Текст книги "Капкан на прокурора (СИ)"

Автор книги: Ольга Тимофеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Глава 33. Юра

Фемида, сука, вечно мне свои весы подсовывает. Поверенные, твою мать. До миллиграмма взвешивает эмоции. Только, чтобы на ее стороне был перевес.

Складировала на одну чашу все “за”. Ни одного “против”. Настраивала, что я правильно все делаю. Богиню херову и правосудие должен выбрать.

Тяжелое решение во всех смыслах. Но пока так. Потом Саша поймет, помиримся. Я же сказал временно. Саша успокоится и примет это. Смысл доказывать, что так правильно, когда она всего не знает. Да ей и не надо это знать.

Переживать будет, волноваться, накручивать, звонить…

Вообще слова это только звуковые волны. Я на фактах ей показал, что бывает, когда с родственниками случается беда. И я переживаю не за ее отца, а за нее саму.

Поэтому, пока не решится этот вопрос, без Саши будет проще. Здоровый эгоизм.

Не обсуждал с ней это, не вдавался в подробности. Женщинам сложно мыслить рационально, принять верное решение вопреки желаниям, я сделал это за нас.

Сегодня только разбирали с начальством дело, где прокурор контактировал с потерпевшими, расценили, как проявление личной заинтересованности в исходе дела. Наказали, отстранили. У меня, если капнуть, в сто раз больше необъективности в Сашином деле. Да еще и личный интерес.

Поэтому лучше быть на шаг впереди и не давать поводов. Когда суд закончится, наша связь как прокурор-свидетель утратит смысл. Останемся только мы.

Но Саша против воли везде. В мыслях, в воспоминаниях, даже в моей постели, в которой никогда и не была по факту.

Чтобы отвлечься, соглашаюсь на встречу в субботу с ребятами. На всякий случай предупреждаю, чтобы Саши не было. Прикрываюсь судом.

Хотя, хотелось бы узнать, как она сейчас. Злится, ненавидит, ругает или наоборот все поняла и ждет, когда пройдет суд.

Если будем встречаться, где-то да проколемся в порыве страсти. Как бы она мне ни нравилась, но рисковать и ей, и карьерой я не могу. Пока жду расшифровки видео, тогда буду понимать, что там произошло на самом деле, и решать, как поступить.

До субботы так закапываюсь в работу, что еле крыша держится. Жду субботу, чтобы отвлечься и расслабиться, но и у Егора не получается.

Напоминанием из прошлого возвращается Ева. Еще одна преступница, которую мне, по просьбе Валеры, пришлось прикрыть. Да, она же своего подельника и сдала, вреда не принесла, но скрывала столько лет… Получилось, сообщницу преступника оставил на свободе.

Когда вижу в руках у Вала дочку этой самой Евы, накатывает еще сильнее. Она уже повесила на него своего брата, теперь еще и дочь. А он добрый, отзывчивый, во всём ей помогает.

А во мне до сих пор занозой сидит то, что она его обманула, обворовала и осталась безнаказанной. У Валеры играет телефон, и он, не задумываясь, вручает мне годовалую девочку, а сам отвечает на звонок.

Никаких теплых чувств этот ребенок во мне не вызывает, чтобы там Саша не говорила.

Опять Саша…

Стереть. Ребенок начинает капризничать, выкручиваться, я мечтаю, чтобы скорее Валера ее забрал. Дети не мое. Перехватываю ребенка за живот, неудачно надавливаю, и у меня на рукаве оказывается только что съеденное печенье.

Вытягиваю ребенка на руках, чтобы кто-то ее забрал.

– Твою мать.

– Юр, ну ты чего? Она же маленькая совсем.

Маленькая… маленькая дочка преступников. Может, это дочка их. Расплодили клан Корлеоне. Еще и Валеру в это втянули.

– Ну что, тест на папочку ты не прошел, – Валера забирает наконец у меня девочку, и показывает, как он умеет справляться с детьми.

Онежа забирает мой свитер, чтобы застирать.

– Я и не собираюсь заводить детей. “Папочка” мне чуждо.

