Текст книги "Развращение невиновных (ЛП)"

Автор книги: П. Рейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

26

АНТОНИО

Стук в мою дверь раздается примерно через полчаса после того, как я выхожу из комнаты Софии, и когда я, как и ожидалось, распахиваю дверь, в нее врывается моя сестра.

– Пожалуйста, проходи, – говорю я с фальшивой вежливостью, когда она уже вошла.

– Прекрати это дерьмо, Антонио. Что происходит между тобой и Софией?

Я вскидываю бровь и прохожу мимо нее, чтобы сесть на свой диван. Если она думает, что придет сюда и расскажет мне, как все будет, то она явно не права. Она может водить своего жениха за яйца, но я имею над ней власть и не позволю ей вести себя иначе.

– Уверен, что ты сама это поняла, когда ворвалась в ее комнату без приглашения. Куда делись все те манеры, которые прививала тебе мама?

– О да, София рассказала мне о том, как вы двое вели себя. Я хочу знать, что это значит для тебя? Ты просто используешь ее?

Мои глаза сузились. Я стою, потому что она стоит передо мной и смотрит на меня сверху вниз. Теперь ее глазам приходится следить за мной, так как я почти на фут выше ее.

– Если бы я сделал это, что, по-твоему, что бы ты с этим сделала?

Ее губы сжались в тонкую линию. – Сказала тебе, какой ты мудак, что испортил жизнь моей лучшей подруге и, возможно, нашу дружбу, а потом пойду и скажу твоей невесте.

Я откидываю голову назад и смеюсь. – Нет, ты не скажешь, потому что тогда ты испортишь репутацию своей лучшей подруги в нашей семье, и она никогда не сможет ее вернуть.

Мира издает звук разочарования и топает ногой, как ребенок, потому что знает, что я прав. – Тогда объясни мне, зачем ты с ней связался? Почему после стольких лет ты с ней связался?

Она смотрит на меня, ожидая ответа, но я обнаруживаю, что у меня его нет. Во всяком случае, такого, который удовлетворил бы ее вопрос.

Затем ее лицо опускается. – О Боже!

Она подносит руку ко рту.

– У тебя действительно есть к ней чувства. Я знаю, какая София романтичная и оптимистичная, и предполагала, что ее чувства в основном односторонние… Я думала, что для тебя это больше секс, но на самом деле она тебе нравится.

Я скрестил руки, не понимая, что меня выдало. – Не надо делать из этого что-то большее, чем есть на самом деле. Мы просто развлекаемся перед окончанием школы.

Мира качает головой. – Чушь. Она тебе нравится. Боже мой, это потрясающе!

Она хлопает в ладоши.

– Как это?

Я закатываю глаза.

– Потому что ты можешь сделать что-то, чтобы вы двое были вместе. У нее нет никакой власти в этой ситуации, но у тебя есть.

Я поднимаю руку. – Помедленнее. Я не собираюсь ничего делать. Мы с Софией будем развлекаться в этом семестре, а потом я женюсь этим летом… на Авроре. Вот что происходит.

Она нахмурилась. – Какого хрена ты женишься на этой гадюке, если София тебе небезразлична?

– Ты знаешь, почему.

Мира насмехается. – Из-за долга? Потому что ты хочешь быть идеальным папиным сыночком, как всегда?

Она открывает рот и засовывает внутрь указательный палец, как будто от одной мысли о том, что она только что сказала, ее хочется вырвать.

– Потому что я дал клятву всегда ставить семью на первое место, а сорвать помолвку с Авророй и оскорбить младшего босса – это не значит ставить семью на первое место.

Она делает шаг ко мне. – Антонио, ты не можешь жениться на Авроре, если ты влюблен в Софию.

Теперь уже я насмехаюсь. – Кто говорил о любви? Она просто хорошая женщина, и я хочу сохранить ее, пока могу.

Оскорбление Софии на вкус как кислота на языке, но любовь? Откуда она у моей сестры?

Она тычет пальцем мне в лицо. – Не смей этого делать. Только не о Софии.

Я закатываю глаза. – Что тебе нужно понять, так это то, что мы с Софией не будем вместе, Мира. Вбей это себе в голову и перестань надеяться на обратное. Мы оба согласны с тем, что все закончится.

Она качает головой, как будто я ее разочаровал. – Думаю, вы оба поймете, что это легче сказать, чем сделать.

