Текст книги "Капкан на прокурора (СИ)"
Автор книги: Ольга Тимофеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
Прищуривается и уголки губ дергаются-таки в улыбке.
– Хорошо, тогда надо закрепить соглашение. – В глаза смотрит, ждет моей реакции.
– Только не говори, что договор будем подписывать.
Юра протягивает мне ладонь для рукопожатия. Облизывает губы и приподнимает одну бровь. Сделку с прокурором можно приравнять к сделке с Дьяволом. Что там прокурята задумали?..
Вкладываю свою ладонь в его и сжимаю. Наши ладошки как атомный реактор раскаляются и по цепной реакции бросает в жар все тело.
– Печати будет достаточно, – усмехается и свободной рукой выключает свет.
Только чувствовать могу, как кладет руку мне на шею и притягивает к себе.
Губами касается моих и жадно обхватывает. Сердце сводит в неправильности всего этого. Я не должна. Я папу предаю, когда поддаюсь на соблазн и отвечаю на чертов поцелуй.
Большим пальцем водит по родинке на шее, поднимается выше до уха. Отпускает мою ладонь и кладет руку на талию, сильнее сжимая. Химическая реакция теряет контроль, внутри искрит так, что вспышка неизбежна. Еще чуть-чуть и утренний кофе обеспечен.
– Мау, – что-то с грохотом падает на пол, рядом с моими ногами. Приводит в чувства.
Я отталкиваю Домбровского.
– Ты что делаешь? – и следом включаю свет.
Мимолетное смятение Юра тут же прячет за усмешкой, ловко скрывает эмоции, которые так сразу и не разобрать.
Ахилл смотрит на нас. Прокурорский блокнот валяется на полу возле моих ног. Я поднимаю его и втискиваю насильно в руки.
– Тебе пора, спокойной ночи.
Фактически выпихиваю его из квартиры и запираю дверь.
На кота не смотрю. Стыдно. Как будто знает, что мы делали и что могли бы.
Стираю с губ вкус поцелуя. Что хочет от меня? В данной ситуации, он мне нужен, а не я ему. Он диктует правила. Если откажу или скажу что-то против, может манипулировать папой. Только что от меня надо?
С товарищем прокурором лучше перестраховаться.
Ахиллес. Медитативная философия.
На первом свидании вы знакомитесь и оцениваете друг друга.
На втором – переходите к более близкому общению.
На третьем – готовы к интиму.
Юрась-карась гасит свет и погружает все в темноту.
Пф-ф-фр. Он что не в курсе, что коты ночью видят? Я все вижу. Как языком своим вылизывают мою Сашеньку.
Ну, что сказать?
С котами Кожаный вежлив. Нос не воротит, без спроса трогать не лезет, руки моет, не дразнится.
Думаю, на сегодня хватит. Пора остановиться.
Подталкиваю лапой его блокнот, специально задевая когтем, чтобы оставить там след. Маленькая гадость от Ахилла. Мне бы очень не понравилось, что мою миску кто-то испортил.
Глава 9. Саша
Не стоит пытаться исправить проблему. Лучше изменить свои мысли. И проблема удивительным образом исправит сама себя.
Мельком смотрю на кота. Он в ответ на меня.
Будто что-то понимает и вот-вот заговорит.
– Надо убраться и спать. Завтра у меня смена.
Разворачиваюсь и иду на кухню.
Он кот и он ничего не понимает.
Запускаю руки под прохладную воду, остужаю лицо и губы. Мысли застывают в одном положении и крутятся вокруг одного единственного человека. Я не хочу этого. Сопротивляюсь. Отвлекаюсь на кучу важных, но не срочных дел. Мою посуду, развешиваю многострадальное белье, чищу зубы, собираюсь на завтра.
Но как только уставшая и выдохшаяся ложусь в кровать, все продолжается с того места, где я поставила мысли на паузу.
Я ненавидеть его должна. Всего самого худшего желать, а не отвечать на поцелуй так, как будто на прошлый Новый год загадала и наконец сбылось.
Беру телефон и набираю папу. Он умеет дать совет, умеет поддержать. Он все умеет.
– Привет, малышка, – голос уставший. Со всей этой историей он словно постарел на пару лет.
– Привет, папуль. Ты как? Как здоровье?
– Давление в норме сегодня. Не волнуйся.
– Пап, я забыла тебе сказать. В этот Новый год мы не встретимся.
