Текст книги "Тетрада Величко (СИ)"
Автор книги: Ольга Горовая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 34 страниц)
Это выжигало изнутри и ревностью, и каким-то ужасным чувством собственного бессилия. Словно бы он сопротивлялся самой природе. Как изменить направление русла реки… Не под силу одному человеку. Даже если построить плотину – вода все равно по сути своей будет стремиться в прежнее, природное русло.
Вот и рубанул сгоряча. Ушел. А она не остановила…
Два дня не возвращался. Думал: остынет – потом поговорит. Или она позвонит… Хотя Кристина и звонила, спрашивала: все ли у него нормально; ничего ли не нужно? А вот когда вернется – не уточняла. Словно ему оставляла решать – хочет он этого или нет. А она все примет. И Рус снова психовал. Сам не знал, чего хотел. Вроде и добился ее внимания, и беспокойство ощущал… А все не то, все недостаточным казалось. Ревность. Ревность… И самолюбия чрез меру.
А тут Альбина. Столкнулись банально в приемной. Он извинился, улыбнувшись. Она рассмеялась, посмотрев на него с явным интересом. И сама кофе выпить предложила. Рус и не хотел вроде. Да и не до того было. А согласился. Почему? Зачем? И сейчас точно не знал. Возможно, просто из какой-то потребности самоутверждения.
Нет, у него не было ничего с той Альбиной тогда. Хоть и хлопнул громко дверью, а все еще считал себя «с Кристиной». И Рус не считал вообще возможным изменять в отношениях… И все же, выходит, изменил. Хоть и иначе. А потом и физически. Предал ее, хотя сам чуть ли не ежедневно повторял, что его любви достаточно для них обоих, и он готов ждать до тех пор, пока она сумеет оставить прошлое в прошлом. И не сдержал своего слова.
И все как-то само собой складывалось. Кристина его назад не звала, а он все ждал. Они с Альбиной еще два раза ходили в кафе, и в кино. Теперь уже Рус приглашал. А потом… закрутилось. И семью ее он, оказывается, знал. Отца, во всяком случае. Еще по университету. Часто же в деканате бывал. А туда начальство частенько заглядывало. И Руса знали. Более того – приглянулся. По вкусу упорство и настойчивость в работе были. Намекнули, что одобряют как партию для дочери. Помогут дальше продвинуться, стать тем, до кого без надежного тыла можно самому и не «дослужиться».
И его задело. К Альбине он и близко так не горел, как к Кристине. Все спокойно и ровно. Но с этим он знал, как себя вести и что делать. Как ухаживать красиво, и что любят женщины, что слышать хотят. А Кристина…. Обида и чувство собственного бессилия – отвратный советник. Он это на своей жизни проверил капитально. Не любил Альбину и близко так сильно. Да и она вроде не пылала. Но подумалось, что если есть шанс, почему бы им не воспользоваться? Раз уж с любовью ну никак не складывается.
Ну, стал заведующим хирургией раньше всех однокурсников. А толку? В профессии Рус точно поднялся. Может, ему по жизни не стоит в семью и серьезные отношения ввязываться? Не его оно. В отличие от медицины.
Да и Кристину Руслан не оставил в этом плане. Хоть и поругались конкретно. И она ему сказала идти своим путем, раз так сложилось. Но обиделась. Да и он понимал, что по новой потоптался по ее доверию и сердцу. Ведь так или иначе, а был ей родным и близким.
Даже когда она ему открытым текстом говорила, что не хочет никакой помощи – проталкивал. Жене с бесшабашной улыбкой говорил, что по старой дружбе. Никогда повода не давал ревновать…
Не то чтобы это было сильно уж необходимо: Величко действительно работала без отдыха, проводя все свое время за совершенствованием. Сама бы всего достигла. Ей даже госы чуть ли не автоматом поставили. За рейтинг, да и по достоинству оценив все усилия, которые Кристина вкладывала в учебу. Все уже знали, где и кем она будет работать – больница прислала запрос. А Рус… Он Кузьме внятно объяснил, сколько и кому надо дать, чтобы Кристину и не думали в село отправить. И чтобы не мешали.
