Текст книги "Капкан на прокурора (СИ)"
Автор книги: Ольга Тимофеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
Прокурор непреклонен, берет с полки телефон и что-то там делает.
Фраза про то, что мог бы и сам подвезти так и остается моим желанием. Мы оба понимаем, что нам не надо сближаться. Сегодня я попробовала, теперь понимаю, – ошибка.
Он что-то делает в телефоне и неосознанно тянет шею в одну сторону и в другую. Передергивает от неприятного хруста.
– Тебе надо врачу показаться со своей шеей. На этой стадии еще возможна помощь консервативных методик без привлечения хирурга. На поздних стадиях болезни может развиваться анкилоз и тугоподвижность суставов, а там уже без оперативной хирургической помощи не обойтись. – Хмурится, слушает меня, но не перебивает. – Можно попробовать массаж.
На предложении о массаже правая бровь поднимается вверх, тянет за собой уголок губ.
– Хочу напомнить, что в соответствии со статьей сто тридцать семь УК РФ предусмотрена уголовная ответственность за незаконное собирание или распространение сведений о частной жизни лица, составляющих его личную или семейную тайну, без его согласия. Другими словами, если ты что-то записывала, а потом захочешь использовать это в суде, то будет только хуже.
Присвистнуть хочется. Он подумал, что я его записывала, чтобы потом это использовать?! Серьезно?!
– Угрожаешь?
– О законе напоминаю.
Я усмехаюсь, но его игру поддерживаю. Надеваю куртку и подхожу к нему. Приподнимаюсь на цыпочки и шепчу на ухо:
– Зря ты отказался от массажа, я умею делать его профессионально.
Губами вот-вот коснусь мочки уха, но все же держу себя в руках. Только дразню. Пусть теперь думает, была ли на мне прослушка или нет и чего он лишился.
Отстраняюсь и разворачиваюсь, но Юра перехватывает за талию и возвращает к себе.
– Каждую твою мысль читаю, – прижимает сильнее и шепчет на ухо. – У тебя ничего не получится.
Опять рядом и незаконно меня трогает. Грань между желанием и здравомыслием стремительно стирается. Я видела скорпиона другим, сейчас так сложно сопоставить тот образ и этот. Мы не на одной стороне сейчас, но хочется закрыть глаза и хотя бы на пару секунд не думать об этом. Вернуться на набережную, в машину, вместе выпить утренний кофе.
Мечты с кем-то другим да, но уже не с ним.
– Ты испортишь Егору свадьбу, если будешь так же вести себя на ней, как сейчас, – тихо отвечаю, подогревая его интерес. А есть ли запись? – И абонемент на массаж сгорел.
Его выдержки хватает, чтобы не совершить ошибку.
Юра отпускает, подходит к двери, щелкает замком и наклоняется ко мне.
– Не надо делать из меня монстра. – Снова шепчет. – Это моя работа, сегодня я зачитывал обвинение мужчине, который убил свою мать. Думаешь, должен был его оправдать, только потому что у него есть дочь? – Пробирается словами к совести. – Если бы я не заострил внимание на тех камерах, твоему отцу уже бы вынесли приговор, и он уже сидел. Я дал вам время доказать, что это ошибка, если это, конечно, ошибка. – Отстраняется и смотрит на меня. – Это ничего не значит, я не превышаю свои полномочия.
Я смотрю на него и не верю, что он это говорит. Сделал специально, но вроде как в моих интересах.
– Выслушай меня, пожалуйста. – Я не собиралась унижаться, но, может, это как раз нужный момент.
– Нет, это исключено. Я пересмотрю еще раз материалы дела. Но ты должна быть готова. У меня на руках доказательства его вины, на них я опираюсь. Если у тебя не будет доказательств невиновности, его посадят. – Также тихо заканчивает, как будто нас подслушивают. У него в руках пиликает телефон. – Твое такси подъехало.
– Он не виновен. – Все, что я могу пока сказать вместо прощания.
Глава 8. Юра
Я не знаю звуков лучше возбуждающих любопытство, чем стук в дверь.
– Войдите, – отрываю взгляд от бумаг и смотрю на дверной проем. Там появляется макушка моего помощника Евгения. Сообразительный, ответственный, дотошный, далеко пойдет. Главное, чтобы не по головам. В частности, не по моей.
