Текст книги "Развращение невиновных (ЛП)"

Автор книги: П. Рейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

28

АНТОНИО

– Клянусь Богом, если мне придется слушать еще одну песню группы ABBA, я выстрелю себе в голову.

Я смотрю на сцену, где очередная группа девушек поет ужасную версию песни ABBA.

– По крайней мере, это не "Богемская рапсодия", – пробормотал Марсело.

Томмазо сегодня нет. Он сказал, что ему это не нравится, что вполне справедливо, но он все равно ведет себя уклончиво. Я пытался уговорить его сходить со мной в спортзал несколько раз, как мы обычно делаем, но он меня отшил. Сказал, что ему не до этого.

Мира хлопает в ладоши перед собой. – Думаю, я следующая.

– Не могу поверить, что ты вообще это делаешь, – говорит Марсело.

Она мотает головой в его сторону. – Почему? Ты никогда не слышал, как я пою. Может быть, я потрясающая.

– Нет, – говорю я.

Аврора смеется рядом со мной. Всю неделю она была для меня как вторая кожа, и это меня утомляет.

Мира закатывает глаза и отворачивается, чтобы продолжить смотреть выступление. Когда их песня заканчивается, София забирает у них микрофон и смотрит на лист регистрации в своей руке.

– Следующая – Мирабелла Ла Роза.

Она улыбается моей сестре, но не смотрит в мою сторону.

От меня не ускользнуло, что София избегает смотреть на меня. Наверное, потому что Аврора все время со мной. По крайней мере, на Джованни, который сидит слева от Марсело, она тоже не смотрит.

Мира вскакивает со своего места и бросается к маленькой сцене, выхватывая микрофон из рук подруги. – Я должна настоять на том, чтобы ты спела эту песню со мной, София. Как моя подруга, ты обязана это сделать.

София качает головой и пытается уйти со сцены, но моя сестра хватает ее за руку и тащит обратно.

– Кто хочет, чтобы София присоединилась ко мне? – громко говорит Мира в микрофон.

Большинство зрителей аплодируют и хлопают, и в конце концов София соглашается, щеки ее розовеют. Она берет со стойки второй микрофон, готовая к любой песне, которую выбрала Мира. Моя сестра смотрит на наш столик с чеширской ухмылкой.

Звучит песня "The Boy Is Mine" Брэнди и Моники, и моя сестра поет партию Брэнди, а София – Моники. В то время как Мира только и делает, что смотрит на нас, София упорно избегает смотреть в сторону нашего столика.

Я не беспокоюсь о том, что кто-то это поймет. Все здесь подумают, что Мира просто предъявляет претензии своему жениху, но меня все равно чертовски бесит, что она вытворяет такое. Особенно потому, что она знает, что я ничего не могу сказать ей об этом здесь.

Хорошо сыграно, сестренка.

Когда песня заканчивается, София возвращается к хостингу, а Мира возвращается к нашему столику и смотрит на меня с выражением, которое сумеет меня вывести из себя.

– Ну, если кто-то не знал, что Марсело – твой, то теперь знает, – говорит Джованни и смеется.

– Это идея, – говорит Мира и смотрит на меня.

Я возвращаю свое внимание к сцене, пока вечер не закончится. Руки Авроры блуждают по моей ноге весь вечер, и как только последний человек заканчивает выступление, я поднимаюсь со стула и направляюсь к сцене.

– Ты хорошо поработала ведущей, – говорю я Софии.

Она смотрит на меня, убирая микрофоны обратно в футляры. – Спасибо!

– Дорогой…

Я вздрагиваю от голоса Авроры, раздавшегося у меня за спиной.

– Давай вернемся в Римский дом.

Она встает рядом со мной и обхватывает меня за талию.

– Мне нужно остаться, чтобы помочь Софии привести здесь все в порядок.

Я жестом показываю, что София убирает часть декора, который мы установили до прихода гостей.

Аврора выпячивает нижнюю губу. – Не заставляй меня идти обратно одной, дорогой.

