Текст книги "Развращение невиновных (ЛП)"

Автор книги: П. Рейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

10

АНТОНИО

Мы с Томмазо протискиваемся в двери аудитории, как только профессор отпускает нас.

– Ты придешь в спортзал перед обедом? – спросил он.

– Да, я приду, но сначала мне нужно пойти на инструктаж.

Он смеется. – Я вижу, ты будешь работать мороженщиком на школьной весенней ярмарке за свои волонтерские часы?

Он поднимает руки вверх, как делают люди, когда говорят, что видят свое имя в огнях.

Я толкаю его плечом, и он шарахается в сторону. – Отвали. Ни за что не буду заниматься этой ерундой.

– Ты уже выбрал, что будешь делать? – Томмазо поворачивается и идет рядом со мной спиной вперед, разглядывая девушку, которую я несколько раз видел в Римском доме. – Черт, она горячая штучка.

Я качаю головой. Я за то, чтобы переспать, но Томмазо выводит это на новый уровень. – Если ты не будешь осторожен, то к концу года пройдешь через весь Римский дом. И что ты тогда будешь делать?

Он оборачивается.

– Может быть, перейду в Дом в Москве. Ты видел ту девочку из нашего класса по хакингу? – Он издал низкий свист. – Ноги, которые должны обхватить мою талию.

Я мотнул головой в его сторону. – Даже не думай об этом.

Русские – наши враги. Мы с ними не общаемся и уж точно не трахаемся.

Он поднимает обе руки перед собой. – Я шучу. Я просто подожду, пока в следующем году в Цыганском доме появится свежий урожай цыпочек. Но ты прав. Может быть, мне стоит повременить до конца года. Убедиться, что у меня не закончились возможности.

Я смеюсь. – Жаль, что ты не используешь эти навыки решения проблем, когда это важно.

Он похлопывает меня по плечу. – Использую, и именно поэтому я твоя правая рука.

Я до сих пор не рассказал Томмазо о том, что сказал мне Марсело. Я доверяю ему. Доверяю. Но иногда я сомневаюсь, что он позволяет своему члену принимать за него слишком много решений. И такие комментарии, как тот, что он сделал по поводу русских, не помогают.

– Так что ты выбрал? – спрашивает он.

Я пожимаю плечами. – Нет. Я игнорировал их всю прошлую неделю. В сообщении, которое я получил сегодня, говорится, что они уже выбрали для меня, но это мы еще посмотрим. Если это будет что-то чертовски глупое, я не стану этого делать.

Томмазо разразился злобным смехом. – О, чувак, надеюсь, ты застрянешь на пополнении полок в библиотеке или будешь помогать раздавать еду в столовой, или еще какую-нибудь хрень.

– Не получится, – ворчу я. Хотя мне не терпится узнать, в каком дурацком мероприятии они хотят, чтобы я участвовал. – Встретимся в спортзале, когда я закончу.

Мы расходимся, он направляется в противоположный конец кампуса, где находятся все спортивные сооружения, а я иду в сторону административных офисов.

На ходу я ослабляю галстук, и когда я подхожу, та же самая пурпурно-волосая женщина, которая сидела за столом в прошлый раз, когда я был здесь, смотрит на меня с ожиданием. – Мистер Ла Роза, мы вас ждали.

По крайней мере, на этот раз она помнит, кто я такой. – Давайте покончим с этим.

– Мистер Льюис в своем кабинете, ждет вас. Почему бы вам не зайти? Вторая дверь слева.

Я киваю и иду по просторному коридору. Дверь в кабинет открыта, поэтому я без колебаний вхожу и сажусь напротив лысеющего мужчины, которому, по моим прикидкам, около сорока лет. Он вздрагивает, когда я сажусь, и быстро закрывает экран своего компьютера.

Он поворачивает стул лицом ко мне и сцепляет руки на столе. – Господин Ла Роза. Рад видеть, что вы пришли на встречу. К вам было трудно придраться.

– Мы можем перейти к той части, где вы говорите мне, что я должен получить часы волонтерской работы, а затем даете мне все эти дерьмовые варианты на выбор? – Я бросаю на него скучающий взгляд.

