Текст книги "Тетрада Величко (СИ)"

Автор книги: Ольга Горовая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 34 страниц)

Тетя Маша молча обняла ее обеими руками, словно в детстве, когда утешала. Прижала к себе. И Кристина ее обняла. Говорить было нечего.

В эту субботу она не планировала работать. Дежурств стало меньше, благодаря новым кадрам, да и Карецкий вполне мог свою угрозу исполнить. Тем более в отместку за ее бойкот, а Кристина не хотела оказаться отстраненной от работы. Потому сейчас, в два часа пополудни пятницы, она уже понемногу готовилась к концу рабочего дня и недели, раздумывая, что будет делать. И понимала, что стоит как-то вопрос с квартирой, которую Кузьма ей «преподнес», решить. Только пока не знала, как именно. Не могла нормально думать о нем в любом ракурсе, что бы там тете Маше ни говорила. Слишком глубока обида была. Чересчур задело ее его отношение.

Поэтому вопрос и висел все это время нерешенным, а документы с ключами и всеми этими карточками болтались по сумке. Даже сейчас ей об этом думать не хотелось. И Кристина решила отложить все на завтра. А вдруг ей повезет выспаться сегодня ночью, да еще и без снотворного, и она с ясной головой до чего-то додумается?

И в этот момент у нее начал звонить мобильный. Кристина даже с некоторым удивлением увидела номер Вадима. Она сомневалась, что Кузьма решил бы таким путем достать ее. Захотел бы – приехал, в конце концов. Но и причины, по которой Вадим сейчас ей мог звонить, не видела.

– Алло? – наверное, это недоумение сквозило в ее голосе, когда Кристина подняла трубку.

– Кристина!! – забыв о политкорректности, и о линии поведения, которой придерживался все последние годы, буквально заорал Вадик…

Мог ничего больше не добавлять.

Она уже все поняла. Подскочила на ноги, забыв обо всем на свете. Тело окатило леденящим холодом, и тут же следом – лихорадочным жаром. В глазах потемнело. Словно ослепла разом.

– Жив?! – прохрипела она, ощущая дикий, безумный, почти первобытный страх.

– Да. Без сознания. Почти не приходит в себя. Едем к вам. Как минимум три ранения. Минут пять-семь назад. У меня прострелена рука, но левая, не критично. До вас доведу авто. Десять минут. Чтоб без полиции, пока наши не доедут. Еще не разобрались – кто это. Никому не доверяй! – отрывисто, резко рявкнул Вадим. Чувствовалось, что он весь на адреналине и нервах.

И отключился.

Кристина не перезванивала, понимая, что тому и так тяжело вести машину с ранением и говорить. И за эту информацию – спасибо. Только из-за подрыва и держится, наверняка. Да и знала их в таком состоянии: когда весь мир сужен до «своих» и «чужих», которых куда больше, чем первых. И которые, поголовно, враги. Ее сейчас не это интересовало.

Ни о чем другом уже не думая, Кристина понеслась по коридору к лестнице, к Карецкому в отделение. Даже про лифт не вспомнила. И кабинет не закрыла, кажется. Все стало не важно.

Глава 14

Настоящее

Они с Карецким оказались в приемном покое за минуту до того, как туда же ввалилось пять или шесть мужчин довольно однозначной наружности. Она встречала таких достаточно в офисе Кузьмы, чтобы понять – они из охраны. Возможно, даже этих самых и видела…

– Под стенку разошлись, – рявкнул Карецкий.

За ними собиралась часть реанимационной бригады. Три человека. Две медсестры. Еще один реаниматолог – Толик. Сегодня Кристина в самом деле пожалела, что Роман дежурил ночь и давно уехал. И пара санитаров. Самых проверенных. Больше брать они побоялись из-за предупреждения Вадима. А мало ли…

На пятом этаже уже готовили операционные.

Они с Русом чуть ли в не дверях стояли, выглядывая автомобиль.

– Мы люди Кузьменко и не собираемся… – достаточно борзо начал один из них, пытаясь нависнуть над Русом.

Впрочем, ростом Карецкий не уступал.

– Под стенку, – хрипло огрызнулась уже Кристина, когда Рус, проигнорировав этого хама, выскочил на улицу, завидев авто, приближающееся кривыми рывками. За ним махнули санитары с каталками. – «Собираться» надо было раньше, чтобы этого не случилось! А теперь – займитесь своим делом и не мешайте нам их спасать!

