские ассорти, и Эл уминал здесь больше лазаньи, жареного клема, телячьей ролатини и кальмаров, чем в любой из полудюжины других итальянских точек, часто им посещаемых.

Они с Фрэнки сидели за столом. Эл пил пиво, Фрэнки – свой обычный стакан виски. Фрэнки, как всегда, выглядел на миллион баксов – в лиловом пиджаке с пурпурными отворотами и в желтом шелковом галстуке, заколотом булавкой с бриллиантом в четыре карата. Высший класс.

– Уайатт Эрп, – повторил Фрэнки, наморщив лоб, словно в непонимании.

– Ага Старый хрыч, и не поверишь. Не выглядит на свои годы.

– Он и этот спортивный журналист снесли Лысого и Кудрявого?

– И меня, – добавил Эл. Он не тот человек, чтобы обманывать босса. – Эти парни, конечно, не мальчики, но, Фрэнки, ты слышал истории про Запад. Ковбои, индейцы и прочее дерьмо. Я имею в виду, что не этот ли парень по имени Уайатт Эрп прикончил восемь или десять человек в О. К Корале или где там еще?

– Сказки для подростков, – ответил Фрэнки, отмахнувшись. – Если все, что есть у этого клоуна Холидэя, – пара трясущихся стариков-шерифов с Дикого Запада, нам не придется долго возиться.

– Я не сказал, что они меня беспокоят, – ответил Эл. – «Никогда не недооценивай своего противника», всегда говорил Маленький Джон.

– Маленький Джон, при всем к нему уважении, не эксперт в силовых методах.

– Принято. Но этот персонаж, Холидэй, он тоже не промах с пушкой.

Фрэнки презрительно усмехнулся.

– Ага, и он претендует на то, что он сын Дока Холидэя, так? Смертоносного стоматолога? Эл, ведь вся эта точка отделана в стиле Запада, так?

– Ага.

– Значит, это рекламный трюк. Парень говорит, что он сын Дока Холидэя. Два старых мужика говорят, что они – известные стрелки с Дикого Запада. И ты этому веришь?

– Я тоже думал, как ты, но, Фрэнки, Мастерсон – самый что ни на есть настоящий. Я кучу раз видел его в газетах. Черт, этот старый парень совсем недавно кого-то отделал в «Уолдорф-Астории». Это было при всем…

Фрэнки прервал его громким хохотом, эхом отразившимся от потолка.

– Вот оно! Дед, сто лет в обед, устроил скандал в «Уолдорфе», и это привлекло твое внимание? Эл, мальчик, только послушай, что ты несешь.

Эл вздохнул.

– Я хорошо слышу, что вы сказали, босс. Вы думаете, я не хочу накостылять этим придуркам посреди Бродвея? Это чертовски оскорбительно для меня, но это всего лишь одна точка в городке, где их полно. По-любому, Холидэй сказал, что хочет покупать у нас пиво через полгода, когда кончится его запас.

Фрэнки покачал головой, и его черные глаза стали жесткими, как два куска угля.

– Если у этого ублюдка есть запас выпивки, которого ему хватит на годы, я хочу этот запас. Мне он нужен. Эл, все, что мы можем, – это предоставлять нашим клиентам лучший товар. Мы его ввозим. А когда мы его не ввозим, мы продаем лучшее пойло от «Пурпурной Банды».

– Знаю. Знаю.

– Деревенщины из «Белой Руки», как ты думаешь, почему они сперли у нас товар? Потому что ирландцы продают местное варево, которое они гонят на складах, чердаках и даже в долбаных ванных, будь они прокляты! В их товаре нет букета, нет крепости, нет остроты, как в нашем, который мы берем в Канаде и Детройте.

Эл кивнул.

– Если у этого Холидэя такой большой запас где-то, в его собственном владении, на складе или где-то еще… Я хочу его. Я хочу найти его.

Эл снова кивнул.

– А что вы хотите от меня, босс?