– Все в порядке, – говорит София. – Там не так много дел. И я уверена, что Мира не против остаться, чтобы помочь мне.

Я бросаю на Софию взгляд, который говорит: «Зачем ты это сказала?» и «Я воспользуюсь своим ключом, чтобы встретить тебя в твоей комнате» одновременно.

– Если ты уверена…

– Я уверена, – говорит она с фальшивой яркостью.

– Отлично! – Аврора переплетает наши пальцы. – До встречи, София.

Хотя мне кажется, что это неправильно – уходить отсюда с Авророй, но я делаю это, чтобы сохранить наш секрет.

Аврора всю дорогу пытается завязать светскую беседу, но я не очень-то люблю говорить, поэтому отвечаю в основном односложными ворчаниями. Если ее это беспокоит, она не подает виду. В последнее время она почему-то больше терпит мою незаинтересованность.

Мы доходим до ее двери на четвертом этаже, и я отпускаю ее руку, делая несколько шагов назад. – Увидимся завтра, наверное.

– Подожди!

Срочность в ее голосе удивляет меня.

– Почему ты так спешишь? – Аврора обхватывает меня за шею. – Хочешь войти?

Она прижимается ко мне и приподнимается на цыпочки, наклоняясь для поцелуя.

Я откидываю голову назад и пытаюсь отстраниться от нее. Когда ее руки на мне, по моей коже словно ползают огненные муравьи.

– Что ты делаешь?

Я смотрю на нее со смесью презрения и растерянности.

– Я же сказала тебе, что хочу вести себя как пара.

Мне удается освободить ее руки от своей шеи и положить их по бокам. – Этого не будет. А теперь мне пора. Увидимся завтра.

Она больше не протестует, пока я иду к лестнице, как будто собираюсь на третий этаж и в свою комнату. Вместо этого я поднимаюсь на один уровень выше, достаю из кармана ключ от комнаты Софии и проскальзываю внутрь, пока в коридоре никого нет.

Аромат ее духов и шампуня наполняет комнату и, смешиваясь вместе, полностью напоминает мне о ней. Я вдыхаю его и брожу по комнате, ожидая, когда она присоединится ко мне.

Поскольку я впервые остался один в ее комнате, я использую это время, чтобы изучить все, что висит на ее стенах. Здесь есть несколько плакатов в стиле ретро с оттенками персика, загара и светло-зеленого. На тумбочке лежит роман, крем для рук, свеча и зарядное устройство для телефона.

Над столом висит коллаж из фотографий, и я подхожу к нему, чтобы рассмотреть поближе. На одной из них мы вместе?

На большинстве из них она и Мира, но есть и новые, на которых также изображены Марсело, Джованни, Андреа и Лоренцо. Я сжимаю челюсть, видя, как София стоит рядом с Джованни на одной из них.

Но есть и более старые, еще со школьных времен, в частности, те, на которых мы летом отдыхали на пляже. На них мы вместе, а также Мира, Томмазо и еще несколько друзей из дома. Я изучаю их с вновь обретенным знанием того, что в то время София была увлечена мной, а я был совершенно не в курсе. Я до сих пор не вижу ничего, что могло бы указать мне на то, что я что-то упустил.

И тут мой взгляд останавливается на фотографии, сделанной на Рождество пару лет назад. Мира, София и я стоим перед огромной елкой, которую моя мама каждый год устанавливает в большой комнате. Это откровенный снимок: сестра и София смотрят на меня, пока я что-то говорю.

И тут я вижу это. Как София стоит между мной и сестрой и смотрит на меня. В ее глазах – неприкрытый свет, который я вижу только тогда, когда она смотрит на меня наедине. Ее интерес на этой фотографии очевиден.

Подумать только, эта великолепная женщина была передо мной все это время, а я был слишком глуп, слишком незрел и слишком слеп, чтобы заметить это. Все могло бы быть совсем по-другому, если бы я не засунул голову в задницу.