– Я закончил с этим допросом. Почему бы тебе не вернуться в свою комнату с Марсело и не заняться тем, чем вы оба занимаетесь? И помалкивай обо всем этом – это касается и Марсело. – Она открывает рот, чтобы возразить, но я не даю ей этого сделать. – На данный момент ты все еще Ла Роза, Мира. Пока ты не подпишешь свидетельство о браке и не станешь Коста, ты должна делать то, что лучше для семьи, а это значит, что чем меньше людей узнает об этом, тем лучше.

Сжав на секунду челюсти, она кивает в знак согласия.

– Отлично. А теперь уходи. Мне надоел этот разговор.

Она уходит, не сказав больше ни слова, а я возвращаюсь на диван, ложусь и смотрю в потолок.

От одного только разговора о том, что все закончится с Софией, у меня в груди становится тесно. Каково это будет, когда это станет реальностью?

На следующее утро меня разбудил стук в дверь. Клянусь Богом, если это моя сестра пришла, чтобы разбудить меня очередным предупреждением…

Я хватаю брюки и, когда дверь распахивается, и я вижу стоящую там Аврору, мои мысли резко обрываются.

Почему она здесь?

Если бы это была обычная помолвка, то, наверное, в этом не было бы ничего странного, но Аврора никогда раньше не появлялась в моей комнате.

– Привет, как дела? – Я зеваю, прикрывая рот предплечьем.

– Это так ты приветствуешь свою невесту?

Она улыбается и заходит в мою комнату.

Я как-то сдерживаю вздох, который хочет вырваться наружу. Еще слишком рано иметь дело с этой женщиной.

– Тебе что-то нужно, Аврора? – Я подхожу к шкафу, чтобы взять футболку, когда замечаю, как ее глаза блуждают по моей груди.

– Я подумала, что мы могли бы вместе пойти на завтрак сегодня утром.

Я вскидываю бровь. – С каких это пор мы так делаем?

– Не делаем, но… я тут подумала. – Она сокращает расстояние между нами и кладет руку мне на грудь, а другую подносит к моему лицу. – Свадьба все ближе и ближе. Пора нам стать настоящей помолвленной парой. Хватит жить раздельно.

Ее рука проходит по моей груди, затем по прессу, и я хватаю ее за запястье, прежде чем она успевает дотянуться до моего члена. – А зачем нам это нужно?

Она жеманно улыбается. – Сейчас, сейчас. Не притворяйся, что я тебе не нравлюсь, жених. Факты говорят об обратном.

Аврора смотрит между нами туда, где мой стояк упирается в брюки.

– Это называется "утренняя стояк". Ничего личного – поверь мне.

Я отбрасываю ее запястье в сторону.

– Мы собираемся провести всю жизнь в постели вместе, Антонио. Почему бы не получить удовольствие немного раньше?

Я звонко рассмеялся. – Все время, которое я проведу с тобой в постели, я проведу по долгу службы, Аврора. Ничего больше. А сейчас у меня есть планы встретиться с Томмазо, так что извини меня.

Она сузила глаза, знойный образ исчез. – Что бы сказали наши отцы, если бы узнали, что ты так со мной разговариваешь?

– Это угроза?

Я сжал челюсти так сильно, что стало больно. Наши отцы, наверное, разговаривали с нашими мамами и похуже, чем я сейчас.

Она пожимает плечами. – Просто вопрос.

Я могу поклясться, что она добавляет немного дополнительных движений бедрами к своей походке, когда идет к двери. Я следую за ней. Не потому, что у меня есть планы встретиться с Томмазо до того, как мы отправимся в столовую на завтрак, а потому, что это самый простой способ выпроводить ее отсюда.

Аврора открывает дверь и поворачивается ко мне лицом. – Я зарезервирую для тебя место рядом со мной за завтраком.

– Отлично, – говорю я с фальшивой вежливостью, поправляя брюки так, что мой член упирается в пояс, и выхожу за ней в коридор.

Она направляется в одну сторону к лифту, а я – в противоположную, к комнате Томмазо. Я стучусь в его дверь, а Аврора наблюдает за мной из дальнего конца коридора в ожидании лифта.

Все, что я могу сделать, это не танцевать на месте. Мне так сильно хочется в туалет.

Когда он не отвечает, я стучу снова. Томмазо не любит рано вставать, поэтому я не могу предположить, что он ушел на тренировку или уже отправился в столовую.

Двери лифта звенят, и я наблюдаю, как Аврора заходит внутрь. Как только двери закрываются, я бегу в свою комнату и в ванную, чтобы облегчиться.

Приняв душ и переодевшись в форму, я возвращаюсь в комнату Томмазо примерно в то время, когда мы обычно встречаемся, чтобы отправиться в столовую на завтрак. На этот раз он отвечает сразу.

