Текст книги "Тетрада Величко (СИ)"
Автор книги: Ольга Горовая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц)
– Прекрати себя загонять! – снова возмущается.
– А что, вам такую прерогативу оставить? – она хмыкнула и набросила пальто на плечи.
Хорошо, сейчас не сильный мороз. Да и ветра нет…
Кузьма сжал зубы до слышимого скрипа и отвернулся к противоположному окну. Кристина осмотрелась, пытаясь обнаружить свою сумку. Нашла под передним сиденьем, вытащила.
– Романа не трогай. Не в нем дело, – в последний раз провела по волосам пальцами, глянув в зеркало заднего вида.
– Почему тогда о набережной вспомнила? – хмыкнул он недоверчиво.
Кристина помолчала, уже взявшись за ручку двери. Посмотрела через стекло на спину Вадима, который все это время стоял невдалеке, периодически осматривая двор.
– Тебя увидеть хотела.
– Могла просто позвать, – почувствовала, как он костяшками провел по ее спине. Даже через пальто ощутила.
– Могла, – хрипло согласилась Кристина и открыла дверь.
Вадим тут же повернулся и двинулся в их сторону.
– Береги себя, – почему-то попросила, уже поставив ногу на тротуар.
Сто лет такого не говорила. А тут дернуло что-то. И страх от этого душу сжал. Господи! Глупости в голову лезут…
– За каким лядом? – сардонически рассмеялся он. Его рука уже вновь в ее волосах, затылок гладит.
– Я прошу, родной… – зажмурилась.
Кузьма только хмыкнул. Но не задерживал больше, позволил выйти.
– Спасибо, – Кристина поблагодарила Вадима, который протянул ей ладонь.
Водитель вежливо кивнул. А Кристина пошла к той кофейне, больше не оборачиваясь.
Глава 9
Настоящее
Вадим не комментировал его потрепанный внешний вид. Он вообще ничего не комментировал. Молча сел на водительское место, глядя вперед, и взялся за руль. Единственный, кто про Кристину знал толком. Но Кузьма был уверен в Вадиме, что никогда не предаст, никому не расскажет.
– В офис, – отвернувшись к противоположному окну, распорядился Кузьма, глядя в спину удаляющейся Кристины.
Вадим просто завел автомобиль и поехал по кругу, огибающему двор. У них была карта-ключ, Кузьма только одну Кристине из комплекта отдал. Вспомнил сейчас, что не уточнил про ее авто – когда заберет? И не сказал про место в подземном гараже, которое было куплено вместе с квартирой. Начисто разум смело, когда ее увидел.
Надо бы написать.
Иногда ему казалось, что Кристина – ведьма. «Хотя», – хмыкнул про себя. – «Мавки тоже колдовские создания, и мужчину свести с ума для них – забава…»
Однако в его малышке сегодня ничего забавного и легкого не было. Только в самом начале, возможно, когда она мягко подтрунивала над ним в сообщениях, или когда едва села к нему в автомобиль. Кристина увидела, что ему понравились изменения в ней – и испытала от этого удовольствие, которое и Кузьме позволила увидеть… На какое-то мгновение обоих охватила почти забытая эйфория. А ведь далеко не юны, пора бы перестать верить в чудеса.
Автомобиль выехал с территории комплекса. Кузьма откинулся затылком на спинку сиденья, закрыл глаза.
Рядом ней забывал обо всем на свете. Всегда так было. И не меняется это.
Удержать бы ее. Обхватить руками и не отпускать больше. Никогда. Уткнуться в волосы, в кожу, дышать ею. Ни о чем не думать. О своих же доводах забыть… А еще о том, что сам ее и терзает, нарушая данное слово. Хотя, судя по последним месяцам, они оба срывались. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы это заметить.
Но у Кузьмы всегда как будто бы имелось оправдание. Каждый раз находилось и что ей сказать, и чем своей совести глотку заткнуть. Если бы Кристина была счастлива, он бы наступил себе на горло и остался в тени… Если бы… Если бы…
Кузьма не стал бы закладываться на это, но уж точно не мотал бы своей малышке нервы, заставляя рыдать. Ведь было, справлялся – как бы самому паршиво при этом не становилось, а держался в тени, лишь присматривая за Кристиной.
