Текст книги "Непристойное предложение"

Автор книги: Патриция Кэбот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Патриция Кэбот
Непристойное предложение

Куратор:

Фройляйн

Над переводом работали:

Karmenn, Изабелла, Elfni, Lark, Нюрочек, Иришенька, basilevs,

Паутинка, Zirochka, Nadegdan, Amica, KattyK, Дика, na, Annabell

Бета-ридинг, вычитка:

upssss, Sig ra Elena, Whitney, Фройляйн

Подготовка файла:

Мария Ширинова, Фройляйн

Перевод осуществлен на сайте http://lady.webnice.ru

Принять участие в работе Лиги переводчиков http://lady.webnice.ru/forum/viewtopic.php?t=5151

Аннотация

У предприимчивой, откровенной Пэйтон Диксон есть две страстные мечты… собственный клипер и любовь капитана Коннора Дрейка. Но обе оказываются невозможно далеки, когда ее любимый капитан собирается жениться на другой, и, что еще хуже, ему отдают ее корабль, как свадебный подарок от ее вероломного отца. Чтобы доказать, что правда на ее стороне, Пэйтон ухитряется разжечь скандал и дать толчок всевозможным неприятностям. Что касается Дрейка, он не может решить, задушить ли девчонку, с которой он вырос, или заняться любовью с красавицей, которой она стала.

Глава 1

Шропшир, Англия. Июнь 1830

– Проклятие, Пэйтон, – взорвался Росс Диксон, – Я не могу завязать эту треклятую штуковину. Завяжи ты.

Пэйтон, находясь на слишком ответственной стадии завязывания галстука своего второго по старшинству брата, чтобы рисковать даже бросить взгляд на самого старшего, отрезала:

– Дождись своей очереди.

– Чертовой очереди, – Хадсону, стоявшему с задранным подбородком, чтобы видеть младшую сестру, корпевшую над его галстуком, приходилось смотреть вниз поверх своих высоких скул, но и тогда он мог рассмотреть лишь ее макушку. – Дождись своей чертовой очереди.

– Дождись своей чертовой очереди, – исправилась Пэйтон.

Росс в ярости отвернулся от зеркала, концы его галстука бесформенно свисали с шеи.

– Проклятье, Хад! Прекрати подстрекать ее к ругательствам. Ты хочешь, чтобы она первому же парню, который пригласит ее сегодня на танец, предложила дождаться своей чертовой очереди?

– Никто не пригласит Пэйтон танцевать, – заявил Рэли, сидящий возле окна. Его галстук уже был повязан, и сестра отослала его в дальний конец комнаты с суровым предостережением не теребить и не ослаблять его. Рэли сидел в лучах предзакатного солнца, глядя на вереницу экипажей, останавливающихся перед домом. – Она слишком уродлива.

– Захлопни свой чертов рот, Рэли, – посоветовала ему Пэйтон.

Росс заскрежетал зубами.

– Пэйтон, – прорычал он. – Прекрати ругаться. Ты не дома и не на борту судна. Помнишь наш договор? Ты можешь сколько угодно дерзить, пока мы находимся дома или в море, но дома у других людей ты будешь вести себя как…

– Знаешь, – перебил его Хадсон, – Пэйтон не так уж и уродлива, Рэли. Эт’ все ее отвратительные волосы, – глядя на них с высоты своего роста, Хадсон чувствовал себя вправе критиковать. – Росс, почему, когда этим летом ты брил всем нам головы, ты не обрил и Пэйтон? Может, вместо того, чтобы стричь, было бы лучше, если б она просто избавилась от всего этого и начала отращивать волосы заново.

– А почему ты, – возразил Росс раздраженно, – нанял вшивого кока? Если бы ты не взял его на работу, никому из нас не нужно было бы брить голову, и Джорджиана не допекала бы меня постоянными просьбами купить для Пэйтон шиньон.

– Шиньон? – Пэйтон сморщила свой покрытый веснушками носик. – Что бы я делала с шиньоном? Носить волосы какой-то женщины поверх своих? – она содрогнулась. – Нет уж, спасибо. Я вполне счастлива, дожидаясь, пока снова отрастут мои собственные.

Хадсон фыркнул.

– Тебе ж нравится, что твои волосы коротко обрезаны. Признай эт’. Ты у нас ленивица и никогда не любила заплетать те чертовы индейские косички, которые обычно носила.

