Текст книги "Капкан на прокурора (СИ)"

Автор книги: Ольга Тимофеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Глава 30. Саша

– Саш, подашь противень? В том шкафчике. – Юра кивает на навесной шкаф возле меня. Мой мужчина готовит ужин, потому что уже проголодался. Я не вмешиваюсь, только помогаю и с наслаждением наблюдаю. Втихаря снимаю его, пока не видит.

Улыбку не сдерживаю. Ну, классно же с ним. Я спрыгиваю со стола и подхожу к Юре со спины. Обнимаю и, поднявшись на цыпочки, целую в основание шеи. Заглядываю через плечо. Юра с полуулыбкой на лице раскладывает мясо.

Даже через футболку чувствую сейчас, как расслаблен и открыт. Пусть флер недосказанности остался, но самое главное он услышал и принял это.

– Я начинал юристом. Дела разные были. Все хотелось попробовать. Интересно было именно найти выход из ситуации. Повернуть дело в сторону клиента. Увидеть проблему в нескольких плоскостях. Миша и Марк из того периода. А потом захотелось большего. Юрист ведь просто защищает права. Мне хотелось в самом эпицентре оказаться. Чтобы не только бумажки перекладывать. Появилось место следователя. Тоже интересная работа, но почему ушел, знаешь. После того случая захотелось еще большего, влиять, добиваться правды и справедливости. Тут нашел удовлетворение. Иначе взорвался бы на любой другой работе и чем старше становился, тем сильнее понимал. Мне нужен постоянно этот выброс энергии куда-то.

– Сажать кого-то это выброс энергии?

– Сажать преступников – это выброс энергии. Это не передать. Я начинал помощником прокурора. Ни одного дела не пропустил. Все изучал, анализировал. Если получалось, с адвокатами общался. Потом поймал преступника, который жил спокойно на свободе, повысили. Работы было до фига, приходилось и до полуночи задерживаться, чтобы успеть все. Зато сумел выстроить систему так, что теперь все успеваю и вовремя еду домой.

Остаток вечера и воскресенье проходит в каком-то эйфорийно-замедленном темпе. Мы никуда не торопимся. Живем этим днем. Этими выходными. Друг другом.

Как бы ни хотелось, но следующий день все-таки наступает.

Я с тоской покидаю это место. Приятное до теплоты возле сердечка место. И воспоминания с ним останутся такими же.

Мы возвращаемся в город, чтобы окунуться в наши проблемы и дальше выплывать из них. Только теперь вместе.

– Саш, мне очень хотелось бы провести с тобой эту ночь, но завтра на работу. Нас не должны видеть вместе.

– Я понимаю. – И принимаю его опасения. – Когда увидимся? – Против моей воли голос срывается.

– Давай завтра вечером, после работы.

– Если мне закроют больничный, то завтра надо выйти в ночную смену.

– Тогда во вторник.

– Там вторая ночь.

– Днем я работаю. Остается среда.

– Да. – Соглашаюсь. Так надолго расставаться невыносимо, но и раньше никак. Я уже начинаю скучать.

По радио играет музыка, но заглушить мысли, подпитываемые тоскливыми чувствами, она не может. Я отвлекаюсь только, когда звонит папа.

– Да, пап, – отвечаю на входящий. Боковым зрением смотрю на Юру, хочу быть уверенной, что он слышал. Юра тут же сжимает крепче руль, сосредотачивается на дороге. Слышал.

– Детка, я заеду к тебе? Есть дело.

– Хорошо, пап, только я не дома. Буду, может… – прикидываю расстояние, плюс они не должны пересечься. – Где-то через час.

– Если приеду раньше, подожду. До встречи, дочка.

Папа отключается. Юра все слышал. Обсуждать и нечего особо. Молча едем до дома. Не хочется испортить то, что недавно склеилось и еще толком и не укрепилось.

Юра помогает донести вещи до квартиры. Нас встречает Ахилл. Трется о мои ноги, мурчит. Скучал. Когда в моей жизни появился Юра, Ахиллу внимания стало перепадать меньше.

– Я не буду оставаться, Сань.

Киваю. Это я тоже понимаю. Из-за папы. Вслух произносить не надо.

