Текст книги "Провинциальная история нравов, замаскированная под детектив. Или наоборот."

Автор книги: Ольга Смирнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Глава 13. Операция «Невинность» и точки над i

– Говори, говори немедленно! – просипела Серафима и даже кулачком по столу постучала, но вышло неубедительно.

Яр мельком взглянул на нее и вновь углубился в чтение.

– Слушай, – сказал он через некоторое время, – интересно человек пишет. Не знаешь, кто автор статьи?

– Далась тебе эта статья, – пробурчала она и машинально погладила повязку на горле. Порез был неглубокий, но она настояла и уже неделю чувствовала себя бойцом, раненым на передовой.

– Выкладывай, в чем дело.

– Кстати, маме понравился твой наряд. И пореза видно почти не было.

– Я старалась, – угрюмо ответила Серафима, которая без дрожи прием вспоминать пока не могла. Все эти новые лица, которые необходимо узнавать, имена, которые жизненно необходимо запомнить, тонкости этикета, правила-шмавила, ассортимент столовых приборов – по сто на одну жующую магическую единицу. Стресс, как есть стресс.

И порез на шее не добавлял Серафиме уверенности в себе, хотя она два часа колдовала над ним – в переносном, увы, смысле этого слова. Тональный крем, пудра – вот и все ее инструменты, но дело свое они сделали, и никто из присутствующих ничего не заметил.

Так или иначе, пятичасовой прием Серафима выдержала и теперь по праву собой гордилась. Но радость её отравляло то, что Яр никак не желал разъяснить случившееся на поляне и «глобальные», как он выразился, идеи похитителей, мотивируя это тем, что на первом месте у Симы, как у прилежной невестки, должна стоять подготовка к приему, а не раскрытие никому не нужных тайн, тем более, что всю шайку разогнали. Так что с блеском оттрубив обязательную программу, Серафима ждала обещанных объяснений, как цирковая собачка – сахарную косточку. Когда же их не последовало, принялась дуться.

Если вернуться к той ночи, когда произошло разоблачение, а магиня позорно упала в обморок от вида собственной крови, можно сказать лишь одно – все закончилось благополучно. Для кого-то – более, для кого-то менее.

Разборок с увольнениями никто чинить не стал. Голубев и Котофеев уволились сами. Шеф так и продолжал протирать штаны в своем кабинете, словно ничего не произошло. Почему – еще одна тайна. С Серафимой он разговаривал неприязненно, смотрел хмуро, словно это она была виновата в том, что все так бездарно закончилось. Ей же было не до настроения шефа – она к приему готовилась. Записалась – когда умоляя, когда суля богатства несметные – на все необходимые процедуры. Выпросила, практически стоя на коленях, у Лилечки три выходных, обещая отработать в ночную смену дежурным.

Все участие Яра в подготовке невесты к приему заключалось в том, что он ей портал открыл в столичный дом и был таков. Даже попрощаться не удосужился. Сима показала противному жениху язык и ринулась инспектировать шкафы. Она примерно знала, что наденет, но каково было ее огорчение, когда выяснилось, что платье на ней висит! Она похудела! Не катастрофически, не десять килограмм, но все-таки! В итоге, шикарный наряд смотрелся на Симе чуть лучше, чем на вешалке. Беда, беда!

– Кри-Кри, – выпалила она в трубку. – Кри-Кри, я умираю!

– Прямо сейчас? – спокойно спросил портной. – Я немного занят, знаешь ли.

– Нет, не прямо! Но очень, очень скоро! Мне нужна твоя помощь!

– Милочка, у меня запись на месяц вперед! Я все понимаю, но…

– Крииии! У меня прием! В честь помолвки! Мне больше нечего надеть! Кри-Кри! Я тебя умоляю! Я все сделаю! Я приду, когда угодно – ночью, ранним утром! Только ушей это чертово платье!

– Ты? В честь помолвки? А почему я ничего не знаю?

– Ну… понимаешь, все случилось… неожиданно. Для меня самой.

– Это ты мне при встрече расскажешь, – в голосе портного прозвучало жгучее любопытство. – Скажи только – он, не он?

– Он, – выдохнула Сима и сама себе в очередной раз не поверила, – он… представляешь?