После того, как в себя после предыдущего «разговора» пришел и залечил все ушибы и гематомы. Он даже не особо злился на Кузьму за все те претензии. Во многом соглашался… Только и бороться с его «призраком» в своей постели устал.
Оба считали необходимым «помочь», несмотря на то, что сама Величко готова была ехать и в сельскую амбулаторию. Иногда Русу казалось, что они довели ее до той стадии, когда все «без разницы». Серьезно опасался, что действительно плюнет на них и махнет в глушь. А ее таланты ему самому нужны были. Да и реальную вину перед Кристиной ощущал. Особенно когда у нее срыв случился. Неудивительно. Человеческая психика штука тонкая и сложная. В нее влезть легко, «потоптаться» несложно, а вот наладить потом это все…
Знал Рус, что его вина, пусть и случилось это через несколько месяцев после их расставания. Просто Кристина еще какое-то время на «автопилоте» вытягивала. Только сколько же вынести можно?
– У нас пятиминутка через четверть часа, – вытащил себя из воспоминаний, поняв, что и сигарета уже закончилась. Давно в пальцах окурок держит. А сам не помнит, когда затушил.
Глянул на Кузьму. Тот сидел в кресле, глядя на Руслана слишком понимающим взглядом. Кивнул на это замечание.
– После этого Кристина свободна будет? Ей отдых не помешает. Может, и отпуск имеет смысл оформить. Она себя измотала графиком последних месяцев, – заметил Кузьма, не возвращаясь к прошлой теме, зависшей на одном вопросе.
Обоим, казалось, есть чем попрекнуть друг друга, и в чем повиниться тоже. Углубляться – какой смысл? Все и так понятно.
– Запретишь ей работать в больнице? – бросив окурок в пепельницу, Рус сел в свое кресло.
Как бы там ни было, не хотел он ее лишаться. И тот намек по душе резанул. Они с Кристиной друзьями были. Хорошими. И командой на работе. Ни с одним анестезиологом так в операционной не ладил, как с ней.
– Не я, ситуация так может сложиться. А Кристина свой выбор сделала. Я и так слишком долго ее не слышал по этому вопросу, – Кузьма перевел взгляд в окно.
Вроде и не уверен в чем-то, только хр*н с ним разберешь. Он так умел притворяться, что и сам черт с ним в покер не сел бы играть, по мнению Руса. Да и что он, не понимал, что ли, что его самого перло бы от радости, предпочти Кристина ему все иное в своей жизни? И Кузьму от этого понимания подрывало, сто процентов. Только умел себя в руках держать.
– Мне в здравотделе на что давить? – посмотрел на документы перед собой.
– Ни на что. Уже все решили и выдавили, – Кузьма хмыкнул. – Если хоть кто-то сунется, набираешь меня или вот этого человека, – положил перед ним на стол визитку, которую вытащил из папки с документами. – Он обо всем в курсе.
Руслан кивнул, повертел между пальцами кусок плотного картона.
– Можешь и сейчас ее домой везти. Смысл Кристине сидеть? Я с пятиминуткой решу, – не поднимая глаз, заметил он. – Отпуск могу на неделю дать. Кадров не хватает.
Кузьма кивнул, продолжая смотреть в окно. Поднялся со своего места.
– Ищи кадры. Лишними не будут, – ровно заметил он.
То ли предупреждал, то ли информировал. Поди разбери. И вышел из его кабинета. А Руслан откинулся в кресле, растер лицо и потянулся за новой сигаретой.
Вроде и знал, что все правильно в этот раз сделал. Только за грудиной все равно скребло и противно давило.
И очень давнее сомнение всплыло: а что, если бы не психанул тогда? Если бы еще пару месяцев потерпел? Если бы на Кристине женился, а не на Альбине? Все эти годы с ней прожил? Может, она и давным-давно забыла бы Кузьму?
Или он все еще сам себя обманывал?
Глава 27
С Игорем он не планировал встречаться в этот день. Но Грек сам набрал и попросил совета, а Кузьма был заинтересован в том, чтобы люди Игоря в комитетах Рады поддержали необходимые его партии законопроекты. Вроде и так не было сомнений, что выступят единым фронтом – Грек ни разу его не «кидал». Но лишний раз это проговорить стоило.