Я обнимаю Юру за талию. Утыкаюсь лицом ему в шею. Вдыхаю хорошо знакомый и будоражащий аромат. Люблю его.

– До среды, – Юра обнимает, прижимает к себе. – Будь аккуратна, Саш. – Берет мое лицо в руки и мягко, глубоко целует в губы. Страстный поцелуй закончился бы горизонтальным положением, но сейчас не время.

Я отпускаю, хотя больше всего на свете хочу, чтобы он остался. Закрываю дверь и иду к окну, чтобы проводить.

Под окнами папина машина.

Ураган тревоги проносится по венам. Они встретятся сейчас…

Я жду, когда кто-нибудь из них выйдет из подъезда, но вместо этого, звонок в дверь. Проверяю глазок. Папа. Один. Я и выдыхаю, и подвисаю.

Быстро открываю дверь, здороваюсь и обнимаю его.

– Привет, Сашуня, – разувается и взволнованно меня осматривает. – Ты как? Как нога?

– Уже лучше, пап.

– Иди сюда, – не раздеваясь, берет меня за руку и ведет на кухню, к окну. – Саш, это прокурор, который был в суде. Это не совпадение, что он просто так тут оказался.

Я наблюдаю за Юрой со спины, как идет к своей машине.

– Не совпадение. Он привез меня домой. – Папа поворачивает голову ко мне. Ждет объяснений. – Я с ним уезжала на выходные.

– С ним?

– Да, пап. Я все ему рассказала, он обещал разобраться с твоим делом и помочь.

– Саша.… Ну, зачем?! Ты что с ним, чтобы мне помочь?

– Нет, пап, нет.

– А что тогда? Что между вами?

– Прости. Ты сказал, что я могу с ним общаться, чтобы быть в курсе дел. А я… Не знаю, как сказать. Мы не встречаемся, потому что нам нельзя. Если кто-то узнает, его могут уволить. Но я не могу этому сопротивляться. Он мне нравится. Я ему тоже, поэтому, чтобы быть со мной, он сделает все, чтобы ты был на свободе, и это не стояло между нами.

– Наверное, среди прокуроров тоже могут быть хорошие люди, но, Саша, это не лучший вариант.

– Почему?

– Хочешь жить с человеком и трястись за свою жизнь?

– Я тебя не понимаю, – смотрю, как Юра садится в машину.

– Во-первых, он сажает людей в тюрьму, у него, скорее всего, бесконечное число врагов. И знаешь, что это за машина?

– Ауди.

– Не просто Ауди. Бронированная. Понимаешь? – Юра оглядывается на мои окна. Замечает нас с папой, но никак не реагирует. Уезжает. – Человек, который не переживает за свою безопасность, не покупает бронированную Ауди.

Провожаю отъезжающую машину.

– Пап, он говорит, что тебя подставил тот, кто хочет занять твое место или тот, кому ты мешаешь какое-то дело провернуть. А еще Юра сказал, что тот парень, который стер записи, он связан с ними. Он не сам это сделал.

– Почему? – Папа разворачивается ко мне.

– Юра говорит, что иначе он бы молчал и не лез. Он работал следователем и прокурором, разбирается в этом. Он вообще думает по-другому. Не так, как мы.

– Хм. И что?

– За этим электронщиком надо понаблюдать или узнать, что его может связывать с теми, кто тебя подставил.

– Про это мы не подумали. О записях от тебя узнал?

– Да, я случайно проболталась, он сразу же зацепился за это. Но это дало зацепку перенести слушанье. Он сделал это ради меня. И еще… Юра сказал, что записи могли удалить, потому что там было что-то, что тебя бы как раз оправдывало.

– Интересно…

– У него все в голове складывается один к одному, а если что-то не логичное, то он сразу за это цепляется и раскручивает.

– Мне бы с ним поговорить.

– Нельзя, пап, он прокурор, ты подсудимый. Ему и со мной встречаться и общаться нельзя, но… мы не можем друг без друга.

– Хм. Я бы хотел познакомиться с тем, кто нравится моей дочери. А получается, что закон против этого.

– Мы тебя вытянем, тогда и познакомишься.

– Ладно, с прокурором я понял. Если что-то будет еще известно, рассказывай. Я по другому к тебе пришел. Вот бумаги. – Достает папку.

– Что за бумаги?