– Возвращайся к Холидэю, – ответил Фрэнки, сверкнув в ухмылке своими золотыми зубами. – Ты сделал конкретную заявку в «Скальде», Эл, теперь возвращайся в Манхэттен… и сделай еще одну.

Глава 8

Джонни Холидэй проснулся, подумав, что слышит гром.

По крайней мере, именно так сон трансформировал услышанный им грохот. В этом сне он, его отец и молодой Уайатт Эрп скакали по Аризоне солнечным днем, и небо внезапно потемнело и засверкало молниями, забив в божьи барабаны войны. Лошади попятились, и их надо было успокоить.

– Это не барабаны, – сказал Уайатт. Он уже не выглядел молодым, тот самый мужчина с седыми усами, с которым он только что познакомился. На месте отца оказался Бэт Мастерсон, тоже в нынешнем его обличье.

– Не с неба, – добавил Бэт.

– Тогда откуда? – спросил Джонни.

Уайатт, снова помолодевший, показал пальцем вниз.

– Снизу.

– Снизу?..

Снова постаревший.

– Ты знаешь, Джонни, – из преисподней.

В этот момент Джонни проснулся окончательно, и шум, доносившийся снизу, действительно стал громоподобным, но несколько механическим, будто удары молотка, наносимые уверенной, быстрой и могучей рукой плотника. Рядом с ним в постели была Дикси Дуглас, девушка из шоу Текс, с которой он встречался. Она сонно пошевелилась.

Непонятно, который час. Они легли спать, как обычно, где-то в полседьмого, а шторы в комнате были из плотного черного шелка. В просветы между ними просачивалось количество света, достаточное, чтобы понять, что уже наступил день, но это было и так ясно.

Джонни, одетый в черную шелковую пижаму, слез с кровати, а шум все продолжался. Дикси проснулась и привстала, опираясь на локоть, едва приоткрыв свои темно-карие глаза. Ее темные кудряшки спутались, а сорочка натянулась на кремового цвета груди.

– Что это, Джонни? – спросила она своим сексуальным вторым сопрано, музыкальным, намного более музыкальным, чем в те моменты, когда она пела в шоу Текс, где ее голос (в отличие от фигуры) частенько звучал плоско.

Грохот продолжился, приглушенный, но совершенно отчетливый.

– Что, Джонни? Что? – снова спросила она, теперь уже со страхом.

Джонни не ответил ей, за него это сделал голос из-за двери.

– Это не мыши.

Уайатт Эрп, в брюках с подтяжками и футболке, босой, заглянул в дверь спальни. Его седые волосы тоже были спутаны после сна, а вот в правой руке виднелся револьвер с бесконечно длинным стволом, почти как у винтовки, и ствол этот был направлен вверх.

Дикси откинулась на черное лакированное изголовье, натянув одеяло до горла наполовину от ужаса, наполовину от смущения. Но Джонни знал, что внимание его хорошо вооруженного гостя не было направлено на прекрасную юную девушку из хора, а скорее на продолжавшийся навязчивый механический грохот, доносившийся из помещения несколькими этажами ниже…

…и это была, как уже понял Джонни, автоматная стрельба.

За считаные секунды он и Уайатт выбежали на лестницу, и Джонни в своей болтающейся пижаме едва поспевал за старым мужчиной, словно это он был здесь гостем, а Уайатт – хозяином дома.

Тем не менее Уайатт, которого Джонни уговорил остаться в особняке, поднялся на верхний этаж дома к нему в спальню, прежде чем посмотреть на происходящее внизу. Было это сделано из вежливости или в желании обеспечить себе поддержку, Джонни не знал, но и не собирался об этом спрашивать.

На лестничной площадке третьего этажа их встретил Бэт Мастерсон, куда более одетый – в брюках, рубашке и даже носках с ботинками (разве что без пиджака и галстука), со своим маленьким револьвером в руке. Бэт принял предложение Джонни занять другую комнату для гостей, когда они поняли, насколько долго засиделись. Очевидно, он просто лег спать, практически не раздеваясь.

– Я только что поднялся, чтобы позвать вас обоих, – сказал он. – Этот богом проклятый автомат «томми»!

