Текст книги "Дамиано Де Лука (ЛП)"

Автор книги: Паркер С. Хантингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 16

Нам нравится быть обманутыми.

Блез Паскаль

ДАМИАНО ДЕ ЛУКА

Запятнанные страницы мешали мне дышать, когда я пробудился от глубокого сна. Я убрал книгу с лица и замер, когда рука Рыцаря крепко обхватила мою талию. Мы никогда не делали этого. Никогда не проводили ночь рядом друг с другом на кровати. Я снова почувствовал себя девственным мальчиком-подростком, и я не был уверен, приветствую ли я это чувство или ненавижу его.

Сняв ее руку с моей, я выскользнул из кровати, надеясь, что время, проведенное вдали от мафии, притупило ее чувства настолько, что она не заснет. Когда я надел пиджак, ее дыхание оставалось ровным, и я мог бы воспользоваться моментом, чтобы улизнуть.

Вместо этого я уставился на нее.

Ее отличия бросались в глаза. Ее талия. Объем ее бедер. Ее натуральный темный цвет волос выделялся на фоне розовых губ. Она была той же самой девушкой, но такой, такой другой. Я хотел запомнить ее снова и снова. А еще я хотел оказаться от нее как можно дальше.

Она привезла меня сюда, чтобы я отвлекся от мыслей.

Я прочитал ей историю о нашем прошлом, чтобы поблагодарить ее.

Ни один из наших поступков не изменил того факта, что под этим одеялом лежал камень размером с пятак.

Черт.

Я все еще хотел ее. Увидев ее снова, я вспомнил все, чего мне так не хватало в ней. Я повернулся и ушел, пока не толкнул ее раньше, чем она была готова.

Мой водитель приехал с парой чистой одежды, и я переоделся в джинсы и белую футболку, когда мы подъехали к кампусу университета Уилтона – месту встречи, о котором Бастиан написал мне несколько минут назад.

Рядом со мной остановилась другая городская машина, и я скользнул на заднее сиденье рядом с Бастиано.

Его лицо оставалось безучастным, когда он делал глоток коктейля того же оттенка, что и лягушонок Кермит, – чего только не вытворяет взрослый мужчина в маленьком городке Техаса.

– Ты слышал что-нибудь о Ренате Витали?

Я изобразил на лице безразличие, проглотив горький привкус от того, что услышал имя Ренаты из уст другого человека.

– Да.

Мы сидели молча.

Он пересел на свое место.

– … И?

– И она согласилась на свободу действий при условии, что с твоей стороны дело будет улажено в достаточной мере.

– Что это значит?

– Это значит, что информация о встрече будет передана в архив Витали, и пока не будет привлечено внимание к этим выходным, ни у кого не должно быть причин для расследования.

Перевод: не облажайся и не привлекай к нам внимания.

– Что она хочет взамен?

– Я об этом позаботился.

– В обмен на что?

По правде говоря, я все еще не отошел от откровения, что у меня есть сестра, и от непреодолимого желания защитить ее. Но на случай, если Бастиан не знал об этом, я планировал сохранить это в тайне и ввести его в заблуждение.

Я обдумал свои варианты. Семья Романо представляла собой самую сильную семью синдиката. Они имели больше влияния, чем все территории Америки.

Моя голова ударилась о подголовник, когда я расслабился в кожаном кресле.

– Однажды, возможно, скоро, ты возглавишь семью Романо. Когда у тебя будет власть, ты используешь ее, чтобы вернуть семью Де Лука во внутренний круг синдиката.

Возможно, я был придурком, раз воспользовался ситуацией. Меня это не беспокоило. Хотя стоило упомянуть, что я действительно хотел, чтобы моя сестра была в безопасности, и я был бы рад будущему, в котором мы могли бы узнать друг друга… но я также хотел будущего для имени Де Лука, за сохранение которого я так боролся. У меня была возможность получить и то, и другое, и я собирался ею воспользоваться.

