Текст книги "Ком 8 (СИ)"

Автор книги: Ольга Войлошникова

Соавторы: Ольга Войлошникова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

А вот Саня с Антоном как-то застеснялись этой выпендрёжной машинерии и начали как будто сдавать назад, дескать: «езжайте, мы как-нибудь…», но тут Сокол крикнул строго:

– Садитесь давайте, людей задерживаем! – В стороне, помаргивая фонариками, действительно ожидало такси, не имеющее возможности притереться к посадочному месту платформы – всё это лимузин занял.

И парни полезли в салон, хоть и было видно, что им неловко.

И Сокол тоже это заметил. И сразу заявил:

– Ну, выпьем за прибытие!

– Какое ещё «выпьем»? – удивился я.

– А что? – радостно улыбался он во все тридцать два. – У меня тут бар есть! Зачем его тогда заводили⁈ Три года машина с баром катается, а никто ни разу так и не выпил. Глядишь, попрокиснет всё!

03. К ВОПРОСУ О ГЕРОИЧЕСКОМ

НА ПОПЕЧЕНИИ У СОКОЛА

Тут все засмеялись и напряжённость маленько рассеялась. И тут я вспомнил, где похожая ситуация была! Когда Дениса Панкратова в охотничий домик на дружеские посиделки пригласили. Тоже сперва всё стеснялся. А сейчас – ничего, эвон как с князьями бойко общается, я в Железногорске наблюдал с удовольствием.

– Александр, Антон, – словно услышав мои мысли, провозгласил Иван, – вы на эти дни – мои гости. Никаких возражений не принимается! Прошу чувствовать себя как дома!

И все начали передавать друг другу невесть откуда взявшиеся бокалы, а я наконец-то оглянулся по сторонам.

– Чего ты? – спросила Серафима.

– Да любопытно мне! – честно и вовсе не тихим голосом ответил я. – В первый раз в таком автомобиле еду. Чтоб прям диваны по кругу, зеркала, светильники из магического хрусталя… Да чего там! В первый раз такой вижу!

– Э, брат! – засмеялся Серго. – Я вижу третий раз в жизни, но еду тоже в первый. Это представительского класса машина, обычно на нём взрослые дяденьки катаются, а не как мы, салаги!

И все почему-то сразу обрадовались, что их обозвали чем-то вроде мальков и начали хихикать и возиться. Или это вино нам в головы ударило? И вообще, меня сейчас больше всего интересовало: долго ли мы будем ехать, дадут ли нам время отдохнуть с дороги и хорошая ли в доме у Сокола звукоизоляция? Потому как по жене я соскучился очень сильно, прям не высказать, как.

* * *

Отдохнуть нам дали. И вечером потом посидели в дружеской компании приятно, и выспался я до хруста, потому как никто нас не будил и никуда не торопил – приём должен был начаться только в пять вечера. Поэтому утро получилось благостным.

Потом мы неторопливо вкусили завтрак, плавно переходящий в обед и нарядились по полному парадному чину.

– Я волнуюсь, – призналась мне Серафима.

– Да ладно! Когда государыня к нам на обед запросто приходила – не волновалась?

– Так то к нам!

– Да то же самое, только гостей побольше будет да понаряднее. Вряд ли ты решишь выкинуть при стечении народа что-нибудь неприличное?

Жена фыркнула:

– Скажешь тоже!

– Вот и я о том. А потом в таких местах всегда есть специально обученные люди, они тебя проводят и всё подскажут: как стоять, что говорить. Я вон на встрече двух государей вообще понятия не имел – чего да куда. Выжил же! Вряд ли у государя есть цель опозорить героев войны с семьями?

– Действительно! – согласилась супруга и как-то успокоилась.

Мы собрались в большой гостиной Соколовского дома красивой торжественной группой, спустились на крыльцо и расселись всё в том же нарядном лимузине.

– Может, по бокальчику? – предложил Иван.

– Вот ещё, явиться на приём навеселе – куда как отличная идея! – критически усмехнулся Петя. – Или… Я не пойму – ты нервничаешь, что ли?

– Есть маленько, – Иван поёжился.

– Вот уж кому… – начал Серго.

– Ага! Вам в случае чего уши не надерут! – эмоционально возразил Сокол. – А мне по-родственному – так запросто!