Я отворачиваюсь от стола, когда что-то привлекает мое внимание – оранжевый и зеленый цвета. Из нижнего ящика ее стола торчит клочок ткани. Похоже, что то, что это было, зацепилось, когда она пыталась закрыть ящик стола.

Хотя этого делать не следовало, я потянулся к ручке и открыл ящик.

Мой желудок болезненно сжимается, когда я понимаю, что там.

Я хватаюсь за угол и вытаскиваю один из школьных галстуков для ирландцев. Белый, оранжевый и зеленый узор тартана в моей руке вызывает ощущение, что я держу фотографическое доказательство того, что София в постели с каким-то другим парнем.

Откуда у нее это?

Неужели это маленький жетон, оставленный любовником?

Нет, я лишил ее девственности, в этом я уверен.

Но это не значит, что до твоего появления она не могла заниматься с кем-то другим.

Нет. Не могла. А даже если бы и занималась, меня бы это не касалось.

Звук голосов в коридоре заставляет меня быстро закрыть ящик и свернуть галстук, засунув его в карман. Я бросаюсь к дивану и сажусь за несколько секунд до того, как в комнате появляется София.

– Эй, ты воспользовался своим ключом.

Она ухмыляется через всю комнату.

– Конечно.

Я стараюсь, чтобы мой голос был ровным.

Какая-то часть меня хочет спросить ее о галстуке, но большая часть не хочет портить то короткое время, которое у нас осталось друг с другом. Разве это мое дело, если она встречалась с ирландцем до моего появления?

Да, если он ирландец.

Пока что я вытесняю эту мысль из головы. Я рассмотрю все возможности того, как этот галстук оказался у нее, в другой раз.

Что она делает со мной? Я сознательно обманываю себя.

29

АНТОНИО

Когда наступило воскресное утро, я все еще думал о галстуке, который нашел в комнате Софии. Но я так и не сказал ей об этом. Почему? Чего я так боюсь?

Ты боишься испортить то немногое время, которое у тебя с ней осталось.

Это правда. Каким бы слабым и затюканным я ни был, это правда. Я бы провел с ней всю жизнь, если бы мог, а у нас осталось всего несколько недель. И все же я не могу избавиться от ощущения, что за этим галстуком кроется что-то большее, но, наверное, это и есть то, что ты получаешь, живя в этой жизни. Ты всегда и ко всем относишься с недоверием.

Но София – самый надежный и верный человек из всех, кого я знаю. Если бы мне нужно было что-то узнать, она бы мне сказала.

Во время телефонного разговора с отцом я обсуждаю с ним одну идею и, получив его согласие, отправляюсь на поиски Марсело. Он сидит в гостиной дома с моей сестрой на коленях, Джованни – с одной стороны, София – с другой, а Андреа – на противоположном диване.

– Привет.

Я поднимаю подбородок и обращаюсь к группе в целом, когда подхожу. Я не хочу обращать слишком много внимания на Софию и не могу смотреть на Джованни, не желая бросить на него взгляд, зная, что он прикоснулся губами к женщине, на которую я хотел бы претендовать.

– Ты только что разговаривала по телефону с папой? – спрашивает Мира.

Я киваю.

– Я разговаривала с мамой, и все, о чем она хотела говорить, это о вашей свадьбе. Как будто я даже не помолвлена. – Она приподняла бровь.

Это вызов. Я знаю это. Она знает. И София знает.

Я игнорирую его и переключаю свое внимание на Марсело. – У тебя есть секунда?

Наши взгляды встречаются, и становится ясно, что он знает, что это связано с бизнесом. Он легонько трогает Миру за бок, чтобы она от него отстранилась.

– Скоро вернусь, – говорит он ей, вставая с дивана.

Мира выглядит возмущенной тем, что она не участвует в разговоре. Марсело может сколько угодно впутывать ее в свои семейные дела, но в делах преступной семьи Ла Роза она не участвует – даже если ей это неприятно.

Мы выходим на улицу, где светит весеннее солнце. День прекрасный, и ощущение солнца на моей коже, к которому я привык дома, немного ослабляет неуверенность, которая мучила меня последние пару недель.

