Текст книги "Секреты крылатых слов и выражений [СИ]"

Автор книги: Олифант Олифант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Славное было время. Время великих воинов и великих поэтов.

ГОРДИЕВ УЗЕЛ

Принимая у себя Александра Македонского, фригийцы расстарались на славу. Сервировали пиршественные столы серебряной и золотой посудой, открыли бочки с дорогим вином, наняли лучших музыкантов и танцовщиц. Местные поэты тут же слагали оды в честь великого завоевателя, именитые горожане наперебой зазывали в гости и сватали своих дочерей, прославленные воины просились на службу. Александр, возлежа с кубком в руке на шёлковых подушках, благосклонно улыбался, рассеянно слушая стоящего близ него певца.

– И тогда Великий Гордий,

Из кизила сплёл верёвку

И скрепил ярмо воловье…, – выпевал седовласый старец под звуки кифары.

– О чём это ты? – заинтересовался Македонский, жестом подзывая певца ближе.

– О, великий из великих, – низко поклонился старец. – Основатель нашего города, царь Гордий, привязал телегу к алтарю Зевса столь хитроумным Узлом, что распутать его оказалось не под силу ни одному из смертных.

– И что же, многие пытались? – заинтересовался Александр.

– Да, толпами ходят, – загалдели, обрадовавшись, фригийцы. – Оракул предсказал, что тот, кто его распутает, завоюет весь мир.

– Любопытно, – заинтересовался Македонский, уже начинавший позёвывать от скуки. – Хотелось бы посмотреть.

– В храм, в храм, – зашумели фригийцы и толпой повалили на улицу…

Знаменитый Узел неприятно удивил. Когда–то тугой и неприступный он поражал гостей своим хитроумным плетением. Сейчас же, истерзанный тысячами зубов и ногтей, неся на себе следы слюны и грязных пальцев, он был жалок. Александр вытащил меч из ножен, приблизился к Узлу и чуть приподнял его. Стали видны выдранные волокна и чьи–то прилипшие волосы. Хозяева, про себя проклинающие собственную недогадливость, готовы были провалиться сквозь землю. Подумать только, символ их земли, о котором складывали песни и легенды, отданный на поругание недалёким искателям славы, превратился в сальный и зловонный клубок мочала. Повисло тягостное молчание.

– Сделаем вот так, – Македонский неуловимым движением повёл мечом, и Узел распался на две половинки, мягко упавших на мраморные плиты пола.

– Славься великий Александр, – в восторге завопили фригийцы.

ГОРЕ ЛУКОВОЕ (1)

Сегодня смысл фразы «ГОРЕ ЛУКОВОЕ» утрачен и размыт. Словно пески времени затянули статую древнего героя, оставив на поверхности лишь гребень шлема, да кисть руки…

Каждый знает – луковый сок вызывает слёзы и кажется вполне очевидным, что «ЛУКОВОЕ ГОРЕ» означает лишь видимость расстройства, этакое смешное, ненастоящее горе. Звучит вполне правдоподобно. Однако, почему же в языке не появились аналогичные устойчивые выражения, типа, «клубничная радость», «яблочное веселье» или «хреновое несчастье»? Не будем обольщаться примитивными объяснениями, и заглянем в летописи Земли Русской…

Началась эта история во время правления Василия II Тёмного. Тогда при его войске доблестно сражался сын суздальского князя Лукова – юный Осип. Удача сопутствовала его ратным делам, чего не мог не заметить Василий II. Обласканный вниманием правителя, Осип вскоре стал правой рукой московского князя, чем вызвал лютую зависть стрелецкого тысячника Якова. Терзаемый ненавистью к молодому Лукову, тот замыслил извести княжеского любимца. Обманом и хитростью, Яков убедил Осипа, что его молодая жена состоит в любовной связи с польским посланником Казимиром. В приступе ревности молодой Луков задушил жену. Когда же обман раскрылся, мучимый горем, проклиная злую судьбу, Осип покинул Москву и возвратился в Суздаль. Там его ждал новый удар судьбы. Отец юноши умер от неизвестной болезни, а мать поспешила выйти замуж за дядю. Оплакивая смерть батюшки, Осип отправился на кладбище, где неожиданно встретился с духом покойного. Тот и сообщил ему о предательстве жены и коварстве брата. Взбешённый Луков вернулся домой и расправился с матерью и дядей. Долгие годы жил он затворником, сторонясь людей. Только необходимость оставить наследника вынудила его во второй раз решиться на брак. Жена, вместо сына родила Осипу трёх девочек, и скончалась. С тех пор вся его жизнь сосредоточилась на дочерях. В день их совершеннолетия, уже изрядно постаревший Луков, подарил им своё княжество, разделив на три равные части. Дочери же, немедленно затеяли междоусобную войну и изгнали дряхлого Осипа из своих владений. Ослепший и нищий скитался он по деревням с единственным преданным ему слугой – скоморохом. Осип играл на гуслях, а старый слуга нараспев рассказывал леденящую кровь историю о князе Лукове. О ЛУКОВОМ ГОРЕ…