Серафима посмотрела на меня круглыми глазами и вздохнула совсем уж успокоенно. Вот уж, воистину, всё познаётся в сравнении, даже степень взволнованности.

ВОЛШЕБНАЯ КРАСОТА

Зимний дворец снаружи был красив и даже помпезен, как полагается большому императорскому дворцу, а вот внутри… Внутри он был просто волшебен.

Наверное, особенно ярко всё это должно было производить впечатление именно зимой – когда из снежной Московской зимы вдруг попадаешь в зал, в котором вместо колонн шумят огромные, вековые по ощущениям деревья. И их стволы, дышащие живыми запахами леса, возносят свои крону куда-то на невообразимую высоту – гораздо выше, чем шатёр обычного леса. Или всё это была иллюзия? И солнечные блики играют на коре. И бабочки. А в вышине, в сплетении ветвей, перекликаются невидимые глазу птицы…

Мы успели увидеть этот зал сквозь широкую арку двустворчатых дверей. Там что-то происходило, что-то очень торжественное, но нас пока провели правой галерейкой в соседний зал, где присутствовало ещё несколько прогуливающихся групп.

– Господа, прошу не покидать этого помещения и не расходиться, – попросил нас сопровождающий, – вы будете приглашены в семнадцать двадцать две.

– Как всё сложно! – удивилась Серафима. – А я думала, нас сразу всех в тот большой зал пригласят.

Марта ничего не сказала, но судя по взгляду, думала она примерно то же самое.

– На этом приёме должно присутствовать около полутора тысяч награждаемых, – покачал головой Петя. – Если всех загнать сразу, люди очень устанут. Всё же торжественные мероприятия – вещь довольно утомительная.

– А тут диванчики, – повёл рукой Серго. – Можно посидэть. Не желаетэ?

– Да сколько можно сидеть! – отмахнулась Дарья. – А вон там что? Витринки какие-то?

Маша слегка прищурилась, приглядываясь:

– Похоже, коллекцию старинных ювелирных украшений выставили. Можем поглазеть, пока ждём. Пойдёмте, девочки, там такие забавные есть игрушки…

И они пошли. А мы, естественным образом, потащились за ними – что делать, действительно, пока ожидаем? Вот тут он ко мне и подошёл.

ЦЕНА ОСТОРОЖНОСТИ

Это был невысокий, сухощавый и немолодой человек, осанкой и выражением лица напоминающий старинные дворянские портреты. Деликатно покашляв, он поинтересовался:

– Прошу прощения, его светлость герцог Топплерский, Илья Алексеевич?

Агрессивных намерений не имеет, – сообщил Зверь. – Осторожничает и очень опасается, что мы не станем с ним разговаривать.

– Именно так, – кивнул я, подавая остальным знак, что задержусь поговорить. – С кем имею честь?..

– Я представляю здесь род Смитов из Лидса. Джонатан Смит, к вашим услугам.

– Не могу сказать, что страшно рад знакомству.

Он тонко улыбнулся:

– Я понимаю, что моим младшим родственникам удалось изрядно испортить… первое впечатление.

– Причём трижды!

– Да-да! – скорбно покачал головой он. – Мы упустили вопрос тактичности в воспитании нашей молодёжи и вынуждены за это расплачиваться. В моей компетенции, ваша светлость, уверить вас, что мы непременно постараемся искоренить этот досадный недостаток.

Я смотрел на него выжидающе.

Нервничает.

Да я и так вижу. Лоб вон испариной покрылся, а вытереть стесняется.

– Также я прошу вас, – продолжил дядечка, стараясь держать ровный тон, – принять глубочайшие уверения лояльности от нашего рода. Ваши условия выполнены в полном объёме и запрошенные машины уже доставлены в Российскую империю. И я… я надеюсь получить от вас подтверждения, что вы не питаете в отношении нашего рода враждебных намерений.

Он встал ещё прямее, чем ранее и вперил в меня свой взгляд.

– До тех пор, пока вы не замысливаете дурного против меня или близких мне людей, можете спать спокойно. В противном случае за вами придут они, – я слегка повёл рукой, и справа от меня едва заметно проявилась полупрозрачная Айко в своём боевом обличье. Появилась и тут же исчезла.