Пэйтон глянула на него снизу вверх своими светло-серыми глазами.

– Осторожнее, – предупредила она, в шутку затягивая потуже его галстук. – Может, у меня и нет больше индейских косичек, но я все еще с легкостью могу перерезать горло.

– Кровожадная, да? – Хадсон потянул за один из коротких рыжевато-каштановых завитков, которые Пэйтон пыталась – как она опасалась, безуспешно – собрать под пару черепаховых гребней. – Тебе придется научиться обуздывать свою склонность к насилию, девочка моя, или ты никогда не найдешь себе мужа.

Пэйтон состроила презрительную гримасу.

– Я не понимаю, зачем мне нужен муж, когда у меня уже есть вы трое, чтобы указывать, что мне делать.

– Затем, что в конце концов, – сказал Росс, – Хад и Рэли собираются последовать моему примеру и жениться, оставив тебя совсем одну.

– В каком смысле одну? – Пэйтон уставилась на него поверх обнаженного плеча. – Всегда остается папа.

– Мы с Джорджианой позаботимся о папе, – сообщил ей Росс. – Но, ни один из нас не хочет быть обременен вдобавок моей сестрой-старой девой.

– Если ты прекратишь быть такой задницей и дашь под мое командование собственный корабль, – прохладно сказала Пэйтон, – то тебе не придется беспокоиться о сестре-старой деве, не говоря уже о поисках для меня мужа.

Росс выглядел охваченным ужасом.

– Кораблем Диксонов ты будешь командовать только через мой труп, – заявил он.

– Но почему нет? Я намного лучший навигатор, чем Рэли, а у него есть свой корабль уже восемь лет, – она прищурилась, взглянув в сторону Рэли. – Ко всему прочему он провел большую часть этих лет, безнадежно потерявшись.

Снова подняв взор от окна, Рэли добродушно заявил:

– Я не терялся, дорогая моя. Я исследовал ранее неизученную территорию. Вот в чем разница.

– Ты заблудился, Рэли. Твой груз испортился, пока ты ходил по кругу, пытаясь найти правильное направление возле Мыса Доброй Надежды [1]  [1]Одна из самых южных точек Африки. В 1488 году мыс Доброй Надежды был открыт португальским мореплавателем Бартоломеу Диашем и назван Мысом Бурь. Однако, португальский король Жуан II переименовал мыс, оправданно надеясьна то, что теперь откроется морской путь в Индию. Следует ли говорить, что его надежды оправдались?


[Закрыть]. Вот только ты был не у Мыса Доброй Надежды, не так ли?

Рэли махнул рукой в ее сторону.

– Мыс Горн [2]  [2]Мыс на южной оконечности Южной Америки, а точнее – самая южная точка архипелага Огненная Земля. Открыт в 1616 году голландскими мореплавателями Якобом Лемером и В. Схаутеном. Назван по имени родного города Схаутена – Хоорна.


[Закрыть], мыс Надежды. Все эти мысы выглядят одинаково. Разве удивительно, что я перепутал их между собой [3]  [3]Названия мыс Горн (Cape Horn) и мыс Хоуп (Cape Hope) очень похожи в английском языке.


[Закрыть]?

Пэйтон, повернувшись, вперила взгляд в своего старшего брата, который возился с воротником рубашки, глядя в зеркало над туалетным столиком.

– Видишь? Ему ты дал команду, а мне нет? Я, по крайней мере, могу отличить друг от друга материки.

– Компания, – объяснял Росс, глядя на свое отражение, так терпеливо, как будто разговаривал с ребенком, – называется «Торговый флот Диксон и сыновья», Пэйтон, – когда она резко втянула воздух, Росс поднял вверх руку и сказал: – И прошу тебя, не начинай снова спорить о том, что мы должны сменить название на «Диксон, сыновья и дочь». Я не имею ни малейшего намерения становиться посмешищем среди судопромышленников, назначив женщину капитаном корабля.

– А что не так с женщинами-капитанами? – язвительно потребовала ответа Пэйтон. – Я довольно часто командовала экипажами ваших кораблей, когда вы были слишком пьяны, чтобы удержать штурвал – и вполне успешно, за что вам большое спасибо. Не понимаю, почему меня необходимо сплавить замуж как какую-то дурочку, когда у меня, по крайней мере, столько же опыта, как и у любого из вас…

– Послушай, Пэй, – Хадсон прочистил горло, – ты собираешься завязывать мне галстук или ссориться с Россом? – когда ее пылающий взор остановился на нем, он быстро отступил назад. – Хорошо-хорошо. Пожалуйста, продолжай ругаться с Россом.

