Текст книги "Ком 8 (СИ)"

Автор книги: Ольга Войлошникова

Соавторы: Ольга Войлошникова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

24. ТЕ ЖЕ И ДАШКОВ

ХОЧУ ТАКОЕ ЖЕ!

– Князь Дашков! – обрадовался Сокол. – Рады вас видеть! Но вы будьте аккуратнее. Так можно и чего увесистее схлопотать. У нас-таки военный объект.

– А чего увесистее? Классическое ледяное копьё. – Дашков ступил на парапет и медленно погас. – Очень хорошо исполнено, кстати. Растёшь, Илья!

– Я тебя щас удивлю до невозможности. – Я огляделся. Тень Айко обнаружилась позади Дашкова. А младшие лисички прикрывали Ивана и Петра. Даже сладости оказались позабыты. – Вот смотри, что бы ты сделал, если бы обнаружил позади себя ту самую лису, с которой мы вместе сражались? Да ещё на один хвост сильнее?

– Было бы очень неприятно. Возможно даже фатально для меня. Но лисы же подчиняются тебе? Так? – принялся рассуждать Михаил. – И к тому же позади меня никого нет. – Он огляделся. Кстати, а где они? Оставлять без присмотра таких размеров ходячее бедствие просто опасно!

– Айко, милочка, покажись, – попросил я.

И она показалась. Прямо за спиной бедняги Дашкова. И улыбалась полной белоснежных зубов пастью прямо рядом с его головой.

– Мать твою! – Дашков вскочил со стены, мгновенно окутываясь огнём.

– Успокойся, Миша. Всё нормально, – я с изумлением смотрел на оплавленный камень парапета. Не один я расту в умениях!

– Хренашечки, нормально! – заорал огненный человек. – У меня сердце чуть из горла не выскочило! Разве можно живого человека лисой пугать!

– Да сядь ты. Ты меня напугал, я тебя. Всё – квиты! – я направил волну концентрированного холода, чтобы остудить камень, пока он нам перекрытие галереи не проплавил. Не хватало нам местного стихийного бедствия.

– А остальные где? – Дашков оглядывался, подозрительно прищурившись.

– Тут мы, дядя огненный князь! – проявились младшие лисички, чинно кланяясь и занимая стратегические места около мешка со сладостями.

– Охренеть – не встать! – Дашкова передёрнуло. – Простите мою реакцию, уважаемая. – Поклонился он в воздухе Айко. – Я в последнее время на нервах. Вот и… Кстати, поздравляю вас с повышением ранга, – он окинул её внимательным взглядом, – и с получением особого благословления.

На мой недоумённый взгляд Дашков пояснил:

– Я полбиблиотеки Святогора перечитал. После того боя, где нас с тобой чуть не прибили. Да ещё после знакомства с вашей, – он вновь поклонился Айко, – матушкой, я решил узнать как можно больше о таком грозном противнике. И до сегодняшнего дня думал, что знаю достаточно. Спасибо, что так изящно спустили меня на землю. Я не ёрничаю, Коршун. Спасибо.

Окончательно погаснув, он шагнул из воздуха на раскаленный камень, мгновенно втянув в себя остатки жара, и вновь уселся на парапет:

– Иван, наслышан о случившемся казусе. Хочу признать – выглядит весьма зловеще и даже устрашает. Тебя бы сейчас с этими глазами на английских послов натравливать.

Иван хмыкнул:

– Это уже поменьше стало. Говорят, пиковая концентрация спадает, но по предварительным расчётам красными фарами светить я буду ещё с полгода-год.

– Серьёзно! – присвистнул Дашков.

– Неужели, Миша, ты проделал весь этот путь исключительно чтобы полюбоваться на наш красноглазый феномен? – усмехнулся Витгенштейн.

– Отнюдь! – Дашков оживился. – Дорогие господа… и дамы, естественно! Я явился к вам напомнить о моём приближающемся торжестве! Вы все приглашены на мою свадьбу!

– И мы⁈ – переглянулись Сэнго с Хотару. – Мы тоже приглашены?

– Безусловно! – припечатал Дашков.

– А какое нынче число? – слегка растерянно спросил Иван. – Я, признаться, по местному климату вовсе расслабился – будто всё лето и лето!

– Двадцать девятое декабря, милостивые государи! – воскликнул Дашков.