– А если я не возьму на себя управление семьей Романо?

– Возьмешь. – Я повернулся к нему лицом. – Твой дядя умер, а твой отец и остальные дяди приближаются к пенсионному возрасту. Ты следующий в родословной. Или ты забыл об этом?

Его лицо оставалось пустым, но челюсть чуть сдвинулась, и я понял, что разозлил его. Моя специальность.

– Твое благоразумие и благоразумие Витали в обмен на место за столом?

– Да.

– Отлично. – Он достал ручку и плотную бумагу для договора с бланком Романо и печатью наверху. – Если станет известно, это соглашение будет аннулировано, и наступит возмездие.

– Понятно. – Я наблюдал за тем, как его перо движется по странице. – Ты слышал о Благодетеле?

Я бы солгал, если бы сказал, что добрался до трона Де Лука в одиночку. Я оставил за собой след из крови, пота и слез. И самым важным фактором был тот, который я так и не смог до конца понять. Кто-то помогал мне с самого начала. Анонимный соучастник. Тот, кто не просил ничего взамен.

Я всегда подозревал, что он или она связаны с территорией Романо. Черт, однажды я получил посылку от Благодетеля, которую отследил до территории Романо. С тех пор я отслеживал все. Все возвращалось на территорию Романо.

– А что? – Перо Бастиана замерло, и он не поднимал глаз от бумаги. – Ты вносишь изменения в соглашение?

– Нет.

Он продолжил писать.

– Тогда нам нечего обсуждать, Де Лука.

– Твоя семья хотела, чтобы я был здесь. – Я закинул ногу на мини-холодильник. – Ты можешь относиться ко мне как к гостю.

Его тонко завуалированное раздражение позабавило меня.

– Уверяю тебя, нам абсолютно наплевать, здесь ты или нет.

– О, нам есть что обсудить, Романо. Я получил рукописное приглашение на похороны Винсента, присланное с твоей территории. Винсент – твой капо. – Я кивнул на бумагу, которую он держал в руках. – Бланк и печать на приглашении принадлежат твоей семье. – Он, наконец, поднял на меня глаза, и я продолжил. – Насколько я знаю, Хэмптон – твоя территория. Это касается тебя, а если нет, то на твоей территории больше утечек, чем в использованном презервативе. Так что же, Романо? Ты вовлечен или ты использованный презерватив?

– Американские политики и иностранные высокопоставленные лица отдыхают в Хэмптоне. Семья Романо держится подальше от Хэмптона из вежливости за работу, которую выполняют политики и высокопоставленные лица, находящиеся на нашем содержании. На самом деле единственный мафиози в Хэмптоне – это… – Его глаз дернулся, он сделал паузу и посмотрел на контракт, прежде чем передать его мне.

Я ждал, что он скажет. Когда он этого не сделал, я подумал о том, чтобы попытать счастья, но решил оставить небольшой выигрыш. Вместо этого я бегло просмотрел контракт, взял у него ручку и открутил колпачок с противоположного конца. На конце пера находилось небольшое лезвие. Прижав его к большому пальцу, пока оно не стало багровым, я поставил на договоре отпечаток своего большого пальца.

Договоры с синдикатом всегда подписывались кровью.

ГЛАВА 17

Люди мира, однажды обманутые, подозревают обман в самой истине.

Хитопадеша

РЕНАТА ВИТАЛИ

Большинство мафиози предвкушали встречи за круглым столом после кончины высокопоставленного члена синдиката. Они представляли собой сдвиг, возможность получить рычаги влияния или потерять их. Моя задача как представителя Витали заключалась в том, чтобы не разгорелась война, когда четыре синдиката попытаются воспользоваться преимуществами покойного синдиката в период его скорби.