Одновременно с его словами грохот наконец-то стих, по крайней мере на время.

Уайатт двинулся вниз, по пятам за ним пошли Бэт и Джонни. Спустившись до первого этажа, Уайатт крутанулся на пятках, разворачиваясь в сторону кабинета.

– Возьми свою пушку, – прошептал он Джонни.

Тот беспрекословно повиновался приказу и принес свой никелированный револьвер с перламутровой рукояткой, забрав его из ящика стола. Они встали на площадке, на которую выходили двери лифта, кухни и лестница в подвал, в помещение ночного клуба.

Ствол револьвера Уайатта, при ближайшем рассмотрении оказавшийся длиной всего-то в двадцать пять – тридцать сантиметров, все так же был направлен вверх. Левая рука пожилого мужчины тоже была выставлена вверх, словно у постового полицейского, приказывающего машинам остановиться.

Они услышали звуки чьих-то шагов внизу – не стрельбу, а тяжелый грохот шагов по куче мусора. И смех. Резкий, отдающийся эхом смех.

Уайатт двинулся вперед и, как только мог, тихо открыл дверь лифта.

– Мы не можем… – зашептал Бэт.

Уайатт покачал головой.

Наклонившись внутрь, он повернул рычажок, отправляя лифт вниз, а сам вовремя вышел из него. Пока пустой лифт с грохотом механизмов двигался вниз, Уайатт начал тихо спускаться по лестнице, на шаг позади него шел Бэт, а в шаге от Бэта – Джонни с колотящимся от волнения сердцем.

Звук тяжелых шагов продолжал доноситься снизу, а еще мужские голоса, сливающиеся в скороговорку. «Какого черта», «сукин сын» и тому подобное.

Теперь Джонни понял, что Уайатт отправил вниз пустой лифт, чтобы сбить с толку и отвлечь нападавших…

Перед входом на нижний этаж лестница делала резкий поворот. Перила не давали достаточного укрытия, и Джонни, шедший вслед двум пожилым людям, не увидел то, что увидел Уайатт.

– Брось или сдохнешь! – заорал Уайатт.

Раздалась автоматная очередь. Уайатт рванулся в сторону.

– Ложись! – крикнул он. Все трое вжались в ступени, и над ними засвистели пули, кроша в щепки деревянные перила. На стене появились дырки от пуль, и штукатурка полетела в разные стороны вместе с обломками дерева.

Потом раздалась еще одна очередь, но уже не в них, и смертоносная скороговорка автомата затихла. Джонни увидел, как Уайатт выставил руку между сломанными столбиками перил, бесконечно длинную руку, выглядевшую так, поскольку она оканчивалась длиннющим стволом револьвера.

Громыхнули два выстрела оружия сорок пятого калибра, эхом отдавшиеся по всему клубу, два слова в ответ на длинную скороговорку «томми».

Затем Джонни увидел, как Уайатт босиком побежал по лестнице, перескакивая через две ступеньки за раз, и вбежал туда, где, как стало понятно Холидэю, находились развалины его клуба. Бэт побежал следом, вертя головой по сторонам, чтобы убедиться, что никто не сидит в засаде, ожидая, пока Уайатт вбежит в клуб. Внутренняя дверь едва болталась на петлях, распахнутая настежь и изрешеченная автоматным огнем, грубо открывшим ее.

Джонни последовал за Бэтом и Уайаттом сквозь остатки наружной двери кабака, которые, очевидно, открыли при помощи простого ключа в виде автомата Томпсона. Даже стальная обшивка снаружи не смогла остановить его, не говоря уже о замке. К тому времени, как все трое осторожно выбрались на улицу, поднявшись по лестнице и уже не заботясь о том, что могут стать легкой мишенью, они увидели лишь пустую улицу, освещенную утренним солнцем.