Но, ех***й бабай! Она не была счастливой! Вообще. А ведь он именно для этого ушел когда-то. И где результат, спрашивается? Ради чего тогда это все? Ради какого ляда?
Голова трещала. Ночью почти не спал. Еще и эта встреча с Премьером с утра – только больше измотала, чего нельзя было показывать, само собой. Эта ситуация со старателями требовала быстрого решения, и все заинтересованные пытались давить. Идиоты. Только те, кто давно имел дело с Кузьмой понимали – на него хр** надавишь. Лишь один человек в мире имел для подобного все рычаги. И ее точно не было среди заинтересованных лиц.
Разумеется, он выказал уважение условиям Премьера и тех групп, что тот представлял, но и своих позиций Кузьма сдавать не собирался. Им были даны твердые гарантии и обязательства, когда они согласились поддерживать этих людей в правительстве. И Кузьма не собирался отступать и пяди. Да и не имел на это права, собственно. На него рассчитывали очень многие, на чью силу и поддержку опирался уже он. А предательства или слабости эти люди не прощают. Он и сам не простил бы.
«Береги себя… Я прошу»
Точно ведьма. Как иначе объяснить? Мысли его читает? Или чувствует его на подкорке, что ли? Как и он ее. Кузьма ведь уже пару лет упорно отнекивается от всего и пытается убедить Кристину, что отошел от дел, с головой погрузился в политику… Только кто ему верит? Не эта мавка, однозначно. Смотрит своими зелеными глазами, взрывая ему мозг и душу болью и грустью, которую Кузьма не просто видел – позвоночником ощущал. И словно сама по его глазам читает то, что он так старался от нее спрятать. Но ведь не спрашивает ни х**а, ни единого слова – чем еще больше ему кишки в узел связывает, заставляя корчиться от внутренней боли.
Мавка его. Как все так сложилось? Он ведь душу заложить за нее готов был всегда, и сейчас ничего не поменялось…
Или права была Кристина еще тогда, когда обвиняла его в эгоизме и предательстве? Никогда ему той ночи не забыть, наверное. И ее рыданий, которые до сих пор снились Кузьме в кошмарах.
Поднял руку, еще ощущающую тепло ее тела, его очертания. Растер лицо, придавив глаза пальцами. Его кожа ею пахла: духами Кристины, ее собственным запахом. Это заставило Кузьму до скрипа стиснуть зубы.
Она была ему необходима! А он ничего для этого не мог сделать. Сам от всех прав отказался.
Резко оттолкнувшись от спинки, он наклонился вперед и уперся локтями в колени. Рубашка так и болталась вокруг пояса, вытянутая ее руками. Не было ни сил, ни желания приводить одежду в порядок. Галстук валялся под его ногами.
– Бл…!
Вадим не отреагировал на тихое ругательство, которое Кузьма выдохнул сквозь зубы. Хоть и бросил внимательный взгляд через зеркало заднего вида. Но Кузьма убил бы его за любое слово, произнесенное сейчас. И это не было оборотом речи. А Вадим был с ним достаточно давно, чтобы это понимать.
Но ведь и ради нее все делал. Чтобы иметь возможность дать любимой что угодно…
«Ты ничего мне дать не можешь… Это «все» мне никогда не было нужно»
Глядя на то, что с ними сотворила жизнь, Кузьма не раз уже задумывался над тем, что обвинения Кристины не столь уж беспочвенны. Порывистость и непримиримость юности, категоричность – затерлись с годами. Припорошило их пеплом сожженных иллюзий и мечтаний, принесенных в жертву неясно для чего. И хоть амбиций у него и сейчас хватало, но появились и мудрость, опыт, чтобы понимать, сколь многое он разрушил своими руками. И как теперь хоть что-то изменить, как наладить – не видел пока вариантов.
Чересчур многое теперь стояло за ним. Слишком многие дышали в спину.
Нет, Кристина на это бы даже не посмотрела. Ни разу за их жизнь она ему не высказала ни одного упрека, что Кузьма ни совершил бы. Принимала его тем, кем он решил стать. Всегда. А вот он прекрасно понимал, что не может так ею рисковать. И это было единственным, чего Кристина не могла ему простить. За что ненавидела, наверное, так это за то, что когда-то он один все решил за них двоих. И не поддался ее мольбам, ее просьбам.