Я подозревала, что это будет несложно, учитывая то почтение, которым пользовался Винсент Романо, но мне было интересно, как представители синдикатов воспримут мое присутствие. Традиционно такие встречи проводил глава Витали – Папа. Поскольку он не мог ступить в Нью-Йорк, не нарушив соглашение с Маман, а она не могла приехать, не подвергая риску тайну своих отношений с Винсом, пять синдикатов остались со мной.

Повезло всем нам.

Кончина капореджиме, консильери, младшего босса или босса была трехдневным событием. День похоронных процессий. День переговоров. День торжества. Обычно синдикат, член которого умер, был единственной мрачной стороной в день переговоров. Сегодня же на всех лицах было серьезное выражение.

Это было высшим проявлением уважения к Винсенту Романо.

Только его смерть могла вызвать скорбь в каждом синдикате.

Как представитель Витали, я сидела во главе овального стола. Джио, Фрэнки, Илай и Бастиан Романо, как лидеры синдиката, понесшего утрату, сидели на противоположном конце стола, занимая больше всего места.

Остальные четыре синдиката получили по одному представителю. Марко Камерино от имени семьи Камерино. Рафаэлло Росси от имени семьи Росси. Реньери Андретти от имени семьи Андретти. И Дамиано Де Лука от имени семьи Де Лука.

Я постаралась не обращать внимания на Дамиана, когда раскрыла перед собой огромную книгу и начала читать.

– Мы собрались здесь сегодня, чтобы почтить кончину ценного члена синдиката. – Электрический ток пронесся сквозь меня, когда я командовала комнатой, но все, что я чувствовала, – это глаза Дамиана, устремленные на меня.

Я сглотнула, прежде чем продолжить.

– Этот круглый стол призван напомнить нам, что кончина Винсента Романо – это не повод для злоупотреблений, мести и жадности. Через минуту я открою дискуссию для мирных переговоров, начиная с семьи Де Лука и заканчивая семьей Романо. Мы согласны?

После одобрительных возгласов по всему столу я кивнула Дамиану и спросила:

– Что семья Де Лука хотела бы попросить? – Стенографистка фыркнула, и я бросила на нее злобный взгляд. – Вы можете быть свободны.

Глаза Дамиана прожигали дыры на моем лице, но я не могла встретить его взгляд. Я не хотела видеть его реакцию на то, что я для него сделала. Я не думала, что смогу справиться с этим.

– Но…

– Принесите свою замену, когда будете уходить.

Расшифровка исторических переговоров за круглым столом была привилегией, которую она явно не заслуживала. Может, она и не верила, что Де Лука заслуживает места за столом, но я знала Дамиана лучше, чем кто-либо другой, и никто не заслуживал этого больше. Никто.

Когда она ушла, я обвела комнату взглядом, в котором ясно читалось предостережение. Я только что выступила в защиту Де Лука, хотя, как представитель Витали, должна была быть нейтральной стороной. Я не сказала ничего, что говорило бы в пользу синдиката Дамиана, но акт удаления расшифровщика был достаточно близок, чтобы провести черту.

Я не могла этого объяснить. Черт, я не могла контролировать это. Это было не просто мое желание загладить вину за прошлое. Это было нечто большее. Дамиан заслуживал уважения, и я хотела быть той, кто поможет ему обрести его. Неважно, что он бросил меня сегодня утром, и с тех пор от него не было никаких вестей.

Сменная стенографистка вошла в конференц-зал с опущенной головой. Она села за стол в углу комнаты. Как только она придвинула свой стул и положила пальцы на клавиатуру, я кивнула головой Дамиану. Наконец, я повернулась к нему лицом.

Он посмотрел на меня. Точно так же он смотрел на меня, когда я увидела, как его отец бьет его, и я сказала ему, чтобы он взял себя в руки. Что он сильнее своей жалости к себе. (Я всегда буду в это верить.)

Дамиан прочистил горло.

– Семья Де Лука отказывается выдвигать повестку дня в связи с кончиной Винсента Романо.