Однако не так и просто оказалось выбраться на эту встречу. Они еще ни разу не расставались с Кристиной с того вечера в его кабинете. Три дня рядом друг с другом. Словно раньше, только с совсем иным контекстом и подтекстом. Он это чувствовал. И Кристина ощущала, Кузьма видел в ее глазах.
И все же, ехать было надо. Он это сказал, она кивнула, попросив только нормальное количество охранников взять с собой. Кузьма пообещал. Вадим топтался в дверях, ожидая, пока они разойдутся. А все никак не получалось, елки-палки. Руки свои отцепить от нее не мог!
Богдана он оставлял с Кристиной, как и еще пять человек из его группы.
И Кузьма уже поцеловал мавку в последний раз. Уже даже отошел, кивнув Вадиму – охранник с ухмылкой пошел в холл, собирать остальных. А на пороге комнаты Кузьма обернулся: Кристина стояла у огромных окон, из которых был виден и город, и яркое солнце, и верхушки деревьев на холмах парка. Смотрела ему вслед, крепко обхватив себя руками за плечи. И ее взгляд…
Кузьма не выдержал – захлопнул двери и стремительно вернулся назад. Сгреб ее в охапку поверх этих подрагивающих рук и плеч.
– Что такое, мавка? Ну что такое? – у него за грудиной от ее такого взгляда болело и жгло сильнее, чем тянули все раны, вместе взятые.
Она закусила губу и уткнулась ему в плечо лицом. Резко, судорожно вздохнула.
– Ты вернешься же? Правда? – запрокинула голову, посмотрев снизу вверх.
– Малышка… – что ей скажешь? Ведь есть причина. И не одна. – Вернусь.
– Клянешься? – он ощутил, как ее пальцы пробрались под его рубашку и горячие ладони прошлись по прессу, погладив грубый еще рубец.
Обхватила его руками под одеждой, зажигая жаром своих рук. Какой-то пробирающей дрожью лихорадочного озноба от понимания, что и сам опасается уходить.
– Клянусь, мавка, – Кузьма прижался губами к ее макушке, ощущая горячее и влажное дыхание Кристины на своей груди. – Я вернусь.
Он так был сосредоточен на том, чтобы ее убедить и успокоить, что не сразу понял, отчего пиджак с его плеч упал на пол. И тут Кузьма почувствовал, как она расстегивает пуговицы его сорочки одной рукой, все еще продолжая другой обнимать. Не выдержал, глухо застонал, когда Кристина принялась покрывать его грудь короткими, горячими поцелуями. Вроде бы порхающими, а на самом деле каждый – словно выжигал на его коже клеймо.
Обхватил ее голову ладонями, пытаясь заглянуть любимой в глаза. А она рубашку его стягивает, уже с плеч сняла, только на рукавах и висит.
– Малышка, у меня встреча, Грек будет ждать, – напомнил Кузьма, заглядывая в зеленые очи, вдруг показавшиеся бездонным темным омутом. – Я вернусь, обещаю. Два часа от силы…
– Подождет, – Кристина говорит хрипло, тяжело. И все еще с тем страхом, от которого обоим, наверное, теперь уже никогда не избавиться. Цепляется за него пальцами, губами ласкает свежие шрамы. – Я тебя годами ждала. Игорь тем более час потерпит. – Запрокинула голову, посмотрела на него. И тут так улыбнулась, что у Кузьмы воздух поперек горла стал. Выдох не смог сделать. – И вообще, дети сами по себе не возникают, Кузьма. Над этим работать надо…
В глазах Кристины смешался такой взрывной коктейль возбуждения, искушения, потребности и затаенного страха, что ему в голову шибануло похлеще самогона.
И Кузьма понял, что вообще не хочет никуда уходить от нее.
– Дай мне минуту, – его голос тоже сел.
