Текст книги "Чебурашка (СИ)"

Автор книги: Олли Ро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Глава 36

Впереди выходные, а за ними майские, только настроение ни к черту. Оно под стать погоде, что зарядила небесные обоймы серыми пулями и обрушила на сбросивший куртки, вверяясь непостоянному в такую пору солнцу, народ свою мокрую холодную тоску слепым частым обстрелом.

Никаких тебе обещанных прогнозом золотых лучиков и голубого весеннего неба. Лишь тяжелое свинцовое одеяло, плотно укутавшее все еще стылую от совсем недавно растаявших ледников землю, чавкающие под ногами куски придорожной грязи, да беспощадные коричневые брызги, летящие из-под колес заляпанных автомобилей и их бессовестных водителей прямо на пешеходов, теряющихся при выборе, что конкретно прикрывать зонтиками – раскрытые головы, либо тонкие светлые колготки да джинсы.

Ни я, ни Степа предстоящим вечером воодушевлены не были, но все же выглядеть бедными родственниками (особенно учитывая, что теперь таковыми вовсе не являлись) не собирались, а потому посетили парочку торговых центров. На сына тратить деньги с новенькой карточки было легко и приятно, на себя… Тоже в принципе не особо сложно. Разве что только вначале.

А как гласит известная поговорка – лиха беда умереть, а там, как говорится, похоронят.

Сына принарядили довольно быстро, а вот меня… Степа постоянно кривился, не одобряя ни одного из предложенных мною нарядов, а потом и вовсе заявил, что среди серых костюмов старых дев на уж точно ловить нечего и потащил в какой-то подростковый отдел, где «опытный» консультант Алиса, едва ли достигший совершеннолетия, сияя в свете светодиодных ламп розовыми волосами собрала мне по молодежным меркам «годный лук».

Страна чудес, да и только.

На вешалках вещи выглядели совершенно несовместимо. Сомнению, пожалуй, лишь не подвергалась выбранная цветовая гамма. Черный плюс белый. Никаких противоречий. Но вот модели… Все же, поддавшись уговорам Степы, главным аргументом которого стал укор, что мы не на родительское собрание идем (хотя я бы поспорила на сей счет), вынуждена была согласиться на примерку предложенного комплекта.

На меня натянули мягкую трикотажную комбинацию, длиной на целую ладонь выше колена и с вырезом сердечком, подчеркивающем мои восхитительные, если верить словам молоденькой Алисы, ключицы, модную в этом сезоне грудь (что бы это ни значило) и невероятный оттенок кожи.

Молодец девчонка. Далеко пойдет с таким талантом к ненавязчивым комплиментам при ее-то работе.

Поверх одного платья надели еще одно. Практически прозрачное, из мягкой сетки в горошек, свободное с длинными рукавами и оборкой по подолу. Ноги упаковали в не очень-то подходящие на мой «старческий» взгляд ботинки, на плечи легла кожаная курточка, а в руку – вполне симпатичная стеганая сумочка.

Увлеченная процессом девочка, войдя в раж, растрепала мои волосы и послала Степу в соседний отдел с запиской, где нацарапала, какого именно бренда и оттенка помаду там необходимо срочно приобрести.

После всех манипуляций из зеркала на меня смотрела молодая девушка.

Да, именно так. Не мать-одиночка. Не учительница-математичка. А молодая очень даже симпатичная девушка, с темными шоколадными глазами и сочными пухлыми губами. В кокетливо-нежном белом платье так необычно контрастировавшим с холодным металлическим блеском молний на черной коже курки и необычной для меня яркой помадой, попавшей в тон тем самым сережкам, что я никогда не снимала и смотрящейся как-никогда ранее уместно.

Удивительным было то, что одежда, подобранная консультантом, не только была удобной, мягкой и приятной, но и вдобавок ко всему не противоречила внутреннему самоощущению. Я не казалась молодящейся теткой, напротив, даже как будто сбросила лет пять.

Поддавшись азарту, я примерила еще несколько платьев, легкий кардиган, брюки, блузку и даже шорты.

На кассе предусмотрительная Алиса грамотно втюхала пару колготок и чулки «по акции», яркий красный зонтик – хит сезона, шарфик, чтобы прикрыть мою «изящную длинную шею» от переменчивого ветра, гелевые стельки, чтобы ножки не уставали в новой обуви и даже брелок – подарок к карте постоянного клиента.