ГОРЕ ЛУКОВОЕ (2)

Сын, родившийся в семье крестьянина – всегда в радость, всегда желанен. По малолетству будет пасти гусей и овец, собирать хворост, чинить забор. Пройдёт немного времени, глядишь, малец уже дрова колет, отцу косить помогает. А там и до пахоты недалеко. И вот рядом с хозяином молодой помощник трудится, сеет, пашет, жнёт, молотит, косит, сеет, веет. А, если жена у хлебопашца плодовитая, то она и трёх, и четырёх, и пятерых сынов подарит. Подрастут сыны, станет дом полной чашей. Дети же приведут невест–хозяюшек в помощь престарелой матери, народят внуков и продолжится род, не зачахнет. Будет отец во главе стола посиживать, седую бороду поглаживать, да слезу радости точить…

Дочь, родившаяся в семье крестьянина, вызывает лёгкое чувство досады. Корми, пои нахлебницу, а она, не успеешь оглянуться, покинет родителей и уйдёт в чужую семью. И хорошо ещё, если красавицей уродится, тогда женихи без приданого возьмут. А неказистую, поди, пристрой. Только дорогими подарками сватов и умаслишь. Так что отцу одно и остаётся – после баньки не чарочку опрокинуть, а денежку на приданое отначить…

Придёт хозяин с поля, посмотрит на беременную жену и погрозит корявым пальцем. Мол, смотри у меня. Думай, кого рожать собираешься. Та же сидит, ни жива, ни мертва, лук жуёт. Примета такая есть, коли роженица много лука ест, то непременно сын будет. Ну, а родится девка, поплачет мать, над своим «ГОРЕМ ЛУКОВЫМ» и новое дитя вынашивать примется. Да лук есть.

ГОРЕ ПОБЕЖДЁННЫМ!

В 372 году до нашей эры Рим впервые подвергся нашествию варваров. Обросшие волосами мужчины в одеждах из шкур, жгли предместья, грабили винные склады и угоняли скот. Во главе этой армии стоял галльский вождь Бренн, мужчина свирепый, но особыми талантами не блиставший. Римляне же, укрывшиеся в Капитолии, довольно успешно отражали атаки варваров и терпеливо ожидали подкрепления.

Надо отметить, что в отличие от, скажем, Ганнибала, у галлов не стояла цель уничтожения города и манили их исключительно римские сокровища. Поэтому, после очередного неудавшегося штурма (помните, когда гуси спасли Рим), Бренн предложил переговоры. Не будучи силён в арифметике, он потребовал от горожан выкуп в 1.000 фунтов золота. Наверное, «тысяча» казалось для него неким запредельным числом. Получив столько золота, варвар планировал расплатиться со своим войском, оставить военную карьеру и зажить спокойной жизнью где–нибудь на побережье. Римляне же, готовые к вдесятеро большей сумме были несказанно обрадованы, но будучи людьми цивилизованными и поднаторевшими в торгах, явной радости не высказывали. После долгих пререканий по поводу каратности золота и требований отнестись к украшениям не как к лому, их представитель выказал явное недовольство галльскими гирями для взвешивания. Тут взбешённый пререканиями Бренн бросил на весы (на чашу с гирями, разумеется) свой меч и изрёк, ставшую впоследствии «крылатой» фразу – «ГОРЕ ПОБЕЖДЁННЫМ»!

Однако римляне тоже были людьми не промах.

– Тогда режь меня на куски! – выкрикнул, рванув тогу на груди, их переговорщик Квинт Сультиций (фраза эта впоследствии была использована С. Говорухиным в знаменитом «Место встречи изменить нельзя»).