Там никого не было отчасти потому, что в большинстве окрестных особняков тоже располагались нелегальные кабаки, и их владельцы также были ночными пташками, вряд ли бодрствовавшими в это время, если они вообще уже легли спать. Но стрельба отпугнула и пешеходов, даже самых любопытных. Для молочных фургонов поздновато, для полицейских – рановато. Едва в этих кварталах городка начинали летать пули, полицейские благоразумно ждали, когда они любезно упадут на землю и остынут достаточно для того, чтобы стать вещдоками.

– Их ждал водитель, чтобы побыстрее смыться? – спросил Бэт Уайатта.

– Иначе мы бы увидели их на тротуаре, – ответил тот, кивнув. Револьвер с длинным стволом все еще был у него в руке. – Или они нырнули в какой-нибудь из этих домов.

– Возможно. Но маловероятно, – сказал Бэт, сузив свои светло-голубые глаза, спрятавшиеся под нависающими темными бровями. Он тоже держал свой небольшой револьвер дулом вверх. – И, конечно, вошли они не отсюда.

Уайатт покачал головой.

– Думаю, мы найдем следы того, что они вошли через кухню и спустились по лестнице.

Джонни стоял позади них – парень в черной пижаме рядом с одним полуодетым человеком и одним, одетым почти полностью.

– Почему вы так считаете?

Уайатт пожал плечами.

– Когда мы спустились по лестнице, ты видел, что передняя дверь не была взломана. Им бы не пришлось проламывать переднюю дверь, чтобы выйти, если бы они вошли через главный вход клуба – при помощи украденных ключей или просто взломав его.

– Вряд ли, – заметил Бэт. – Им бы пришлось взламывать все эти внутренние двери. Слишком много замков, к которым пришлось бы подбирать отмычки.

– И вероятность того, что внутри есть постовой.

– Думаю, мне придется теперь нанять его, – вздохнул Джонни, закатив глаза.

– И не одного, – сказал ему Уайатт. – Пойдем внутрь и оценим ущерб.

Ущерб – это было слабо сказано.

«Томми» полил все вокруг, не разбирая, и большинство стульев и столов были изломаны на куски, скатерти изрешечены, сцена и места для музыкантов покрыты следами поцелуев сорок пятого калибра, а фонари рампы разбиты. Штукатурка и декоративные элементы были усеяны дырками, как и добрая половина картин с пейзажами Дикого Запада. Однако другая половина уцелела, некоторые безделушки тоже.

Больше всего досталось бару. Сосновые доски были поломаны и расщеплены, картина обнаженной сеньориты перечеркнута дырками от пуль по диагонали, а все бутылки на полках разбиты, и из них стекала выпивка. Аромат стоял густой, чуть ли не как запах спирта в больнице. Уцелели только несколько бутылок пива, стоящие в холодильнике под стойкой бара.

Судя по всему, именно бар удостоился особого внимания. Все остальные повреждения были случайны, как если бы ворвавшийся сюда уличный мальчишка решил похулиганить.

– Смотри под ноги, – посоветовал Уайатт Джонни, положив руку на обтянутое шелком плечо хозяина заведения. – И стекло, и щепки. Может, лучше пройти на цыпочках и…

– О господи!

Это воскликнула Дикси. Она стояла на лестнице в красно-желтом кимоно и красных тапочках, с широко открытыми глазами и ртом, красивая, как все куклы, вместе взятые. – Что же они с нами сделали, Джонни? Что они сделали с тобой?

– Конкуренция, Дикс, – мягко ответил он, махнув рукой. – Пытаются причинить нам небольшие неприятности.

– Леди? – обратился к ней Уайатт.

– Да, сэр?

– Я остановился в большей из гостевых комнат. Не нашли бы вы мои ботинки и какие-нибудь носки, если можно, и принесли бы их сюда? Подвязки можно не брать.

– Да, сэр.

– И сделайте, пожалуйста, то же самое для Джонни. Бэт, ты вроде бы обут нормально?

– Да, – ответил репортер, кивнув, и продолжал медленно оглядывать своими светло-голубыми глазами картину разрушений.

Уайатт улыбнулся девушке-хористке.

– Сделаешь, милая? Буду очень обязан.

– Конечно! – сказала она, улыбнувшись в ответ.