Чего уж там, сейчас и он себя за это ненавидел. Каждую минуту этих лет. С той секунды, как она опустилась перед ним на колени, умоляя не поступать с ними так, а Кузьма расцепил ее руки, обнимающие его, и ушел, аккуратно закрыв за собой дверь квартиры, в которой они жили.
Теперь он мог хоть пеной у рта изойти, упрекая и обвиняя ее мужа или Карецкого в неправильном отношении к Кристине, а толку? Сам чем лучше? Какое право на это имеет? Чем обосновать свою ярость и злость может?
Своей любовью к ней? Своей нуждой, потребностью?
А где это все было, когда он уходил, втаптывая ее сердце в потертый линолеум?
– Приехали, Кузьма.
Настоящее имя – единственное, что позволил себе Вадим, показывая – заметил происходящее с боссом. Типа поддержать пытался. Редко себе позволял подобное. Хорошо знал, что нельзя допускать ошибку. Видно, Кузьма сейчас совсем хреново выглядел. Надо взять себя в руки…
Просто то, что он ее в этих самых руках только что так крепко держал – пришибло, размозжило его выдержку и сознание, как с высотки на асфальт. И мозги в кашу.
Гребанная жизнь!
– Спасибо, Вадим, – глубоко вдохнув, Кузьма распрямился.
Вышел в сумеречно освещенный подземный паркинг под офисом. Заправил сорочку, оставив ворот свободным. Галстук уже хлам. Встряхнул плечами, расправив пиджак. Провел пятерней по волосам. Права она, надо бы подстричься. Да все некогда. Надо сказать, чтобы мастера привезли в офис. Глеб не откажется.
Вадим стоял в нескольких шагах, даже на их территории не расслабляясь, продолжая осматриваться. Все время нападения ожидал. Работа у него такая, и он ее выполнял на «отлично» всегда.
Приведя себя хоть в какой-то порядок, а в душе желая послать все на х*р и поехать домой (или, еще лучше, вернуться за Кристиной и ее утащить к себе), Кузьма направился к лестнице. Не до лифта сейчас. Нуждался в движении. Неплохо было бы заехать в клуб, и хорошенько размяться. С этим долбанным Парламентом вечно теперь времени не хватало. А ему сейчас хороший заплыв не помешал бы. Или спарринг. Но пока на это надежды мало. Вадим молча догнал и пошел впереди.
Когда зашел в собственную приемную, настроение стало еще паршивей: навстречу ему со стула поднялся Грек (впрочем, как и его собственное имя, давно ставшее кличкой, это погоняло вслух старались теперь не называть, только среди своих). Ясно, не утерпел, примчался узнавать новости. Хотя его можно понять: Грек же не в курсе, что Кузьма еще и по своим делам ездил, а не только с Премьером базарил. Видно, волнуется, что встреча затянулась настолько.
Взглядом оборвав Игоря, уже открывшего рот, Кузьма махнул кистью руки в сторону своего кабинета.
– Вадим, – обернулся к охраннику. – Скажи, чтобы вызвали Глеба. На сегодня. И пусть нам кофе принесут.
– Понял, Николай Артемович, – кивнул Вадим, направившись в сторону секретарей. – Сделаю.
Кузьма же прошел к кабинету и, впустив Игоря, закрыл за ними двери. Остановился у бара, открыв бутылку тоника.
– Будешь? – словно не замечая, как напряжен нежданный гость, поинтересовался Кузьма.
Но Игорь резко покачал головой.
– Как прошла встреча? – нетерпеливо поинтересовался он.
Греку не сиделось: за пару минут успел пройтись поперек кабинета и туда, и обратно.
– Вы сомневаетесь во мне? – в лоб спросил Кузьма, сделав еще один большой глоток из своего стакана.
Горьковатый напиток немного встряхнул, прояснив мозг. Все, что было опасно показать, оказалось задвинуто глубоко внутрь.
В этот момент, коротко постучав и не дав Игорю ответить, зашла одна из девчонок-секретарей, поставила на стол две чашки кофе и быстро вышла. Они молчали, пока за той не закрылась дверь.