Освободив лицо Кристины, Кузьма резким движением сдернул с себя сорочку, чтобы не мешала. Отбросил на пол. Ухватил Кристину за плечо, второй рукой достал телефон из брюк и пошел в направлении спальни, на ходу отправляя сообщение Греку: «задержусь на час». А потом и телефон бросил на комод. Притянул к себе Кристину, которая все это время торопливо следовала за ним. В спальню уже не вошли, ввалились – он споткнулся из-за ноги, которая все еще подводила время от времени после ранения. Посмотрели друг на друга, расплываясь в улыбках. Рассмеялись… Но смех повис в пространстве, затихая. А они буквально бросились друг на друга, накинулись, словно оголодали. Повалились на кровать, сдергивая друг с друга одежду, стягивая вещи одну за другой. Губы набрасывались друг на друга, кусали, целовали. Он сжимал ее так, что самому непонятно становилось: как собирался уйти десять минут назад? Сейчас и поднять голову, чтобы вдох сделать – не в силах был. Дышал Кристиной. Как раньше, как годы назад…
Она царапала его. Странно же – ногти всегда из-за работы под корень срезала, а с такой жадностью впивалась в плечи Кузьмы, с такой потребностью по его спине ладонями скользила, что красные полосы оставляла. А у него от этого только сильнее пульс в голову бьет. Подмял под себя, ворвался в тело Кристины, заставив любимую распахнуть рот в горловом стоне, прикусил ее нижнюю губу, сам не в состоянии сдерживать рвущийся из груди стон. Нет разума, нет доводов, опасений и осторожности. Череп пустой. Весь он только любовью к ней заполнен, громадной потребностью стать настолько спаянными, чтобы никогда более не испытывать то гложущее, раздирающее внутренности ощущение отсутствия Кристины около него. Невозможности просто обнять ее тогда, когда до дикой ломоты в мышцах нуждаешься в этом. Двигался слишком резко, не в силах еще быть медленным и нежным. Не насладился еще ею. Время медленных и нежных, томных ласк придет позже… Он надеялся на это. А пока… Слишком сильно оба нуждались в какой-то иррациональной убежденности, что уже прошли через самые невыносимые испытания. И опору могут найти лишь друг в друге.
– Ты так и не бросил эту волокиту с янтарем?
Кузьма отхлебнул тоник из стакана, поглядывая на друга. Греку все равно пришлось ждать его, правда, недолго. Видно, учел сообщение, которое Кузьма отправил. И все-таки не казался из-за этого раздраженным или рассерженным. Да и не от чего, по факту. Это же Грек просил встречи, Кузьма же просто хотел его желание обернуть еще и в своих целях.
Грек хмыкнул в ответ на вопрос:
– Эта волокита слишком прибыльная, чтобы просто так отойти в сторону и оставить кому-то такие потоки. – Сегодня друг тоже предпочел тоник всем горячительным напиткам, очевидно, желал сохранить голову ясной.
Кузьма лишь кивнул. С таким утверждением сложно было спорить.
– Тогда мой тебе совет: оформляй это все, не торопясь, не форсируя. Лицензируй, уточняй, создавай подрядчиков. Не афишируй, но и не тяни сильно. Рано или поздно им придется вас прижать, ты и сам это понимаешь. В воздухе это все вечно висеть не может, особенно сейчас. И в тот момент, когда что-то подобное произойдет, ты уже будешь в дамках, пока остальные только метаться начнут, – откинувшись в кресле и посмотрев в окно, поделился своими мыслями Кузьма.
За стеклом бурлил и кипел город. Самый разгар рабочего дня. Это он вроде бы еще на больничном и может позволить себе появляться пока в офисе время от времени. Иначе Кристина его загрызет просто… «Хотя ей и повода не нужно, чтобы грызть меня», мысленно усмехнулся Кузьма, растерев через пиджак плечо, на котором остался след от ее укуса.
Снова посмотрел в окно, на шикарный вид из кабинета в здании, где аренда стоила безумных денег. Сам этот кабинет окинул взглядом. Многое сейчас имел. Очень многое. А появилась мысль, что счастливее, чем сейчас, не был ни тогда, когда это здание покупал, ни тогда, когда в Парламент прошел, ни когда проворачивал очередную сделку со Стариком… Или уже после, самостоятельно. Разве что позавчера, когда Кристину вновь своей назвал – в кухоньке, прилегающей к этому самому кабинету.