– Юрий Александрович, вас Сан Саныч вызывает.
– Понял, – киваю и откладываю документы. Начальство не должно ждать.
Беру ежедневник, в котором распланирована треть моей жизни и выхожу из кабинета, сразу сворачивая в сторону лестничного пролета.
– Юра, приветствую, – на ступеньках встречаю Антонова.
– Добрый день, спешу к начальству.
– Слышал, что он на пенсию собрался?
– Слышал.
Киваю и скрываюсь на втором этаже. Он тоже в курсе. И, вероятно, знает, что нас двое претендентов, если, конечно, кого-то еще не пришлют со стороны.
Иду по узкому коридору, сворачиваю в приемную.
– Елена, Сан Саныч вызывал. Я зайду?
– Сейчас уточню. – Набирает не спеша номер прокурора и поднимает на меня взгляд, – Юр, а ты случайно сегодня не домой едешь? Мне в твою сторону надо, к родителям хочу съездить.
Вот так однажды подвез, теперь это периодически повод прокатиться со мной и, возможно, выпить утренний кофе. Не хочется ее расстраивать, но чтобы это случилось, кому-то из нас придется уволиться.
– Пока не знаю, наверное, домой.
– Александр Александрович, к вам Юрий Александрович. – Елена вежливо представляет меня, кивает и кладет трубку. – Заходи.
Берусь за ручку и тяну дверь на себя. Не стучу. Чтобы не смущать начальника, будто я думаю, что он решает личные проблемы вместо рабочих.
Захожу в кабинет и присаживаюсь на стул напротив него.
– Сейчас, Юрий, – пока он что-то доделывает в компьютере, я осматриваю интерьер. Хоть тут все и давно не видело ремонта, но это моя мечта – занять кресло прокурора. Чтобы о прокуратуре нашего района говорили с гордостью, а не откашливаясь в кулак, скрывая насмешки.
За последний год столько спорных дел закрыто за “недостаточностью” улик. И, что удивительно, что их все вел Антонов. У меня преступники там, где им положено быть. Мою принципиальную позицию боятся, уважают и при этом обходят стороной. Чтобы совсем не погрязнуть во лжи и коррупции.
– Юрий Александрович, – Сан Саныч отрывается от мыслей, – тут суд вернул одно дело, которое ты вел. – Перебирает не спеша пальцами бумаги и ищет нужную.
– Какое?
– В отношении Синицына, обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных пунктом «в» части второй статьи сто пятнадцатой и, – тянет долгое “и”, пропуская перечисление всех статей. – Так вот, суд вернул дело, потому что ни в обвинительном заключении, ни в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого в формулировке предъявленного обвинения отсутствуют указания. Этот недостаток, как выявил суд, является неустранимым и не позволяет вынести решение по существу, а также лишает обвиняемого возможности реализовать свое право на защиту.
– Где они это выкопали?
– Там, где ты хотел зарыть улики, там и выкопали. На, ознакомься, – передает мне бумагу и кивает.
– Я никогда не скрываю улики. – Жестко отрезаю и пробегаюсь взглядом. Да как отсутствует-то? Куда они делись? Ничего не понимаю.
– Как ты со следаком проверял, Юра?
Твою мать. Хотел бы знать, как. Место прокурора растворяется, как сон под утро. За такое звездочку не дадут.
– Адвокат должен был указать. Он нарушил права обвиняемого на защиту из-за ошибок следователя и прокурора.
– Жалобу на адвоката напишешь? На смех всех подымешь? На прокуратуре пятно.
– Да на нас уже столько пятен, что не один фэйри не вычистит. – Отмахиваюсь рукой. – Последнее дело с депутатом хотя бы.
– Ты тему-то не переводи, но там хорошая и грамотная защита адвоката.
– Вы как будто гордитесь этим. Он вор, у него на лбу написано, а вы ему подарили возможности воровать дальше.
– Юрий Александрович, вы забываетесь.
– Мы прокуратура, должны таких лиц сажать.
– Тебе бы только посадить. А если человек не виновен?
– Этот виновен.
– Обвинение без доказательств – это клевета. Мне кажется или тебя надо на переаттестацию отправить. Ты не объективен. – Сука. – Выговор тебе, на первый раз. Свободен, Домбровский.