– Нет, – искренно сказал Криал. – Не представляю. Завтра приходи, в двенадцать, когда обед. Все, некогда мне болтать.

Пока Криал подгонял платье, Сима рассказала ему – все-все-все! И главную свою беду – невозможность сочетаться браком в соответствии с ритуалом, на котором настаивает ее будущая свекровь. На это портной усмехнулся и, наклонившись к уху Симы, прошептал:

– Совет хочешь?

Серафима кивнула, хотя не представляла, чем Криал мог ей помочь.

– Я тебе один адресок дам. Ты сходи, найди Ритульку, скажи, что от меня. Намекни, в чем дело. Но именно намекни. Объявлять открытым текстом не вздумай – выгонят взашей. Она поможет.

В руках портного волшебным образом возникла визитка. Сима слегка дрожащей рукой взяла ее, только начала рассматривать, как Криал сердито зашипел:

– Тссс, спрячь немедленно. Дома, когда убедишься, что рядом никого. И никому ни слова. Ясно?

Сима опасливо огляделась вокруг и прошептала:

– Денег сколько?

– Там скажут. Но дорого.

– А делать что будут? Операция?

Криал сдавленно захихикал.

– Сама ты – операция. Ритулька – не хирург практикующий, а ундина. Но она поможет. Все остальное узнаешь на месте. Повернись-ка чуть вправо, мне надо подол подколоть.

К сожалению, завтрашний день у Серафимы был расписан буквально по минутам, поэтому то, что не удалось перенести, пришлось отменить. Не слишком расстроившись, магиня вылетела из салона красоты, твердя себе, что маску очищающую она и сама сделает, а волосы подстригать вообще вредно в этой фазе луны.

По указанному в визитке адресу находился… салон красоты, фасадом очень похожий на тот, что Серафима покинула не далее как полчаса назад. Хм… странное дело, но она до сей поры никогда не слышала этого названия. Да и не видела этой вывески, хотя по улице мимо дома, в котором находился салон, ходила частенько. Магия? Банальная невнимательность? Так или иначе, сделав глубокий вдох, она потянула дверь на себя. Мелодично звякнул колокольчик. Серафиму обволок мягкий, по-домашнему уютный полумрак.

– Добрый день, – пропищали сверху. – Могу вам помочь?

Серафима задрала голову и увидела маленькую фею, парящую под потолком. В руках у феи был огромный, почти с нее ростом, блокнот и перьевая ручка.

– Добрый день. Мне… – боги, как же ее звали? Как? – Ритульку. – И добавила куда спокойнее: – Если можно.

Фея склонила голову набок, внимательно осмотрела Симу с ног до головы, что-то черканула в блокноте, подождала. Затем улыбнулась – словно поняла, что магине требовалось. Сима покраснела, как помидор, но взгляд не отвела, хотя у неё уже шея затекла. Последовала некая пауза, в течение которой девушки таращились друг на друга. Наконец, фее надоело играть в гляделки. Она взмахнула прозрачными, в золотистых прожилках, крылышками, с которых на Симу посыпалась пыльца, и растворилась в воздухе, бросив на прощание:

– Ждите, магиня. Ритана вас примет.

Ритана – это Ритулька? Или звание какое? С ундинами никогда не знаешь наверняка. Скрытные, заразы, злопамятные и обидчивые, как дети – и при этом внешне совершенно неотразимые. Так говорят, во всяком случае. Симе последнее всегда казалось сомнительным. Она не была сильна в особенностях (внешних, магических, физических, духовных) специфических рас, но если рассудить логически: если ундины – дети воды, то у них должен быть хвост. И какая тогда неотразимость?

Впрочем, сейчас не это главное. Да, ундины дети воды. И что это значит? Ее, Симу, в бассейн поведут? Ладно, всё лучше, чем нимфа – эти, поговаривают, вообще на глаза чужакам не показываются.

Устав от бесполезных гаданий, Серафима решила осмотреться.

Она находилась в огромной приемной. Впереди – ресепшн, судя по размерам, явно не для феи делали. По бокам – зеркала от пола до потолка, но Серафима в них смотреть не спешила – никогда не знаешь, что за гадость может прятаться за Гранью. Богатая, вычурная мебель, изящный столик с россыпью буклетов, на полу – шикарная ваза. Все оформлено в мрачноватых, но странно привлекательных тонах.