– Привет, – говорит он, открывая дверь. – Заходи. Я уже почти готов.

Он выглядит усталым. Под глазами мешки, а улыбка, которая раньше была всегда, уступила место складке между бровями. С тех пор как мы вернулись, мы мало говорили о его отце, то тут, то там. Несколько раз мне приходилось останавливать его, чтобы он не бросился к столу русских в столовой, но, похоже, он не хочет обсуждать эту тему.

Да я и не знаю, как это сделать. Мы не воспитаны так, чтобы исследовать свои чувства. Нас воспитывают действовать, а не чувствовать.

Но кое-что меня все же беспокоит. При всем напряжении с нашей стороны, когда мы смотрим на русскую секцию в столовой, почему русские не напрягаются?

Они ведут себя как обычно. Ничего не изменилось ни в их привычках, ни в их поведении, ни, тем более, в отношении к нам. Они демонстрируют то же самое взаимное презрение, которое мы всегда испытывали друг к другу. Единственное объяснение – они не знают, что есть повод для напряжения. Они не знают, что мы считаем, что они убили одного из наших капо, или делают вид, что не знают. Что именно?

Я иду за Томмазо в его комнату, пока он надевает галстук с цветами итальянского флага и прихорашивается перед зеркалом.

Я поднимаю его пиджак, который висит на спинке стула, и бросаю ему. – Я заходил раньше, но тебя здесь не было.

Он замирает на мгновение, натягивая пиджак. Это всего лишь полсекунды, но я успеваю заметить.

– Пошел прогуляться пораньше. Не мог уснуть. Думал о своем отце.

Томмазо не из тех, кто "неспешно прогуливается, чтобы разобраться в своих чувствах". Он "выбивал дерьмо из груши для битья". Я хочу сказать, что это чушь, но сейчас не время. Отца этого парня только что убили, выкололи ему глаза и через неделю выбросили на берег. Это может испортить настроение любому.

Поэтому, вместо того, чтобы допрашивать его, я говорю: – Если в следующий раз захочешь компанию, дай мне знать.

Он кивает и направляется к двери. – Готов?

Похоже, ему не терпится закончить разговор.

– Ага. – Я делаю вид, что верю ему.

Мы выходим из Римского дома, но я не могу избавиться от чувства тревоги, которое одолевает меня всю дорогу до столовой.

Мой лучший друг лжет. Вопрос в том, о чем он лжет?

27

СОФИЯ

Когда на следующий день на занятиях по хищениям преподаватель объявляет, что мы будем работать над проектом в группах по три человека. Я подавляю стон. Я всегда ненавидела партнерскую работу в школе. Наверное, потому, что я перфекционистка и мне всегда хочется все взять на себя. Если только не с Антонио. Мне очень нравится работать с ним в качестве партнера на пятничных мероприятиях.

К сожалению, Мира не учится со мной в этом классе. Вообще, в этом классе очень мало итальянцев. Аврора – единственная представительница семьи Ла Роза, и я ни за что не хочу с ней сотрудничать. Но после того, как профессор говорит нам разбиться на группы по три человека, я вижу, что итальянцы из семей Аккарди и Витале уже разбились на пары. Как и большинство людей из домов "Москва" и "Дублин". Есть пара отставших – дети политиков, но я никак не могу с ними работать.

Когда я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на другую сторону класса, там стоит Аврора и ухмыляется.

– Похоже, мы станем партнерами.

Она притворяется, что рада этому, но мы оба знаем, что я нравлюсь ей примерно так же, как и она мне.

– Отлично, – говорю я. – Кто будет нашим третьим?

– Не волнуйся, девочка, я присоединюсь к этой группе

Я поворачиваюсь на звук ирландского акцента за спиной и вижу того самого парня с темными волосами, который приставал ко мне в коридоре на днях.

Он протягивает мне руку. – Конор Мерфи, рад познакомиться с вами обоими.

Я смотрю на его протянутую руку, прежде чем чувствую себя невежливо и в итоге принимаю ее. – Привет.

Прежде чем кто-то из нас успевает сказать что-то еще, профессор хлопает в ладоши, привлекая наше внимание. – Так, теперь, когда группы сформированы, присаживайтесь, и я объясню вам, в чем заключается задание.

Остаток занятия я провожу, записывая, что требуется, и внутренне негодуя, что мне придется проводить дополнительное время с Авророй и этим придурком-ирландцем.