Его слова повисли в воздухе.

Беспрецедентно.

Запись стенографистки прекратилась. Фрэнки выругался, а Бастиан уставился на Дамиана с новым интересом. Я чувствовала удивление и уважение, которые Дамиан вызвал своими словами, но не могла эмоционально переварить сказанное.

Дамиан упустил возможность получить выгоду. Я знала, что он отчаянно в ней нуждается. Он был единственным, кому я рассказывала о Маман и Винсенте, и когда мои глаза встретились с его глазами, я поняла, что он сделал это ради меня. Даже когда между нами возникали трения, мы заботились друг о друге. Клянусь, я никогда не испытывала такого влечения к Дамиану, как в этот момент.

Мое тело напряглось: боль от потери Дамиана десять лет назад и недавней потери Винсента прошла через меня. Находясь рядом со мной, Дамиан потянулся к моей руке под столом. Я хотела отстраниться от него. Чертовски хотелось возненавидеть его за то, что он ушел, не попрощавшись, сегодня утром – хотя он вовсе не собирался засыпать у меня дома.

Но я никогда не смогу его ненавидеть.

Не тогда, когда я знала, кто он такой.

Когда его большой палец успокаивающе погладил мою руку, еще одна моя стена разрушилась. Я перевернула свою руку и сцепила пальцы с его. Он сжал мою руку, и между нашими ладонями промелькнуло десятилетие потерянного времени.

Что мы делали?

Почему мы не могли помочь себе?

Я отвернулась от Дамиана, сохраняя спокойное выражение лица. Наши руки оставались под столом, где их никто не мог видеть. Полагаю, старые привычки умирают с трудом, и точно так же, как мой инстинкт заставлял меня заступаться за него, когда я могла, так и инстинкт Дамиана заставлял его держать меня за руку, когда он видел, что мне больно.

Разумная часть меня понимала, что мне нужно отпустить его.

Но большая часть меня, та, что все еще любила Дамиана, отказывалась это делать.

В комнате воцарилась тишина, и никто не знал, как реагировать. Некоторые пытались, но не могли скрыть своего уважения к Дамиану. Гордость и меланхолия боролись во мне, когда люди, кроме меня, узнавали, каким человеком был Дамиан. Честь, уважение и достоинство.

Я набрала воздух и нарушила тишину.

– Семья Росси может начинать.

Рафаэлло начал говорить.

– Семья Росси отказывается выдвигать повестку дня в связи с кончиной Винсента Романо.

Я сжала свободный кулак под столом, чтобы подавить свои эмоции. Семья Росси последовала примеру Дамиана и упустила возможность повлиять на ситуацию. Винсент – тот самый Винсент, который смотрел со мной диснеевские фильмы и учил меня, что плакать – это нормально, – даже в своей смерти обрел покой.

Я кивнула Марко Камерино, который прочистил горло.

– Семья Камерино отказывается выдвигать повестку дня в связи с кончиной Винсента Романо.

Дамиан сжал мою руку под столом, и я поняла, что он понимает, как много это для меня значит. Я сохраняла нейтральное выражение лица, кивая Реньери Андретти. В комнате нарастало напряжение, которое я не пыталась развеять.

Он заслужил это за убийство Винсента, независимо от обстоятельств. Возможно, это и положило конец войне между Андретти и Романо, но затраты оказались гораздо больше, чем кто-либо из нас хотел заплатить.

В глазах Реньери застыла печаль, и он тихо вздохнул.

– Семья Андретти отказывается выдвигать повестку дня в связи с кончиной Винсента Романо.

Я повернулась к Джио Романо, который не нуждался в моей поддержке, чтобы говорить.

– Семья Романо отказывается выдвигать повестку дня в связи с кончиной Винсента Романо.

И вот оно свершилось.