С его губ срывается легкая усмешка. – Ну, на прошлой неделе был список, когда была открыта запись. Теперь, в связи с тем, что ты не откликнулся, тебе поручили задание для волонтеров. Осталось только одно место, и оно ваше.

– И что именно я буду делать?

– Вы назначены одним из четырех студентов, которые будут отвечать за проведение развлекательных мероприятий в кафе "Амброзия" каждую пятницу.

Мои руки крепко сжимают ручки стула. – Проводить эти дурацкие вечера поэзии и открытых микрофонов?

– Именно их. Хотя вы можете делать все, что угодно. Просто студенты обычно предпочитают то, что уже имело успех.

Я наклонился вперед. – Это полная чушь.

– Как я уже сказал, если бы вы пришли ко мне на прошлой неделе, у вас был бы выбор.

– Я был здесь. Вас не было в твоем кабинете.

Он смотрит на меня исподлобья. – Мистер Ла Роза, мы оба знаем, что я переписывался с вами всю неделю.

Моя челюсть сжимается до боли.

– Каждую вторую пятницу вы будете отвечать за какое-либо мероприятие. Вам поручено работать с другим студентом. Два других студента будут проводить свои мероприятия в пятницу, чередующуюся с вашей.

Я вспоминаю все то убогое дерьмо, которое я видел по пятницам в кафе "Амброзия" за последние несколько лет, и внутренне сокрушаюсь. – Должно же быть что-то еще, что я могу сделать.

– Как я уже объяснил, возможность для этого упущена.

Господи. Я бы спорил дальше, но нет смысла. Попытка бросить свой статус здесь мало что даст. Хоть я и стою выше всех в социальной пирамиде, поскольку мой отец – дон, но в Академии Сикуро каждый – кто-то, сын или дочь кого-то. И не проявлять никакого фаворитизма – отличительная черта этого места.

Я наклоняюсь вперед на своем стуле, упираясь предплечьями в колени. – И как долго мне придется заниматься этим дерьмом?

– До конца семестра.

– Господи.

Я провожу рукой по волосам и дергаю за вьющиеся пряди, злясь на себя.

– А вот и ваш напарник.

Его взгляд переходит на дверь, и я следую за ним. В дверях стоит София с широко раскрытыми глазами и смотрит на меня.

– Антонио, я думаю, вы знаете мисс Моретти.

София быстро приходит в себя и с улыбкой заходит в комнату. – Привет.

Она садится рядом со мной, и до меня доносится аромат ее духов. Я сопротивляюсь желанию закрыть глаза и втянуть его поглубже.

– София, в этом семестре вы будете работать с Антонио. Я здесь, чтобы помочь, если вам понадобится консультация, но Антонио… Я ожидаю, что вы оба будете играть равную роль в этой работе.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на мистера Льюиса. – Разве я не могу работать с одним из двух других людей?

София вздрагивает рядом со мной, и я чувствую себя придурком. Но я должен сделать все возможное, чтобы выбраться из этого. Я никак не могу работать с ней так близко и не пересечь эту черту снова. У меня хватит силы воли на все и всех, кроме нее.

Мистер Льюис нахмурился. – Я очень сомневаюсь, что вы захотите работать с кем-то из другой команды.

– И почему же? – Мне все равно, если это самый раздражающий человек во всей школе.

– Они из Дома Москвы.

Мои плечи опускаются. У меня нет шансов работать с русскими, и я уверен, что они чувствуют то же самое. Кроме того, я не смогу никому объяснить, почему я попросил об изменениях, и я знаю, что София, скорее всего, побежит к моей сестре и скажет ей, что это моя заслуга, когда ее будут допрашивать.

– Ладно. – Мой голос подобен кнуту. – Когда мы начнем?

– Сразу же, я бы сказал. Ваше первое мероприятие состоится в пятницу после этого. – Он обращает свое внимание на Софию, на которую я не смотрел с тех пор, как она села за стол.

– Я надеюсь, что у вас нет проблем с работой с господином Ла Роза? – Он приподнимает бровь.

Я перевожу взгляд на нее, она ненадолго встречает его, затем качает головой. – Нет проблем.

– Хорошо. – Он хлопает в ладоши, как будто это такой замечательный план, что все сходится. – Я оставлю вас двоих, чтобы вы решили, когда вы соберетесь вместе, чтобы заняться подготовкой и планированием. Удачи.