Сима присаживаться не стала, слишком нервничала. Во-первых, никак не давали покоя дикие догадки по поводу того, что с ней здесь делать будут. Заклинание, ритуал, хирургическое вмешательство, шаманские пляски? Во-вторых, каков будет эффект и будет ли вообще? В-третьих, цена вопроса. Кто их, эльфов, знает. Учитывая, во что ей обошелся в свое время спальный наряд, можно поставить на кон что угодно – следующие три года она будет работать на отдачу долгов и при этом ни есть, ни пить. А спрашивать денег у Яра язык не поворачивался, хотя именно он был виноват в ее сегодняшних мучениях.

– Добрый день, госпожа, – раздался позади Симы голос. – Чем могу вам помочь?

Сима обернулась – перед ней была девушка в белом докторском халате. Слишком длинные волосы зеленоватого оттенка забраны в хвост, надменный, чуть отрешенный взгляд миндалевидных глаз. Словом, ундина. Правда, вежливая. Сима, игнорируя все правила хорошего тона, тут же уставилась ей на ноги. Хвоста не было. Из-под халатика торчали вполне ничего себе ножки. Разобравшись с мучавшим ее вопросом, Сима отвела взгляд и заметила в руке у девушки добротную щетку для волос.

– Простите, вы – Ритулька? – Сима с трудом заставила себя сказать это глупое, никак не подходившее духу воды имя.

– Ритана, – поправила ее девушка, мягко улыбнувшись, и провела расческой по переброшенным через плечо волосам, отчего они на миг вспыхнули ярко-зеленым. – Но я вас поняла.

Что, спрашивается, она поняла?

– Меня Криал к вам направил. Необходимо решить один деликатный вопрос, – почти шепотом сказала Сима. – Очень деликатный.

Ритана кивнула, жестом показала на одну из дверей:

– Пройдемте за мной, пожалуйста.

Пока шла, Сима прокручивала в уме варианты «намеков». Ничего путного, а главное, доходчивого, в голову не приходило. Как обозвать то, о чем вообще в приличном обществе говорить не принято? «Утраченное сокровище»? Фррр, тоже мне, велика ценность. Назвать себя пережившей «участь, худшую, чем смерть»? «Нетронутым сосудом»? О, нет, простите «тронутым»… Вот уж бред. «Нечистой»? Прибегнуть к сугубо медицинским терминам? Выйдет еще глупее.

Все оказалось куда проще. Ритана привела Симу в кабинет, усадила за стул и спросила, не дав гостье и рта раскрыть:

– Срок?

– Что, простите?

– До заключения брака сколько осталось? Вы ведь замуж собрались? Или так… побаловаться с партнером? Разнообразить, так сказать, отношения?

– Ммм… полгода, примерно, – ответила Сима, не смея поднять глаз от пола. Ей было так стыдно, так стыдно, как не было, кажется, никогда до этого. Красная, как помидор, она ощутила, как ее бросает в жар. Сима напомнила себе, что она – взрослая, самодостаточная особа женского пола; что секс – дело обыденное, за это никто к позорному столбу в нынешнем веке не прикрутит; что Ритана – последняя в списке тех, чье мнение для Симы значит хоть что-нибудь. И что своим телом магиня вольна распоряжаться, как ей вздумается. Вздохнув глубоко, она сжала потные ладони и повторила: – Полгода, а что, это имеет значение?

– Естественно, госпожа. Все имеет значение. – Ритана взмахнула руками, как крыльями, и кокетливо хихикнула. – Мы же не хотим осечек, правда?

– Осечек? – заволновалась Сима. – Каких еще осечек?

– Солнышко мое ясное, моя магия – дело тонкое и очень затратное. Смысла нет вкладывать в заклинание больше сил, чем необходимо. – «Удивила, – подумала Сима скептически. – Тоже мне, уникальность». – Поэтому и спрашиваю, на какой срок. Если пара дней – то можно и без купания обойтись, да и выйдет в разы дешевле; а если как у вас – то подороже, и процедура сложнее.

– А если я приду перед свадьбой? – тут же спросила Сима.