– С кем-то празднуешь? – заинтересованно-загадочно спрашивает.
– Меня пригласили на свадьбу тридцать первого декабря.
– Я знаю их?
– Онежа.
– Онежа выходит замуж?
– Да, только это секрет. Не проболтайся. Катя нашла себе папу, а маму он устроил.
– Рад за нее, как ее отец?
– Еще в больнице, но вроде бы уже лучше.
– А ты еще не нашла никого?
С папой легко. Я начинаю рассказ издалека. Про Онежку рассказываю, а он уже чувствует, к чему я все веду.
– Пап, мне нужен твой совет.
– Рассказывай, детка.
– Я тебе сразу не говорила, хотела сама разобраться. – Замираю. Собираюсь с мыслями. Они сейчас, как белье после стирки. Надо каждую достать, пару раз встряхнуть и расправить.
– Ты меня пугаешь.
– Пап, я буду на свадьбе свидетельницей…
– И?
– А свидетелем будет мужчина, который выступал прокурором по твоему делу.
Молчание. Мы оба сейчас похожи на тех, кто взял одну мысль за разные края и хорошенько ее встряхивает.
– Ты хочешь сказать, что знакома с прокурором?
– Если точнее, то он заместитель прокурора, но да, мы знакомы.
– Как близко?
– Дальше двух поцелуев дело не зашло.
– Саш…
– Мы познакомились раньше, чем был суд.
О том, что второй поцелуй был сегодня, умалчиваю. Втягиваю голову в плечи, хочется спрятаться, чтобы он не понял. Я предала его этим поступком. Целовалась с нашим врагом. Ногтем царапаю кутикулу. Только бы папа не расстроился.
– Ты сказала, что хотела сама разобраться. С чем?
– Пап, договориться с ним не получится. Он принципиальный и жесткий. Но, можно попробовать найти на него компромат и шантажировать. Я знаю, что он…
– Сашенька, не надо, – перебивает папа.
– Пап, это наш шанс.
– Саш, я не виноват. Мы докажем это и так.
– Если он восстановит записи, то не докажем.
– Саш, не связывайся с прокурором. Пострадать могу не только я, но и ты. Ты его не переиграешь, только пострадаешь. Сашунь, обещаешь?
Сжимаю зубы и губы. Я не могу это обещать. Папа не понимает, как просто мне будет это сделать. И это может его спасти.
– Саш?
– Обещаю, – и скрещиваю пальцы.
Как пойдет. Просто должен быть всегда запасной вариант.
– Что там у тебя за шум?
– Это Ахилл с чем-то в коридоре играет. Взрослый котяра, а как котенок иногда носится.
– Понятно, я бы на твоем месте и на свадьбу не пошел. Вам с ним лучше не пересекаться. И уж тем более, не целоваться. Он может точно также собирать ответный компромат, если ты захочешь его подставить.
Пока весь наш компромат был в темноте и на ухо друг другу. Словить кого-то из нас получится, только, если что-то выйдет из-под контроля. Я знаю себя и немного его. Все, что у него “выходит из-под контроля”, исключительно его решение.
– Я не могу не пойти. Это же Онежа. Я хочу с ней быть в этот день. Подожди, – прикрываю динамик телефона, – Ахиллес, хватит носиться, уже ночь, люди спят. – Возвращаюсь к папе. – Кота успокаивала.
– Тогда не делай глупостей, Саш, и не давай ему повод быть зависимой от него.
– Ты же меня знаешь.
– Поэтому и говорю, дочка. Не надо пытаться исправлять проблему такими способами. Ничего хорошего из этого не выйдет.
– Я тебя люблю, пап.
И я тебя, малыш. Мне главное, чтобы с тобой все было в порядке. Не надо импровизировать, хорошо?
– Да, папочка. Твоя девочка будет себя хорошо вести с товарищем прокурором.
– Сашка…
– Пап, все, пока, пойду смотреть, что там Ахилл творит, а то соседи вызовут участкового.
– Спокойной ночи, детка.
Отключаюсь и вылажу из теплой кровати.
– Ахиллес, может, спать?
Кот не реагирует, а продолжает в темноте по коридору с чем-то скакать. Подкидывая и запуская в разные стороны.
– Ахиллес, – включаю в коридоре свет, – я понимаю, что ты выспался и тебе хочется поиграть, но есть, знаешь ли, правила, и нам штраф выпишут за твои хотелки.