Шопинг, пожалуй, впервые доставил мне удовольствие и поднял настроение. Может быть потому, что не бил по кошельку и не было причин задумываться, как дотянуть до конца месяца после незапланированных трат. А может потому, что я чувствовала себя молодой и привлекательной.

А еще я не могла припомнить, когда вообще с такой легкостью расставалась с целой своей зарплатой. Впрочем, возможно укоры совести настигнут меня чуть позже. Дома.

Но вопреки ожиданиям хорошее настроение даже к вечеру не иссякло, в отличие от дождя, который уступил-таки прогнозу синоптиков и предоставил небосклон алым лучам заходящего за серые высотки и жмущегося к горизонту солнца.

На ужин мы прихватили «Наполеон» из лучшей в городе пекарни, цветущую орхидею в горшке для Тамары и подаренный когда-то мне кем-то из благодарных родителей коллекционный коньяк.

Интересно, что двигало человеком в тот момент, раз он счел такой презент подходящим довольно молодой учительнице?

Калитка добротного двухэтажного коттеджа была не заперта, входная дверь наверняка тоже, но входить без приглашения мы бы не посмели, даже будь она распахнута настежь. Из открытого на проветривание окна слышался смех и веселый неразборчивый гул голосов. Видимо, все уже на месте.

На трель звонка послышался громкий голос «Я открою, мам!», а затем двери распахнулись и на нас уставились два зеленых глаза.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Очень знакомых зеленых глаза.

– Эээ… Ну, привет, Сердечный Приступ… Ты, как всегда внезапна…

Повисло долгое тягучее молчание. Мы втроем зависли в дверном проеме, словно истуканы с острова Пасхи. Не шевелясь и даже не моргая.

– Сынок, милый, что же ты держись гостей в пороге?! Я же предупреждала, что еще не все подтянулись! Зоенька, Степушка, проходите! А Матвей не с вами? Странно… Должен подъехать уже.

– Добрый вечер…

– Здрасте…

Одинаково буркнули мы со Степой, входя в дом под сощуренным взглядом хозяйского сынка. Нет, я конечно, подозревала, что мир тесен, но чтобы настолько!

– Зоя, как ты прекрасно выглядишь! Большое спасибо за орхидею, она прелесть, о и за торт, сыночек, ну-ка неси его на кухню! Мы сейчас подойдем, не в пороге же нам знакомиться… А это видимо тебе, Миша, смотри-ка твой любимый коньяк! – щебетала Тамара, пока я пыталась попасть дрожащими ногами в тапочки.

– Пойдемте, пойдемте! Вот здесь можно вымыть руки, а потом прямо по коридору. Не стесняйтесь! Степа, проходи вперед! – весело и громко поторапливала Тамара, а подцепив меня под локоток, уже совсем тихо шепнула, – Невестка-то наша, по-русски ни бум-бум, я из иностранных только с латынью на ты. Поможешь мне с объективной оценкой, а то я, кажется, чересчур привередлива.

Ох, Тамара Яковлевна, я кажется еще более предвзятый оценщик. Невестку вашу в глаза не видела, а она мне уже не нравится!

Глава 37

Около двух лет назад

Зима, как обычно, пришла внезапно. Восьмого декабря неожиданно для людей и городской администрации небеса низвергли на землю пару сотен тонн мокрого снега, и город, не подготовивший должным образом спецтехнику, встал в бесконечных заторах и пробках.

К огромному ужасу оказалось, что Степкин пуховик, купленный на февральской распродаже, за лето стал неприлично короток в рукавах и беспощадно тесен в плечах. Несмотря на то, что покупался он на вырост, на изменения, произошедшие с резко возмужавшим сыном, оказался не рассчитан.

И как назло, в ночь Степа улетает на двухнедельные сборы, а отправлять ребенка в поездку в осенней куртке, когда в прогнозе минус пятнадцать не позволит себе ни одна вменяемая мать.

Поэтому, сразу после работы, несусь в его любимый спортивный магазин, где меня дожидается заказанный нами со Степой за завтраком новенький пуховик уже из мужского, а не детского отдела. Стараюсь даже не размышлять на тему того, как быстро летит время, чтобы в очередной раз не расстраиваться от того, как стремительно я старею, а жизнь меж тем похожа на бесконечный бег взмыленного хомяка в колесе.