– Ох, ё-о-о! – выпучил глаза Иван. – Новый год послезавтра! Рождество на носу, а мы сидим!

– Сегодня, между прочим, ожидается прибытие Четырнадцатого отдельного механизированного полка, – сказал Витгенштейн, – Хаген готовится передавать дежурство.

– Хаген готовится! – проворчал Иван. – Один я тут как сыч сижу!

– Вот и сиди! – поспешил утихомирить его Пётр. – Иль забыл про эманации? Хочешь, чтоб курсанты до Иркутска с безумными приключениями добирались?

Сокол тяжко вздохнул:

– Миша, ты видишь, какой ужас? Я тут практически как Рапунцель в башне.

– Ну почему же, – усмехнулся я, – иногда тебя выпускают в подвал. И меня, кстати, тоже.

– И долго вам ещё? – тревожно уточнил Дашков. – До пятнадцатого вас… э-э-э… освободят?

– Мы будем биться за это, как львы! – заверил его Иван. – Откровенно говоря, я бы хотел зимние праздники встретить в кругу семьи, а не вот так вот. К тому же курсанты мои уедут, друзей тоже ничего особо держать не будет. Что ж мы с Илюхой – вдвоём тут куковать останемся? Несогласный я! Не отпустят – всё одно сбегу! Рассказывай, Миша, куды бечь?

Дашков слегка нахмурился, услыхав столь нарочитое просторечие, но бодро объявил:

– Господа, я лично прилетел сообщить, что праздновать свадьбу мы с Есенией решили в Иркутске.

– В Иркутске? – поразился я. – Помилуйте, князь, я искренно люблю свой город. Но это же провинция! Что скажут ваши родители да и вообще свет?

Михаил бесшабашно отмахнулся:

– Вот именно, я – князь. И уж в таких вопросах способен настоять на своём! Тем более, в Иркутске сейчас и Дарья Багратион-Уральская, и Серго, и ваши жены. А они с училища дружны с Есей. Да и вообще – хочу. И Есения хочет. Вот такая блажь вступила! Кто огненный князь? Я – огненный князь! А огонь – такая непостоянная стихия! Плевать я на пересуды света хотел, не захотят прибыть – значит, будет у нас милое уютное торжество. А ещё, господа, я хотел просить вас, чтобы вы помогли организовать мне мальчишник. Хочу, как у вас! С размахом! – Михаил радостно смотрел в наши вытянувшиеся лица: – Если не как у тебя, Сокол, то хотя бы как у Витгенштейна. С безумными приключениями!

Нас троих передёрнуло.

– Нахрен-нахрен-нахрен! – бурно открестился Иван. – Сам себе устраивай. А я больше на такое подписываться не буду!

– Ты в курсе, вообще, Миша? Что нас, лично! Лично государь император!.. – Пётр воздел вверх палец, – предупредить изволили. Чтоб ничего больше подобного! А я его злить не хочу. Я молодой! Мне, может, пожить ещё хочется.

Дашков оглядел нас с недоумением:

– А как же кураж княжеский? Господа?

– Вот он. Кураж, – Сокол вытащил из-под столика ногу. – Полстопы до сих пор нет. Отрастает потихоньку, конечно, но… А этот – вообще контуженный, – ткнул он пальцем в Витгенштейна. – Настолько контуженный, что теории странные тут задвигает!

– Какие теории? – живо спросил Дашков.

– А-а-а! – махнул рукой Витгенштейн. – Забудь. Выступил по-глупому. Знаешь ли, я тут у казачков новый перл услышал – «мозговой пердёж». Вот и эта моя теория – того, яркий пример.

– Да-а. Весело тут у вас.

Дашков оглядел наши вдохновенные, я надеюсь, лица и попробовал зайти с другого бока.

– Но, господа, и тем более ты, – он ткнул в меня пальцем, – Коршун! Вы же не отрицаете, что мальчишник всё равно должен быть? Правильно? Как без мальчишника-то? Это уж свадьба не свадьба получится. Вы ж друзья мне или как?

– Ладно, Миша! Будет тебе мальчишник! – рубанул воздух Сокол и блеснул красными глазами. – Всем мальчишникам мальчишник! Все твои знакомые обрыдаются от зависти!

– Ой, мама! – пробормотали мы с Витгенштейном хором.

Мы ещё потрепались, попили чаю, а там князь Дашков заторопился по делам.

