Текст книги "Ком 8 (СИ)"

Автор книги: Ольга Войлошникова

Соавторы: Ольга Войлошникова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

14. ПО НОВОМУ БОЕВОМУ РАСПОРЯДКУ

ПЕРЕДЫШКА

Однако ничего сверхстрашного не случилось. Целитель графа Орлова показал себя молодцом, залечив гарнизону все полученные раны. Он вообще трудился с утроенным энтузиазмом после того, как атаман сообщил ему, что целители тоже вносятся в общий список на награждения и выплаты. Даже палец Ивана, чудом найденный застрявшим в приборной панели, умудрился приживить. Так что когда вечером из Бидара прибыл курьер с депешей, в которой наши славные жёнушки задавали два основных вопроса: «Всё ли у остальных в порядке? И почему вы не отвечаете на телефонные вызовы?» – Иван с чистой совестью отписал за нас всех, что «Все бодры, веселы, полностью здоровы, а на запросы не отвечаем по причине опасности нахождения телефонисток на коммутаторе. По возможности пришлите ещё снарядов и патронов по старому списку. Любим. Целуем!»

С этим же курьером он всё-таки отослал Шурочку, Ларису и ту третью безымянную девицу под крыло Орлову. Телефонистки снова пытались героически плакать, но великий князь был непреклонен:

– Барышни, я понимаю вашу ответственность и самоотверженность, но условий для исполнения ваших обязанностей сейчас нет, вы сами видите. Как только ситуация разрешится, вы будете возвращены на место службы.

Внутри горы то нарастали, то спадали гул, скрежет и каменные раскаты. Земля под ногами то и дело вздрагивала. Все ожидали очередной попытки прорыва. Какой уж тут коммутатор?

Находиться сейчас во внутреннем дворе крепости было крайне опасно. Атаман запретил перемещения по нему без ограждающих артефактов, которых было крайне мало. Именно под их защитой и под неусыпным прикрытием «Детин» и пулемётных расчётов хозвзвод собирал рубиновые обломки. Складывали их в кухонные баки, бидоны и кастрюли. Особо крупные валили так – навалом, в углу столовой. Эти крупные куски, в точности, как было указано в письме Смита, никак не хотели превращаться окончательно в камни, они гнулись, словно огромные пласты смородиновой пастилы, но не ломались.

– Пилить, что ли, господин атаман? – спросил кто-то из унтеров. – Там в поварне пила есть.

Перекопань на минуту задумался, нахмурив всё лицо. Решил:

– Нет! Пилить не будем. Там господа из магических отделов решать будут. Вдруг да придумают под какой крупный артефакт или накопитель приспособить? А приспичит им – сами и распилят, как следовает. Так сваливайте.

Рядом с самым входом в шахты шуровали лисы. Естественно, накинув невидимость. Если приглядеться, можно было отследить, как то в одном, то в другом месте исчезают куски рубинов. Сперва самые крупные, потом помельче. Они будут мелькать там, пока не дойдёт до самых маленьких и площадка окончательно не очистится. Или пока не начнётся новый прорыв.

Чуть дальше, напротив входа, снова стоял сменяющийся каждые десять минут дежурный и зачитывал в рупор ультиматум на аглицком языке. Впрочем, надежд на положительную реакцию не было.

– Это что ж выходит? – Петя сидел и считал, прикидывая что-то на листке бумаги.

– Ну и чего выходит? – вежливо поинтересовался я.

Да, Иван пошёл показать целителю ещё раз руку, а мы оба устроились в тени «Святогора», которому ремонтники наскоро подлатали брюхо и ценой титанических усилий за несколько часов восстановили опору. Пока Серго отбыл в госпиталь, Иван предложил мне занять место второго стрелка в их экипаже. В этом был резон. Садить за пулемёт бойца, не приученного стрелять на ходу – дело гиблое. Никого из курсантов он привлекать тоже не хотел – слишком высоки риски были внутри двора. Хаген на «Пантере» оставался снаружи, руководить МЛШ – вот кто великолепно с этой задачей справлялся! Высшая Венская школа пилотирования – это вам не хухры-мухры! Да с отличием. Мало чем от нашего Тверского командного отличается.

В общем, согласился я.