Удача.

Мне она понадобится.

11

СОФИЯ

Невероятно. Я записалась на волонтерские часы, чтобы занять себя, отвлечься от Антонио, а теперь мне приходится работать с ним.

– Спасибо, что зашли, София, – говорит мистер Льюис, когда я поднимаюсь со стула и направляюсь к двери.

Антонио следует за мной. Я чувствую его взгляд на себе, как клеймо на коже.

То, как он попросил поменять партнера, как только узнал, что работать он будет именно со мной, было похоже на зазубренный кинжал в груди. Что я ему сделала? Я молчала о том, что он целует меня так, как ему этого явно хотелось, а теперь он как будто не выносит моего присутствия рядом.

Неужели я ужасно целуюсь?

Конечно, у меня нет большого опыта, но мне никто не говорил, что это так.

Я быстро прощаюсь с миссис Грейр в приемной, и как только мы выходим из административных помещений, я просто продолжаю идти. Нам с Антонио нужно обсудить план действий по организации нашего первого мероприятия на следующей неделе, но я не могу смириться с мыслью о том, что мне придется находиться рядом с ним. Мне придется провести несколько месяцев в присутствии Антонио, и все это время он, очевидно, будет меня ненавидеть.

Не успеваю я сделать и пяти шагов от административной зоны, как пальцы Антонио обхватывают мою руку. Жар его пальцев обжигает мою школьную форму.

– Черт, подожди. Куда ты идешь? – Его голос низкий и звучит грубее, чем обычно.

– В кафе, чтобы встретиться с Джованни.

Его рука падает с моей руки, как будто я плеснула ему в лицо кислотой, и он обходит меня, пока не оказывается прямо передо мной с взглядом, который напугал бы многих. Я чувствую запах его одеколона – тот самый, который он носит со школьных времен, – и стараюсь не реагировать.

– Вы теперь встречаетесь или что?

Звучит так, как будто ему неприятна эта мысль, хотя я не могу понять, почему. У него есть невеста.

– Мы идем на свидание.

– Это уже второе, если я правильно посчитал. – Он скрещивает руки.

Я вздыхаю. – Тебе что-то нужно, прежде чем я уйду?

Его взгляд медленно обводит мое тело, прежде чем снова встретиться с моими глазами. – Нам нужно решить, когда мы соберемся вместе, чтобы разработать план действий.

Я делаю жест рукой в его сторону. – Для меня это не имеет значения. Ты скажешь мне, когда ты свободен.

– Никаких свиданий с Джованни, которые мы должны планировать? – Он приподнял бровь.

Мое нетерпение и разочарование берут верх. – Никаких свиданий с твоей невестой, которые мы должны планировать?

Он смотрит на меня, не говоря ни слова, но его лицо слегка смягчается.

– Слушай, я опоздаю, если не уйду через минуту. Просто скажи мне, когда ты хочешь встретиться.

Он хмыкает. – В среду вечером. Я приду к тебе в номер где-то между семью и восемью. Тебя это устроит?

Я киваю. – Да.

Не дожидаясь его дальнейших слов, я обхожу его и направляюсь к дверям, ведущим на улицу. Путь до кафе "Амброзия" займет больше времени, но отчаянное желание убежать от него сжимает мою грудь.

Только когда я скрываюсь из виду, я снова делаю полный вдох.

К тому времени, когда я добираюсь до кафе, я все еще нахожусь в шоке. Я рассчитывала быстро заскочить в кабинет мистера Льюиса, чтобы познакомиться с моим партнером-волонтером, и все, не подозревая, что окажусь в паре с человеком, которого изо всех сил стараюсь избегать.

Джованни уже сидит за одним из дальних столиков, перед ним стоит бокал, а на другом конце стола – еще один. Он замечает меня, как только я вхожу, и я изо всех сил стараюсь искренне улыбнуться. Сегодня он заслуживает моего полного внимания.

В кафе есть небольшая сцена на противоположной стороне зала от стойки, у которой вы делаете заказ. У них есть несколько вариантов еды, но ничего такого, что можно было бы назвать едой. Алкоголя нет, но есть мой любимый напиток – карамельный латте, и именно он стоит на столике перед пустым стулом, когда я подхожу.

– Привет, – говорю я.