Поняв, что перегнул палку, Бренн меч свой с весов убрал.

Расстались стороны вполне довольные собой.

Такой вот исторический анекдот…

ГОСУДАРСТВО – ЭТО Я!

Эту фразу приписывают Елизавете I и Людовику XIV.

О Елизавете, в силу исторических обид, говорить не будем. Эта особа, в своё время, отказалась вступить в брак с нашим Иваном Грозным. Тот, правда, как настоящий сын своей земли не смолчал и прислал англичанке письмо, в котором назвал её «пошлой девицей». И Бог с ней.

Людовик XIV или «король солнце» всё детство наблюдавший дрязги между своей матерью Анны Австрийской и Фрондой, возмужав, решительно покончил с либерализмом во Франции. Мало того, король теперь решал любые вопросы, в независимости от действующего законодательства. Судил, как считал правильным. И фраза «ГОСУДАРСТВО – ЭТО Я» звучала не пустым бахвальством. И что же? Исчезло взяточничество и власть чиновников. Теперь любой (не пейзанин, разумеется) мог без посредников обратиться напрямую в Версаль. Отдаление же от двора и жизнь в провинции, считалось, чуть ли не вызовом королю.

И Франция, из раздираемого противоречиями государства, стала великой державой. Армия побеждала врагов. Промышленность торговля и наука процветали. Людовик же, тем временем, собрав подле себя передовые умы того времени (Кольбер, Вобан, Летелье, Лионн, Лувуа) предался развлечениям. Заметьте, увлёкся не казнями, пытками, интригами, а балами, музыкой и дамами…

В Париже на Place des Victoires благодарные французы воздвигли в 1822 году конную статую «короля солнца».

ДАМОКЛОВ МЕЧ

Уже в который раз Дионисию, царю Сиракуз, доносили, что его любимец и фаворит Дамокл жаждет захватить власть и воссесть на троне.

– Дураки, – посмеивался Дионисий. – Дамокл предан мне, как собака. Просто мечтает человек о престоле. Понимаете, мечтает. Одни хотят получить бессмертие, другие стать властителями морей, а этот – править. Считает, бедолага, меня наисчастливейшим из смертных. И царствовать хочет не в Сиракузах, а вообще. Абстрактно.

– Государь, – понимающе кланялись слуги, – но он примерял корону, сидел на троне.

– Да ну вас, – отмахивался Дионисий.

Тем не менее, с Дамоклом поговорил. Но тому, как с гуся вода. Хочет человек в цари и всё тут. Хотя и понимает, что желание его неосуществимо.

Другой бы на месте Дионисия озлился, но он, слава Богу, понимал, что Дамокл ему зла не желает и любит, как старшего брата.

Думал царь, думал и решил любимцу своему наглядно доказать, что не такое уж и счастье правителем быть.

Приказал Дионисий в тронном зале столы накрыть, да позвать на пир всю городскую знать. В углу же посадил писца, что бы тот записывал всё что произойдёт. Для истории.

Собрались гости, славят царя.

– Погодите, – молвит Дионисий и незаметно знак писцу подаёт, мол, начинай. – Решил я на сегодняшний вечер от власти отречься и передать её своему ближайшему другу Дамоклу.

Смеются гости, царской шутке. А тот берёт Дамокла под руки и ведёт к трону.

– Садись, – говорит, – и правь. До утра ты теперь Сиракузский царь.

Оторопел Дамокл, но видит, правитель серьёзен. Плащ ему свой на плечи набросил, корону на голову надел.

Сел Дамокл на трон. Глаза блестят от слёз радости. Поднимет руку, гости почтительно замолкнут. Молвит слово, все внимательно слушают, да кивают согласно.

Писец всё старательно записывает, даже наброски на пергаменте успевает делать.

Тут Дионисий и спрашивает, – Порадовал я тебя, друг мой верный?

– Благодарю тебя, – отвечает Дамокл. – Сегодня я счастливейший из смертных.

– Ну, раз так, – заговорщицки подмигивает царь, – то посмотри–ка вверх.

Поднял глаза Дамокл, а над ним, под самым потолком на конском волосе меч привязан. И нацелен остриём прямо ему в темя.

– Вот, на таком, брат, месте ты восседаешь, – смеётся Дионисий. – Каждое мгновение жди, что лопнет волосок и всё. Нет тебя. И ты здесь только на вечер, а мне весь остаток жизни на этом троне быть. Видишь теперь, как за власть расплачиваться приходится?

