Текст книги "Ком 8 (СИ)"

Автор книги: Ольга Войлошникова

Соавторы: Ольга Войлошникова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

КОМ-8 (Казачий Особый Механизированный, часть 8)

01. ХОРОШО, ЧТО У НАС БЫЛИ ЭТИ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ

ИЗМЕНЕНИЯ В КРЕПОСТИ

– Внимание! Замечены силы противника!

Металлический голос, раздавшийся из чёрного рупора, заставил подпрыгнуть едва ли не весь гарнизон. И у всех в глазах – неужто оно? Началось? Потому как «силы противника» – это вам не кучка макак-диверсантов.

И первое, что я подумал – хорошо, что это оно произошло не в день нашего прибытия и не сразу после эпизода со слоном и змеюкой, а хотя бы дней на десять позже. Спасибо, что злобный некто то ли сомневался, то ли силы копил, а то ли ждал откуда-то новых указаний…

* * *

За это время успело произойти многое. Во-первых, благополучно прибыл первый грузовой иркутский транспорт – «Дельфин» с ещё двумя дирижбанделями. Атаман лично загорелся ехать встречать в Бидарский воздушный порт, для чего не в службу, а в дружбу попросил у меня «Пантеру». Выделил – уж больно у Арсения Парамоновича глаза светились. Единственное, что ревнивый Хаген заявил, что никого за свои рычаги не пустит, сам сел, с нашим экипажем. Впрочем, мне так даже спокойнее, я только Сэнго с ними отправил, для надёжности.

Маленький караван из трёх тягачей с платформами под конвоем СБШ вышел в сторону Бидара в полдень – ну, мало ли, вдруг попутные ветра и дирижабли раньше прибудут? А к вечеру вернулся в гораздо более представительном виде. Я как раз с Петром был, которому приспичило подняться именно на ту галерею, с которой фильм про первую страшную атаку снят был. И пока он в свой монокль чего-то ему одному известное высматривал, я всё поглядывал в ту сторону, где извивалась, следуя за изгибами рельефа, пробитая в джунглях просека. И конечно заприметил мелькающее кое-где сквозь просветы в кронах движение!

– Наши идут! – я прям пожалел об отсутствии громкоговорителя! Пусть не магического – хоть простой трубы-кричалки! – Айко, ты здесь?

– Конечно! – тут же ответила она.

– А ну гаркни, чтоб все услыхали!

– Тогда закройте уши, – мурлыкнула лиса, и только убедившись, что мы с Петром последовали её совету, рявкнула: – НАШИ ИДУТ!!!

Чтоб я когда ещё раз её о таком просил… В голове гудело, словно я под колоколом стоял. Петя рядом тряс головой и покачивался. Двор внизу мгновенно заполнился бегающими, словно муравьишки, людьми.

Зато и встречали прибывших всем гарнизоном! Тяжело входящим в ворота крепости «Детинам» и «Змеям» даже «ура!» кричали. А нагруженные под завязку тягачи разгружали со всеобщим энтузиазмом. Общий настрой сменился с «пока держимся» на «ну теперь живём!» – и это не могло не радовать. В списке грузов было всё, как обещал Афоня – и стройматериалы, и проволока колючая, и долгохранимые припасы с водой. И это только первая партия!

Атаман, получивший заверение, что через шесть дней эти же дирижабли вернутся снова, загруженные по списку, который он составил на пару с Фридрихом Прусским, сиял, как начищенный медный таз.

А ещё через день прибыла батина «Брусника»! И батя собственной персоной, конечно же.

– Ну ты жук, Коршун! – сказал ему дядька Кондратий, и мне было очень странно слышать эту кличку, обращённую не ко мне. – Аль на ваше семейство чести мало выпало? Тебя ж даже в списках не было!

– И что ж теперь? Дома мне куковать, что ли? – возразил батя, посмеиваясь. – Я обчественных местов не занял. В очереди меня нет, верно. А дирижбандель свой – есть!

Против этого возразить никто не смог. Тем более что привёз на нём батя практически готовую ремонтную мастерскую для шагоходов – и подъёмники тебе, и манипуляторы, и запчастей по списку, который ему (опять же) Фридрих по телефону наговорил. И десяток техников-ветеранов.