Ритана хитро улыбнулась:

– Лапушка, когда пришли – тогда и делать. От судьбы не уйдешь, разве вы не знаете? Вас привели боги, и не стоит противиться их воле. Кто знает, что ждет вас – и меня – через полгода. Где мы будем и будем ли вообще.

В глубине души Серафима была уверена, что ундина набивает себе цену, но спорить не стала – не в том она положении.

– Я согласна. Что нужно делать?

Ритана улыбаться перестала махом, посерьезнела.

– В кассу оплатите. Это по коридору третья дверь направо. Сумму вам озвучат. Затем возвращайтесь ко мне. А я пока подготовкой займусь.

Почем нынче девственность для попавшей в отчаянное положение не-девицы? – философски гадала Сима, пока искала нужную дверь. Когда же смурной гном озвучил сумму, она чуть не упала – не три года, а все семь лет без еды, воды и новых тряпок.

– Безналом принимаете? – спросила Сима грустно. Ей осталось утешаться тем, что фигура у нее на вынужденной диете даже через семь лет будет что надо. С другой стороны, у нее свадьба через полгода. Не позволит же ей Яр голодать все оставшееся время?

Почему-то именно сейчас она впервые задумалась, как они будут жить. У нее работа. У Яра тоже. В разных городах.

– Разумеется, мадам, – с размахом ответил гном. – Для вас – все, что угодно.

– Скидочку? – не растерялась Сима.

– Мадам, – оскорбился гном, поглаживая бороду, – такого не могу себе позволить даже ради ваших глаз прекрасных. Однако ужином угостить могу… – Он подмигнул.

Сима ошеломленно заморгала. Похоже, даже сдержанные в чувствах гномы под влиянием магии духов воды становятся ловеласами. Это совершенно не означает, что Ритана намеренно опутывает гнома своими чарами, нет. Просто ундины, как те же эльфы – дети природы, они пронизаны магией как листва на деревьях или облака на небе – солнечным светом. Случается, что и другим перепадает. А может, здесь и эльфы какие порой появляются, от них вообще спасения никакого. Либо любишь их, либо обожаешь до потери сознания.

– Нет, спасибо, – отказалась Сима несколько более поспешно, чем позволяла вежливость, – у меня жених ревнивый. А вам еще жить да жить.

Гном поскучнел:

– Ну что ж… мое дело предложить. Но, мадам, позвольте отметить, что нельзя всю жизнь есть один и тот же пирог – надоест хуже поземных крыс. – От столь «деликатного» намека у Симы порозовели щеки. – Стоит немного разнообразить меню, не находите?

– Оплату примите, – пробурчала магиня и сунула в окошечко карточку.

Короткопалая мозолистая ладошка цапнула кредитку. Сима успела заметить, что ногти гнома обработаны не хуже ее и покрыты – о ужас вящий, истинный! – бесцветным лаком. Куда, куда катится мир, если закоренелые подземные трудяги, считающие мытье чаще раза в полгода вредным для здоровья, начали мазаться женскими штучками, наплевав на вековые традиции? Что дальше-то будет? Штаны в обтяжку и колорирование бород? Выщипывание ресниц? Гигиеническая помада?

Представив себе гнома будущего во всей красе, Сима зажмурилась от ужаса и затрясла головой. Между тем гном быстро вставил карточку в считывающее устройство, что-то понажимал, пару раз воздел руки к небу, то есть к потолку, и удовлетворенно кивнул.

– Оплата проведена. Ваш чек. И вот здесь распишитесь, пожалуйста.

– Это еще зачем? – недовольно спросила Сима. – Прием анонимный.

– Мадам, – степенно возразил гном, – какая анонимность, когда вы картой расплачиваетесь? Хотели бы анонимность – притащили бы сумку денег. Понятно? А так – пишите. У нас отчетность, балансы. Нам налоговая потом за яй… хмм… пальцем грозить будет. Неприятно.

Сима нехотя расписалась в книге учета, поставил число, фамилию, инициалы. При этом в глаза ей бросилось, что в графе «Цель визита» корявым гномьим почерком написано: омолаживающие процедуры. Что ж, вздохнула она, хоть в чем-то везет.

– Карточку верните.

– Уже, – откликнулся гном любезно. – Всего вам хорошего. Наслаждайтесь.

– Постараюсь, – не очень уверенно пообещала Серафима и побрела обратно.