Джонатан Смит всё-таки вытащил из кармана белоснежный платок с монограммой и промокнул взмокший лоб.

– Благодарю вас, ваша светлость.

– Не смею более вас задерживать, – я слегка поклонился и пошёл к своим.

– Смит? – спросил Иван.

– Как узнал?

– Видел досье.

– Говорит, передал машины.

– Да, идёт приёмка. Можешь себе представить, целых пять десятков!

– Хотели же сорок, вроде? Или даже тридцать?

– Это твой хороший друг, – тут Сокол иронически улыбнулся, имея в виду, что это он самолично и есть, – решил поиграть в торговца и запросил на пару десятков больше, чтобы было куда торговаться. А они взяли и выкатили полный объём, без разговоров!

– Сильно!

– Я теперь думаю: эх, надо было сотню просить!

– Охолони уже, – хмыкнул я, – всякой жадности есть предел. И всякой осторожности тоже. Полсотни – более чем нормально.

СЮРПРИЗЫ

Я ещё успел полюбоваться на искусно выполненные из всяких драгоценностей заводные машинки, марширующих солдатиков, лошадок с каретой и прочие красивости – и тут настала наша очередь. Мы пошли друг за другом, и тут уж Айко проявилась снова, в белоснежном платье с еле заметными розовыми цветами и золотыми лепестками, вся такая нежная, словно воздушная – и не скажешь, что пять минут назад это чудовище пуга́ло достойного английского промышленника!

На награждение пригласили сразу три группы и, входя в зал, я успел заметить, как в противоположные двери выходили предыдущие посетители.

Тяжко, должно быть, государю-императору этакую прорву народа принимать. Но такова уж служба монаршая. У всех свои трудности.

Так философически рассуждая, я стоял, прижимая локтем к боку дрожащую ручку жены. Что-то Симушка моя снова разволновалась. Тут дошла очередь до нас. Я думал, что будут награждать по отдельности: экипаж княжеского «Святогора», «Пантеры» и нас с лисой, но огласили сразу всех, «за выдающийся вклад в решающее сражение, ставшее переломным в Дальневосточной кампании и обеспечившее России победу над Японией», после чего государь принялся поочерёдно вызывать нас и надевать на шеи ордена на зелёно-голубых муаровых лентах. Каждому он говорил нечто ободряющее, а когда очередь дошло до Айко, вдруг сказал:

– Очень жаль, что вы прибыли сюда без своих дочерей. Мне хотелось бы на них посмотреть.

– Почему «без дочерей»? – подняла аккуратно подкрашенные бровки Айко. – В предписании было сказано: явиться с семьёй. Я не успевала сообщить отцу и матери, так что никого ближе по родству, чем дочери, у меня нет. Они здесь! – и Сэнго с Хотару тотчас проявились в одном ряду с нами, в таких же бело-розово-золотых платьицах, с этими их затейливыми японскими причёсками – так и подумаешь, что натуральные ангелочки (если не знаком с их проделками).

Кажется, это явление вызвало некоторое замешательство и суетливые движения в рядах службы безопасности, но император махнул рукой:

– Оставьте! Это люди Ильи Коршунова. А ему мы всецело доверяем.

Так и сказал!

– Служу царю и отечеству! – гаркнул я, позабыв о давнишнем приказе всё время в присутствии императора говорить тихо. Хорошо, хоть не так близко уже стоял.

После нас отпустили с миром, и мы прошли в огромный зал, где стояли накрытые столы с угощениями, и можно было набрать себе закусочек и выпивки и сесть за какой-нибудь столик или на диванчик и с удовольствием пообщаться в приятной обстановке – что мы, собственно, и проделали. А потом даже прошли в ещё один соседний зал и станцевали несколько танцев – не зря же наши дамы наряжались, в конце концов!

Лисы особо не танцевали, но тарелочки со вкусностями сменили несколько раз. И весело хихикали, хотя время от времени я замечал тень задумчивости на лице Айко. Да уж. Как она тогда сказала: «очень хитрый царь» или что-то вроде того. После этой, второй награды путь для неё на родину заказан. Разве что лет через сто, когда помрут все, кто её знает, и можно будет на голубом глазу представиться новым именем. Дескать: вот, жила отшельницей, а теперь решила к людям выйти. И то – получится ли? Да и надо ли ей это будет тогда?