Майор Шиманский как увидел такое дело, стеком себя по сапогу заколотил, как шалый кот. Надо ли говорить, что в ближайшие дни мы его практически не видели, а из мехбокса только и доносились стук-звон и прочие механические звуки.

Мы тоже перебазировались поближе к ремонтникам – всё же, Пушкин со Швецом имели весьма достойный опыт сборки-разборки-отладки шагоходов, певцы Сарыг и Урдумай второй специальностью тоже имели ремонт техники, а лисы неплохо попрактиковались в помощи при починке ещё на Дальнем Востоке. Майор Шиманский выдал нам из своих закромов спецухи, и теперь мы частенько распивали чаи-кофеи в компании техников. В столовую засылали гонца с бидонами, как это было на Японском фронте заведено –зато не надо из уляпанного маслом переодеваться.

Кроме того, подобный образ жизни позволял (мне лично) избежать любопытных взглядов психических дамочек. Вот так, спокойно, своим кругом посидеть – куда приятнее.

И лисы тут по обыкновению, во вполне видимом обличье. Каждая лапами обнимает свою банку со сгущёнкой. Сгущёнка (или по-просту «сгуха») в полевых условиях, когда сладости у нас заканчивались с просто катастрофической скоростью, была признана наилучшим вариантом для поощрения рыжих. Кроме того, как оказалось, на Японских островах подобной французской сладости не водилось вообще, и лисам новинка шла «на ура».

Вы бы видели их перемазанные мордашки, когда они попробовали сгущёнку в первый раз! Надо сказать, они вообще предпочитали сладости есть в зверином виде, полагаю, у них так тоже ощущения сильнее… И вот – сидят три здоровенных рыжих зверюги, и у всех троих глаза в кучу. Переваривают новые внутренние ощущения. Они потом так вылизали банки, я думал, жесть языками на дыры изотрут!

Душевно, в общем, у нас было, хоть и упахивались до седьмого пота. Зато одного «Алёшу» восстановили и второго – почти!

Вокруг кипели восстановительные работы. Ещё пару раз прибывали курьеры, увеличив число дедов до ста пятидесяти. На прилегающие джунгли они смотрели с этакой безуминкой, и атаман наш, Арсений Парамонович, начал переживать, не натворили бы они глупостей в очередное «нашествие джунглей», и как только прибыла третья партия дедов, явился к ним в расположение:

– Братцы, тут такое дело… Опасаюсь я… – он слегка замялся.

– Да не тяни кота за всякое, господин атаман! Говори прямо! – тут же подбодрили его из толпы.

– Ладно! – Арсений Парамоныч решительно заложил пальцы за ремень. – Дело такое. Заставить я вас не могу, но очень бы мне хотелось, чтобы посмотрели вы один фильм поучительный.

И тут кто-то как раз и сказал:

– Ты, Арсений Парамоныч, зря нас с истеричными барышнями равняешь. Мы – народ служивый и очень даже понимает, что значит порядок и голова на плечах – и когда этого порядка и головы нет. Пусть мы тут, значицца, вольным порядком и больше назначены строить, но на случа́й нападениев наша добровольческая рота под твоё начало встаёт, так и знай, – деды одобрительно загудели. – А фильму посмотреть можно – отчего бы и не посмотреть, да, братцы?

Видно было, что у атамана аж гора с плеч упала:

– Вот за что я служивый люд люблю и уважаю – так это за понимание! Проходите в большой зал, господа хорошие. Через десять минут просмотр начнётся.

И пока людской поток тёк мимо него на выход, Арсений Парамонович ловерительно сказал:

– То ли дело – казаки! Всё с пониманием. Не то что эти…

– Барышни? – догадался я.

– Ну! «Женская добровольческая рота», будь она неладна! Как прибыли – кажный день их уговариваю, две недели подряд. Так нет же! Вбили себе в головёнки, что я это специально затеял, чтобы, значицца, напугать их и по домам отправить. Как это…

– «Лишить славы», поди?

– Во! Точно! Курицы, мать их итить… Одна только польза, что деда ейный, князь Острожский, периодически денег Индийскому Казачьему с барского плеча подкидывает. Прям напрямую, вроде как анонимные пожертвования. А мы уж тут их тратим на всякое нужное. Иначе бы совсем кисло было.