– Нет, Кузьма, мы не хотим оскорбить тебя, – тут же заверил Игорь. Нервозности в нем прибавилось. – Ситуация напряженная. У нас там больше тысячи старателей. И они на взводе. Сам понимаешь. Если это не урегулировать в ближайшие часы, все может выйти из-под контроля. После вчерашней перестрелки и арестов оно готово вспыхнуть от малейшей искры. Еще и гвардия…
Игорь устало растер затылок рукой. Хрустнул суставами, разминая шею. Судя по помятому внешнему виду, старый друг тоже этой ночью мало спал. Если вообще довелось.
– Зря ты с этим связался, Грек, – поделился своими мыслями Кузьма, сделав еще один большой глоток.
– ….! – выругался Игорь. Он и сам на взводе, очевидно. Не только старатели. Неудивительно, такие обороты на кону. Обязательства, долги. Если что-то не срастется, его порвут на ошметки. Буквально. – Где ты раньше был со своими советами, Кузьма?! – раздраженно глянул в его сторону друг.
– Я тебе и тогда говорил это. Предупреждал, что риск слишком велик, – пожал Кузьма плечами. – Но тебя соблазнил куш.
Грек сник. Возразить было нечего. Его действительно предупреждали.
– Кузьма, просто скажи, каковы результаты? – попросил он, буквально рухнув в кресло напротив.
– Я уладил это. Гвардию отведут. Полиция снимет посты, – Кузьма допил тоник в три глотка. Отставил стакан. – Но и вы должны гарантировать порядок среди ваших людей. Больше контроля, меньше проколов с журналистами и разборок между группами. Ну и процент, само собой. Они вменяемые люди. Согласны на пятнадцать процентов с чистой прибыли, – изложил он результаты встречи с Премьером.
Грек только на мгновение скривил губы. Но тут же облегченно выдохнул, очевидно поняв, что отделался малой кровью.
– Спасибо, Кузьма! Спасибо!! За нами не заржавеет! В долгу не останусь!
Вскочил с кресла уже в эйфории и таки подбежал к бару. Вопросительно глянул на него, Кузьма позволительно кивнул. И Игорь щедро плеснул себе коньяка. Хлопнул махом, словно водку. Кузьма неодобрительно хмыкнул, глядя на такое расточительство. Слишком уж хорошим был этот коньяк.
– Спасибо, Кузьма! – вновь рассыпался в благодарностях Грек, удовлетворенно «крякнув» после спиртного. – Все, что захочешь – отплатим. Даю гарантию и свое личное слово. Может, и ты хочешь процент? Мы можем…
Кузьма усмехнулся впервые за последний час, покачал головой. Откинулся на спинку кресла, взял кофе и повернулся к окну, из которого открывался вид на исторический центр города и на реку с набережной. Очень дорогой вид. Но какого хр*на? На что ему это все, если уже не использовать по полной?
– Нет, процент мне в этом не нужен. Лишняя головная боль. Вы паритесь, вы и зарабатывайте. Но не боись, Грек, ты сможешь отблагодарить. И достаточно скоро. Это ведь ваши люди сидят в нескольких комитетах? – не оборачиваясь, спросил он у друга.
– Да, сам знаешь. И в твоем есть, и еще в трех комитетах по паре, – Грек плеснул себе еще коньяка и вернулся к креслу.
Сел на прежнее место, похоже, теперь уже смакуя напиток.
– Вот и хорошо, мне будет необходима поддержка, чтобы протолкнуть пару законопроектов. Ну и гарантия того, что за них проголосуют, само собой, в Парламенте, – глянул Кузьма на друга через плечо.
– Без вопросов, Кузьма, – моментально согласился Грек.
Еще бы ему не согласиться. Незаконная добыча янтаря слишком выгодная кормушка. И настолько же непредсказуемо опасная. И Грек это понимает прекрасно. Как и то, что мощное прикрытие в виде поддержки Кузьмы, выгораживающего его и перед другими группами, и перед «правовыми» структурами – понадобится еще не раз.
А вопросы Кузьме как раз и не были нужны.