– Иногда они тебя выбирают, приходят в этот мир, и ты ничего с этим не поделаешь, – философствует Валера.

– Не думал, что целый вечер будем обсуждать детей и оттирать какашки. Может, еще садик ей выберем?

Но по Валеркиному взгляду понимаю, что лучше закончить этот разговор.

Отвлечься от Саши сложнее, чем я думал. Мысли о ней выводят из равновесия. Хочется на кого-то выместить это напряжение. Преступница на свободе, детей рожает, а я не могу быть с девушкой, которая мне нравится, из-за таких вот преступников. Срываюсь на Валере при каждом упоминании Евы. Не могу понять его. Чего так защищает ее? Может, там что-то у них и было, но два года прошло. Он бы забыл ее, все утихло. Я точно знаю, что они не общаются.

После друзей еду домой, но намеренно выбираю маршрут через ее район. Заезжаю в магазин рядом с ее домом, покупаю продукты. Дома убираю пакет в холодильник, даже не разбирая. Есть не хочется. Сашу хочется. Скорее бы уже это все завершилось.

Воскресенье вообще сплошными воспоминаниями кроет с прошлых выходных, потому что провожу его с родителями на даче.

Тут она везде. Думал, что воспоминания компенсируют, а, наоборот, штормит все тело.

Возвращаясь в город, задумываюсь до такой степени, что беру под контроль мысли, когда въезжаю в Сашин двор. Смотрю на окна, свет в спальне. Она дома.

Нет, Домбровский. Зайти могу, но потом что? Опять уйти и сказать расстаемся. Она такого точно не заслуживает.

Ищу место, чтобы развернуться, но замечаю машину Ромки. Внутренности сжимает в узел до боли. К херам такое совпадение! Говорила, что не знает его. Что не общаются. Обманывала? Скрывала что-то? Да и он отвечал всегда обтекаемо.

Я нахожу место, с которого не буду виден в ее окнах, но при этом подъезд и дверь хорошо видны. Паркуюсь.

Как тебя понять, Саш? Я же сказал, что надо подождать! Или не понятно сказал! Даже, если он просто так приехал, какого черта он приезжает. Какого черта сидит у нее в спальне. Или лежит.

При свете или без… Всплывает вопрос из игры.

Без разницы.

Отчетливо ее ответ.

Фемида машет мечом, чтобы отогнать Дьявола, который мгновенно дозу ревности подкидывает на свою чашу. Перевешивает. Чертовы доводы и аккуратно сложенные в порядке возрастания цели взрываются и превращаются в ворох бессмыслицы.

Странички из уголовного кодекса разлетаются в воображении. Сто пятая как бельмо.

Внутренний Отелло ухмыляется и плечи расправляет.

Глупо пытаюсь найти хоть какое-то “ты не так все понял”, а нифига не получается.

Растираю до боли пальцы. Туда направляю энергию. Умею приструнить чувства, сумею и ревность посадить на цепь, но черт… Он друг. И она это знает.

С силой бью по обшивке несколько раз.

Капец я вляпался. Второй раз. На мне клеймо или проклятье, видимо. Западать на тех, с кем окажусь в суде по разные стороны баррикад.

Дверь в подъезде открывается. Я вижу Романа. Выходит спокойный, расслабленный.

Это конец. Соперничества я не потерплю. И не потому, что боюсь проиграть. Девушка, которая мечется между двумя, мне не нужна. Я или один, или без меня.

Поставил точку. Значит, поставил точку.

Он отъезжает.

Я снова смотрю на ее окна. Саша провожает Рому взглядом.

Так даже лучше. Я выезжаю следом.

Знаю, что она меня видит. Знает, что я все знаю.

Глава 34. Саша

Провожаю машину Ромы из окна. Может, надо было вызвать ему такси все-таки… Все шло нормально, потом зачем-то он посмотрел на свою руку с капельницей и чуть не ушел в астрал. Хорошо, что была готова к этому.

За него надо конкретно кому-то взяться. А то занимается всем, только не своим здоровьем.

Как только Рома скрывается за углом, мимо моих окон следом проезжает еще одна знакомая машина. Такую в моем дворе я видела только у Юры.