Теперь вновь вместе… А она боится. Да и он испытывает какую-то странную, совсем несвойственную ему, неуверенность. Слишком долго привыкали сдерживать каждое движение и взгляд. Чересчур давно запретил себе даже надеяться на то, что снова сумеет не то, что своей сделать, а хоть обнять или поцеловать… Да уж, нахождение на тонкой грани между жизнью и смертью заставляет провести переоценку. Открывает глаза на то, что существуют иные пути, и он может переиграть давнее решение.
А недоверие все равно есть. Живет в кончиках пальцев, кажется. В коже на затылке, в глубине нутра, пробегая морозом по позвоночнику и у него, и у Кристины. Только от этого и счастье стиснуть ее своими руками – слаще. А с опасениями Кристины он сладит. Найдет доводы и аргументы, чтобы убедить свою мавку – теперь они точно все время вместе будут.
Грек призадумался, и собственным мыслям Кузьмы особо не мешал. Казалось, друг целиком сосредоточился на этой идее с оформлением, что предложил он. Они уже обсудили вопрос с оппозицией, ради которого Грек изначально и просил о встрече. Обоим не особо по нраву было то, что закручивалось в Парламенте. Особенно после нападения на Кузьму.
Заказчиков прижали, и крепко. Пусть официально пойманный стрелок показаний и не успел дать. И все же узнали, кому и зачем это нужно. Премьер прижал крепко, людям пришлось едва не в ссылку на какое-то время отправиться. На мировую пошли, откупные предлагали.
Но ни сам Кузьма, ни Игорь, который держал руку на пульсе, в эти улыбки, поспешно натянутые на волчьи оскалы, не верили. Видели такого за жизнь предостаточно. А потому накапливали потенциал и силы.
– Да, ты прав, имеет смысл входить в законные рамки, – наконец, хмыкнул Грек, осмыслив его предложение. – Хотя когда поймут, тоже прищемить попытаются, но тут я знаю к кому идти, – он шутливо отдал стаканом салют в его сторону.
Кузьма усмехнулся. Вновь отпил горьковатого тоника.
– По твоему вопросу – наши голоса в плюсе. Учитывая вашу партию и тех во фракции, кто тоже поддерживает, уверен, твой законопроект по медицинской реформе примут в первом чтении. Не без поправок, само собой. Но у тебя же и с комитетом здравоохранения все на мази, – хмыкнул Грек, – так что сильно мешать не будут. Да и я тут с тобой согласен, что закон про приватные клиники нам лишним не будет. А то вроде такие и есть, а по закону – непонятно. Как с моим янтарем, – Грек весело скривился.
– Типа того, – согласился с ним Кузьма, допив свой напиток.
– А ты не думал ту больницу, где тебя лечили, тоже приватизировать? – поинтересовался Грек, заставив Кузьму пристально посмотреть на старого друга. – Давно же деньги туда вливаешь. Неплохой, кстати, способ финансы легализовать.
Грек выглядел совершенно буднично, не выказывая ни одного признака напряжения или какого-то тайного умысла.
– Уже… – медленно и будто даже лениво протянул он, наблюдая за реакцией Грека.
Но тот лишь одобрительно кивнул. Покрутил полупустой стакан в руках, словно о чем-то так же лениво размышлял.
– Знаешь, до сих пор почему-то время от времени удивляюсь тому, что Кристину даже не вспоминал в эти годы. И она теперь такая стала… Видная. Красавицей была, красавицей и осталась, – улыбнулся Игорь. – Мечту свою исполнила. Она рада, что больница теперь твоя? Небось, лучше работать так, чем в государственной. Или ты и ей долю дал? Семейный бизнес? – Игорь смотрел все с той же веселой улыбкой и, казалось, спрашивал это все из чистого интереса.
– Дал, – тоже спокойно и ровно ответил.
Но внутри Кузьма был напряжен. И даже не столько из-за этих расспросов Грека, у которого как раз вроде и повод имелся спрашивать – он Кристину с детства знал, да и понимал, что так или эдак, а Кузьма с ней связан. Любой человек может заинтересоваться теми людьми, которые были в его прошлом. Однако расслабляться не стоило.