Джованни поднимает глаза от смс на своем школьном телефоне и широко улыбается.

– Привет. – Он отодвигает стул и встает, обнимая меня. – Спасибо, что встретилась меня.

Я улыбаюсь ему в ответ. Это искренняя улыбка. Может, я и не знаю, что мне делать с Антонио, но Джованни ясно дал понять, что я ему нравлюсь. И он всегда так добр и уважителен.

– Я принес тебе выпить. Надеюсь, ты не против.

Он жестом показывает на кружку с логотипом кафе "Амброзия".

– Конечно. Я удивлена, что ты знаешь, что я люблю.

Я отодвигаю стул и сажусь.

Джованни садится на свое место. – Я уже давно обратил на тебя внимание.

Мои щеки пылают, когда я вешаю сумку на спинку стула и обхватываю руками кружку, позволяя теплу просочиться в пальцы.

– Я не был уверен, что ты захочешь что-нибудь поесть, поэтому ждал тебя.

– Я, наверное, что-нибудь перекушу. Сначала я собираюсь насладиться этим. – Я подношу кружку к губам и делаю маленький глоток, стараясь не обжечь язык. – Ммм. Это так вкусно. Что ты пьешь?

Он как бы вздрагивает. – Не осуждай меня, но я пью мятный чай.

Я хихикаю. – Определенно не то, что я ожидала.

– У меня это бывает только тогда, когда я останавливаюсь здесь один. Если бы я делал это в их присутствии, ребята бы меня до смерти избили. – Он пожимает плечами. – Это хорошо. Что я могу сказать?

– Ну, тебе нравится то, что тебе нравится, верно? – Как только слова слетают с моих губ, образ Антонио вспыхивает в моем мозгу.

– Это точно.

Он смотрит на меня так, что я думаю, что он, возможно, имеет в виду меня.

Чувство вины хлещет меня по коже, потому что мужчина, который мне действительно нравится, – это не он. Но ведь все может измениться, правда? Я имею в виду, что Антонио нравится мне уже много лет. Это не может исчезнуть в одночасье. Но это не значит, что у меня не может возникнуть чувства к кому-то другому. И влюбиться в такого человека, как Джованни, было бы идеально – он добрый, уважительный, занимает высокий пост в мафии и является частью того же мира, что и мой, понимает его внутреннее устройство.

Точно. Я могу это сделать. Я могу влюбиться в этого человека, сидящего напротив меня. Просто нужно время.

– Ты упомянула, что перед этим у тебя была встреча. Для чего она была? – спрашивает Джованни, затем делает глоток своего напитка.

Я несколько раз моргаю, так как на поверхность всплывают мысли о моем общении с Антонио. Поэтому я продолжаю рассказывать ему о том, как я получила часы волонтера и как меня поставили в пару с Антонио.

Джованни усмехается. – Каковы шансы, верно? Но лучше уж он, чем кто-то из русских или ирландцев.

Я киваю. Между фракциями очень мало общения, и единственное, когда оно действительно происходит, – это когда профессор ставит вас в пару для проекта или работы в классе. И даже большинство из них стараются этого не допускать, но иногда просто не получается.

– Да, я думаю, что на прошлой неделе он ни на что не подписывался, так что ему досталось. Не думаю, что он был этому рад.

Джованни кивает. – Это большая работа. Я удивлен, что ты подписалась на это.

Я отмахнулась от его замечания, не желая, чтобы он знал истинную причину, по которой я подписалась на одну из наиболее трудоемких волонтерских программ.

Остаток нашего вечера проходит быстро. Джованни очень прост в общении и довольно спокоен. Он веселый, но не настолько, чтобы показаться слишком старательным. Любой человек найдет его привлекательным. Только я не знаю, притворство это или нет.

Тем не менее, Антонио вспоминается мне не один раз за вечер.

– Я, пожалуй, пойду, – говорю я после того, как получаю сообщение от Миры. – У меня есть домашнее задание, которое я должен сделать сегодня вечером.

Он кивает и встает из-за стола. – Я провожу тебя до Римского дома.

– А ты уверен, что тебе это по пути?

Мы хихикаем, так как живем в одном здании.

Когда мы дошли до тропинки, ведущей в ту часть кампуса, где находится наше здание, Джованни взял мою руку и соединил наши пальцы.