Глядя, как огненная точка удаляется, сливаясь с горизонтом, я спросил:

– Иван, друг мой ситный. Ты вот скажи как на духу, ты зачем Мишке самый запоминающийся мальчишник пообещал? А? Вот нам только приключений-то сейчас всем не хватает! Да? У тебя стопа отросла на половину. У Серго вообще пока культя – но нет! Нам надо устроить феерический праздник, чтоб земля Иркутская вздрогнула – правильно я понимаю? Друг ведь попросил – не откажешь, да?

Сокол подкрутил ус и посмотрел на меня хитро:

– Правильно, Илья. Но ты тоже меня выслушай. Что у князя Михаила Дашкова в избытке?

– Э-э-э, дури? – предположил я.

– Энергии, – выдал более цивильную версию Витгенштейн.

– Этого у него, конечно, в достатке, – согласился с нами обоими Иван. – Но главное – у него много огня. Прямо-таки переизбыток огня! А чего в его жизни мало?

Я задумался:

– Ну… Чего мало… Воды?

– Холода? – в один голос со мной сказал Петя.

Сокол улыбнулся.

– Вот именно. Воды и холода! Льда!

– И чего? Баб снежных лепить будем? Или снежный городок штурмовать?

– Можно ещё с ледяных гор кататься, – задумчиво предположил Петя. – Феерический мальчишник получится…

– Погодите киснуть! – отмёл наши варианты Иван, вскочил и начал бодро прохаживаться перед нами туда-сюда, как это бывало с ним в те моменты, когда в великокняжеском котелке начинали бурлить новые идеи. – Коршун, ты обещал как-то свозить меня на какую-то особенную зимнюю рыбалку.

– Рыбалку? – не поверил своим ушам я. – Натурально – ты предлагаешь устроить вместо мальчишника рыбалку?

– А что? – Иван уставился на нас.

Ох уж эти глаза его, фары красные! Хрен ты разберёшь, с каким выражением он на тебя глазеет!

– Это же совершенно спокойное, идиллическое даже, занятие. А?

– Вот именно! – радостно завопил Витгенштейн. – Что может случиться на рыбалке-то? Тишина, спокойствие, красота!

Я хотел заметить, что князь Дашков явно другого от нас ждёт, но не успел.

– Я предлагаю нам устроить жениху подлёдную рыбалку, – тоном полководца заявил Иван, продолжая вышагивать. – Много льда, холода, воды, ветра. Даже камня на Байкале предостаточно! Каков набор стихий! За жизнь будет рыба отвечать. А? Мне Алексей Аркадьевич обещал познакомить с каким-то своим специальным другом. Говорят, там такая рыбалка, что даже императора не стыдно свозить.

Ну если только императора…

– Я согласен! – тут же высказал свой голос Петя. – Это мне нравится куда больше, чем штурм на дирижаблях и бойня с инками.

Ну если в таком разрезе…

– А что, можно, – согласился я. – Наши дела тут уже почти закончены. Дня два-три подождём, дела регулярам сдадим, потребуем, чтоб господа учёные в своих экспериментах над нами хотя бы роздыху нам предоставили – да и до дому! А там уже будем посмотреть!

Тут примчался посыльный из подгорной лаборатории, Ивана опять на какие-то мудрёные испытания звать. Меня господа учёные почти уже не трепали, проводя какие-то контрольные учёты раз в три дня, а вот Иваном занимались плотно. Сокол пошёл на экзекуции, ворча под нос, а я – в расположение дедов.

СБОРЫ, ПЛАНЫ…

Шёл, честно говоря, в глубокой задумчивости. Неужели Великий князюшко за ум взялся? Подлёдную рыбалку я ему уже с год обещаю. Вот он и пробует объединить несоединимое. Но подлёдная рыбалка в качестве мальчишника? Это прям странно. Чего там батя ему такое императорское обещал? Нет, ежли Алексей Аркадьич чего обещает, то оно конечно… Но очень странно.

Так эта дурацкая мысля и заела у меня в голове, мол: «Ежели папаня обещал, то конечно. Если папаня-то обещал познакомить, то оно…» – с этим и зашёл в казарму – и тут он собственной персоной мне навстречу!

– О, Илюха! Чего, пущают уже по крепости гулять?

– Пущают не пущают – дело десятое.

Я громогласно поздоровался, удостоился похлопываний по плечам, подколок и прочих проявлений истинно мужской приязни.