– Так они что – не представляют, с чем им столкнуться придётся? – дошёл до меня во всей полноте ужас и идиотизм ситуации.

– Представь себе, твоя светлость. Чё ты думаешь, я так рад, что иркутские сразу с пониманием?

И мы пошли смотреть кино. Да, и я, ещё раз. Лишним не будет.

Просмотр на дедов произвёл впечатление очень правильное. Зубоскалить они меньше не стали, но серьёзности прибавили. Да и темпа в работе. Разбившись на несколько бригад, они со страшной скоростью уменьшали запас завезённых стройматериалов.

Самые слабые места какие? Козе понятно – там, где во внешних стенах зияли проломы и провалы. У меня вообще было предположение, что их сами англы, уходя, и устроили. Да и главные ворота крепости – пропускной пункт – выглядели, на общий взгляд, слабовато. Вот на этот вход атаман и попросил обратить особое внимание. Оченна джунгли почему-то любили этот вход атаковать.

Подозреваю, Арсений Парамонович не предполагал, какой результат получит спустя буквально неделю.

Бригады дедов превратили пропускной пункт в мини-крепость. Да кого там «мини»? Невзирая на общую неказистость, за прошедшую неделю «Коршунова застава» выросла аж на три этажа плюс обзавелась несколькими рядами колючей проволоки на здоровенных кольях. И по-моему, деды туда почти всё свое оружие стаскали. А было его изрядно. Единственное – артиллерист Иванов только пушки себе урвал, да и то, только после пояснений, что некуда их на КПП поставить. А вот на стене они эту самую КПП удачно прикроют. И место лично выбранное показал. Старым казакам возразить на это нечего было. Хоть и хмурились. Хмурились, жевали вислые седые усы, а таки согласились – подполковник дело своё знал туго!

На прочих слабых участках тоже шла работа, но… объять необъятное в крайне сжатые сроки вряд ли получилось бы. Восстановление крепости шло лихорадочными темпами. С каждым днём внутри росло ощущение, что час очередного «прорыва джунглей» приближается.

И вот он наступил.

ДЖУНГЛИ ИДУТ!

– Внимание! Замечены силы противника!

Металлический голос, раздавшийся из чёрного рупора, подкинул нас всех от импровизированного стола – снарядного ящика, заставленного банками с тушёнкой, нарезанным хлебом и здоровенной бадьёй с кофе…

– К бою! По штатному расписанию!

«По штатному расписанию» значило, что «Пантера» и Сэнго уходили к самому большому разлому в наружных стенах. Для общего усиления. Там, оно конечно, бетонные стены мало-мало подправили, камни уложили, но всё ж таки, когда над твоей головой СБШ возвышается, это прям мораль поднимает.

«Саранча» и Хотару направлялись к главным воротам. Там тоже всё не слава Богу ещё было. Колючку натянули, из брёвен укреплённый коридор, и из башен – пулемёты, но лишним не будет! Атаман распорядился, что «Детины» и «Змеи» пока останутся в глубине крепости. Слишком они здоровые, так-то их надо бы в сторонку от крепости перебазировать, на специальную площадку для тяжей. А то ка-ак пульнут ракетой куда не туда – своих положат. Но несмотря на всё усердие строительных бригад, полностью полосу отчуждения восстановить не удалось. Поэтому пока так. Зато, если кто прорвётся, подмогнут пулемётами. Экипажи ТБШ морщились и пытались возражать, что мол, «да они, да ни в жисть…», но ракеты – они такие штуки, с точностью у них не очень…

А мы с Айко выдвигались на самый пропускной пункт. К дедам.

Самое для меня странное, что та женская рота тоже занимала место по «боевому». Дамочки вытребовали себе место на стене крепости. Они «тоже собирались исполнять свой долг перед Родиной», как пафосно заявила княжна Острожская. Атаман поставил их на участок с самой высокой стеной, укрепил, аж четырьмя(!) пулемётами, и мы все искренне надеялись, что этого хватит. Таки ж они оборотницы все или как? Вот не болит голова у дятла! А у нас с этими дамочками – болела! И никакие пожертвования причиняемую ими нервозность перевесить не могли.

Во-от.

Прискакали мы на КПП, а там уже всё готово. Батяня из верхнего этажа бойницы высунулся, махнул мне рукой призывая к вниманию и крикнул:

– Илюха, твою мать, светлость, ты, главное, под клинки и пулемёты не лезь!