– Все нормально? – спрашивает он.

Я киваю. Это довольно странно, потому что у меня никогда не было серьезного парня, с которым я бы ходила, держась за руки, но это не кажется неправильным. Мысль о том, что кто-то может быть достаточно горд, чтобы так открыто демонстрировать свой интерес ко мне, очень привлекательна.

Он несколько раз сжимает мою руку, пока мы идем и болтаем, а когда мы доходим до Римского дома, он опускает мою руку, чтобы придержать для меня дверь.

– Спасибо.

В холле довольно пусто. Большинство студентов, вероятно, еще в столовой. Мы вместе идем к лифту и заходим в него, когда двери открываются. Он нажимает только кнопку моего этажа, так что становится ясно, что он собирается проводить меня до двери.

О Боже, неужели он захочет зайти внутрь? Я не готова ни к чему подобному.

Когда двери лифта открываются на моем этаже, мой желудок опускается к пальцам ног. Я не знаю, что сейчас произойдет. У меня нет опыта в этой сфере, и находиться здесь, в школе, с собственной комнатой – это совсем другое, чем если бы парень подвез меня к родителям после свидания.

Мы доходим до моей двери, и я поворачиваюсь к нему лицом с нервной улыбкой. – Еще раз спасибо за вечер. Я хорошо провела время.

Джованни улыбается и делает шаг ко мне. – Я тоже.

Затем он слегка обхватывает меня руками, позволяя своим ладоням лечь на мою поясницу. Мое дыхание учащается.

– Ничего, если я поцелую тебя, София? – Его голос мягкий и нежный.

Я думаю, не похожа ли я на оленя в свете фар, потому что готова броситься наутек. Я заставляю себя расслабиться и делаю глубокий вдох. Я киваю.

Он медленно приближает свое лицо к моему, словно давая мне время передумать, но я не передумываю. Это именно то, что мне нужно, чтобы забыть Антонио.

Его губы нежно прижимаются к моим, а затем его язык проводит по шву моих губ. Я открываюсь ему навстречу, и, когда наши языки встречаются, он стонет в глубине горла. Руки Джованни притягивают меня ближе, и я оказываюсь прижатой к нему так, что между нами не остается ни сантиметра пространства.

– Что бы подумал мистер Моретти, если бы узнал, что его девственная дочь играет в хоккей языком с Коста?

Мужской голос из коридора заставляет нас обоих отпрянуть. Я отхожу в сторону и оглядываю Джованни, чтобы увидеть Данте Аккарди, стоящего перед дверью в коридоре с ехидной ухмылкой на лице. Он следующий в очереди на управление юго-западной частью страны и может быть настоящим придурком, когда захочет.

Джованни поворачивается к нему лицом. – Отвали, Аккарди.

Данте смеется и стучит в дверь напротив себя. Через несколько секунд дверь открывается, и там стоит девушка в белой школьной рубашке на пуговицах и кружевном розовом белье. Я ее толком не знаю, но видела ее здесь. Она – часть мафии Аккарди.

Мои глаза расширяются. Похоже, эти двое встречаются.

Данте оглядывается на нас, прежде чем шагнуть внутрь. – Не делайте ничего такого, чего бы я не сделал, детишки.

Затем он снова смеется и захлопывает дверь. Вскоре по коридору разносится визг девушки.

Джованни качает головой и оглядывается на меня. – Он чертов мудак.

– Большую часть времени.

– Еще раз спасибо за вечер. Мы можем еще раз встретиться? Может быть, позже на этой неделе? – Он вопросительно приподнял темную бровь.

– Было бы неплохо.

Он просто кивает и целует меня в щеку. – Тогда до встречи.

Я смотрю, как он возвращается к лифту и заходит внутрь. Как только двери закрываются, я испускаю долгий вздох.

В нашем поцелуе не было ничего плохого, совсем ничего. Но все мое тело не хочет сгорать, как это было, когда губы Антонио были на моих губах.

Пережить Антонио будет сложнее, чем я думала.

12

АНТОНИО

С тех пор как София ушла от меня в понедельник вечером, у меня испортилось настроение, и я не знаю, то ли это из-за того, что мне придется работать с ней и сопротивляться ей все это время, то ли из-за того, что вечер среды тянется бесконечно долго.