Говорит специально, не спеша, что бы писец всё успел записать слово в слово.

– Да, неужто ты считаешь, – отвечает Дамокл, – что только над троном такой меч висит? И надо мной такой есть, ведь, сколько людей жаждут на место твоего любимца попасть. И над военачальниками твоими, и над советниками, и над слугами по мечу. Да, что там говорить, даже над последним крестьянином, что сейчас в поле пашет, свой меч подвешен. Ведь, не ровён час, нападут на Сиракузы враги, так его первым за мешок зерна порешат. И мечи эти все одинаковые, ни больше, ни меньше твоего. Не обессудь, государь, но уж в такие времена нам жить выпало.

Покивал согласно Дионисий, похлопал в ладоши. Затем подошёл к писцу, вырвал у него пергамент и в клочки изорвал…

ДАРЫ ДАНАЙЦЕВ

Данайцами раньше называли греков, которые, в свою очередь, называли себя эллинами. И это, заметьте, не путаница, а обыкновенная маскировка. Ибо греки, прежде всего хитроумные торговцы, а уже потом, воины и поэты.

Бывало, приплывут на челнах греческие купцы к славянам, раскинут шатры и давай торговать. Разложат золото и серебро на бархатных подушках. Выставят крохотные амфоры с душистыми маслами. Зашуршат отрезами шёлка и бархата. Обомлеют голубоглазые славянки в медных серьгах и браслетах из бересты от такой невидали. Обо всём забудут. И понесут купцам соболей и бесценный рыбий зуб за серебряные перстеньки с бирюзой. И куда только мужья смотрят? А мужья в оружейной палатке толпятся. Там начищенные медные шлемы огнём горят, да крашеными перьями топорщатся. И ведут мужчины своих коней в обмен на греческие сокровища. Купцы же хохочут, толстыми пальцами крутят, торгуются.

Наутро, глядь, уплыли гости. Увезли коней с соболями.

Кручинятся мужчины, понять не могут, зачем им эти медные шапки с перьями. Как теперь без коней?

Кручинятся женщины. Скоро зима, а у них вместо меховых шуб перстеньки и цепочки.

Соберутся старейшины и решат – «больше грекам здесь не торговать».

Через месяц, глядишь, опять челны плывут.

– Кто такие? – спросят, часовые. – Не греки?

– Нет, – кричат с челнов, – эллины.

– Причаливай, – разрешат часовые.

Уедут купцы, и опять соберутся старейшины. Приговорят, что не только греков, но и эллинов не пускать.

Ещё месяц пройдёт, а по реке опять кто–то плывёт, да выкрикивает, – Эй, славяне, данайцев пускаете?…

ДВУЛИКИЙ ЯНУС

В римской мифологии Янус стоит особняком. Олицетворяя собой вход и выход, прошлое и будущее, он, как личность, интересовал скорее философов. Обыватели же, считая его просто «богом дверей» и на всякий случай подвешивали статуэтку Януса над входом в жилище.

Как ни забавно, но подлинную любовь Янус снискал у славянских племён. В силу того, что римляне изображали Януса, как «мужика о двух головах», одной юной и прекрасной, другой же – старческой и злобной, варвары принялись почитать его именно за это. Лейтмотивом обращения к нему было – повернись ко мне добрым лицом, а к врагам злым. (Типа: к лесу задом, ко мне передом). Таким образом, символизируя в Риме время и двери, на востоке Янус стал богом двуличия. У каждого лесного селения, въезжающих встречала дубовая колода с Двуликим, скалящим зубы путникам и улыбающимся жителям. И, разумеется, Янус отлично вписывался в славянскую национальную идею – «Пусть у меня всё будет хорошо, а у соседа плохо».

ДЕВЯТЫЙ ВАЛ

Моряки народ суеверный. Верят, что:

– «женщина на корабле – к несчастью». Поэтому дам на суда просто не пускали, а пойманных, немедленно выбрасывали за борт. Происхождение этой приметы вполне логично. Так как корабль ассоциировался командой как женщина (мать, сестра, жена, подруга), то он, в смысле женщина–корабль, мог приревновать к сопернице. Это уже в наше время появились всякие «Стремительные», «Решительные» и «Товарищ Нетте».