– Как дела? – спрашивает Марсело.

– Мне нужна твоя помощь. Сегодня утром я разговаривал с отцом, и мы хотели бы устроить ловушку в качестве приманки. Мы купим у тебя партию оружия. Сделаем это чуть менее тихо, чем обычно. Не настолько, чтобы вызвать подозрения, но достаточно, чтобы, если кто-то будет копать, он мог выяснить, когда и откуда оно поступает. В груз нужно установить GPS-трекер, чтобы мы могли видеть, где он окажется.

Он останавливается на тропинке и поворачивается ко мне лицом. – Ты не боишься, что груз перехватят власти и отследят его до тебя?

– Мой отец согласен, что стоит рискнуть. Нам нужно знать, есть ли кто-то внутри. Русские не предпринимали никаких других шагов после убийства Лео, если это вообще были они. Нам нужно знать, готовиться ли нам к войне или вывести крысу на чистую воду.

– Есть шанс, что тот, кто везет груз, обнаружит маячок и бросит его.

Я киваю. – Верно. Но попробовать стоит. У нас в команде есть техник, и он сам их делает. Они маленькие… могут поместиться в ствол пистолета.

Марсело кивает. – Хорошо. Мы тебе поможем.

– Как думаешь, ты сможешь организовать все это во время телефонного разговора сегодня днем? Чем раньше, тем лучше.

Он пожимает плечами. – У меня есть десять минут. Я постараюсь их использовать. Сначала я позвоню своему родственнику, потом твоему отцу. Последствия будут прокляты.

– Отлично, спасибо, чувак. – Я протягиваю руку, и он ее пожимает. – Будет здорово, если ты станешь частью нашей семьи.

Он усмехается. – Помнишь, ты говорил это, когда наши интересы не совпадали.

Я ухмыляюсь. Он прав. Сейчас это легко, потому что мы на одной стороне, но неизбежно однажды мы окажемся по разные стороны вопроса, и каждому из нас придется ставить на первое место свою семью. Трудно, когда в его семье есть моя сестра.

Мы поворачиваемся и идем обратно. Когда мы заходим внутрь, я сразу же направляюсь к лифту.

– Ты не собираешься посидеть с нами? – спрашивает Марсело.

Я качаю головой. – Нет, я собираюсь вернуться в свою комнату.

Я не могу сидеть и смотреть, как Джованни все еще пытается флиртовать с Софией.

Я собираюсь провести остаток дня, отсчитывая минуты до вечера, когда я смогу отправиться в комнату Софии под предлогом подготовки к нашей волонтерской деятельности.

Пока я жду лифта, я заставляю себя не оглядываться на Софию. Как будто мое тело тонко настроено на нее и может точно определить расстояние, на котором мы находимся друг от друга, даже если я стою к ней спиной. Клянусь, как только ее взгляд скользнет в мою сторону, я это почувствую.

Лифт прибывает, двери раздвигаются, и перед нами предстает Данте Аккарди. Он следующий в очереди в юго-западном секторе страны. Он всегда был немного занудой, но я его терплю.

– Привет, чувак.

Я поднимаю подбородок, когда мы проходим мимо друг друга: он выходит, а я вхожу в помещение, где царит клаустрофобия.

– Что хорошего? – спрашивает он. – Где эта твоя невеста?

Я сузил глаза, глядя на него. Не потому, что я чувствую себя собственником Авроры, а потому, что этот мудак знает не хуже меня, что он совершенно не в теме и напрашивается на драку. – Не знаю.

Я позволил дверям лифта закрыться между нами, раздраженный ехидной ухмылкой Данте. Этот парень не любит ничего, кроме как провоцировать дерьмо.

Когда я оказываюсь в своей комнате, я включаю музыку и расслабляюсь в постели, надеясь задремать, потому что это избавит меня от нескольких часов, в течение которых я буду отсчитывать минуты до встречи с Софией.