Конечно, я видел ее в столовой, но она сидит дальше за столом, чем обычно, или предпочитает сидеть с Мирой за столом Коста, где она сидит рядом с Джованни и смеется над его глупыми шутками. Я не могу просто отозвать ее в сторону и поболтать с ней, где все могут быть свидетелями. Меньше всего мне нужны слухи о том, что я кручусь с лучшей подругой моей младшей сестры. Не представляю, как взбесится Аврора.

Ей будет все равно в том смысле, что она влюбилась в меня и ей будет больно от этого. Но на ней это отразится не лучшим образом, а эта женщина терпеть не может, когда кто-то дает повод думать, что она не идеальна и у нее есть все, о чем только можно мечтать, в данном случае – я.

– Ты знаешь, какое обручальное кольцо ты хочешь? – спрашивает Аврора.

Она сидит напротив меня в кафе "Амброзия". Я согласился прийти сюда только после того, как она несколько раз за ужином настояла на том, что нам нужно пойти в более тихое место, чтобы обсудить детали свадьбы. Неважно, сколько раз я говорил ей, что мне все равно, что она выберет для нашей свадьбы, она хочет, чтобы я принимал участие в обсуждении каждой мелочи. Это чертовски раздражает.

– Такие, которые надеваются на палец.

Она закатывает глаза. – Забавно. Я имею в виду, ты хочешь золото, платину, серебро? Какой вид ты хочешь? Что-то традиционное или что-то более современное? Бриллианты?

Моя голова откидывается назад, и я смотрю в потолок, желая, чтобы эта пытка закончилась. – Почему бы тебе не решить, что, по твоему мнению, будет лучше всего сочетаться с твоими кольцами?

– О! Отличная идея. Хорошо, я подумаю и дам тебе знать.

– Или не надо. И то, и другое хорошо.

Я выпрямляюсь и смотрю на нее.

Она выпячивает нижнюю губу, а я проверяю время на своем телефоне.

– Мне пора. – Я встаю со стула и убираю телефон обратно в карман.

Аврора наморщила лоб. – Куда ты идешь?

Эта женщина думает, что я перед ней отчитываюсь, но это не так. Поэтому, хотя это и не должно иметь значения, куда я ухожу, я не говорю ей об этом. Просто чтобы донести до нее мысль о том, что любую информацию о своей жизни и местонахождении я сообщаю ей только потому, что хочу этого, а не потому, что должен.

– Встреча. Увидимся.

Я не жду ее ответа, прежде чем отойти от стола. Гнетущая тяжесть от того, что она рядом, уходит с каждым шагом.

Когда я добираюсь до Римского дома, я иду в свою комнату и переодеваюсь в черные джинсы и серую рубашку с длинным рукавом. Затем поднимаюсь по лестнице на пятый этаж, где находится комната Софьи. Я мог бы подняться на лифте, но не хочу афишировать тот факт, что буду в ее комнате один.

Забавно… В тот вечер, когда я появился здесь в поисках сестры, я не задумывался о том, кто увидит, как я стучусь в дверь Софии. Но теперь, когда у меня постоянный стояк на Софию, эта мысль не выходит у меня из головы. Наверное, совесть мучает.

Я стучу в дверь, и когда она распахивается, мне приходится с трудом сглотнуть, чтобы не выпустить челюсть. София одета в черные леггинсы и обрезанную толстовку, свисающую с одного плеча. Живота не видно, но бледно-желтая толстовка заканчивается прямо у верха леггинсов с высокой талией, словно дразня. Ее волосы собраны в высокий хвост, демонстрируя шею, которую я бы с удовольствием обхватил.

Неужели она не понимает, как сексуально она выглядит?

В отличие от Авроры, лицо Софии не накрашено. Вокруг глаз есть тени, но это все. Она – воплощение свежего лица и невинности, и что-то в ней заставляет меня хотеть размазать ее, испачкать за закрытой дверью, чтобы только я один видел это, а весь остальной мир думал, что она все еще девственное создание.

– Ты собираешься войти?

Ее голос выводит меня из задумчивости, она стоит с открытой дверью и ждет, когда я войду. Должно быть, она что-то сказала, а я пропустил.

– Да.

Я пересекаю дверной проем и вдыхаю ее свежий запах, как гребаный психопат.