– Какие ещё клинки? Вы чего, со зверьми в рукопашную собираетесь биться?

– Агась! – Из дверей КПП вышли пятеро старых казаков. – Ты это… Коршун-младший, правда, дай шашками помахать… А то с Турецкой не довелось нормально размяться!

Идущий впереди дядя Родя Бессонов покачал в руках две шашки:

– Иех! Разряжаются тут быстро, но часа на три должно хватить!

– Чего разряжаются? – я всё ещё не мог понять, как казаки собираются?..

– Н-на! Н-на! – и у толстенного, в мой охват, бревна появилось заострённое навершие.

– Это как, ядрёна колупайка⁈ – Я, конечно, видел, что могут делать казаки шашками, но тут же – с полметра сухой древесины!

– А вот так, твоя светлость! С Туретчины привёз, ещё лет пятнадцать назад, с какого-то мамлюка снял. Щас таких не делают.

– Он ими однажды ствол у пушки на бублики нарубил… – подошёл еще один казак и тоже, что характерно с двумя клинками. Дядь Женя. Плотников. Он у нас плотником в деревне и был, как и семья их вся.

– Ой, да было-то по пьяни раз! Ты мне сколько ещё тот случа́й поминать будешь?

Вообще, видеть таких привычных у нас в деревне казаков в боевой обстановке было очень странно. И страшно. Такие незамысловатые до́ма, тут они словно сбросили маски и даже двигались с ленивой грацией…

– Ну чё? Дело до триариев дошло. Или как латиняне древние говаривали – «Рес ад триариос венит!» – хлопнул меня по плечу наш библиотекарь Карлукский, дядя Тёма Шугуров.

Ужас просто, как война людей меняет!

А мы – вообще медведем стали.

Но так-то да!

– Внимание! – жестяно рявкнуло сверху. – Первая волна!

Я перекинулся в Зверя и немного отошёл в сторону. Интересно же, чего тут сейчас будет? Пятёрка старичков выстроилась позади шлагбаума, словно обозначая границу, за которую заходить не рекомендуется. Ну и мы, с невидимой пока Айко, чуть правее.

Вначале мы услышали звук. Вой, рёв, какое-то взвизгивание… А потом на нас потёк сплошной вал. Первыми прибежали собаки. Ну как собаки? У нас таких шавками зовут. Низенькие, рыжие, худые. Только вот бежали они сплошной волной. Как ковёр шевелящийся. Ну и понеслась! Первые собаки бросились на пятёрку сумасшедших. И, если честно, я аж рот раззявил – как пять мельниц кровавых кто закрутил, деды выделывали клинками каждый что-то своё, но выглядело это феерически страшно. Словно каждый взмах бросал вперёд на нападавших волны крови и обрубки тварей, что даже ценой своей жизни старались дотянуться до бойцов. А дотянуться не получалось!

А вот и пулемёты из бойниц КПП вступили. А потом мне не до наблюдения за окружением стало. Каждый взмах когтей уносил по три-четыре твари, но их было просто не сосчитать! Я прыгал, крутился из стороны в сторону и рвал, рвал всё, что видел. О! обезьянки пошли! Эти больше верещали, чем реально могли что-то сделать белому мишке. Иногда я дольше тратил времени на стряхивание их тушек с когтей. А потом перестал обращать на это внимание. Сами свалятся. Или разорвутся на куски!

Почему-то не удавалось в себе даже ярость вызвать. Просто – безликое мясо, тупо прущее на нас и так же тупо мрущее. В себя меня привёл рёв Айко:

– Там тигры-оборотни!

Она частично проявилась рядом, угвазданная кровью по уши. Это было бы даже красиво – как если на стеклянную статую лисы плеснуть красным.

– Давай, показывай!

Мы бросились вперёд сквозь прущую на нас Индию.

И если лиса умудрялась молниеносно выкусывать противников, то мне с моей тушей, пришлось каждый метр взмахивать лапами, скашивая всю эту сумасшедшую живность, буквально прорывая себе путь. А потом мы выскочили в пустоту. В середине полянки стояли три тигра, и живность обтекала их по кругу, оставляя вокруг метров десять пустоты. Словно ринг какой? А, может, и специально так…

– Илья Коршунов? – прошипел один, судорожно лупя себя по бокам хвостом.