И в то же время, это было неплохим поводом сделать заявление и посмотреть, где и как то всплывет. Если уж решил вернуть Кристину в свою жизнь – утаить не удастся. Не запрет же он ее, в самом деле, в чулане или в квартире? Она же не Гарри Поттер, книгу про которого как-то сама Кристина и давала ему читать, когда только-только примиряться стали после измены «недоразумения». Такое. Не его сфера интереса вообще. Но сама книга, каждая страница, казалось, Кристиной для Кузьмы пахла, вот он и читал… Сейчас же… Достаточно адекватным был, чтобы понимать – путь изоляции их тоже мало куда приведет. Невозможно всю жизнь таиться и прятаться. Рано или поздно рванет все равно. И последние события в их жизнях – тому лучшее подтверждение. Но все-таки ко всему необходимо было подходить с умом и взвешенно.
– Правильно. На себя все оформлять тупо. Да и одного акционера устранить легче, чем нескольких крупных, – покивал Игорь. – А что она, и правда с тем хирургом, что тебя оперировал, встречается? Замуж за него не собирается?
Все с той же долей какого-то ностальгического интереса, спросил Игорь.
– Не собирается, – Кузьма отставил пустой стакан и поднялся из кресла. Повернулся снова к окну. – Кристина была, есть и будет только моей, – развернулся назад, посмотрев прямо в глаза Игорю.
Вот теперь тот однозначно потерял свои спокойствие и леность. И выглядел не просто удивленным, а опешившим. Грек точно был не в курсе. И не потому расспрашивал. И все же, начать с него все еще казалось хорошим вариантом.
– Охр**еть! – наконец, секунд через тридцать, пришел друг в себя. – Ну ты, блин, Штирлиц! Вы оба! Ни за что не догадался бы! – Грек даже подскочил из кресла на ноги. Прошелся вдоль письменного стола, все еще недоверчиво кривя лицо и хмыкая. – Хотя тогда, когда ты дембельнулся… У меня закрались сомнения, было дело… Но потом… Ни одного намека же! ****! – снова матюкнулся Грек, поглядывая на него с тем же опешившим выражением лица.
– Это и не должно быть известно всем и каждому, – с нажимом проговорил Кузьма, уже полностью развернувшись к Игорю. – Более того, в курсе единицы. И если что-то всплывет не там, где нужно, я буду точно знать, кто языком ляпал, – ровно, но с явным намеком посмотрел.
– На вшивость проверяешь? – уже совсем с другой интонацией хмыкнул Грек.
Но ощущалось, что без обиды. Даже с пониманием и уважением к его позиции.
– Ты меня никогда не предавал, – честно признал Кузьма. – Я тебя всегда считал и буду считать свои другом. Так что просто не подведи меня, Грек, – предлагая мировую, негромко, но искренне произнес Кузьма.
Как и обещал Кристине, домой он вернулся через два часа. Интересное это было ощущение, почти позабытое, а оттого, внове острое: ехать и знать, что она его ждет. Не где-то там, на нейтральной территории, не в больнице, не там, где с тем «недоразумением» жила. А дома. У него. У них…
Пронзительное чувство. До ощущения крепко стянутого узла в солнечном сплетении.
А Кристина его ждала однозначно. Это ощущалось не то, что с порога, а едва они с Вадимом вышли из лифта в холл своего этажа. Уже здесь пахло пирожными. Теми самыми. Которые из всех женщин в их семье умела печь одна мавка. И ощущать этот аромат, вдыхать его своими легкими, полной грудью – было так больно и так сладко в одно и то же время!
Он замер на какое-то мгновение: посреди холла, жадно дыша, словно бы несколько часов не мог до этого сделать нормального вдоха. Вадим молчал, не комментируя, но по глазам товарища Кузьма понял, что тому и так все понятно, и он рад за них с Кристиной. Хотя Вадик поддерживал его давнее решение. Но он же и больше всех, наверное, видел, чего это решение стоило им обоим.
– Тебя ждут, точно не время торчать в холле, – так тихо, что не услышал никто, кроме Кузьмы, даже охранники, несущие свою смену, заметил Вадим, не пропустив ступор Кузьмы. – Ей эта пара часов явно далась сложнее. Она же ничем занята не была.
