Текст книги "Непристойное предложение"
Автор книги: Патриция Кэбот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
Глава 27
А затем, на следующее утро, пожаловали ее братья. К несчастью, именно в это утро – возможно, из-за ночных упражнений в гамаке, – Дрейк не проснулся рано, как обычно. Он спал очень крепко, обнимая Пэйтон, когда их обоих разбудил оглушительный вопль.
Пэйтон приняла вопль за рев морской раковины и попыталась прервать звук, наугад выбросив руку над головой – да только ее рука была прижата телом Дрейка. Но как такое возможно, если это он дует в раковину?
И тут вопль перешел в слова, и Пэйтон, открыв глаза, увидела Росса, стоявшего поблизости с багровым от гнева лицом.
– Что, черт возьми, вы здесь устроили? – заорал он. – Мы неделями – неделями, слышите? – прочесывали все моря, разыскивая вас, опасаясь, что вы оба погибли – погибли! – и что я вижу? Вы вполне себе живы-здоровы. Здоровы и прелюбодействуете!
Не прижми Дрейк собой ее руку, Пэйтон попыталась бы спастись бегством. Быстро взглянув на него, она увидела, что он ни капли не обеспокоен. Напротив, он с интересом наблюдал за Россом из гамака, обхватив Пэй одной рукой: больше для того, чтобы прикрыть ее наготу, предположила Пэйтон, нежели из опасения, что Росс ее ударит.
Но Дрейк опоздал. Росс уже заметил, что она голая. И Дрейк тоже, коли на то пошло.
– Хватит лежать там, ты, мерзавец! – вопил Росс. – Вылезай из гамака и прикройся! И убери свои лапы от моей сестры!
Хотя во рту у Пэйтон было сухо, как в пустыне, она, собрав всю смелость, ответила:
– Росс, не делай из мухи слона. Мы с Дрейком просто…
– Ш-ш-ш, – Дрейк крепче обнял ее. – Позволь говорить мне, милая.
– Милая? – яростно взвизгнул Росс. – Вылезай из гамака! Слышишь меня, Дрейк? Вылезай, пока я тебя не вытащил оттуда!
– Ну, Росс, – с другой стороны пляжа подошел Рэли. – Кажется, мы их нашли. Там в кустах спрятан баркас – а вот и они! Привет, Дрейк, привет, Пэй. Рад видеть. Мы уж думали, вам крышка.
– Не подходи, – скомандовал Росс. – Стой, где стоишь.
– Почему? – забеспокоился Рэли. – Там змея?
– Ага, вроде того. – Росс снял плащ, тяжелый черный плащ, подбитый белым атласом, очевидно, братья носили траур по сестре, считая, что она пропала в море, – и набросил его на Пэйтон. Та сдвинула его с головы и сердито посмотрела на брата.
– Дрейк не сделал ничего плохого, – сообщила она. – Что ты разозлился? Вот Рэли рад меня видеть.
– Чертовски верно, – признал Рэли. – Ты не знаешь, что дома было. Джорджиана целыми днями плачет, папа расстрелял все ружейные запасы, Хадсон все время злой, как черт. Даже пить бросил с тех пор, как ты исчезла. Ни капли в рот не брал. – Внезапно до него как будто дошло: – Вы там вдвоем неплохо устроились, а?
– Неплохо? – Росс развернулся к младшему брату. – Я тебе скажу, насколько неплохо. Они голые!
Рэли разинул рот.
– Ох, Дрейк, – простонал он. – Ну скажи, что ты не…
– Почему все обвиняют Дрейка? – поинтересовалась Пэйтон. – Это я…
– Ш-ш-ш, – снова прошептал Дрейк, коснувшись ее губ кончиком пальца. Он пристроил плащ Росса так, чтобы тот полностью укрывал Пэйтон, и тихо сказал. – Твой брат Хадсон, вероятно, рыщет где-то поблизости. Может, пойдешь, поищешь его?
– Не будь дураком, Дрейк, – возразила Пэйтон. – Они хотят убить тебя.
– Чушь, – улыбнулся он. – Мы же старые друзья. Разве старые друзья станут убивать друг друга?
Она искоса посмотрела на Росса:
– Смотря в каких обстоятельствах…
– Продолжай, – бодро сказал Дрейк. Он и в самом деле был поразительно весел. Должно быть, уныло подумала Пэйтон, он рад, что их наконец-то спасли. Забавно, она и не подозревала, что он находит ее общество столь утомительным.
– Ступай, поищи Хадсона, любимая, – сказал Дрейк. – А мы поговорим по-мужски.