Деды вокруг деловито собирали вещи. Это же ужас какой, сколько оружия они сюда приволокли. Надо будет как-то их отблагодарить, лично. Чисто от Коршуновых.

– Когда смена-то придёт?

– Так уже, Коршун! Уже пришли! Нам, вишь, собираться велено. Инженерная рота на наше место прибывает. Ты что не заметил?

– Да мне не до разглядываний. Я тут нервные срывы княжеские лечу. И о мальчишниках договариваюсь.

– А-а, тоже нужное дело! – рассмеялись казаки.

– Придержи-ка… – батя скатывал чехол от пулемёта.

Разбитый пулемёт в Голконде остался. Но казак – существо домовитое. Не бросать же хороший чехол, верно?

– Ты-то к своим пойдёшь? Курсантиков-то тоже нынче отправляют.

– Погоди, бать. Пойду, но сперва у меня к тебе вопрос образовался.

– Ну?

– Скажи-ка ты мне вот что: что ты Ивану такое обещал?

– В смысле – обещал? – он прекратил деловитую возню, уперев руки в боки.

– Про рыбалку, – уточнил я.

– А-а! Так бы сразу и сказал. Был разговор. Есть у меня знакомец в Листвянке, устраивает такие рыбалки, не то что княжеские, натурально царские! Он несколько срубов построил и выкатывает их прямо на лёд, на здоровенных полозьях. Дома́без пола. Можно бурить лунки и рыбачить прямо из дома. И в баню можно сходить.

– И прям царский уровень? – для верности ещё раз уточнил я.

– Императорский! – важно ткнул пальцем в потолок отец.

Я оглянулся на собирающихся дедов.

– А пойдём-ка, батяня, выйдем. Тут ещё кой о чём поговорить надо…

Пока я путанно излагал свою идею насчёт отдарка для казачьего обчества, батяня слушал, слушал, а потом перебил:

– Будет тебе праздник. Охоту зимнюю устроим, на волков. У нас такое все любят. А Артёмка мне тут понарассказал, что в Кайеркане, ну там рядом, можно на северных полярных волков поохотиться. Плодятся они там за здорово живёшь. Как начинают оленьи стада сильно тиранить – так на них охота свободная, без билета. Нынче как раз такой год. Вот возьмём мою «Бруснику», слетаем… Говорят, знатные зверюги. Самые крупные из волков, – батяня рассмеялся, – хотя с Багратионом, конечно, не сравнить!

* * *

Посмотрел я с галереи на суетящуюся крепость – одни убывают, другие прибывают, шум-гам-столпотворение! И подумал вдруг: а как же «Локусты»? На Бидарский рудник-то их император-батюшка доставил. А обратно? Щас как окажется, что курсантов пешим строем на курьерском дирижабле домой отошлют – во я в лужу сяду!

Помчался я с этой мыслью, как осой в причинное место укушенный, Фридриха искать. Фридрих нашёлся где надо – недалеко от восстановленного коммутатора, в комнате с пришпиленной на дверях табличкой с чётко выведенной от руки надписью: «ЛОГИСТИЧЕСКИЙ ОТДЕЛ»

А⁈ Орднунг!

На правах сюзерена я подвинул в сторону выстроившуюся к Фридриху очередь и вывалил ему свои опасения.

– Что вы, Илья Алексеевич! – сверкнул на меня глазками принц. – Как можно? Естественно, я позаботился о наших «Локустах». Транспорты, которые доставили сюда Четырнадцатый отдельный механизированный полк, проходят техобслуживание, экипажам положено десять часов отдыха. Курсантское соединение выдвигается через два часа, спокойно успеют дойти и совершить погрузку.

– А деды?

– Дедов забирает наш «Бычок», они перемещаются в Бидар с «Локустами», так сказать «на броне», ночуют на борту, пока идёт погрузка-разгрузка, завтра утром летят домой.

Я был несколько обескуражен тем, что всё как-то проскочило мимо меня. То всё время в центре событий был – а то – р-р-раз! – и сидишь себе в башне, чай целыми днями пьёшь.

Фридрих едва меня не добил замечанием:

– Илья Алексеевич, я распорядился, чтобы ваш личный арсенал был собран и загружен на борта ваших шагоходов. На случай срочного распоряжения об отбытии.

