Текст книги "Тетрада Величко (СИ)"

Автор книги: Ольга Горовая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

– Подождать?

Господи, она даже не думала, что у него может быть настолько хриплый голос. И безумное, дикое напряжение буквально сочилось из кожи Кузьмы, пропитывая и ее тело. Но Кристина вовсе не хотела, чтобы он так за нее волновался. Ей хотелось, чтобы ему хорошо было… Тем более что она ощущала то бешеное напряжение, которое его при этом скручивало. Но он ждал. Хоть и его тело трясло. Сильно, мощно. Грудь Кузьмы ходила ходуном.

– Нет, – ох, и она хрипела. Но Кристина уверенно и открыто глянула любимому в суженные, внимательно вглядывающиеся в нее глаза. – Не останавливайся, пожалуйста. Зачем тянуть? Это ведь только раз так. А я до конца хочу с тобой, для тебя… И для меня тоже, – легонько поцеловала то место на его груди, которое сама и укусила.

Прямо над сердцем, кажется.

– Люблю тебя, мавка. Даже не представляешь, как… Сам не думал, что бывает так…

Он рыкнул. Самым настоящим образом. Никогда такого звука от Кузьмы не слышала. Сжал ее тело еще сильнее. И резким, сильным, даже немного жестким толчком проник в ее тело до конца. Кристина тихо ойкнула все же, хоть и старалась сдержаться. Ее трясло и тело разрывало надвое, кажется. А все равно так хорошо было, что это – он, ее любимый, в ней, над ней, вокруг… И она им дышит. Вцепилась в его плечи, стараясь делать короткие, едва ощутимые вдохи. Пытаясь притупить эту боль, это странное ощущение вторжения и какой-то полноты, совсем непривычной и такой будоражащей одновременно.

– Легче? – словно ощутив, что она прислушивается к своим ощущениям, как-то отвлекается от боли, тихо прошептал ей Кузьма на ухо.

Он все еще нависал над ней, не опускаясь полностью, держа свой вес на руках.

– Ага, – Кристина прерывисто вздохнула, потерлась щекой об него. – Легче.

Запрокинула голову и прижалась губами к его шее. Он застонал, словно она этим движением нарушила что-то. Прижался к ней всем телом, обхватив Кристину руками в плотное кольцо, придавил собой, но ей так даже лучше стало, понравилось больше. Подалась к нему навстречу. И он будто сдался, забыв про контроль или потеряв тот. Погрузился еще сильнее, почти до давящего саднения. Отодвинулся, и вновь толкнулся в нее, поглощая при этом рот Кристины, так алчно целуя ее губы, лаская языком, что она потерялась в ощущениях. Не могла понять, где у нее какая клеточка, что болит, а что горит от возбуждения. Ей было и больно, и хорошо одновременно. Некомфортно и так потрясающе, что не могла, не хотела его останавливать. Ни за что! Тем более при виде того удовольствия, хоть и с мукой от попыток сдержаться, причинить ей как можно меньше страданий, которое явно проступало в чертах Кузьмы. Да у нее в голове мутилось от самой мысли, что это из-за нее. Что она, Кристина – настолько для него нужна и желанна. И дарит ему столько наслаждения… Все равно стало до боли, несущественно. Цеплялась за его спину, его тело, уже сама подаваясь навстречу, путаясь в его волосах, царапая плечи.

А он остервенело почти, исступленно целовал ее шею, грудь, ключицы, продолжая вдавливать и себя, и ее в жалобно скрипящий из-за такого напора диван. Пока вдруг не застыл на секунду, всем телом вздрогнул, глухо застонав, но так и не разжав губ на ее груди. И словно рухнул на нее, выбив воздух из легких Кристины. Стиснул ее, как в тиски, своими руками. Придавил весом, будто обмякнув на ней. Длинно и протяжно выдохнул, вдруг подарив ей какое-то острое и невыносимое чувство своей над ним власти, невыразимой любви к нему, желания дать еще больше, всю себя ему посвятить. Что угодно для Кузьмы сделать.