«Саранчу» скрепя сердце доверил Урдумаю. Неплохо себя парень показал. Стрелком к нему сел Швец, а место Антона в «Пантере» батя застолбил! Я, грит, так-то ещё в силах, снаряды покидать могу!

И вот в такой диспозиции сидим мы с Петром в «Святогоре» прямёхонько около ворот, потому как по задумке отцов-командиров, как только появляются рубиновые каторжане, мы встаём прям в воротную арку и пытаемся максимально замедлить их выход за ограду – будь они хоть с таранным камнем, хоть без камня. Ивана ждём, а Петя всё в своей бумажке чиркает.

– Смотри. Получается, что решение лорда Престона загнать и запереть в восьмом штреке одномоментно большую группу людей погрузило систему маноциркуляции внутри данной аномалии в некоторый…

– Клинч? – предложил я.

– Я бы сказал «ступор», но так даже лучше, – согласился Петя. – Превращение всех объектов произошло, но энергии едва хватает на то, чтобы поддерживать их жизнь.

– Может, и не хватает? Ты откуда знаешь?

– А может, и не хватает, – снова кивнул Петя.

– Слушай! – вдруг пришла мне в голову мысль. – Может, поэтому аномалия с такой страшной силой энергию из окружающего пространства и тянет?

Петя уставился на меня ошалело:

– А ведь действительно! Надо это срочно записать! Вдруг погибнем, пусть хоть прочитают потом, кто нас найдёт.

Ну, очень оптимистично, куда деваться!

Пока Петя записывал, как раз пришёл Иван, которому Витгенштейн заново изложил нашу теорию, присовокупив:

– Итак, вся система была в ступоре. Этакое болезненное равновесие на пределе сил. И вот один из элементалей получает порцию живой горячей крови.

– Та-ак? – с интересом подбодрил его Иван.

– Как мы знаем, во многих примитивных магических практиках кровь является мощным энергоносителем. Говорят, здесь, в Индии это чрезвычайно распространено. Не исключено даже, что сама эта аномалия является изначально завязанным на крови искусственно созданным древним конструктом – чем-то вроде гигантского маноаккумулятора…

– Сомнительно, но пусть. И дальше?

– Дальше элементаль вступает в схватку с превосходящими силами противника и гибнет. Внимание! Он выключается из системы обеспечения. И высвобождённой энергии хватает, чтобы разбудить троих новых.

Иван прихватил подбородок и хмыкнул:

– Не бьётся. Выходит, каждый раз втрое больше прежних будет, а в третьей атаке их было точно больше девяти!

– Одиннадцать их было! – вскочил Пётр. – Одиннадцать, я успел посчитать! Потому что не втрое против прежних считать надо, а втрое против всех, из системы выбывших! А не двенадцать, потому что один шибко здоровый был, который на «Святогора» кинулся.

– Или один остался внутри, – предположил я. – Такое тоже может быть. Или не один.

– В любом случае, – Сокол нахмурился, – наклёвывается неприятная прогрессия. Даже если взять в примерном приближении, в следующей волне может выйти от сорока до шестидесяти элементалей. – Он оглянулся на возвышающуюся позади нас арку. – Нет, братцы. Запирать ворота нами мы не будем. Гиблое дело.

– А я говорил! – сразу сказал Витгенштейн. – Втопчут нас в дорогу, одна лепёшка останется!

– И был прав, – Иван хищно улыбнулся. – Мы уж лучше снаружи, с нашей молодёжью побегаем. А вход можно и брёвнами забить.

– Или не забивать, – сказал я. – Дался вам этот вход! Вы хотите каменюк этих во дворе задержать, чтоб пушкам работать легче было? Так они через стены полезут, друг по другу. Ищи их потом! Лучше уж пусть ломятся в том месте, где мы их ждать будем.

– Тоже верно! – Сокол прищурился, потёр приращённый мизинец. – Так! Я к атаману – и будем за стену отходить.

ЧЕТВЁРТЫЙ ПРОРЫВ

Ко всеобщему сожалению, прогноз Витгенштейна подтвердился чуть более чем полностью. Следующий выход элементалей состоялся в самом начале ночи, едва только тьма успела упасть на джунгли.