Возможно, Айко думала то же самое, но жевать вкуснятину не переставала.

* * *

День промелькнул приятной тенью, за ним – ещё одна сладкая ночь рядом с любимой женой – и вот уже пора возвращаться на службу.

Иван с Серго завистливо вздыхали, наслушавшись наших с Петром рассказов. Петя ходил гоголем – ещё бы! Недавно его инвалидом считали, а он – хитрец! – поехал делать ревизию, а сам в героической защите крепости исхитрился поучаствовать!

С другой стороны, он и расстраивался, потому как немедленно вернуться в Индию ему не давали обстоятельства – отец требовал развёрнутого доклада, следом за ним – императорская канцелярия, а там, возможно, и сам государь.

– Илюха, как только из бюрократических лап вырвусь – сразу к вам! – горячился Витгенштейн. – Если что, возьмёшь меня запасным мехводом или стрелком?

– Возьму! – общался я. – Только вырвись.

Серафиму я на прощение расцеловал, велев верить в мою счастливую планиду. А дальше – курьерский скорый. Индия ждёт!

НУ КАК ЖЕ С РАСТРЁПАННОЙ ГОЛОВОЙ…

Большой неожиданностью для нас стало, что гарнизон Бидарской крепости ждал нас и готовил торжественную встречу – с застольем-пиршеством, главным блюдом в котором стала свинина в ананасово-банановом соусе. Странноватое блюдо, скажу я вам, но вполне съедобное. Так что не зря нам родня Багратиона три бочонка коньяка к дирижбанделю притащила. Эти все три бочонка, считай, на том застолье и приговорили – на весь-то гарнизон!

Всех нас по очереди заставили рассказать о награждении и встрече с государем, поздравляли, здравицы поднимали. Не было только добровольческой женской роты. Но вот уж о чём я не переживал!

Меня радовало, что за дни нашего отсутствия крепость стала ещё более похожей на настоящую крепость. Проломы в укреплениях усилиями строительных дедовских бригад постепенно словно затягивались. На стенах появились дополнительные пулемётные гнёзда, а при тех способах атаки, которые усердно продвигал некто, русской Бидарской губернии противостоящий, именно крупнокалиберный пулемёт и был лучшим способом защиты. Лишь бы патронов хватило.

* * *

Следующая «атака джунглей» случилась через четыре дня после нашего возвращения. Надо полагать, что некто всё же следил за крепостью, потому что – это было очевидно – они отметили то, что доходящих до уровня земли проломов, в которые могли бы пробиться свиньи, практически не осталось. Также, видимо, кто-то просчитал, что мы догадаемся о свойствах шарика-артефакта и исхитримся его зарядить.

Для этого, правда, приходилось кататься в Бидар – там артефакты могли уже напитываться энергией, хотя и не так быстро. Оставался также риск, что нападение произойдёт как раз в тот момент, когда серебряный шарик будет находиться далеко от крепости, но тут уж ничего не попишешь.

Второй артефакт при попытке его зарядить привёл посыльных (любовно именуемых в крепости засланцами) к досадному выводу, что нож, источающий ужас (с барельефом чёрной танцующей многорукой женщины на ручке) оказался штукой одноразовой.

Нет, им можно было ещё резать (если вы не брезгуете резать ножом с изображением чёрной полуголой бабы) – но и только.

Металлический голос репродуктора проорал сигнал тревоги около четырёх часов утра. Вот тут и пригодился навык одеваться за тридцать секунд. Мы бежали на свои позиции, ожидая привычной бешеной волны. Но стена леса словно замерла, готовя нам каверзу. А атаман, попавшийся мне навстречу, косил глазом на участок стены, который должны были прикрывать барышни. А их там не было!

– Айко! Живо в женскую казарму и ускорь этих клуш!

– Слушаю!

Она метнулась с такой скоростью – меня аж ветром обдуло. И почти сразу из «женского домика» раздался истошный визг. Буквально через пять секунд из дверей выскочили первые «героини». С расчёсками в руках! То есть у нас тут тревога – а они без причёски на люди выйти не могут???