Вот поэтому и хотелось занять это место, чтобы таких разговоров больше не было. Если это место займет Антонов, меня подставят пару раз, подведут под статью и уберут, как самого принципиального. Теперь еще дело Елисеева. Не удивлюсь, что он из той же компании, “не виновных”.
Я поднимаюсь и покидаю кабинет начальника. Внутренности колючей проволокой стягивает. Именно сейчас надо было допустить такую ошибку. Дать возможность подставить мне подножку и вылезти за этот счет.
– Юра, – окликает Лена.
– Да, – верхняя пуговица ее рубашки расстегнута, губы подкрашены, а кончик ручки зажат игриво между зубами, – я тогда позвоню вечером?
В любой другой день – возможно, но сегодня лишний щебет – утешение не хочу слышать.
– Нет, мне не по пути сегодня.
– Эм… жаль, – правда расстроилась, – может, до метро хотя бы?
– Нет. До завтра, Елена.
Отрезаю и отключаюсь. Объяснять ей ничего не обязан, как и делать так, как мне не удобно.
С тяжелыми мыслями покидаю кабинет, здание прокуратуры, эту вселенную.
Пока грею автомобиль, в зеркало заднего вида вижу, как выходит Лена и мешкает на ступеньках. А вдруг что-то поменялось… Нет.
Выезжаю с парковки, включаю музыку. Салон заполняет спокойная классика, обычно успокаивает мысли после работы. Скорее хочется домой. Там тихо, спокойно, одиноко…
Набираю скорость и еду по городу. Кожаный руль приятно греет ладони. Управлять качественным, дорогим автомобилем одно удовольствие.
Бросаю взгляд на пассажирское сидение. Последний раз там Саша ехала. Потом с нее все началось. Суд, обвинение, попытки воздействия на меня. Со всем этим справиться на раз-два могу. Но приходится тратить много сил, чтобы скрывать то, что внутри.
Змею что ли завести, как Валерка, чтоб было с кем поговорить, да и кормить часто не надо. Идеально. Вроде не один дома, но и никто не дергает.
Пока тянусь в пробке, достаю из портфеля ежедневник. Перелистываю на дату, когда рассматривали дело Синицына. Там было тринадцать дел в один день. Много, мог и упустить что-то. Следователь либо тоже пропустил, либо… специально мне так подсунул. Я не заметил, он промолчал, адвокат воспользовался ситуацией.
Переключаю музыку на Эминема. Сегодня классика не помогает. Надо заглушить чем-то внутренний монолог. Под быстрый речитатив думать сложнее. Даже несмотря на судимости певца и я, как прокурор должен был бы его осуждать, его музыка мне нравилась. Дань юности.
На мобильном раздается входящий от Егора. Да. Еще и свадьба через несколько дней.
– Привет, – тут же отвечаю, – готов?
– Я готов, Юр, с тобой что?
Егор серьезен, вот он как раз лучше бы шутил.
– А что не так? – Я рад за него, но тому, что свадьба переносится, я бы обрадовался еще больше.
– Саша позвонила, – начинается… вечер не может быть просто плохим, он должен быть херовым. – Рассказала, что произошло.
– А что произошло? – прокручиваю события, вроде все было в рамках в последнюю встречу.
– Суд.
– Это не касается никого, кроме нас с ней.
Обсуждать это я не намерен.
– Юр, я, правда, не знал. И ничего не подстраивал. Это случайно вышло. Ты же знаешь, если бы я хотел, чтоб ты помог, я бы так и сказал, а не такими подкатами. Если это может навредить твоей работе, давай я Варю попрошу.
Черт, супер. Теперь я еще должен выбрать между другом и девушкой, которая мне никто, но вроде как и отказать нельзя.
Если бы откинуть все дерьмо, что творится вокруг нас, я бы не сомневался даже. Теперь эта связь может стоить мне не то что места прокурора, но карьеры и доверия друга.
Варя – Саша. Варя не решит все проблемы, потому что точно возникнет другая в виде Ромки. Да и жена Егора – лучшая подруга Саши. Думаю, им было бы комфортней. Проще было бы меня заменить. Но там тоже все распланировано.
– Не надо, Гор. Я думаю, мы уладим это с Сашей.
– Точно?
– Да, не волнуйся. Готовься к свадьбе. Я решу этот вопрос.
