Текст книги "Чебурашка (СИ)"

Автор книги: Олли Ро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Глава 6

Настоящее

Зоя Данилина

Боже мой! Боже мой! Боже мой!

Дрожащими руками я прикладываю карту к валидатору на поручне автобуса и, после звукового сигнала о списанной плате за проезд, буквально падаю на свободное место, будто подкошенная острым лезвием серпа травинка. Меня трясет. Мысли несутся в голове бешеными антилопами, скачут, перепрыгивая друг через друга, обгоняют, исчезают в пыли, поднятой в воздух топотом копыт.

Матвей, чтоб тебя, Соколовский!

Собственной, мать ее дери, персоной!

Семнадцать гребаных лет его носило по всему свету, а теперь он что? Вернулся?

От этой мысли стало одновременно горячо внутри, и мороз прошелся по коже.

Этого еще не хватало.

И надо же было именно в этот день, именно в это время заехать именно в этот спортивный магазин! Что за карма у меня такая?! Чем я провинилась в прошлой жизни?!

Нет, ну вы видели? А? Красив, как бог, прости господи! Засранец!

И пахнет еще… как самые порочные мечты и блудниц, и девственниц!

Ну что за сволочь?!

Смотрел еще так… Скотина! Глаза свои синие вытаращил! Сканирует бюджет моего внешнего вида, кобель надменный! Привык к столичным кошечкам со страниц «Гламура». Небось, еще и посмеялся про себя от того, как жалко рядом с ним я выгляжу.

Если вообще узнал. В чем я искренне сомневаюсь!

Смотрел на меня, как на жабу со вспоротым синими лазерами брюхом.

И ботинки ему мои не понравились, чертов мажор.

И рожа, главное, такая холеная! Даже нос ровный! Он чем там занимался все эти годы? Трусы рекламировал? Неужели во всем мире не нашлось мужика, который был бы в состоянии расквасить эту рожу?! Он же боксер, чтоб его черти драли! В бубен же наверняка получал нередко. Бубен у него немаленький, на половину лицом занят, неужели так сложно было заехать в него перчаткой?!

Где же справедливость в этом мире?!

Где баланс в этой гребаной вселенной?

– Автовокзал. Следующая остановка Новый городок, конечная, – слышу механический голос из колонок и начинаю понемногу соображать.

Какой, к черту, Новый городок?! Это что вообще за автобус? Я куда заехала?

Мать твою, Соколовский! Вечно от тебя одни неприятности!

До Нового, чтоб его, городка автобус тащится полчаса без остановки. За это время успеваю немного прийти в себя и плавно окунуться в воспоминания о том дне, когда я безнадежно вляпалась в Матвея, будь он неладен, Соколовского.

Прошлое

– Как-то так, Зоенька, – выдыхает мама, – Ну, что думаешь, жить можно?

Я осматриваю квартирку на втором этаже старенькой хрущевки, носящую гордое звание полуторки. Это когда помимо одной комнаты и кухни планировкой предусмотрен еще и закуток размером два на два с окном. Полноценной комнатой это, естественно не назовешь. Такой себе чулан под лестницей.

Но мне нравится.

На самом деле все могло быть гораздо хуже.

Чтобы перебраться из села в город моя мама сделала невозможное. Когда на весенней олимпиаде по математике среди девятых классов ко мне подошла Малыгина Нина Васильевна и предложила окончить школьную программу уже в городской Гимназии № 1, я не поверила своему счастью.

Об этом учебном заведении и перспективах, открывающихся его выпускникам, слагали легенды. Здесь был и углубленный курс химико-биологических наук, дающий бонусы при поступлении в медицинские вузы, и углубленное изучение языков, и литературный кружок, сотрудничающий с различными издательствами и предоставляющий протекции едва ли не во все филфаки, и прочее, прочее, прочее.

А главное для меня, конечно же, это то, что гимназия входила в тот небольшой список общеобразовательных учреждений, считающихся не только элитными, но и самыми сильными. Среди этих школ проводятся закрытые олимпиады и конкурсы, победы в которых дают эксклюзивные возможности. В частности, для трех финалистов Закрытой олимпиады «Шаг в будущее» предусмотрены три бюджетных места в любой ВУЗ страны на профильный факультет.

Это моя мечта!

И мама, конечно, об этом знает.

Поэтому за лето мы продали буквально все – от коровы до последней курицы, два пая, дом с приусадебным участком, доставшиеся матери по наследству от моей прабабки, и даже практически все личные вещи.