Но лиса в качестве аргумента оказалась крайне убедительной. Женская добровольческая рота заняла своё место на стене. Были они, правда, крайне недовольны, потрясали кулачками и грозили начальству карами небесными. Пока Айко не рявкнула:

– ЗАТКНИТЕСЬ!!!

На пару секунд наступила блаженная тишина, которую прервал сигнал крепостного рупора:

– Внимание! Замечено движение сил противника! – и через короткий промежуток времени: – Внимание! Атака с воздуха!

Я успел удивиться. Ни разу я не слышал об использовании коренной индийской… нет, даже армией её не назвать!.. индийской нападающей силой, так скажем. Так вот я не слышал об использовании ею дирижаблей или планеров.

И, что характерно, я не ошибся. Не пользовались они жаблями. И планерами тоже. Зато рассказы об огромных летучих мышах оказались чистой правдой!

04. ВОЗДУХ!

ЗНАКОМСТВО С МЫШКАМИ

Честно сказать, я так-то рассказам обо всяких гигантах не очень доверяю. Но ежели сразу несколько человек утверждают, что своими глазами видели, а не троюродная бабушка внучатого племянника от своей престарелой подружки слыхала – тогда оно, конечно, внушает определённое доверие. И всё равно где-то мыслишка проскакивает: а может, обознался человек? Мож, с испугу иль с пьяных глаз ему привиделось? А то ещё бывает мираж – это, значицца, оптический обман зрения. В Сирийских песках да в Каракумах приходилось видеть. Мало ли, может, эти миражи при определённых условиях и увеличивать картинку могут?

Сомнительно, одним словом.

Зато когда случай представляется, и эту громадину своими глазами лицезреешь, так думаешь – и нахрен бы мне сдалось на тебя смотреть? Ощущения, знаете ли, посильнее всяких музык Стравинских. Это, если б чё, не моё выражение.

В этот раз довелось самому увидеть тех здоровенных летучих тварей. И мысль в голове единственная: вот создал же Господь мерзость такую… Мне и в детстве-то противно было, когда я на нашу, сибирскую летучую мышку, маленькую такую, смотрел. А тут-то! Здоровенная уродина, а пасть разинет – прям ужасть!

Ну так вот.

Я примчался на свой участок стены – вместе с остальными занять места по «боевому». Впереди маячила недружелюбная полоса джунглей, от которой поднимались испарения утреннего тумана. И вдруг над ней, словно вынырнув из низинки, появились они – и с каждым взмахом их крыльев становилось понятнее, насколько это огромные твари.

– Волокут чевой… Кабы не бонбы⁈ – разом воскликнули несколько голосов.

Я успел подумать, что крупновато для бомб. А летающие страховидлы в пару взмахов преодолели разделяющее нас расстояние и грохнули нам прямо на стены огромные плетёные корзины. А уж из корзин попёрло…

Потом, когда всё закончится, я буду думать: как эти загадочные «они» (я наших врагов имею в виду) позапихали в замкнутое пространство таких разных тварей? Тут же тебе и собаки, и свиньи, и обезьяны, и даже какие-то крысы здоровенные. Как они друг друга-то не пожрали, пока их по воздуху к нам доставляли? Оно понятно, полёт – это быстро, но не настолько же, чтоб в глотки рядом сидящему-лежащему не вцепиться. Тем более что корзины, когда хряснулись о парапет стены и развалились, оказались полны, прям с крышечкой. Ну иначе откуда столько тварей бы взялось?

Мне будет действительно интересно. Потом.

А пока я накинул шкуру и шинковал визжащую и ревущую животную кашу, успевая кой-когда выхватывать картинки со стороны.

Одна корзина упала во внутренний двор прямо под опоры к «Детинам». Вот уж они-то рады были радёшеньки! Размазали всех, кто там был, пулемётами. Да ещё и потоптались сверху. А то им, говорят, в прошлый раз почти ничего не досталось.

Вторая упала прямо перед первой линией обороны, ну и казачки врезали по очумевшей живности из станкачей. В кровавые лоскуты порубили животин.

А дальше мне смотреть стало некогда, потому как прямо перед моим носом хряснулась, раскрываясь, очередная «бомбовозка» для живых снарядов, а из неё начали выскакивать макаки, швыряющиеся подсвеченными орехами.