– Спасибо, Юр. – От меня теперь все зависит. Еще и эта проблема. – Ты как, когда на тренировку ждать? Хотели жим лежа на восемьдесят килограмм попробовать.
– Сейчас бы с удовольствием сходил, но форму не брал. День паршивый.
– Если хочешь, давай встретимся часа через два. Расскажешь.
За какие заслуги мне достались такие друзья. Я мог бы и в три ночи ему позвонить, он бы приехал. Как и Вал с Ромкой.
– Давай уже завтра, Егор, часам к семи.
– Юр, если что-то не так, говори только. Буду ждать тебя завтра.
– Договорились, если что, я предупрежу.
– Если что, то я уже подыскиваю место, чтобы открыть тренажерный зал возле твоего дома.
Усмехаюсь, отвлекаясь.
– Серьезно?
– Да, тебе надо быть в форме, ты же в органах работаешь.
– Хорошо, завтра буду. Тогда и поговорим.
– Жду.
Отключаюсь.
Ну что, Юрий Александрович, одно из самых сложных дел за последнее время ждет своего решения. Все должно быть сделано сейчас и я обязан принять наилучшее решение. Днем я ждал стука, сейчас буду тем, кто стучит и распаляет любопытство.
Глава 8. Саша
На столе уже остывшая кружка с чаем. И вылить жалко, и пить не хочется. В планах было почитать новый роман, отдохнуть под пледиком с Ахиллом. Вынырнуть из реальности и окунуться в мир, где заранее знаешь, что будет хэппи-энд.
Вечер должен был оказаться предсказуемым, пока стиральная машинка не завела странную мелодию и не остановилась. Вот так наполненная водой и бельем. Просто остановилась. Сервис обещал приехать оперативно, но это оперативно уже никак не проявляло себя полчаса.
Завтра мне на работу, вернусь после восьми вечера. Отпроситься днем нереально. С наступлением зимы травм и обращений гораздо больше.
Поэтому, услышав звонок в домофон и не сомневаясь в том, что там мастер по ремонту стиральных машин, нажимаю кнопку на трубке от домофона и впускаю службу спасения стиралок.
– Наконец-то, – поднимаю глаза к потолку и благодарю высшие силы за помощь. Сразу же щелкаю замком, приоткрываю дверь и иду к шкафу, чтобы найти пару бахил. Редко кто из обслуживающего персонала переобувается, поэтому у меня всегда есть парочка на такие случаи.
Лифт по звуку движется вверх
Ахилл величаво выходит в коридор. Ну, царь, не меньше. При всем своем весе, на комод он запрыгивает с легкостью и занимает место наблюдения.
После того, как однажды, он развернул и разбил бутылочку дорогих духов, я убрала оттуда все и освободила там местечко.
Ахиллес нервно дергает хвостом. Чует, что кто-то посторонний идет, но прятаться не в его стиле. Любопытная морда что-то там себе думает. А в прошлой жизни был охранником?!
Мастер за дверью отряхивает ноги о коврик. Культурный какой. Плюсую ему к карме. И открывает дверь.
– Ой, – говорю вслух неожиданно громко даже для себя. На пороге прокурор. Неожиданно. Темные волосы припорошены снегом, как и верх черного пальто. В руке портфель. Сомневаюсь, что он там инструмент для починки машинок носит, но мало ли… Такое совпадение. – Ты подрабатываешь по вечерам?
Отхожу на пару шагов назад, пропускаю. Юра заходит, а с ним и морозно-свежий дорогой аромат. Уже знакомый мне.
– Я нет, а вот тот, кто занимается грабежом и хищениями как раз пользуется такими ситуациями. В подъезд просто так впустили, дверь открыли, скрутить тебя и ограбить не составит сложности.
Невольно закатываю глаза. Прокурорская заноза. Когда возвращаю взгляд на него, Юра, прищурившись, смотрит на Ахилла.
– У тебя живет рысь? – с опаской становится боком. Готовится защищаться, если что.
– Это мэйн-кун. Такая порода. Мэйнский енотовый кот.
– То есть это кот-енот, похожий на рысь?
– Удивительно, как ты такой умный и не знаешь о них.
Ахилл настраивает ушки и слушает внимательно. Любое движение в его сторону и он ответит лапой с когтями. Не любит, когда чужие хотят его потрогать. Но прокурор тоже не особо-то стремиться сблизиться.