– «выход в море в пятницу – навлечёт всевозможные неприятности». Матросы люди верующие, а Христа распяли как раз в пятницу. Сами понимаете, что не стоит начинать большое и опасное дело в такой день.

– «чихание на левом борту – к кораблекрушению». Тут, по–моему, и объяснять ничего не надо. Кто в здравом уме пойдёт чихать на левый борт?

– «свист во время плавания – грозит бедой». В море свистеть может только Ветер, и, услышав чужие трели, он вполне может принять их за передразнивание. Даже боцманы в свои свистки не свистят, а гудят!

– «девятый вал – обязательно разрушает судно». Дабы этого не случилось, во время шторма на палубу выводился кок, который и приносился в жертву страшному Девятому Валу. Если кок был никудышний, то корабль неизменно тонул.

В наши дни, на кораблях полным–полно женщин. Никто не отменяет пятничных рейсов. Пассажиры бездумно насвистывают и чихают. Но, коки! Коки во время шторма неизменно запираются на камбузах и баррикадируют двери. Помнят…

ДЕЛО В ШЛЯПЕ

София Фредерика Августа Ангальт – Цербстская, а ныне Екатерина Вторая, заведя привычку самолично разбирать жалобы, доносы и прошения своих подданных, посвящала этому вечер каждого вторника. Возлежа на подушках, императрица слушала слугу, читавшего вслух письмо за письмом. У окна, скучал фаворит Григорий Александрович Потёмкин, держа на коленях свою треуголку. Иногда, Екатерина прерывала слугу коротким распоряжением: «В камин!». Недочитанная жалоба летела в огонь. В другой раз приказывала: «В шляпу!». Чтец вскакивал и с поклоном опускал бумагу в треуголку Григория Александровича. Потёмкин деланно вздыхал и бросал горестные взгляды на императрицу.

– Ты не вздыхай, светлейший, а разберись, – хмурила брови Екатерина.

Когда шляпа наполнялась, граф шумно вставал, с отвращением встряхивал треуголку и, держа её в вытянутых руках, шёл к дверям. Кланялся, в последний раз страдальчески вздыхал и выходил. Там его с нетерпением ожидали придворные.

– Князюшка, – брали его под локоток. – Как там моё дельце?

– В шляпе, – Григорий Александрович важно потряхивал треуголкой. – Матушка изволила заметить.

ДЕЛО ВЫГОРЕЛО

Часто так бывает, что произнося «крылатую фразу», мы не можем объяснить её происхождение. Есть устойчивая форма и, главное, правильно её использовать.

Взять, к примеру – «Баба с возу, кобыле легче». Как это выглядит и что означает? Представляем некую конструкцию (телега, повозка, сани), даму (можете дать волю воображению) и тягловое животное (лошадь, вол, осёл). Бесспорно, если дама покинет конструкцию, то тягловое животное испытает некоторое облегчение. И совсем неважно, как выглядят «баба», «воз» и «кобыла». Фраза применима и для трансвестита мчащегося полярной ночью на собачьей упряжке.

Обратимся к выражению «ДЕЛО ВЫГОРЕЛО». Забавно, но все наши толкователи заводят речь о папке с надписью «Дело» и пожаре! Мол, за взятку, в российских судах (царской России, разумеется) чиновник мог сжечь ваши бумаги. Таким образом, «ДЕЛО ВЫГОРЕЛО», означает, что какой–нибудь прокурорский чин кремировал исковое заявление, поданное на вас. Спалил протоколы допросов свидетелей, всевозможные описи и прочее.

На мой взгляд, это просто смешно. Понятно, что чиновничество у нас не любят, но помимо них есть ещё кое–что, вызывающее острое отторжение соотечественников. Это – работа, труд и всё связанное с добыванием хлеба насущного. И слово «ВЫГОРЕЛО» в искомой фразе, происходит не от глагола «гореть», а от существительного «горе». «ДЕЛО ВЫГОРЕЛО», означает, что работник отгоревал и отмучился! Поэтому, произнося эту фразу, представляйте себе усталого лесоруба (плотника, токаря, хлебопёка), а не чиновника с факелом в руке, крадущегося меж стеллажей.

ДЕЛО ТАБАК

Пётр, полночи просидевший над бумагами, проснулся только к полудню. Позёвывая, прошёлся по палубе, грея ладони о кружку с кофием. Окинул взглядом поросшие дремучим лесом берега.