Когда урок заканчивается, Аврора вскакивает со своего места и оттаскивает нас с Конором в сторону. – Давайте вместе отправимся в столовую. Мы можем поговорить о наших идеях и о том, когда мы соберемся после уроков, чтобы поработать над ними.

Всю дорогу Конор пытается меня разговорить, как и тогда, когда он доставал меня в коридоре тем вечером. Я не могу понять, действительно ли он пытается за мной приударить или просто раздражает меня. Получается последнее.

– Итак, ты с кем-нибудь встречаешься, София? – спросил он.

Быстро взглянув краем глаза на Аврору, я качаю головой. – Нет.

– Как у такой красавицы, как ты, может не быть парня?

Я сузила глаза. – Может, он мне и не нужен.

Он смеется, открывает дверь в столовую, и мы заходим внутрь. – Уверяю тебя, девочка, если бы ты была со мной, ты бы не перестала меня хотеть.

Он подмигивает.

Что за дела у этого парня?

– Ладно, запомни, мы собираемся в библиотеке сегодня в восемь. Не опаздывай, – говорит Аврора и спешит к столику Ла Роза.

– Было здорово официально познакомиться с вами.

Конор хватает меня за руку, прежде чем я успеваю остановить его, и подносит ее к губам.

Как только я поняла его намерения, я вырвала свою руку. Быстрый взгляд вокруг говорит о том, что не один человек заметил это, как и должно быть. Ведь я – итальянка, а он – ирландец. Я бросаю взгляд на столик Ла Роза, и Антонио смотрит на меня – челюсть сжата, в глазах огонь. Затем Аврора подходит к столу и скользит к нему на колени, заставая его врасплох.

Я снова смотрю на Конора. – Не трогай меня больше.

Я топаю прочь от него, пока не дохожу до нашего столика, затем сажусь рядом с Мирой и напротив Антонио и его собачки Авроры.

– Что это было? – спрашивает Мира, широко раскрыв глаза.

Я уверена, что она сидит сегодня за нашим столом из-за всего того, что узнала вчера вечером. В последнее время она чаще всего ест за столом Коста вместе с Марсело.

Не успеваю я ответить, как в разговор вклинивается Аврора. – Мы были с ним в паре на занятиях по хищениям. Кажется, он неравнодушен к Софии, – поет она.

– Все не так. – Я смотрю на нее.

– Все было не так, как выглядело на днях, когда мы с Антонио столкнулись с тобой в коридоре. – Она проводит рукой по его груди.

Я убираю руку под стол, на колени, и сжимаю ее в кулак. Кулак, который я с удовольствием поместил бы прямо между ее отвратительных глаз.

– О чем она говорит? – Мира смотрит на меня с беспокойством.

– Ни о чем. Он и его друзья приставали ко мне, пытаясь меня раззадорить. – Я смотрю на Аврору, упорно избегая взгляда Антонио. – А не флиртовали со мной.

– Если ты так говоришь. – Она отмахивается от моих аргументов.

– Держись от него подальше.

Все за столом поворачиваются, чтобы посмотреть на Антонио. А как иначе? Его голос наполнен ядом, который не часто от него услышишь.

– Он мой партнер по группе в классе, вот и все.

Я не свожу взгляда с Антонио.

– Лучше бы это было все.

Мира неловко сдвигается рядом со мной.

– Он ирландец. Он враг.

Дополнительное заявление Антонио успокаивает всех остальных за столом. В конце концов, мы все немного напряжены после того, что произошло с отцом Томмазо.

Кстати, о нем: Томмазо подходит к столу и встает в конце, оглядывая всех по очереди. – Что я пропустил?

Не дожидаясь ответа, я поднимаюсь со скамейки. – Пойду возьму себе еды.

– Я тоже.

Мира встает и идет рядом со мной, когда мы отходим от стола.

– Ты в порядке? – спрашивает она.

– Лучше не бывает, – вру я.

Когда Антонио стучит в мою дверь в тот вечер, я все еще раздражена из-за обеда. За обедом мне удалось избежать их с Авророй свиданий, поскольку я сидела с Коста. Но я знала, что в конце концов мне придется с ним встретиться, поскольку мы запланировали встретиться сегодня вечером, чтобы сделать кое-какую работу для пятничного мероприятия, так как вчерашняя сессия планирования была неудачной.

– Привет.

Я распахиваю дверь и, не дожидаясь, пока он что-нибудь скажет, поворачиваюсь и иду обратно к дивану, где я сидела, чтобы начать работу над всем, что нужно организовать для нашего вечера караоке в эту пятницу.