И купили вот это.

Сорок два квадратных метра и балкон.

Здесь уже вполне мило. Уверена, через некоторое время, станет намного лучше. У мамы настоящий талант создавать вокруг себя атмосферу домашнего уюта даже при самых скромных финансовых возможностях. А потому, на чисто вымытых окнах теперь висят дешевенькие, но приятные глазу занавески. Вместо заляпанных старых обоев стены покрывает светло-бежевая матовая краска. От старинной рухляди мы избавились сразу, заменив ее своей мебелью, которую смогли вывезти из бывшего дома.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Так, в закутке, вплотную к окну, упираясь от стены в стену, слегка ужавшись, намертво втиснулась моя кровать, а впритык к ней стол, узкий шкаф с антресолью, да табуретка.

В кухне есть стол, плита, раковина, холодильник, да несколько напольных и в пару к ним навесных шкафчиков. Больше сюда ничего и не влезет. Даже вдвоем здесь тесновато. Прием гостей такая кухня явно не предполагает.

Большую комнату занял раскладной диван, тумба с телевизором, да платяной шкаф. Планируется приобрести еще один стол для мамы, где она могла бы проверять тетради и готовиться к урокам.

– Здесь отлично, мам!

Я не вру. Но даже если бы это были настоящие трущобы, сказала бы то же самое. Мама многим ради меня пожертвовала. И жертвует до сих пор. Уже одно то, что не побоялась родить меня в восемнадцать лет, вопреки угрозам собственной матери и позору на все село.

Я не знаю своего отца. Все, о чем мне сообщила мама, это то, что он был очень красив, и зачата я была в любви в ночь, когда она провожала его в армию.

В дальнейшем отец не поверил, что мама забеременела от него, посчитав, что я плод ее измен. Перестал отвечать на письма. Словом, вычеркнул нас из жизни.

Разозлившись, мама даже не стала давать мне его отчество. Поэтому в моем паспорте записано лишь Зоя Данилина.

Из армии в родной поселок отец не вернулся. Вскоре оттуда уехали и его родители, еще до того, как я начала задавать вопросы о них.

Но, если честно, я не нуждалась. Ни в отце, ни в его родителях. Мама любила меня одна за весь мир. Всегда ставила мои интересы на первое место. И никогда не приводила в дом ни одного мужчину.

Моя бабка, мать моей мамы – властная женщина с очень дурным характером. Она так и не простила дочери позора и гнобила ее этим, сколько я себя помню. Нам во всем помогала прабабка Марфа, вырастившая в свое время восьмерых детей, большинство из которых погибло в войну. Бабка же участвовала в нашей жизни по минимуму, и то скорее для того, чтобы не навлечь еще больший позор, нежели из искреннего желания поддержать, но и на том спасибо.

Нас всегда выручал огород, скотина и кое-какие пособия для одиноких матерей. Окончив колледж, мама устроилась учителем в сельскую начальную школу, где и проработала почти тринадцать лет.

Она оставила все – дом, хозяйство, работу, нажитое имущество – ради одной возможности исполнить мою мечту. Мама, как никто другой, верила в мои силы, мой ум и счастливую судьбу.

– Зой, сбегай в магазин, сметаны нет, а я борща наварила, – просит мама, заглядывая в комнату, где я, обложившись учебниками, готовлюсь к завтрашнему дню.

Первому учебному дню в новой гимназии.

К сожалению, со всеми хлопотами, переездом, пропиской, переводом в новую поликлинику и справками мы, как ни торопились, не успели все сделать до первого сентября. Уже прошло две учебных недели! Но это ничего, я успею всех нагнать, уверена.

– Конечно, мам!

Спустя пять минут выскакиваю в вечернюю прохладу ранней осени, разбавленную запахом прелой влажной листвы и желтым светом фонарей. Супермаркет находится прямо за углом. Быстро справляюсь с покупками и уже спешу домой, как вдруг мое внимание привлекает странная компания за углом, где не горит лампа и сгустились тени.

Двое рослых парней в высоких армейских ботинках, с лысыми головами и дутыми куртками обступили кругом мужчину и, кажется, по очереди бьют ногами. Слышится отборный мат и глухие стоны.

Моя кожа вмиг покрывается мурашками, а внутри зарождается животный страх. Оглядываюсь вокруг и понимаю, что улица безлюдна и никто, кроме меня не является свидетелем разборок.