– Люди–то здесь живут? – не оборачиваясь, спросил у стоящего за спиной капитана.

– А как же, мин херц, – встрял, невесть откуда взявшийся Меньшиков. – Сказывают, полны леса.

– Беглые, поди? – Пётр нахмурился.

– Есть и беглые, – капитан знал, что его слова не понравятся государю. – Однако ж, в основном, раскольники. Тут их скитов столько – не сочтёшь.

– Небось, и сейчас за нами приглядывают, – Меньшиков вытащил подзорную трубу и замер, всматриваясь в прибрежные заросли.

Капитан хмыкнул и жестом поманил к себе вахтенного. Тот, понимающе кивнул, и, сложив ладони рупором, заорал, – Эй, бородатые, покурить кто хочет?

Меньшиков одобрительно и зло захохотал.

– Кто курит табачок, тот Христов мужичок! – надрывался матрос.

Испуганные криком, взлетели и закружились над тайгой птицы.

– Давай вместе кричать, – раззадорился Меньшиков, разматывая шарф.

Стрела, пущенная с берега из самострела, впилась в борт. За ней последовала вторая. Третья же, прошелестела уже над самыми головами. Все, кроме Меньшикова, повалились на палубу

– Пушкари, – озорно выкрикнул он, – заряжай!

Три пушки, одновременно ахнули, застилая корабль пороховым дымом. Тайга взорвалась криками птиц и треском ломающихся сучьев.

– Собаки, – донеслось с берега. – Табакуры, антихристы!

– Вон они, сукины дети, – Меньшиков в восторге указывал пушкарям шпагой на заросли. – Заряжай! Ох, дадим сейчас прикурить!

– Вот дурак же, прости Господи, – Пётр с любовью глядел на разошедшегося Алексашку. – А, ну, прекращай. Пусть их. Пока…

ДЕРЖАТЬ ПОРОХ СУХИМ

Держать порох сухим – мелко. Только бескрылые прагматики ежедневно проверяют: не отсырел ли порох, не заржавела ли пушка, на месте ли ядра. О них не сложат песен, и седобородые скальды не восславят их подвиги в балладах.

Представьте коварного врага, глухими тропами пробирающегося к крепости «сухопороховников». Чуть скрылось за горизонтом солнце, как злодеи уже в сёдлах. Чёрные доспехи не видны в сгустившемся сумраке. Обученные лошади не заржут, не звякнут сбруей. Всю ночь они крадутся к непокорной крепости, что бы на рассвете, когда сон защитников особенно крепок, броситься на приступ. И вот, наконец, с первыми лучами солнца враги шпорят коней, мчатся к стенам, а там… Навесной мост поднят, а рвы наполнены водой. У пушек застыли зоркие, румяные пушкари с зажженными фитилями. Из бойниц торчат мушкеты, готовых к залпу гвардейцев. Кипит в котлах смола, блестят шлемы лучников. Штурм проигран, так и не начавшись.

С «мокропороховниками» всё иначе и значительно веселее.

– Начнём с того, что ранним утром они преспокойно спят. Тревогу же поднимет трубач, вышедший на крепостную стену справить малую нужду. И прежде чем его пронзит стрела вражеского арбалетчика, он успеет протрубить тревогу. В честь этого подвига, горожане впоследствии украсят свои дома флюгерами в виде трубы.

– Проснувшиеся часовые обнаружат, что крепостной мост опущен, а ворота беспечно распахнуты. Вступив в неравный бой, они погибнут, но последний воин, истекая кровью, успеет поднять мост и закрыть ворота. С тех пор, у молодожёнов появится традиция вешать на решётку городских ворот замочки и клясться друг другу в верности.

– Артиллеристы, выкатив пушки, увидят, что порох отсырел. Тогда, их командир, отобрав десяток самых отважных воинов, выведет через подземный ход в тыл вражеской армии. Отобьёт обоз с порохом и утащит трофеи в крепость. Дабы штурмующие не смогли преследовать их, командир будет прикрывать отступление и подорвёт себя и врагов, засыпав тем самым подземный ход. Имя героя присвоят центральной площади города.