Впервые за всю историю синдикатов никто не использовал рычаги власти. Я закончила собрание, и странное чувство умиротворения охватило меня, когда лидеры обменялись рукопожатиями, а глава семьи Романо хлопнул Дамиана по плечу и заключил его в объятия.

Комната опустела, и в ней остались только мы с Дамиано.

Я пролистала книгу, чтобы было чем занять руки и глаза.

– Спасибо.

– Рен, – пробормотал он.

Я отказывалась смотреть на него, но мое сердце ускорилось, слишком быстро для эмоций, которые захлестнули меня.

– Рен.

– М-м? – Я не отрывала глаз от книги. У умения хорошо врать были свои плюсы, но сегодня мои навыки ускользали от меня. Готова поспорить, что я выглядела просто глупо, глядя в книгу, пока Дамиан наблюдал за мной. Я определенно чувствовала себя глупо.

Дамиан протянул руку и захлопнул книгу.

– Посмотри на меня, Рыцарь.

Я подняла глаза к его лицу.

– Я не умею этого делать.

– Использовать глаза?

Я закатила глаза и уставилась прямо перед собой. Я считала в обратном порядке от десяти, чтобы успокоить свое сердце, которое благодаря ему билось слишком быстро.

– Черт. Все идет не так, как должно было идти. – Он опустился на колени рядом со мной, взял мое лицо и осторожно наклонил его к себе, пока я не посмотрела на него. На его лице было серьезное выражение. Открытое. Честное.

В общем, полная противоположность моему.

Черт, черт, черт.

Возможно, я немного упала в обморок.

– Я просто хочу поблагодарить тебя, Рыцарь. – Его рука по-прежнему обнимала мое лицо, а большой палец провел по щеке. – Прими мою благодарность. В этом нет ничего сложного.

Но это было так, потому что принятие благодарности казалось невозможным рядом с чувством вины, которое я испытывала, когда дело касалось Дамиана. Ему не за что было благодарить меня после того, как я сбежала от него и оставила его одного в доме с отцом. Если уж на то пошло, я должна была извиниться перед ним. Еще одна вещь, которую я никогда не могла заставить себя сделать.

Я уставилась на Дамиана.

Молча.

Его разочарованный вздох поразил меня, когда он покачал головой, а затем ушел.

Хуже всего было то, что я заслужила его разочарование и даже больше.

ГЛАВА 18

Человек есть не то, что он думает, человек есть то, что он скрывает.

Андре Мальро

РЕНАТА ВИТАЛИ

Функционирующие алкоголики.

Каждый мафиози был действующим алкоголиком.

По крайней мере, они вполне могли быть таковыми, если учесть, сколько поводов они находили, чтобы выпить во время похоронных процессий. После мирной встречи нужно было подписать соглашение в присутствии высокопоставленных членов Камерино, Андретти, Росси, Де Лука и Романо, а затем произнести тост и выпить в L'Oscurità.

Я осталась одна после того, как размашисто расписалась в альбоме аккордеонов и сделала необходимый снимок. Передо мной пронесли еще одну рюмку, и я взяла и ее. Мне нравилось контролировать ситуацию. Воспитание в мафиозной среде побуждало меня искать власть везде, где только можно, и начиналось это с меня самой. Поэтому желание напиться и забыть о Дамиане застало меня врасплох.

Я не могла уйти первой, поэтому нашла кабинку за угловым столиком и зажала односолодовый стаканчик между ладонями, на сто процентов осознавая, как я выгляжу, и не имея ни капли заботы.

– Говорят, ты большая, плохая Витали, – пробурчал солдат, протискиваясь в кабинку рядом со мной, вероятно, уже выпивший десять рюмок. Возможно, его отец был капо. – У меня есть кое-что большое и плохое, чтобы показать тебе. – Он прильнул ко мне, и запах алкоголя и придурка проник в мой личный пузырь.

Я подняла руку, чтобы столкнуть его со скамейки, но тут к столу приблизилась тень, и его бесцеремонно выдернули из кабинки на задницу.