Возможно, было что-то в ее голосе или виде такое, что мужик стушевался.

– Мы обеспечим охрану больницы и босса, – буркнул он.

Но Кристину его настроение не волновало, она начала отталкивать охранника от дверей, чтобы освободить дорогу.

– Не мешайте, главное, – бросила она, когда мужик не поддался.

– Мы поможем, – возразил тот, видимо, дав сигнал еще двум своим людям, которые вместе с ним бросились к уже затормозившему авто, чтобы помочь Карецкому и санитарам.

Умом Кристина понимала, что от нее там толку мало, потому держала распахивающиеся двери и ждала. Хотя это стоило ей такого напряжения, что челюсть сводило и горло давило, словно камнем.

– Сообщите в операционную, чтобы подготовили растворы; запасы крови первой положительной и третьей положительной пусть будут наготове, – начала отдавать она распоряжения двум медсестрам, державшимся рядом, едва увидела, как Вадима, а следом и Кузьму вытащили из машины с разных сторон.

Сипела так, словно мужик, который всю жизнь курил.

Далеко. Не понять ничего толком. Не видно состояние…

– Величко, ты не подходишь к операционной! Отвечаешь за препараты, кровь на всякий случай подготовьте. Может, еще у этих молодцов возьмите, чтобы восполнить общие запасы. Я беру нового анестезиолога к себе, и Толика во вторую, для водителя, – Рус распорядился еще с улицы.

Отрывисто, резко, не глядя в ее сторону.

Дурацкие распоряжения. Отвлекающие. Может, ей их еще на станцию переливания лично отвести? Не обратив внимания, Кристина подскочила ближе.

Руслан попытался спиной ее оттеснить от каталок, как она охранника недавно.

Кристину это не остановило. И не испугало. Наоборот, подстегнуло. Адреналин, в бешеных дозах выбрасывающийся в кровь с момента звонка Вадима, ударил в голову яростью.

– Пошел на фиг, Карецкий! – огрызнулась она, быстро, по верхам осмотрев Вадима, от которого ее никто не отталкивал.

Суматоха, гам, крики и распоряжения – все смешалось. Каждый кричал, пытаясь перебить другого. Медсестры готовили препараты. Охранники толпились за спинами. Безумие полное.

– Кристина, не слушай! Не уходи! Иди с ним, – тут же прохрипел Вадик, отталкивая ее от себя. Видно, услышал распоряжение Карецкого. – Макаренко, Грицак – идете с ней. Слушать Кристину Александровну, как меня! Ни на шаг не отходить от них. Ясно?! – распоряжался он уже у нее за спиной.

У него ничего сложного или смертельного не было, судя по беглому осмотру. Ее место тут же занял Анатолий и одна из медсестер.

Кристина же рванула к другой каталке. Потому что когда она посмотрела в глаза Вадику, увидела там то, от чего в груди все закаменело просто.

Поднырнула под руку Руса; кажется, того охранник подвинул немного. Наверное, один из тех, кого Вадик к ней приставил.

Хватило взгляда, чтобы понять все: и почему Карецкий ее от операционной собирался держать подальше, и почему Вадим с ним не был согласен категорично.

В голове что-то застучало. Словно секунды тикали, отсчитывая стремительно уходящее время.

Тик… Тик… Тик…

Громко. Слишком. Оглушали.

Все-таки она с Вадиком куда лучше Кузьму знала и понимала, чем тот же Руслан.

Господи! Сколько же крови…

– Подвинься, Рус! – рявкнула так, что все замерли на секунду.

Даже Карецкий не подумал спорить. Правда, дернул за плечо:

– Ты без перчаток!

Но Кристина сбросила его руку. Ради Бога! Разве это важно сейчас? Да и она регулярно Кузьме анализы проверяла.

– Катетеризируйте, чего ждете?! – таким же тоном велела медсестре. – Ножницы давайте! – сама начала разрывать рубашку, заставляя себя отстраниться, не видеть того, насколько его одежда влажная.

Цвет сорочки почти не разобрать. Полностью пропиталась кровью.

У нее пальцы сразу мокрыми стали. Багровые… Ткань противная, сопротивляется ее попыткам. Словно мешает. Назло. А Кристина упрямо рвет нитки.