Толковое замечание, с какого боку ни глянь. В чем-то из таких соображений он и «забросил удочку» Греку. Как бы ни хотелось ему от всего свою малышку оградить, а с трудом представлял, каким образом сумеет в глаза Кристине заявить, что ей из дома выходить «зась».
Хмыкнув, больше чтобы скрыть этот момент ступора, он пошел в сторону «своей» половины, кивнув охранникам. Вадим потянулся следом, о чем-то перекинувшись парой слов с парнями за его спиной. В квартире запах стал еще насыщенней. И с каждым метром, который приближал его к Кристине, лишь усиливался: одурительно сладкий аромат юности и молодости; надежд, которые они потеряли.
Богдан встретил их в гостиной. Начальник охраны, отвечающий ранее за безопасность другого направления его бизнеса, теперь, похоже, плотно влип. Хотел он или нет, а и Кузьма, и Вадим заметили, что у Макара с Кристиной вышло наладить контакт, так что теперь он точно не собирался менять ему задачу. Кузьма хотел видеть рядом с Кристиной такого человека, который не задумываясь прикроет ее собой чуть что, и не только потому, что получает за это деньги. А его мавка сумела заслужить уважение Богдана.
Он бы и Вадика к ней приставил. Да только Кристина завела такой спор, когда он только коснулся данной темы, что сразу стало ясно – бессмысленно. Она за него переживала не меньше, чем он боялся за нее, пусть и была согласна на все меры безопасности и ограничения. Так что выбор оказался не особо богат. Зато надежен. Макаренко доверяли и Кузьма, и Вадим. Проверен был тот неоднократно и в самых жестких условиях.
– Все тихо? – поинтересовался Вадик, когда они зашли.
Кузьма только кивнул и, почти не тормозя, пошел дальше, к кухне.
– Тихо. Нормально, – соглашаясь, отчитался Богдан. – За все время – никаких происшествий. Кристина все время провела на кухне. Гонял Сергея за продуктами. Не все в наличии имелось. А так – больше ничего. – И уже когда Кузьма почти вышел, добавил тише, явно не для него – для Вадима. – Очень сильно нервничает.
Ему от этого наблюдения Богдана не стало легче. Ей-богу, лучше бы и не слышал. Знал, что Кристине тяжело, своими глазами видел, когда уходил. Но то, что ей не хватало сил это скрывать, пусть и перед «своими» – только добавляло самогрызни Кузьме. Совершенно ее вымотал. Раньше даже матери жаловались, что не могут в мыслях и эмоциях Кристины разобраться. А тут – охрана просекла, пусть и та, которой они доверяли.
Надо бы как-то разгрузить ее. Увезти куда-то. Тем более что и отпуска имеется неделя. А даже если задержатся, сомневался, что Карецкий прям скандал устроит. По сути, влияния на этот вопрос у Руса не имелось, только их добрая воля. А Кузьме казалось, что мавка и так слишком много сил, энергии и времени за последние годы вложила в эту больницу. Правда, он был достаточно честен, чтобы признать – Карецкий пахал и выкладывался еще больше. Одни его деньги не решили бы ничего, если бы эти двое не готовы были превратить лечебное учреждение во что-то достойное и приложить для данной задачи максимум сил.
Всем им в эти годы было необходимо какое-то дело, чтобы ум и руки, эмоции занять.
Плотно закрыв двери в небольшой коридор, Кузьма преодолел оставшиеся ему четыре шага и вошел в кухню, совмещенную со столовой.
Кристина тут же оторвалась от начинки, которой наполняла пирожные, и бросилась к нему. Кузьма подхватил ее через два шага. Крепко прижал к себе, спрятав лицо в волосах Кристины, растрепывая узел, который она собрала, чтобы готовить не мешали, видимо. С тех пор, как подстриглась, ее локоны то и дело норовили рассыпаться по плечам, выбиваясь из причесок и пут, которыми Кристина старалась свою шевелюру «приструнить». Ворчала по этому поводу все то время, пока его выхаживала. А Кузьме в кайф. Нравилось это. Вот и сейчас с наслаждением и облегчением обнял любимую.
– Все хорошо прошло? – немного с опаской поинтересовалась Кристина, запрокинув голову, чтобы заглянуть в глаза.