прошлое
Малышка вот-вот могла проспать. Видно, не привыкла просыпаться вовремя после ночных бдений. Они проторчали на балконе до начала четвертого. Уже даже слабые проблески рассвета появились за крышами старых домов, окружающих общежитие, когда все же пошли спать. Кристина к тому времени откровенно зевала и дремала в кольце его рук. Но упорно отказывалась отправляться спать. А Кузьма не особо настаивал. Уж очень нравилось ему ощущать ее рядом с собой. И тепло ее тела, со всеми этими, внезапно появившимися для него изгибами, чего скрывать? И саму мавку, щекочущую его кожу своим дыханием, своими волосами, которые распустила на ночь. Блин, его конкретно трясло от гормонов, режущих мышцы и вены однозначной потребностью. Кузьма хотел секса. Да. И все в этой новой для него Кристине только подогревало данное желание. Но меньше всего он собирался бы ее пугать. Потому что кроме секса ему хотелось уткнуться в ее волосы и просто дышать их травянистым, свежим запахом.
– У меня шампунь «Крапива» называется, – рассмеялась малышка, когда он спросил, почему она травой пахнет. – Мне нравится.
– Не подумал бы никогда, но и мне очень, – хмыкнул Кузьма, снова зарывшись носом в этот ворох волос.
Это же его Кристина была. Родная и близкая до дрожи в горле. Понимающая его всегда с полуслова; за которую Кузьма и раньше готов был любому морду набить. А теперь… Неужели он и раньше так относился к этой девчонке, то и дело обжигающей его лукавыми взглядами сквозь ресницы? Так забавно и даже задорно рассказывающей об учебе? К той, которая каждый день находила время писать ему в армию… На чьих письмах он там и держался.
Нет, вроде бы. Или это был просто иной этап тех эмоций и ощущений, которые вспыхнули сейчас? И руки ломало, тело жгло от того, что хотелось обнять ее сильнее, прижать к себе крепче. Но ведь и смех ее нравился. От улыбки шалел почему-то. Стоял и пялился, словно снова пятнадцать и впервые заметил, что девчонки от пацанов очень многим отличаются… И к себе прижать ее хотелось не только потому, что давно с бабой не был. У Кузьмы имелся опыт. Несколько раз знакомился с девушками тупо для секса. И, несмотря на то, что и там воздержания хватало перед этим делом, он и тысячной доли подобного не ощущал к тем девушкам, кроме банального желания получить сексуальную разрядку. Кристину веселить хотелось, чтобы и дальше давилась смехом, с опаской косясь на балконную дверь, в страхе разбудить всех их весельем. Хотелось согревать от прохлады весенней ночи, обнимая. И от самого этого – уже тащился, получая какое-то непривычное, но острое удовольствие, сжимающее не пах, а грудную клетку.
Потому что это – его девочка. Его мавка, как оказалось. Родная и дорогая, которую он досконально знает. Которую учил два плюс два складывать, а она его вечно за кривые буквы пилила. Конечно, у самой-то «отлично» по каллиграфии даже в первом классе было. И спать не хотелось, получал какое-то извращенное удовольствие, терзая собственное тело тем, что просто обнимал ее все это время, зарывался лицом в волосы, легко касался губами прядей, висков, бровей, сонно опущенных век. Но так и не позволил себе ничего большего. Не поцеловал по-настоящему ни разу. И упрямо не позволял своим пальцам забираться под ткань футболки, хоть и обхватил ладонями талию, накрыв живот и бедра местами. Балдел от того, как доверчиво и открыто она к нему тянулась, обнимала в ответ, обводила пальцами его лицо, щекоча скулы и подбородок. Не хотел пугать, пусть и дальше играется. А ему бы выдохнуть, чтобы правильно все сделать и разумно. Да и торопиться некуда, правду сказал ей – вся жизнь впереди.
Но то – ночью.
А вот сейчас малышке точно было куда торопиться. Он сам проснулся без десяти семь, хоть и уснул три часа назад. Тренировка, чтоб ее так. Армия: «утром встал, приседай до ста и читай устав…» и волноваться не о чем…* Короче, вымуштровали. Отвыкать придется. А сейчас – подскочил. Сел на своей импровизированной постели, осмотрелся. В комнате было светло, хоть солнце еще и не повернуло так, чтоб залить все светом.