– Я вообще-то не тебя ждала, поэтому открыла. – Приземляю его величество гособвинителя на коврик.
– Я звонил, хотел предупредить, но ты не ответила.
– А адрес мой развешен на столбах? Или ты превысил полномочия?
А уголок губ дернулся в усмешке, но тут же растворился. Всем прокурорам запрещено улыбаться. Или ему доплачивают за серьезность?
– Я хотел поговорить. Лично.
От "лично" у меня дрожь пробегает по позвонкам. Последний раз «лично» еле-еле закончился прилично. Предпоследний меня чуть до инфаркта не довел, а перед этим почти закончился утренним кофе в постель.
Юра смотрит на меня, не раздевается, ждет разрешения войти.
– Если помешал, могу в другой раз заехать.
– Завтра утром, заодно на работу отвезешь. Меня бы устроило часов в семь утра.
Я сдаюсь первой и начинаю смеяться. Утром, конечно, чтобы я потом всю ночь мучилась, что он там придумал личного.
– Шучу, проходи, ты не помешаешь. Но помни про кота.
Он кивает и ставит портфель на пуфик. Точно доплачивают. Надо у кадровика спросить, может у нас тоже такое есть?!
Забираю у него пальто и тут же отворачиваюсь. Вешаю аккуратно на вешалку и сглатываю.
Саша, еще не поздно его отправить. Мне зачем двойное напряжение за вечер. Сиди теперь и глотай слюну.
Выдыхаю и разворачиваюсь. Белоснежная рубашка подчеркивает оливковый цвет кожи, темные классические брюки добавляют сексуальности. Он в прокуратуре работает или на подиуме?!
Юра поднимается и мельком осматривает коридор. Для него, наверное, дом к Новому году украшен слишком пёстро и ярко. У него как будто даже мелькает улыбка в глазах, но тут же лицо снова становится равнодушным. За то, что порадуешься празднику, похоже, вообще штраф выписывают.
– Где я могу помыть руки?
– Там, – показываю на ванную комнату. – Может, кофе?
– Не откажусь.
Он скрывается в ванной комнате, там все идеально чисто. Я же жду мастера. А сердечко-то застучало предательски.
Тсс. Он хочет посадить папу в тюрьму. Ему доверять нельзя.
Ставлю чайник и прислушиваюсь к мужскому голосу.
– Тебя как зовут? – выглядываю, в дверях ванной комнаты торчит кончик пушистого хвоста. Так, если разговаривает с животными, то не все потеряно. Хорошо, что Ахилл не умеет говорить, а то сейчас бы выдал мои тайны.
Вода затихает. Сначала выходит Ахиллес, потом Юра. Рукава белой рубашки закатаны до локтя, обнаженные крепкие руки. Верхняя пуговица расстегнута. Пальчиками ног начинаю хаотично стучать по полу. «Лично» – это соблазнять меня, что ли? Хочется взвыть, а дергание ногой не помогает. Какого черта он приходит ко мне домой в таком виде?
Когда я ловлю себя на том, что он также смотрит на меня, как я на него, усилием воли останавливаю ногу.
– Присаживайся. – Я тактично киваю на свободный стул подальше от меня.
– Сначала ты, – указывает ладонью на стул рядом.
Боже, эти манеры. В сексе он такой же интеллигентный, интересно, или там границы размыты?
Стоп. О чем я думаю только. Но сажусь я на стул напротив. Надо подальше от него. Чтобы я не была доступна так быстро. А то неделю назад дело чуть до секса не дошло, и, если у него все потухло, то я что-то еще тлею походу.
– О чем ты хотел поговорить?
– Мне Егор звонил сегодня, говорил, что ты ябедничала?
Глаза опускаю в стол. Вот черт. Все спортсмены такие прямолинейные?! Тут же надо было как-то так вывернуть, чтобы он, прокурор, сам сделал этот вывод. Прямолинейно, так прямолинейно.
– Я просто рассказала ситуацию. Нам не комфортно вместе и мы только им свадьбу испортим…
Меня прерывает звонок мобильного.
– Прости, это тот, кого я жду. – Прокурорские глаза темнеют, следят за мной, аж кожу пощипывает. – Побесить чертят заодно что ли?
– Алло, – приветливо отвечаю и иду в коридор.
– Ну что, машинка не заработала?