У нее на лбу остался след от муки. Кузьма и не хотел вроде, а расплылся в улыбке. Обнял ее еще сильнее и опустился на стул, стоящий у стола.
– Конечно. Это текучка, мавка. Просто уточняем и согласовываем позиции, – из-за того, что сел, она теперь возвышалась над ним на голову.
Уткнулся ей в шею лицом. Хорошо так. Блаженство.
А Кристина тут же отклонилась, потянувшись за чем-то на столе.
– Мало ли, – хмыкнула она, – можно подумать, что редко приходилось наблюдать, чем твоя «текучка» и рутина порою заканчивается…
И как только он открыл рот, чтобы возразить, что нынче не та ситуация, ловко запихнула ему в рот сладость. Не до споров стало. Вкус, который он никогда не смог бы забыть; любимая женщина в его руках, от которой и спустя столько лет дурел просто; их сегодняшняя вспышка страсти; сама атмосфера на этой кухне – тепла и какого-то уюта, ранее совершенно несвойственных его дому… Все это разморило, как-то разом легло ему на плечи, вместе с теплыми ладонями Кристины, которыми она накрыла его затылок и принялась разминать мышцы.
– Мммм, – протянул Кузьма, с наслаждением прожевывая угощение. – Блаженство, мавка! – уткнулся в ее грудь носом, еще плотнее сомкнув кольцо своих рук на спине Кристины. – Сто лет не ел твоих пирожных.
– Я их сто лет и не пекла, – хмыкнула она, в свою очередь откусив кусочек.
Кузьма тяжело вздохнул: сложно вдруг стало собраться с мыслями и силами. Хотелось просто завалиться с ней в кровать и отоспаться. Хоть и не сложное дежурство было у мавки этой ночью, а, видно, откат. Все равно толком не отдыхали. Потерся щекой о ее кожу.
– Не надо было так нервничать, малыш, – тихо заметил, дав понять, что понял все ее страхи. – Я же сказал тебе, что вернусь…
Она то ли хмыкнула, то ли поперхнулась. Отложила недоеденное пирожное, как-то невесело посмеиваясь.
– Как будто ты гарантию дать можешь железобетонную, – настал ее черед прятать свои мысли и страхи в волосах на его макушке.
Кузьма ощутил, как мавка нежно касается волос на его голове губами; почувствовал, как ее ладони и пальцы обхватили его щеки и скулы. Кристина глубоко вздохнула, словно им свои легкие наполняла. Так, как он ею совсем недавно. Одни чувства и потребности. Одни желания… И так много острых тем, которые и сейчас, после всего, стороной обходят, боясь в голос называть вещи своими именами. Словно это от чего-то уберечь в состоянии. Бред. Он точно знал теперь, что так – не работает. Уже пробовал. И все-таки.
– Все, что в моих силах, и немного более, я тебе гарантирую, любимая, – хрипло прошептал Кузьма в ее кожу.
Кристина прерывисто и глубоко вдохнула, словно призывая свои эмоции к порядку.
– Что ж… Если так – когда жениться будем, родной? – весело спросила она, только смотрела настолько серьезным взглядом, пудовая гиря легче.
– Думаю, два дня тебе хватит, чтобы ко всему подготовиться? – усмехнулся он в ответ, усадив Кристину на свои колени. Откинулся на спинку стула спиной. – Матерей привезем завтра в гости. Я все юридические нюансы утрясу. Тут и распишемся. Или у тебя какие-то конкретные планы на уме, мавка?
Кристина покачала головой, уже успев устроиться у него на плече.
– Я хоть сейчас готова, без разницы где, – тихо согласилась она, прокручивая кольцо на пальце. Как будто наиграться тем не могла. – А мам порадовать не помешает. Им позитивных эмоций не хватает, даже не о чем говорить.
В ее движениях, и даже голосе, ощущалась такая же самая усталость. Разморенность. Словно наконец-то расслабилась после тревог, которыми забивала голову последние часы. Кузьма это всем телом чувствовал: Кристина откинулась, расслабилась, словно бы каждой мышцей обтекала его. И при этом старается на раны не давить, помнит о каждой. Чувствуется же.