Тик… Тик… Тик…

Где только сил столько взяла?! Руки будто не ее.

Побоку. Лишь бы свою работу делали…

– Противошоковые. Да подключайте же растворы! Быстро! – орала, словно не понимая, что просто не успели еще. – Мне необходимо давление!

Уже все делают. Быстро. Правильно. Только у нее в голове секунды тикали все громче и стремительней, обгоняя реальное время.

Один раз она это выдержала. В условиях куда худших. Одна.

Тем более сейчас сумеет. Не имеет права дать слабину. Необходимо немедленно понять точное количество ран и области повреждений.

Господи! Ну почему же у него кожа такая серая….

Ей кто-то наконец-то протянул ножницы, но Кристина не могла на это разменивать внимание.

– Брюки режьте, – отмахнулась, заметив кровь и на той стороне каталки. – Там проверьте!

Сама уже порвала его сорочку, стягивала, стараясь игнорировать тот факт, что Кузьма даже не стонал, когда кто-то из мужчин (не поднимала голову, не знала, кто именно) переворачивал его, помогая ей осматривать. Только тихо, надсадно дышал. Отрывисто. Резко. С хрипами.

Параллельно с этим кто-то начал вводить лекарства. Ну, наконец-то!

Подняла голову, осматривая ноги Кузьмы, с которых стаскивали разрезанные брюки.

Четвертая. Вадим не заметил, наверное. Бедро прострелено. Придавила ткани с такой силой, которой сама от себя не ждала.

Кузьма захрипел сильнее. Ничего. Не это важно сейчас.

– Ты! – рявкнула на одного из охранников. Не запомнила, кто из них кто. – Здесь прижал! И чтоб не отпускал до операционной! – махнула головой, показывая место.

Отступила, продолжая осмотр.

– Везем в операционную. Тянуть некогда. Я – мыться, – отрывистым голосом решил Карецкий, едва глянув на раны, которые теперь было видно. – Быстро. У вас пять-семь минут, не больше.

Руслан рванул с места, санитар покатил каталку следом. Кристина бежала в голове. Рядом с ней неслась медсестра, на вытянутой руке удерживая систему с капельницей, которую все-таки успели поставить. Тут же топтались и охранники, помогающие санитару катить каталку. Тот, на которого она рявкнула, послушно, а главное, правильно, продолжал зажимать артерию.

Кузьма находился в сознании. В данный момент. И смотрел на нее. А она – ему в глаза, рукой прижав магистральную артерию на простреленном плече, чтобы уменьшить кровотечение.

Вадим был на двести процентов прав, упрашивая Кристину не слушать Карецкого. Потому что иначе – шансов не было бы никаких. Не вытянул бы его Рус. И она, не факт, что вытянет…

Кузьма держался до этого момента только оттого, что до нее добраться пытался всеми силами. На какой-то своей, треклятой воле, которую Кристина так часто ненавидела.

Потому что хотел с ней попрощаться…

Ну ведь гад же! Упрямый осел! Снова все сам решил! Что она, плохо Кузьму знала, что ли? По глазам мысли читала. И его «прощай» и «прости» – очень четко видела.

Такая ярость в голову бахнула, что в жар бросило.

– Даже не думай, – зашипела Кристина, наклонившись к самому его уху, едва они все вломились в грузовой лифт. Рус поехал соседним. – На меня смотри!! – рявкнула так, что все вокруг вздрогнули.

Только ей все равно до других сейчас было. Лишь бы до него достучаться.

– На меня! Глаза в глаза! Не смей отключаться! – повторила, заметив, что взгляд Кузьмы поплыл.

Чуть не завыла, увидев, как его губы дернулись, словно он попытался улыбнуться.

– Давление падает, Кристина Александровна. Очень большая кровопотеря, – вклинилась медсестра.

Она что, на дуру похожа? И не понимает, что у него давление падает? Захотелось матом наорать на медсестру. Но Кристина и это пустила побоку.

– Вводите раствор струйно! Давай вторую, – вместо этого распорядилась. – Смотри на меня! – снова рыкнула Кузьме, обхватив его голову пальцами свободной руки, чтобы не мог взгляд отвести.

Испачкала его кровью…

Кажется, на нее все в этом лифте пялились.