– Не волнуйся, Пэй, – протянул от окна Рэли, – у Росса не будет иного выбора, кроме как в конце концов сделать тебя капитаншей. Ни один парень не позовет тебя замуж. Ты слишком уродлива.

– Она не уродливая! – взорвался Росс, наконец, отворачиваясь от зеркала. – Ну, по крайней мере, теперь. После того как я заплатил почти чертову сотню фунтов за это проклятое платье, в которое она одета.

– Не забудь, – напомнил ему Хадсон, – о подходящих к нему туфельках. И шляпе, и плаще.

– Еще одна сотня фунтов, – Росс поднял бокал с бренди, который он поставил на туалетный столик, и осушил его одним глотком. – И чего ради, хотел бы я знать? В этом платье недостаточно материала, чтобы хотя бы прилично ее прикрыть.

Пэйтон глянула вниз на свое декольте. Вырез несколько смелый. Она обладала не так уж и многим, но то, что имела, было довольно откровенно выставлено напоказ. Посмотрев вверх, она увидела, что Хадсон проследил за ее взглядом.

– Да, Пэй, – сказал он, – я заметил, что ты обзавелась грудью. Когда это произошло?

– Не знаю, – Пэйтон покачала головой в недоумении. – Прошлым летом, думаю. Где-то между Нью-Провиденсом и островами Кис [4]  [4]Острова Кис – острова Флорида-Кис.


[Закрыть].

– Когда мы были в Нассау [5]  [5]Столица Богамских островов


[Закрыть], я не заметил у тебя никакой груди, – заявил Росс.

Как старшего ребенка в семье его всегда раздражало, когда Пэйтон – самая младшая – делала что-то без разрешения, например, росла.

– Это потому, что она все лето не носила ничего, кроме тех жутких полосатых брюк, – Рэли, их семейный щеголь, слегка содрогнулся. – Помните? Джорджиане почти пришлось содрать их с нее, когда мы вернулись в Лондон.

– Я носила брюки, – строго указала Пэйтон, – потому, что не хотела, чтобы все заглядывали мне под юбку всякий раз, когда я забиралась на бизань-мачту…

– Мечтать не вредно, – высказал замечание Хадсон.

Игнорируя его, Пэйтон продолжила:

– А жилет я надевала потому, что у меня не было ничего, чтобы поддерживать то, что дрыгалось под моей рубашкой. Здесь мне вас благодарить не за что.

– Женское белье, – Росс кивнул. – Я забыл. Еще сотня фунтов. И ради чего, я вас спрашиваю?

Дверь в спальню открылась, и Джорджиана Диксон веско произнесла:

– Конечно, чтобы выдать ее замуж.

Затем, заметив распахнутый воротник мужа, со вздохом добавила:

– Полагаю, ни одному из вас не пришло в голову, что большинство мужчин нанимают камердинеров, чтобы галстуки им повязывали слуги, а не младшие сестры.

Теперь передернуло Хадсона.

– Я не хочу, чтобы какой-то малый прикасался ко мне, не говоря уж о моей одежде.

– Действительно, Джорджиана, – Росс, как заметила Пэйтон, был совсем не так терпелив со своей молодой женой, каким он был еще несколько месяцев назад. В конце концов, тогда он только ухаживал за ней. Теперь, когда они были благополучно женаты, и ей некуда было деваться, Росс довольно ясно давал понять, что больше не собирается терпеть новомодные идеи, которые она привезла с собой из Лондона. – Есть что-то… ну, противоестественное в том, чтобы один мужчина помогал другому одеваться. Это женская работа.

Джорджиана кивнула. Она, по наблюдениям Пэйтон, вполне привыкла к извращенной логике, к коей часто прибегали в семье, в которую она вошла благодаря браку.

– Понятно, – сказала она. – И поэтому бедняжка Пэйтон должна одеть всех вас, прежде чем вы позволите ей заняться собой.

Возмущаясь, невестка сбоку подошла к Пэйтон и начала вынимать гребни из ее волос.