В конце концов, мне удается задремать, и я не знаю, сколько прошло времени, когда в дверь постучали. Музыка все еще играет, и звучит песня She Wants Revenge "Out Of Control". Я зеваю, подходя к двери и распахивая ее, и мое настроение портится, когда появляется Аврора.

Она одета в длинное пальто, так что я предполагаю, что она, должно быть, только что пришла с улицы. Хотя, когда я выходил на улицу, было хорошо, так что я думаю, что она немного переоделась.

– Что случилось? – спрашиваю я.

Она проходит мимо меня, и я закрываю дверь.

– Что ты делал? – спрашивает она, поворачиваясь ко мне лицом и улыбаясь.

Что случилось с этой новой, более приятной ее версией? Неужели ей сделали лоботомию за последние несколько недель?

– Ничего, я просто лежал. – Я провожу рукой по волосам и жду, что она скажет. – Что случилось?

Мои руки поднимаются по бокам.

– Я хотела поговорить о том, о чем говорила раньше.

С моих губ срывается долгий, протяжный вздох, и я делаю шаг к дивану, ложась на спину. – Здесь не о чем говорить. Я ясно дал понять, что мне это неинтересно. Мы сделаем все необходимое, чтобы у нас появился наследник, когда мы поженимся, но кроме этого… Я бы не стал ожидать многого.

Честно говоря, когда придет время, я буду счастлив, если мне удастся даже напрячься ради нее. Возможно, для этого мне придется принять маленькую голубую таблетку.

– Да ладно, Антонио. Ты же не можешь сказать, что я тебя совсем не привлекаю.

Вообще, мне нравятся уверенные в себе женщины. Но когда она идет ко мне, покачивая бедрами, мне остается только не рассмеяться над тем, что, как мне кажется, она имеет в виду под сексуальной походкой. Она доходит до края дивана и расстегивает завязки на пальто, позволяя ему упасть на пол, и я поперхнулся, потому что она практически обнажена. На ней черные прозрачные трусы и такой же лифчик, из которого торчат соски.

– Что за хрень? – Я приподнимаюсь, но она снова обнимает меня за плечи и садится на меня.

– Я хочу быть со своим женихом. Неужели это так плохо? – мурлычет она, двигая бедрами так, что они трутся мой член.

Он даже не вздрагивает от этого прикосновения. Если бы эта полуголая София стояла надо мной и терлась об меня, я был бы тверд, как бейсбольная бита.

– Я уже сказал тебе, что мне это не интересно.

Я бросаю на нее свой лучший взгляд «не морочь мне голову», но она ничуть не смущается.

Она наклоняется, чтобы прижаться к моим губам, и трется сиськами о мою грудь, но я хватаю ее за плечи и останавливаю, прежде чем она успевает меня поцеловать.

– Прекрати это дерьмо, Аврора. Что на самом деле происходит?

Она бросает на меня взгляд, который она отточила до совершенства. – Я же сказала тебе. Я не хочу ждать брачной ночи. Не строй из себя ангела, Антонио. Я знаю, что ты уже спал с женщинами.

– Я не собираюсь спать с тобой. Я уже говорил тебе об этом.

Она смеется над моим комментарием и просовывает руку между нами, хватая мой член через джинсы. Я обхватываю ее руками и одним махом переворачиваю нас с дивана так, что мы оказываемся рядом, а она – подо мной.

Она в шоке смотрит на меня, открыв рот.

Я убираю руки из-под нее и откидываюсь на спинку дивана, а затем пристально смотрю на нее. – Если тебе так хочется перепихнуться, найди кого-нибудь другого.

Я почти пропустил это. Почти, но не пропустил.

Вспышка на ее лице, которая мгновенно исчезает, говорит мне о том, что это еще не все.

– Что происходит? Почему ты здесь притворяешься, что хочешь переспать со мной?

Она садится и поднимает подбородок, как будто у нее осталось хоть какое-то достоинство, сидя здесь в нижнем белье после того, как ее скинули. – Я не собираюсь объясняться снова.

– Ты лжешь. – Уголок ее рта дергается, и это говорит о том, что я прав. – Лучше скажи мне, что случилось. Это должно быть что-то серьезное, если ты пытаешься меня соблазнить.