– Нет и я жду вас. – Включаю свет в ванной и захожу туда.
– А давайте я к вам завтра подъеду. Я сегодня поздно освобожусь, пока задерживаюсь на вызове.
Мой милый, воркующий тон, чтобы позлить прокурора, воспринимается мастером как “я совсем не зла”.
– Завтра я не смогу, – возвращаю его на землю. – Мне надо, чтобы вы приехали сегодня. Вы понимаете, что белье в воде лежит? Оно закиснет, если сутки будет там находиться?
– Ничего не случится с вашим бельем. – Мастер с усмешкой отвечает. Козел.
– Я напишу на вас жалобу, – повышаю голос и выхожу из ванной в сторону спальни. Мне надо походить, чтобы успокоиться и не сорваться.
– По нашим правилам ремонт может занимать до пяти дней.
– Кто-то, вероятно, может ждать пять дней, я нет. Вы мне будете возвращать стоимость испорченных вещей?
Юра заглядывает в ванную, осматривает стиральную машинку. Я сейчас в его глазах, как истеричка выгляжу.
– Это вопросы к производителю, если машина на гарантийном обслуживании.
Прикрываю глаза и выдыхаю. Спокойно, Саша.
– Что случилось? – Реагирую на вопрос Юры и смотрю на него.
– У меня сломалась стиралка, а мастер не хочет сегодня приезжать, хотя обещал.
– Дай мне, – кивает на телефон.
Я так зла на мастера, что мне даже хочется, чтобы его посадили за такое отношение к людям.
– Добрый вечер, с вами говорит заместитель прокурора по *** району. Домбровский Юрий Александрович. Представьтесь, пожалуйста.
Я тоже выпрямляюсь и замираю. В животе сводит от резкого голоса, как на суде.
– Илья, какое юридическое лицо вы представляете? Или вы частный предприниматель?
Я расслабляюсь. Поджимаю губы, чтобы не улыбнуться довольно. Что-то в этом есть. Юра, он не играет сейчас. Он такой, какой есть. И как бы я ни недолюбливала его, но сейчас мне нравится его уверенность и настойчивость.
– Назовите номер действующей лицензии, когда и кем выдана.
Домбровский открывает свой портфель и достает ежедневник со знакомой чернильной ручкой. Располагается на комоде и открывает чистый лист.
– Найдите, я подожду… – Молча бросает на меня взгляд, но никак не реагирует и не комментирует. Что-то записывает уверенным, немного размашистым мелким почерком. – Вы хотите сказать, что осуществляете деятельность без лицензии?
Прислоняюсь к стене и наблюдаю за ним. Не вклиниваюсь в его диалог. Чувствую, что это сейчас лишнее. Он делает то, что у него получается лучше всего.
Ну вот почему он прокурор-то? Ну, почему не просто юрист или адвокат?
– Вы сейчас в Москве?… Отлично. Значит так, в течение часа я жду вас по этому адресу. Иначе организацию, которую вы представляете, посетит прокурорская проверка. В качестве, предоставляемых вами услуг, я сомневаюсь. Вам все понятно?… Позже мы не сможем… Мы вас ждем, не забудьте взять документы.
Юра отключается и возвращает мне телефон.
– Оу, это было круто, спасибо. Я запомню твою речь, буду всех так пугать теперь.
– Я не пугал. – Юра одинаково разговаривает, что с ним, что со мной. – Если он не приедет, ты напишешь заявление, я на его основе инициирую проверку. – Шумно сглатываю. Сама его боюсь. Немного. – На будущее, на такое реагируют те, кто не знает закон или сомневается в своих правах и обязанностях. В противном случае, нужно применять.
– Индивидуальный подход.
– Точно, но ты же понимаешь, что со мной только адвокат может потягаться. Остальные будут заведомо проигрывать.
– Спорить бесполезно.
– Именно. Если бы я умел чинить технику, то глянул бы, но ремонт я предпочитаю делегировать тому, кто в этом разбирается лучше.
– Все равно спасибо. Без тебя он бы не приехал вообще. – Я замолкаю. Юра тоже. Кот выходит в коридор, проследить за нами. Смотрит то на меня, то на Юру.
Надзиратель пушистый.
– Ты подождешь со мной мастера? Я волнуюсь, что он захочет меня обмануть, если тебя не будет.
– Подожду, если не выгонишь.