Пэйтон испепелила его взглядом. Поговорят по-мужски. А это тогда что такое? Как будто ее братья могут сказать что-то хоть сколь-нибудь ценное. Разве он не помнит, как сам еще недавно злился на них? Ну, по крайней мере, ей казалось, что это было недавно. Она немного потеряла счет времени. Но, тем не менее, он не должен отсылать ее прочь, словно она ребенок.
Пэйтон решила, что ладно, так и быть, она пойдет искать Хадсона – но не потому, что Дрейк велел. Она сделает это потому, что в глубине души у нее такое чувство, будто Дрейку не помешает подкрепление. Судя по виду Росса и Рэли, они в любой момент готовы были пустить в ход кулаки. Мужчины иногда бывают такими дураками.
С грацией кошки Пэйтон выскользнула из гамака, запахнув полы плаща Росса. Прежде чем уйти, она смерила братьев разъяренным взглядом.
– Тронете хоть волос на его голове, – прошипела она, – и будете жалеть об этом до самой смерти.
И, гордо вскинув голову, удалилась.
Разумеется, она сразу же обнаружила Хадсона. Согнувшись в три погибели, словно он какой-то там Натти Бампо [50] [50]Натти Бампо – он же Ястребиный Глаз [Hawkeye], Следопыт [Pathfinder], Зверобой [Deerslayer] и Кожаный Чулок [Leatherstocking]. Персонаж романов Дж. Ф. Купера [Cooper, James Fenimore]. Житель американского Фронтира [Frontier], неграмотный, но благородный и прямодушный охотник и следопыт, друг индейцев, недовольный наступлением цивилизации на заповедные леса. Образ Бампо и его верного друга индейца Чингачгука [Chingachgook], « последнего из могикан», стали символом «естественной» Америки, еще не развращенной цивилизацией. Прототипом Бампо отчасти послужил Д. Бун.
[Закрыть], он пристально изучал вчерашие следы Пэйтон на песке.
– Эй, – крикнул он. – Похоже, я кое-что нашел!
– Хадсон, – окликнула Пэйтон, и он, резко выпрямившись, уставился на нее, как на призрак.
– Пэй? – опешил он. Хадсон выглядел ужасно. С головы до ног в черном, давно не стриженый. Волосы стянуты черной лентой, но несколько прядей выбились и нимбом окружили голову. Он напоминал полоумного квакера [51] [51]Квакеры – последователи радикального направления в протестантизме; направление было основано в сер. 17 в. ремесленником Джорджем Фоксом (1624-91) (George Fox) в Англии, а в 1682 в США Уильямом Пенном (1644-1718) (William Penn); квакеры утверждают, что истина веры проявляется не в том или ином церк. учении, а в «озарении Св. Духом»; богослужение состоит из чтения Библии и проповеди тех, на кого снизойдет озарение; квакеры честны в отношениях с людьми, строго придерживаются чистоты брака, аскетичны, противники несения военной службы; в наст. время квакеры имеются в Англии, США, Канаде, Вост. Африке; всего ок. 220 тыс. человек.
[Закрыть], если таковые, конечно, водились. – Это правда ты, Пэй?
– Конечно я, дурак. А ты кого ожидал увидеть, Деву Марию?
– Пэй! Это правда ты!
Если бы Рэли уже не сообщил, что Хадсон бросил пить, она бы подумала, что ее средний брат навеселе. Нетвердыми шагами он приблизился к сестре. А затем, чтоб уж наверняка добить ее, сжал в объятиях, и Пэйтон показалось, что он плачет: а ведь она прекрасно знала, что Хадсон никогда не опустится до таких сантиментов, как лить слезы радости при виде ее.
– С тобой все в порядке? – спросил он, когда ей, наконец, удалось вырваться из его любящих, если не сказать больше, объятий. – Все говорили, что ты погибла. Я не поверил ни на минуту, но было на то похоже.
– Я в порядке, – заверила брата Пэйтон. – Хадсон, надо торопиться. Росс и Рэли собираются убить Дрейка.
– Дрейка? – На лице Хадсона появилось выражение еще более откровенного восторга. – И Дрейк жив? Они упорно твердили, что он погиб. Какой счастливый день! Вы оба живы и здоровы!
– Дрейку недолго осталось, если ты сейчас же не вмешаешься, – сказала Пэйтон. – Росс просто спятил. – Пэйтон потащила его за руку. – Он думает, Дрейк обесчестил меня, или что-то в этом духе, и, кажется, готов сделать что-то ужасное.