– Вам троим должно быть стыдно, – отчитывала их Джорджиана. – Бога ради, научитесь завязывать свои галстуки сами. Я заметила, что капитан Дрейк умеет это делать. Нет ни одной причины, почему бы любой из вас не мог это сделать. Вы же не немощные.

– О, да, капитан Дрейк, – сказал Хадсон, закатывая глаза.

– Капитан Дрейк умеет делать все, – спародировал Рэли тонким голоском, и хотя было непонятно, кого именно он передразнивал, Пэйтон бросила на него предостерегающий взгляд. У нее было смутное подозрение, что он пародировал ее, и в этом случае она будет вынуждена дать ему отведать кулака при первой же подвернувшейся возможности.

– Я только что встретила капитана в коридоре, – пользуясь гребнями, Джорджиана начала распутывать колтуны в скандально коротких кудрях Пэйтон. Она обнаружила, что если уложить их под правильным углом, то возможно удастся создать иллюзию того, что волосы Пэйтон длиннее, чем до подбородка, чего в действительности не было. – И он выглядел вполне презентабельно. Куда презентабельнее, чем ты, Росс, выглядел в ночь перед нашей свадьбой.

– Точно, – со смехом произнес Хадсон. – Но Росс, по-моему, в ту ночь уничтожил большую часть бутылки рома, так что вполне понятно, что он не мог выглядеть наилучшим образом…

– Как я понимаю, – продолжала Джорджиана так, будто Хадсон ее не прерывал, – капитан Дрейк не держит камердинера, так что мне остается только предположить, что он, по крайней мере, способен самостоятельно одеться.

– Или ему помогла мисс Уитби, – язвительно заметил Рэли.

Пэйтон была так поражена, что, подскочив, стремительно повернулась лицом к брату, и ее волосы оказались вне досягаемости Джорджианы.

– Она этого не делала, – заявила девушка.

Но даже произнося это – со всем презрением, которое только смогла выразить – часть ее задавалась вопросом: а не может ли это быть правдой? К сожалению, это сомнение, должно быть, прозвучало в ее голосе, поскольку Джорджиана, бросив на Рэли неодобрительный взгляд, сказала:

– Конечно, нет. Мисс Уитби не делала ничего подобного. В самом деле, Рэли, тебе обязательно нужно так провоцировать сестру?

Пэйтон почувствовала, что ее щеки начинают гореть, и она прекрасно знала, что это было не из-за того, что комната выходила на запад, и последние лучи заходящего солнца проникали сквозь оконные рамы высотой в десять футов.

– На самом деле, – произнесла она, возвращаясь в руки своей невестки, – это меня не волнует. Меня определенно не заботит, кто одевает капитана Дрейка. Пусть бы он имел хоть целый гарем женщин, которые бы его одевали, мне нет до этого дела.

Джорджиана нахмурилась и снова занялась ее гребнями для волос. После трех месяцев замужества она уже привыкла к сомнительным разговорам между своим мужем и его братьями – а иногда и их сестрой – как к шутке. Джорджиана могла только стараться предотвращать такие разговоры, игнорируя их, или, как сейчас, воспринимая их спокойно.

– Ну, кто бы его ни одевал, – сказала она, – это была не мисс Уитби. Я видела ее собственными глазами внизу не далее как полчаса назад. Она была с вашим отцом. Он показывал ей последнее пополнение в своей коллекции.

Все четверо отпрысков Диксон простонали. Сэр Генри Диксон в свое время был очень успешным дельцом, основателем «Диксон и сыновья» – торговой транспортной компании, которая принесла ему значительное состояние. Но с тех пор как умерла его любимая жена – сразу после рождения Пэйтон – он утратил всякий интерес к своему делу, и в конце концов передал все управление сыновьям. Теперь сэр Генри проводил большую часть времени, вспоминая свою умершую жену и собирая пиратские вещицы. Гордостью его жизни была коллекция мушкетных пуль, которую он приобрел в Нассау. Мушкетные пули, выпущенные, как ему сказали, из пистолетов, принадлежавших различным капитанам пиратов, среди коих был и Черная Борода [6]  [6]Черная Борода – один из самых известных пиратов, бороздивших воды Карибского бассейна – Эдвард Тич по прозвищу Черная Борода.


[Закрыть]. Эту коллекцию он везде возил с собой и показывал всякому, кто имел несчастье проявить к ней хоть малейший интерес.