– Артефакты! – гаркнул кто-то. – Берегись огня, братцы!

Против глаз у меня пшикнуло. Вместо пламени из ореха вырвались искры, как от бенгальских огней, и седоватая макака напротив яростно оскалилась.

– Оборотни! – зарычал я, понимая, что мне здорово повезло, потому как защита никак не желала накидываться. Макак напротив тоже скалился, щёлкая пальцами. Заклинание хочет кинуть, подлюка, да не получается у него! А со всех сторон скакали ещё, не давая мне до него дотянуться. Я рявкнул, отмахиваясь и снося их с парапета.

Седой макак тем временем отпрыгнул, нырнув в корзину, и тут же вылетел назад, швырнув в меня целой пригоршней орехов. Спасла меня только медвежья скорость. Всё стало как будто очень медленным. Я успел отмахнуться от артефактов, часть из которых уже активировалась и раскрывалась мне навстречу огненными тюльпанами. И насадил прыгнувшего мне в лицо макака на когти. Под стеной глухо бумкнуло. Пол под ногами слегка вздрогнул.

Воздух вдруг мелко-мелко заколебался. В ушах нестерпимо засвербело. И из-за парапета – прямо передо мной – вынырнула огромная орущая морда летучей мыши.

– Blöde Scheiße*, – выругался я почему-то по-немецки (всё Хагена влияние!) и хлестанул тварь поперёк хари.

*Тупое дерьмо – нем.

Она однако вцепилась крючьями-когтями, присутствующими на её кожистых крыльях, за край парапета и резко дёрнулась вперёд, клацнув зубами в неприятной близости от моего лица.

Я чирканул когтями – но на морде твари едва несколько царапин осталось – и только. Под ногами лопнул ещё один орех, досадливо опаливший шкуру. Разом пыхнуло в корзине, превращая её в обугленные ошмётки.

– Магия заработала! – радостно вскрикнули мы со Зверем и швырнули страховидле в морду Ильина огня. – Кушай, не обляпайся!

Огонь мыши не понравился. Она сорвалась со стены и взлетела, намереваясь… плевать я хотел, что она там намеревалась делать. Как вдарил по ней сосулинами, пользуясь удачным моментом!

Мышь получила несколько сквозных дыр в крыльях и резко шарахнулась к лесу. Я крутанулся вокруг себя. Рыжие хвосты вперемешку с серой шерстью и чёрной кожей кубарем катались по башенной площадке.

– АЙКО! – рявкнул я. – МАГИЯ!

И она услышала! Не понял я, что она сделала, только клубок из тел вдруг вспыхнул зелёным пламенем… и сразу опал. Кончилось магическое попущение, что ль? Но лисе хватило. Она уже стояла над тушей летучей мыши, распластывая ей грудную клетку, выдирая внутренности…

Тут я и услышал этот вопль:

– Баб спасай! – и увидел дедов, бегущих в сторону участка, где стояла женская добровольческая рота.

ДРУГАЯ СТОРОНА БОЯ

Тут надо чуть отступить назад и рассказать вам ту часть сегодняшнего дня, которую я не видел, а восстановил по свежим рассказам.

Ещё две огромных корзины упали на стены. Так, братцы, вышло, что в первый момент, как увидели мы этих тварей, на некоторых как оцепенение напало. Стрелки тупо смотрели в прицелы, не веря своим глазам. Да все, кто из ранее видеть не сподобился! Уж очень летающая мышь животная неприятная. И только когда крик более опытных бойцов: «Огонь! Огонь!» – дошёл до сознания новичков – тут жара пошла.

Но, опять же, может, от ошаления этого не всегда выстрелы лучшим вариантом оборачивались.

Короче, очнулся Саня Пушкин, сидевший стрелком на «Пантере», да и полоснул из крупняка поперёк мышиной туши. Поторопился, боялся – достигнет тварь крепости. Упредить хотел. Иль рука у него дрогнула? Я, вообще его прекрасно понимаю, самого, когда в первый раз увидел – передёрнуло. Понимаю и не сужу.

Ну и подбил мышу. А она – нет чтоб за стеной упасть! – из последних сил рванулась да вместе с грузом хлопнулась прямо на галерею стены. И ладно бы куда в приличное место – так прям туда, где бабское войско стояло.