Нервничает, ага!

– Он самый. А ты кто, покойничек? Представься хоть!

– Ты наглец! Я – Кесари Асаф Бадахар! И сегодня твоё пребывание на нашей земле закончится!

– Много слов. Иди сюда, тигр!

А чего он? Тот казацкий тигра, которого я на Дальнем Востоке встречал – даже и покрупнее будет! А в драке зверей почти всегда побеждает самый крупный и сильный! Хотя это я чего-то погорячился. Вот Айко взять. Ей её хвост вернуть, она тут всех в одну каску раскатает. Но этот-то…

Он боится!

Да вижу – вон как хвостом метёт. Но драться всерьёз будет!

Можно?

Конечно! Урой этого кошака!

Да-а-а!

02. ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ

АТАКА СБИТА

Наш рёв рванул воздух так, что все три тигра аж на задние лапы присели. А вот выпрямиться этот Кесари-как-его-там не успел. Зверь прыгнул на него сверху, и встречный удар когтистыми лапами только бессильно стёк по выставленным в последний момент щитам. А потом под лапами что-то хрустнуло, тигр жалобно мяукнул, словно огромный котёнок – и всё.

Словно повторяя мои мысли, один из тигров неверяще произнёс:

– И всё? И всё? Как же так, Асаф⁈ – а потом с рёвом бросился на меня.

Ну и кто ему доктор? Уж не я – точно. Зверь просто снёс ему ударом лапы полголовы. И на этом всё кончилось.

– Ну? – рыкнул я. – Ты следующий!

Следующая. Это самка.

Тигрица, полуприсев на все четыре лапы, судорожно переводила взгляд с медленно проявляющихся двух мужских тел на меня.

Чего? А её эти горе-кошаки зачем притащили? О нет! Если ещё и эта щас мне в верности… не-е-е!

– Вали отсюда, пока цела, дура! – зарычал я на неё.

– Не могу, – вдруг всхлипнула тигрица.

– Почему? – Я сел на задницу. – Мы ж тебя отпускаем!

– Ноги не держат… Простите, а кто «мы»? – неожиданно спросила она.

– Айко, проявись, а? – попросил я

– Ну, так неинтересно! – пробурчала лиса, медленно снимая невидимость позади присевшей до самой земли тигрицы.

– А-а-а! Мя-ама! – заорала та почему-то по-русски и… упала в обморок. А может, вообще сердце отказало?

Не-е, жива. В отрубе только. А давай, а давай… — Зверь неожиданно для меня хихикнул.

Ты чего?

А давай её тоже барсу сплавим? Так-то она тигрица, ему в самый раз будет, а? Не то, что эта змеюка!

Ты больной! Но идея хороша. Смешная!

Я улыбнулся.

– Илья, пожалуйста, не улыбайся, когда ты медведь. Это страшно даже для меня. – содрогнулась лиса.

– Ой, да ладно, Айко! Ты тут самый страшный зверь!

– Я красивая! Ты сам говорил! А чего улыбался, правда? – Лиса села около валяющейся тушки тигрицы. – Зная твой характер…

– Не, это я так, шкоду задумал. Прям в лучших ваших традициях. Бери эту кошку и в лагерь отволоки. И запри куда. Но чтоб жива была!

– Илья-я! Ты опять женщин к себе тащишь? – Лиса аж отпрыгнула от тигрицы. Пару раз щёлкнула пастью, перекусив меж делом каких-то свиней, что продолжали бежать, огибая нас по кругу, и вернулась ко мне. И смотрит вопросительно так.

– Ага, теперь вот точно специально тащу. Но не себе!

– А-а-а… Бедный майор, – сразу поняла меня Айко.

Но больше не спорила. Схватила тигрицу и исчезла вместе с ней.

Ну а мы теперь, помолясь, назад возвращаться будем. Тем более что звериный поток сильно поредел. Это уже не был монолитный живой ковёр. Так, редкие стайки бежали вперёд, на русскую крепость. А кое-кто – уже и назад. И это хорошо. А то такими темпами оскуднеют джунгли… А казаки теперь вокруг крепости порядок наводить замучаются. Это ж сколько тушек палить или закапывать надоть? А не уберёшь – вони да болезней не оберёшься.