Мать уже собиралась на работу. Как и тетя Тома с дядей Гришей. Они все сидели на кухне, похоже. Завтракали, видимо. А вот малышка спокойно спала, ей не мешал ни солнечный свет, ни гомон сборов родных, ни приближающееся время уроков. Рядом валялся кот, что он прислал, высунувшись мордой из-под легкого одеяла.
На пару минут Кузьма засомневался, стоит ли ее будить? Ну проспит один раз, велика потеря. Еще и перед концом года. Но учитывая то, что знал характер малышки, решил все же поинтересоваться ее мнением – а то еще устроит трагедию, с ее-то обязательностью.
Отбросил одеяло, подошел к бывшему «своему» дивану и протянул руку, чтобы разбудить Кристину. Но почему-то медлил. Никак не решался. Стоял и любовался: волосами на подушке, длинными, густыми, так и притягивающими его пальцы, руки; бледной кожей щек, спокойным лицом, едва слышимым дыханием. И губами, чуть приоткрытыми, такими сочными и манящими…
Его конкретно шибануло в голову. Да и по всему телу, чего там. Пробило до печенок и всего, что пониже, диким желанием. И поцеловать ее захотелось, как минимум. Да так поцеловать, чтоб языком в рот, и застонала мавка, еще сонная, не понимающая, что происходит. Чтоб в его кожу, за его шею уцепилась руками, потянула к себе… Честное слово, он бы ни капли не сопротивлялся…
Но, японский бог! Это точно сейчас был не лучший вариант. Того и гляди, мать в комнату зайдет. А Кузьма хоть и заметил ее наблюдение вчера, да и «таинственные» подмигивания с «заговорщическими» взглядами между ней и тетей Томой, явно показывающие, что матери кое-что заметили и вроде как не против вспыхнувших между детьми эмоций, сомневался, что стоит тут такое устраивать. Да и саму Кристину… Ну не хотел пугать. Ее беречь и лелеять хотелось. Дарить удовольствие, а не потребительски брать, только чтобы эту ноющую боль в паху притупить. К тому же, вот он как-то и от этой боли кайф ловить умудрялся. Впервые так хотел кого-то, чтобы от невозможности заполучить в данный конкретный момент – тащился. Одуреть, как его эта малолетняя мавка припечатала, однако!
Но, ладно, с этим потом. Сейчас с ее школой разобраться надо. Кузьма присел на корточки, так, чтобы их лица оказались на одном уровне. И все же коснулся щеки Кристины своими пальцами. Такой контраст ему показался: его загрубевшие, с потертостями и мозолями пальцы, чуть потемневшие у ногтей, прокуренные – на ее белых и нежных щеках, почти бархатных на ощупь. Пробило током. Сам не понял, как целиком щеку ладонью накрыл, прижав большой палец к приоткрытым, чуть влажным губам Кристи.
– Эй, малыш, пора вставать, – тихо позвал Кузьма хриплым шепотом. Накурился-таки ночью. – До первого урока час остался, мавка, – порылся он в закромах памяти, почти против воли гладя, скользя пальцем по ее нижней губе. – Кристя… подъем, – наклонился к самому уху, видя, что малышка не реагирует.
– Мммм, – недовольно нахмурила брови она и попыталась зарыться в подушку.
Блин! Как в детстве! Его это так насмешило, что Кузьма не удержался, расхохотался в голос.
– Давай, давай, мавка. Такая она, взрослая жизнь, за все приятное – надо расплачиваться, – подколол он ее, вновь щекоча губы Кристи пальцем. – Подъем, полуночница. Надо было идти спать, когда я отпра…
Он так и не договорил. И застыл, тупо пялясь на нее, с улыбкой, которая стала какой-то нелепой, кажется, из-за его ступора. Потому что в этот момент Кристина все же сонно приоткрыла глаза и посмотрела на него. Так посмотрела, что «ух!», его горячей волной по позвоночнику окатило. А ее губы вдруг взяли и растянулись в счастливой улыбке. И Кристина чмокнула его палец.
Ну, в общем, он, конечно, догадывался, что она слабо сечет в вопросах прикладного секса и совращения парня. Уж очень невинно и открыто Кристина смотрела на него. Но ей это и не надо было, по ходу. Разбираться, в смысле. Потому как у него в голове такие мысли и образы от этого невинного и простого, по сути, поцелуя вспыхнули, что «мама не горюй!».