Пэйтон не могла не почувствовать злорадное удовлетворение от того, что ненавистная мисс Уитби попалась в ловушку отца. Теперь она проведет добрую часть часа, слушая монотонные разглагольствования отца о калибрах и химическом составе свинца, чего Пэйтон пожелала бы только своему худшему врагу. А так как мисс Уитби и была этим врагом, то Пэй почувствовала себя исключительно счастливой.

– А во что, – спросила Пэйтон невестку с обманчивой небрежностью, – мисс Уитби одета этим вечером?

– О, ла, – сказала Джорджиана. – В голубое нечто из легкого тонкого материала с розовыми розетками. Представить не могу, где она его достала. На мой взгляд, оно для девушки помоложе. И с этими рыжими волосами розовый – не ее цвет, – Пэйтон была невысокой для своего возраста, и Джорджиане пришлось наклониться, чтобы прошептать: – Твое платье намного красивее.

Несмотря на все попытки Джорджианы проявить деликатность, муж ее услышал.

– Я очень надеюсь, что платье Пэйтон красивее, учитывая, сколько я за него заплатил, – проревел он.

Пэйтон смущенно одернула пышные рукава своего вечернего платья из белого атласа. Ей страстно хотелось также одернуть корсет, который неудобно впивался в бедра, но она не решилась сделать этого при братьях, находящихся в комнате. Поддразнивания, которые обрушились бы на нее, узнай они, что она в корсете, были бы беспощадны. И Пэйтон знала, что они почувствовали бы себя обязанными поделиться этой информацией с каждым, кого встретят сегодня за ужином. Пэйтон никогда раньше не надевала корсет, не говоря уж о гребнях для волос, серьгах и даже духах. Она не могла не изумляться своему собственному преображению. В действительности, появление невестки в их семье не принесло вреда, как должно было быть по заверениям Хадсона и Рэли. Невестки, как обнаружила Пэйтон, разбираются во множестве разных вещей и совсем не против поделиться этим знанием.

Например, сведениями по поводу платья мисс Уитби. Пэйтон даже надеяться не могла, что какой-то из ее братьев будет достаточно наблюдателен, чтобы справиться с этим. Рэли мог бы правильно уловить цвет, а Хадсон мог бы сказать что-то по поводу размера и формы груди мисс Уитби, но на этом все. Какими полезными могут быть женщины! Прожив всю свою жизнь почти исключительно в компании мужчин, Пэйтон была весьма изумлена этим открытием.

– То есть она во всеоружии? – Пэйтон нахмурилась своему отражению в зеркале над бюро. – Что у нее на мачте?

– Под этим, я полагаю, ты имеешь в виду, какая у мисс Уитби прическа? – Джорджиана покачала головой. – Что ж, я скажу тебе. Распущенные волосы.

– Мисс Уитби, мисс Уитби, – прогремел Росс. – Я должен слушать о чертовой мисс Уитби до конца моей жизни? Кто-нибудь собирается завязать мне проклятый галстук?

Джорджиана заправила последний завиток Пэйтон под черепаший гребень.

– Право же, Росс, – мягко произнесла она. – Тебе обязательно так сквернословить?

– Да, Росс, – сказала Пэйтон, стремясь следовать благовоспитанному примеру своей невестки, – Заткни свой чертов рот.

Хадсон, который в это время как раз делал глоток из своего бокала с бренди, разбрызгал содержимое по всей комнате, позабавленный возмущенным заявлением Пэйтон. Несколько капель янтарного напитка приземлились на рукаве нового вечернего пиджака Рэли. С проклятиями еще более красочными, чем у Пэйтон, тот вскочил, и двое мужчин тут же начали драться, в то время как Росс продолжал громко требовать, чтобы его жена – или сестра, неважно, лишь бы сделали – повязала его галстук. Джорджиана начала в тысячный раз настаивать, чтобы Диксоны наняли слугу, в то время как Пэйтон, чтобы отплатить Рэли за его передразнивания, кинулась ему на спину и потянулась рукой к его шее, чтобы испортить галстук, который она так тщательно повязала всего полчаса назад.