Не знаю, какие соображения двигали этими существами (и были ли они вообще, эти соображения?), но темнота здорово сыграла нам на руку. Потом. А сперва они вырвались из шахтных туннелей, словно выплёскивающаяся раскалённая лава. Их было пять или шесть десятков, около того. В этот раз некоторые из них даже были вооружены – выломанными балками, кусками рельс или искорёженной техники. «Святогор» стоял за полукольцом МЛШ, чётко против распахнутых входных ворот, и со своего места мне было отлично видно, как вырывается на поверхность эта дикая толпа. Если бы они были лучше… нет, если бы они были хоть как-то организованы, у них могло бы что-то и выйти.

– Вы заметили, они двигаются быстрее предыдущих? – уронил Иван, внимательно вглядываясь в происходящее.

– Но не все, – возразил я. – Чем крупнее, тем быстрее. Поди, энергию на себя оттягивают?

Дружно рявкнули пушки со стен, застучали пулемёты. В этот момент сравнительно невысокого элементаля, бегущего в середине толпы, толкнули в спину. Он завалился, неуклюже взмахнув своим брусом и сбивая с ног ещё одного. Напирающие сзади частью перескочили тела, а частью начали запинаться и падать. В центре двора мгновенно образовалась малиново пылающая куча-мала. Но из шахт валили ещё и ещё. И по мере того, как их собратьев выкашивало, они становились быстрее, подвижнее и… сообразительнее?

Выбивающийся из шахт поток разделился на две половины, обтекая барахтающуюся свалку. Округу потрясал дикий, громогласный рёв и отборный английский мат, звучащий чудовищно – впрочем, стоило ли ожидать иного, глядя на то, какие глотки его исторгают?

Отпихивая друг друга, бывшие каторжники ломились в ворота.

– Пятьдесят восемь! – завопил голосок Хотару в откинувшийся верхний люк. – Их было пятьдесят восемь, дядя принц Иван Кириллович! Сэнго посчитает, сколько выйдет из ворот, и придёт!

– Спасибо! – гаркнул Иван. – С меня тортик!

– Замётано! – радостно крикнула наглая рыжая морда, и люк обратно захлопнулся.

– Ну что, братцы, потанцуем? – пробормотал Иван и мягко тронул рычаги.

«Святогор» побежал в обход полукольца МЛШ, от души поливающих элементалей из пулемётов, что, впрочем, не наносило тем существенных повреждений. Иван не собирался выходить в лоб. Сейчас ему вовсе не нужно было, чтобы англы испугались и бросились назад, в лабиринты шахтных тоннелей – выколупывай их потом оттуда! План был прост: выпустить всех, кто на своих ногах ушёл со двора. Желательно каждому из них приставить сопровождающего «Локуста» или «Алёшу». А потом обрубить англам те самые ноги, на которых они ушли.

Мы с Петром в этом плане оставались весьма условным дополнительным (или, если хотите, резервным звеном). Потому что Сокол уже предвкушающе помахивал мечом.

Снова стукнул верхний люк:

– Прорвалось сорок семь, дядя принц Иван Кириллович! – крикнула Сэнго. – Сегодня особо крупных нет!

– Спасибо! – крикнули мы в ответ хором.

– Хагену сообщи! – добавил Иван.

– А тортик будет? – хитро спросила Сэнго.

Я хотел сказать: «Совесть имей!» – но Иван успел вперёд меня:

– Даже два! Лети пулей!

Лиса пискнула и захлопнула люк.

– Разбалуешь ты их мне, – проворчал я.

– А сам-то! – засмеялся Иван, ускоряясь. – Ну что, господа преподаватели, тряхнём стариной?

Последнее, что я успел разобрать – Петино:

– Главное, чтобы она не выпала… – и тут завелась система усиления магического контура. Я и не знал, что она у «Святогора» такая громкая, пень горелый! Всё, теперь разговаривать только через систему внутренней связи. Тэ-э-экс, шлем застегнуть потуже, наушники настроить…

Наш шагоход нёсся в ночи, как всадник Апокалипсиса. Наверное, тот, который был Война. Но не исключено, что и Чума, тут я не могу поручиться. Впереди маячили разбегающиеся малиновые спины, и мы не собирались никого останавливать, чтобы предложить им честный бой. Жирно будет! Целый день дежурные перед шахтами орали, предлагали сдаться. Теперь – фигушки. Я лично перед собой видел толпу уголовников, которые бегут на строй неопытных курсантов. Так что – никаких сантиментов!