Обхватила его голову руками так, что до локтей, прижала к своей груди, сама лицом в его макушку уткнулась, понимая, что задыхается, а не хочет, не может его отпустить. Не даст ему сдвинуться. Все тело, каждая клетка пульсировала. Может, и не от удовольствия физического, но от душевного, чувственного потрясения, что себе даже вообразить не могла, от этого момента. Бог с ним, с тем оргазмом, про который только читала в какой-то странной газете, которую одна из одноклассниц стащила тайком у родителей. Кристина сейчас в груди такое испытывала, что и вообразить нечто более сильное или потрясающее – была не в состоянии.

– Люблю тебя, – прошептала ломающимся голосом. – Так сильно люблю…

Он сгруппировался, перекатился на бок, потянув ее за собой.

– Придавил? – запрокинув ее голову, нахмурился Кузьма, что-то высматривая в глазах Кристины.

– Придавил, – она расплылась в какой-то безумно широкой улыбке. – Еще хочу. Мне нравится, когда ты весь на мне… Это… не описать. Просто такая… твоя тогда. Хочу так всегда себя ощущать, – она зажмурилась, прижавшись к нему всем телом сильнее.

Но это уже было не то ощущение.

Кузьма вдруг провел по ее щеке ладонью, и Кристина только теперь поняла, что у нее слезы. Странно, она точно не ощущала горя. Это от счастья? Или из-за той боли, которая сейчас отошла на второй план?

– Блин, мавка, ты мне совсем мозгов в голове не оставишь с такими признаниями, – сипло засмеялся Кузьма. Крепко поцеловал в губы, потянув на себя ее голову. – Очень больно? – она ощутила, как он осторожно отодвигает свои бедра, покидая ее тело.

Вроде и легче так. А стало грустно. И уже неправильным показалось. Покачала головой в ответ на его вопрос.

– Терпимо. Вполне нормально, – скривила гримасу. – А мозгов совсем-совсем нет? – поинтересовалась даже с каким-то любопытством.

– Совсем, – хрипло рассмеялся Кузьма, запрокинув голову. – Одна любовь к тебе в черепе и осталась. И здесь, – он постучал себе по груди, продолжая при этом обнимать ее той же рукой.

– Любишь сильно-сильно? – уже испытывая какое-то блаженное тепло во всем теле, и даже в голове, сонно прикрыла глаза. Безумно нравилось ощущать его всем телом, всей кожей. – Мой весь?

Рядом с ним было потрясающе хорошо. Так… правильно и здорово.

– Сильно-сильно, – рассмеялся Кузьма немного покровительственно. Чмокнул ее в макушку, подтянув Кристину повыше к себе на плечо. – Твой, – погладил ее обнаженную спину, плечо. – Хочешь, можешь так и написать: «тут живет Кристина», – расхохотался он, вспомнив, как она расписала этой фразой все обои в их с матерью комнате, когда только переехала.

Словно боялась, что кто-то отберет. «Застолбила» жилье. Матери тогда и смеялись, и ругались, ведь обои переклеивать не было возможности в тот момент. Они так лет пять еще простояли, все привыкли потом. А сейчас вспомнил с чего-то.

И Кристина вспомнила, рассмеялась в голос вместе с ним.

– Нет, это много, – покачала головой. – Ты слишком красивый, – уперлась ему в грудь подбородком.

И вдруг попыталась встать, чуть поморщившись от неприятного ощущения между бедер.

– Что? – теперь уже Кузьма не понял, попытался удержать ее.

– Ничего, – расхохоталась Кристина и показала ему язык. – Отпусти, – попросила.

Он позволил ей отойти. А она на секунду только – добежала до стола и схватила первую попавшуюся ручку. Вернулась к нему и забралась назад, к Кузьме под бок. И неожиданно для него вдруг, с тем же шкодным настроением, протянула руку и быстро написала букву «К» на его груди. Прямо над сердцем. Там, где краснел след ее укуса-поцелуя. Красиво написала, постаралась.

– Мое! – веско и серьезно, хоть и бросала на него смеющиеся взгляды сквозь ресницы, заявила Кристина.