Рэли зарычал и поднял руки, чтобы схватить ее за запястья. Слишком поздно Пэйтон осознала, что сначала надо было подумать, а потом действовать – принцип, о котором ей постоянно напоминала невестка. Борьба с братьями в ее теперешнем облачении несколько отличалась от борьбы с ними в бриджах. Когда она уцепилась за спину Рэли своими коленями, зная, что он сделает все возможное, чтобы сбросить ее, пластинки тугого корсета Пэйтон впились ей в ребра и бедра; тугая шнуровка ограничивала ее движения гораздо больше, чем самые пылкие объятия – не то чтобы Пэйтон знала что-то об объятиях, страстных или нет. Тонкокостная и будучи вполовину легче своих братьев, Пэйтон всегда в большей степени полагалась на свою гибкость, чтобы выпутаться из любой переделки, которую они для нее задумывали. Однако сейчас железная хватка ее корсета сделала невозможной такую изворотливость.

Ее невестка, должно быть, поняла это, поскольку позади себя Пэйтон услышала, как Джорджиана неистово закричала:

– Рэли! Поставь ее на ноги. Это не смешно. Кто-то может пострадать. Опусти ее, Рэли!

– Я опущу ее, – сказал Рэйли, – головой в уборную.

Затем с дьявольским смехом Рэли сделал движение, изображая, как перекинет ее через голову.

Пэйтон отказывалась умолять. В конце концов, она – Диксон. Кусаться, царапаться, просить о снисхождении было ниже достоинства Диксонов, как и пинки ногой в интимные места одного из противников, что, как довольно давно усвоила Пэйтон, гарантировало ей освобождение из захвата любого мужчины, но пробуждало в нем самую беспощадную ярость. Ей оставалось только надеяться, что из того факта, что она до сих пор не вырвалась, Рэли поймет: сестра не в своей обычной прекрасной бойцовской форме. Закрыв глаза, Пэйтон без слов проклинала тот день, когда позволила невестке уговорить себя надеть корсет и смирилась с тем, что придется свалиться бесформенной кучей на твердый паркетный пол…

Пока большая сильная рука не обхватила ее сзади за талию. О, хорошо, подумала Пэйтон. Это Росс. Слава Богу, один из ее братьев все-таки заметил, что она попала в затруднительное положение, даже если заметил он это только благодаря жене.

Но когда мужчина, держащий ее за талию, заговорил, Пэйтон поняла, что это был вовсе не Росс.

– Сколько раз я должен предупреждать тебя, Рэли? – спросил Коннор Дрeйк своим глубоким рокочущим голосом. – Руки прочь от своей крошки-сестренки.

– Ага, крошка, вашу мать!– заявил Рэли, продолжая держать запястья Пэйтон в железных тисках. – Должен тебе сообщить, что это она напала на меня.

– Как бы то ни было, ты отпустишь ее.

– С чего бы это? – сварливо произнес Рэли. – Она…

– С того, – ответил Дрeйк, – что я так сказал.

Пэйтон не могла видеть, что Дрeйк сделал своей свободной рукой, но что бы это ни было, оно заставило Рэли вскрикнуть от боли. Внезапно ее запястья оказались свободны. В следующее мгновение она ощутила, что ее поднимают со спины брата при помощи одной руки, обвившейся вокруг ее талии. Эта рука прижала ее к телу своего владельца. Очень твердому, большому и мускулистому телу. Телу, которое Пэйтон за последние несколько лет очень хорошо изучила – к сожалению, только посредством наблюдения. Ощущение этого тела сейчас, прижатого к ее, – даже если это всего на секунду или две и через многочисленные слои юбок и пластинки китового уса – заставило Пэйтон почувствовать себя так, будто Рэли преуспел в своем жестоком намерении, и ее качает от столкновения головы с полом.

На самом же деле ее голову заставило кружиться столкновение с телом Коннора Дрeйка.

– Теперь ты, – услышала она голос Дрейка, его теплое дыхание щекотало ей ухо. – Я думал, что предупреждал тебя, чтобы ты ввязывалась только в те драки, в которых ты можешь выиграть – с людьми твоего размера.

Как только ее ноги коснулись паркета, Пэйтон почувствовала, как Дрeйк убрал свою руку. Нет, подумала она с сожалением таким же острым, как реальная физическая боль.

Но она не могла, хоть убей, придумать способ, как бы заставить его оставить руку на месте. Мисс Уитби, конечно, упала бы в обморок или выкинула еще какой-нибудь трюк, чтобы остаться в его руках. Но Пэйтон никогда в жизни не падала в обморок и не имела ни малейшего понятия о том, как его изобразить.