– Мои счета и имущество арестовали, пришлось напрячь кое-кого и часть переоформить на тебя, чтобы оставить что-то для тебя.

– Папа, не говори так, будто тебя посадят. Все разрешится. Я уверена.

– Сашунь, – папа обнимает и притягивает к себе. – Ты самое дорогое, что у меня, я хочу, чтобы это все досталось тебе.

Чуть раньше бы, пап… Чуть раньше.

Это, пожалуй, единственный секрет от отца. Он бы не одобрил, и я не хочу его расстраивать. Если бы на пару месяцев раньше. Не было бы видео, не было бы ничего.

– Мау, – подает голос Ахилл.

Папа наклоняется и берет его на руки.

– Сама похудела, а кота откормила.

– Ничего я не похудела. Но он, – киваю на кота, – действительно много есть. Иногда мне кажется, что я работаю, чтобы его содержать.

Мы проводим с папой около часа. Пьем чай, вспоминаем детство. С ним я расслабляюсь и отпускаю хоть ненадолго ситуацию.

Пап уезжает через час, я разбираю вещи, принимаю душ, ложусь в кровать и открываю сообщение от Онежи.

Онежа: “Ты вернулась?”

И два пропущенных следом.

Саша: “Вернулась. Все хорошо”

Онежа: “Мы тебя вычислили. Ты была с Юрой?”

Откуда? Или он сам проболтался?! Хотя… так даже проще.

Саша: “Да. Но об этом никто не должен знать”.

Саша: “Его за это могут уволить”

Онежа: “А что такое?”

Саша: “Он прокурор в деле моего отца. Но хочет помочь”

Онежа: “Ничего себе. От меня никто ничего не узнает. С Егором поговорю. Я рада за вас ❤”

Я тоже рада за нас. А еще хочу, чтобы все скорее закончилось, и никто нам не мешал.

Саша: “❤”

От Юры ничего. Он так быстро уехал, что я забыла попросить написать, когда будет дома. Хороший повод.

Саша: “Ты дома уже?”

Юра перезванивает, я сразу отвечаю.

– Да, дома. Надо закончить кое-что, хотел потом тебе перезвонить.

– Я, наверное, спать буду ложиться.

– Что-то случилось?

– Нет. Папа приезжал…

– Я его встретил. Узнал.

– Он тоже тебя узнал.

Шумно вздыхает, Юре это не нравится. Но он ничего не говорит.

– Что ты ему говорила?

– Все, у меня от папы нет секретов.

– Черт, Сань, – выругивается, – зачем? – голос становится жестче. Как у папы, когда он отговаривал с ним видеться.

– Папа не расскажет никому, Юр. Я ему доверяю.

– Я не доверяю. Ты не понимаешь что ли?

– Юра, послушай…

– Саш, – перебивает меня, – я просил не делать ничего лишнего.

– Это мой папа, и он тут точно не лишний.

– Хочешь, чтобы меня отстранили?

– Нет, я обещаю, что папа ничего не расскажет.

– Саш, ну, ты же не глупая.

– Папа не расскажет.

– Что ты заладила? Не расскажет-не расскажет. Ты не понимаешь, что ли?

– Что я должна понимать?

– Смоделировать тебе ситуацию? – Я молчу. – К нему приходят и угрожают, либо его дорогая и любимая дочка остается целой и невредимой или он рассказывает все. Он и про нас расскажет.

– Ты детективов пересмотрел, Домбровский? Во-первых, я обычная медсестра, кому я нужна?! Угрожать мне будут… Не смеши! А во-вторых, ты тут причем, чтобы тебя подставлять? Не нагнетай.

– Сегодня бесполезно с тобой говорить. Обдумай все, завтра напиши. Спокойно ночи.

– Спокойной, – огрызаюсь в ответ и отключаюсь.

Знала, что когда вернемся, все не будет так же просто и легко. Первые сложности и непонимание атакуют и проверяют нас на прочность. Но перезванивать и писать я не буду. Я ничего плохо никому не желаю. Наоборот, хочу, чтобы всем было хорошо.

На следующий день не пишу. Он тоже.

Глава 31. Саша

Мы не видимся и не разговариваем уже два дня. Я первой не пишу, чтобы “не подставить” его. Я понимаю, о чем я говорю, но я не трезвоню направо-налево, что у меня происходит.