Кузьма же, немного ошалев от ее выходки, оторопело разглядывал эти художества, прижав подбородок к груди. А потом сам откинул голову и рассмеялся в голос.

– Ну ты даешь, мавка! Такая собственница? – недоверчиво покачал головой.

– Такая! – подтвердила она, вновь улегшись ему на плечо.

Немного хотелось в ванную. И в то же время – уже никуда не хотелось. Век бы так лежала около него и вообще не двигалась. А Кузьма все еще разглядывал ее творение.

– Смоется же, красавица. Каждый день писать будешь? – поддел он, заметив, что Кристина на него поглядывает снизу вверх.

– Буду, – пожала она плечами и зевнула.

Ее вновь разморило, совсем как утром, когда не смогла сопротивляться усталости, проводив всех на работу. Вроде и совесть мучила, что уже полдня прошло, а она так ничего и не сделала. И в то же время так хорошо было, так потрясающе, что ну ее, совесть ту…

Кузьма хмыкнул, мягко поглаживая шею Кристины под волосами, ее плечо.

– Ясно. Чувствую, мне набить тут букву придется. Это меньше вопросов вызывать будет, чем твои «настенные росписи».

Она улыбнулась, уже не в силах раскрыть глаза. Хмыкнула, показав, что оценила шутку. Ну, или так ей показалось тогда. И задремала, оплетя Кузьму руками и ногами, так и не подумав хоть что-то на себя натянуть, кроме его рук и одеяла.

Глава 12

Прошлое

Матери раскусили их достаточно быстро. Да и, собственно, раньше высказали свое «благословение», так что никто морали не читал. Только напомнили про возраст, особенно Кристины, и попросили глупостей не совершать. Григорий, видимо, не считал себя вправе вмешиваться, но заметил, что если будет нужен совет или помощь – он всегда готов поделиться опытом. Правда, это больше касалось жизненных ситуаций, да работы, если что. И никто не удивился, когда Кузьма перестал спать на полу, перебравшись на диван к Кристине.

А в июле они все переехали. И их матери, пожалуй, впервые за эти годы начали спорить друг с другом. О том, с кем должны жить дети? Чтобы отпустить их куда-то на съемную квартиру – они даже слышать не хотели. Во-первых – места же море теперь, две двухкомнатных квартиры! После их малосемейки пространство казалось огромным. Во-вторых – Кристине предстоял выпускной класс и подготовка к экзаменам, а еще поступление. Девочке точно будет не до того, чтобы заниматься хозяйством в одиночку. Да и не гнал же никто, наоборот. Да и у них особо возможностей не было, если по правде сказать. В конце концов, решили, что они будут жить у матери Кузьмы, так как тетя Тома вроде бы тоже семейную жизнь налаживала. Хотя она и не то чтобы совсем была согласна. Тетя Тома ворчала, что ей дети помешать не могут.

Но в итоге, поскольку жить предстояло в соседних подъездах, все пришли к соглашению. Да по старой привычке, сформированной годами, постоянно бегали друг к другу в гости, готовили на всех, и ремонты продолжали делать друг у друга. Одна семья теперь, как ни крути.

Он продолжал работать по утрам, днем помогая делать ремонт в обеих квартирах. Все-таки своими силами, да и при том, что матери и Григорий были заняты до самого вечера, получалось не особо быстро. По техникумам Кузьма прошелся тоже. Скорее, чтобы матери приятное сделать, правда, да Кристине, которые совместными усилиями пытались на него «повлиять». Он же сейчас больше склонялся к мысли, что им всем подспорье в виде дополнительной зарплаты не помешает. Казалось, нормальную работу важнее найти, чем просто для формы учиться профессии, которой еще и неизвестно, найдет ли применение в реальной жизни, да и при нынешних условиях.