– А это не противозаконно? Находиться у меня.
– Как раз об этом и хотел поговорить.
– Тогда пойдем на кухню.
Юра кивает и пропускает меня вперед. Приходится пройти рядом с ним и сделать шаг в сторону, чтобы выключить свет в коридоре.
Когда окунаюсь в облако его запаха, даже волоски на коже нервно поднимаются.
Быстро щелкаю выключателем и покидаю его личное пространство.
– Ждать долго, ты, наверное, есть хочешь? – киваю через плечо.
– Не отказался бы.
– Если честно, я тебя не ждала. – Иду к холодильнику. – Поэтому из еды у меня есть только яйца, хлеб, салат, овощи, фрукты, – перечисляю то, что вижу, – кашу какую-нибудь могу сварить, подожди, – открываю морозильную камеру. – Есть еще пельмени и вареники.
– С чем вареники, с творогом?
– Нет, с… картошкой и грибами.
– Отлично. Буду.
– Их варить надо.
– Я понимаю, что не сырыми грызть. Все равно мастера ждать.
Я думала, эстет только в ресторанах питается. Так немного проще.
– Тебе чем-то помочь?
– Нет. – Ставлю на плиту кастрюлю с водой.
– Присядем?
Не садится, ждет меня.
Я опускаюсь на стул напротив него. Нам бы побольше с ним расстояния друг от друга. Еще неделю назад мы целовались, сейчас в состоянии условно-холодной войны.
Только после этого садится сам.
– Ты хотел что-то предложить. – Напоминаю, занимаю паузу.
– Да.
– Предлагаю до Нового года и на время свадьбы заключить небольшую сделку. Общаться с тобой мне не запрещено законом, но высказывать свою позицию по разрешаемому уголовному делу или иметь материальную зависимость от кого-либо, участвующего в деле, запрещено. Мы общаемся, но тему уголовного процесса твоего дела не обсуждаем. Я согласен “условно” сделать вид, будто этого не было.
– После Нового Года мы перестаем так “общаться”?
– Да, до вынесения приговора суда.
Я вдыхаю и глубоко выдыхаю. Выбор у меня все равно небольшой. И это сейчас он говорит, что перестанем общаться, а потом, может, что-то изменить. И уже я буду устанавливать условия. В любом случае, с ним лучше дружить и принимать его правила, чем идти против.
– Интересное предложение. – Поднимаю глаза и смотрю в его. Зелено-кошачьи. Как у Ахилла прям. Опасные. Надо отвлечься.
Я поднимаюсь и проверяю вареники. Они готовы, но я не спешу возвращаться за стол. Не спеша достаю тарелку и ложку.
– Тебе со сметаной или маслом? – Иду к холодильнику и на ходу оборачиваюсь на мужчину в моем доме. Его взгляд фокусируется где-то за мной. Юра подпирает кулаком подбородок, думает о чем-то. – Э-э-эй, – сметана или масло.
– Сметана, – тут же собирается и прогоняет задумчивость.
– Что-то случилось?
Достаю сметану, а прокурор неопределенно машет головой в ответ.
Не нравится мне его вид, отчасти и себя в нем узнаю. Когда на работе аврал, жутко утомляешься, силы на исходе. Но приходит пациент, и натягиваешь улыбку, выслушиваешь его. Так и Домбровский сейчас, где-то в своих проблемах, о которых мне, вероятно, не положено знать, но когда надо поговорить со мной, снова собран и рассудителен.
В душу не лезу. Накладываю вареники, может, они его расслабят.
Уже то, что мы сидим на моей кухне и просто молчим – прогресс. Он сам пришел. Думаю, у него есть что-то по моему папе. Он разобрался, что все не так или как можно выкрутиться из этого. Просто пока рано об этом говорить. И мы по прежнему не доверяем друг другу. Хотя с физической реакцией тела ничего не поделаешь, она была в нашу первую встречу, она есть и сейчас.
Как только открываю пластиковую крышку банки со сметаной с характерным скрипом, тут же по полу несется мой сожитель.
– Мау, – подает голос и смотрит на сметану, как на валерьянку.
– Ты тоже есть хочешь? – кидаю коту.
– Мау, – кот громче обозначает себя и начинает тереться о ноги.
– Ахиллес, подожди. – Накладываю сначала Юре.