Юра объявляется первым во вторник вечером.

“Выйдешь на пару минут? Я на парковке возле клиники. Жду тебя в машине”.

Ради меня приехал. И я соскучилась не меньше.

Отпрашиваюсь у Валеры на пятнадцать минут, накидываю куртку и выбегаю на парковку. Юрина машина стоит в тени. Еще одна мера безопасности.

Накидываю капюшон, проскальзываю под камерами и через минуту занимаю пассажирское сидение. Тут тепло и пахнет моим любимым ароматом.

Разворачиваюсь к Юре. Он, не скидывая моего капюшона, запускает одну руку мне под волосы и за шею притягивает к себе. Целует глубоко, жадно. Сжимает шею, вторая рука скользит по бедру.

Я кладу ладони ему на грудь. Через рубашку чувствую сердцебиение. Оно из-за меня так сходит с ума.

Стягиваю ботинки, скидываю куртку и перелажу к нему на колени.

И тут же оказываюсь в крепком капкане рук.

– Я соскучилась, – эмоции и чувства через край сейчас. Растворяюсь в моменте. Юра только обнимает и целует в ответ, но делает это так страстно, что я ощущаю его.

– До утра тут? – Наконец отрывается от меня и шепчет.

– Да. Никак раньше.

Он обреченно выдыхает. Мы оба работаем, никто не может отказаться и подвести.

Снова целуемся. Неприлично. В машине на парковке перед клиникой. Кажется, что прошло пару минут, но, когда смотрю на часы, время выкинуло нас из реальности уже на двадцать.

– Мне пора, Юра. – Утыкаюсь лбом в его лоб. – Мы завтра увидимся?

– Да, я заеду после работы.

– Осталась бы тут с тобой на всю ночь. – Не хочется уходить, и я усилием воли заставляю себя.

Юра усмехается.

– Я знаю. Давай, иди, работай. – Сжимает напоследок попу и помогает мне вернуться на пассажирское сидение.

Я обуваюсь, натягиваю куртку и, еще раз поцеловав его, оставляю одного. Он не уезжает, пока я не захожу в клинику.

Быстро переодеваюсь и возвращаюсь в кабинет.

– Александра, – улыбается Доронин, по отделению слухи поползли, что ты бегаешь к кому-то на свидания в рабочее время.

– Пациент, – усмехаюсь в ответ, – ему нужна была лечебная доза поцелуев. Валер, ты скоро уходишь?

– До конца месяца работаю.

– У меня контракт до марта. Я могу еще подумать?

– Конечно, Саш, я не заставляю, ездить дальше, зарплата поначалу будет меньше, мне надо время, чтобы вникнуть во все, набрать обороты. Но вытянем.

– Я завидую тебе, у тебя какая-то цель, идея…

– Подожди, Саш, – Валера отвлекается на телефон. Я убираю в процедурной. Все еще не решила, переходить ли к нему. Работать с Дорониным привыкла, но и к месту этому привыкла. Тут все известно. – Рома, привет… – Замираю, вслушиваясь в знакомое имя его друга. – Хорошо, я тебя встречу. – Вскакивает и идет к выходу.

– Что-то случилось? – Окликаю Валеру.

– Да у Ромки опять обострение гастрита, сейчас к нам приедет. Подготовь капельницу с но-шпой.

– Хорошо.

В прошлый приступ мы и познакомились…

Когда Валера привозит на каталке, сложившегося пополам Романа, у меня все готово.

– Саша, давай в процедурную его.

– Привет, – тихо мне шепчет, – Вал, меня вырвет сейчас.

– Саш, подожди с капельницей, промоем желудок сначала. – Командует Доронин, – Алкоголь пил?

– Нет, – выжимает из себя слова Роман.

– Давай, Саша.

Кабинет наполняет тошнотворный запах, но я видела всякого, этим не удивишь. Ждем, когда Роме полегчает.

– Саша, теперь ширму, и ставь капельницу за ней.

– Вал, давай таблетки, – стонет Рома.

– На меня смотри, если тебя опять вырвет, толку не будет.

– Ладно, – выдыхает и закрывает глаза.