Кот замирает и на меня смотрит. Я иду к нему и, наклонившись, поднимаю то, с чем он играл.
Специфическую чернильную ручку узнаю сразу. Но от ее вида морозец по коже пробегает и передергивает.
– Ты где ее взял? – Повышаю голос на кота, как будто он ответит. – Ты что, хочешь, чтобы он меня в тюрьму посадил за порчу имущества, а тебя в приют для бездомных животных сдал? Ты зачем его ручку покусал и поцарапал? – Трясу предметом перед мордой кота.
Юра записывал этой ручкой что-то о мастере по ремонту. А потом я так быстро его вытолкала из квартиры, что он, вероятно, не успел ее забрать.
– Мау.
Кот садится и смотрит на меня снизу вверх.
– Мау тебе. Все, иди спать.
Выключаю свет в коридоре и возвращаюсь в кровать. В тяжелом металлическом корпусе ручки чувствуется ее качество и цена.
Ладно, посмотрим. Вбиваю в поисковике: “купить чернильную ручку с гравировкой”. И хренею.
Полтос косарей.
Листаю страницу дальше.
Соточка. Даже за две есть. Они рехнулись? Две сотни косарей за какую-то ручку. Он точно берет взятки. Откуда у прокурора деньги на такие аксессуары?!
Откупить такую же и подсунуть нереально. Отработать тем более. Мыть полы и делать массажи полжизни придется.
Отрываю взгляд от экрана телефона и смотрю на проход в комнату, где появляется Ахилл. Он медленно с грацией кошки запрыгивает на кровать и укладывается рядом со мной. Ему чужды вина и совесть. Хозяйка решит его проблемы и ни за что не отдаст в приют.
Вот уж где кому повезло.
Матовая, цвета мокрого асфальта, перьевая ручка с золотым пером и черной гравировкой выглядит стильно. Выглядела стильно. Приятная на ощупь. Не каждый день такие дорогие эксклюзивные вещи держишь в руках.
Теперь на корпусе две царапины и след от укуса на месте надписи: “Побеждает тот, кто готов идти до конца”.
Если с такой надписью идти по жизни, то добьешься всего. Рада за него. Зато другие заведомо проиграют. Не рада за себя.
Вообще, нечего было разбрасывать свои вещи. И лучше же найти любимую ручку поцарапанной, чем не найти ее вообще.
Нет, правда, можно сделать вид, что я не знаю, где она. Или можно шантажировать его этой ручкой. Папа в обмен на ручку.
На телефон падает сообщение. Успеваю только ухватить отправителя, и экран гаснет. О нет… Моя смерть на кончике чернильной ручки пожаловала.
Толкаю кота. Тот лениво открывает глаза.
– Всё? У тебя забот нет? Ты спать?
Кот зевает и снова укладывается, закрывая глаза.
Выдыхаю и открываю сообщение.
“Я, кажется, не забрал у тебя свою ручку”
Нет. Не кажется. Блин. Или сказать, что не видела. Нет ручки. Нет проблемы.
Сообщение прочитано уже пару минут, а я не знаю, что написать. Я не виновата, но как будто виновата.
Я же не ребенок, чтобы не справиться с этим.
“Да, я нашла”
“Тогда я завтра заберу”
“Я работаю в дневную смену с восьми до восьми”
Предложить заехать утром и отвезти заодно меня на работу неудобно и дерзко. Чем закончится, не знаю, но откладывать мучения на день не хочу. Лучше пусть узнает все сразу.
“Можешь забрать до работы”
Дополнение о том, что по дороге можно подбросить и меня, как бы сама собой, разумеется.
“К 9 мне будет слишком рано, я заеду после работы или в обед”
Спасибо. Джентльмен восьмидесятого уровня.
– Нет, ты слышал, Ахиллес. Ему рано к восьми. А ничего, что это просто жест уважения, подвезти девушку.
Кот вздыхает и издает звук, похожий на храп.
– Сделать что-то, что ему неудобно, конечно, не в его правилах.
Заезжай ты, когда хочешь. Ничего не отвечаю, гашу экран и достаю дневник.
Раз уж в моих руках сейчас ручка за две сотни косарей, грех не оставить ей запись на память.
Как так можно?! Удивлять и тут же портить о себе же мнение. Как будто все равно, что подумают остальные. Он не обязан, конечно, но можно было бы соврать, что занят или что дела, другие планы на утро. Я бы тоже не поверила, но звучало бы лучше, чем “мне неудобно в это время”.