Кота я люблю, конечно, больше, но он обязан уступить место прокурору.
– Интересная кличка у кота, – усмехается Домбровский за спиной. Усмехается. Я разворачиваюсь и действительно ловлю тень улыбки. Ставлю перед ним тарелку с едой. – Это ваша медицинская тематика, называть домашних животных как богов?
– А кто еще называет?
– У Валеры змея Артемида. У тебя кот Ахиллес.
– Мау. – Ахиллу и правда плевать на то, кто есть кто в мифологии, он хочет, как зомбированный, сметаны.
Присаживаюсь на корточки и накладываю ему в миску сметанки.
– Есть какая-то история, почему Ахиллес или просто так?
– Я когда выбирала котенка, мне этот сразу понравился внешне, но он где-то умудрился подвернуть заднюю лапу и хромал. Я его выходила, массажи делала, лапка прошла, сейчас и не видно уже, что когда-то он хромал.
– То есть ты покупала кота с травмой? А если бы он хромал постоянно?
– Да какая разница. Пусть он даже сейчас полиняет и станет лысым. Я все равно буду его любить. Это же как с человеком. Люди выходят замуж и женятся на молодых, а через пятьдесят лет, все уже старички. Но настоящая любовь ведь никуда не пропадает. – Смотрю ему в глаза. – Без разницы, морщины у тебя, голова седая или ты хромаешь после травмы.
Юра невольно расправляет плечи и тянет шею. Что-то у него там с ней не так. К врачу, конечно, сходить времени нет. Надо Валеру попросить самому его проверить.
Поддерживать тему чувств и любви, он не планирует. Молча ест вареники.
Я накладываю коту еще сметаны, убираю посуду. Делаю столько “нужной” работы, лишь бы не сидеть за одним столом.
На звонок в домофон почему-то не спешу открыть дверь, а смотрю на Юру.
– Ого, двадцать минут, быстро. А говорил, что не успеет. Открывай, только спроси, кто там?
– Да, сэр.
На этот раз – настоящий мастер. Я отхожу в сторону, с ним разговаривает Юра. Проверяет какие-то документы, что-то себе записывает в ежедневник, пока спасатель моего белья укрощает нерадивую стиралку. Я покорно не вмешиваюсь.
– Это не все документы, – пролистывает Юра.
– Я не успел заехать за полным комплектом в офис, – оправдывается мастер и продолжает чинить.
– Тогда привезете завтра в прокуратуру.
Того аж передергивает. На меня смотрит. А я что?! Мне самой говорить нельзя. Условия сделки.
– Может, я вышлю на почту?
– Вам есть, что скрывать?
– Нет, – быстро, но не очень уверенно отвечает мастер.
– Тогда в прокуратуру.
Мастер вздыхает, но не спорит. Проводит какие-то манипуляции, от чего машинка начинает отжимать белье и через четыре минуты заканчивает стирку.
– Поломку устранил, случай гарантийный, платить ничего не надо, только дайте документ, я отметку сделаю.
Мастер заканчивает с бумагами и скорее оставляет нас.
– С тобой мы все обсудили, я тоже пойду уже, спасибо за ужин, было вкусно. – Кратко. Быстро. По делу.
– Да, на здоровье.
Наблюдаю украдкой, как он обувается не спеша. Завязывает шнурки, одергивает рукава, пряча руки под рубашкой. Я не хочу думать о том, что он мне нравится. У нас с ним дорожки-то разные. Причем, если у него на воле, то у меня в тюрьме. И, даже если там окажусь не я, а отец, для меня это равносильно.
– Спасибо, что помог со стиралкой, – усмехаюсь и подаю пальто. Невольно втягивая запах. Но чтобы его не почувствовать вообще дышать не надо. Он везде. – А то лежало бы мое белье и дальше там.
– Я ничего не сделал. Это все мастер.
– Не будешь его наказывать?
– Если с документами все в порядке, то нет. – Поправляет воротник. – Так что, наша сделка в силе? – ловит мой взгляд.
– Это не противозаконно?
Хочется посмотреть на реакцию и расширить зону влияния.
– Нет.
– Хорошо, я согласна. Но у меня будет ответное условие.
– Говори, – потирает ладони.
– Ты улыбаешься, хотя бы иногда. А то я себя с тобой чувствую, как на допросе у прокурора.