– Благодарю, – только и выдавил я и пошёл к себе в палатку. Надо хоть личные вещи успеть собрать, пока помощников не набежало!

Топая по коридору, решил, что неплохо было бы позвонить домой. Серафиму хоть услышать. Или она на уроках в училище? Какой сегодня день недели-то? Или в училище вообще уже каникулы? Всё в голове смешалось!

И я пошёл на коммутатор.

25. К РОДНОМУ ПОРОГУ

СРОЧНЫМ ПРИКАЗОМ

На коммутаторе снова сидела Лариса. Соединение с домом она мне обеспечила мгновенно, я переговорил и с матушкой, и с женой и даже с сестрицами, дал им всем надежду на наше скорое прибытие и пришёл в приподнятое расположение духа.

Трубку телефонистке возвращаю, а она смотрит на меня, глаза на мокром месте.

– И что мы плачем? – спрашиваю.

– Как у вас, Илья Алексеевич, всё хорошо… – говорит она, а сама носом хлюпает.

И тут я – как меня под руку кто толкнул – говорю:

– Так и у вас всё хорошо будет! Вы ж вон какие три девицы-красавицы. Пошлёт вам Бог славных женихов, блестящих офицеров, и будете вы жить долго и счастливо, детишек родите здоровеньких, и всё у вас сложится лучшим образом.

Она аж дар речи потеряла. А потом как завизжит! Как через стол свой бросится, и ну меня нацеловывать:

– Спасибо вам! Спасибо, Илья Алексеевич, дорогой, дай вам Бог здоровья!

Насилу я от неё вырвался, чуть не бегом по коридору бегу – Иван навстречу! Как паровоз, честное слово, из тёмного-то туннеля со своими фарами. И как заржёт:

– О, Коршун! Ты что, с клоуном подрался⁈

– Чего ещё⁈ – не понял я, а сам всё дух перевожу.

– А как же! На щеках помада, на кителе – волос рыжий!

– Фу на тебя! Это Лариса телефонистка.

– Чего это на неё напало?

– Да пожелал ей жениха хорошего, деток и всё такое.

– А-а! Ну привыкай к такой реакции. Ты ж Свадебный Коршун.

– Ты хоть меня не тирань! – отмахнулся я.

– И нечего тут руками махать! Подтверждено опытами! Ты куда летел-то?

– Так курсанты отбывают, хотел зайти.

– Отставить, ваша светлость! Мы с тобой в отпуске на месяц. Отпущены домой с условием, что к училищу приближаться не будем. Временно отстранены от всех должностей.

– И я?

– И ты! Сиди, говорят на жопе ровно и вообще – езжай-лети до дома, героический казак.

– Боятся, поди, что с таким составом за спиной мы какую-нибудь войнушку организуем.

– И это не шутка! Боятся. Так что собирайся живо, пока они не передумали! Имперский курьер прибудет через час. Мы даже «Святогор» тут оставляем. Студенты доставят, вместе с «Локустами». За курсантами и шагоходами Швец и Пушкин присмотрят. А Петя и Хаген с нами едут, по приказу. Чего глазами хлопаешь? В расположение – бегом!

– Яволь! – брякнул я.

– Хватит ёрничать! Давай галопом!

Вот и помчались мы с Соколом, натурально, как зебры. Галопом, в смысле.

Когда великий князь и герцог на пару бегут, в мирное время это вызывает смех, в военное – панику. Поскольку положение у крепости было переходное, встречающиеся на пути шарахались в стороны, не зная, как на нас реагировать. А я на бегу рассуждал, что это и правильно. Хотя бы иногда стоит использовать все возможности светлостев! Надо – дорогу дали! Надо – курьерский дирижбандель предоставили!

С этими радужными мыслями я влетел в свою палатку.

А собираться-то не пришлось. Пока я по крепости бегал, наш почётный Душнила уже всё упаковал и сидел на трёх наших ящиках.

– О! А я тебя искал.

– Плохо искал! Можно было бы лис попросить. Мгновенно бы нашли. Да? – спросил я туманное облачко за своей спиной.

– Конечно, Илья Алексеевич.

Хаген вздрогнул.

– Илья, ты иногда так похож на нашего императора. Прямо страшно.

– Ты это… – я понизил голос и взял Хагена под локоток, – слышь, ты бы, не распространялся с подобной мыслью. А то мало ли, подумают чего. Решат вдруг, что я императора копирую. Или, не дай Бог, вообразят, что передразниваю. А оно нам надо? Оно нам не надо!