Выключаю свет и пытаюсь уснуть. Но, как только закрываю глаза, и сознание собирается отдохнуть, просыпается память. В подробностях рисуя картинки поцелуя.
Губы поджимаю, кусаю кожу. Не хочу думать об этом. Не хочу помнить. Рукой провожу по шее, там, где он касался. Кончики пальцев горят. Хочется еще. Хочется, чтобы рядом оказался. И чтобы вся эта история с судом оказалась сном. Кошмаром. Моей фантазией.
Долго кручусь, не знаю, когда засыпаю, но утром пропускаю два будильника. Подскакиваю только на третьем. На ходу пью голый кофе, собираю завтрак на работу.
На телефон падает сообщение, но читать некогда. Чищу зубы и натягиваю джинсы, толстовку.
– Пока, муркиз, – кидаю коту, который, наевшись, возвращается на кровать. – Не благодари. Если я сегодня не вернусь, потому что меня арестуют за кражу имущества, то завещаю тебе… комод. Да, тебе останется твой комод. Потому что все остальное придется продать, чтобы выплатить стоимость этой чертовой ручки.
Ручка. Дьявол…
Прыгаю в одном ботинке и забираю ее с тумбочки. Так же в одном ботинке прыгаю в коридор и прячу кошачью радость в непрозрачный пакет. Лучше будет, если он обнаружит проблему, когда меня не будет рядом.
Наконец обуваю второй ботинок и выбегаю. Время впритык.
Пока спускаюсь в лифте, проверяю телефон.
“Я заехал сейчас. На работе есть дела. Твой кот поцарапал мне ежедневник. Хорошо, что конец года. Не хотелось бы, чтоб и ручкой что-то произошло”
Спасибо, товарищ прокурор, за чудесное утро.
Черт. Черт. Черт. Ахиллес.
Еще и блокнот. Вздыхаю и сама себя жалею. Тут бы перед прокурором наоборот надо было все с почестями и красиво, я и мой кот только портим. Его условия я приняла, о деле отца мы не разговариваем, но кто ему мешает молча накидывать еще срок.
Я отказалась от идеи давить на прокурора. Просто хочу быть милой с ним, он должен увидеть сам и понять, что меня надо выслушать.
Но вся эта тактика из-за моего кота на грани провала.
Он натворил дел, побаловался, а мне отвечать.
Двери лифта разъезжаются. Встреча с правосудием неминуема.
В конце концов, это всего лишь ручка.
Выхожу из подъезда и осматриваюсь. На углу припаркована знакомая уже черная ауди. Выдыхаю и направляюсь в ту сторону. В любом случае он не должен понять, что я виновата. Виноват кот и тот, кто разбрасывает свои вещи.
Снег шел всю ночь, завалил двор и тротуар. Убрать еще не успели, как будто никто не смотрит прогноз погоды. Только я и кот.
Перемешиваю дальше снег, с грязью и солью и иду к прокурорской машине. Хочется скорее оказаться в теплом салоне. Водительская дверь открывается и Юра выходит навстречу. Хотя можно было бы подождать внутри.
Я дура. Он просто приехал за своей ручкой. А я уж подумала, что решил подвезти. Иначе зачем выходить.
Отдать все равно надо. Прокурор огибает автомобиль, я на ходу снимаю рюкзак с плеча, чтобы скорее избавиться от ручки и сбежать. Пока не обнаружился конфуз.
– Доброе утро, – кивает, не улыбаясь, и открывает мне пассажирскую дверцу, – садись, я подвезу.
– Эм, привет. – Слов нет, я закрываю рот и быстро сажусь в машину, прижимая к себе рюкзак.
Дверь за мной захлопывается, я глупо улыбаюсь в темноте и в тепле.
Тут его запах вперемешку с ароматом дорогого пластика. Ничего не видно, тишина, только рецепторы в носу передают в мозг сигналы, формируя неправильные триггеры. И мне это не нравится. Раннее утро, машина, мы наедине.
– Ты не забыла ручку? – Юра открывает водительскую дверь, автоматически загорается свет над головой. Рецепторам отбой.
– Да.
– Хорошо, тогда поехали.
Не спешу ее отдавать. Потом.