Я нашёл в прицел дёргающуюся впереди спину и дал короткой очередью из крупняка. Не убью – так поцарапаю. Или упасть помогу.

– Не торопись, родимый, – послышалось в наушниках бормотание Пети, который тоже кого-то выцеливал, – помрёшь уставши…

И тут же Иваново:

– Н-на!

Ух ты! У великого князюшки-то, оказывается, пушки Рябушинского тоже были, и даже спецснаряды к ним! В толпе бегущих элементалей живо образовалась проплешина, и все они бросились в разные стороны. Похоже, этого Сокол и добивался, потому что радостно прокомментировав:

– Пошла жара! – вильнул вправо, за самой крупной кучкой.

Дальше был сплошной калейдоскоп. Мы стреляли, рубили, снова стреляли. Сокол старался ноги подсекать – с упавшими почти на равных могли сражаться наши «Локусты» и уж тем более – опытные экипажи «Алёш». Время от времени хлопал люк, влетал кто-то из лис и сообщали, что-нибудь вроде «Вон туда побежал!» или «Большой вон там прорвался!» И Сокол мчался в указанном направлении и делал так, чтобы никто уже никуда не бежал.

Потом самая суета кончилась, но мы всё равно метались по полю, так же, как и Хаген на «Пантере» – головы рубили. И когда совсем уже всё закончилось, Иван отключил свою ускоряющую жужжалку, и мы ненадолго остановились передохнуть, люк снова хлопнул. Хотару и Сэнго явились уже в нормальной видимости и затараторили в два голоса:

– Дядя принц Иван Кириллович! А ваш большой страшный дядя-император придёт? Он заберёт рубины?

Иван устало выдохнул и сдвинул шлем на затылок:

– Думаю, нет. Всё-таки путать императора с трофейной бригадой я бы не рискнул. Мы ведь и сами можем. Завтра, с утреца…

– Как⁈ – выпучили глаза обе. – Оставить на ночь в лесу красные камушки⁈ Эти макаки всё растащат, да-да! Мы сами! Мы соберём! – и понеслись, только хвосты рыжие мелькнули.

Надо сказать, в этот раз (несмотря на кратно увеличившееся количество противников) паники и суеты в русских рядах было меньше, а уверенности – больше. Из тех вражин, которые за ворота вырвались, много крупных кусков получилось. Некоторые вообще были – ноги-голова отрубленные, а остальное – целиком. Вон, очередная туша по воздуху летит. И как только эти лисички с такими грузами справляются? Одно объяснение – волшебные.

Иван направил «Святогора» к крепости, узнать, как там дела.

– Можете себе представить, – хвастался на весь двор всем желающим трофейщик Степаныч, – в ентой куче, под низом двое почти цельных оказались! Малехо покоцаны, у кого ухо, у кого палец отбит, а так – чисто стату́и!

– Так они, может, живые ишшо? – тревожно интересовался кто-то.

– Да ну! Не шеволятся, не моргают, звуков не издают.

– А светяцца?

– Так оне, почитай, разрубанные-то ишшо сутки светяцца! Не угадаешь!

– Можмыть, бо́шки им посрубить для верности? – настаивали голоса.

– Ну вас, бо́шки! – сердился Степаныч. – Государю подарок будет! А что за подарок без бошек-то? Придумали тоже!

В конце концов все сошлись на том, что цельных элементалей следует оттащить на особый склад и запереть там для верности. Ну и слушать – мало ли. Чтоб в случае чего…

Кто бы знал, что начавшийся заполошно день так же и продолжится, и нам даже поспать как следует не дадут…

15. ПОКОЙ НАМ ТОЛЬКО СНИТСЯ

СНОВА ЗВЕРЬЁ

Не прошло и трёх часов, как на нас обрушилась следующая «атака джунглей». Но оказалась она совершенно провальной. Провальной для оборотней, которые, безусловно, старались спрятаться в массе зверей.

Во-первых, курсанты на «Локустах» выжгли пятисотметровую полосу отчуждения, и джунгли ещё не успели её затянуть. Даже травой.