Сложилось так, что с этим Кузьме и помог Григорий: у него был знакомый в одном из техникумов, преподавал на специальности «слесарь-инструментальщик», который без проблем обещал устроить и взять к себе. А Григорий гарантировал помощь с трудоустройством и подработкой даже во время учебы, по этой же специальности на том предприятии, где работал сам. Не то, о чем бы Кузьма мечтал, по факту. Но он особо и не мог ответить на вопрос – чем бы действительно хотел заниматься? Какому делу свою жизнь посвятить? Так что и так все казалось нормальным. По крайней мере, тут имелся вариант с сохранением пока работы грузчика, только в вечернюю смену, да возможность достаточно быстрой подработки в будущем.

Да и не об этом он в основном думал – наслаждался своей мавкой. Домой торопился все время, не хотелось никуда больше и ходить, разве что с ней. Хоть и старались не очень степень своих отношений раскрывать перед чужими, все-таки возраст Кристины… Не хотелось в школе к ней лишнее внимание и осуждение учителей привлекать, потому со старыми друзьями не особо откровенничал. Пусть и встречался пару раз с парнями: отпраздновали его возвращение из армии, поговорили о будущем, без конкретики. Грек снова намекал на свое, посмеявшись над тем, что Кузьма на слесаря учиться собрался, но не настаивал. Звал в спортклуб, но Кузьме пока хватало физической нагрузки с головой на работе, о чем со смехом и сказал другу. Так и пообщались: обо всем и ни о чем конкретном, выпили пива.

А новых друзей еще и не появилось, так, знакомые на работе, в новом дворе.

Он даже ремонт делал с каким-то удовольствием, потому что мавка рядом постоянно. Очень нравилось веселить ее, радовать мелочами какими-то: то шоколадку купить, то абрикосы, которые Кристина всегда обожала. Его просто распирало от какой-то внутренней гордости, что он сам заработал деньги на это все. И когда матери часть зарплаты отдавал, типа за продукты и за квартплату – не сожаление, а ту же гордость испытывал, что не за чужой счет живет, да и малышку хоть в чем-то уже обеспечивает.

На первый серьезный подарок три месяца с зарплаты откладывал – купил ей кулончик золотой в виде буквы «К». Вроде бы и к ее имени, и как напоминание о ее букве «К», которую таки набил себе, чтобы малышке приятное сделать. Балдел каждый раз, как она губами к этой букве прижималась и смотрела на него с таким трепетом, с таким обожанием… Он к кулону тому тоже с фантазией подошел: не в магазине купил – у ювелира заказал, взяв за пример то, как сама Кристина эту букву и писала. Дороже вышло, конечно, чем готовое купить, но это не страшно, отработал пару лишних смен. И сердечко попросил на тот кулон добавить.

– Мое сердце, чтоб всегда с тобой было, – с усмешкой поддел Кристину, когда ей на шею надевал этот кулон.

А у малышки губы дрожали, и слов она найти не могла, похоже. Смотрела то на этот кулон, то на него. А потом повисла у Кузьмы на шее, и так сладко поцеловала, что он уже забыл про свои поддевки. Любил ее. Никак насытиться не мог своей мавкой. Да и она им, кажется. А матери только улыбались, глядя, как они все время обнимаются или целуются.

В конце августа все вдруг спохватились, что Кристине поступать через год. А это же не шутки! И репетиторов искать нужно. Косвенно в этом был виноват сам Кузьма. Проходя медкомиссию, что являлось требованием для зачисления в техникум (а он и так просрочил), ляпнул, что сестра собирается поступать в медуниверситет на следующий год. Случайно по сути, когда молодой доктор стал читать мораль по поводу курения. Вот Кузьма и хмыкнул, что ему и дома на этот счет мозг выедают. А парень, поворчав еще немного, ударился в воспоминания о том, как сам поступал. Вот он и рассказал про свою подготовку и про то, как к репетиторам год до поступления ходил…

Кузьма, когда домой вернулся, тут же начал выяснять, кто и что по этому поводу предпринял? После разговора с тем врачом, он так понял, что не всегда достаточно школьных знаний, чтобы поступить в медицинский. К тому же, там конкурс имелся, и не настолько уж маленький. В этом году – шесть человек на место. Что будет в следующем, пока не ясно, но вряд ли сильно меньше. А он не собирался упускать такой момент, который на многое повлиять может. Решил же, что все сделает, чтобы малышка свою мечту исполнила. Вот и начали искать репетиторов, да не просто каких-то, а таких, чтобы специфику медицинского учитывали. Сама Кристина даже растерялась немного, начала переживать. Матери у знакомых узнавали, Кристина придумала в школу наведаться, поговорить с учителями, у них этот момент узнать.