– Рома, разговаривай со мной, – говорю с ним из-за ширмы. Ему нельзя так. От вида крови, он сразу теряет сознание. – Как у тебя дела? – зажимаю на руке вену.

– Хреново, Сань.

– Сейчас легче станет, – дезинфицирую место, куда буду ставить капельницу.

– Ром, ну я же говорил про диету, – помогает Валера.

– Несколько месяцев нормально все было. Я ел немного обычную еду.

– У тебя своя обычная еда. Диет-стол называется.

Ставлю капельницу.

– На меня смотри, не думай ни о чем.

– Так хреново, Вал.

– Я догадываюсь. Останешься тут. Мы с Сашей дежурим. Утром анализы сдашь, я назначу лечение тогда.

– Да у меня ничего нет с собой.

– Мы выдадим, – выхожу из-за ширмы и проверяю его.

Он прикрывает глаза и расслабляется. Лекарство начинает действовать.

– Ром, предполагаю, что надо будет несколько капельниц поставить в течение недели. Поэтому готовься поездить.

– Ой, нет.

– Да.

– Я только тебе и Сане доверяю.

– Можешь с Сашей договориться, чтобы она тебе ставила. Мне все равно, кто это будет. Но ты прошлый раз спустил лечение, хочешь, чтобы язва образовалась?

– Бр-р, нет.

– Тогда будешь делать, как говорю.

– Ладно. Долго там еще? У меня голова кружиться начинает.

– Не долго.

– Сань, – зовет меня, – выручишь?

– У меня работа, а к тебе слишком долго добираться.

Валера ведет бровью. Да, я знаю, где живет.

– Я сам к тебе могу домой или в больницу, если у тебя смена.

– Ладно. – Пожимаю плечами. – Можно и так.

Они же с Юрой друзья. Я объясню все, Юра ревновать не должен.

Глава 32. Саша

Просыпаюсь от жужжания мобильного телефона на столе. Юра. Два часа дня. Я отдыхала после ночной смены.

– Да, алло, привет.

– Саш, сможешь собраться за двадцать минут?

– Что случилось?

– Я освободился раньше, хочу с тобой кое-куда съездить, – идея мне нравится, но его тон – нет.

– Хорошо, если надо, поеду. Как одеваться?

– Обычно. Удобно. Я напишу, когда подъеду.

Я собираюсь. Обычно. Удобно. Но иногда лучше бы дерзко и спонтанно.

Спокойно, Саш. Он всегда по телефону так общается. Надо просто привыкнуть.

Юра как по таймеру через двадцать минут скидывает сообщение, что подъехал.

Я надеялась, что он поднимется, и мы хотя бы какое-то время побудем наедине, но он не предлагает. Сдержанно здоровается, быстро целует в щеку. Ничего похожего на то, что было вчера вечером.

Заводит автомобиль и покидает мой двор.

– Куда мы едем? – Делаю вид, что не замечаю его состояния и напряжения.

– Узнаешь. – Юра кратко отвечает и сосредоточенно ведет машину.

Кончики пальцев покалывает от волнения. Я невольно сжимаю их, растираю друг о друга. Юра где-то в своих мыслях, немногословен сегодня. Что-то происходит, но я не понимаю. И предчувствие, собирающееся в груди, подсказывает, не лезть с расспросами.

Спустя время тормозим возле здания, огороженного высоким забором с колючей проволокой наверху. Юра молча смотрит вперед, собирается с мыслями или силами. Я рассматриваю в окно территорию. Сквозь тонкие решетки заметны люди в белых медицинских халатах, переходящие из корпуса в корпус.

К горлу подступает тянущая тошнота. Чтобы унять запредельное волнение, делаю глубокий вдох и выдох. Это больница? Но на ту, в которой работаю я, не очень похожа. С оградой обычно спецучреждения.

– Куда мы приехали? – шепотом спрашиваю.

– Пойдем. – Кивает вперед и первым выходит из машины.

Пока Юра обходит машину, чтобы открыть мне дверь, я глубоко выдыхаю. Сбрасываю скопившееся в теле напряжение и покидаю автомобиль.

Юра берет меня крепко за руку. Как будто ему нужна моя поддержка сейчас.

Я, не задумываясь, сжимаю его руку в ответ.

Проходя мимо входа на территорию, читаю надпись: “Психиатрический центр”.