Она вошла в кабинет без стука и остолбенела – вместо стола, стульев, в общем, вместо рабочего интерьера здесь теперь главенствовал огромный бассейн, начинавшийся в двух шагах от порога. Шажочках, даже. И ладно бы бассейн в привычном понимании этого слова – нет! – это было нечто бурлящее, кипящее, кидающееся в стороны хлопьями белой пены, яростное и неукротимое. Глубокое и пугающее. Вечное, как сама жизнь. Стихия, свободная и неподвластная простым смертным.

Стен не было, вместо них высились огромные деревья с изумрудной листвой, потолок куда-то исчез, ей подмигнуло звёздами ночное небо. А она-то, наивная, полагала, что сейчас день… Воздух был тяжёл и влажен.

Сима прижалась к дереву, чтобы ее не обрызгало, и задумалась на мгновение. Либо время пролетело быстро, либо она попала куда-то в другое измерение, либо это качественная иллюзия. Однако в духах воды она не разбиралась, их предпочтений и магии не знала, поэтому и гадать бесплодно дальше не стала. Одна волна взорвалась миллионами брызг и окатила зазевавшуюся Симу с головы до ног.

– Тьфу ты, – начала отплевываться Серафима. – Соленая. Мокрая. Отвратительно. И как я обратно пойду?

– Раздевайтесь, солнышко. Начнем, – пропела Ритана откуда-то сверху.

Сима немедленно задрала голову и не поверила своим глазам. Ундина сидела на ветке дерева, покачивала босой ногой. Одета она была в скромное платье с глухим воротником. Изумрудные кудри в беспорядке рассыпались по плечам, зеленые глаза сияют волшебством и предвкушением чуда. В руках – уже знакомая расческа.

– Ну же. Время не ждет, – поторопила ундина и, кажется, что-то пропела.

– Догола раздеваться? Можно нижнее белье оставить?

– Нижнее белье? – В голосе Ританы звучало столько недоумения, словно Сима заговорила на незнакомом языке. – Зачем вам нижнее белье?

– Да поняла я, поняла.

В одно мгновение Серафима разоблачилась и положила одежду и сумку как можно дальше от воды, разве что ногой не примяла к стене. Решительно запретив себе комплексовать по поводу неэстетично исхудавшей на грибновских харчах фигуры, она спросила:

– Дальше что?

– Ныряй.

– К-куда?

– В источник, дурочка! В источник! Он ждет! – в серебристых переливах голоса Ританы слышался нескрываемый восторг.

Сима почему-то это чувство не разделяла.

– Да я плаваю как кирпич. Какой источник? Мне дев… короче, это самое надо, а не самоубийством жизнь покончить. По-другому никак?

– Глупая, прыгай! Ныряй! Время не терпит! – взвыла ундина и соскочила к Симе. Взметнулось и опало её скромное платье, запахло чем-то свежим и приятным. – Ныряй, смертная! Ныряй!

И потянула отчаянно сопротивляющуюся магиню за собой, в самую бурю. Не успела Сима крикнуть «Мама!», как очутилась в бурлящем водовороте. Холодно! Ее закружило, завертело, зашвыряло из стороны в сторону. Вода тут же залилась в нос, уши и рот, открывшийся для крика. Сима замолотила руками и ногами что было сил, но ее засасывало все глубже. Две минуты – и она, безнадежно забулькав, пошла ко дну.

Ритана, все время наблюдавшая за мучениями Симы с откровенным интересом, чему-то кивнула, и, подплыв к утопающей, схватила за волосы и неделикатно дернула вверх.

– Хватит, – пропела она, и – надо же такому случиться – полузадохнувшаяся от воды Сима услышала. – Будем считать, что жертва принята. Да будет так.

Она прикоснулась губами ко лбу выбившейся из сил Симы. Та вдруг ощутила, как легкие наполняются спасительным воздухом, и первый, невероятно болезненный, но такой желанный вдох разрывает их.

– Ааа… – зашипела Сима, не веря своим ощущениям. – Ааа…

Да, вокруг Серафимы была вода, но она дышала. С трудом, с присвистом и выплевывая литры воды, пуская сотни маленьких пузыриков, но дышала! Ритана крепко держала несостоявшуюся утопленницу за талию.