– Почему ты ведешь себя так, словно ты в бешенстве? – Он стоит напротив того места, где я сижу, и смотрит на меня, положив руки на бедра.

Я бы хотела, чтобы он не выглядел так великолепно, когда он не знает, что делать.

– Может быть, потому что я такая. – Я снова смотрю на свой блокнот, где перечисляю все задачи, которые нужно сделать.

– На что тебе злиться?

Его тон говорит о том, что он считает, что это он должен злиться. Когда я продолжаю писать в своей книге и не отвечаю ему, он вырывает ее у меня из рук и швыряет через всю комнату.

– Какого черта, Антонио!

– Не заставляй меня повторяться.

Он скрещивает руки.

– Что это, черт возьми, было в столовой во время обеда? – Мой голос громкий и пронзительный.

– Отличный вопрос. – Он наклоняется и прижимает меня к спинке дивана. – Почему этот ирландский засранец считал, что имеет право прикасаться к тебе? Пытаться прикоснуться губами к твоей коже?

Мой гнев достигает нового уровня. Он спрашивает меня, когда Аврора практически всухую трахалась с ним сегодня во время обеда и ужина?

– Почему тебя это вообще волнует? Мне кажется, что ты и твоя невеста были немного заняты.

Его челюсть сжалась. – Не меняй тему, София. Почему он тебя трогал?

– Понятия не имею. Тебе придется спросить у него. Наверное, чтобы позлить меня.

Его рука молниеносно перемещается на мою шею. – Есть только один человек, которому разрешено прикасаться к тебе губами, и это я. Если я еще раз увижу, как он прикасается к тебе, я отрежу ему пальцы один за другим.

– О? И как ты объяснишь это своей невесте?

Я сказала "невесте" со всей решительностью, на какую только была способна. Находясь так близко к нему, когда он так напряжен, трудно думать здраво и помнить, почему я вообще на него разозлилась, потому что мое тело кричит, чтобы я преодолела расстояние и поцеловала его.

– Мне не нужно ничего объяснять своей невесте. Это замечательно, что я следующий в очереди на пост главы семьи.

Наши взгляды встречаются и задерживаются.

– А как бы ты объяснил это мне? – спрашиваю я почти шепотом. спрашиваю я почти шепотом.

Он не отвечает, но его губы прижимаются к моим в обжигающем поцелуе. Он сделает это, потому что это его долг. Он сделает это, потому что, видя на мне руки другого мужчины, он сходит с ума от ревности. Он сделает это, потому что я – та женщина, которая ему дорога, а не она.

Мы оба тяжело дышим, когда он отстраняется и выпрямляется, проводя рукой по волосам.

– Нам, наверное, пора на работу. Иначе мы проведем все время со мной внутри тебя.

– Я не буду жаловаться.

Но он прав. Время поджимает, и мы должны успеть все подготовить к мероприятию в эту пятницу.

Нас спасает от жадного аппетита друг к другу стук в дверь. Я хмурюсь, гадая, кто бы это мог быть, и поднимаюсь с дивана.

Когда я открываю дверь, передо мной стоит молодая женщина, наверное, лет двадцати пяти, и протягивает мне небольшой конверт. – Здесь ваш новый ключ.

– О! Большое спасибо. Я не думала, что это будет так быстро. Спасибо.

Она кивает и поворачивается, чтобы уйти.

– Что это значит? – спрашивает Антонио.

Я открываю конверт и высыпаю ключ на ладонь. – Я потеряла свой ключ, и мне пришлось обратиться в администрацию, чтобы мне сделали другой.

Он делает шаг ко мне. – Как ты это сделала?

Я пожимаю плечами.

– Понятия не имею. Но хорошо, что я заставила Миру отдать мне свой вчера вечером, так что сегодня я могла воспользоваться этим. – Я колеблюсь. – Ты хочешь этот? – Когда он недоуменно смотрит на меня. Я спешу объяснить. – Тогда ты сможешь приходить и уходить, когда захочешь. Таким образом, если мы планируем встретиться, а меня еще нет, ты можешь просто зайти внутрь, чтобы никто не увидел тебя в коридоре.

Он вынимает ключ из моей ладони. – Сочту за честь.

Он засовывает его в задний карман, а затем делает шаг ко мне, обхватывает руками мою талию и упирается ладонями в мою задницу.

– Я думала, нам нужно идти на работу?

Я застонала, когда он легонько присосался к моей шее.

– На это еще будет время, – пробормотал он, прижимаясь к моей коже.

Оказывается, он прав.