– Давай, Дикс, – не без удовольствия проронил Джонни. – Сделай то, о чем просит мистер Эрп.

– Конечно!

И она пошла наверх.

Дикси была отличной девушкой и по-своему бесстрашной. Многие ли из девчонок, певших в хоре, отважились бы побежать вниз по лестнице, слыша звуки выстрелов, чтобы посмотреть, что случилось? И она сделала это не по глупости – она была девушкой сообразительной, окончила школу секретарей, чтобы порадовать свою маму, а потом проявила смелость, покинув Де-Мойн и отправившись искать удачи в Нью-Йорке.

– Джонни? – раздался голос Уайатта.

– А… что?

– Нам надо вызвать конкретного полицейского?

Джонни вздохнул и кивнул.

– Ага. Хэрригана. С участка на Пятой авеню. Он там служит в звании лейтенанта.

– Я его знаю, – вступил в разговор Бэт. – Мне позвонить?

– Ты единственный здесь в ботинках, Бартоломью, – сказал Уайатт.

– Да уж, – ответил Бэт и пошел по обломкам в сторону лестницы.

Уайатт пошел следом, выбирая места, где можно было пройти босиком, и нашел стол, который был перевернут, но не разнесен в клочья выстрелами. Он поднял его, затем вместе с Джонни собрал четыре наименее разбитых стула, и они поставили их напротив бара, у дальней стены, в месте, свободном от обломков. Этой стене, по странной причине, не досталось ни одной пули.

Он жестом предложил Джонни сесть, а затем сел сам.

– Вы их видели? – спросил Джонни гостя.

– Те же трое, что приходили перед этим, – ответил Уайатт, осматривая свои босые ступни, после того как в спешке пробежался по обломкам. Все в порядке.

– Вы видели Капоне. Совершенно точно, вы видели Капоне.

– Да, именно он крушил все это дерево своим «томми». Когда я стрелял, я стрелял в него, но он уже был в дверях, я видел его только наполовину. Я искал следы крови, но их нет. Сомневаюсь, что я хоть ранил этого толстого сукина сына.

– Это… объявление войны?

– Уж точно не признание в любви, – без тени юмора улыбнулся Уайатт. – В любом случае, Капоне может считать, что он уже закончил войну… это так? Он вывел тебя из игры?

– Не очень-то, – ответил Джонни, махнув рукой. – У меня десять тысяч в банке. Я же говорил вам, Уайатт, это место – просто золотая жила.

– Я осмотрел его вчера вечером. Видел, как ты здесь делаешь деньги.

Джонни наклонился к пожилому мужчине.

– И я изменил себе, создавая его. Я не вкладываю слишком много денег в заведение, которое время от времени подвергается облавам. Вы же видели, бар сделан из дешевых сосновых досок. Столы, стулья, скатерти – достаточно хорошие, но стандартные, по ресторанным меркам. Ничего особенного.

Уайатт кивнул, оглядываясь вокруг.

– А дырки в стене – немного краски и штукатурки, и будут как новенькие.

– Да, он вышиб меня из игры, не спорю, – на неделю, максимум. Я позвоню своим поставщикам, плотникам и малярам, и… только, Уайатт, ведь Капоне и его босс, Йель, они же должны знать, что это всего лишь неудобство? Они обязаны понимать это. Тогда в чем суть?

– Запугать тебя. Они не пришли сюда с топорами и бейсбольными битами. Они пришли с огнестрельным оружием. Пули, раскрошившие этот ночной клуб, сделают куда более нехорошие вещи с людьми, если они будут здесь.

– Они посмеют? – спросил Джонни, моргнув.

– По крайней мере, они хотят, чтобы ты так думал. Они хотят, чтобы ты задумался, хочешь ли ты стоять под дулом автомата, получая то, что из него вылетает, ты и, возможно, твои клиенты.

– Представить сложно, не так ли?

Уайатт пожал плечами.

– Нет. Гатлинг провернул когда-то такую же штуку, только помасштабней. Я видел, как она превращает индейцев в груды дымящегося мяса. И никогда не удивлялся тому, что может причинить один человек другому из корысти.