– Два часа, – пропела она, и Сима опять четко расслышала все звуки. – Два часа и можно выходить. Побудь тут, а я пока сплаваю к родичам, раз уж такая возможность выдалась. Тут недалеко. Ладно? Только на поверхность не выныривай, а то об дерево может убить. Вода – она в этом плане намного вреднее Огня, просто так может не отпустить. Стерва, одним словом.

Сима ошарашенно кивнула, долго-долго смотрела вслед Ритане и думала что-то вроде: Ну, Яр, ну я тебе устрою такую брачную ночь – вовек не забудешь!

* * *

Яру Сима ни сказала ни словечка, а сам маг был слишком занят таинственными делами, чтобы заметить перемены. Да и как бы он заметил, не имея сомнительного дара провидца? После приема она вернулась в Грибной и первым делом узнала с удивлением и радостью, что Марина выгнала мужа поганой метлой, ругаясь так, что переполошился весь дом. Еще вчера никто бы не заподозрил в этой забитой женщине заправскую скандалистку. Степан в это время находился у соседки – Марина не хотела, чтобы сын оказался свидетелем неприятной сцены. По-другому она уже не могла – не могла замять, промолчать, простить, забыть и снова жить как раньше. Кончилось терпение, и смирение куда-то испарилось. Всегдашняя ее зависимость от настроения мужа и опасение сделать что-то не то разбежались по углам, словно мыши от кошки. Да, остаться одной страшно, но еще страшнее было осознавать, что человек, с которым она прожила столько лет, от которого родила ребенка, мог так с ней поступить. Вещи Михея она вышвырнула в окно, он только и успел, что голову руками прикрыть. Следом отправились потрепанный чемодан, бритвенные приборы и нестиранное белье. Остальное Марина, высунувшись наполовину из окна и потрясая костлявыми кулаками, клятвенно обещала сжечь. Она словно с цепи сорвалась, словно обезумела – так кричала. Кто-то из прохожих попытался вступиться за несчастного мужа, но Марина, раздув ноздри, пригрозила придушить обоих, если они с глаз ее не уберутся.

Первый после возвращения из столицы симин рабочий день получился насыщенным. Войдя в приемную ровно в восемь утра, она узрела огромную стопку бумаг, ждущих рассортировки. Подумав о том, сколько в этих бумагах бреда понаписано, она устало вздохнула и решила, что надо бы, как Г.В., в свое отсутствие дверь в приемную запирать. Пусть особо желающие доносы и докладные на половичке складывают, авось уборщица за мусор примет и выкинет от греха подальше. Но это все мечты, мечты, а работу никто не отменял.

Не успела Сима усадить свой зад на стул, в дверях приемной появилась Марина. На руках у неё сидел Степан, веселый, розовощекий, что-то болтающий.

– Вот, – сказала вошедшая без предисловий. – Заявление принесла. Примите. И… спасибо вам огромное. От всего сердца. Я ведь… я… вот, возьмите, пожалуйста.

Она ловко перекинула Степана на правую руку, а левой, смущенно улыбаясь, протянула Симе простой полиэтиленовый пакет – в магазинах по монетке за штуку. Степан в это время изо всех сил тянулся к шторам, дрыгался всем телом, и Симе было совершенно непонятно, как можно держать это вихляющееся нечто одной рукой, не испытывая при этом видимых неудобств. Было заметно, что Марине маятно и неловко отчего-то. То ли подарки делать не привыкла, то ли переживала – понравится или нет. Но что бы Марина ни думала, Серафима не была приучена бросать подарки в лицо дарителям. С благодарной, ободряющей улыбкой она взяла пакет и, не удержавшись, заглянула внутрь.

– Какая красота… – В пакете оказались вязаные вещи – шарф, шапочка с игривым помпоном и варежки. Все пушистое-препушистое, нежно-мягкое на ощупь и удивительных расцветок. – И почему сейчас не зима! – Она чуть не взвыла огорченно – так ей понравился подарок. – Спасибо огромное!!

– Да ну что вы… – ответила Марина, – я для сынки вязать научилась, а то детские вещи дорого стоят. Это вам спасибо. Век не забуду, – и потащила Степана к шторам.