Мне отчаянно везёт. Успеваю и в торговый центр, и вырвать из-под носа какого-то мужика куртку, решив в последний момент взять ее на один размер больше, умудряюсь отхватить последние шарф и шапку в тон, на кассе до кучи приобретаю перчатки. Не опаздываю и в аэропорт, где, ощущая в себя супер-женщиной, утепляю своего отпрыска перед самой посадкой.

Степа, закатив глаза, все же сменил осеннюю парку, а вот шарф, шапку и перчатки наотрез брать отказался, ссылаясь на совершенную глупость – конфликт брендов.

О каких брендах может идти речь, если на кону стоит вопрос тепла и здоровья, я не понимала. Тем более, что сама лично видела, как эти бренды вполне мирно сосуществовали на одной полке и вовсе не конфликтовали. Однако, подобный аргумент достаточным не сочли, оставшись в осенней шапке.

Подростки – самые сложные люди на свете!

Ну, да ладно. Не с голой головой, главное. А там, если что, капюшон накинет.

Я еще долго вглядывалась в темное небо, проводив глазами самолет, уносящий моего сына навстречу новым мордобоям, прости господи, и только потом ощутила вселенскую усталость. Наш небольшой аэропорт быстро опустел. Толпа прибывших рассосалась, а других рейсов до утра не предвиделось. Полноватая уборщица укоризненно косилась на меня, натирая пол, я смутилась и, едва переставляя ноги, поплелась на остановку. На автобус опоздала. За окном десятый час, ледяная метель и минус восемь по прогнозу. Хотя, по ощущениям – все восемнадцать. Хорошо, что везде успела.

Осталось дождаться маршрутки. В десять должна быть.

Вскоре бодрым козликом на остановку прискакал парнишка. Навскидку – лет двадцать. Без шапки! С голой шеей! В кожаной куртке! В тонюсеньких модных джинсах и белоснежных кроссовках. Стоит и удрученно смотрит в темный экран смартфона.

Вот куда, скажите мне на милость, смотрят родители?!

Вырасти – вырос, а ума не вынес, как говорится. Здоровенный, как мой Степка, и такой же, видимо, модник.

Предсказуемо Козлик очень быстро начал коченеть от холода, и даже плотный бронзовый загар, отдающий болезненной желтизной в свете фар проносящихся мимо автомобилей, не способен был вернуть хозяину тепло солнца, которое он, по всей видимости, еще совсем недавно впитывал.

Минуты шли, остановку и нас с козликом заметало, транспорта все не наблюдалось. Было просто невыносимо смотреть на озябшего детину. Внутри кипели злость на его безалаберность и вместе с тем жалость.

В один момент я просто не выдержала, глядя на скрюченного, припорошенного снегом юношу, который в попытке согреться присел внутрь стеклянной остановки.

Бубня себе под нос нотации и нравоучения, приблизилась к нему и принялась выуживать из пакета Степины вещи. Натянула по самый нос забракованную сыном шапку, сверху плотно намотала шарф – ужас всех подростков, прикрыв раскрытый в изумлении рот, при этом едва не выколов вытаращенные на меня глаза биркой. Озябшими пальцами вытащила осеннюю парку, мысленно попрощавшись и с ней, и с деньгами, что придется потратить на новую, и, продолжая ругаться то ли на пацана, то ли на всех парней разом, помогала ему вдевать руки в рукава, а следом и перчатки.

Ошарашенно попутчик осмотрел себя и хотел было что-то сказать, но…

– И вот только вякни мне сейчас про конфликт брендов! Отхожу хворостиной – даже не сомневайся! – рявкнула я хорошо поставленным учительским голосом и отвернулась.

Стуча зубами, козлик проблеял «с-с-с-спасибо», но я, отмахнувшись, уже не слушала, а разговаривала с оператором службы такси. Можно было бы поймать машину у аэропорта, но те бомбилы три шкуры сдерут и копейки не уступят. Выгоднее их же вызвать через оператора или приложение. А мне сейчас не до излишних трат.

Через десять минут затолкала детину на заднее сидение старенького логана и следом села сама. В темноте и тесноте прокуренного, не очень чистого салона попутчик уже не казался таким уж юным, особенно, когда начал вполне по-взрослому басить.

– Как-то неласково родной город встречает. Кошелек украли, багаж потерялся, а телефон сел. В кармане есть двести долларов, сотня дирхамов, пятьдесят евро и всего рублей шестьдесят мелочью… На маршрутку бы хватило…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ну-ну. Не мальчик, а целый обменный пункт.