– Чушь. – Хадсон послушно шел следом за Пэйтон. – Все знают, что Дрейк никогда бы не сделал ничего подобного.
Пэйтон взглянула на него через плечо:
– Вот именно. Я рада, что хоть кто-то из вас в здравом рассудке. Вы все решительно спятили с тех пор, как я исчезла. Поторопись же, Хад. Они двое против него одного, это нечестно.
– Знаешь, – счастливо произнес Хадсон, – я собираюсь стать священником. Я заключил сделку с Господом. Cказал, что приму сан, если с тобой все будет хорошо. В белом воротничке я буду выглядеть дураком, как считаешь?
– Не пори чушь, Хадсон. В какую церковь тебя пустят?
– Думаешь? – с облегчением уточнил он. – Ну, слава Богу. Меня немного беспокоил обет безбрачия. Остальное выглядит не так уж плохо, но это…
Тут они вышли на пляж, и Пэйтон выпустила его руку. Насколько она могла видеть, Дрейк уже выбрался из гамака, как ему и велел Росс. Ему даже позволили надеть брюки. Но между ними не было и намека на разговор, который обещал Дрейк. Кулачный бой – да, но не разговор.
И все тумаки, похоже, доставались только одному: Дрейку.
Пронзительно вскрикнув, Пэйтон устремилась вперед. Грудь Дрейка вздымалась и опадала: лишь это и указывало на то, что он жив. Из рассеченной брови струилась кровь, рот был перекошен, но не потому, что он гримасничал, как часто делал, пытаясь показать, что ему не нравится какой-то поступок Пэйтон. Он не умер – пока, по крайней мере, – но был уже очень близок к этому.
Росс, завидев сестру, выпрямился и прокричал:
– Ради Бога, Хадсон, не пускай ее к нему. Нам тут только бабской истерики не хватало.
Хадсон послушно схватил Пэйтон за руку, прежде чем она успела приблизиться к Дрейку, и, перебросив через бедро, удерживал, не обращая внимания на мельтешащие кулачки и ноги.
– Пусти меня, идиот! – заорала Пэйтон. – Клянусь, я убью вас за это. Всех! Убью вас всех!
– Ох, только не ори, глупышка, – с отвращением пробурчал Росс. – Мы не собираемся его убивать. Просто преподали урок, вот и все.
Глянув на распростертое на песке тело, Хадсон отметил, что Дрейк, должно быть, и правда не в форме, раз позволил такой жирной заднице, как Росс, отправить себя в нокаут.
Оскорбленный Росс на это заявил, что задница у него не толстая, и он бы попросил Хадсона не отзываться уничижительно о его боксерских навыках, поскольку они весьма значительны.
Рэли саркастически фыркнул:
– Да брось, Росс, – усмехнулся он. – Дрейк позволил тебе избить себя. Он и руки не поднял, чтобы защититься.
Хадсон заметил, что на Дрейка непохоже позволять избивать себя, особенно такой жирной заднице, как Росс.
– Прекратите меня так называть! – разбушевался Росс. – И очень хорошо, что Дрейк не стал защищаться: я бы его тогда до полусмерти избил.
Поглядев на неподвижное тело, Хадсон заметил:
– Ну, похоже, ты и так это сделал.
– А почему нет? Он во всем сознался. И, похоже, ни в чем из содеянного не раскаивался. На моем месте ты бы сделал то же самое, Хад.
– Не сделал бы, – резко ответил Хадсон. – Дрейк всегда мне нравился, и меня не волнует, что он там натворил.
Росс пристально уставился на него, в ореховых глазах появился опасный блеск.
– Да неужели? Ладно, тогда, раз тебе так нравится Дрейк, полагаю, ты и бровью не поведешь, если я скажу, что он поимел Пэйтон.
Хадсон пришел в смятение:
– Он сделал это? Вот черт. Так, Рэли, ну-ка подержи Пэйтон минутку, я сейчас врежу пару раз…
– Даже не думай! – крикнула Пэйтон. – Хадсон, только попробуй, и я больше в жизни не завяжу тебе галстук!
– И это еще не все, – продолжал Росс, будто не слыша ее. – Ты знал, что они бегали тут голышом, как дикари, почти два месяца?
– Вранье! – закричала Пэйтон. – Прошло не два месяца…
– Всего в пяти милях от Нью-Провиденс. В пяти гребаных милях, – не унимался Росс. – Он мог положить конец нашему беспокойству несколько недель назад…
– Не мог, – закричала Пэйтон. – Француз охотится за нами. Маркус Тайлер пытался нас убить! Мы не знали, может, они еще где-то там…
– Маркус Тайлер? – раздраженно перебил Росс. – Маркус Тайлер? Маркус Тайлер не пытается вас убить. Он и та шлюшка, выдающая себя за жену Дрейка, сейчас отдыхают в тюрьме Нассау в ожидании суда по обвинению в вашем убийстве.