– Черт, я тоже корыстен. А вы?

Уайатт кивнул, снова обводя глазами обломки.

– Но не настолько.

– Тогда… мне надо закрываться? Продать этим ублюдкам мои запасы выпивки?

– Ты думал об этом?

– Нет, но я…

– Тогда не оскорбляй память о твоем отце такими глупыми словами.

На лестнице показался Бэт.

– Лейтенант Хэрриган на пути сюда, – сообщил он. – А наши гости действительно вошли через кухню, все правильно! Выломали заднюю дверь. И все обыскали!

– Все? – переспросил Уайатт.

Бэт не ответил, пока не подошел к ним и не сел за их маленький столик.

– Да, они порылись там и сям. Но кухню и буфет просто перевернули.

Уайатт сузил глаза.

Бэт несколько долгих секунд смотрел на своего друга.

– О чем ты думаешь, Уайатт?

– Думаю, все это не ради того, чтобы заставить Джонни закрыться.

– Тогда это очень хорошая имитация!

– Бартоломью, ты же говорил мне, что эти ребята из Бруклина сами не держат нелегальных кабаков.

– Нет, они продают товар кабакам. И Мальчик Джонни хорошо утер им нос, поскольку ему не нужен их чертов товар.

– Точно. Но им нужен его товар.

– Пардон? – переспросил Бэт, искоса глянув на Уайатта.

– Я тоже вас не понимаю, Уайатт, – сказал Джонни.

– Тогда попробуй рассуждать как сыщик, Бартоломью. Ты же когда-то им был. Подумай на манер Пинки.

Джонни понял, что речь идет о Пинкертоне.

– Ну… – начал вслух рассуждать Бэт, – они что-то искали, я имею в виду, что они не начали разносить все в клочья сразу, как пришли. Сначала они хорошенько осмотрелись, в поисках… поисках склада выпивки, принадлежащей Джонни?

– Подари ему тряпочную куклу, – сказал Уайатт, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди. – И они постарались разбить каждую бутылку выпивки, какая только была в этой точке.

– Я не удивлен, – сказал Джонни. – А вы?

– Да, но они – не федералы. На самом деле, они могли взять с собой холщовые мешки и собрать в них все бутылки, чтобы потом продать их. В конце концов, они же именно этим занимаются.

– Так почему они не украли выпивку? – нахмурившись, спросил Бэт.

– Возможно, потому, что это могло бы их выдать, – ответил Уайатт.

– Они разнесли кабак, – непонимающе произнес Джонни. – И уничтожили всю выпивку. Разве это не…

Но их разговор был прерван появлением двух усталых патрульных полицейских в синей форме. Уайатт послал к ним Джонни, чтобы тот показал им место происшествия. Рядовые копы оценили ущерб, но задали лишь пару вопросов, поскольку Джонни сказал им, что его друг, лейтенант Хэрриган, уже отправился сюда из своего участка на Пятой авеню.

В это же время по лестнице спустилась Дикси с черным шелковым халатом для Джонни, а также с носками и ботинками для Джонни и Уайатта. На то, чтобы надеть их, ушло некоторое время, и затем они снова отправили Дикси наверх. Она беспрекословно подчинилась, отчасти потому, что не любила полицейских, поскольку ее отец, который когда-то систематически бил ее, тоже когда-то был полицейским в Де-Мойне.

Но этот опыт общения с полицией помог Дикси справиться с деликатным поручением, о котором попросил ее Уайатт. А именно с тем, чтобы незаметно унести его длинноствольный револьвер и убрать его в чемодан. С того момента, как появилась полиция, Уайатт украдкой держал его в руке под столом, и теперь он тихонько сунул пистолет Дикси.

– Боже, какой громадный, – еле слышно проговорила она, но Уайатт ничего не ответил, и Дикси поспешно отправилась обратно, держа револьвер у бедра так, чтобы его не было видно полицейским, расхаживавшим в противоположном углу клуба.