Она встает, поднимает с пола пальто, надевает его и завязывает на талии. Когда она снова смотрит на меня, в ее глазах стоят слезы.

Я пригвоздил ее к месту и жду, когда она решит, как ей поступить – глупо или умно. Скажет она мне или нет, я докопаюсь до истины. Это будет моей миссией.

– Извини, что наплела про предстоящий брак.

Она движется, чтобы пройти мимо меня, но я хватаю ее за руку и останавливаю, встречаясь с ней взглядом в игре в салочки, которую она проигрывает.

Она моргает, и по ее щеке бежит слеза, что меня настораживает. Я никогда не видел, чтобы Аврора плакала. Даже в начальной школе, когда она упала с качелей и сломала руку. В этой женщине нет ничего мягкого.

– Ладно. Я говорю тебе об этом только потому, что в конце концов ты сам догадаешься.

Она вырывает свою руку из моего захвата и поворачивается ко мне лицом. – Я беременна.

Кровь отхлынула от мозга, потому что мне потребовалось мгновение, чтобы соединить эти два слова вместе и понять их смысл в данном контексте.

– Кто?

В моем голосе звучит злость, но не потому, что я ревную. Да, это двойной стандарт, но Аврора обещана мне. И кто бы ни прикоснулся к ней, кто бы ни лишил ее девственности, кто бы ни сделал ее беременной, отвечать придется мне.

– Это не имеет значения.

Я думаю, что это должен быть кто-то из других итальянских семей, какой-нибудь неудачник, с которым ей стыдно признаться, что она трахалась. А может быть, он ей действительно дорог и она не хочет, чтобы я оторвал ему яйца за то, что он прикоснулся к тому, что принадлежит мне – хочу я этого или нет, не суть важно.

Потом меня осеняет ее план, и я перестаю беспокоиться о том, кто может быть отцом, потому что эта сука…

– Ну и что? Ты думала, что заставишь меня переспать с тобой, чтобы сказать, что я – отец? – Я сопротивляюсь желанию прижать ее к стене и вместо этого сжимаю руки в кулаки. Я так взволнован, что сердце бьется у меня в затылке. Я делаю шаг к ней. – Я не могу в это поверить.

Мне не нужно спрашивать, собирается она делать аборт или нет. Ее воспитывали так же, как и меня. Это не вариант.

– Ну и что? Мы все равно собираемся пожениться, и не похоже, что ты хочешь меня трогать. Мы можем просто сказать, что этот ребенок наш. Теперь нам даже не придется заключать брак. У тебя будет свой наследник.

Смятение, которое было несколько минут назад, исчезло, и она снова стала той женщиной, которую я знаю.

Я усмехаюсь над ее предположением. – Неужели ты думаешь, что я теперь в женюсь на тебе? Ты дала мне один из немногих ударов, которые у меня есть. Я должен поблагодарить тебя и поздравить.

Я смотрю на нее с самодовольной улыбкой.

Ее глаза сужаются, и на ее лице появляется ухмылка, которая мне не нравится. – Ты все равно женишься на мне.

Я не могу удержаться от смеха и качаю головой. – Ты бредишь.

– Если ты этого не сделаешь, я расскажу всем, что ты уже несколько месяцев спишь с Софией.

Мой желудок опускается.

– Точно. Я все знаю о вас двоих. Ты думаешь, что ведешь себя так незаметно, крадешься.

Она закатывает глаза. – Да ладно. Вы двое практически трахаете друг друга глазами каждый раз, когда находитесь рядом. Я не могу поверить, что Мирабелла настолько глупа, что не догадалась об этом сама. Это же очевидно, что ты тайком пробираешься к ней в комнату по ночам.

Возможно ли, что она видела меня? Откуда она знает? Понятия не имею. Но ясно одно: она определенно знает.

– Не впутывай в это Софию, – предупреждаю я с едва сдерживаемой яростью. У меня так сдавило грудь, что я едва могу выдавить из себя слова.