– Ты прилетел из-за границы что ли?

– Ага. Дубаи. Хотел такси взять, но за доллары никто не согласился. Дикий народ.

– Нормальный народ. Зарплату в рублях получает. А почему тебя никто не встречает? Где твои родители?

– Да вроде взрослый уже. И хотел маме сюрприз сделать…

– Ну-ну… – скептически буркнула в ответ, но материнское сердце дрогнуло. – Куда ехать-то тебе, турист?

Конечно, козлику надо было совершенно в другую сторону, но до меня ехать ближе, а я слишком устала, чтобы колесить по городу. Чай не красна девица, доедет самостоятельно. Назвав таксисту свой адрес, прикидывала, во что обойдется поездка через весь город на такси по ночному тарифу. Должно хватить.

У своего дома я расплатилась с таксистом по счетчику, сунула козлику капусты – последнюю тысячу (как назло мельче не было). Тот, настойчиво благодаря, попытался впихнуть мне в руку всю свою валюту.

– Успокойтесь, молодой человек. Ничего не надо. Маме привет.

И, покинув душный салон, с легким сердцем, пакетом и кошельком направилась домой.

Ладно, через два дня зарплата. Зато мальчик цел.

Через пару дней утром, по дороге к остановке, где уже толпился народ в ожидании вечно опаздывающего переполненного транспорта, прямо рядом со мной притормозил чересчур солидный для нашего района лексус, откуда очень даже бодренько выскочил молодой мужчина.

Высокий, статный с легкой щетиной на лице, в элегантном черном полупальто. От него за версту веяло харизмой, деньгами и каким-то невероятным селективным парфюмом. Огибаю авто по дуге и тороплюсь вперед к остановке, когда слышу смутно знакомый бас.

– Девушка! Одну минутку!

Это он мне сейчас? Это я-то девушка? Медленно оборачиваюсь. Мало ли, вдруг заблудился, хочет дорогу узнать.

– Что, простите?

– Одну минутку! Можно Вас?

– Зачем? Я вообще-то тороплюсь…

– Позвольте подвезти, – и галантно распахивает двери автомобиля.

– Не стоит. Спасибо. Я не сажусь в машины к незнакомцам.

– А, ну да. Вы предпочитаете подбирать их на остановках и самостоятельно подвозить на такси.

На загорелом лице сияет белозубая улыбка, в глазах – задор и ожидание. Присмотревшись к мужчине внимательнее, с трудом, но все же узнаю в нем недавнего своего попутчика.

– Вы?

– Я, – мужчина почтительно склоняет голову, но продолжает при этом обаятельно улыбаться, – Позвольте представиться – Стефан Ашкетов.

Глава 38

– Позвольте представиться – Стефан Ашкетов.

– Зоя Павл… Кхм… Свиридова…

– Точно? А то, кажется, что вы как-то не уверены.

– Точно. Привычка. Я Павловна, но, думаю, мы вполне можем обойтись без отчеств.

– Согласен. Приятно познакомиться, Зоя. Раз теперь соблюдены все правила и нормы приличия, вы позволите все же подвезти вас?

Стефан источал такое дикое обаяние, что невозможно было не заразиться его хорошим настроением. А еще он смотрел на меня тем внимательным, мужским, оценивающим взглядом, от которого подгибаются колени, и вроде как был удовлетворен, потому что продолжал открыто и естественно улыбаться.

Немного смущенная неожиданным мужским интересом, я понимала, что этот представитель сильного пола точно не привык к отказам, да и что уж там, мне самой хотелось продолжить наше знакомство.

– Что ж, буду благодарна, – улыбнулась в ответ и шагнула навстречу протянутой мне ладони.

Изящные мужские руки с длинными пальцами и аккуратными ногтями помогли взобраться на переднее сидение авто и осторожно прикрыли дверцу. В чистом салоне пахло кожей, лимоном и все тем же дорогим парфюмом. Приятно, одним словом.

Стефан в два шага обогнул капот и ловко запрыгнул на водительское место, а затем ловким движением достал откуда-то с заднего сидения корзину с пестрыми цветами, на дужке которой была прикреплена… медаль.

«За спасение человека»

– Это Вам, в благодарность, так сказать. Спасибо, что не дали замерзнуть.

– Глупости. Не стоило, правда. Медаль еще, выдумали тоже…

– И все же вынужден настаивать. Боюсь, мама огорчится, если Вы ее не примете.