Сжимаю подоконник и задерживаю дыхание. Зачем он приезжал? Почему не зашел? Все же скучает или приезжал за Ромой? Я даже не знаю, могу ли я ему писать или позвонить. Узнать, что хотел. Не понимаю его.

Почему три дня назад можно было меня увезти за город, а сейчас даже позвонить нельзя. Почему говорит, что нам нельзя встречаться, а приезжает в мой двор. Почему нельзя придумать, где можно встретиться так, что никто не узнает? Почему мне так плохо без него, а он может обрубить и не думать о нас. Почему у него все так просто, а мне сложно это принять.

Когда его машина также скрывается за углом, я выдыхаю. На холодном окне тут же образуется круглое, запотевшее пятно. Я на автомате поднимаю руку и, как в детстве, рисую пальцем сердечко.

На подоконник запрыгивает Ахилл, смотрит на окно. Я быстрым движением стираю рисунок.

– Пошли спать, Ахилл, – киваю коту.

Проверяю еще раз телефон. Надеюсь, что он напишет сам, но от Юры молчание. Что он там делает? О чем думает? Надеюсь, что знает, как помочь отцу.

Невыносимо одной в неведении. Я кручусь, не могу улечься. Неспокойно как-то. Ахилл ложится рядом, утыкается носом в бок, греет и не дает душе обледенеть. А я хочу к Юре. Хочу в наши выходные вернуться.

Рома: “Я дома”

Саша: “Молодец, что не забыл”

Я попросила написать, как заедет. Подмывает спросить про Юру, но не могу. Мы никому не раскрывали наши отношения. Можно-нельзя? Валера и Егор знают, что нас связывает дело в суде, но про отношения могут только догадываться. Я и Онеже не сказала имя.

Мы же вроде как расстались. Вроде как и нет ничего сейчас. Или есть, но про это нельзя никому говорить.

В полусне маюсь. Сердце как будто чувствует неладное. Но с кем, не понимаю. Все что-то хотят от меня, жужжат, болтают, учат, а я не понимаю, зачем это.

Разбитая и невыспавшаяся еду на работу. Представляю, как могла бы ехать с Юрой. Как целовались бы на парковке перед клиникой, как встретились бы в обед, как провели вместе вечер и ночь. Как могло быть все по-другому.

Переодеваюсь в форму и слышу жужжание мобильного в сумке.

Незнакомый номер. Дрожь накрывает тело изнутри.

Отвечать не хочется, но проскальзывает надежда, что это Юра хочет так поговорить. Я тут же поднимаю и отвечаю.

– Александра, здравствуйте. Это Макаренко Евгений Валерьевич, адвокат вашего отца.

Все, что тревожило еще со вчерашнего вечера, потоком выливается сейчас.

– Что случилось? – Голос дрожит, отхожу к окну, чтобы никто в коридоре не услышал разговор.

– Александра, ваш отец…

– Что с папой? – перебиваю его. Только бы жив. Только жив…

По щекам неконтролируемо текут слезы.

– Александра, ваш отец задержан. Сейчас находится под стражей.

– Как? За что?

Юра?

– Его задержали в аэропорту, он хотел покинуть страну.

– Зачем?

– Сказал, что ему надо было выехать по работе.

Он планировал это, поэтому документы тогда принес. Думал обо мне, заботился, чтобы я ни в чем не нуждалась. Но как так попался?!

– Я сейчас приеду.

– Саша, вас не пустят к нему.

Вся жизнь рушится, как будто кто-то подталкивает в спину, как костяшку домино, а я не могу обернуться и понять. Потому что уже лежу придавленная.

– Пустят!

– Саша, если что-то понадобится, я вам скажу.

– Я должна его увидеть.

– Это бесполезно.

– Посмотрим еще.

Вытираю запястьем слезы и отключаюсь. Вызываю такси, переодеваюсь быстро форму и убираю в шкафчик.

В холле замечаю заведующего и иду к нему.

– Доброе утро, могу я отпроситься на пару часов? Мне надо срочно к отцу.