– Кузьма! – наклонилась к самому его лицу, пока все вокруг суетились, словно бы это чем-то могло помочь. – Не смей! Слышишь?! Не смей! Я тебя не отпускаю! И не прощу. Никогда! – зашипела ему на ухо, продолжая смотреть в глаза. Видела, что он «уходит», буквально ощущала это. – Смотри на меня, чтоб тебя!! – ее колотило.

Его тоже. Огромная кровопотеря.

Но Кристина не собиралась отступать.

– Только попробуй, родной! – уже тихо говорила, чтобы слышал только он. – Умрешь – я же на все плюну. И прыгну-таки с того треклятого моста. Слышишь?! Слышишь?!

Кажется, она его голову встряхнула.

Но ей нужно его внимание! И сосредоточенность. Кристина ради этого на что угодно готова была.

Медсестра уже поменяла капельницу, подключив вторую. Опытная. Время, казалось, тянулось мучительно медленно, пока лифт поднимался вверх.

А секунды в голове продолжали тикать клацаньем метронома с неприродной скоростью. Полный диссонанс.

– И никто меня не остановит, Кузьма. Не надейся на Карецкого. Не в этот раз… Я прыгну. Покончу с собой. Умрем оба…

Он услышал.

Она действительно увидела это в его глазах. Ощутила какую-то мучительную судорогу, словно Кузьма пытался вернуть контроль над своим телом. И не справлялся.

Кристина наклонилась к нему еще ближе. В самое ухо зашептала.

– Только вместе нам не быть, родной. Даже там… Бог ведает, куда ты попадешь. Я каждый день за тебя молилась… А вот для самоубийц, Кузьма, и в аду – отдельное место. Не встретимся, слышишь?! Помнишь?! Помнишь, как я рыдала два дня после выпускного? Фильм. Помнишь, на который ты отвел, поддавшись моим уговорам?! У самоубийц свой ад. Персональный. Только мне без разницы. Умрешь – я на это пойду… На все…

Что угодно говорить. Лишь бы достучаться до него…

Она не ждала этого… Надеялась, возможно, где-то очень глубоко внутри. Но не ждала все же. Геморрагический шок. Потеря циркулирующей крови в таких объемах…

Поэтому, когда Кузьма все-таки вздрогнул всем телом, мощно, сильно, глухо застонал и ухватил ее за волосы, сумев каким-то диким образом поднять руку, сама дернулась. Ухнула от того, что они лбами стукнулись.

– Нет… – он прохрипел это, глядя ей прямо в глаза. Сосредоточенным и ясным взглядом. Полным боли. И ярости на нее. Достучалась… – Нет! – ненавидела этот повелительный тон.

Но сейчас радовалась ему.

Охранники дернулись в ее сторону.

– У пациента судороги! Кристина Александровна! – медсестра занервничала.

На этот случай у нее препаратов с собой не было, видимо.

– Тихо! – рявкнула для всех. – Сейчас я диктую условия, родной, – прошептала ему, не обращая внимания на переполох вокруг. Провела свободной рукой по его голове, приглаживая растрепанные вихры. – Все нормально, – аккуратно высвободила свои волосы из его захвата.

Выпрямилась.

В этот момент движение прекратилось и с тихим звоном двери распахнулись. Слава Богу! Началась новая бешеная гонка по коридору. Теперь в операционную.

– Вы – здесь остаетесь! – бросила она охранникам у двери. Выскочила еще одна медсестра, поменявшись местами с охранником, который зажимал рану. – Дальше не заходить.

Они не спорили.

– Кристина Александровна, пустите! Нам его переложить надо! – кто-то пытался ее оттащить от Кузьмы.

Точно. Она обо всем забыла, вцепившись в его лицо, чтобы не потерять контакт взглядов.

– Кристина! – Рус заорал из предоперационной, где заканчивал мыться. – Отойди! Иначе силой вытащу…

Кузьма смотрел на нее. И его взгляд расплывался, несмотря на все ее усилия.

– Еще растворы! – раздавала она указания. – Сейчас, Карецкий, отстань! – огрызнулась, не оборачиваясь. – Готовьте наркоз. Вводите антибиотик. Грамм. Интубация… – осмотрелась, пытаясь сориентироваться. – Чтоб через две минуты все было готово для интубации. Подготовьте «пропофол», – велела она на ходу медсестрам, растерянным и явно удивленным ее странным поведением. – Давай, Рус. Только попробуй не сотворить мне своего очередного чуда…

Отскочила. «Волком» глянула на Карецкого, уже готового к операции. Медсестра протягивала ей чистый халат. Плюнув на все, Кристина на ходу стянула верх от костюма, полностью испачканный, мокрый, прямо в операционной. Рус отвернулся.