Пришлось конкретно прочистить горло, потому как голос не просто сел, а ухнул куда-то вниз. Вместе с кровью, по ходу.
– Кузьма… Привет, – не поняв, кажется, чего с ним творится, и слава Богу, обалденно улыбнулась Кристя. Еще раз нежно поцеловала его пальцы, чуть повернувшись. И всем телом потянулась, медленно просыпаясь. – Не могу встать… Глаза слипаются.
– Проспишь… – с таким хрипом не до красноречия.
Да и вообще, он не относился к тем парням, у которых язык без костей даже тогда, когда обалденная и желанная девушка вот так перед тобой выгибается. Что в глазах темнеет от возбуждения. И без всякого заднего умысла, что видно же.
– Ой, точно! – Кристина вдруг подскочила в кровати.
Кот упал на пол. Кузьме по фигу на него было. Захотелось снова ее обнять, как вчера на балконе. Но в данный момент это показалось не лучшей идеей. Бог знает, чем тогда все закончится… Точнее, чем – Кузьма мог с высокой долей вероятности спрогнозировать. Но лучше так не рисковать. Не сейчас.
Сжав руки в кулаки, чтобы хоть немного привести себя в чувство, он резко выпрямился.
– Давай, мавка, – все тем же хриплым голосом велел он. – Поднимайся, собирайся. Я пойду кофе нам сварю. И проведу тебя в школу.
Он резко отвернулся и пошел к выходу из комнаты.
– Проведешь? – донеслось до него, вынудив Кузьму обернуться. – За ручку? Как в первом классе? – эта чертовка с широкой улыбкой смотрела на него, вновь потягиваясь. – И домой заберешь после уроков? – она даже кончик языка прикусила от веселья, так широко улыбалась. До ямочек на щеках.
И Кузьму попустило немного. Нет, возбуждение и желание осталось. Но кроме того столько воспоминаний в голове вспыхнуло. И такая теплота грудь затопила, такая нежность. И дикое, ничем не объяснимое ощущение – «дома»! Вот именно сейчас, рядом с ней – он «дома». Вернулся…
– За ручку – так за ручку, – подмигнул Кузьма, подхватив ее легкий тон. – И после уроков заберу, малая, – целенаправленно поддел. – Во сколько? – уточнил Кузьма, видя, как в ней борется желание напомнить, что она не «малая», и в тоже время хочет, чтобы он и правда ее забрал.
– В половину третьего, – наконец проворчала Кристина. – И я не малая…
Кузьма неожиданно для нее стремительно вернулся и подхватил на руки вместе с одеялом. Кристина взвизгнула, ухватившись за его шею.
– Поспорим, малыш? – ухмыльнулся он во весь рот, держа ее на весу.
Блин, зря конечно. Руки сами крепко сжались, прижав ее еще ближе. Но так припекло!
А Кристина взяла и опустила ему голову на плечо.
– Нет, не хочу спорить, – заявила она с вызовом и довольным вздохом. – Для тебя готова быть твоей малышкой всегда.
Кузьма аж хмыкнул, ухнув от подавляемого смеха.
– Ты смотри, какая умная и самоуверенная мавка, – скривил он губы, зарывшись пальцами в волосы Кристины, струящиеся по ее плечам и его рукам каскадом. Но настороженность в ее взгляде заставила его улыбнуться мягче. – Моя. Точно моя малышка, – тихо заметил Кузьма, мягко коснувшись ее виска губами.
А потом все-таки поставил на пол, хоть Кристина и прижалась к нему всем телом, кажется, решив забыть про уроки и тихо балдеть. Ему льстило, конечно, но все же…
– Давай-давай, собирайся, мавка, – растер ее плечи, как ночью. – Я быстро кофе делаю, по пирожному, и погнали, – распорядился он, легко стукнув ее по носу.
И направился в кухню, столкнувшись с матерью в дверях.
– Доброе утро! – хором поздоровались все трое. И рассмеялись из-за этого.
Кристина уже суетилась, пытаясь собрать волосы и застелить постель. Что-то попутно совала в сумку.
Мать с доброй улыбкой глянула на Кузьму, потом на Кристину, и покачала головой.
– Опаздываешь, Кристя.
– Я знаю, тетя Маша, – суматошно вздохнула она, продолжая метаться.