Легкие сводит от муторного чувства страха. Ноги слабеют, сопротивляются туда идти. Я невольно притормаживаю. Ничего хорошего там не ждет. Еще и Юра молчит. Не успокаивает никак. Нагнетает своим настроением и мрачностью.

Молча кивает и делает шаг на лестницу. Я за ним. Входим в просторный холл здания. Медицинский запах с примесью антисептика уже родной.

Тут и монотонное гудение, и излишне громкий смех, бессвязные песни. Серость стен тут же вытягивает из меня окончательно хорошее настроение. Так себе свидание.

– Где мне найти Самойлову Елену Алексеевну? – Юра спрашивает в регистратуре.

– Она в комнате досуга.

Мы идем по коридору, Юра тут держится уверенно, ему знакомо это место. Не первый раз.

Женщина, по возрасту, как моя мама сидит возле окна и вяжет на пальцах. Но это не его мама. Ее я запомнила.

– Саш, побудь тут. – Юра кивает мне остаться возле входа. – Не надо со мной идти. Просто наблюдай, я потом все объясню.

– Я поняла, хорошо.

Остаюсь в стороне.

Женщина увлеченно что-то скручивает из ниток, не обращает внимание на то, кто к ней пришел.

– Здравствуйте, Елена Алексеевна. – Женщина поднимает голову, когда слышит его голос.

– Юрочка, здравствуй. – Откладывает вязание и обнимает его. – Ты как?

– Все хорошо спасибо, – Кивает ей и натягивает улыбку. – Вы как?

– Да как я… Юленька давно не заходила. Я все жду-жду, она не приходит.

Я то на Юру смотрю, то на нее. Он опускает взгляд.

Желудок скручивает. Я обнимаю себя руками, чтобы закрыться от этого места.

– Увижу, передам, чтобы зашла, – успокаивает голосом.

Какая такая Юленька?

– Так, а как же она сама придет, Юрочка? Надо, чтобы ее из сада кто-то забрал и привел ко мне. – Выдыхаю, когда понимаю, что про ребенка. И снова напрягаюсь. Чьего ребенка?! – Паша пусть приведет. Я ей кофточку новую связала. – Женщина поднимает спутанные нитки и показывает Юре. – Смотри, какая красивая.

Он кивает. Мы оба понимаем, что это просто куча ниток. Но я не вмешиваюсь.

– А ты все следователем работаешь, преступников ловишь?

Следователем? Это же давно было. Ничего не понимаю, но вопросы задавать нельзя.

– Да, ловлю. Развелось, тьма. Может, вам что-то нужно?

– Когда у нас-то ремонт закончится? Паша сказал быстро сделает и заберет меня, а все не приезжает.

– Уже обои клеит.

– А какого цвета купил-то? Не фиолетовые надеюсь? А то слушает продавщиц.

– Все как вы хотели, так и сделал.

Они говорят ни о чем и смысла в этом нет, но что-то его держит возле этой женщины.

А страшнее от мысли, зачем он показывает это мне. Он ничего не делает просто так.

– У нас полдник. – В комнате появляется медсестра, – посетители расходятся. Елена Алексеевна, идем.

Женщина уходит. Юра берет меня за руку. Она ледяная. У моего горячего прокурора ледяные руки.

Все молча. Молча садимся в машину. Молча отъезжаем.

Сама боюсь начать разговор. Юра какой-то не такой. Всегда как есть, сегодня будто ему надо решиться на что-то. Рассказать мне. Я мысленно готова ко всему. Это вероятно, кто-то из тех, кого он посадил или осудил.

– Кто эта женщина?

Я начинаю разговор первой.

– Помнишь, я тебе рассказывал про девушку, с которой у меня была связь.

– Да.

Только не ребенок. Только не общий ребенок.

– Я тебе тогда не все рассказал. Она познакомилась со мной, втерлась в доверие, потом подвела к тому, что ее брат за решеткой. Я начал вникать в ее дело и выяснил, что это не брат, а ее любовник. Это она так ему захотела помочь. Через меня.

Не надо быть особенной, чтобы не увидеть параллель с моей историей.

– И?

– Я не помог, усадил его по полной. Он преступник.

Зато Юра не проводит аналогий. Как будто мой случай совсем другой.