Я бросаю взгляд на ее кровать, где разложены учебники и тетради. Хорошо, иначе можно было бы нарваться на неприятности. Вместо этого я иду к дивану и сажусь.

Она стоит возле двери, смотрит между другим концом дивана и кроватью, а затем, похоже, решает, что быть как можно дальше от меня – лучшая идея. Она садится на кровать, скрестив ноги.

– Есть идеи, что нам делать? – спрашиваю я.

Она достает блокнот. – Я обдумывала разные идеи до твоего прихода. Вот что у меня получилось: вечер тривиальных игр, караоке, шоу талантов, выступления с речью, музыкальные выступления… – Она смотрит на меня, поджав пухлые губы, словно опасаясь, что я буду смеяться над ее выбором или что-то в этом роде.

Я медленно киваю. – Это хорошие идеи. Есть идеи, что русские будут делать в эту пятницу?

Она пожимает плечами. – Без понятия.

– Мы должны быть там, чтобы увидеть, что они замышляют.

Между ее бровями образуется складка. – Какая разница, что они делают?

Я выгибаю бровь. – Мы конкурируем с ними.

Ее голова качнулась назад. – Нет, не конкурируем. Они занимаются тем же самым, что и мы.

Я хихикаю. – Ты думаешь, они не захотят нас показать? Конечно, захотят. Что бы мы ни делали, это должно быть больше, лучше и веселее.

Она обдумывает мои слова. – А что, если они придумают что-то действительно крутое?

– Тогда мы превзойдем их. Легко.

На ее губах медленно появляется улыбка. – Ладно… Мне не нравится мысль о том, что русские могут подумать, что они нас перехитрили.

Я думаю о партиях оружия, которые пропали по вине русских. Их нужно опустить на ступеньку ниже. – То же самое.

– Как ты думаешь, они будут злиться, что мы их там обследуем?

Я качаю головой и улыбаюсь. – Иногда меня удивляет, что ты выросла в той же жизни, что и я.

У нее открывается рот, и она выглядит оскорбленной. – Что это значит?

– Потому что ты такая милая и невинная. Кому какое дело до того, что они думают?

Она закатывает глаза и перебирается на край кровати, затем встает и идет ко мне. – Хочешь выпить? У меня есть вода и спортивные напитки со вкусом клубники.

Ее маленький холодильник стоит у стены в паре футов от дивана, и она наклоняется, чтобы заглянуть внутрь, ее задница выставлена напоказ в этих леггинсах, не оставляющих никаких шансов для воображения. У меня чешутся руки. Задница у Софии потрясающая. Как я мог пропустить ее все эти годы?

– О, у меня тоже есть апельсиновый сок. – Она оглядывается через плечо, ожидая моего ответа.

– Для меня ничего не нужно.

Мой член зашевелился в штанах.

Она отворачивается и тянется к холодильнику, а мой взгляд устремляется на ее задницу в этих леггинсах. Вся моя сила воли ослабевает, и я наклоняюсь вперед, обхватываю ее за талию и притягиваю к себе. Она вскрикивает, приземляясь ко мне на колени.

– Что ты делаешь? – спрашивает она, застыв, как статуя.

– Расслабься, София. – Я подношу нос к ее хвостику и глубоко вдыхаю, закрывая глаза.

– Ты только что вдохнул мой запах? – спрашивает она, оглядываясь назад.

– Ты всегда так охренительно пахнешь. Как я раньше не замечал? – бормочу я, больше для себя, чем для нее.

– Что раньше? О чем ты говоришь?

– До того, как я стал одержим тобой.

Я провожу носом по ее шее.

Она вздрагивает на моих коленях, пытаясь освободиться, но я не могу ее отпустить.

– Расслабься, – шепчу я.

– Я не думаю, что это хорошая идея.

Она произносит эти слова, но в ее голосе нет борьбы.

– Ты скажешь слово, bella, и я отпущу тебя.

Я жду несколько мгновений, но она ничего не говорит. В комнате слышно только наше тяжелое дыхание. Когда она не спорит, я поднимаю ее и поворачиваю так, чтобы она лежала на мне.

Боже, жар ее киски через леггинсы на моих коленях заставляет мой член еще больше затвердеть, а когда она еще больше наваливается на меня, ее глаза расширяются.