– А к тридцати больным в отделении тебе на надо?

– Я быстро, это очень срочно. Там есть вторая медсестра, она подменит.

– Позже съездишь. После обхода.

– Пожалуйста, отпустите. Я обещаю отработать вечером. На ночь останусь.

– Ты нужна тут до обеда, потом посмотрим.

Я оборачиваюсь на администратора, она пожимает сочувственно плечами.

– Иди, работай, – зав кивает на наш коридор.

Я стою на месте, думаю, варианты ищу.

Его кто-то отвлекает, они углубляются в разговор. Я не понимаю, что творю, но пячусь назад, пока не упираюсь спиной в дверь. Оборачиваюсь на улицу, там такси уже подъехало и развернулось.

Быстро открываю дверь и сбегаю из клиники. Я никогда так не поступала, никогда не оставляла рабочее место, никогда не нарушала правила.

Да и плевать. Папа в тюрьме. Мне надо к нему. Увидеть его. Понять, зачем это сделал. Я же сказала, что Юра придумает что-нибудь. Зачем? Ну, зачем он все испортил?

Точка в отношениях превращается в дыру. Туда засасывает, как в трясину. Я хватаюсь за все возможности и набираю Домбровского.

Он сбрасывает.

На телефоне звонок с неизвестного номера. Отвечаю.

– Ты звонила? – Узнаю голос Домбровского. Слава Богу, он перезвонил. Будь рядом, я бы сейчас бросилась к нему, обняла и поцеловала. Зарядилась бы его уверенностью, что все будет хорошо. Что это ошибка.

– Юра, что с папой? Ты знаешь?

– Да, мне доложили.

– Я могу его увидеть?

– Нет.

– Мне надо. Я хочу увидеть папу, мне надо знать, что с ним все в порядке. Пожалуйста, сделай что-нибудь.

– К нему нельзя, Саш. Только адвокат. –

– Почему он это сделал, Юр?

– Он подставил сам себя. Вероятно, ты не права. Он виновен. Знает это, поэтому решил сбежать.

– Он не мог меня обмануть… Я не поверю.

– Мне жаль. Если кто-то сам не признается, что подставил его, твой отец сядет в тюрьму. Теперь нет ни одного повода верить ему.

– Есть! Ты же сам говорил, что есть!

– Это были слова, факты и его поступки подтверждают преступные действия.

Бросаю трубку.

Иди ты к черту, Домбровский. Рискнуть и поверить – это не для тебя. По законам своим живешь. Только они обесчеловечили тебя. Как я могла не заметить этого? Может, маска как раз была в те выходные?

Потому что легче носить ее несколько дней, чем жить в ней постоянно. Ты срастаешься и становишься тем, кем не был раньше.

В отделении никто меня слушать не хочет. У них один ответ. “Не положено”. К папе пускают только адвоката. Я мучительно жду, когда он хоть что-то расскажет. Что мне теперь делать, сколько денег надо для залога? Теперь они у меня есть. Папа оставил.

– Александра, – обреченно выдыхает адвокат, выводя меня на улицу. Тут морозно, щиплет щеки от слез. – Хотел бы я сказать, что мы его вытянем… но он пытался сбежать. Его задержали.

– Зачем?

– Надо было выехать по работе. Его отправили и выписали командировку.

– Черт. Ну так пусть тот, кто выписал, скажет, что он отправил.

– У него подписка о невыезде, какая командировка?!

– Залог можно внести? Его выпустят?

– Нет. Суд выписал предписание взять под стражу. – Мужчины моей жизни мое сердце собственноручно заключают в тюремную клетку. Чтобы оно там доживало и старело, больше ничему не радуясь.

Я не знаю, что делать. Юра предупредил никому не рассказывать ничего, он разберется сам. Но все будто на месте стоит.

– Что у вас есть? Мы сможем доказать, что он не виновен.

– Я буду просить условный срок.

Юра видео восстановит, если там что-то спасет отца, то он сам это отдаст. Если рассказать адвокату, то… не знаю, куда это заведет.

– Его подставил этот Громов. Неужели вы не можете найти хоть одно доказательство этого?