– Я тебя не обманывала, ты знаешь, кто мой папа. – Я напоминаю сама. Не хочу, чтобы думал, что я чем-то на нее похожа. Может быть, по началу. Чуть-чуть. Но в одну кровать мы точно легли не поэтому.

– Знаю. И сразу подумал, что ты из той же истории. Еще в суде, как тебя там увидел.

– Юр, а зачем ты мне все это рассказываешь сейчас?

– Эта девушка погибла. Кто-то подстроил аварию. Меня отстранили. Улик не было, но я чувствую, что это те, кто думал, что она предала своего парня, когда встречалась со мной, чтобы его спасти.

Ну, это ведь точно не потому, что у них остался ребенок… Только не это. Я не хочу. Зная еще его отношение к детям…

Мы паркуемся у меня во дворе. Выходим из машины. Юра берет меня за руку и тянет на детскую площадку. Разворачивает, обнимает. На улице уже смеркается.

– Саш, ее отец умер через месяц после дочери, а мы сегодня ездили к ее матери. – Я поднимаю на него глаза. К матери? – У нее начались проблемы с психикой, ты видела.

– Ее звали Юля?

Юра кивает, наклоняется и касается губ. Осторожно, нежно. Слишком проникновенно и с сожалением.

Выдыхает и отстраняется.

– Вас что-то связывает кроме ее матери? – Аккуратно спрашиваю, чтобы узнать про общих детей.

– Нет. Знаешь, зачем туда езжу? – Не ждет моего ответа. – Чтобы напоминать себе, что со мной рядом опасно. Саш, со мной, – выделяет голосом последнее слово, – рядом опасно. Очень опасно. Я люблю свою работу, но близкие постоянно под угрозой. Для тебя опасно. А я не хочу и не могу тобой рисковать.

– Ты хочешь меня бросить? – Молчит. – Чтобы не было обязательств передо мной и моим папой?

– Нет, Саш, я объяснил почему.

– А как же твои родители, за них ты не волнуешься? Им не опасно с тобой? – провоцирую.

– Опасно, но это родители. Как бы не было дальше, они всегда ими будут. Я не могу от них отказаться.

– А от меня можешь? Так легко?!

– Саш, мы не дети. Не цепляйся к словам. Ты поняла, о чем я. И для них я создал максимальную безопасность.

– А для меня нельзя?

– Ты готова сидеть в квартире круглые сутки и никуда не выходить? Ты мое уязвимое место. Сейчас особенно.

– Я думала что-то большее, чем уязвимое место.

– Саш, слишком большее, настолько большее, что я не могу тобой рисковать.

– Без меня проще, да? Не надо защищать. Не надо бояться потерять работу. Не надо искать оправдания преступникам.

– Саш, не надо. Временно разойдемся, пока до суда. Ни я, ни твои родители не хотят, чтобы с тобой что-то случилось.

– Моей матери плевать на меня.

– Отцу тоже?

– Я не пойму только, ты за работу переживаешь или за моего папу?

– За работу. Так тебе понятней?

– Понятней.

– Саш, не рви мне душу. Я не бросаю тебя. Ты мне очень нравишься, но сейчас надо расстаться.

Я умом понимаю, что он вроде бы прав. Так надо. Но как будто за всем этим что-то другое. Нельзя вот так прервать что-то, а потом продолжить. Так, как прежде, уже не будет. Это как остановить на середине лечение, а потом удивляться, почему стало хуже?

– Знаешь, на свадьбах такую фразу говорят, обычно. …И в горе, и в радости. Так вот это не про тебя.

Сверкает взглядом, сжимает губы, чтобы не ответить.

Я разворачиваюсь и иду к подъезду. Молюсь, чтобы передумал. Чтобы остановил. Но он уже все решил. Выдвинутых обвинений и мнений не меняет.

За спиной хлопает дверца автомобиля. Я захожу в подъезд и оборачиваюсь назад. Ловлю взглядом уезжающий автомобиль.

Он не поможет папе. Это я уже теперь точно понимаю. Я рассказала ему все, теперь он с легкостью использует это против нас.

Ушел. Вскрыл сердце мне, как консервную банку, и оставил только острые, рваные края, чтобы после него, никому уже была не нужна.