Домбровский заводит машину, салон заполняет музыка. Что-то классическое. Судя по надписи Шуберт. Ave Maria. Представляется, как он под эту мелодию выносит обвинительный приговор. Папа. Тюрьма. Ассоциативный ряд за доли секунды приводит меня в точку невозврата. Мы все еще по разные стороны этого дела. Хотя он и дал мне время, пока перезаряжает свои снаряды.
Юра сосредоточен на дороге. Из-за снегопада все едут медленнее обычного.
Интересно, что стало с блокнотом, но не хочется объясняться еще и по поводу ручки, поэтому молчу.
Поглядываю на часы. Уже жалею, что попросила его. На трамвае и метро было бы быстрее. И я бы точно не опоздала. Теперь под сомнением, хотя надеюсь, что все же нет.
– Погода ужасная.
– Согласен.
– Спасибо, за этот жест и я не хочу тебя торопить, но я опаздываю. Высади меня у метро, я быстрее доеду.
– Время еще есть.
Но то, что мы попали в утреннюю пробку, даже можно не спрашивать у яндекса.
– Я не успею на работу.
Юра проверяет часы.
– Если ты села в мою машину, значит, я тебя довезу туда, куда обещал.
– Это не обязательно.
– Нет, это обязательно.
Кто-то не может оставить дело незаконченным?! Но мне, честно сказать, на это плевать. Мне выговор светит перед Новым годом. А значит, минус премия.
– У кого тебя отпросить, у Валеры?
– Нет, – машу головой, – Валера – врач, он не следит за дисциплиной. Завотделением, его надо предупреждать.
– Не знаком.
– Это плохо.
– Пока. Все будет нормально, расслабься.
Как тут расслабишься. Он не знает зава.
Мы оба понимаем, что это была плохая идея. И я ее предложила.
До начала рабочего дня десять минут. Мы не успеем, даже если у этой машины появятся крылья.
У Юры губы сжаты, взгляд сосредоточен на дороге. Бля. Морозец по коже от него, от такого серьезного. Капец какой-то. Он как скальпель. Резкий и острый с одной стороны, но иногда бывает полезен.
Мы двигаемся медленно. Ногтем отодвигаю кутикулу на пальце. Прокурор налажал. Пострадала я. Лучше бы молчала про эту ручку уже.
– Я все улажу, – успокаивает меня, хотя не должен.
– Если ты не уверен, что успеешь, то не надо браться.
– Я не специально. Когда к тебе ехал, дорога была нормальная.
– Это мало кого волнует. И мне выдают проездной на общественный транспорт, чтобы я не опаздывала.
– Успокойся, хорошо? – Бросает на меня быстрый взгляд. Он ничего не понимает. Легко быть заместителем прокурора, иметь при себе корочку и тыкать ею везде. Моя бы воля… Вышла бы из машины и пошла пешком, но я все равно уже опоздала.
“Я задержусь”
Пишу напарнице.
“Зав не в духе с утра”
“Скажи, что у меня живот заболел ”
“Постараюсь прикрыть”
Мы опаздываем на восемнадцать минут. Это не одна и не пять. Восемнадцать.
– Твоя ручка, – быстро достаю пакетик и оставляю на автомобильной консоли. – Дальше я сама, – ловлю момент, когда он притормаживает, и выскакиваю из автомобиля. Некогда с ним любезничать.
– Саш, зав уже спрашивал, где ты? – предупреждает администратор.
– Живот заболел, – глупо оправдываюсь и бегу в кабинет, снимая на ходу верхнюю одежду.
Через десять минут я готовлю процедурную. Все должно быть идеально. И я знаю, к чему будет придираться завотделением.
В кармане вибрирует телефон, времени на болтовню нет, но интерес берет верх.
Прокурор. Вот его я сейчас точно не хочу слышать. Но отвечаю.
– Саш, если тебя будут спрашивать, почему опоздала, говори, что была в прокуратуре. Там подписала бумагу о неразглашении.
– А… что теперь прокуратура развозит граждан? На это мне что отвечать? И я уже сказала, что мне болит живот.
– Прокуратура делает то, что ей нужно в интересах следствия. Тебе все понятно?
– Нет, мне ничего не понятно.
– Я поговорил с вашим завом. Запросил у него кое-какие документы на тебя.
– Зачем?
– Просто подтверди то, что я сказал.
– Я думала прокуроры честные и не врут.
Молчание.
– Хорошего дня, Александра. – Я задела его. Глубже, чем следовало бы.
– Из…
Он отключается.