Драки всегда вселяли в меня дикий ужас. А нечестные драки, такие, когда двое на одного, – и вовсе наводили панику.

Он появился, словно из ниоткуда. Что-то с усмешкой спросил, что-то кому-то ответил. И вот уже тяжелые кулаки раскидали бритоголовых в разные стороны, а парень помогает встать на ноги избитому тяжелыми ботинками парнишке. Он совсем молодой. Наверное, как я. На носу очки, а в лице без труда узнаются характерные черты жителей ближнего зарубежья. Мое предположение подтверждается, когда из разбитых в кровь губ я слышу имя Гамлет.

Герой этого вечера бросил вслед расползающимся в разные стороны хулиганам что-то о том, чтобы в этом районе их больше не видел, а затем, подняв с земли объемную спортивную сумку, которую я раньше не заметила, полностью обратил свое внимание на отряхивающегося от земли и пожухлых листьев Гамлета.

– Ты чего один тут шатаешься, Гамлет? Стемнело же уже. Где Артур, его не было на тренировке? – я догадалась, что эти двое были знакомы.

– Да я до аптеки добежать хотел. Мать болеет. Артур пошел на железку, там состав большой пришел, сказал, будет хороший заработок.

– Ясно. До аптеки хоть дошел? Или эти деньги отобрали?

Гамлет виновато потупил взор, но при этом на его лице играли желваки. Парню было неловко признавать свою слабость, хотя я и не очень понимала, почему. Разве это было честно – нападать втроем на одного несчастного тощего очкарика, выбежавшего после захода солнца в аптеку за лекарством для матери? И потом, сейчас всего девять вечера, не так уж и поздно. Неужели мы поселились в криминальном районе?

Теперь и мне стало страшно. Вдруг эти лысые и на меня нападут?

Голоса стихли, потому что парни зашли в аптеку.

Дурацкая сметана уже успела согреться в моих руках, забрав их тепло, а взамен оставив застывшие от холода пальцы.

Ладно, как-нибудь добегу. Главное, быть на свету и не сворачивать в темные переулки. Ведь так? Или наоборот? Лучше проползти незаметно вдоль кустов темных детских площадок?

Блин, что же делать?

Как-то не готовила меня жизнь к такому.

В нашей деревне всегда было спокойно. Хоть в двенадцать дня ты идешь по улице, хоть в двенадцать ночи. Никому и в голову не придет обидеть девчонку. У нас даже алкаши безобидные были. А тут…

Мамочки…

Озираясь по сторонам, я пробиралась по узкому тротуару, пытаясь одновременно слиться с темнотой и при этом не углубляться в нее.

Сердце гулко бахало в ушах, и я не сразу расслышала шаги за спиной. И голоса, что тихо между собой переговаривались. От страха я боялась обернуться. Мне казалось, если я выдам свое волнение, то хищники, учуяв ужас своей добычи, тотчас ринуться в атаку.

Около ближайшего куста я резко свернула вглубь старой детской площадки со скрипящими на ветру качелями и побежала.

Понеслась, аки горная лань, не разбирая дороги.

Дорога до магазина, занявшая от силы минут пять, все никак не кончалась. Дома слились в один неразборчиво серый лабиринт. Я с ужасом осознала, что заблудилась. Причем, кажется, сделала это еще до того, как сиганула в кусты.

А между тем голоса нагоняли. Не придумав ничего умнее, я забилась под детскую горку и замерла, зажмурившись.

– Куда она делась?

– Не знаю, тут вроде только была.

– Еще одна овца. Не сидится ж дома! Ищи! Здесь она где-то.

Я слышала шаги вокруг и боялась сделать лишний вдох. Еще чуть-чуть и точно упаду в обморок.

– Нашел! – услышала я совсем близко и вскрикнула от ужаса, когда прямо над головой прошелестело суровое – «Ку-ку».

Глава 7

Прошлое

Зоя Данилина

– Не бейте меня, пожалуйста, – запищала я, прижимая к груди банку сметаны, глядя в темное неразборчивое пятно перед собой.

– Точно дура, – выдало пятно неприятную характеристику, – Вылезай давай.

– Я боюсь.

– Правильно боишься. Ты чего одна тут ходишь? Приключений ищешь?

– Я в магазин ходила. Мама послала за сметаной. Вот, – оправдываясь, я протянула вперед доказательство, намертво сжатое моими заледеневшими от сентябрьской прохлады и ужаса пальцами.

– Красная шапочка, блин. А в кусты зачем сиганула?