Закусила губу, чтобы не завыть, увидев красные пятна крови на ткани, смятым комком упавшей на пол.

– Давай, я вызову Виталия, – вновь предложил ей Карецкий нового анестезиолога, косо глянув через плечо. – Он наготове. Ты уже сделала больше возможного…

Наверное, какой-то всхлип все-таки сорвался…

Но ей сейчас было плевать на правила: что писаные, что неписаные.

– Пошел к черту! Я отсюда – только вместе с ним выйду, понял?! – буквально облившись антисептиком, отрезала Кристина, позволяя медсестре натянуть на нее шапочку, маску. Сунула руки в перчатки. – Давай быстрее, – так, будто она здесь главная, распорядилась, возвращаясь к столу.

Кузьму за это время переложили. Все подготовили, зафиксировали руки. Солевой раствор продолжал поступать через систему.

Он открыл глаза, едва она приблизилась. Здесь находился. Сейчас. С ней.

Злой, как черт.

Кристине это и было необходимо.

– Вводим, – распорядилась она медсестре с уже подготовленным в шприце препаратом. – Десять секунд – и я интубирую. Сможешь начинать, Рус.

Встав в голове стола, Кристина уверенно и твердо глянула на Карецкого.

– Все, Кристина Александровна, – отчиталась медсестра, следящая за действием препарата.

– Начинай, – велел Карецкий, кивнув ей.

Руки не дрожали. Она привычно взяла трубку для интубации.

Операция длилась пять часов. Изматывающих, долгих. Кристина за это время дважды была на грани. Вместе с ним.

Уже почти ночь…

Упрямый Кузьма, все же. Железная сила воли. При такой кровопотере – и всего одна «почти случившаяся» остановка сердца. Почти…

Он помнил о том, что она сказала, даже под наркозом, очевидно. Хотя и самой Кристине это казалось невероятным.

И Карецкий сделал то, о чем она просила. Очередное чудо. Вытащил Кузьму с того света. Они оба его вытащили.

Ноги гудели и глаза закрывались сами собой, но она упрямо отслеживала показания мониторов, параллельно описывая состояние Кузьмы во время операции и введенные ему препараты. Кристине надо было дождаться, пока он отойдет от наркоза.

За дверьми послеоперационной палаты стояли те же охранники, которых с ней отправил Вадим. Карецкий, также измотанный до предела, пошел за кофе для них обоих.

У самого Вадика ничего критичного не оказалось. Контролируемо все. Рану обработали, пулю достали, все зашили. Он быстро отошел от наркоза. И уже пытался рваться сюда, судя по тому, что ей рассказали медсестры. К счастью, его пока удалось убедить остаться на месте. Кристина собиралась к Вадику позже зайти… Если не упадет от усталости, конечно.

В этот момент монитор, отслеживающий пульс и давление Кузьмы, зачастил писком. Отложив бумаги, она рванула к нему.

Кузьма пытался проснуться. Качал головой из стороны в сторону, с явно видимым усилием стараясь открыть глаза и прийти в себя. Дернул руками, словно хотел их поднять и лицо растереть. Кристина накрыла его руки своими, навалившись сверху весом, опасаясь, чтобы от его рывков швы не разошлись и дренажи не сместились. Он начал сопротивляться.

Елки-палки! Кузьма сильно дергался.

– Мавка… – прохрипел он, стараясь освободиться. Вновь мотнул головой.

– Тише, родной. Тише. Я здесь, – наклонилась к его лицу. Прижалась к щеке, чтобы он чувствовал. Погладила ладони своими пальцами. – Успокойся, Кузьма. Мне сейчас у тебя такое давление не нужно. Только кровотечение опять откроется, – словно дите уговаривала.

– Мавка… – вновь хрипло прошептал он. И наконец-то открыл глаза. Прищурился. – Маленькая моя…

Зажмурился, снова глянул. Будто резкость пытался навести. Губы сухие, потрескавшиеся, а он кривит их, пытается разговаривать.