Что ни говори, а Симе было чертовски приятно осознавать, что в деле возвращения Степана к матери была ее заслуга. Не подвиг вселенский, но глядя на лучащееся счастьем лицо Марины, она думала, что вселенная – отвлеченная, холодная единица, тогда как местечковые дела греют душу. Вот она, лучшая награда. Пусть Сима не спасла человечество, не изобрела вакцину от смертельной болезни, но принесла мир и покой в два сердца. А это, как оказалось, дорогого стоит.

– Давайте заявление, – надежно припрятав пакет, Сима вспомнила о главном.

– Ах, да, у меня в сумке. Для Георгия Владиславовича. Не хочу, чтобы бывший безнаказанно продолжал землю топтать. – В кротких глазах Марины вспыхнул бесовский огонь.

– Мужа вашего имеете в виду? – Сима быстро сделала копию, расписалась на ней и поставила дату, а оригинал отправила в стопочку срочных бумаг. И пусть Г.В. только попробует своими обязанностями манкировать! Она… она тогда Яру пожалуется!

Марине, насколько Серафима знала, никто не рассказал всей правды – да и не нужно ей это. Поэтому женщина пребывала в твердом убеждении, что шеф участка покарает виновных. И Серафима была готова в лепешку расшибиться, но сделать всё, чтобы это убеждение стало явью. Даже если после этого кто-то перестанет спать по ночам.

– Кстати, – остановила она Марину уже на выходе, – вопросик можно? Для собственного успокоения.

– Конечно.

– Ммм… это собственно, даже не вопросик, а так, рекомендация. На будущее. Вы бы… – Симе было неловко, но не сказать она не могла: – круг общения вашего ребенка ограничили, что ли. А то как бы худого не вышло…

– Круг общения? – недоуменно нахмурилась Марина. – Ему два года, какой круг общения? Мужа я вроде и так выгнала. Вы соседских детишек имеете в виду? Что с ними не так?

– Детишек… не детишек… уж вам виднее. Только ваш Степочка какого-то пьяницу все время поминает.

– Пьяницу? – изумилась Марина. – Пьяницу? Боги, это еще откуда?

– Если быть точной, какого-то алкаша вечно зовет.

Марина пару секунд хлопала глазами, смотря то на Степочку, то на Симу, а потом вдруг рассмеялась.

– Алкаш, говорите… ну конечно. И как я сразу не поняла!

Теперь уже и Сима ничего не понимала.

– Не поняли что?

– Это Степашка не пьяницу поминал, а дядю. Мужа моей сестры, Лизы. Она, кстати, у вас работает. – «Час от часу нелегче», – промелькнуло в голове Симы, а Марина продолжала: – Его Аркадием зовут. А сыночек звуки плохо выговаривает, ну вы и без меня заметили. Вот и получается – алкаш.

Так глупо Сима себя чувствовала редко. Может быть, даже никогда. Ее едва хватило на то, чтобы вежливо улыбнуться и сказать «до свидания».

Марина ушла, и Сима сделала себе кофе, все еще проигрывая в голове диалог с Мариной и усмехаясь – уже по-доброму – собственному промаху. Кофе получился ароматный, дьявольски вкусный, горячий. Глоток – и дверь приемной снова нараспашку. Ирина влетела, как управляемый снаряд, и понеслась к кабинету мужа. Выглядела она необычно – щеки горят лихорадочным румянцем, глаза сияют, а на лице – глупая улыбка.

– Доброе, – бросила на ходу, невнимательно оглядывая Симу.

– Доброе, – не менее безразлично сказала магиня и с головой погрузилась в утренний кофе. Будь удовольствие от него хоть на ягодку больше, она пропустила бы этот взгляд. Сначала недоуменный, потом недоверчивый, потом – изумленный, а под конец – любопытный. Ирина вдруг притормозила, произнесла как бы между прочим:

– Вы, Серафима, в столице побывали? Как там?

– Стоит, проклятая. А что?

– Нет, ничего. Мммм… Хорошо выглядите. Отдыхали?

Сима хмыкнула – если сумасшедшую гонку с препятствиями за приличной внешностью назвать отдыхом, то да, отдохнула по-полной. Так, что вряд ли когда-нибудь решиться повторить. И это даже если не брать в расчет леденящую кровь историю с восстановлением «чести», и сам прием, который стоил ей пары лет жизни.