– Слушай, ну там же не математика профильная, – несколько раз заводила она разговор вечерами, когда уже вроде укладывались спать. – Ну что я, сама биологию и химию не осилю? У меня же и так по этим предметам отлично. И по языку – сочинение напишу. А это все такие деньги…

Усаживалась на диване, скрестив и подтянув под себя ноги. Принималась нервно косу теребить.

– Так, красивая моя, мы ничего на самотек пускать не будем, – каждый раз прерывал ее Кузьма.

Обнимал и сам погружал пальцы в волосы мавки своей. Сам же расплетал их, получая удовольствие от такого простого действия, ощущая себя самым счастливым, что Кристина с ним, что его она.

– Если это важно, значит, надо найти репетитора и вопрос закрыть. Глупо будет завалить экзамен только потому, что ты окажешься не в курсе какой-то их фишки, – пытался вталдычить он очевидное в ее светлую голову. – Да и не такие уж неподъемные это суммы, – на этом моменте Кузьма уже обычно добивался того, что укладывал Кристину себе на грудь и начинал целовать, отвлекая от глупых споров. – Напряжемся немного, да. Но оно того стоит, если поможет тебе поступить. И спорить не о чем, малыш. Да и некогда. Мне, вообще, еще на работу с утра, – с усмешкой напоминал Кузьма.

Знал, что она тут же переключится, волнуясь об его отдыхе. Да и у него в голове куда приятнее идеи были, на которые Кристина всегда охотно откликалась, позволяя себя отвлечь от споров.

Кузьма действительно не видел проблемы и повода сомневаться. У них была цель, а он четко решил, что если Кристина хочет стать врачом – она станет. И он сделает все возможное, чтобы ей ничего не мешало. И дело было не только в том, что матерям слово дал. Хотелось ее мечту исполнить.

А пока он вполне мог исполнить другие мечты, их общие. Нравилось ему заставлять ее в подушку стонать, смущаясь от того удовольствия, которое испытывала в его руках. Таилась. Так мило боялась, что их услышат. Что Кузьму просто подмывало до крика все довести. Такое удовольствие доставить, чтоб не могла его мавка сдержаться.

Дурел от нее. С ума сходил от того, как Кристина любила его, как свободно и легко его рукам, губам, страсти отдавалась.

Репетиторов они все-таки нашли. Благодаря учительнице по химии, которая у Кристины вела уроки. Она оказалась знакома с доцентом кафедры органической химии в медуниверситете, и та согласилась взяться за Кристину. Посоветовала и по биологии репетитора. Они, конечно, запросили за свои занятия столько, сколько Кузьма и не ожидал. Но он не спорил, хоть их школьная учительница и предлагала вариант с простым преподавателем кафедры договориться поначалу. Дешевле же будет. Но он не согласился. Лучшего для малышки своей хотел. И Кристине не сказал, сколько это стоит. Сам договорился, сам и приезжал деньги отдавать, не отвечая на расспросы, сколько бы Кристина к нему ни приставала. Хотя, что и говорить, тяжеловато стало.

Тетя Тома, само собой, тоже участвовала. Каждый месяц им деньги давала, и слышать ничего не хотела. Аргументировала это тем, что Кристина – ее дочь, и отказываться она от нее не собирается. И от Кузьмы тоже. Имеет законное право детям помогать. Кузьма поначалу психовал, если честно. Претило ему у тети Томы, которую давно второй матерью считал, деньги брать. Сам мужик взрослый. Куда с них тянуть? Напряжется больше.

Но тут ему Григорий немного мозги вправил.