– Она имеет к этому самое непосредственное отношение! Если бы не она, ты бы, наверное, уже спал со мной.

– И это решило бы все твои проблемы, не так ли? Я бы не стал мудрее и растил бы чужого ребенка.

– О, пожалуйста, не делай вид, что ты такой невинный. Ты совсем не такой. И если ты не будешь сотрудничать, я расскажу всем, как она была твоей маленькой шлюхой в течение нескольких месяцев. Она будет уничтожена. Она никогда не найдет достойного брака в семье. Она никому не будет нужна. Она станет гумном какого-нибудь бандита и будет производить на свет ублюдков. Ты этого хочешь для своего ангелочка?

Ее голос полон ярости, и она выполнит свое обещание. Аврора из тех женщин, которые, чего бы им это ни стоило, будут уничтожать других.

Мне неприятно, что все, что она говорит, – правда. София будет разрушена. Все, на что она надеялась в своем будущем, окажется недоступным, по крайней мере, недоступным в том смысле, в каком она этого хочет.

Желание закричать давит на мои голосовые связки, но я как-то сдерживаюсь.

Что для меня лучше? Пойти на поводу у Авроры и сказать, что ребенок мой, и никогда не прикасаться к нему, или сказать правду и освободиться от нее? Проблема с последним вариантом заключается в том, что, даже освободившись от Авроры, я все равно не смогу иметь Софию. На нее будут смотреть как на нечистокровную. Люди стали бы спрашивать, спала ли она с кем-то еще…

В голове мелькнул образ галстука с ирландскими цветами.

Моя семья все равно не признает ее достойной быть женой дона, и она все равно будет испорчена.

Черт!

Я должен сделать то, что должен, чтобы защитить будущее Софии, как бы трудно это ни было. И я хочу насладиться тем небольшим количеством времени, которое у меня еще есть с Софией.

– Хорошо. Мы сделаем вид, что ребенок мой, и ты не проронишь ни слова обо мне и Софии никому другому. Но я не хочу, чтобы о твоей беременности стало известно до свадьбы. Согласна?

Хотя я никогда не ударил бы женщину, но это желание становится настолько сильным, когда я вижу, как на лице Авроры медленно появляется довольная ухмылка, потому что она получила то, что хотела.

– Согласна, – кивает она. – Рада, что ты пришел к правильному выводу.

– Убирайся из моей комнаты. Я больше не могу на тебя смотреть.

– Ничего страшного, я уйду. Но постарайся впредь вести себя с Софией более сдержанно. Я не хочу, чтобы ходили сплетни, что мой жених засовывает свой член в маленькую мисс Хорошенькую.

Я даже не реагирую на оскорбление в адрес Софии. Если я открою рот и обращусь к Авроре, то могу впасть в ярость, и тогда все узнают о наших делах.

Но как только она выходит из комнаты, я достаю из кармана телефон и бросаю его в дверь, где он вдребезги разбивается о пол.

Я стою, тяжело дыша, пытаясь собраться с мыслями. Мне нужно с кем-то поговорить, а вариантов у меня не так много. Это не может быть моя сестра. Она, без сомнения, воспользуется этой беременностью, чтобы погубить Аврору и тем самым погубить свою лучшую подругу. Мира порой бывает недальновидна. Я не могу говорить об этом с Софией по понятным причинам. Остается один человек.

Я иду стучать в дверь Томмазо, но его там нет. Опять.

Где он, блядь, проводит время в эти дни?

Как будто мне и так не хватает забот. С разочарованным рычанием я отхожу от двери и топаю к лестнице, делая по две ступеньки за раз, пока не добираюсь до пятого этажа. Я не стучусь, когда подхожу к двери Софии. Я просто достаю из кармана вечный ключ и вхожу.

Ее там нет, наверное, она еще внизу.

Ничего страшного. Я чувствую себя немного спокойнее, просто находясь в окружении ее вещей, ее запаха.

Я буду ждать. У меня нет выбора. Она – то, что мне нужно.