Так что у нее не было иного выбора, кроме как повернуться к своему спасителю и сказать так язвительно, как могла:

– Спасибо за вашу помощь, но могу заверить, в этом не было необходимости. Ситуация была полностью под моим контролем.

Или, по крайней мере, она думала, что так сказала. Когда она подняла голову, чтобы взглянуть Дрейку в глаза – а чтобы это сделать, ей пришлось задрать подбородок довольно высоко, поскольку он был необычайно высок, даже выше ее братьев, а ведь они считались гигантами в некоторых далеких странах, где побывали – все здравые мысли улетучились, и она могла только таращиться на него.

Небрежно прислонившись к одному из столбиков кровати, Дрeйк скрестил руки на груди и смотрел на нее сверху вниз своими очень яркими голубыми глазами, с улыбкой, играющей в уголках широкого, выразительного рта. Он выглядел просто потрясающе в новом черном вечернем камзоле, который уж слишком хорошо, по мнению Пэйтон, облегал его широкие плечи. В дополнение к камзолу на нем были жилет из белого атласа и пара бриджей, которые, когда она опустила на них свой взгляд, поразили ее тем, что были, довольно тесноватыми спереди (до такой степени, что приводили в совершеннейшее смятение подобных ей молодых леди, которые интересовались такими вещами).

С другой стороны, кажется, она думала так обо всех брюках капитана Дрeйка; невестка заверила ее, что, на самом деле брюки капитана довольно свободного покроя, и высказала предположение, что, может быть, Пэйтон следует обратить свое внимание на что-нибудь другое.

Несмотря на то, что это, возможно, был очень здравый совет, Пэйтон в последнее время обнаружила, что не может ему следовать.

– Правда? – протяжно произнес Дрейк. – Что ж, тогда, надеюсь, вы простите меня. Мне показалось, что вы находитесь в бедственном положении.

– Глупости, – Пэйтон вскинула голову и поняла, к своему смущению, что один из ее гребней сполз вниз во время схватки с Рэли. Он свободно свисал, болтаясь прямо над обнаженным плечом. Девушка подняла руку и попыталась запихнуть его обратно на место. – Я прекрасно могу о себе позаботиться.

Голос Пэйтон умолк, и не из-за того, что ее братья продолжали шумно бороться позади нее, а потому что взгляд Дрейка, когда она подняла руку, чтобы поправить гребень, внезапно переместился с ее глаз вниз к вырезу платья, который, как сетовал Росс некоторое время назад, был довольно смелым. Быстрый взгляд вниз показал, что теперь он был не просто смелым, но совершенно неприличным: в то время как платью никакого существенного вреда нанесено не было, из-за ее потасовки с братьями из кружевных чашечек этого предательского корсета выглядывало намного больше, чем предполагалось.

Пэйтон немедленно начала заталкивать грудь на место, где ей и положено было находиться. Она была не слишком одарена природой в плане бюста. Казалось, у любой другой женщины спереди было побольше, чем у нее, но и то, что Пэйтон имела, стало абсолютно неуправляемым… по крайней мере, для девушки, которая привыкла не иметь там вообще ничего. Но шумный вдох невестки сказал ей, что, возможно, ей следовало бы уединиться, по крайней мере, из-за того, что она находилась в обществе джентльмена, который не являлся ее кровным родственником.

– О, капитан Дрейк, – воскликнула Джорджиана, поспешив вперед и схватив капитана за руку. – Мы вас побеспокоили? Боюсь, это просто очередное семейное разногласие.

Когда взгляд капитана так и не покинул область груди Пэйтон, Джорджиана потянула его за руку, подталкивая назад к открытой двери, через которую минуту назад ему удалось пройти совершенно незамеченным. Это, как предположила Пэйтон, была задуманная Джорджианой стратегия, с помощью которой она надеялась отвлечь капитана достаточно надолго, чтобы дать золовке время поправить лиф платья. И она воспользовалась этим обстоятельством, резко одернув свой корсет.

– Они – совсем как мальчишки, не правда ли, капитан? – звонко смеясь произнесла Джорджиана, переступая через распростертые ничком тела ее деверей, которые после спасения Пэйтон еще долгое время продолжали мутузить друг друга, пока в конце концов с громким грохотом не свалились вместе на пол. – Не могу представить, как вы терпели их столько лет. Рэли, Хадсон, – сказала она. – Здесь наш хозяин. Подниметесь.