Во-вторых, мы успешно выстроили несколько сторожевых постов, задача которых была только предупредить – и уж совсем точно не геройствовать. Крепкие трёхэтажные башенки с бойницами позволяли десятку казаков успешно обороняться от любого зверья. А учитывая, что первый этаж был глухим, засыпанным щебнем и – внимание! – укреплённым артефактами и щитами, которые на удалении от крепости отлично работали, то даже слону-оборотню было весьма затруднительно сковырнуть такую башню.

По крайней мере, очередной племянник Серго из их «Волчьей роты» сказал, что у них на Кавказе уже испокон веков так делают. И самые старые такие башни стоят аж по несколько сотен лет.

– Применим опыт Кавказа в Индии! – заявил атаман, и все с ним согласились.

Башенки показали себя просто отлично. Я ж говорил, изначально по-другому надо было оборону строить! И предупреждения о приближающейся опасности насколько раньше поступили! Получившие их экипажи МЛШ выстроились по боевому распорядку и, несмотря на крайний недосып, встретили звериную атаку как следует. А какой ты оборотень ни есть – против крупнокалиберного пулемёта, да при поддержке пушек…

В этот раз первыми выбежало просто огромное стадо буйволов. Мне ажно жалко стало такую прорву говядины. Покосили их беспощадно, едва эти коровы бешеные из джунглей вынеслись. А потом по старинке – сначала свиньи, потом собаки, потом обезьяны эти. Даже неинтересно. Старички до расстройств дошли, что в этот раз шашками помахать не пришлось. Оно ведь как? У МЛШ два огнестрела – крупняк и противопехотный, трехлинейный. И он, конечно, противопехотный, но и как противозвериный работает просто прекрасно. А оборотней в этот раз было мало. Видимо, подвыбили мы их за прошлые-то разы.

Или…

Или опять готовятся, кучкуются где-то, чтоб жизнь нам повеселее устроить.

Вернувшись в лагерь, я застал новую занимательную сцену в благородном семействе. Хотару носилась вокруг нашего расположения, описывая бесконечные восьмёрки вокруг «Пантеры» с «Саранчой». При этом она верещала что-то совершенно неразборчивое по-японски.

– Что за шум, а драки нет? – спросил я у Сэнго, деловито помешивающей чай.

– Она наконец-то получила второй хвост. Долго-долго не могла, и вот сегодня, когда мы таскали большие рубины – получила.

– Перестаралась, что ль? – немного озаботился я. Нет, понятно, что она жива, но что бывает с волшебными существами, если они перенапрягутся, а?

А Хотару метнулась на землю в лисьем обличье и принялась скакать перед нами, виляя попой:

– Видели⁈ Видели⁈ У меня два хвоста! Ятта! Ятта! Урэсий ва*!

*Получилось! Получилось! Я так рада! (яп.)

– Уймись! – строго сказала мать.

Хотару прижала хвостики и села, сверкая глазёнками:

– Будут новые обломки, буду ещё таскать!

– Ты что⁈ Думаешь, нашла свой путь⁈ – возмутилась Айко. – Ты кем хочешь быть – тяжеловозом или боевой лисой⁈

– Как⁈ – выпучили глаза уже обе молодых лисы. – Нельзя таскать тяжёлое⁈

Я тоже озадаченно посмотрел на Айко:

– Это им вредно, что ли⁈ А почему не сказала⁈

– Да не вредно, не вредно! – махнула она рукой. – Но в первую очередь надо думать о боевой магии, а потом уж подъёмный кран из себя изображать.

– Ха! Мы будем думать, да-да! – хором заорали обе лисички. – В следующий раз как пойдут эти красные – мы первые их встретим! – и как давай наперебой бахвалиться! Еле я сумел воткнуть:

– А ну, успокоились! Под снаряды не лезть! Запрещаю!

– Ну вот! – надулись они. – Только соберёшься повоевать – так сразу нельзя!

– Во дворе перед пушками не метаться! Когда за ворота выбегут – вот тогда можно. Но под выстрелы всё равно не подставляться. Ясно? На это тоже мастерство нужно.

– Ясно-ясно! – закивали они дружно. – Мы будем! Мы быстрее пули!

Ну чисто дети…

* * *

Вечером на посиделках в казарме-шатре, растянутом прямо на стене, Хаген за чашкой кофе выдал такую идею, что я аж поперхнулся.