И аппарат все еще пищит слишком сильно. Часто.

– Тссс, пожалуйста, родной. Успокойся, – Кристина продолжала пытаться удержать его на месте и не задеть повязки. – Кузьма, не дергайся! – резко, почти так же хрипло, как он, попросила она.

У нее просто не хватало сил его держать. Слишком устала.

– Здесь? – будто все равно не видел ее, не до конца ощущал, спросил он вместо того, чтобы послушаться. Ухватил ее руку своей ладонью. Слабо. Но цепко. – Здесь, малыш?

– Здесь, родной. Рядом, – прижалась губами к его скуле, глотая слезы.

Поняла, что сама в этом всплеске его страха виновата…

Только раскаяния не было. Он ее еще больше напугал. Заслужил.

– Мавка… – Кузьма, словно слепой, повернулся на ее голос, к шее Кристины прижался своим лицом. Шумно втянул в себя воздух.

Но пульс затих вроде. Писк начал спадать…

– Держи, Кристя, пока меня эти амбалы пропустили с твоим кофе… Блин! Дергается?! Не пришел еще в себя?! Нельзя, чтоб дренаж сильно сдвигал…

Именно в этот момент в палату зашел Карецкий. И по-своему истрактовал все происходящее. Хотя и нельзя сказать, что неправильно. Верно же понял, что Кристина удержать Кузьму на месте пытается.

– Давай я, – куда-то уже поставив стаканы с кофе, с которыми вошел, Руслан попытался отодвинуть Кристину, ухватив ее за плечи.

Чего он не учел, так это того, что Кузьма, пусть еще и не совсем адекватно, но отчасти пришел в себя.

– Не надо, Рус, справлюсь… – начала было она.

Но тут писк снова начал частить, а давление и пульс Кузьмы подскочили. Она понятия не имела, где он взял силы – неоткуда же, если мыслить логически. Но Кузьма так вцепился в ее руки, что она не могла высвободиться.

– Мавка. Здесь… стой, – прохрипел Кузьма, стараясь даже приподняться. – Рядом. Моя…

– Рус! – простонала Кристина, ощущая реальную физическую боль. Они ее в разные стороны тянули, идиоты. И еще, не могла она смотреть на то, как Кузьме плохо… – Отойди, ради Бога! Не видишь, он пришел в себя. Но еще не адекватен. Ты его провоцируешь! Отойди… Мне одной будет легче справиться.

– Твою м***… – ругнулся Руслан, но послушался.

Отступил от нее, наконец-то поняв, что происходит. Обошел кровать с другой стороны, начал проверять повязку и дренаж, чтобы кровотечение из ран не началось. Одна из пуль в брюшную полость попала. Так долго ревизию делали…

– Маленькая моя… Не вздумай, – Кузьма все так же крепко держал ее за руку.

Пытался удержать глаза открытыми, стараясь разобраться в ситуации, но она видела, что ему это сложно. И Кузьма снова начинает проваливаться в полунаркотический сон. Давление и пульс вновь поутихли.

– Нет, родной, нельзя пока, – она наклонилась к нему ниже, осторожно тормоша Кузьму по щекам, провела по волосам свободной рукой. Вторую он так и не отпускал, хоть и отключался. – Кузьма, не спи. Мне надо, чтобы ты еще минут сорок продержался, если сможешь. Пожалуйста.

Гладила его пальцами, не могла остановиться. А он снова вскинулся, будто все-таки отключился на несколько секунд.

– Пить? – достаточно ясным взглядом посмотрел на нее, хоть и недолго.

– Нельзя, родной, – Кристина тихо покачала головой. – Тебя тошнить будет. Может рвота начаться. А у тебя швы… Хочешь, губы немного намочу?

Он устало и вымученно закрыл глаза.

Елки-палки! У нее самой во рту пересохло, когда представила, как его может жажда мучить после такой кровопотери и наркоза. Но было действительно нельзя. Дернулась, чтобы отойти, намочить ему немного хоть губы. Бутылка с водой стояла на столе.

Но это простое движение вновь спровоцировало у него перевозбуждение: Кузьма выматерился, прижав ее руку к себе.

– Тут стой, мавка! Рядом. Чтобы я тебя чувствовал, – прохрипел он, с видимым усилием приоткрыв глаза.