– Все было сделано аккуратно.

– Поищите, кого хотят поставить на его место? Это точно должно быть как-то связано.

– Гляну, – кивает адвокат, но в глазах вижу смирение. Он уже мысленно проиграл это дело.

Не раскисать, Саша. Надо думать. Из любого лабиринта есть выход. Надо только его найти. Надо найти. Тем более, что он точно есть.

Я возвращаюсь на работу через полтора часа. Готова к выговору и депремированию. Виновата. Признаю.

– Саш, подожди, – окликает администратор. – Заведующий сказал, зайти, когда вернешься.

Скидываю куртку, иду к нему.

– Елисеева, – начинает, даже не предлагая присесть. – У тебя две недели, чтобы доработать. Потом либо по соглашению сторон, либо по статье. Выбирай сама.

Я смотрю на него, въезжаю медленно в смысл слов.

– Что не понятно? – я киваю головой. – Ты уволена.

– Извините меня, пожалуйста, с папой проблемы, я не могла не съездить к нему.

– У тебя есть ответственность перед всеми пациентами в нашем отделении. Нельзя просто уйти с рабочего места. Кто-то мог умереть. Кто-то ждал помощи. Кто-то мог ее не дождаться. В отдел кадров потом зайдешь.

Я иду мимо отдела кадров, захожу в раздевалку и сажусь на скамейку. Не осталось никого уже, кто бы протянул руку.

Саша: “Ты можешь чем-нибудь помочь?”

Не знаю, на что надеюсь, но в нем по прежнему чувствую опору.

Юра: “Ты можешь оживить человека?”

Нет… я не могу сделать невозможное. Как и он.

Понимаю, что папа все испортил, но не хочу это принимать.

Ближе к обеду в клинику заезжает Рома, у него последняя капельница. И хоть у кого-то есть хорошие новости.

– Саш, ты чего сегодня молчишь?

– Да… все как-то… пошло не так.

– Помочь?

Арест папы, увольнение, ссора с Юрой, его какая-то отстраненность из-за этого… Чем Рома может помочь?

– Нет. Я не знаю, чем тут можно помочь. Вселенная как будто специально испытывает меня. Сколько я выдержу? На что способна? Хватит ли сил?

– Хватит. Я в тебе уверен.

– Я уже не так в себе уверена.

– Юра ни причем в твоем этом настроении?

– Вы разговаривали? – вспоминаю тот вечер у меня под окнами и снимаю капельницу.

– У Егора собирались на выходных. Юра, как ты, тоже весь дерганый был. – Смотрит на меня, ждет чего-то, а мне неудобно обсуждать с ним друга. – Я видел вас на свадьбе. Вы целовались. Значит, было продолжение?

– Было, мы оценили твой бокс с подарками.

– Я боялся спрашивать, думал, мало ли с кем он был, – улыбается Рома и поднимается.

Рассказываю Роме в общих чертах, что у нас происходит. Как это все связано. Мне нужен хоть какой-то совет, но вместо совета он обещает поговорить с ним, раз нам лично встречаться нельзя. А мне нужен план и инструкции.

– Я так переживаю за папу, – закрываю лицо руками, как будто можно спрятаться ото всех. И все проблемы уйдут.

– Я тут ничем не помогу, если и Юра помочь не может. Но как друг в любое время.

– Спасибо.

– Ну, ладно, Саш, не плачь. – Рома обнимает и прижимает. С ним надежно, как с братом. – Если только чуть-чуть. Выпусти лишнее и соберись. – Гладит по голове. – Потом на все посмотришь, еще смеяться будешь.

– Простите, – оборачиваемся синхронно на женский голос в дверях, отстраняемся друг от друга. – Я Валеру искала. – Смотрит на нас Варя.

– Его тут нет, Варя, привет, – отвечаю, вытирая слезы.

– Не буду мешать. – Она режет взглядом по Роману и выходит из кабинета.

Рома вздыхает и одевается. С ним и не поздоровалась.

– Я поеду, у меня еще дела. Спасибо, за лечение, Саш. Я поговорю с Юрой при встрече.