– Яволь! – также тихо согласился Хаген. – Такое нам не нужно.

* * *

Потом мы грузились прямо перед воротами крепости. А вот чего не ожидал, так это парадного строя солдатиков, которые выстроились провожать нас. И такими восторженными глазами на нас глазели, мама моя. Прям, даже неловко было.

– Это чего это щас за парад был?

– Ты чего, Коршун? Не в курсе? Ваши похождения в Голконде – сейчас синема-хит сезона! – выпучил на меня глаза Витгенштейн.

– Какие, ядрёна колупайка, похождения⁈ Какое ещё синема? – не хуже него вытаращился я.

– А такие. Вас же снимали. Аж тремя камерами.

– Какими камерами, Петя? Что ты несёшь?

– Тремя экспериментальными миниатюрными камерами. Две на лисах были, а одна с «Дельфина». Общий план, так сказать. А теперь эти ленты по всем синема-театрам крутят. Успешная атака иррегулярных сил России на супер-укреплённый дворец Голконды. Огонь!

Вот же, пень горелый, опять я звезда экрана!

НУ, ЗДРАВСТВУЙТЕ!

– Эх, жаль, что не тридцать первого летим! – сетовал Иван. – Представьте себе: нарядили бы кого-нибудь в костюм деда Мороза, троечку нарядную с санками в Иркутске бы арендовали, мешок купили для подарков – и подкатили бы к самому крылечку! Вошли бы этак, – он постарался изобразить бас: – «Здра-а-авствуйте, детишки!»

– Тебе с твоими фонарями только деда Мороза и изображать! – раскритиковал его Витгенштейн.

– А чего я-то? Мы бы Илюху нарядили! А Айко Снегурочкой, она притворяться здорово умеет. Надо только песенку про ёлочку выучить?

– Что за песенка? – довольно равнодушно поинтересовалась Хотару.

– Специальная, новогодняя, – Иван подмигнул нам. – Кто песенку деду Морозу споёт, тому на новый год сладкие подарки полагаются.

– Да-а⁈ – хором воскликнули младшие лисы. – Так что же мы сидим? Надо срочно слова учить?

В общем, опять летели весело.

* * *

В Иркутске нас у самого трапа ждала великокняжеская «Победа».

– За подарками бы заехать, – Иван с сомнением посмотрел на тёмное вечерне-декабрьское небо.

– Велено никуда не заезжать, ваше высочество, – вытянулся шофёр. – Мария Иосифовна настоятельно просила безо всяких заездов.

– Эх, все уже в курсе! – расстроился Сокол. – Не выйдет сюрприза! И как я к семье без гостинцев явлюсь?

– Я думаю, их так впечатлят твои глаза, что об остальном они и думать забудут, – хмыкнул Петя.

– А по магазинам можно и завтра проехаться, – рационально предложил Хаген, и все с этим согласились.

И тем не менее, взойдя на крыльцо и миновав сени, открывая двери в тёплые комнаты, Иван не удержался и прогудел:

– Здра-а-а-авствуйте, детишки!

А там!

Барышни наши шелками шуршат, разнаряженные, словно на бал! Серго по лестнице прихрамывает в парадном мундире и во всех орденах. Тут же набежали няньки с детьми, прислуга, помощницы, маман вышла…

– Ничего себе, как нас встречают! – слегка растерялся Сокол… и тут же был схвачен Марией за руку:

– Не стой! Не стой колом! Дай, я тебя обниму! Ну всё, теперь беги переодеваться.

– Да что такое? – возмутился Иван. – Домой я приехал или как?

– Ты ещё спроси «князь я или не князь?» – усмехнулся из-за его спины Витгенштейн.

– Князь-князь! – замахали руками сёстры. – Приказ императорский! Живо бегите все, парадные мундиры ждут!

– А банька?.. – теперь в дверях застрял Пётр.

– Да какая банька! – возмущённо всплеснула руками Сонечка. – Очищением пройдитесь быстренько.

– А Хаген? – остановился уже я, готовый бежать в обратную сторону. – Он же магическими средствами не владеет!