Вот так, София, мой член приветствует тебя.

Господи, какая же она, блядь, невинная. Она хоть раз видела член в реальной жизни? Держала его во рту? Смотрела, как он входит в нее? Каждая часть меня хочет, чтобы ответ был "нет", потому что я готов на все, чтобы мой член стал для нее первым.

Она смотрит на меня своими большими ореховыми глазами Бэмби. Мои губы покалывает от желания поцеловать ее, и я прижимаюсь к ее губам. София без колебаний обхватывает меня за шею, а ее руки погружаются в мои волосы. Она перебирает пряди со стоном в горле. Наши языки скользят друг по другу, и это ощущение подобно проводу под напряжением, идущему прямо к моему члену. Он больно упирается в джинсовую ткань моих джинсов.

Разочарованный тем, что я не могу сделать с ней то, что хочу, находясь в таком положении, я прекращаю поцелуй и выпрямляюсь, убирая ее ноги со своих коленей.

– Я сделала что-то не так? – спрашивает она, когда я встаю.

Я переставляю свой член в более удобное положение и ухмыляюсь ей, затем наклоняюсь вперед и подхватываю ее одной рукой под колени, а другой обхватываю ее спину. – Вовсе нет. Я просто хочу иметь с тобой свободу действий, а для этого нужна кровать.

Ее глаза расширились от страха, а рука прижалась к моей груди. – Антонио, я не могу… Я девственница.

Ее признание не должно так возбуждать меня, как это происходит. Я больной сукин сын.

– Я не собираюсь пытаться трахнуть тебя.

Я подхожу к ее кровати и укладываю ее в стороне от всех ее бумаг. Одной рукой я смахнул с кровати книги, тетради и ручки.

– Антонио, это мои школьные задания.

Затем я ложусь рядом с ней, кладу руку на ее голову и снова целую ее. Моя эрекция прижимается к ее бедру, и она извивается подо мной, посылая по моему стволу разряды электричества.

Моя правая рука проникает под ее свитер. Сначала я глажу ее голую кожу, давая ей привыкнуть к моим прикосновениям. Я не хочу двигаться слишком быстро и отпугивать ее. Но когда самоконтроль ослабевает, я медленно поднимаю руку и провожу по ее груди, прикрытой лифчиком. Ткань – тонкий хлопок, и ее тугой сосок дразнит меня.

Я не хочу отрываться от ее губ, но я хочу исследовать ее, найти те маленькие места, которые заставляют ее стонать и извиваться от удовольствия. Я провожу губами по линии ее челюсти и вниз по шее, а затем покусываю ее ключицу.

Ее рука крепче сжимает мои локоны, и с ее губ срывается порыв воздуха. Я поднимаю ее свитер, и она не сопротивляется. Более того, она поднимает руки, чтобы помочь мне снять его.

Не в силах не смотреть на нее, я отступаю назад, чтобы взять ее в руки. Она и не подозревает, как легко ее читать. Ее покрасневшая кожа и тяжелые веки. Ее тяжелое дыхание и раздвинутые ноги как приглашение.

Бюстгальтер на ней простой, из серого хлопка. Ничего вычурного, ничего такого, что могло бы меня соблазнить, но ее невинность так чертовски возбуждает.

Я наклоняюсь и провожу языком по коже вдоль припухлости ее грудей, а мои руки скользят по ее спине и расстегивают лифчик. Я оттягиваю ткань, позволяя лифчику свисать с ее рук, и без всякого стеснения смотрю на ее идеальные сиськи. Полные буквы "С" с тугими розовыми бутонами сосков, которые так и просятся, чтобы я их пососал.

– Ты чертовски совершенна, София. – Мои глаза встречаются с ее глазами, и она прикусывает губу, как будто беспокоится о моей реакции. – Просто охренительно совершенна.

Я хватаю ее сиськи и крепко сжимаю их. Крепче, чем следовало бы с девушкой, у которой нет опыта, но ей это, должно быть, нравится, потому что ее спина выгибается дугой, предлагая их мне, когда она издает глубокий стон. Я провожу большими пальцами по напряженным пикам, пока сопротивление не ломается, и я беру один из них в рот. Через несколько секунд ее рука оказывается в моих волосах, прижимая меня к себе.