– Что? – задохнулась Пэйтон. – Но как…?
– Ах, да, – самодовольно заявил Росс. – Право же, такие пустяки. Как только мы заменили грот на «Мегере», это было лишь делом…
– А что с Французом? Его вы тоже схватили?
– Если бы ты дала мне сказать, я бы как раз перешел к нему. – Сердито глянул на нее брат и откашлялся: – Капитан Лафон, к несчастью, ускользнул. Однако мы…
– Вы дали ему уйти? – голос Пэйтон снова поднялся до визга. – Он же убил брата Дрейка!
– Никому мы не дали уйти, неблагодарная девчонка! Завязалась драка. Мы потеряли дюжину людей, прежде чем смогли подобраться к нему и атаковать. Я, что ли, виноват, что этот трусливый пес прыгнул за борт попытать шансов с акулами вместо того, чтобы встретить честный суд, как мужчина? Да я этому и не удивляюсь. Что меня поражает, так это то, что мы перехватили корабль Француза семь недель назад. Два месяца назад, Пэйтон. Поскольку вас в то время уже не было на «Ребекке», могу только предположить, что вы с Дрейком уже были – как вы там это называете – здесь, на Сан-Рафаэле!
Два месяца! Как такое может быть? Неужели возможно, что уже столько времени прошло с той ночи, как она вытащила безжизненное тело Дрейка из баркаса «Ребекки» и уложила на белый песок? Нет. Этого просто не может быть. Несколько недель, да. Ей потребовалось именно столько времени, чтобы сплести гамак. И Дрейк построил шалаш, чтобы защитить их от непогоды… на это тоже потребовалось время. Самое большое, месяц.
Но два? Два месяца? Невозможно.
– Мы… откуда нам было знать, – промямлила Пэйтон. – Мы же не знали, что вы уже схватили сэра Маркуса и… и… и вообще, если вы думали, что мы мертвы, то с какой стати вы здесь?
– Какой-то здоровенный черный парень – не помню его имени, он служил поваром на «Ребекке», – рассказал при аресте, что вы вовсе не погибли, а оба спаслись. Вообще-то, он даже настаивал на этом. Ну мы и подумали, какого черта? Лучше самим проверить…
Кларенс! Кларенс все же сознался! Милый, добрый Кларенс.
Стоп. О чем это она? Ужасный, мерзкий Кларенс, он все рассказал, это из-за него у них теперь такие неприятности.
– Но я тебе кое-что скажу, Пэйтон, – продолжал Росс. – Прости меня Боже, лучше бы Тайлер убил вас обоих! Я бы предпочел мертвого друга этому вот развратнику, – Росс поддел распростертое тело носком сапога, – и мертвую сестру распутной девке, которую здесь обнаружил.
– Ах, ну ладно, спасибо на добром слове, Росс, – зыркнула на него Пэйтон. – Это можно устроить. Хадсон, дай свой пистолет. Лучше я вышибу себе мозги, чем буду и дальше слушать эту чушь…
– Ну, хватит, – Рэли примирительно поднял ладони. – Довольно. Никаких больше угроз, слышали? Хадсон, уведи Пэйтон. Мы с Россом ненадолго задержимся возле… э-э-э развратника.
– Ненавижу вас и презираю, – крикнула Пэйтон, когда Хадсон забросил ее на плечо. – Надеюсь, вы сгорите в аду!
– Не надрывайся, Пэйтон, – отмахнулся Росс. – Через недельку с ним все будет в порядке. До свадьбы заживет.
– До свадьбы? – эхом откликнулась Пэйтон. – Какой свадьбы? – Не получив ответа, она снова закричала – Какой свадьбы?
– Да хватит орать, – проворчал Хадсон, направляясь к морю и ожидавшей там шлюпке. – У меня барабанные перепонки лопнут.
– О какой свадьбе речь?
– О твоей, полагаю. С развратником, – пробормотал он, крепче обхватив ее за бедра. – Ты же не думаешь, что Росс удовольствуется лишь тем, что выбьет из него дух? Дрейку придется жениться на тебе, Пэй. Это единственный выход.
Глава 28
– Пэйтон, дорогая, ну попробуй съесть хоть что-нибудь. Даже загар уже не скрывает то, как ты осунулась.