Подвез, подставил, прикрыл. Не слишком ли много для одного прокурора.
– Саш, тебя заведующий вызывает, – кивает коллега.
Так не хочется туда идти, но не пойти нельзя.
Это не исправить, нужно только принять и согласиться. Виновата я.
Глава 10. Юра
– Юр, привет, – встречаемся с Леной на ступеньках прокуратуры.
– Доброе утро, – открываю ей дверь, пропуская первой.
– Спасибо, интеллигентных мужчин становится все меньше. Приятного дня. – Улыбается и оставляет меня. Подозрительно не настаивает ни на чем. Провожаю взглядом девушку, пока не скрывается за поворотом.
Может, зря я вчера так с ней?! Она не виновата, что у меня день не задался. Сам себе придумал, что она хочет познакомиться ближе. Не такой уж я и секс-символ.
Иду к себе в кабинет и закрываю дверь. Порядок на рабочем столе, определяет порядок голове и в делах. Переодеваюсь в рабочий костюм и достаю ежедневник.
Провожу пальцем по царапине и отметине, оставленной зубами кота-оборотня. Как будто специально поцарапал блокнот и скинул его именно тогда, когда я целовал Сашу. Но должен признать, что он поступил грамотно. Все могло зайти дальше, чем следовало бы.
С царапиной, при желании, можно было бы что-то сделать, но уже все равно конец года. Через пару дней, надо будет заказать новый ежедневник, если никто не подарит на Новый год. Пусть теперь этот останется, как напоминание о коте с именем древнегреческого полубога.
На дне рабочего портфеля нащупываю пакет, который Саша поспешно впихнула, перед тем, как сбежать. Достаю его и следом запускаю туда руку, нащупывая ручку.
Я держал этот предмет целый год, знаю, как он ощущается. Поэтому, еще не достав, понимаю, либо это не та ручка, либо с ней что-то произошло. Она не гладкая, не идеальная, но при этом как будто моя.
Выдыхаю, успокаиваясь, перед тем как взглянуть на нее.
Волна неконтролируемых эмоций зарождается под ребрами. Давит на сердце и легкие. Стягивает живот и передергивает плечи.
Бросаю ручку на стол. Моя. Только уже не идеальная.
Не гладкая, неровная, испорченная, как будто специально, небрежными царапинами. Знакомый почерк.
Это такой ответ на мое предложение “дружить”? На то, что прикрыл ее перед начальником? На то, что помог разобраться со стиралкой? Блядь.
Я беру телефон и набираю Александру. Не люблю откладывать на потом решение важных дел. Звоню дважды, ни на один она не отвечает. Естественно. Делай людям добро, получишь его в таком же объеме, только с минусом.
Убираю ручку в стол. Мне надо успокоиться, придумать, как можно все исправить. Все эти мелочи, царапины очень раздражают и отвлекают. Не дают сосредоточиться и постоянно напоминают о своем несовершенстве. Ежедневник убираю туда же, к ручке.
Погружаюсь в работу на целый день, выныриваю только вечером. Елисеева так и не объявилась. И, наверное, для нее это лучше. Весь гнев спустил на суде, выигрывая у защиты три сложных дела. Убийство, две кражи. Один вор со стажем, второй – молодой парень. Воровал, чтобы прокормить себя и младшего брата. Жалко ли ребят? Нет. В городе есть куча мест, где можно найти подработку. Есть социальные приюты, если ты хочешь, тебе помогут. Но будь добр, в ответ тоже приложи усилия. Воровство – это никогда не выход. Он растил такого же халявщика, который вместо того, чтобы учиться и найти достойную работу, будет искать легкий заработок в виде воровства. Хочется верить, что там, куда попадет младший брат, его направят на истинный путь.
Хорошо, что Саша не ответила, я бы наговорил, она бы записала. Потом это можно использовать грамотно в суде. С ней только неожиданно и по моим правилам, чтобы не успела ничего предпринять.
Я переодеваюсь в джинсы и толстовку, в которой сегодня приехал. В тренажерный зал как-то неуместно в костюме.
– Юра, пока, – снова пересекаемся с Леной на выходе.
– Хорошего вечера, – придерживаю ей дверь.
– Ты такой необычный не в костюме.
– Это хорошо или плохо? – Выхожу следом на улицу и накидываю капюшон, чтобы прикрыться от метели.
– Просто необычный. Разный. Непредсказуемый, – заглядывает в глаза и стягивает на шее шарф, прячась ветра.