Глава 35. Юра

Я понимаю Сашины чувства, предугадываю ее ожидания. Не сдаюсь. Раз за разом перечитываю дело отца. Сопоставляю то, что она говорила, и то, что у меня есть. Тереблю следователя, чтобы искал связь, но время против нас. Второе слушание дела уже скоро, а зацепок нет. Связей между тем системщиком и истцом нет. Ни родственных, ни дружеских. Или я не там ищу, или их действительно нет. Либо третий вариант. Елисеев во всем виновен.

На столе чего-то не хватает. Достаю из шкафа часы с Фемидой. Весы у нее также перекошены. Как и вся моя жизнь. Приоритеты сбились. Погрешности относительно привычной жизни увеличились.

Рома скидывает сообщение, предлагает вечером встретиться, поговорить. Я не спрашиваю о чем, но чувствую, о ком.

На встречу еду, как на эшафот. Сейчас, как скажет, что любит ее, хочет быть с ней, я лишний. И я уступлю. Потому что они познакомились раньше. Что у них там было, так и не выяснил, но было же.

Я не готов пока к этому. Она слишком мне нравится. С ней можно отдохнуть и забыться. Кот этот смешной.

Рома за столом уже давно, заказал себе пасту. У меня аппетита нет, заказываю себе кофе.

– Юра, по нашим с тобой делам. Я тебе скину договор, почитай. Мой юрист перечитал, сказал, что все гуд. Но я хочу перестраховаться. Там сумма с шестью нулями, нельзя проколоться.

– Хорошо, скидывай и напиши до какого надо числа срок.

Я хоть ушел из юридической практики, но проверяю за юристами контракты ребят, которые они заключают. Официально работать мне нельзя, поэтому Рома компенсирует время своими картами. Знаю, что нелегально, но на одну прокурорскую зарплату жить так, как мне хочется, не получается.

– Как на работе дела? – как бы между прочим спрашивает, но его интересует что-то конкретное.

– Да как обычно. А что? – Он пережевывает, тянет время. – Спрашивай. Больше, чем тебе положено знать, не расскажу. – Усмехаюсь.

– Я с Сашей встречался на днях. – Напрягаюсь. – Она переживает, что не может с тобой поговорить. Не знает, что с отцом.

Она не обратилась к Валере, к Егору, обратилась к тому, с кем знакома ближе всего.

Я и сам бы ей рассказал, что сейчас риск особенно опасен.

– Он под стражей. Нарушил подписку о невыезде. Она итак это знает. Следственный комитет проверяет. Дальше материалы дела, мне нельзя их разглашать.

– Что ей делать?

– Поменьше рассказывать всем подряд о том, что я имею отношение к этому делу, а то меня отстранят. – Огрызаюсь. Она бы не просила узнать это у первого встречного.

– Я не все подряд, или ты мне не доверяешь?

Между ними точно что-то есть. Но я не могу просто взять и спросить что. Потому что не привык выворачивать душу, жаловаться, просить помощи. Нет, значит нет.

– Тебе доверяю, но скольким еще кроме тебя она рассказала? – Встаю из-за стола. – Мне пора, Ром. Я гляну документы.

Оставляю на столе несколько купюр за кофе и ухожу.

Тошно от всего и от всех. Домой не хочу. Хочу, чтобы никто не дергал и дал подумать.

Еду на набережную, где первый раз с Сашей целовались. Месяц с того времени прошел, а столько событий, будто полжизни мимо.

Опираюсь руками на ограждение и всматриваюсь в темную воду.

Вот зачем я позвал Сашу на выходные? Зачем сорвался? Надо было дождаться окончания суда. Поддался на соблазн, рассказывал все о себе. Знал же, что на мне клеймо одиночки. Со мной нельзя. Не одно, так второе.

Два дня отдыха, чтобы потом мучиться.

А никто не виноват, что ее отец сбежал, а у меня работа такая подозрительная, шаг в сторону на самом деле расстрел.

Теперь со стороны анализирую, насколько я ей доверяю? Не придет ли в прокуратуру с заявлением на меня? Хочется верить, что нет. Хотя обиженная девушка может быть страшна в гневе, но Сане хочу верить. Обнажать перед другими то, что было между нами, она бы не стала.