– Вашу м***! – ругнулся Руслан, про которого она забыла, если честно, целиком сосредоточившись на Кузьме. – Не дергайтесь. Оба, – сердито глянул на Кристину, словно бы это она была виновата во всем. – Швы же! Я не для того столько времени у тебя в кишках копошился, чтобы ты теперь мне все испортил, ясно?! – обернулся с претензией к Кузьме.

Тот посмотрел на сердитого Карецкого, едва приоткрыв веки. Слабо ухмыльнулся.

– Спасибо, – только и прохрипел в ответ на этот упрек.

Карецкий фыркнул. И вновь с вопросом глянул на Кристину.

– Какого черта? – поинтересовался он причиной происходящего, видимо.

И правда, Кузьма давно себя так не вел. Очень. Куда серьезней обычно себя в руках держал. И ее «своей» не называл столько, что у Кристины до сих пор все внутри «кровоточило» от понимания, что в таких его откровениях, скорее всего, наркоз виноват.

– Воду подай, – буркнула она, вместо ответа.

Сама же так и стояла рядом с Кузьмой, прекратив забирать свою руку из его хватки.

Руслан пошел за бутылкой. Но перед тем, как ей отдать, уже открыв, посмотрел взглядом, требующим ответа.

– Я сказала, что покончу с собой, если он сдастся и умрет. Там, в операционной. Что с моста спрыгну…

Карецкий выдохнул сквозь зубы.

– Ясно, – Рус закаменел лицом, похоже, тоже поверив, что она на подобное пошла бы.

Помолчал несколько секунд. И тут резко развернулся, хлопнув рукой по стене, выдохнул ругательства.

Кузьма же вновь дернулся, кажется, пытаясь ее на себя потянуть еще больше. И тоже что-то нецензурное, но малоразборчивое выдал. Кристина пошатнулась от его рывка. Уперлась второй рукой в кровать выше головы Кузьмы. Все же она сильно устала.

– Хорошо. Допускаю, что это было оправданно там. Мы могли его не вытащить, если бы он сам не захотел остаться. Но… Бл***! Ты же не шутила, Кристя, да? И не только, чтобы припугнуть его, это сказала? – Карецкий глянул на нее так же яростно и тяжело, как Кузьма в операционной.

Кристина ответила твердым и высокомерным взглядом, мысленно послав его подальше. Они ее упрекать собрались? Пусть катятся к черту! Забрала бутылку у Руса и, намочив пальцы, прижала к губам Кузьмы, который опять отключался.

От этого он вздрогнул, прищурился, стараясь проснуться.

– Давай, родной. Не спи, нельзя пока, – пожала его руку, стараясь взбодрить Кузьму.

Он жадно прижался губами к ее пальцам. И Кристина не была уверена, что дело в воде. На глаза навернулись слезы. Руки затряслись.

Карецкий отошел к столу, где оставил их кофе.

– Кто из охраны есть здесь? – сипло спросил Кузьма, так и продолжая прижиматься к ее руке ртом.

– Не знаю, два каких-то… амбала, – Кристина пожала плечами, вспомнив, как этих мужиков Карецкий назвал. – Вадим распорядился…

– Что с ним? – тут же вскинулся Кузьма.

– Нормально. Плечо прострелено, но ничего особо страшного, – Кристина устало прислонилась к стене.

– Пей, – Карецкий сунул ей под нос стаканчик кофе.

Сам держал, не требуя, чтобы Кристина свои руки у Кузьмы забирала. Хоть и смотрел так, что без слов все ясно было.

– Позови парней, – попросил Кузьма, прикрыв веки.

– Не спи… – снова напомнила Кристина, с благодарностью глянув на Руса.

– Не сплю, мавка, – вяло огрызнулся Кузьма. Но глаза так и не открыл.

Она с опаской глянула на мониторы. Но все вроде бы было в пределах допустимого.

– Надо кровоостанавливающие поставить, – перехватил Карецкий ее взгляд в сторону капельницы.

– Сейчас, – согласилась Кристина с такой необходимостью, осторожно попыталась высвободить свои руки.

– Куда?! – тут же вскинулся Кузьма.

– Охранников звать, – напомнила она.

Кузьма скривился так, будто у него рана открылась. Или все разом. Но неохотно разжал пальцы, позволив ей отойти. Кристина же первым делом двинулась к капельнице.