– Ваше императорское высочество, ваша светлость, ваше сиятельство…

О как разтитуловался! А фон Ярроу на титулы переходит, только если дело предельно серьёзное. У Ивана с Петром, должно быть, те же мысли промелькнули – вон как лица-то повытянулись! И челюсти дружно отвалились, потому как никто из них даже слова молвить не успел, а Хаген настойчиво продолжил:

– А мы так и будем терпеть эти набеги? Ситуация усугубляется тем, что теперь у нас есть огромная угроза и со стороны рудника. Источник «атак джунглей» мы знаем. Я считаю, что уж как минимум ответный визит вежливости нужно организовать.

– И как ты себе это представляешь? – спросил Сокол.

– Мне покоя не дают рассказы о свадьбе вашего императорского высочества. И определённые параллели с нашей поездкой в Нидерланды.

– Так. Для начала прекрати титулование, а то кофе тебе за шиворот вылью! – Иван покачал жестяную кружку. – Вторым пунктом подробно поясни, чем же тебе моя свадьба не понравилась?

– Свадьба мне очень даже понравилась. А вот как вы на девичник пробрались – это прямо караул. Это огромная дыра в охране. Какое-то новое направление. И вот это не выходит у меня из головы – а может, слетать в Голконду? Пётр договорится со своим отцом, диверсионный дирижабль доставят сюда обычным рейсом, а потом…

– В общих чертах понятно. Но это ж теперь уже не такое и новое средство. Нас же потом заставили докладные записки писать с мыслями об усилении, а вернее – об усовершенствовании охраны. Теперь почти везде есть артефакты слежения за небом.

– А в Голконде эти артефакты есть? – спросил Хаген.

– Да хрен его знает, – вставил я свои пять копеек в обсуждение. – Так-то Голкондский султан сказочно богат и издревле на артефакты упор делает. Благо есть из чего делать. Вспомни того слона бриллиантового.

– Но, господа, вы все забываете фактор А! – влез Витгенштейн.

– Какой ещё фактор А? – нахмурился Иван. – Ты нормально можешь говорить?

– Айко, милочка, – спросил куда-то вверх Пётр, – а вы с дочками можете скрыть от обнаружения дирижабль?

– Можем. Но ненадолго, – раздался хрустальный голосок старшей лисы. – Минут на десять.

– Вот это я и называю фактор А! – улыбнулся Витгенштейн.

– Тогда зачем нам диверсионный дирижабль? – быстро прикинул я. – Берём «Пулю», грузим добровольцев, на максимальной высоте…

– Илья, – остановил полёт моей мысли Сокол, – мне сначала с отцом поговорить надо. А то наломаем дров, потом всякие дипломатические проблемы повылезают. И давай сначала карты дворца раджи раздобудем. А потом уже планы строить примемся.

Гора тем временем скрежетала и бухала на все голоса и, казалось, ворочалась, как просыпающийся голем. Дежурные продолжали орать в рупора, зачитывая англам ультиматум. Надежд на мирное соглашение оставалось всё меньше. Похоже, англы приходили в сознание, помня единственное – сильнее всего они ненавидят машины, второй очередью они ненавидят людей. Любых людей. И именно эти чувства двигали их действиями.

Но мы обязаны были пробовать – а как иначе?

– Жаль, что у нас не остаётся времени на переговоры, – сказал Петя, поглядывая на сменяющих друг друга дежурных. – Кто знает, будь у них хотя бы сутки на раздумья…

И тут вопли во дворе приобрели совершенно новый характер. Все, кто не спал, естественно свесились через парапет – узнать, что там? А явно ведь что-то случилось нестандартное.

Впрочем, вскоре через двор к галереям пронёсся унтер из трофейной бригады и кинулся к атаману – а его палатка как раз недалеко от нас!

– Арсений Парамонович! Ушли, мерзавцы!

– Что ещё⁈ – проворчал наш медведь. Судя по голосу, он только прикорнул поспать хоть вполглаза, и новость о том, что кто-то куда-то ушёл, изрядно его раздражила.

– Стату́и!!!

– Каки́стату́и, ирод! Отвечай по делу!

Унтер охнул, откашлялся и куда более складно сообщил:

– Те двое рубиновых нагличан, которые мы думали, что померши – оне оказались не померши.

– Ну? – хмуро подбодрил унтера на продолжение атаман.

– А как джунглии попёрли-то, все на стены кинулись. Они под шумок и… того. Сдриснули. Заднюю дверь в складу вышибли да ушли.