– Тебе самому тоже учиться надо, – вышел как-то Гриша с ним на балкон, когда Кузьма курил. – Ничего особо хорошего не выйдет, если сейчас все бросишь и на три работы устроишься. И Кристина тебе спасибо не скажет, она же за тебя волнуется не меньше, чем ты за нее, Кузьма. Большего для тебя хочет. А Тома… Она мать, и имеет право дочери помогать. Да и я не хочу в стороне стоять. Мы одна семья все. Гордость – это хорошо, парень. Она заставляет двигаться вперед, несмотря ни на что. Да и желание обеспечить свою женщину – очень похвально. Сейчас чаще встретишь тех, кто от этого уклоняется любыми путями. Но… вот гордыня – плохо. Из-за нее ты близких обидеть можешь, да еще и свою жизнь загубить. Помощь тоже уметь принимать нужно. Нет в этом ничего стыдного, сколько бы лет вам ни было.

Все это Григорий проговорил задумчиво и спокойно. Хлопнул Кузьму по плечу напоследок. И больше ничего не добавив, вернулся в комнату, где остальные сидели вместе после ужина, на который собрались у матери Кристины. Кузьма ничего ему не ответил. А вот думал над словами Григория долго.

У него отца не было столько, сколько он себя помнил. И Кузьма привык быть единственным мужчиной в их не совсем обычной семье. Однако Григорий заслужил его уважение тем, как относился к тете Томе, тем, что Кристину любил, словно свою дочку, на ее защиту чаще матерей вставал, когда те старались быть построже. Да и вообще, тем, как семью воспринимал, тоже за жизнь хлебнув всякого, о чем понемногу рассказывал.

Так что эти слова он два дня обдумывал, но не спешил спорить. Нельзя сказать, что Кузьме нравилось в техникуме. Скорее «нет», чем «да». И дело было не в необходимости придерживаться каких-то правил. Этот вопрос оказалось несложно решить, благодаря знакомству с преподавателем и возрасту самого Кузьмы, который пришел на учебу после армии. Забавно, но его воспринимали серьезней, чем пацанов после девятого класса или даже одиннадцатого. И с пониманием относились к тому, что он кроме учебы еще и работает, чтобы помогать семью обеспечивать. Собственно, во многих моментах ему шли навстречу и некоторые предметы позволяли пропускать. Не за просто так, конечно, но он имел возможность продолжать работать грузчиком. Да и Кристину на дополнительные занятия отвозил и встречал. Осень шла своим чередом, темнеть стало рано. Не хотел, чтобы одна добиралась, всякого сброда на улицах хватало.

Но «малышня» в группе немного раздражала. Даже не верилось, что сам таким был несколько лет назад. Ему порою казалось, что Кристина в сто раз лучше в математике и технике разбирается, чем эти пацаны. И мозгов у нее в головке, однозначно, больше. И вовсе не потому думал так, что обожал свою мавку. Просто – правда же.

Один более-менее смекалистым был. Самый младший в группе. Вадик. Но тихий, немного забитый. Пуганый какой-то. Кузьма не особо разбирался, что там у него за проблемы, но парень оказался толковый. Во всяком случае, по тем предметам, на которых они пересекались. Остальные… середина на половину. Были те, кто хотел бы, но не мог даже это вытянуть. Хотя преподаватели успокаивали, что и таким работа найдется. А имелись и те, кто вроде бы и мозгами не обделен, а никак эти мозги никуда пристроить не пытались. Правда, вполне вероятно, что и он со стороны походил на таких.

Но сама будущая специальность… Не лежала у Кузьмы к ней душа и все тут. Не представлял, как и кем работать будет? Хотя, начало самое же – возможно, еще втянется, найдет что-то интересное для себя…

В общем, чем-то его Григорий зацепил в том разговоре. И Кузьма согласился на их помощь, скрепя сердце. Единственное – очень тетю Тому попросил не говорить Кристине, сколько репетиторы запросили.

– Господи, сынок! Может, стоило подешевле найти? – сама тетя Тома тоже оторопела от стоимости.

– Нет, Кристя хочет врачом быть. Подешевле нам не подойдут, – не согласился Кузьма с ней.

Он лучше сэкономит на одежде или с друзьями не встретится пару раз, возьмет дополнительную смену на работе, чем в этом на уступки пойдет.