– Что ж, если только ради Вашей мамы…

– Вот и отлично. Куда едем?

– Гимназию первую знаете? – промямлила я, обнимая корзину, источающую сладкий цветочный аромат.

– Учитесь там?

– Что? О нет, нет! Куда уж мне, скажете тоже. Я преподаю. Алгебру, физику, геометрию… Вот…

– Здорово! – кивнул мужчина, выруливая на проспект, а я, улучив момент, принялась его разглядывать. Сегодня в дневном свете он совсем не походил на того юнца, каким показался на темной безлюдной остановке. Более того, я заподозрила у себя серьезные проблемы со зрением, ведь Стефан совершенно точно был примерно моего возраста. – Я и сам когда-то там учился. А вы?

– Что?

– Вы учились в первой гимназии? Ваше лицо кажется мне знакомым. Мы могли встречаться ранее.

– Нет-нет. Это вряд ли. Я получала образование в другом месте.

– Признаться честно, изначально я решил, что вы несколько старше. Пожалуй, уже лет десять меня никто не грозился отходить хворостиной. Думал, Вы ровесница моей мамы, но сейчас вижу, как жестоко ошибался.

Я не очень хорошо помнила, что бубнила в порыве злости, но предательский жар, зародившись где-то между лопаток, стремительно пополз вверх, вынуждая пылать уши и глупо улыбаться.

– Извините. Вы выглядели очень… юным в этой кожаной курточке среди зимы. Показались мне едва ли не подростком. От силы лет двадцать. Молодежь сейчас, знаете ли, вообще не любит одеваться в теплые вещи.

– Двадцать? Серьезно? Приму за комплимент!

– Надеюсь, мои слова были не очень обидными. Если честно, с трудом припоминаю, что конкретно Вам инкриминировала.

– Как же! Обвиняли в безалаберности, глупости и разжигании войны между адидасом и рибок.

– Боже!

– Может, перейдем на ты?

Дорога до гимназии пролетела незаметно. Мы непринужденно болтали, улыбались и разглядывали друг друга. К концу поездки мне и самой стало казаться знакомым и его лицо, и голос, и жесты. Когда, припарковавшись у ворот гимназии, Стефан предложил поужинать вместе, я не нашла ни единой причины, чтобы отказать.

Красивый, образованный, и если судить по отсутствию кольца на пальце, свободный мужчина предлагает мне свидание. Видит бог, у него не было ни единого шанса получить отказ.

Так и начался наш короткий, но яркий, словно вспышка на солнце, роман.

***

Из воспоминаний выдергивает переливистый и звонкий, словно колокольчик, женский смех. С остервенением в третий раз намыливаю руки, когда в дверях появляется Матвей.

– Привет.

– Привет. Секунду подожди, я уже все почти, – и в четвертый раз подношу руки к дозатору.

– Еще чего, двигайся.

Матвей, пользуясь моментом, обхватывает своими ручищами меня за талию и нагло отодвигает вглубь ванной комнаты, пространство которой тут же заполняется свежим морским ароматом его туалетной воды от культового парфюмера.

Оказывается, некоторые вещи в жизни Соколовского не меняются никогда.

Спускаю с рук ему эту вольность, хоть и пребываю в довольно нервозном состоянии. Хочется проявить как можно больше выдержки, поэтому не стоит распаляться на мелкие проказы Матвея. Впереди настоящий ужас.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ты какая-то нервная, – участливо замечает он, подставляя руки под мои и начинает словно невзначай касаться пальцами пальцев, играя, – Случилось что?

– Все в порядке. Я обычная.

Прерывая дискуссию, едва промокнув ладони полотенцем, покидаю ванную, где тут же натыкаюсь на Тамару Яковлевну, спешащую в кухню.

– Зоя, ты только посмотри, Матвей принес такой же торт! Куда нам столько сладкого? – всплескивает она руками, в которых действительно «Наполеон», и тут же сама себя успокаивает, – Ну ничего, молодежь вы или как, съедите!

Киваю, не придумав ничего лучше. И в самом деле – столько народу, что одного торта вполне могло и не хватить.

– Ты потрясающе выглядишь, – раздается голос Матвея над самым ухом и вдоль позвоночника разбегаются мурашки.

– Пойдемте, пойдемте, будем знакомиться! – поторапливает Тамара, и мы спешим вслед за женщиной.