Визг истошный поднялся, ядрёна колупайка! У животин, что в той корзине были – по-любому звуковой шок организовался. А иначе как объяснить, что ломанулись они во все стороны как подорванные и даже особо и не покусали дамочек.

А вот мышь эта гигантская – та да, натворила делов. Она поначалу-то умирать совершенно не собиралась, невзирая на пробитую крупняком грудину. Взлететь, правда, уже не могла, вот и билась без смысла на галерее. Не в том смысле, что сражалась, а как раненые животины бьются в агонии. Металась, дёргалась. И поскидала некоторых дамочек со стены. Оно, конечно, они все в облике были, но трём это таки не помогло. Двор-то камнем забран, да и стена высока. Разбились, конечно. Наши казачки, как увидели такое – с рёвом «Спасай баб!» так попёрли вверх, что порубали зверьё чуть не в минуту. Правда, упавшим девушкам это уже не помогло.

Сильнее всех отличилась героическая Дита. Она, когда на них с неба гостинец хряснулся, облик-то приняла. Превратилась в гориллу реально внушительных размеров. Эту гориллу я успел самолично наблюдать, когда на ругательный рёв пришёл. Здоровенная животная, не смотри, что обезьянка. Только вот вместо того, чтоб храбро воевать, понеслась со стены и своротила-таки две пушки, что на той стене стояли – на это ей дури хватило.

И теперь наш конь-артиллерист исходил на навоз. Могу его понять. И так орудий – кот наплакал, над каждым он трясётся – и всё ради того, чтоб какая-то дура-переросток, в ужасе бегая по позициям, пушки переворачивала⁈

– Как вы смеете повышать на меня голос? – вопила горилла грубым басом. – Я, между прочим, девушка!

– Девушки дома сидят, а не по гарнизонам шастают, играя в дутых героинь!

– Вы ещё поплатитесь! – пыталась нависнуть над ним горилла.

И тут атаман, перекинувшийся было в человека, снова накинул облик и встал на задние лапы:

– А ну мне это скажи!

– И скажу! Сегодня мы будем тела́готовить к отправке на родину. ТЕЛА!!! Три молодых девчонки! Дурёхи, побежали за красивыми словами идиотки… МОЛЧАТЬ! Сопроводительные письма к их родне кто будет составлять? Я ли?.. – он довольно бесцеремонно дёрнул гориллу за подбородок, поднимая выше лицо. – Эти барышни доверились вам. И прибыли они с вами, как часть этой идиотской роты, которая рота только на словах, а на деле – говно собачье!!!

– Вы забываетесь! – оскалилась Дита. – Вы забыли, чем обязаны роду Острожских.

– Нет, это вы забываетесь!!! Во-первых, никакому не роду, а лично вашему дедушке, который просил не выставлять вас вон, обещая крепости новую батарею. А, во-вторых – где она, эта батарея, не подскажете??? Ваш дедуля всё кормит меня завтраками, а орудий как не было – так и нет!

– Всего и делов? – удивился я. – Гони ты их в шею, Арсений Парамонович! Будет тебе новая батарея, слово моё!

– Вы бы уж не лезли не своё дело! То же мне, Свадебный Ворон! – пренебрежительно выпятила губы горилла. Впечатляющие губы, надо сказать. Афоня обязательно бы схохмил: «Таким ртом медку бы хлебнуть!»

– Вот это обидно было, – развёл я лапами. Да, я тоже не торопился облик снять. – А не боитесь, дамочка, что я вам чего-нибудь этакого пожелаю? На каждого зверя, знаете ли, свой укротитель найдётся! Приедете домой, а ваш дедуля уже сосватал вас за первого встречного, а? – разномастная толпа оборотниц, скучковавшаяся позади Диты, дружно ахнула.

– Я всё равно в это не верю! – огрызнулась горилла.

– Как показывает практика, – усмехнулся Иванов, – стихийные магические модели работают и на тех, кто в них не верит.

– Прекратите-прекратите-прекратите! – заверещала Дита, многие аж уши прикрыли. – Я всё равно отсюда не уеду!

– А ну цыц! – рявкнул атаман. – Здесь вам что – детский сад⁈ – Он обернулся ко мне: – Коршун – реально будет батарея?