– Вас услышала. И испугалась. Не трогайте меня, пожалуйста.

– Вылезай, давай, никто тебя не тронет.

– Нет. Давайте, вы уйдете, а я тут посижу немножко и сама домой пойду. Мне тут рядом. Кажется.

– Кажется? Ты заблудилась что ли?

– Нет. То есть, да. Не знаю… Наверное.

– Что за день такой… – устало буркнула тень и обратилась к сообщнику.

– Гамлет, ты же все здесь знаешь? Кажется, кое-кто потерялся.

Услышав имя второй тени облегченно выдохнула. Это точно не те лысые отморозки! Это герой сегодняшнего вечера. Стало немного стыдно за свое дурацкое поведение. Я почувствовала, что краснею, и даже уши под капюшоном начинают гореть. Хорошо, что вокруг темнота, хоть глаз коли.

Кое-как выползла из своего убежища. Уже знакомая мне парочка стояла чуть поодаль, не приближаясь. Словно давая мне больше личного пространства. Я была благодарна и за это.

– Привет, я Гамлет. Это Матвей.

– Я… я не… я не разговариваю с незнакомцами на улице, – ляпнула я, не подумав, что могу тем самым обидеть людей, решивших мне помочь. Они ведь помочь мне хотели? Или что?

– Правильно делаешь, – буркнул герой. – А еще желательно не ходить одной по вечерам. Тем более в этом районе. Ты не местная что ли? Почему заблудилась?

– Угу, – все, что я способна была выдавить из себя. Странное волнение вперемежку со страхом и панической дрожью не отпускало мое тело.

– Мы просто решили по-тихому проводить тебя до дома, – медленно проговорил Матвей, – На безопасном расстоянии. Мы бы не стали приближаться. Не хотели тебя напугать. Извини.

– Угу. Я просто видела драку у магазина. Подумала, это те лысые. Испугалась.

– Ясно. Так, давай мы тебя все же проводим. Номер дома какой?

– Двадцать пятый.

– Это в другую сторону, – выдал Гамлет, отчего я почувствовала себя совсем никчемной. Это в деревне я знала каждую тропинку. В этих же каменных джунглях еще только предстояло освоиться.

– Веди, Гамлет, – скомандовал герой нашего вечера, – Ты – давай за нами. И чтоб без глупостей. На лысых нарвешься, те провожать не станут.

– За мной, – распорядился теперь уже Гамлет, и парни бодрым шагом направились в обратную сторону.

Я же поторопилась следом, тихо радуясь, что именно эта парочка попалась на моем пути. Действительно, будь это лысые, я могла бы навсегда остаться там под детской горкой, умерев от страха, в лучшем случае.

Парни негромко между собой переговаривались и вообще будто бы не обращали на меня внимание. Но я замечала, как косится Матвей (божечки, какое красивое имя, надо посмотреть, что оно означает!). Следит, не бросилась ли их проблема в ближайших кювет, обалдевшая от ужаса.

Но я немного успокоилась и спешно семенила вслед за парнями. И вот, не прошло и семи минут, как вдали показался знакомый дом с тускло-желтой лампой над дверью подъезда и взволнованная мама, вглядывающаяся в темноту.

Сердце сжалось. Бедная моя мамочка. Почувствовала неладное. Разволновалась, а у нее сердце!

– Дочка, это ты?

Тени провожатых замерли, посчитав свою миссию выполненной, и я от неожиданности влепилась в спину Матвея, боднув его, словно нерадивая коза.

– Ой.

– Тебя встречают? – спросил он, кажется, даже не заметив моего шебуршания позади.

– Ага. Это мама моя. Спасибо за все. И извините, – пролепетала я и, не оборачиваясь, побежала к маме, – Мам, это я.

– Боже, дочка, ты где пропала? Я уже разволновалась. Кто это с тобой?

Я обернулась, но провожатых и след простыл.

– Да так. Я заблудилась немножко. Ребята проводили.

– Да как же ты так?

– Не знаю, мам. Пойдем домой, я замерзла. Да и ты тоже.

– Да-да, конечно. Боже, Зоя, ты меня так напугала.

Я и сама не на шутку испугалась. А потом, допоздна ворочаясь в кровати, вспоминала каждую черточку сурового молодого лица, освещенного тусклым отблеском вывески аптеки, точные удары по противникам и приятный вкрадчивый голос, мечтая встретиться с Матвеем снова.

Матвей.