– Ядер у пушкарей не окажется, потому что они сложены в арсенале. Ключ от него хранится у интенданта, который уже неделю, как гостит где–то за городом. Но безвестный мальчуган, обычно просящий подаяние у ратуши, откроет сложнейший замок гвоздиком! Изображение этой импровизированной отмычки с тех пор можно будет видеть на гербе города.

– Так как у лучников давно уже рассыпались в прах тетивы, то женщины отрежут и отдадут им свои прекрасные волосы. Позднее, скульптурная группа лысых дам, украсит городской фонтан.

Каждый из «мокропорховников» проявит себя в сражении и немногие доживут до победы. Но согласитесь, что держи они порох сухим, мы никогда бы не увидели подлинное величие человеческой души, её красоту и безграничную преданность родному городу.

ДЖЕНТЛЬМЕНСКОЕ СОГЛАШЕНИЕ

Изначально слово «ДЖЕНТЛЬМЕН» означало «благороднорожденный». Затем к происхождению добавилась обязанность неукоснительно следовать светским правилам поведения. Ещё позже, с развитием буржуазии, необходимость в благородных корнях отпала, и ДЖЕНТЛЬМЕНОМ мог быть каждый, строго соблюдающий Кодекс Джентльмена, а именно:

– отличаться отвагой и щедростью;

– быть безукоризненно одетым;

– блистать образованностью;

– безвозмездно служить Отечеству;

– не пользоваться слабостью противника;

– быть невозмутимым и неунывающим;

– заботиться о репутации дам;

– и многое–многое другое!

В России понятие «ДЖЕНТЛЬМЕН» носит более ёмкий и национальный характер. Лучше всего его опишет фраза, типа, «Арсений Александрович был человеком пьющим, в картах нечистым на руку, не всегда справедливым к друзьям, недополучившим образования и излишне любящим прекрасный пол. Однако, по сути своей – истинным ДЖЕНТЛЬМЕНОМ». Англичанину этого, разумеется, не понять…

ДИФИРАМБЫ ПЕТЬ

Цитирую. «Дифирамбы – народные гимны бурного оргиастического характера, исполнявшиеся хором на праздниках». Проще говоря, это застольные хоровые пения.

Я, на своём веку, был участником и свидетелем множества застолий, сопровождаемых «бурным» пением. Народный хор обычно славил «замерзающего ямщика», «мороз», «скачущего через долину казака» и «ой, цветущую калину». Наверное, это и были ДИФИРАМБЫ…

ДНЁМ С ОГНЁМ

Отец с братьями уехали на дальний покос ещё до рассвета, пока Гришка спал. Вчера он три раза слёзно просил, что бы его взяли с собой, но безуспешно. Отец просто отмахнулся, а братья ещё и принялись глумиться, доведя до слёз. Теперь три дня живи с бабкой Пелагеей, мучайся. И откуда её чёрт принёс? Сто лет про неё никто слыхом не слыхивал, а на Пасху она, возьми, да и появись. Отец помолчал, головой покрутил, но не выгонять же женину мать. Хотя мамка Гришкина ещё позапрошлой зимой померла. Странная бабка, на других не похожая. По дому ничего делать то ли не хочет, то ли не умеет. Знай, сидит на крыльце, да книги читает. А что там в них такое написано никто не ведает. Может быть, как чары на добрых людей наводить. Или начнёт вопросами пытать, мол, знаешь, откуда ветер берётся или сколько стран на свете…

Весь день Гришка по хозяйству крутился. Воду на огород носил, дрова колол, скотину кормил, даже обед состряпал, а после ужина сел в избе кнут себе плести. Дело простое, да упорности требующее. Бабка рядом примостилась. Смотрит, как внук работает, молчит.

– Бабка Пелагея, – говорит Гришка, – ты бы рассказала сказку, что ли. Всё ж веселее вечер скоротаем.

– Сказку, – очнулась от своих мыслей та. – Сказку, не сказку, а давай загадки позагадываю.

– Что ж, – степенно, как взрослый, согласился Гришка, – пусть так.

– Ну, раз так, отвечай внучёк, что после малой беды ждать надо?

– Большую беду. И ещё «приходит беда – отворяй ворота».

– Верно, – соглашается бабка Пелагея. – А какое железо не блестит?

– Ржавое, – смеётся Гришка. – Я, считай, все загадки наизусть знаю.

– Хорошо, – кивает бабка. – А кто ДНЁМ С ОГНЁМ ходит?