Пэйтон взяла вилку и, тыча ею в яйца на тарелке, которая стояла на подносе у нее на коленях, проколола желтки и направила поток желтой жидкости к жареной картошке на другой стороне тарелки. Она представила, что яйца – это вулканы, разлившиеся желтки – лава, а картошка – Помпеи. Есть ей совсем не хотелось.
– Ты уверена, что тебе не слишком жарко? – Джорджиана взялась за простынь, которую Пэйтон натянула до подбородка в тот же миг, как жена Росса вошла в комнату. – Совершенно невозможно, чтобы ты мерзла, моя дорогая. Ведь на улице невероятно жарко.
– Я в полном порядке, – ответила Пэйтон. – Только мне не очень хочется сейчас разговаривать. С твоей стороны было очень мило принести мне завтрак, но, если ты не возражаешь…
– О, я совершенно не возражаю, – весело ответила Джорджиана. – И я понимаю твое нежелание общаться. Я просто посижу и подожду, пока ты поешь, а потом отнесу поднос вниз.
Проклятье! Пэйтон смотрела, как ее невестка взяла с подноса доставленные сегодня утром письма и начала их просматривать. Казалось, все проживающие в Нассау англичанe посетили поместье Диксонов, в ожидании суда над Маркусом Тайлером и Ребекки Уитби. Их всех, с горечью подумала Пэйтон, снедало любопытство, кто же первым вживую увидит главного свидетеля – погубленную и ну очень загорелую достопочтенную (правда, уже переставшую быть таковой) мисс Пэйтон Диксон.
– Посмотри, – Джорджиана подняла визитную карточку, позабыв к своему удобству нежелание золовки разговаривать. – Это от леди Биссон. Пэйтон, ты знала, что бабушка сэра Коннора находится здесь, на острове? Мы привезли ее, как только услышали, что вы исчезли. В смысле ты и сэр Коннор. Знаешь, она очень хотела тебя повидать.
Пэйтон взяла перечницу и посыпала содержимое тарелки. Вулканический пепел.
– Хочешь, я приглашу ее на чай? Тебя это порадует?
Пэйтон сердито сверкнула глазами в сторону Джорджианы:
– Учитывая то, что мне запрещено покидать эту комнату, развлекать бабушку Дрейка может оказаться несколько затруднительно. Тебе так не кажется, Джорджиана? Если только ты не считаешь, что мне следует использовать этот поднос в качестве чайного столика.
Джорджиана, чья невозмутимость ничуть не поколебалась из-за этой вспышки, спокойно отложила в сторону визитную карточку.
– Ты же знаешь, что твои братья выпустят тебя тотчас же, как ты образумишься.
– Образумлюсь? – Пэйтон подняла с колен поднос. Она подумала, а не швырнуть ли его в стену, но она уже так делала, и ничего не изменилось. Кроме того, что одну из горничных отправили убирать беспорядок, а Пэйтон, чувствуя себя по-дурацки из-за собственного взрыва, посчитала себя обязанной помочь.
Поэтому она аккуратно отставила поднос, следя за тем, чтобы укрывавшая ее простыня не соскользнула.
– Джорджиана, ты ведь не думаешь на самом деле, что это я веду себя неразумно. То есть ты должна понимать, что единственные, кто ведет себя глупейшим образом в отношении всего происходящего – так это мои братья.
– Глупейшим образом? – Джорджиана безмятежно смотрела на золовку. ее новое неземное спокойствие сводило с ума, но еще больше сводила с ума причина этого спокойствия. «Ну, рано или поздно, это должно было случиться», – подумала Пэйтон. Даже у такого людоеда как Росс бывают минуты нежности, и, кажется, в один из таких моментов он ухитрился обрюхатить свою жену. Только вот как Джорджиана могла быть такой спокойной, зная, что через четыре или пять месяцев она родит маленького людоедика? Этого Пэйтон никак не могла понять.
– Они вовсе не ведут себя глупо, Пэйтон. Твои братья просто делают то, что считают лучшим для тебя. Именно ты…
– Что? – резко перебила ее Пэйтон. – Именно я что?
– Ну, – на лице Джорджианы возникло извиняющееся выражение, – упрямишься.
– О, понятно. Я упряма только потому, что – так уж случилось! – не хочу выходить замуж за того, за кого должна выйти по велению моих братьев.
– Да. Потому что мы знаем, что ты хочешь выйти за него. Пэйтон, всем известно, что ты любишь Дрейка. Зачем упрямиться? Просто соглашайся выйти за него, и мы опять станем одной большой счастливой семьей.