И с ним согласились. В конце концов, все очень хотели, чтобы Кристина поступила. Высшее образование хоть у кого-то из детей – было золотой мечтой матерей. А если речь шла еще и о такой уважаемой и важной в их понимании профессии…

Да и Кристина не подводила. Училась так, что иногда он ее силой от тетрадей и книг оттаскивал. Малышка призналась, что впервые стала на уроках отключаться. Не высыпалась. И, к его сожалению, не потому, что Кузьма ей спать не давал. Выпускной класс, доклады, рефераты, открытые уроки с какими-то проверками из районо. Муштра и подготовка к выпускным экзаменам. И в дополнение к этому – не менее тяжелая и насыщенная подготовка к вступительным экзаменам с репетиторами. На подготовительные курсы они с мавкой решили не записываться. Это ничего не гарантировало, даже наоборот, слабо помогало поступить, по отзывам. Да и Кузьма начал реально бояться, что его малышка выгорит. Она потеряла килограмма три, при том, что и так не особо пухлой была. Он силой впихивал в нее булки с маслом, которые Кристя всегда любила. Малышка так боялась что-то не успеть выучить или подготовить, что от нервов и страха тошнило постоянно. Отказывалась есть. Приходилось и за этим следить.

Но к ноябрю стало еще тяжелее. Ни с того, ни с сего заболела тетя Тома. Какая-то проверка у них на комбинате была, и мать Кристины так перенервничала, что придя домой, просто упала.

«Гипертонический криз», – констатировал врач «скорой», забрав тетю Тому в больницу.

Григорий поехал с ней. Кузьма остался дома – приводить в чувство Кристину, которая от испуга за мать в какой-то ступор впала. Заварил ей кофе, наплевав на вечернее время, сгонял в магазин за пирожными. Кристине в последнее время не до готовки стало, с этой учебой, приходилось запасы сладкого покупным пополнять. Обернулся за пятнадцать минут. Она к кофе даже не притронулась за это время. Нервно наматывала круги по кухне, игнорируя уговоры его матери сесть и передохнуть. Не слушала адекватных доводов, что Тома в больнице и ей теперь точно окажут всю помощь.

Кузьма это все пресек единственно близким ему аргументом (в разговорах он все еще не был силен): перехватив Кристину на очередном круге, усадил себе на колени и начал впихивать в нее эклер с заварным кремом. Первый Кристина глотнула, даже не поняв, что это такое, похоже. На втором немного пришла в себя и попросила кофе. Расслабилась чуть.

– Точно думаете, что все нормально будет, теть Маша? – робко спросила у его матери, вцепившись пальцами в его руку.

– Точно, доченька, точно, – расслабилась и его мать по ходу, увидев, что Кристину отпустило.

Кузьма ухмыльнулся, никому не показав, что испытал колоссальное облегчение. Дал ей чашку с кофе, который малышка выпила чуть ли не залпом. И сидел потом с Кристиной на кухне до двух часов ночи, пока мавка не смогла уснуть. Хоть Кристина и отправляла его спать все это время, напоминая о работе. Куда ему все-таки пришлось вставать через два часа. Наверное, впервые так тяжело это далось. Но Кузьма себя заставил.

В больнице мать Кристины долго не лежала. Упросила назначить ей лечение и вернулась домой, опасаясь все за ту же работу. Времена были нестабильные. Людей сокращали десятками. Вот и тетя Тома боялась, что больничный ей никто не будет оплачивать – скорее, спишут, аргументируя состоянием здоровья. Но хоть лечилась исправно, тут ей уже Кристина спуску не давала. Да и Григорий следил. Однако это требовало немалых средств. Хорошие лекарства стоили немало. Общесемейный бюджет пришлось перераспределять.

До Нового года было рукой подать. Две недели. А все скорее ждали праздника, чтобы отоспаться, чем реально хотели как-то гулять. Очень тяжелые месяцы выдались. Даже Гриша начал подработками перебиваться, беря дополнительные заказы на работе. Его, Кузьму, в помощь позвал, хоть он еще и не умел ничего толком.