В кармане настойчиво вибрирует мобильный. Я не хочу ни с кем говорить, что-то доказывать, оправдываться. Но проверяю на всякий случай телефон. Это Варя.

– Юра, привет, ты занят?

– Нет, гуляю, – усмехаюсь сам себе. Это смешно звучит.

– Гуляешь? – Варя тоже сомневается, что со мной все в порядке. – Я мешаю?

– Нет, Варь, говори.

– Юра, я, может, не совсем с корректным вопросом, но ты с Ромой общаешься и с Сашей, я знаю. – Выдыхаю, сдерживаясь. – Что между ними?

– М-м-м…

Думаю, что ответить. Даже, если не веришь в знаки и приметы, то станешь верующим. Все уже кричит о том, что я упускаю ее. Своим решением, положением сам отталкиваю.

– Я видела их обнимающимися в больнице. – Бьет в сердце ядовитыми стрелами. Может… Все можно не так понять, если бы оно не складывалось так идеально в одну картину. – Юра?

– Мы с Сашей не общаемся.

– Почему?

– Из-за моей работы, Варь.

– А может, не из-за работы? Из-за них?

– Это я инициировал расставание.

– А она это спокойно приняла?

– Да.

– Значит, они вместе, а ей ты безразличен. Я бы не отпустила, насколько бы это ни было опасно.

Я понимаю наши с Сашей обстоятельства, но в Варе сейчас говорит коллективное женское мнение: “я бы не отпустила”. Саша не делала ничего из этого. И она все правильно сделала, что не звонила, не писала, не искала встреч. Но при этом она позвала Рому.

– Варь, я фонариком в скважину не светил, что между ними. Но да, они были знакомы еще до свадьбы. Что их связывает, я не знаю, сейчас они общаются.

– Юра, верни ее. Пожалуйста. Сделай так, чтобы они не встречались.

– Варь, ну, ты что просишь?

– Саша, она не как остальные. Она не на один раз. Если они начнут встречаться, если уже не начали, то это закончится чем-то серьезным. Если она тебе дорога, верни ее, пожалуйста. Пусть они не сделают вдвоем ошибку, а потом будут жалеть всю жизнь.

– Нельзя кого-то заставить любить, Варь.

– Да, можно только заставить страдать.

– Прости, Варя. Я не буду вмешиваться. У меня и так проблемы из-за этого. Кроме Саши я еще и работу могу потерять.

– Я должна была попробовать.

Она отключается, не попрощавшись.

Да пиздец, а не день.

Отключаю телефон, еду домой. Сегодня я ни для кого не доступен.

Дни улетают как в трубу. И я в этой трубе. Один. Еще и с Валом поцапался из-за Евы. У них ребенок. С ума сойти. Он ее простил, хочет быть с ней. Претензии, что это я два года назад помешал им, влез в отношения. Мне как будто аукается это все.

Все отворачиваются от меня разом. Как от проклятого. Хотя когда-то мы были лучшими друзьями.

На работе не лучше. Из-за выговора в начале года, будет проверка. К текущим крупным делам еще большее внимание. Лена снова появляется, просит простить.

– Прощаю, но ты должна уволиться.

– Ты идеальный, Домбровский? Всегда все делаешь по правилам?

– Может и нет, но в попытке навредить чьему-то здоровью не замечен.

– Мне сказали, что отпустят, как только найдут подходящую замену.

– Хорошо. Красивые часы, – кивает на мой стол. – Я пойду? – киваю в ответ.

Я включаюсь в рабочую рутину, суды, иски, прием граждан. Про личные проблемы и вспомнить некогда. Расслабляюсь и останавливаю рабочий марафон за полчаса до окончания рабочего дня. От нечего делать просматриваю сводку розыска. Твою мать.

Малахов Глеб Александрович, сбежал из тюрьмы.

Я знаю, к кому он придет первым, кому захочет отомстить. Чьи жизни сейчас на кону.