– Дела накопились. Разгребала, – ответила она кратко.

– Ммм… поздравляю, – бухнула Ирина и поспешила к Г.В., но у самого порога еще раз притормозила и спросила тихим голосом: – Ведь это мне не показалось?

Сима сделала вид, что не поняла, о чем речь и уткнулась носом в чашку. Кофе был превосходен, и отвлекаться на пустые разговоры казалось преступлением. А подслушивать, о чем разговаривают шеф с Ириной, было лень.

Следующим номером программы выступила Галина Батьковна собственной невысокой персоной. Она, как и предыдущая гостья – Ирина – влетела в приемную без стука. Вид имела растрепанный: белокурые волосы всклокочены, щегольская курточка порвана, одного рукава вообще нет, вместо юбки – Сима пригляделась – скатерть? Откуда это чудо вылезло? Галиночка подбежала к Симе и заголосила:

– Я требую их посадить! За решетку! Немедленно!

– А при чем здесь я? – резонно спросила Сима. – У нас есть оперативный отдел, туда и обращайтесь.

– Там нет никого! – нервным голоском взвыла Галиночка. – Уже была! Я требую принять меры! Я в негодовании!

– Так, стоп, – рявкнула Сима. Ей все удовольствие от неторопливого утра испортили этими воплями. – В чем дело? Вот ручка, вот бумага. Пишите. Нечего тут балаган разводить. Не базар. Я завизирую, приму, передам. А орать дома на мужа будете, все понятно?

– Так я и ору, – возмутилась Галиночка, топнув ногой. – Только до него доходит плохо – гномы, они такие. Ори – не ори, толку чуть. А я требую – уважения!

Но бумагу она взяла и писать принялась. Полчаса трудилась, вышло следующее. Сима пока читала, еле сдерживалась, чтобы не захохотать. Гном Дарин, с согласия родственников Галиночки, но саму избранницу не ставя в известность, решился на отчаянные меры – при следующей их встрече взвалил девушку на плечо и бегом домой. Она, конечно, сопротивлялась, но Дарин к ее трюкам уже привык. Невестушка благополучно была доставлена к своему новому дому и перенесена через порог, что означало официальную помолвку, затем привязана к кровати и заперта в комнате. Подготовился гном, ничего не скажешь. В итоге за два дня он не мытьем, так катаньем придал невесте статус жены – по гномьим обычаям – и до сей поры держал взаперти, чтобы ума набралась и смирилась с участью. Но Галиночка, не менее упрямая, чем её новоиспечённый муж, умудрилась сбежать. Сначала она поспешила домой, затем – в участок. Жаловаться. Но не на мужа, к которому за эти два дня воспылала нежными чувствами. На братьев, которые ей счастья пожелали, когда она им все произошедшее поведала. Вот такая история получилась.

– А от нас-то вы что хотите? – спросила Сима, изо всех сил удерживая на лице нейтральное выражение. – Мы-то что должны сделать? Дарина к ответственности привлечь?

Галиночка гневно раздула ноздри, притопнула ногой и спросила:

– Он же муж мой, с чего такие мысли? Куда я теперь от него? Связаны мы, хочешь-не хочешь. Я на братьев старших обижена сильно. Их и наказывайте. Они не уследили, они виноваты во всем. А уж с мужем я сама… как-нибудь потолкую. Он мне на свадьбу – представляете? – набор сковородок подарил. Чугунных. Самое то – с них доходит лучше.

При виде решительного галиночкиного лица Серафиме стало жалко влюбленного гнома. Пусть он жену силой в дом приволок, но – боги! – сколько лет ему за это предстоит расплачиваться… Правду говорят люди – охота пуще неволи.

Кое-как выпроводив возмущающуюся Галиночку, Сима принялась разбирать макулатуру. День пролетел незаметно. После обеда зашел Егор, и магиня отдала обещанную книгу – все-таки дело до конца раскрыто не было. Г.В. отмалчивался по поводу дальнейшей судьбы остальных подельников и главного виновника – Котофеева. А расследование убийства Михалыча никто не отменял – Сима сама до сих пор толком не знала, кто именно из шайки его убил и почему. Хотя некоторые предположения у неё имелись.