Тут ко мне смогла пробиться сквозь всю эту толпу Серафима:

– Хаген, я уверена, два раза успеет душ принять, пока вы тут в дверях топчетесь! – Она обняла меня, вдохнула запах мундира: – Опять чужими странами пахнет! Ну пойдём скорее, я тебя хоть поцелую…

– Что за приказ-то? – спросил я, увлекаемый на нашу половину.

– Приём предновогодний для молодых ветеранов с семьями.

– Так недавно ж были?

– То для героев Дальневосточной кампании устраивался, а этот – для всех, там как-то разбили по возрастам. Мы слышали, представители от разных держав приглашены.

– И от побеждённых?

Как у нас говорят «прину́жденных к миру».

– Вроде бы.

С другой стороны, сейчас-то у нас войны с ними нет. Пусть посмотрят на тех, кто их геройски побеждал.

ПРИЁМ

Парадоксально, что в Москву мы летели на том же курьерском скором, который доставил нас из Бидара в Иркутск. Он стоял и ждал, когда мы явимся, такие красивые. А дальше был стремительный перелёт, во время которого мы делились последними новостями: мы – фронтовыми, девчонки – домашними и учебными, но в самую первую очередь, конечно – о нападении на усадьбу франков. Все они от этого рассказа разрумянились и сделались страшно воинственными и какими-то особенно красивыми. Особенно моя. Даром, что боевая магия у неё где-то на уровне начальных единичек, зато распознавание по высшему разряду! Всех, кто пытался под невидимостью к усадьбе прокрасться, распознала!

Отдельно я переживал за Марту. Вот кто совсем дара лишён, да ещё в отдельном доме. Спросил её.

– Во-первых, с нами была Даша, – благодарно кивнула в сторону княгини Багратион-Уральской Марта. И тут же посмотрела на меня хитро, аж ямочки на щеках проявились: – А во-вторых, у нас в мезонине стоит тяжёлый пулемёт Владимирова на подвижной платформе. Я стреляла.

Вот тут я аж дар речи потерял. А Хаген сидел такой гордый, держал Марту за ручку. Счастливец! Кто бы мог подумать, когда я его из Сирийских песков выкапывал, что так всё обернётся…

Перед самой посадкой к Ивану подошёл один из офицеров курьера и передал небольшой футляр с напутствием:

– Высочайше велено надеть сей артефакт и не снимать во всё время пребывания в столице.

Иван открыл коробочку и достал… очки. Глухие чёрные очки немного непривычной мне формы. Пожал плечами.

– Раз дядя велит…

– Я такие очки в госпитале видел, – сказал Серго. – Ну, может, не совсем такие, но очень похожие. Недавняя разработка для пострадавших от слишком ярких энергетических вспышек.

– Хорошая вещь! – оценил Петя. – Я бы после Японского фронта от такой не отказался. А то пришлось две недели в затемнённой палате за шторами сидеть, так глаза резало!

– Что ж, – повеселел Иван, – есть надежда, что я затеряюсь среди таких же ослеплённых!

Приехали мы в тот же парадный дворец, где дальневосточный приём был. Центральный зал меня там неизменно впечатлял – вот эти огромные деревья, ощущение пробивающегося сквозь кроны солнца, пение птиц… В этот раз нам практически не пришлось ждать, мы прошли в одной из первых групп, выслушали ободряющие речи, были (вполне ожидаемо) высочайше пожалованы памятными наградами и (внезапно, по крайней мере для меня) – воинскими чинами. Государь, вручая медали, смотрел на нас с многозначительным прищуром, и я начал переживать: не начал ли у него дёргаться глаз после оглашения нашего намерения спокойно провести мальчишник на рыбалке? По-любому ведь ему сообщили, так?

В составе довольно большой группы награждённых мы были препровождены в огромный зал, где играла музыка, стояли столы с угощениями и имелось множество банкеток и диванчиков, расставленных поодиночке и группками, чтобы можно было с удовольствием присесть. По периметру была расставлена портретная галерея, вдоль которой также прогуливались отдельные группы.

– Вижу посла от Восточных Соединённых Штатов, – сказал Иван. – А вон англы, надутые, как жабы.

– Пойдём от них подальше, – сразу потянула его за локоть Маша, – не хочу с ними даже здороваться.

Мы выбрали уютное место, усадили наших дам и отправились за угощениями.

Вдоль столов похаживали такие же засланные кавалеры с тарелками разной степени наполненности.