– Все уже забыли, – требовательно спросила Пэйтон, – что он был женат на другой?
Джорджиана взмахнула рукой, затянутой в кружевную манжету:
– О, ради Бога. Судья О’Риардон аннулировал эту пародию на брак сразу же, как только Дрейк, в смысле сэр Коннор, пришел в себя… то есть удосужился все объяснить судье. Но тебя ведь не это останавливает.
– Нет, – скупо подтвердила та.
– Тогда что? Зачем вся эта суета? Ты должна быть на седьмом небе от счастья, Пэйтон. Ты получила именно то, о чем всегда мечтала.
– Но, Джорджиана… – начала было Пэйтон, однако у нее задрожал голос. О Господи, она же не собирается снова плакать, ведь нет? Она уже прорыдала три дня подряд без остановки и надеялась, что это уже в прошлом. Очевидно, нет. – Джорджиана, как ты не понимаешь? Я никогда не стремилась заполучить его таким путем.
– Каким путем, дорогая?
– Сама знаешь. Поймав его в ловушку. Заставив его. Именно так мисс Уитби…
– Это неправда, – поспешно перебила ее невестка. – Пэйтон, право слово! Это совсем не похоже на то, как поступила мисс Уитби. Разве ты легла в постель к сэру Ричарду, а потом сказала его брату, что беременна от его родственника? Нет, разумеется, ты не делала ничего подобного. В твоем случае все совсем, совсем иначе…
– Но у него, как и прежде, нет выбора, – настаивала Пэйтон. – Разве ты не видишь? Он чувствовал себя обязанным жениться на мисс Уитби. И неважно, что, как потом выяснилось, для этого чувства не было оснований. А сейчас он женится на мне по той же причине. Просто чувствует себя обязанным.
– Откуда ты знаешь, что он чувствует? Ты его спрашивала? – Ответом ей было сопение Пэйтон, и Джорджиана ответила за нее: – Нет, не спрашивала. Ты отказываешься его принять. И даже не читаешь его письма! – Джорджиана потянулась к серебряному подносу для почты, который лежал рядом с ней. – А он успел прислать уже три штуки только за сегодняшнее утро, а ведь день еще только начался. Несомненно, он отчаянно хочет увидеть тебя.
– Конечно, хочет, – пробормотала Пэйтон. – Он отчаянно хочет восстановить свою репутацию и вернуть расположение бабушки… не говоря уже о расположении Росса. Не забывай, Джорджиана, он работает на «Диксон и сыновья». Полагаю, Дрейк пойдет на все, лишь бы сохранить благосклонность моего отца.
– Ха, – рассмеявшись, ответила невестка. – Какая чепуха, Пэйтон! Коннор Дрейк – это тебе не какой-то там Мэтью Хэйфорд. Он не нуждается в том скудном жаловании, что платит твой отец. У него есть вполне приличное состояние. А что касается его репутации, то я никогда не встречала человека, столь мало заботящегося о том, кто и что о нем говорит, как Коннор Дрейк.
Пэйтон стиснула зубы:
– Я не выйду замуж только потому, что мои братья говорят, будто я должна это сделать. Не выйду!
– И не выходи. Выходи за него замуж, потому что любишь.
Но Пэйтон пропустила слова невестки мимо ушей:
– Всю свою жизнь я делала то, что велели мне братья. Я жила так, как они научили меня жить. И если бы кто-нибудь из них застрял на этом острове, они поступили бы точно так же как я. Так почему меня наказывают за мои поступки?
И тут из глаз Пэйтон вновь хлынули слезы. Проклятье, а ведь она думала, что за прошедшую неделю все выплакала. Судя по всему, нет. Видимо, осталась еще парочка галлонов или около того.
Вздохнув, Джорджиана взяла поднос для завтрака и вышла из комнаты, не забыв запереть за собой дверь, следуя – совершенно излишнему, подумалось ей – приказу мужа. В комнате Пэйтон был большой балкон, с которого та, будучи весьма ловкой, могла в любой момент и без каких-либо затруднений спуститься. Так зачем утруждаться, запирая дверь ее спальни? Если бы она хотела сбежать, то давным-давно сделала бы это.
Джорджиана, однако, решила не делиться своими соображениями с мужем. Ведь тогда Росс прикажет заколотить французские двери балкона, что обезобразит фасад особняка и повлечет за собой новую волну слухов, которых самая младшая из Диксонов и так уже успела вызвать предостаточно.
– Ну?