В этот момент, как по заказу, появился лейтенант Хэрриган. Он быстро шел по коридору, пробираясь через многочисленные двери клуба, закрывающиеся пружинами.

Джонни объяснил ситуацию. Бэт был знаком с коренастым, мужчиной в простом костюме, мясистое лицо которого было усеяно оспинами, а нос картошкой уже был красным, словно в предвкушении следующего Рождества. Его желтые зубы напоминали зерна кукурузы, что смотрелось отнюдь не так аппетитно, а светло-голубые, налитые кровью глаза слезились. Вне зависимости от его внешнего вида Джонни знал, что этот человек был умен и корыстен, а значит, еще более умен.

Четвертый стул за столом как раз предназначался для дородного лейтенанта. Его одежда была не то чтобы с иголочки, но высокого качества, коричневое пальто с черными отворотами, коричневый котелок, который он вежливо снял и положил в центр стола. Темно-русые волосы были расчесаны на прямой пробор, и на них виднелась россыпь перхоти.

Хэрриган начал беседу в дружелюбной манере, сообщив Уайатту, что читал статью Бэта в журнале «Хьюман Лайф» и что она произвела на него впечатление.

– Пустяки, – ответил Уайатт. – И вы, и я знаем, что такое настоящая работа полицейского.

– Знаем, знаем, – вежливо согласился Хэрриган. У него был легкий ирландский акцент, вполне сочетающийся с его фамилией, но голос грубоват, возможно, от излишней привычки к курению сигар.

– Есть варианты, кто это был?

– Для протокола, – спросил Джонни, – или нет?

– Как пожелаешь, сынок.

– Не для протокола.

– Тогда не для протокола. Кто?

Джонни глянул на Уайатта, давая ему знак говорить.

– Некие персонажи из Бруклина, – сказал тот. – Один из них – толстая, хорошо одетая мразь по фамилии Капоне.

Хэрриган откинул назад большую голову, задрав подбородок, как боксер в подстроенном бою, предоставляющий противнику шанс на удар.

– Второй человек после Йеля. Официально – бармен. Знающие люди говорят, что парнишка умен и жесток.

– Насколько жесток?

Хэрриган оглядел разруху в помещении, а потом поглядел на Уайатта и обнажил свои желтые зубы в улыбке.

– Представьте, что в этом помещении было бы полно народу.

Уайатт переглянулся с Джонни. Слова лейтенанта подтверждали его догадку о том, что этот грубый визит был частью тактики запугивания.

– Капоне уже делал что-то подобное? – спросил Бэт.

– На той стороне реки говорят, что пухлые пальчики молодого мистера Капоне обмарались в том, что назвали «Бойней в „Скальде“».

– Что это такое? – спросил Уайатт.

Хэрриган объяснил. Джонни и Бэт из газет знали о жестоком нападении на верхушку «Белой Руки».

– Трое убитых – не слишком крутая бойня, – заметил Уайатт.

– Мальчик только начал, – добродушно возразил полицейский. – В любом случае, День святого Валентина и все такое, сами знаете, как эти дешевые репортеры любят раздувать подобные представления.

– Уж знаю, – согласился Уайатт, глянув на Бэта, который ухмыльнулся в ответ.

Джонни онемел, и кровь отлила от его лица.

– Человек, начавший с того, что принялся палить из автомата в танцзале, наполненном мужчинами и женщинами… – наконец произнес он. – Что ж, этот дурак способен практически на все.

– Человек, – продолжил Бэт, глядя на разбитые полки, – который разбил непочатые бутылки с настоящим «Джонни Уокером» и «Джимом Бимом»? Такой человек действительно способен на все…

– Если можно, я спрошу, сынок, – начал Хэрриган, улыбаясь так широко, что стали видны его верхние десны. – Это злосчастное вторжение со взломом и причиненный тебе ущерб хоть как-то обескуражили тебя?

– Нет, – ответил Джонни. – На самом деле, если хотите, у меня наверху лежит конверт за следующую неделю, прежде чем вы уйдете.