Солдат посмотрел на Дамиана с пола и попытался встать, спотыкаясь на ходу. Когда он, наконец, встал на обе ноги, то поравнялся с плечом Дамиана.

– Я чертов Камерино. Ты знаешь, кто мой отец?!

– Нет, но я знаю, кто я.

– Кто ты?

Скука в ледяном тоне Дамиана нагнетала напряжение в воздухе, когда он посмотрел на солдата и сказал:

– Я Дамиано Де Лука, – глаза солдата расширились, и я практически видела, как он трезвеет с каждой секундой, – и ты будешь оказывать мне уважение.

Рот солдата открылся, и он замялся, пытаясь что-то сказать, прежде чем принять спасательный круг, брошенный ему одним из его друзей, когда его окликнули по имени с нескольких столиков ниже. Ни я, ни Дамиан не смотрели, как он, спотыкаясь, уходит от нас.

Наши взгляды не отрывались друг от друга. Тишина между нами пульсировала, расширялась и нагнеталась, пока я, наконец, не нарушила ее.

– Дамиан. – Я откинула прядь волос с лица и подняла бровь. – Это не роман с оборотнем, ты не мой альфа, и ты не можешь метить территорию, которая тебе не принадлежит. Мне не нужно, чтобы ты сражался за меня.

– Это была не битва, принцесса.

– И вряд ли это было твое дело, Дама.

Он перешел к делу:

– В конце концов, это давление и притяжение устареет, и ты поймешь, зачем ты вообще затеяла это. Сдавайся, Рената. У тебя столько стен, ты все время боишься. Сделай прыжок хоть раз в жизни.

Я подняла подбородок.

– Я делаю прыжки.

Он выглядел не впечатленным, стоя передо мной в угловой кабинке, его тело обеспечивало уединение от посторонних глаз.

– Назови хоть один.

Мои глаза сузились, и я наклонилась в сторону, чтобы полностью встретиться с ним взглядом, свесив ноги с края скамейки.

– Вот. – Я протянула руку и ухватилась за пряжку его ремня.

– Принцесса… – Его голос начался как предупреждение, но прервался, когда я скользнула пальцами вниз и погладила его через брюки. – Что ты делаешь?

Хороший вопрос.

Пытаюсь ли я доказать что-то себе или ему?

В любом случае, я не останавливалась. Он стал твердым в моей ладони, и мне захотелось ощутить его кожей к коже, но я слишком хорошо понимала, что за его спиной толпится народ. Его рука остановила мое движение, и он сделал шаг назад. Я опустила руку на бок и изучала его.

Он протянул руку и зажал мой подбородок между большим и указательным пальцами.

– Это не ты.

Я отстранилась от его прикосновения.

– Итак, сначала ты хочешь, чтобы я совершила прыжок, а потом говоришь, что это не я, когда я это делаю. Что именно, Дамиан, потому что даже хлысту трудно угнаться за тобой.

– Поглаживать мой член на публике – это горячо, но это не прыжок. Это отвлекающий маневр, и я не вижу в этом ничего особенного. Я вижу дальше тебя.

Я забыла, каково это, когда Дамиан раздвигает мои границы, когда он проникает под мою кожу так, как может только он. В этот момент то, на что я только что наткнулась, ударило меня по лицу. Если быть честной, я знала, что увижу Дамиана снова, когда Маман попросит меня представлять Витали. Я могла бы притвориться, что сделала это ради Маман, но на самом деле я сама решила приехать. Уехав на десять лет, я решила снова увидеть Дамиана. Я выбрала это.

Почему, черт возьми, я выбрала это?

Должно быть, Дамиану не понравилось то, что он увидел на моем лице, потому что он еще больше отдалился от меня и сказал:

– Увидимся сегодня на ужине, принцесса, и я надеюсь, что ты меня удивишь.

И, возможно, я тоже надеялась на это.