От неожиданности Джорджиана едва не выронила поднос. Однако это оказался всего лишь Коннор, с нетерпением ожидавший ее в комнате для завтраков.
– Ничего не изменилось, – ответила она, поставив поднос на стол. – Она не сдается.
– Вы показали ей мои письма?
– Разумеется, показала. Но она к ним даже не притронулась. А ведь я вам говорила, что так и будет.
Джорджиане не хотелось разочаровывать Дрейка. Он и так выглядел достаточно несчастным, со своей рассеченной губой и раной над правой бровью, где обручальное кольцо ее мужа пропороло кожу. И все же она считала, что он в не меньшей степени, чем Росс, виноват в сложившейся ситуации. В конце концов, он должен был найти в себе силы и сдержать свои порывы, оказавшись на острове с Пэйтон. Как и подобает джентльмену.
– Почему я не могу ее увидеть? – Дрейк резко повернулся к мужчинам, которым предстояло стать его шуринами. – Просто позвольте мне подняться к ней комнату. Я смогу уговорить ее.
– Нет! – Росс приподнялся в кресле, в котором до этого сидел развалившись. – Боже, нет. Мы не можем позволить ей узнать, что простили тебя.
– Говори за себя, – проворчал Хадсон из глубины кресла.
Не обращая внимания на брата, Росс продолжил:
– Если она решит, что мы простили тебя, то никогда не выйдет за тебя замуж. – Он покачал головой. – Ты должен понять, что женщины думают иначе. В этом и заключается твоя проблема. Ты никогда не понимал их мышление.
Джорджиане пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы удержаться от улыбки, глядя на мужа, разглагольствующего о хитросплетениях женского ума.
– Вот что тебе действительно следовало сделать, – заметила она мягко, – так это запретить ей выходить замуж за сэра Коннора. Учитывая, как Пэйтон сейчас на тебя зла, Росс, она бы нашла способ сбежать с ним при первом же случае. Но ты так все устроил, что единственный способ, который она смогла придумать, чтобы наказать тебя, – это отказаться выйти за него.
– Наказать меня? – проблеял Росс. – А что я-то сделал?
– Ну, именно ты превратил развратника в кровавое месиво, – напомнил ему Рэли, сидевший на массивном каменном подоконнике.
– Извини меня, Рэл, но разве тебя не было со мной? Я видел, как ты добавил парочку хороших тумаков.
– Верно. Но мне это не доставило удовольствия. Кровопролитие мне искренне и совершенно отвратительно.
– Она не поэтому зла на тебя, – сказала Джорджиана.
– В смысле «не поэтому»? – Росс пристально посмотрел на жену. – За что еще ей нас наказывать?
Джорджиана вздохнула:
– За все. За то, что предприятие вашего отца называется «Диксон и сыновья», а не «Диксон, сыновья и дочь». За то, что вы все поощряли ее стрелять, карабкаться по мачтам и плавать, а затем отказали ей в праве все это делать. За то, что окажись любой из вас на том острове, он бы вел себя точно так же, как и она, и все же вы считаете нужным посадить ее за это под замок.
– Она не поэтому сидит под замком! – взревел Росс. – Она сидит взаперти, потому что отказывается выйти замуж за этого негодяя!
– Пэй ничего не ела, – произнес Хадсон, исследовав содержимое подноса, который принесла Джорджиана. – Посмотри. Она лишь погоняла еду по тарелке и совсем ничего не съела. Почему ты не проследила, чтобы она поела, Джорджиана?
– Я не могу заставить ее есть, Хадсон.
– Оказавшись здесь, Пэй совсем перестала есть. – Хадсон расчесал пальцами свои неприлично длинные волосы. Нет, правда, при первом же удобном случае Джорджиана собиралась изловить этого молодого человека и с помощью ножниц придать его прическе более подобающий вид. – Что это она задумала? Зачахнуть? Это и есть ее замысел? Наказать нас всех, заморив себя голодом до смерти?
– Послушай, – подавшись вперед, сказал Росс. – Через месяц, после суда, все будет кончено. Как только она даст показания…
У Джордианы перехватило дыхание.
– Это необходимо? Учитывая, какую огласку получило все происходящее, когда мы сначала думали, что Пэйтон мертва, а потом оказалось, что нет… Господи, выступление в суде только ухудшит ситуацию. Разве свидетельства одного сэра Коннора не будет достаточно?
– Нет. Ради Бога, Джорджиана, предстоящий суд может стоить Маркусу Тайлеру жизни. Его обвиняют в пиратстве. За одно это его могут повесить. Но еще его обвиняют в похищении, попытке убийства и заговоре с целью убийства брата Дрейка. Пэйтон – главный свидетель. ее показания будут решающими для суда.