– Это что за чудеса? – я понял, что ни одно блюдо, кроме разве что крошечных корзиночек с красной или чёрной икрой или кремовых пирожных, узнать не могу. Только если очень тщательно приглядываться.

Или принюхиваться.

Да и то гарантии нет!

– Это новая мода, – сказал Петя. – Называется «канапе». Маленькие штучки с разнообразными вкусами. Вроде как бутербродики…

– Похоже на бусы, – сказал Багратион. – Предлагаю брать всё подряд, там разберёмся. Не будут же нас заставлять насильно доедать?

Следуя этой логике, мы набрали всякой всячины, и к нашей группе подрулил неизвестный мне тип, приветливо кивая остальным:

– Добрый день, господа, добрый день! Поздравляю всех сердечно, от души! Не представите меня вашим друзьям.

Три весёлых князя, вроде, неприязни не выказывали, да и Зверь не ворчал.

– Извольте, – кивнул Иван, – Коршунов Илья Алексеевич, герцог Топплерский, барон Хаген фон Ярроу. А это, господа, министр финансов Российской империи, князь Воронцов Дмитрий Георгиевич, счастливый отец четырёх прелестных дочерей.

Вот тут у меня аж кольнуло! Впрочем, поклонился я вполне вежливо:

– Весьма рад!

– Мой дом всегда открыт для вас, друзья мои! – расшаркался Воронцов. – Каждый день к пяти часам на ужин, милости просим!

Понятное дело, кого он в гости заманивает!

– К сожалению, мы в столице ненадолго, – дипломатически развёл руками (точнее, рукой и тарелкой) Витгенштейн, – уж лучше вы к нам, в Иркутск.

Я думал, Воронцов что-нибудь эдакое ответит, но он только радостно расплылся:

– Всенепременно, всенепременно будем, господа! – тут он сделал вид, что увидел что-то за нашими спинами. – Прошу прощения, вынужден покинуть вас! Супруга меня зовёт, – и умчал.

– Я думал, он откажется, – несколько обескураженно сказал Петя.

– Ага. Щас-с-с! – хмыкнул Багратион. – Ему четырёх дочек пристроить надо!

Следом к нам подошли ещё два князя и один граф, все страстно желали выразить приязнь, а я переживал, что у меня там женщина не кормленная, канапе стынут и вообще мне с вами неуютно, я б раньше этаких господ за три километра обходил, а теперь…

– Херр герцог! – раздалось из-за спины со знакомым лязгающим акцентом. – Господа!

Сразу захотелось ответить «яволь» и ещё что-нибудь в этом духе.

– Добрый день, господин канцлер, – ответили мы практически хором.

– Вы позволите на два слова? – канцлер кивнул, и мы отошли чуть в сторону.

– Имею настоятельную потребность поинтересоваться о самочувствии принца Фридриха.

– Что, неудобно в Бидарской крепости за неслухом следить? – усмехнулся я.

Канцлер Великой Германской империи чуть поджал губы:

– Несколько затруднительно.

– Я видел его около пяти часов назад, принц был бодр, здоров и полон энергии. Весь в трудах, как и желал его папенька.

Канцлер покивал:

– Однако, насколько мне известно, речь шла о более простой работе.

– Шла, – согласился я. – Но я подумал, что в качестве главы логистического отдела Фридрих принесёт мне больше пользы, нежели дворником или свинарём.

– Зе-ер гут*, – протянул немец и, видимо, желая светски поддержать беседу, спросил: – А где же ваши боевые спутницы? Я имею в виду лис?

– Да Бог их знает, – не моргнув глазом соврал я, глядя, как за спиной канцлера исчезает со стола огромное блюдо с пирожными. – Лисы… – и тут я почуял ещё одного человека, который стоял совсем недалеко и вроде бы выбирал себе угощения, но уши грел – зуб даю! Так что я пошёл брехать напропалую: – … они, знаете ли, существа дикие. Сегодня рядом, завтра – нет. Захотят – со мной едут, не захотят – останутся. Не удивлюсь, если они и вовсе в Индии.

Канцлер с величайшим удивлением воззрился на меня, изо всех сил воздерживаясь, чтобы не высказать мне порицание за столь вопиющее отсутствие дисциплины, деревянно кивнул и отошёл.

– Пошли скорей! – зашипел Багратион. – А то я слюной истеку!

Мы рысью удалились в свой уголок и принялись угощать наших женщин.