Я подошёл к тигриным трупам.

В человеческом виде они были просто здоровыми черноволосыми и бородатыми индусами. Наскоро обыскал и нашёл-таки две штуки явно артефактного вида. Подозрительный шар из резного серебра и кинжал, от которого жутью несло.

Назначение предметов я предположил, а пока до крепостных ворот шёл – уверился в нём окончательно. Один из них (скорее всего, шар) обеспечивал «чистое» пространство вокруг – ни одна тварь не рискнула приблизиться ко мне меньше, чем на тот же пяток метров. Этакая десятиметровая санитарная зона вокруг образовалась. А второй гнал зверей прочь от себя. То есть – на открытом пространстве вблизи ворот это стало абсолютно очевидно – всякая дикая животина бросалась теперь от артефактов прочь. Некоторые, застигнутые врасплох, попытались даже укрыться от меня в арке ворот и бились там в совершенной панике.

Оба предмета я вручил пока охране ворот:

– Держите, братцы. Мало ли, вдруг щас вторая волна попрёт. Это хоть маленько их отпугнёт, хоть они и подразряжены.

А сам пошёл на звуки скандала, разрастающегося во дворе крепости.

ВОТ ЭТО ВНЕЗАПНО

Кое-кто ещё оставался на стенах – в основном охрана, не по тревожному расписанию, а по обычному. Остальные спускались во двор. Или не спускались, предпочитая наблюдать разыгрывающуюся сцену с высоты.

Орал подполковник Иванов, кроя трёхэтажными матами княжну Острожскую и иже с нею. Барышни толпились злобной кучкой, истерически огрызаясь на столь высоких тонах, что разобрать ими произносимое было решительно невозможно.

– А ну, тихо! – рявкнул атаман, не перекинувшийся ещё из шкуры, слегка подранный, но более изляпанный чужою кровью. – Господин подполковник, доклад!

– А почему вы не спрашиваете меня⁈ – взвизгнула Дита Острожская.

– Потому что, мадмуазель, вы лицо мне неподчинённое, о чём я имел счастие многократно от вас выслушивать! – отбрил её медведь и отворотился спиной. – Говорите, Павел Сергеевич.

Подполковник нервно дёрнул головой.

Надо бы маманиных микстурок успокоительных ему хоть парочку выдать, совсем на пределе дядька.

Выдадим.

– В этот раз почему-то было очень много свиней. Нереально много, едва не более половины.

– Я заметил, – кивнул атаман.

– Соответственно, наиболее сохранившийся участок стены практически не подвергся нападению. Зато пролом между второй и третьей башней…

– Это была ваша часть ответственности, и нас она не касается! – выкрикнула Дита, и дамочки позади неё поддержали её дружным визгом.

– Тихо, я сказал! – снова рявкнул медведь через плечо и кивнул Иванову: – Продолжайте.

– Они могли бы отсечь часть на подступах пулемётным огнём. Как минимум второе и третье гнездо, для которых зона обстрела перекрывается с нашей. Но… – он яростно оскалился, и я подумал, что сейчас артиллерист натурально в драку полезет, но тот справился с собой и проговорил холодно и весьма желчно: – Дамочки предпочли устроить фотосессию.

– Чего устроить? – не понял атаман.

– Хвотографировались оне! – громко подсказали из сердитой толпы. – На нас тут, значицца, дикая свиноферма прёть, а оне друг дружку на карточки снимають!

Атаман развернулся к девицам:

– Это правда?

– Что⁈ – Дита дёрнула плечом. – Империя должна знать своих героинь! И эти фотографии будут лишним доказательством того, что жэ-э-энщина, – она именно так это произнесла, с каким-то вывернутым «жэ-э-э», – может воевать нисколько не хуже мущ-щ-щины! Даже джунгли устрашились, завидев наш героический настрой!

Несколько секунд стояла тишина.

– Вы с ума сошли? – почти шёпотом спросил атаман.

– Я не собираюсь выслушивать оскорбления! – фыркнула Дита и, развернувшись, пошагала в выделенный ей и её подружкам дом. Нос княжны при этом был невероятно задран, а плечики резко дёргались в противоход с ногами: правое-левое-правое-левое…

– Паноптикум, – пробормотал Витгенштейн, также наблюдавший всю эту сцену.