Уайатт с Бэтом быстро переглянулись.

Хэрриган выставил вперед свои руки. Эти руки знали и честную работу, но с тех пор прошло время.

– Мой мальчик, это очень щедро с твоей стороны, но я с радостью подожду до понедельника, если тебе так будет удобнее.

– Сегодня, без проблем. Я не выхожу из дела, лейтенант Хэрриган. Это лишь небольшая задержка.

Хэрриган нахмурился.

– Я только надеюсь… очень бы хотел… ну…

– Что? – спросил Джонни.

– У тебя такие хорошие друзья – мистер Ротштайн, мистер Лючано, другие бизнесмены Манхэттена… Все было так… мирно. Если они вмешаются, э-э, в драку, с нашими нахальными бруклинскими друзьями, в этом мире может стать чертовски неуютно. Я, как и мои соратники, будем вынуждены отреагировать более активно. Не сможем, как говорится, и дальше закрывать на это глаза. Я понятно…

– Совершенно, – ответил Джонни. – Я разберусь с этим делом самостоятельно.

– Чудесно! – воскликнул Хэрриган, вставая и забирая котелок с центра стола. – Я должен заняться официальной частью дела. Писать рапорты, и все такое. Протокольную версию этой «музыкальной комедии».

– Конечно, – согласился Джонни. – Вам показать место происшествия?

Это заняло всего пятнадцать минут, в частности наверху, где Джонни увидел то, о чем сказал Бэт, – взломанную заднюю дверь. Всего через полчаса после своего появления лейтенант Хэрриган (во внутреннем кармане пиджака которого уже лежал его еженедельный конверт) отправился в обратный путь. Как и двое усталых полицейских.

Когда Джонни снова подсел к Уайатту и Бэту за стол, стоящий посреди обломков, Уайатт обратился к нему:

– Мы поговорили.

– И?

– Совершенно уверены, что этому Йелю нужен твой запас выпивки, – сказал Бэт.

– О’кей. И?

– И то, – продолжил Уайатт, – что он будет следить за тобой, ожидая, когда и куда ты отправишься за новой партией выпивки для заведения. Это единственная причина, объясняющая, почему все до единой бутылки были разбиты. Чтобы вынудить тебя к этому.

– Йель послал Капоне на разведку, – заявил Бэт, наклонившись вперед. – Чтобы выяснить, не находится ли твой склад выпивки в этом здании.

– Не находится, – сказал Джонни.

– Он довольно настойчив, – подчеркнул Уайатт. Да, конечно, он мог бы еще вернуться, чтобы обыскать и верхние этажи, но я думаю, что Йель и Капоне достаточно умны, чтобы понимать, что склад либо находится вне клуба, либо замаскирован где-то около кухни или буфета, и это было бы наиболее вероятной догадкой.

– О, у меня куда больший запас, чем было там, – сказал Джонни.

– Насколько? – спросил Уайатт.

– Я же говорил – лет на пять, даже при самом удачном темпе торговли.

– Все, кроме пива, – напомнил Бэт.

– Правильно, – ответил Джонни, пожав плечами. – Я же согласился сделать Йеля своим поставщиком пива, как только кончатся мои нынешние запасы. Примерно через полгода.

Уайатт внимательно посмотрел на Джонни.

– Так где же этот твой пятилетний запас? Необязательно в деталях.

– О, я же вам доверяю, Уайатт!

– Рановато. Когда придет время, можешь сказать в точности. А пока – в общем.

– В общем, в общем – на складе. Этот склад – часть моего выигрыша в большой игре, с которой и начался этот бой со стрельбой.

– В самом деле, бой со стрельбой, – усмехнулся Бэт.

– Йель будет следить за этим местом, – сказал Уайатт. – Ждать, когда ты станешь переправлять следующую партию товара со склада в клуб. Когда он узнает, где находится склад, ты проиграл.

– Вы говорите об этом как о неизбежности.

– Вполне может оказаться и так. На самом деле, это хитрое заявление.

– Почему бы не остановить Йеля? – спросил Бэт. – На полдороге?