– Иди-иди, – перехватил ее Рус, повернув к двери. – Я поменяю, чай не царь, еще помню, как бутылки подключать. Да и тебя они охотней послушают.

У нее не осталось сил, чтобы спорить. Да и не о чем было.

– Спасибо, – прошептала Кристина, коснувшись руки Руслана.

Пошла к двери. Высунула голову. Охранники стояли по обе стороны. Причем так, словно вообще не устали, и могут так еще несколько дней стоять. Прям завидно стало.

– Он пришел в себя. Требует вас, – обратилась сразу к обоим.

Мужчина, который спорил с ней в приемном покое, кивнул и двинулся следом за Кристиной. Даже с каким-то уважением. Они, вообще, странно на нее косились теперь. Да и относились так… Странно. Выполняли все, что Кристина просила. Ходили следом по коридору.

Вот и сейчас мужчина зашел в палату, остановившись в нескольких шагах от кровати и как-то неуверенно глянул на Кузьму, казавшегося в данный момент спящим. Перевел взгляд на Кристину. Все-таки где-то она этого охранника видела…

Кристина подошла к кровати впритык. Протянула руку, чтобы растормошить Кузьму, напомнить, что еще немного надо потерпеть. Но он, словно по шагам узнав, сам ухватился за ее пальцы. Сжал крепко, вновь никуда не отпуская.

Хотела забрать, напомнить, что нельзя всем показывать… И мысленно застонала, вспомнив, что сама слишком многое выдала. И этому охраннику в том числе. Но тогда только о том, чтобы Кузьму спасти, думала… А еще ведь и медсестры были…

В отчаянии перевела взгляд на Руслана, пьющего кофе у стола. Карецкий насторожился, не поняв ее, наверное. Но тут же подошел.

– Макар, – Кузьма приоткрыл глаза, сфокусировавшись на охраннике. – Что-то выяснили?

– Ищем, Кузьма. Грек связался, предложил своих людей. Спрашивал, как ты? Борзый звонил Вадику. Гоца…

Кузьма как-то так иронично скривился, снова закрыв глаза. Хмыкнул.

– Даже так…

– Они настаивают на расследовании всеми путями. Нападение на депутата все-таки. Да и все на ушах, понимаешь же, – продолжил Макаренко (Кристина вспомнила, как его Вадим называл). – Следователи уже третий час в холле дежурят. И репортеры. Уже по всем каналам в новостях пустили. Кое-кто даже похоронить успел.

– Интересно… – он это выдохнул еле слышно. – Кто?

– Так, хватит. Потом дела решать будете, когда хоть немного в себя придешь, – не выдержала Кристина, отмечая накатывающую серость его кожи и учащающееся дыхание. – Все потом.

Макаренко тут же замолчал и даже как-то виновато вытянулся. Кузьма же устало глянул на нее из-под тяжелых век. Улыбнулся.

– Так спать все равно же нельзя? – прошептал с издевкой.

Но, елки-палки! Она слышала, как он измучен. Какого черта выделывается, спрашивается? Все внутри сжалось.

– Будешь просто лежать…

– Ясно. Власть почувствовала, – весело скривился Кузьма.

– Есть такое, – хмыкнув, вдруг поддержал Карецкий, до этого молча наблюдавший за происходящим. – Орет на всех сегодня, непонятно с чего, прям.

Кристина на него глянула с обещанием мести. Но Руслан ответил ей ехидным взглядом.

Охранник… или не только охранник, предпочитал стоять молча.

– Макар, – вновь обратился Кузьма, не открывая больше глаза и продолжая держать руку Кристины в своем захвате. Говорил тихо, тяжело. Но повелительно. – Ее, – кивок в сторону Кристины, – никуда одну не отпускать. Ясно?! – он даже веки поднял ради этого указания. И глянул на охранника таким взглядом, что Кристина вздрогнула. – Никуда. Ни на какие уговоры не поддаваться….

– Кузьма! – Кристина попыталась возмущенно прервать его. Но Кузьма лишь сильнее сжал ее руку.

– Думать надо было, что говоришь! – отрезал ей сиплым хрипом. И снова глянул на Макаренко. – Лучше, вообще, держать все время около меня. Даже если я опять отключусь. Если кто-то придет из этих… – Кузьма перевел дыхание и сжал вновь пересохшие губы. – Спрятать. Как угодно, но чтоб не увидели.