– Кузнец? – гадает Гришка. – Или поп с кадилом?

– Не кузнец, и не поп, – отвечает бабка. – А с ОГНЁМ, внучек, ходят те, кому до боли народной есть дело. Горит тот ОГОНЬ в них, не погасить. Светлы их лица, и чисты помыслы! Сжигает пламя борьбы души, зовёт на подвиг великий. И только тот, кто грудь свою ногтями изорвёт, да пожар сердца наружу выпустит, человеком настоящим зваться может. Ярче солнечного света вспыхнет тот ОГОНЬ, позовёт за собой угнетённых, ослепит мучителей. И ни застенки, ни каторга, ни даже смерть, не погасят это пламя!

Бабка Пелагея сорвала платок, и седые космы рассыпались по плечам. Голос её окреп, в глазах заблестели слёзы ярости, ногти заскребли по столешнице, оставляя глубокие борозды. Гришка от испуга уронил кнут на пол и по–девчачьи завизжал. Бабка осеклась и, села тяжело дыша. Затем ушла в сени, где долго и шумно пила. Вернувшись, она, не глядя на внука, забралась на печь и затихла.

Гришка, ступая на цыпочках, затушил свечу и лёг на скамейку, укрывшись с головой. Осторожно, пощупал себе грудь, не тлеет ли там страшный ОГОНЬ, про который говорила бабка.

– Напугала–то как, карга старая, – содрогнулся он. – Скорее бы тятя вернулся…

ДО БЕЛОГО КАЛЕНИЯ

Начнём издалека. В классической русской деревне существовало всего четыре профессии. Точнее их было значительно больше, но я имею в виду только те, которым надо было посвящать своё время целиком. Ведь, плетением лаптей, сучением пряжи или ловлей рыбы может заниматься и на досуге. Основная профессия, разумеется, земледелец. Затем идут мельник, кузнец и колдун.

Хуже всего приходится земледельцу. Его достаток, а порой и жизнь, зависят от такой переменчивой вещи, как погода. Сухое лето, обильные дожди, поздняя весна, ранняя осень, бесснежная зима – всё несёт неурожай. А нашествия саранчи, кроликов и гусениц? А вредительские поджоги хлебов вражескими лазутчиками? А потрава барскими охотами? Одним словом, не позавидуешь.

Мельнику живётся значительно лучше, хотя и его благополучие напрямую связано с урожаями земледельца. Одна радость, что ему не приходится пахать, сеять, косить, жать и веять. Вся забота – поглядывать на жернова, да гонять мышей.

Колдун чувствует себя вольготно. Лечит людей и скотину за еду. Если что, знает, где в лесу найти съедобные травы, грибы, коренья.

Кузнецу же, вообще, всё нипочём! Куёт себе круглый год косы, топоры, гвозди и горя не знает. Начнётся война, у него работы столько, что хоть день и ночь работай. Пусть хоть пол деревни от голода пухнет, а, глядишь, в кузнице весело молот гремит. А выдастся день без заказов, так можно гвоздей наковать. Гвоздь в любом хозяйстве пригодится. Хорошо кузнецу, сытно.

Отчего же все не идут в мельники, колдуны, кузнецы? С первыми двумя – понятно. Что бы мельницу поставить, капитал немалый нужен, а врачеванию полжизни учиться придётся. Кузня же представляет собой обыкновенный навес от дождя, кучу угля, наковальню и молот. Разжёг огонь, накалил металлический прут, расплющил его молотком, сунул в ведро с водой, заточил, вот тебе и нож. А если прут согнуть и немного постучать по нему, то выйдет подкова. Видите, как всё просто! Однако, кузнецы, не желая никого допускать в свою профессию, окружили её массой тайн и секретов. Смущают, к примеру, неокрепшие умы страшным БЕЛЫМ КАЛЕНИЕМ. Суть его такова. При нагревании, металл сначала становится красного цвета, затем жёлтого и, наконец, белого. И как только заготовка достигла «правильного» цвета, её надо выхватывать из горна и начинать ковать. Передержишь долю секунды, и свободные нейтроны, попадая внутрь ядра атома, расщепят его на несколько осколков, высвободив тем самым ещё десяток нейтронов. И пошло–поехало, не остановить. Оглянуться не успеешь, так рванёт, что от деревни ничего не останется. И, мол, только «настоящий» кузнец не допустит такого светопреставления!..