– Я понял, скорее это плюс.
Мы направляемся в одну сторону. Парковка за зданием, остановка, чуть дальше, на дороге. Может, она бы и хотела напроситься со мной, но я отвлекаюсь на звонок мобильного.
Уж подумал, что у кого-то совесть проснулась, но нет. Это Егор.
– Да, – тут же отвечаю.
– Привет, тебя ждать сегодня, погода капец?
– Да, я выезжаю с работы. Учитывая пробки, думаю, через полчаса буду.
– Отлично, я уже тут. Тогда жду тебя, как раз все соберутся.
– Кто еще будет?
– Вал, Ромыч и Варька.
– Ты решил провести мальчишник в тренажерке?
– Необычно же.
– Необычно, – усмехаюсь в ответ.
– Ты в прокуратуре проведешь, – шутит Егор в ответ. Это вряд ли. Я и свадьба, как обвинение и защита. Никогда не найдут компромисса.
– Скоро буду. – Отключаюсь.
– А в какой ты ходишь тренажерный зал? – Лена успевает поддержать разговор, пока мы не разошлись каждый своей дорогой.
– Атлетикс Джим.
– М-м-м… Я слышала, он недавно открылся, да?
– Да, это моего друга зал.
– У-у, надо будет тоже тогда записаться. Я недалеко от него живу, кстати, может, подвезешь до зала? Мне там будет ближе до дома, чем отсюда с двумя пересадками? – Подловила-таки меня. – Но если другие планы и надо еще кого-то забрать, то я тогда лучше сама. Не хочу отвлекать. Ой, – девушка поскальзывается на бордюре, но я успеваю подхватить.
– Поехали, если устроит до зала. Не будем создавать дополнительную работу врачам.
– Спасибо большое, – искренне улыбается.
Она берет меня под локоть, чтобы снова не упасть. Направляемся к моей машине.
Придерживаю ей дверь, помогаю сесть. Сам обхожу машину и занимаю водительское сидение.
Девушка пристегивается, смотрит на меня. Под ее взглядом завожу автомобиль, жду, чтобы немного прогрелся и оттаяли стекла.
– У тебя такая крутая машина?
– Спасибо.
– Мне нравится. А подогрев сидений есть?
– Холодно?
– Да.
Включаю подогрев, добавляю температуру в салоне. Лена расстегивает пальто, не заметить то, что она хочет показать сложно.
Хотя лучше мне не думать об этом. Вообще о женщинах лучше не думать.
Отъезжаю от здания прокуратуры, выезжая на дорогу.
– Я вчера к маме ездила, она рассказывала, что авария была на кольцевой…
– Ты не могла бы помолчать? – Одергиваю ее. Не люблю разговоры за рулем, тем более в такую погоду и об авариях.
– Да, конечно, извини, – осекается и замолкает.
Вряд ли меня можно этим отвлечь, но ей знать не обязательно. Поток машин хоть и большой, но мы движемся, не стоим, это радует. Только, когда выезжаем на кольцевую, я включаю радио.
– Юра, – обращается Лена тише и осторожно.
– Что?
– Я тебя не видела в списках на корпоратив на день прокуратуры.
– Я пока не определился.
– Может, записать тебя? А то поздно будет.
– Кто еще идет? – Лена перечисляет мне список коллег. – Запиши. – В принципе состав нормальный, есть с кем пообщаться.
– Отлично. Я тоже иду.
Кто бы сомневался.
– А тебе точно на тренировку надо? Мы могли бы ко мне заехать, я бы тебя ужином накормила. Ты ведь голодный?
Усмехаюсь в ответ. В памяти почему-то вчерашний ужин. Еда усвоилась, а эмоции еще не переварились.
– У тебя кот есть?
– Кот? – переспрашивает Лена.
– Да, кот, или другие домашние животные?
– Эм… нет. А это важно?
– Да.
– Нет, у меня никого нет. Я живу одна.
Идеально. Совершенно одна, без котов, без отцов-преступников, кажется, даже без проблем.
– Говори адрес.
– Я покажу, как быстрее проехать.
Расчет простой. Если привезу ее к тренажерке, она ведь не пойдет домой, а увяжется за мной. Так, в пуховике, юбке и на каблуках. Поэтому лучше отвезу ее домой, а сам – к ребятам.