– От так и живём, – тяжко вздохнул атаман, превращаясь. – Ну что, братцы? Надо хоть двор да полосу отчуждения почистить, не то через два часа тут так завоняет, что слетятся стервятники со всей Индии.

– А не завоняет! – сказал подошедший Коршунов-старший и извлёк из полевой сумки… монгольский костяной артефакт!

– Шарик морозный! – обрадовался я. – Надо ж, когда пригодился!

– Ну, вообще-то, мы его уже на ферме обкатали. Отлично работает! Однако, здесь земля из артефактов силу тянет. На сколь хватит – не угадаешь.

– Вот и посмотрим! – бодро сказал дядя Кондрат. – А вот, к слову, не худо было бы свининкой разжиться, а? Ежли мы их тут в какой подвал складирываем да приморозим?

– Можно, поди, ещё и лёду наморозить, шоб оне не портились? – поддакнул дядя Женя.

– Надо дохтура спросить, – почесал в затылке атаман.

Доктор был спешно призван и заявил, что свинину есть будет можно, но только при должной термической обработке. Повар поклялся, что обработку обеспечит – и дело пошло!

Батя двигался по двору, мерно подсвечивая нужные тушки артефактом, из которого словно истекало голубоватое свечение – и то, на что он указывал, замерзало сразу и в камень! Дальше налетали помощники, бросали мёрзлые туши в тачки и увозили их в указанный поварами подвал. С другой стороны подскакивали другие помощники, которые лопатами выламывали и грузили в тачки натёкшую кровищу – местами лужи стояли по щиколотку, а то ещё и глубже. Это всё тоже обещало вскорости завоняться, так что надо было вывезти со двора подальше. Под эту цель старожилами был определён овражек невдалеке. Туда же отправлялись туши «неликвидные» – непригодные, значицца, к употреблению в пищу. А прикрывали движение пулемётчики со стен и исправные шагоходы, выстроившиеся по ходу движения лицом к джунглям.

Кто-то разбирал разбитые валом джунглей опалубки и завалы, кто-то подчищал полосу отчуждения. Всем дело нашлось, кроме бабской роты. Добро хоть, упылили они к себе и носа наружу не казали, не раздражали людей.

– Слышь, Илюха, – спросил меня дядя Антон, орудовавший рядом со мной лопатой, – а чего ты пёхом побежал? Я думал, ты на своей «Саранче» поскочешь?

– А-а, многие так думают. Видишь ли, тут шагоходу особо бегать не надо было, поэтому я решил довериться свободному пилоту из местного гарнизона. Потому как, дядь Антон, в шкуре я – боевая единица посильнее «Саранчи» буду. Мне в кабине отсиживаться не резон.

– Однако! – Он остановился, отдуваясь. И что, вышел бы медведем против шагохода? Неужто уработал бы?

– «Саранчу» – уработал бы, точно.

– А «Пантеру»?

– «Пантеру»… если с Айко на пару – смог бы.

– Силён!

* * *

К вечеру все немного успокоились, и атаман собрал старших офицеров – подвести, так сказать, итоги дня. Поговорили нормально, особо во мнениях нигде не разошлись.

– Ну что, можно и на боковую? – начал приподниматься атаман.

– Погодите, есть ещё вопрос! – поднял я руку.

– Что такое? Все уставились на меня с недоумением.

– По особо важной пленнице. Забыли?

– Сложно забыть, когда не знал, – усмехнулся атаман. – Мимо меня прошло. Что за пленница?

– Тигрица. Предлагаю передать её в подчинение господину Шиманскому.

– У меня и так уже есть одна! – панически воскликнул барс.

– А ту змеищу передадим господину Иванову, – неожиданно заинтересованно предложил атаман. – Им там постоянно помощь с подтаскиванием чего-нибудь нужна. Говорят, она может?

– Может-может, – уверил я.

– Господа, как-то это… – артиллерист даже не нашёлся, что возразить.

– Ты зря не отмахивайся! – сурово сдвинул брови атаман. – Я же эту Диту терплю? Уж до чего вредная девка, – он покрутил головой, – но терплю! Потому – для пользы дела!

– Айко, – попросил я, – доведи до сведения нашей индийской змейки её новый статус. И тигрицу с господином Шиманским познакомь, будь добра.