Что-то осекается внутри. Девчонка эта не трогает меня, но Валера так за нее переживает, у них ребенок, его ребенок. А если бы на месте Евы была Саша? Неужели я бы не защищал ее, не смотря на то, с кем она и кого выбрала? В чувствах иногда нет логики, непонятно, за что нам нравится конкретный человек. Но без него уже становится невыносимо.

Набираю номер Валеры. Только бы ответил, несмотря на то, что последний наш разговор закончился недопонимаем. Отвечает.

– Вал, привет. Выслушай, не клади трубку. Это важно.

– Говори, – соглашается.

– Я не знаю, что у вас там, но, возможно, тебе надо это знать. Касается твоей Евы.

– Уверен? – язвит. Моим словам о ней он больше не поверит. Да и плевать. Моя совесть будет чиста.

– Тебе решать, но не хочу, чтобы потом сказал, что я не предупредил. Ее отчим сбежал сегодня. Я только сейчас увидел ориентировку. Как думаешь, кого он захочет навестить первым?

Тяжелый выдох в ответ.

– Я понял. Спасибо, Юра.

– Он уже в розыске. Я сделаю запрос, чтобы за ее квартирой установили слежку. Надо его поймать, пока он… в общем, надо его найти первыми. Но к Еве он пойдет в первую очередь.

– Он не понимает, что его будут там ждать?

– Он умный и хитрый, поэтому его легко пропустить.

– Я их заберу из той квартиры.

– Я бы тоже так сделал, наверное.

– Спасибо, Юр, что предупредил. – Валера решителен, я сомневаюсь, но не могу не спросить.

– Вал, уверен в ней?

– На двести процентов.

Его уверенность заряжает. Да, пусть будет счастлив с тем, с кем ему хочется. Я и про Сашу думал сразу, что она как Юля. А оказалось, нет. Может, и с Евой ошибся. Может, теряю хватку.

– Тогда береги ее. Пока.

Хорошо, что у нее есть такой защитник. С ним безопасно. Самому себе признаться страшно, но я рад за него. Если это то, чего он хочет, что ему дорого, и есть возможность быть с этим человеком, со своими детьми.

А я даже не знаю, что сейчас с Сашей. Может, нужна помощь. А может, она попросила ее у Ромы.

Надо приобрести еще один телефон. Домбровский, можно было и раньше об этом подумать, кстати.

Покидаю здание прокуратуры и набираю своего человека.

– Что с видео? Получилось что-то?

– Юрий Александрович, часть восстановилась, могу отдать.

– Я приеду сейчас.

Я не фантазер и не мечтатель, но пока еду, визуализирую, что это поможет. Позвоню Саше и обрадую. Услышу ее голос.

Скидываю записи себе на телефон, но отчет прошу не писать. Пусть восстанавливаются все данные. Трачу весь вечер на просмотр в ускоренном режиме. Натыкаюсь на один спорный момент.

Выстраиваю всю цепочку, но вопросы, вопросы, вопросы… Одному не разобраться.

Набираю Сергея Ивановича.

– Юра? Так поздно? Что-то случилось?

– Да, Сергей Иванович, мне надо встретиться с одним человеком. Он в СИЗО сейчас.

– Кто?

– Один мой подсудимый. Есть вопросы.

– Почему не задать эти вопросы в суде?

– Сергей Иванович… Так надо. Я редко вас прошу, но сейчас мне надо. Один раз.

– Ладно, устрою.

Думаю, думаю, думаю над этим делом. Как Мюнхгаузен хочу самого себя вытянуть из этого дела, но затянуло уже.

Чтобы отвлечься просматриваю контракт, который прислал Рома. Для него это важно. У меня мысли в другом месте. С другим человеком. Просматриваю бегло. Вроде все в норме.

Перебираю свои дела, ищу повод оказаться в СИЗО по другому делу. Все должно быть чисто.

Возвращаюсь к контракту. Еще раз читаю заново.

Она с ним была. Мысли уносит. Что у них было, только им известно. А вдруг ничего не было? Вдруг есть шанс все вернуть. Я хочу. Очень хочу. Сейчас как никогда это понимаю.