– Я ж сказал – казачье слово!

– Добро! – он слегка откашлялся. – Я – глава гарнизона Бидарской крепости, ввиду участившихся и одновременно усилившихся атак на вверенный мне объект объявляю в крепости чрезвычайное положение! Все гражданские лица, не занятые на обслуживании и производстве, должны покинуть крепость в течение четырёх часов. Собирайте вещи, дамочки.

– Как⁈ Вы выставите нас в джунгли⁈ – ахнул кто-то из девичьей толпы.

– Что ж я, изверг, что ли? – сурово усмехнулся атаман. – Я выделю вам конвой, который сопроводит вас до генерал-губернаторского управления в городе Бидар. С тем, чтобы секретарь непременно зафиксировал ваше туда прибытие. Далее ваши жизни принадлежат только вам, я вас на поруки не брал.

– А мы разве не заняты… Как это вы сказали?.. – выпучила глазки пушистенькая волчица.

– Нет, – отрубил атаман. – Вы являетесь группой сугубо гражданских лиц. Кружком, если хотите. И подчинены вы исключительно госпоже Острожской, как многократно мне ставилось на вид. Вы не подписывали контракта ни с военным ведомством, ни с горнодобывающим министерством. Я мог бы предложить вам места на кухне, но сейчас там нет вакансий. Посему.

– Кстати, – добавил я, – князь Витгенштейн объявил открытие дома терпимости. Вот там изрядно вакансий, хватит на всех желающих.

Толпа девиц ахнула второй раз, а горилла бросилась на меня с рёвом:

– Мерзавец!!! – и… Я уж приготовился её ловить – всё же горилла против белого медведя не роляет, но Дита до меня не добежала. Повисла в воздухе, нелепо дёргаясь.

– Запрещено, – строго сказал голос Айко, – гражданскому лицу нападать на офицера. Наш господин всего лишь упомянул об одном из вариантов работы. Даже не предлагая вам! Вы поступили крайне невежливо. Попытка нападения на офицера трактуется как нарушение порядка. Вы будете наказаны по законам, предусмотренным чрезвычайным положениям в гарнизонах Русской империи. Хотару!

– Да! – пискнул второй голосок, и в воздухе материализовалась крупная такая розга.

– Начинай!

И, можете себе представить, они её выпороли! Прям вот так, на весу. А окружающие так обалдели, никто и слова не смог сказать. По окончании экзекуции Дита умчалась в женский дом, рыдая басом. Остальные девушки стояли, испуганно моргая, сбившись плотной кучкой.

– Однако, – крякнул атаман.

– И ведь действительно – всё в полном соответствии с уставом, – белый барс несколько нервно бил себя по бокам хвостом.

– Барышни, идите собирайтесь! – махнул рукой атаман. – Остальным – в столовую. Фронтовой шкалик* всем принять надобно.

*«Шкалик» – одна двухсотая водочного ведра, 62 мл.

– Погодите, господа! – поднял руку я. – У меня есть бутылочка настоя, приготовленного матушкой, для успокоения нервной системы. Мне кажется, многим из нас пора принять.

– А оно сертифицировано? – слегка нахмурился Арсений Парамонович.

– Ещё как! – чуть не обиделся батя.

– Дуся – она ж для самого монастыря Марка Печерского эликсиры делает! – тут же сказал дядя Антон, и все наши карлукские одобрительно зашумели.

– Тогда разбавим на общий объём, – решил атаман, – раз такая польза!

В столовой собрался весь гарнизон. Ну – кроме стоящих в карауле, те свою пайку после получат, как сменятся. Все подходили чинно, получали свою рюмку и запоздалый завтрак, рассаживались за столы. Наверное, успокоина в той водке была совсем малая доля, но всё же это лучше, чем ничего.

Офицеры и рядовые казаки неторопливо ели, обсуждая бурное утро и приходя к общему мнению, что вообще-то этот налёт оказался для наших недругов полностью провальным в прямом и переносном смысле. Индусы, считай, двух летучих мышей точно потеряли. Одной крылья покоцало. И ещё одну проводили очередями, она тоже летела как-то странно. Как бы загребая воздух, неровно… может, потом и сдохнет?