– Сделаю! – прошелестел голос, и барс понял, что отвертеться у него не получится.

– И что я буду с ней делать?

Мы дружно пожали плечами:

– Хошь – ешь, а хошь – режь, – усмехнулся я. – А если серьёзно, неплохо бы вызнать у неё схемы атак и откуда вся эта канитель исходит. Сдаётся мне, девица должна быть в курсе. Хотя бы частично.

НОВОСТИ

На другой день после атаки снова пришёл караван из четырёх дирижаблей, гружёный разнообразным боеприпасом и всяким строительным, а ещё через день – военно-пассажирский дирижабль, привезший большую группу на смену самой уставшей части гарнизона, а заодно – газеты с радостными новостями! Дальневосточная Кампания завершилась безоговорочной капитуляцией Японии (снова единой, под управлением более живучего из братьев императорской крови). В связи с этим нам с Петром и Айко, а так же Хагену, Пушкину и Швецу довольно неожиданно было вручено по письму, предписывающему явиться через неделю на торжественный приём по случаю чествования особо отличившихся в боевых действиях.

С приказами императоров не спорят, поэтому мы едва не загрузились на тот же дирижабль, дабы отбыть с тем же бортом и как-то добираться до столицы на перекладных. Хорошо, секретарь Витгенштейна-старшего дозвонился в крепость и передал, что за Петром (ну и за нами заодно) вылетел скоростной курьер, который и доставит нас в Москву.

Мы с Петром и Хагеном (трое женатых), получив этакое известие, опять же пришли в ажитацию – как это в Москву, на императорский приём – и без жён? А парадка? Ладно, допустим, о Пете, скорее всего, папа как-то позаботится, а обо мне? И куча ещё сопутствующих вопросов.

Мы, конечно же, сразу бросились на коммутатор и принялись в Иркутск названивать. Битый час протелепавшись с попыткой организовать соединение с Карлуком, мы на это дело плюнули.

– Марта, скорее всего, на ферме, – предположил Хаген.

– А маман в травной избе, – продолжил мысль я. – Если девчонки наши в училище, а няни с детьми гулять ушли, Аграфена трубку не возьмёт, она телефона боится.

Тогда мы попытались пробиться к Афоне.

– Дохлый номер, – прокомментировал Петя, когда телефонистка Лариса в четвёртый раз отрицательно покачала головой.

– Так, на главный почтамт можно! – хлопнул себя в лоб я. – Вот дурень, надо было сразу туда звонить!

Виталий оказался на месте и сразу развеял все наши опасения. Конечно же, пригласили не только нас, но и Серго с Иваном. И всех семейных – с семьями! Поэтому Багратионы-Уральские и Соколовы прихватили наших жёнушек и уже отправились в Москву, где встретят нас в воздушном порту. И парадные мундиры тоже с ними уехали. И награды, а как же! И даже за Антона с Саней побеспокоились, так что их форма тоже отправилась в столицу скоростным бортом.

Получив эти утешительные новости, нам осталось только собрать мыльно-рыльное, выдать Сарыгу с Урдумаем, внезапно оставшимся за старших, подробные инструкции и выйти на площадку наружного двора по сигналу прибытия курьерского борта.

* * *

Москва неожиданно встретила нас пургой. Это было так странно после влажного индийского пекла! А ещё я поймал себя на том, что за недели пребывания в Бидарской крепости отвык пользоваться магией (там это натурально опасно было – никогда не угадаешь, в какую сторону стрельнёт!) и в первый момент даже испугался – как мы в лёгких мундирах на открытую платформу выйдем?

Но тут Петя, тоже растерянно озиравшийся, воскликнул:

– Так работает же! – и мы синхронно развернули над нашей группой тепловой щит. Хаген-то – не маг. Ну и заодно всех прикрыли.

И тут подкатил какой-то нереально длинный автомобиль, распахнулась широкая дверь, и несколько голосов радостно закричали изнутри:

– Садитесь! Садитесь! – они все за нами приехали!

Я прыгнул на родной голос и сразу попал в объятия Серафимы.

– Илюшка! – запищала она и немедленно принялась меня тискать и целовать.

Айко сразу накинула невидимость, но я был уверен, что она где-то рядом.