– И далёко ушли?

– До северной стены, там нынче тихо было. Через стену перекинулись да утекли на запад.

– Прикажете организовать погоню? – спросил голос майора Шиманского.

Атаман подумал-подумал и решил:

– Нет. Тут в любой момент может новый большой прорыв начаться, кажная машина на счету. Утекли – и хрен с ними. Пусть живут как хотят.

И именно в этот момент рядом с нами мигнула линза малого портала, и перед Соколом появился начальник охраны великой княжны Марии, полковник Попов.

– Ваше высочество, я к вам со срочным докладом.

Вот тут я и подумал, что чем-то мы особо отличились (или особо нагрешили?), что Господь решил вывалить на нас всё и сразу.

ПОНЕРВНИЧАЛИ МЫ

Попов выглядел серьёзно, как судейский чин, так что я сразу вообразил худшее и вскочил. Петя с Иваном – тоже. Как же! Семьи-то наши рядом.

– Предупреждая панику, сразу скажу: все члены ваших семей живы и в добром здравии, – сурово заявил Попов, и нас слегка отпустило.

– Слушаю вас, господин полковник, – сказал Иван, указывая на стоящие вокруг стола табуреты: – Присядем, господа.

– Я, с вашего разрешения, стоя, – отказался Попов. – Неловко с бумагами, сидя-то. А у меня их, извольте видеть, целая папка. Вышестоящим начальством, осуществляющим общий контроль и надзор за охраной вверенной нам группы лиц, мне было поручено посвятить вас в детали произошедшего.

– Как будет угодно, – слегка кивнул Иван. – Смею предположить, атака была особо значительная?

– Я бы даже сказал: выдающаяся. Фактически, планировался масштабный теракт с привлечением нескольких независимых диверсионных групп. Нападающая сторона, как этого следовало ожидать, не имела знаков различия, документов и тому подобного, но есть свидетели, слышавшие их переговоры. Франки.

– И эти головы подняли! – воскликнул Петя. – Решили, что все слишком заняты, чтобы на них смотреть!

– Мы склоняемся к тому же мнению, – согласился Попов. – По факту, это работа их армейской разведки. К сожалению, пленных взять не удалось. А франкский посол, хоть и получил ноту, отбрехивается, упирая, что нападавшие были наёмниками неизвестной стороны, и Франция за них ответственности не несёт. Теперь позвольте подробности. Сигнальной системой было отфиксировано вторжение в охраняемую зону с воздуха. Предварительно территория усадеб была подвергнута массированной бомбардировке антимагическими взрывными устройствами.

Я вспомнил свой опыт попадания под такой «ковёр» и мне аж нехорошо стало, но Попов только усмехнулся:

– Не знаю, откровенно говоря, господа, на что они рассчитывали. Ещё со времени Первой Польской во всех особо охраняемых зонах стоят специальные уловители. Несколько снарядов, упавших и взорвавшихся за пределами усадеб, привели к единственному результату – местное население быстро сориентировалось в сложившейся обстановке и фактически организовало вспомогательный отряд.

– Наши могут! – невольно расплылся я. Не посрамила родная деревня!

А Попов продолжал, разложив на столе карту нашей части Карлука и показывая карандашом:

– Тут же следом за бомбардировкой с воздуха было заброшено сразу шесть групп численностью от пятнадцати до двадцати четырёх человек каждая. Они десантировались с нескольких сторон и фактически связали боем внешнее кольцо охраны. Следом высадилась вторая часть десанта, а затем и третья.

– Япону мать твою итить, – пробормотал я, – это уж целая войнушка получается!

– Именно так! – кивнул Попов. – Я поднял архивы спецслужб. Единственная сопоставимая акция за всю историю покушений – попытка англов в четырнадцатом году убить короля Египта. Замечу, в третьей волне была и спецтехника. Сверхмалые шагоходы.

– С наших «Клопиков»?

– Чуть покрупнее и вооружённые гранатомётами.

– Тоже с антимагией? – скрипнув зубами, спросил Иван.

– Так точно.