– Одевайся, – уже из коридора распорядился Кузьма, – я потом уберу все и диван соберу. Ты хоть что-то поешь лучше.
Махнув головой в качестве приветствия тете Томе и Григорию, которые уже в дверях стояли, он быстро проверил чайник. К счастью, тот оказался горячим. Кузьма включил конфорку и быстро засыпал кофе в турку. Не шутил: был совсем не против и провести Кристю в школу, и после уроков встретить. В удовольствие это показалось. А пока она на уроках и домашних не будет, собирался по работе что-то начать пробивать, подыскивать варианты. Да и с друзьями пересечься хотел, узнать, что к чему. Но это ближе к вечеру, вероятно: кое-кто в институт поступил, пара работали, судя по тому, что Кристина ему писала в письмах. Днем вряд ли дома окажутся.
Быстро подхватив турку с огня, не дав перелиться пенке, он разлил кофе по чашкам. На кухню влетела Кристина, уже в платье и с косой. Ухватилась за чашку.
– Погоди! – рявкнул Кузьма, но опоздал.
Она уже хлебнула и, ясное дело, обожглась. Отставила чашку, хватая ртом воздух. Он прям увидел, как на ее глаза навернулись слезы. Почему-то ему самому больно стало. Обхватил ее, прижал к себе и сунул в рот пирожное, которое только достал из холодильника. Вдруг полегчает?
– Блин, точно что за руку везде водить надо! – реально переживая за нее, проворчал Кузьма, вытирая эти слезы пальцами, пока Кристина пыталась проглотить холодное «угощение».
– Я не против, – уткнулась ему в плечо, шумно вздохнув.
– Тогда доедай, а я переоденусь, – хмыкнул он, и сам отпил кофе на ходу.
Тем же макаром сжевал сладкое, торопясь, чтобы ее больше не задерживать.
В школу они почти бежали. Он хохотал при этом, заставляя и Кристину смеяться. Словно снова пацан, который на свои уроки опаздывает. Кристина забежала в школу за минуту до звонка, на секунду задержавшись на крыльце и помахав ему рукой на прощание. А Кузьма еще минут пять стоял потом во дворе родной школы и во весь рот улыбался: и этому утру, такому суматошному, богатому на события и моменты; и какой-то теплой ностальгии, нахлынувшей при взгляде на старое здание, неожиданной – ведь никогда особо не любил это место. А тут нашел взглядом окна знакомых классов, и чего-то в душе кольнуло. Полюбовался еще какое-то время, и пошел родной район заново изучать.
Не то чтобы нашел что-то интересное. Киоски выросли, как грибы после дождя, загромождая все пространство у остановок и даже у дорожек парка. И продавали там все, что только в голову прийти могло. И чего не могло – тоже. Рядом с киосками сидели и бабульки, торгующие жареными семечками, зеленью, редиской, старыми книгами и поношенной одеждой. Кузьма заметил даже несколько цветочных горшков с какими-то кактусами. Бабульки активно общались, похоже, обмениваясь последними новостями. Появилась пара каких-то новых магазинчиков, набившихся в комнатках Дома Быта. Яркие вывески с дикими сочетаниями цветов резали глаза.
Что еще привлекло внимание – по столбам были развешены бумажные объявления о какой-то секции, открывшейся в районе старого стадиона. Ему стало интересно, но сейчас лень было идти пару километров. Да и голод давал о себе знать, не поел же нормально. И обещал в квартире порядок навести. Так что решил идти пока домой. По дороге наткнулся на объявление о том, что в универсам в паре кварталов от дома нужны грузчики. Не ахти какая работа, конечно, но на заметку взял, учитывая, что пока вообще ничего на примете не имел.
Во дворе было очень тихо – все дети в школе, родители на работах. Только пару молоденьких мамаш с колясками. Тем более неожиданным для него оказался оклик:
– Кузьма! Вернулся!
И с этим криком на него налетел Грек – давний друг, выросший в этом же дворе и учившийся в параллельном классе. Звали его Игорем, но все давно привыкли называть «греком», поскольку очень уж Игорь любил похваляться тем, что кто-то из его рода, то ли прабабка, то ли прадед – был чистокровным греком. Ну и ему, значит, этой крови перепало.