– Крещение боем, – усмехался Григорий. – Научишься в процессе.

И Кузьма не отказывался. Хотелось и Григорию помочь, знал, что заставляет того искать дополнительный заработок. Да и самому деньги были нужны. Но как же он устал! Словами не передать. Кажется, в последний раз себя настолько измотанным в армии ощущал, в первые месяцы.

Сейчас он сидел в прихожей того самого доцента по химии, у которой занималась Кристина. Шло занятие. Раньше он ждал ее на улице. Но преподаватель, раз увидев, что он каждый раз встречает Кристину под подъездом, настояла, чтобы Кузьма в коридоре сидел. Зима на дворе. Мороз. Глупо мерзнуть на улице. Он немного поспорил, но согласился в итоге. Из-за Кристины. Она очень нервничала, что он ее на улице во время занятий ожидает. Денег на новую одежду у них особо не хватало. И Кузьма ходил в старой куртке, которая не шибко грела уже. Так что теперь у Кузьмы появился законный повод отдыхать в тепле. Чем он и пользовался в данный момент. Прислонив голову к стене, Кузьма дремал под тихие звуки вопросов преподавателя и ответов Кристины, которые доносились из-за закрытой двери кабинета. В тепле его совсем разморило. Не было сил сопротивляться этой усталости. Как и многому другому. В разморенном состоянии всякие мысли в голову лезли легче и настырней даже. Какая-то опустошенность и глухое раздражение, которым в обычном состоянии не было никакой возможности время уделять. Устал очень. Только мавка его и радовала, если честно. Других поводов улыбаться в последнее время не находил. Зато когда Кристину обнимал, забывал обо всех проблемах и заботах. Как тумблер кто-то в голове переключал. Ни о чем больше не хотел думать. Только о ней. Тогда все смысл обретало и повод. Да и жить веселее становилось.

А париться было из-за чего. Кузьма вкалывал на двух работах, по сути. Еще и на пары когда-никогда умудрялся попадать, чтобы хоть «зачет» получить. Преподаватели особо по мозгам не ездили. Не только ему, кстати.

«Сами взрослые люди, сами и решайте, что вам важнее», – говорили они, когда кто-то приходил договариваться.

Он и решал. Хотя сложно было бы сказать, что и сейчас смог определиться, по нраву ему то, чему и как там учат, или нет. Мать, замечая это в Кузьме, видимо, очень просила не бросать, чтоб хоть корочка была. Пусть он потом и не по этой специальности в жизни пойдет. Кузьма пока не спорил. Правда, искушение бросить присутствовало. Реально, более привлекательной казалась перспектива куда-то полноценно устроиться на работу. К тому же Грише на завод, хотя бы, пусть пока и разнорабочим. Закончить потом курсы какие-то, определившись, что востребовано. Да хоть автомеханика. И нормально зарабатывать. Потому что грузчиком тоже устал батрачить. Не потому, что считал эту работу недостойной себя. Просто тяжело очень, а оплата не настолько и велика. Правда, как ни крути, здорово их выручала…

И все же Кузьма не был доволен текущей ситуацией. И не сказать, что усилий мало прилагал, но вот результат…

– Спасибо, Нинель Андреевна, я поняла, да. Это подготовлю на пятницу.

Голос Кристины, который прозвучал гораздо громче, да и звук открывающейся двери, заставил его выпрямиться. Кузьма пару раз моргнул, пытаясь прийти в себя, быстро растер лицо, прогоняя сон. И поднялся, ожидая, пока Кристина соберет все свои книги-тетради и выйдет в коридор. Не сдержал улыбки, увидев, как она эту стопку учебных материалов к груди прижимает, поправляя сумку на плече. Торопится выйти. Кристина все время нервничала, чтоб лишнее время репетиторов не занять. Волновалась, что его «мучает», и лучше б он дома отоспался…

Вообще, как по Кузьме, то она слишком уж нервная и неуверенная за последние месяцы стала. Этот напряг и работа по подготовке к экзаменам на измор – явно не сказались на ней лучшим образом. Его малышке тоже не помешало бы выдохнуть.