– И все же, – Джорджиана покачала головой, – мне это не нравится. Пэйтон не совсем… ну, не совсем похожа на саму себя.
– О чем вы говорите? – резко спросил Дрейк.
– Только то… что я никогда не видела ее такой. И я едва узнаю ее. Ты, Росс, неделю продержал ее взаперти в комнате, и она ни разу не попыталась сбежать. Та Пэйтон, которую я знаю, за полчаса выбралась бы оттуда, а затем посмеялась бы тебе в лицо.
На лице Росса возникло обеспокоенное выражение.
– Ты права. Ей-богу, ты права!
– Просто очень сложно поверить, что прожившая месяц на пиратском судне под видом мальчишки и эта рыдающая наверху в подушку девушка – это один и тот же человек, – продолжила Джорджиана. – Она ведет себя настолько странно, что я готова подумать…
Джорджиана внезапно умолкла. Господь всемогущий, что она говорит? И к тому же говорит это мужчинам! Да ведь она превращается в Пэйтон, в этом нет никаких сомнений, поскольку чувствует она себя достаточно свободно, чтобы обсуждать такие вещи в смешанной компании.
– Что ты готова подумать, Джорджи? – полюбопытствовал Росс.
Джорджиана знала, что выглядит сейчас нелепо – открывает и закрывает рот, словно рыба, пойманная на крючок. Но она никак не могла с собой совладать. Стоило ей только придумать, что сказать, как она понимала, что не может, ну никак не может произнести это вслух. У нее нет доказательств. И не то чтобы Пэйтон больна. Она на самом деле не ест и не пытается сбежать, но ведь на ее долю выпало достаточно суровое испытание, так что именно этого можно было и ожидать.
С другой стороны, этого можно было бы ожидать от любой другой девушки, но не от Пэйтон. ее золовка, казалось, всегда спокойно воспринимала испытания, словно по какой-то причине верила, что заслуживает их.
– Ну, – сумела все-таки выговорить Джорджиана, понимая, что все в комнате выжидающе смотрят на нее. – Я просто думаю, что единственным объяснением ее… эммм… достаточно необычного поведения – отсутствие аппетита, все эти слезы, отказ встречаться с Дрейком, то есть с сэром Коннором и то, что Пэйтон не пытается сбежать – может быть то, что она… эммм…
– Она что? – взревел Росс. – Выкладывай, женщина! Что с ней?
– Ну, – сглотнув, сказала Джорджиана. – Она ждет…
– Чего ждет? – Росс успел наклониться вперед, но теперь с презрительным выражением лица снова откинулся на спинку кресла. – Извинений? Ей придется очень долго ждать. Я не стану извиняться, пока она сама не попросит прощения. В конце концов, никто ее не просил спасать Дрейка. Он, черт возьми, мог бы и сам о себе позаботиться. Как делал тысячу раз до этого.
– Эммм, – замялась Джорджиана. – Я не об этом говорю. Я имею в виду, что может ждать… ммм… ребенка.
Джорджиана почувствовала, что ее щеки заалели. Она не могла поверить, что наконец-то произнесла подобное вслух. Это было неслыханно – говорить о таких вещах в присутствии мужчин, и не важно, что эти мужчины – члены твоей семьи. А точнее, большинство из них – твоя семья. Ее лицо начало гореть, что было несколько неудобно, учитывая жару, царившую в Нью-Провиденс, от которой не спасали ни широко открытые окна высотой в семь футов, ни массивные камни, из которых был построен дом. Если бы не пришлось продолжать обсуждать столь деликатные вопросы, Джорджиане и вполовину не было бы так жарко.
– Ждет ребенка? – выпалил Росс после минутной тишины, в течение которой Джорджиана вполне отчетливо слышала, как садовник подстригает в саду бугенвиллию. – Пэйтон?
Джорджиане начало уже немного надоедать, что каждый раз Росс демонстрирует подобное неверие. Получается, что Пэйтон была права. Всю ее жизнь они обращались с ней как с четвертым братом, а теперь ждут, что она станет вести себя, как послушная сестренка. И, тем не менее, стоило лишь появиться малейшему свидетельству того, что Пэйтон принадлежит к прекрасному полу, они начинали упираться, как ослы.
– Это стало бы, – мягко заметила Джорджиана, – естественным следствием тех занятий, которым, как ты сам обвинил Пэйтон, она предавалась с Дрейком. То есть с сэром Коннором.