Дарованный богом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Да-да, я узнала значение его имени! Самого красивого имени на земле!

Божечки, пожалуйста, сделай так, чтобы мы встретились еще!

Хотя бы один разок, чтобы я могла нормально его отблагодарить.

И может быть даже сказать ему свое имя.

Если он, конечно, спросит.

И кто бы мог подумать, что мои молитвы будут услышаны!

Настоящее

Дорога до дома заняла почти полтора часа. На обратном пути из Нового городка встали в пробку. Потом еще ждала нужный автобус. И все это время, помимо моей воли, воспоминания из прошлого раз за разом вклинивались в сознание.

И как бы я не злилась на Матвея Соколовского, как бы не ненавидела его, стоило признать, что было между нами и много хорошего. Доброго. По-детски наивного. И по-взрослому серьезного.

Первая любовь оставила в моей душе не только незаживающие болезненные шрамы, но и настоящее счастье. Не стоит об этом забывать. И глупо винить во всем Матвея. Да, его поступок не имеет оправдания. Да, он обошелся со мной подло. Некрасиво. Жестоко. Но он, в конце концов, не виноват, что не смог меня полюбить.

Мы были детьми. Глупыми. Порывистыми. Совершенно не имеющими понятия об окружающей реальности. Наивными. Нетерпеливыми. Импульсивными. Состоящими из бочки эмоций и чайной ложки мозгов. Это я могу с точностью теперь сказать. С высоты прожитых лет.

Смотрю на своих учеников, таких же, какими когда-то были и мы, и вижу детей. Детей, что так торопятся повзрослеть и вкусить все плоды, что запретны и так сладки. И хочется каждого из них взять за руку и сказать «Постой, не торопись. Не подгоняй жизнь. Она и сама спешит.»

Квартира встречает привычной тишиной и пустотой.

Переодеться.

Принять душ.

Приготовить ужин.

Подготовиться к завтрашним урокам.

Моя жизнь – простой и понятный план действий. В нем нет места спонтанным решениям или порывам. Все действия я продумываю заранее. Спасибо, жизнь научила. Я совершенно точно знаю, что будет завтра. Послезавтра. В субботу или воскресение.

Мой бюджет расписан так, чтобы не волноваться о предстоящих расходах. В холодильнике ровно столько еды, чтобы не выбрасывать излишки. Хотя в последнее время стоит увеличить рацион. Кое-кто стал больше есть, что совсем не удивительно.

Чертов Соколовский не шел из головы, как бы я ни старалась погрузиться в обыденную рутину. Одним своим видом всколыхнул в душе все то, что я давно считала умершим и похороненным под толстым слоем пепла выжженной до состояния пустыни огромной части моей души.

Предательское сердце, едва уловив знакомые нотки его запаха и пробирающий до костей баритон, забилось с неистовой силой, удобряя насыщенной кислородом кровью благодатную пустовавшую много лет почву, чтобы вот-вот дать новые ростки проклятой любви, которую я с таким трудом вытравливала всеми силами.

Да разве это возможно?

Нет. В этом просто убедиться, стоит лишь зайти в мою бывшую комнату два на два, где все стены увешаны плакатами и постерами, с которых в самую душу смотрят синие глаза. И на всех них звезда мирового бокса с голым торсом, взъерошенный, мокрый, серьезный или свирепый, но неизменно красивый, как бог, прости Господи!

Здесь не стены – а монумент славы, с которым я ничего не могу поделать! И никогда не могла.

И уже не смогу, по всей видимости.

Зачем он приехал?

Что ему нужно?

Каким ветром занесло в нашу нестолицу?!

Божечки, пожалуйста, сделай так, чтобы мы больше не виделись!

НИКОГДА!

Матвей вовсе не «божий дар».

А самая настоящая кара небесная!

К сожалению, лимит на мои молитвы закончился, видимо еще тогда, когда лежа в кровати шестнадцатилетней наивной дурочкой я просила бога о новой встрече с Соколовским.

После исполнения того желания бог, судя по всему, счел, что этого достаточно, ибо никогда в последствии на мои молитвы не отвечал, давая понять, что он отнюдь не золотая рыбка.

Ничего не изменилось и на этот раз.

В чем я убедилась, когда спустя пару дней, поселивших в душе обманчивое спокойствие, судьба вновь столкнула нас с Матвеем в стенах гимназии.

Наверное, в прошлой жизни я, как минимум, убила человека. Иначе откуда такая карма?