Бумаг на столе прибавлялось всё больше и больше. Кто куда бежал, кто что видел… Из всего этого должна была сложиться целостная картинка, если бы не подступающая к горлу ярость. Я представил испуганную Серафиму, прижимающую к себе детей, и…

– Коршун! – толчок Ивана в плечо слегка отрезвил, и я увидел, что столешница украсилась пятью выразительными бороздами от моих проступивших когтей. Попов посмотрел на эти отметины и вдруг улыбнулся:

– Надо сказать, диверсионная группа, ближе всего пробившаяся к внутреннему кольцу охраны, умерла очень удивлённой. Судя по воплям, они никак не ожидали встретить в усадьбе высшего белого медведя. Кричали что-то типа «он же в Индии!» – полковник покивал с большим уважением: – Ваша матушка была великолепна. И самое главное – ей было плевать на антимагию!

– Да ей, по-моему, вообще на всё плевать, – усмехнулся Иван. – Совершенно бесстрашная женщина.

– А пленных, говорите… – начал Пётр.

– У них у всех была встроена система автоподрыва. Из-за этого и часть местных казаков сильно пострадали. Они повязали нескольких диверсантов и оказались вблизи в момент ликвидации.

– То есть, франки не сами себя подрывали? – удивился я.

– Нет. Потому что взорвались и трупы тоже. Отсюда есть основания полагать, что они бы взорвались все, независимо от исхода операции. Также, господа, у меня есть письма для вас от ваших близких…

– Так чего ж ты молчишь, ирод! – не сдержался я и выдернул из рук полковника Серафимино письмо, развернул, строчки запрыгали у меня перед глазами.

А ничего, лапочка моя бодрилась и даже более того – держала тон довольно воинственный. Я перечитал послание на два раза, бережно сложил и в нагрудный карман спрятал – потом спокойно ещё раз перечту.

– Здесь ещё письма от баронессы фон Ярроу и от вашей, Илья Алексеевич, матушки, – выложил конвертики на стол невозмутимый Попов.

– Хагену передадим, – сказал Иван, – он пока с курсантами в охранении. А Алексею Аркадьевичу сейчас отправим, – и немедленно отослал ординарца.

Естественно, через пятнадцать минут деды явились за подробностями – как это, на деревню родную нападение, а они не в курса́х!

К этому моменту мы уже погрязли в кипах докладных и пояснительных записок. Но одна – это же был шедевр! Её для поднятия настроения дедам зачли вслух и в конце концов даже дали переписать – уж очень образчик замечательный был. Приведу кусок из него здесь для понимания:

'Возвращаясь под утро с рыбалки, мы оба были, конечно, употребимши. Потому – как на рыбалке бысть и не выпить? Но шли ровно, и в глазах у нас не двоилось, за это поручусь точно.

Вышли из ложбинки у Прокопьевского амбара – глядь*! Вокруг Коршуновской усадьбы то молнии, то сполохи прям в небо хлещут!

И смотрим мы: у отворота к Золотуевым несколько злодеев в чёрном с нашими казачками сцепились. В другу сторону, где у Фон-Яровых садик разбит, тоже замес идёт, только каша снеговая во все стороны.

А впереди – завеса ледяная над усадьбой крутится, а в ту сторону по огороду машинерии топают, навроде пауков, а на кажной верхом злыдень сидит. И над теми пауками кумпол подсвечивается. Прут они, значицца, а настречу им будто сила упирается, и из ледяной завесы штыри в эти кумполы лупят.

Трофимыч говорит:

– Айда, Петрович, ближе подползём. Авось не заметят нас, весь снег уже с землёй размесили.

Нам-то сподручней! А то тулупы тёмные на белом сразу видать, а на каше…**

А у нас из оружия-то с собой – у меня пешня да у Трофимыча топор. Я и говорю:

– Гля, Трофимыч, как у вражин ихний кумпол мигать начнёт – значицца, трудно им магичить становится. Подрассчитай, да и кидай, чтоб в перемену зашло.

А сам я поближе пополз. Потому как это топором всё равно, каким местом ни прилети – всё пришибёт, а пешнёй наверняка надо. Ползу – и вдруг передо мной прям из сугроба выскакивает, в белом комбинезоне и давай руками махать. Ну я и кинул ему пешню в глаз без затей, покуда он в меня чем магическим не шмальнул. А тут и Трофимыч свой топор в водителя махины метнул. Хорошо попал, прям шлем пополам злодею раскроил. С головой, конечно, а как же!..'