В кухне пусто и я коротко выдыхаю, обрадованная передышкой, но напрасно. Тамара ведет нас дальше, туда, где за широкой аркой расположена просторная столовая.

– Итак, мои дорогие, знакомьтесь! Этот очаровательный мужчина – мой сын, Стефан. Это его девушка Моника. Это Матвей, сын Игоря Михайловича. А это Зоя и Степан…. – Тамара Яковлевна заметно нервничала, потому речь ее выходила торопливой, а жесты слегка дерганными. – Стефан, что ты молчишь! Транслейт Монике. Прости господи.

После команды «транслейт Монике» рот раскрылся не только у Стефана. В три голоса молодые мужчины принялись знакомиться с девушкой. И сложно было хоть кого-то из них осуждать, потому как Моника…

Моника…

Моника оказалась неординарной личностью. Кошмар всех женщин и мечта всех мужчин. Само совершенство.

Гребаный пятый элемент.

И она была послана в этот мир, чтобы его спасти.

Высокая, как все присутствующие здесь мужчины, которым она смело смотрит прямо в глаза, а не куда-то ноздри в отличие от меня. Стройная, как ангел Виктории Сикрет, платиновая блондинка с огромными сапфировыми глазами на кукольном личике.

Даже Матвей со Степой уступают ей в голубизне глаз, а я всегда считала, что равных им нет.

Моника сияла ровными белоснежными зубами и бриллиантами, а платье-футляр популярного нюдового оттенка подчеркивало каждое ее достоинство. Осиную талию, маленькую округлую попку и воистину шикарную грудь, от идеальные полушария которой даже я не отказалась бы потрогать.

Что я там говорила? Что хорошо выгляжу? Забудьте! Вот Моника, да, царевна-лебедь, я же, так, – невзрачная куропатка. Еще и вырядилась, как дура!

Немного неловко потоптавшись, расселись за столом. Стефан с Тамарой Яковлевной и Игорем Михайловичем – по одну сторону, а я, Матвей и Степа – по другую. Принцесса Моника, как почетный гость, посажена с торца и тут же атакована кулинарными снарядами щедрой русской хозяйки, расстаравшейся, надо признать, на славу.

Голубцы, маринованные огурчики и помидорчики, селедка под шубой, холодец, салат «мимоза», оливье, блины с красной икрой и гусь в апельсинах. Я уже не говорю о таких закусках, как мясной рулет, сырная нарезка, рыбная тарелка и сало.

Под лозунгом «сынок, транслейт» Тамара воодушевленно расписывала каждое блюдо потенциальной невестке, ожидая от той восхищения или хотя бы каплю энтузиазма.

Прозвучавший же над столом голос Моники «I am a vegetarian» в нависшей тишине в переводе не нуждался.

Тамара Яковлевна ругнулась, я истерично хихикнула, поспешно прикрывая рот, остальные затаились в немом ожидании. И лишь Моника сочла необходимым произнести крамольную фразу вновь, но уже более медленно, почти по слогам, будто существовала вероятность, что ее и с первого раза не поняли.

– I am a ve-ge-ta-ri-an. I don't eat animal products.

– Зоя, помоги мне, пожалуйста, – Тамара Яковлевна пихнула меня ногой под столом и встала, кивнув в сторону арки. Пришлось потеснить Матвея, чтобы выбраться из-за стола. Зато, пока он, пропуская меня, придержал за талию, я поймала суровый сощуренный взгляд Стефана, устремленный на наш телесный контакт.

Жаль, понять, что молодой жених при этом чувствует, не получилось.

В кухне женщина метнулась к холодильнику, затем к шкафу. На столешнице изящного итальянского гарнитура возникли хрустальные рюмки, изящная тарелочка с квашеной капустой и водка.

Тамара молча разлила алкоголь, заправила соленье ароматным маслом. И без слов взялась за рюмку. Никогда водку не пила, но в сложившихся обстоятельствах, не прочь с ней познакомиться. Вроде бы, нужно выдохнуть, глотнуть и не дышать, пока не закусишь.

Господи, спаси и сохрани!

Чокаемся. Киваем. Глотаем.

И не дышим! А когда глаза уже готовы вывалиться из орбит, Тамара кивает на тарелку и хрипит:

– Закусываем!

Капуста удалась. Хрустящая. Сочная. Кислая.

Подхватываем ее пальцами и едим. В желудке разливается жар, который вместе с кровью разносится по всему телу.