Если бы я не был таким расчетливым, то совесть бы уже когтем справедливости подцепила за ворот и ткнула в коленки, выглядывающие из-под края юбки.
Лена выпрямляется, теперь уже не стесняясь, рассматривает то меня, то на дорогу смотрит. Вот, что делает надежда с человеком. Интересно за ней наблюдать, предугадывать каждое следующее действие. С ней, вероятно, было бы легко, но потом же работать вместе. Но и предлагать ей уволиться без каких-то гарантий, а потом брать за нее ответственность я точно не готов.
– Тут, на светофоре, направо.
Киваю молча. Я понял. Надеюсь, она ведет по короткому маршруту. Радио замолкает на панели высвечивается входящий от Александры. С девяти утра «жду-не дождусь» этого звонка.
Лена тоже видит, кто звонит. Вздыхает не громко, пытаясь сдерживаться, но я улавливаю нотки ревности.
Лена, Александра, я.
Нас троих ничего не связывает, но все равно ощущения, как в бермудском треугольнике. Беру телефон, принимаю вызов, но с громкой связи переключаюсь на обычную. Лене не обязательно это слышать.
– Да. – Саша молчит и шумно сглатывает. – Слушаю.
– Привет, ты звонил? – непринужденно спрашивает, как будто не понимает ничего.
– Да.
– Я была занята. Что хотел?
– Сейчас мне неудобно говорить, я за рулем. – И не один. Бросаю взгляд на Лену, она хоть и смотрит в окно, но вся во внимании. – Надо подавать исковое заявление о возмещении материального ущерба.
– Думаешь, это я грызла твою ручку? Юр, это был кот.
– Согласно статье тысяча шестьдесят четыре Гражданского кодекса Российской Федерации вред, причиненный личности или имуществу гражданина, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред, которым является собственник животного.
– Да какой там вред? Там царапина одна.
– Имущественный вред – вред, причиненный имуществу гражданина, к которому относятся вещи, включая деньги и ценные бумаги, иное имущество. За это предусмотрена административная ответственность.
– Может, ты специально оставил эту ручку у меня? Может, она уже была поцарапана?
– Нет, с ней все было в порядке. Игноранциа йурис нон экскузат. Незнание закона не освобождает от ответственности.
– А как же презумпция невиновности?
– Это обширная тема для дискуссии. Сегодня я занят, – кидаю взгляд на коленки на соседнем сидении.
– Юр, нам сюда, – Лена специально или нет, но вслух произносит и показывает, куда свернуть. Киваю в ответ и поворачиваю во двор. Саша замолкает.
– А ты следующий раз не разбрасывай свои вещи, – огрызается и куда-то идет. – Не буду мешать.
– Так кто виноват, кот? К кому применять санкции?
– И что ты собираешься ему делать?
– Можно продать и возместить ущерб. Сколько он стоит? – Улыбаюсь, но сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Представляю, как стою на рынке среди кроликов и щенков, и продаю меховую тушу.
– Я не дам продать своего кота!
Не сдерживаюсь и усмехаюсь.
– Готовься, – отвечаю неопределенно Саше. – Пока.
Прощаюсь и отключаюсь.
– Все нормально? – Лена показывает куда свернуть и аккуратно спрашивает. Как будто боится меня.
– Да, старый клиент консультировался.
– М-м-м, кот что-то натворил?
– Какой твой дом? – оставляю ее вопрос без ответа. Это, собственно, не ее дело.
– Мы приехали, вот этот, первый подъезд.
Я сразу разворачиваюсь, паркуюсь на свободном месте. Пока девушка застегивает пуховик, выхожу из автомобиля и открываю ей дверь.
– Спасибо, идем?
– Хорошего вечера, Лена.
– То есть? А ты… ты же хотел зайти?
– У меня встреча с друзьями, я не могу ее пропустить.
Она моргает часто, пытается что-то придумать на ходу, но получается плохо.
– А ужин? – вспоминает наконец причину, по которой мы сюда ехали.
Нет еще такой женщины, которую я предпочел бы встрече с друзьями. Как и той, которую я бы взял на такую встречу.
– Перед занятиями спортом лучше не есть. Пока. До завтра.
Лена провожает взглядом, все ждет, что я пошутил и передумаю. Но это не шутка.
От Лены до тренажерного зала добираюсь минут за восемь. Она не так и близко живет, как сказала. И, главное, куда бы я ни ехал, она всегда находит предлог, что ей тоже туда надо.