Первым встал Рэли, поправляя свой камзол.

– Хозяин, – пробормотал он. – Ради всего святого, это же просто Дрейк.

Хадсон разделял мнение младшего брата.

– Действительно, Джорджиана, – сказал он, раздраженно. – Ты добавишь ему гонора, называя хозяином, как сейчас. Не успеешь оглянуться, как он начнет ходить по округе, настаивая, что он – баронет или что-то типа того.

– Вообще-то я и есть баронет.

Хадсон кисло взглянул на невестку.

– Видишь, что ты наделала, – сказал он.

У Джорджианы был страдальческий вид.

– Хадсон, – сказала она. – Капитан Дрейк – баронет. Помнишь, я объясняла тебе в карете, что он унаследовал титул, когда умер его брат…

– Это не важно, – заявил Хадсон.

– И я так думаю, – настаивал Рэли. – Мы же не должны теперь обращаться к тебе «сэр», Дрейк, правда? Потому что я, например, не перенесу этого после всего, через что мы прошли вместе.

– Я не думаю, – задумчиво согласился Хадсон, – что мог бы обращаться «сэр» к человеку, которого я побеждал в карты столько раз, сколько Дрейка.

Тот низко поклонился.

– Джентльмены, – сказал он с насмешливой серьезностью. – Я абсолютно уверен в том, что никто из вас не позволит изменению в моем общественном положении лишить меня того уважения, которое, я знаю, вы всегда ко мне питали.

– Поцелуй меня в задницу, Дрейк, – предложил Хадсон, а Рэли издал губами неприличный звук.

– О, Боже – произнесла Джорджиана, открывая веер и энергично обмахивая им свои пылающие щеки.

Дрейк выпрямился из поклона с улыбкой во все лицо – одной из тех улыбок, которые заставляли Пэйтон слегка задыхаться, даже если она не дралась с братьями.

– Приятно сознавать, – прокомментировал он, – что несмотря на то, что многое в этой жизни способно измениться, в нем все же есть место постоянству.

– Послушай, Дрейк, – Росс провел пальцем по своему все еще распахнутому вороту. – Джорджиана говорит, что ты завязал этот узел сам. Это правда? Ты должен показать мне, как это делается, старик. Я, кажется, никак не могу освоить эту штуковину.

– Джентльмены собираются в бильярдной, – ответил Дрейк, все еще улыбаясь. – Я присоединюсь к вам и с удовольствием дам тебе совет насчет галстука.

– Бильярдная, – эхом отозвался Хадсон. – У этого гада есть бильярдная комната. В том, чтобы быть баронетом что-то есть, Рэл.

– Держу пари, что там есть виски, – сказал Рэли. – В бильярдных всегда есть виски.

В мире просто не существует достаточно широкой двери, чтобы пропустить всех троих братьев Диксон, когда они рвутся к виски, и дверные проемы Дэринг Парка не были исключением. Пэйтон с приподнятыми бровями наблюдала, как ее братья пихались локтями и толкали друг друга, спеша выйти из комнаты. И только когда они ушли, Дрейк – его брови тоже были подняты – повернулся к Джорджиане и сказал так спокойно, будто с тех пор, как он вошел в комнату, ничего необычного не произошло:

– Миссис Диксон, леди, по-моему, собираются перед ужином в гостиной.

– О, – Джорджиана отчаянно обмахивалась веером, еще не вполне придя в себя после того, как Хадсон предложил Коннору Дрейку поцеловать себя в зад. – Спасибо, капитан. Это довольно… это очень любезно с вашей стороны – лично зайти, чтобы сообщить нам об этом…

– Не за что, миссис Диксон. Я рад, что вы все приехали в Дэринг Парк. Надеюсь, ваши комнаты удобны?

– О, – сказала Джорджиана. – Очень. Дом очарователен, просто очарователен.

Джорджиана выглядела так, будто ей не терпелось вырваться из-под пристального взгляда капитана. Пэйтон могла понять это стремление. Она становилась объектом этого холодного, расчетливого взгляда гораздо чаще, чем хотелось бы вспоминать.

– Пойдем, Пэйтон, – продолжила Джорджиана нервно. – Нам лучше спуститься вниз, прежде, чем твои братья вовлекут себя в еще большие неприятности…