– Идем! – командует хозяйка и, подхватив рюмки и водку, решительно исчезает в проеме.

Вздыхаю, беру в руки тарелочку с капустой и плетусь следом.

– Стефан! О таких сюрпризах предупреждать надо! – отчитывает Яковлевна сына, а я не могу сдержать улыбку, потому что в этот момент он отчего-то смотрит не на свою Монику, а на меня. – Андестен?

– Да, мам. О таких сюрпризах надо предупреждать. Извини, – без тени сожаления отмахивается мужчина, но все еще смотрит на меня.

Тамара же ставит перед невесткой наши рюмки и одну новую, и наполняет их ледяным алкоголем вновь. В моей голове и теле уже образовалась невероятная легкость. Уши и щеки слегка горят, но первые надежно скрыты под волосами, а вторые не имеют свойства чересчур краснеть. Бодро курсирую ближе но, не рассчитав силы с пометкой на образовавшуюся в теле невесомость, слегка задеваю хрустальный бокал на тонкой ножке, отчего тот жалобно звякает, пока я сую принцессе Монике тарелочку с квашеной капустой.

– Овощи! – презентую я, не вспомнив, как сказать по-английски, но не теряюсь и смотрю на распустившего слюни Степу, – Сынок, транслейт.

В три голоса мужчины, словно на автомате, осуществляют перевод. Надо же… гуманитарии все, как один. Ну хоть Игорь Михайлович молча улыбается. Наш человек! Что ж, мальчики, попробуйте перевести это.

– Хороша закуска – квашена капустка! И подать не стыдно, и сожрут – не жалко!

Теперь хихикает Тамара, а четыре пары мужских глаз сверлят во мне дыру.

– Ну что же вы?! Транслейт!

Стефан отмирает первым и судя по тому, что Моника завороженно кивает, прикладывая руку к своей роскошной груди, напоминающей отсюда сверху Степкину попку в младенчестве, перевод носит весьма вольный характер. Я улавливаю лишь что-то похожее на «щедрость», «уникальный» и «вкусный».

– Рашен водка, Моника, – произносит Тамара Яковлевна, по-прежнему не присаживаясь за стол, – Дринк.

– О… – вытягиваются дудочкой порочно-пухлые модно-матовые губы, а затем начинают что-то тараторить.

Знаете, весь этот школьный инглиш, остатки которого еще пылятся на задворках моей памяти, оказывается совершенно бесполезным. Я не могу разобрать ни слова, а мужчины, кажется, больше не спешат с переводом, словно чего-то опасаются.

– Моника не употребляет сахар, мам. И в водке слишком много калорий. Она очень извиняется, что оказалась неудобной гостьей, и ей неловко снова отказывать хозяйке дома. Возможно, есть белое сухое вино и веточка сельдерея, ее бы это вполне устроило…

– Дринк, – не уступает Тамара, а Моника, уловив угрожающие нотки, понятливо кивает. – Стоя.

За столом начинается легкая суета. Мужчины наполняют свои бокалы кто чем. Спортсмены – вишневым компотом. Игорь Михайлович и Стефан все той же водкой.

Затем, словно по команде, все поднимаются. Моника, кажется, не понимает, в чем дело, но послушно повторяет за остальными.

– За встречу! – лаконично произносит Игорь Михайлович и первым опрокидывает рюмку.

Выдыхаем. Выпиваем. Не дышим.

Закусываем!

Ошалевшая Моника, не дождавшись команды, падает на стул и торопливо хрустит капустой, изящно орудуя вилочкой. Видимо, пытается потушить возникший внутри пожар, пока по щекам ее очаровательно скатываются две хрустальные слезинки.

Я же, хрустя огурчиком, завороженно наблюдаю, как перекатываются под тугим лифом платья ее идеальные груди, и не могу оторваться, в то время как Тамара толкает меня под локоток.

– Садимся, Зой! Гусь скоро совсем остынет.

– Может, тоже надо было больше капусты есть? – срывается вопрос с моих пьяных уст.

– От капусты сиськи не растут, Зоя. Это я тебе как врач заявляю.

– Жалко… – задумчиво тяну, осознавая всю несправедливость этого мира, а когда наконец поднимаю глаза, то замечаю, что Степа точно также завис на Монике, жующей салат, Игорь Михайлович разделывает гуся, а Стефан и Матвей беззастенчиво пялятся в мое декольте.

Вот же черт!